Правовое регулирование функционирования религиозных объединений в России в начале XX века

Особую группу источников составляет периодика. В ходе работы над диссертацией автором были просмотрены периодические издания разной идейной направленности - от официозных газет, таких как печатный орган правительства П.А. Столыпина «Русское государство» и орган Св. Синода «Церковные ведомости», правых газет «Московские ведомости», «Новое время», до либеральных изданий «Вестник права», «Право», «Церковный вестник», «Биржевые ведомости», «Русское слово», «Русские ведомости», «Голос Москвы», «Речь», «День». Они публиковали большое количество материалов о вероисповедной реформе, ее разработке, обсуждении, проведении в жизнь и восприятии различными общественными группами, повествовали о положении отдельных религиозных объединений в центре и на местах.

Значительная часть источников в контексте обозначенной исследовательской проблемы используется впервые.

Научная новизна исследования. Настоящая диссертация - комплексное исследование правовой реформы начала XX в., направленной на осуществление религиозной свободы, первоначально в форме свободы вероисповедания, а затем и свободы совести. В работе, с учетом современных достижений историко-правовой и других общественных наук, исследовано правотворчество в области осуществления религиозной свободы, которое рассмотрено в контексте реформирования российской государственности и права.

В диссертации впервые в историко-правовой литературе привлечен, комплексно рассмотрен и оценен весь массив нормативных правовых актов о веротерпимости и свободе совести, изданных в дооктябрьский период царским и Временным правительством, а также законопроектов и предложений, исходящих от исполнительной и представительной властей, не получивших силу закона, но внесших существенный вклад в теоретико-правовую разработку проблемы.

Охарактеризован правовой статус религиозных объединений Российской империи, выявлены особенности организации управления вероисповеданиями, положения духовенства, состояния семейно-брачных правоотношений.

Осуществлен анализ предпосылок, условий, методологии выработки государственными органами вероисповедного законодательства, выявлено влияние на него зарубежной юридической мысли и позитивного права стран Западной Европы.

Исследовано состояние правовой и общественно-политической мысли дореволюционной России по проблеме свободы совести и вероисповедания, позволяющее судить об уровне теоретической разработки данных вопросов. Изучены воззрения по вопросам реформирования вероисповедного права представителей светской и церковной властей (Николая II, К.П. Победоносцева, С.Ю. Витте, П.А. Столыпина, митрополита Антония (Вадковского), архиепископа Евлогия (Георгиевского), известных общественных и религиозных деятелей, проясняющие внутренние пружины и динамику проведения реформы вероисповедного законодательства.

Выявлены и сопоставлены основные концепции церковно-государственных отношений и их реформирования, разработанные влиятельными политическими партиями страны, представлявшими консервативное, либеральное и радикальное направления общественного движения, оценены перспективы и сложности их осуществления в условиях полиэтнического и поликонфессионального государства.

Комплексно, с использованием возможностей сравнительно-исторического и сравнительно-правового методов, исследовано нормотворчество исполнительных (Министерство внутренних дел, Совет министров) и представительных органов власти (Государственной думы и Государственного совета) по вопросу осуществления свободы совести в России.

Рассмотрено влияние нормативных актов, устанавливавших свободу вероисповедания и свободу совести, на состояние вероисповедного права России в целом и на положение отдельных религиозных объединений.

Положения, выносимые на защиту.

1. Анализ отечественного законодательства, регулирующего функционирование религиозных объединений на рубеже XIX - XX вв., показал, что Российская империя представляла собой конфессиональное государство, с присущими ему монопольным положением одного религиозного культа, иерархией вероисповеданий и ограничением их в правах, отрицанием возможности внеконфессионального состояния. Первенство Русской православной церкви выражалось в особом покровительстве ей российских законов, принадлежности к ней императора, признании основных ее праздников государственными, обязательном участии ее духовенства в государственных торжествах, ее преимущественном праве на публичное осуществление и пропаганду своей веры, недопущении перехода из нее в другие исповедания и др. Поддержание господствующего положения РПЦ рассматривалось властью в качестве фактора обеспечения единства и целостности российской государственности. Вместе с тем, наряду с другими конфессиями Русская православная церковь была встроена в систему государственного управления, что являлось предпосылкой вмешательства светской власти во внутрицерковные дела и нарушения канонических основ ее внутреннего управления.

2. Вероисповедная политика Российской империи базировалась на принципе веротерпимости, в соответствии с которым государство признавало и узаконивало отдельные нормы канонического, брачно-семейного и наследственного права инославных и иноверных исповеданий, учитывало и охраняло некоторые их религиозные интересы. Неправославные религиозные объединения подразделялись на «терпимые» признанные законом исповедания, «терпимые», но непризнанные законом исповедания, и «нетерпимые» непризнанные религиозные группы, причастность к которым могла быть уголовно наказуемой. Веротерпимость как принцип законодательства о вероисповеданиях предполагала их неравный правовой статус, ограничения свободы внутреннего управления, подконтрольность государственным органам, широкие прерогативы полиции в вопросах регулирования религиозной жизни.

3. Вероисповедная политика Российского государства во многом определялась национальной политикой. Религия трактовалась как основа жизнедеятельности входивших в состав империи народов, которые заключались законодательством в замкнутые духовные корпорации. Веротерпимость выступала способом интеграции новых народов в состав империи, средством поддержания религиозного мира и разрешения национальных противоречий среди подданных. Вместе с тем, посредством использования правовых механизмов для упрочения позиций православия как духовной основы русского народа правительство способствовало усилению влияния титульной нации в социальной, политической, духовной областях жизнедеятельности.

4. Основной тенденцией в развитии религиозного законодательства в период империи являлось расширение веротерпимости. Оно было обусловлено изменениями в общественных отношениях, связанными с объективными процессами социально-экономического развития России, переходом от феодальной системы хозяйства к капиталистической, втягиванием ее в мировую систему разделения труда, ростом ее открытости внешнему миру.

5. Повышение уровня социально-экономической жизни, развитие буржуазного права, утверждавшего идею религиозной свободы личности, рост правового сознания и политической культуры российского общества стали предпосылками реформирования религиозного законодательства в начале XX в. Все эти факторы входили в противоречие с архаичным действующим законодательством о религиях, базировавшимся на установленной на государственном уровне системе принуждения в делах веры, уголовной охране чистоты «господствующего» исповедания и наказуемости отпадения от него, существенных ограничениях в правах (имущественных, образовательных, государственной службы и др.) в зависимости от вероисповедной принадлежности, вмешательстве власти во внутрицерковные дела и использовании авторитета религиозных объединений в качестве средства идеологического давления на население.

6. Отсталость вероисповедного законодательства России была признана представителями правящей элиты страны, входившими в январе - мае 1905 г. состав ведомств и совещаний (Комитет министров, Совещание А.П. Игнатьева и др.) по подготовке вероисповедной реформы. Своей первоочередной задачей бюрократия считала улучшение религиозного быта неправославных подданных империи (представителей инославных и иноверных конфессий, старообрядцев), расширение их прав, ослабление административного произвола по отношению к ним. Реформаторскими настроениями в указанное время были охвачены и иерархи РПЦ, руководимые митрополитом Антонием (Вадковским), высказавшиеся за увеличение независимости последней от государства, созыв Поместного собора и восстановление патриаршества.

7. Заметное влияние на подготовку реформы вероисповедного законодательства России оказала зарубежная и отечественная государственно-правовая мысль. Труды ученых-юристов Ф. Руффини, Л. фон Штейна, М.А. Рейснера, С.В. Познышева, С.А. Котляревского и др. способствовали формированию теоретической базы для законодательного обеспечения за русским обществом права свободы совести и его реализации в правоприменительной практике государства. Они разработали правовое содержание понятия «свобода совести», сформулировали перечень норм, обеспечивавших населению право на свободный мировоззренческий выбор и определение своего отношения к религии. Полноценную религиозную свободу ученые признавали возможной лишь в государстве, признающем паритет религий и обеспечивающем условия для свободного религиозного выбора личности.

8. Требование введения свободы совести стало одним из популярных лозунгов религиозно-общественного движения накануне Первой русской революции (миссионерский съезд в Орле 1901 г., Религиозно-философские собрания в Петербурге 1901 -1903 гг.). Необходимость реформирования системы веротерпимости как основы государственно-церковных отношений была признана большей частью общества, за исключением его наиболее консервативной группы, выступившей за сохранение правовых ограничений в отношении инославных и иноверных исповеданий, а также особого статуса Православия как первенствующего исповедания. Принципы действующего вероисповедного права трактовались обществом как фактор, ослаблявший политический режим и ухудшавший национальную и конфессиональную ситуации в империи.

9. Рубежными вехами первого этапа вероисповедной реформы явились Указы 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка», а также 17 октября 1906 г. «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин». Указ 17 апреля 1905 г. ввел ограниченную свободу вероисповедания, легализовал переход из православия в другие христианские конфессии, а также в нехристианство (для лиц, являвшихся православными не по внутреннему убеждению, а только формально-юридически), уравнял в правах старообрядцев и сектантов, исключая последователей «вредных» сект, приблизил их по правовому статусу к инославным. Манифест 17 октября 1905 г. провозгласил свободу совести. Указ 17 октября 1906 г. уравнял старообрядцев и вышедших из лона Русской православной церкви сектантов, исключая последователей «изуверных» сект, в правах с инославными, предоставил им право открыто исповедовать свою религию и объединяться в религиозные общества.

10. Указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» оказал позитивное влияние на религиозную ситуацию в империи. С его изданием из Православной церкви уходили лица, принадлежавшие к ней формально: униаты Западного края (перешли в католичество), латыши (отпали в протестантизм), крещеные татары приволжских губерний (перешли в мусульманство), старообрядцы и сектанты. Ощутимых перемен в вероисповедной структуре общества Указ не произвел, поскольку в масштабах страны число вероисповедных переходов было незначительным. Важным следствием Указа стала либерализация уголовного законодательства, отмена уголовной репрессии за отпадение от христианства (в том числе и от православия), амнистия для лиц, осужденных за религиозные преступления.

11. Второй этап вероисповедной реформы, начавшийся в июне 1906 г. и завершенный к марту 1907 г., характеризуется внесением семи законопроектах Министерства внутренних дел, одобренных Советом министров и внесенных в Государственную думу II созыва. Указанные проекты стали значительным шагом вперед на пути либерализации правовых основ государственно-церковных отношений. Министерство внутренних дел, получившее поддержку Совета министров, выражало готовность установить свободный переход из одного вероисповедания в другое, занимавшее в установленной государством иерархии религий равное либо более высокое место; допустить переход из христианской веры в нехристианскую (хотя и без юридического признания его); предоставить всем терпимым исповеданиям право пропагандировать свое вероучение. Однако по мере стабилизации политической обстановки в стране позиция правительственного кабинета по вероисповедным вопросам становилась более консервативной.

12. Изучение законотворческой деятельности Государственной думы (третий этап вероисповедной реформы) позволило выявить две основные концепции государственно-церковных отношений - монархическую (сформулирована правыми партиями) и либеральную (представлена партиями либеральной ориентации), вокруг которых разворачивались думские дискуссии. Свидетельствуя о кризисе первой концепции, построенной на идее конфессионального государства, думские дискуссии не привели политические группы к консенсусу в решении религиозного вопроса. Между тем ход и характер обсуждения вероисповедных законопроектов в Государственной думе свидетельствовали, что либерализация государственно-церковных отношений являлась назревшим требованием российской жизни, составляла необходимое условие гражданского освобождения личности.

13. Либеральная модель реформирования вероисповедного законодательства была воплощена в проекте Партии народной свободы, представленном в Думу первого и четвертого созывов. В его основу было положено новое для российского законодательства начало религиозного самоопределения личности. Признавая за гражданами России свободу совести, законопроект освобождал их от преследований и ограничений в правах за религиозные убеждения. За вероисповедными обществами признавалась свобода в отправлении богослужения и религиозных обрядов, в проповеди и распространении учений.

14. Исследование показало, что либеральный проект реформирования вероисповедных отношений мог быть осуществлен только при условии системной модернизации всего здания российской государственности, изменения положения Русской православной церкви в политической системе общества, на что не решались пойти ни правительственная власть, ни значительная часть депутатского корпуса Государственной думы вплоть до Февраля 1917 г. В период деятельности Временного правительства (четвертый этап реформы) его постановлениями каждому гражданину России была обеспечена свобода совести, отменены ограничения в гражданских правах за религиозные убеждения, установлен свободный переход из одного вероисповедания в другое, узаконено внеконфессиональное состояние.

Обоснованность и достоверность результатов исследования обусловлена репрезентативностью его источниковой базы, включению в научный оборот существенного пласта документов, не использованных ранее, методологией и методами исследования, отвечающими современному уровню гуманитарного научного знания, аргументированностью научных положений и выводов, их репрезентативностью, получившей признание научного сообщества.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Проводимый в работе анализ реформы правового положения религиозных объединений в начале XX в. представляется важным для современных общественных наук. Создавая теоретические конструкции гражданского общества, они заинтересованы в рассмотрении не только его классических моделей, но и схем, отличных от традиционного западного образца. Осуществлявшаяся в изучаемое время различными политическими силами выработка правовых рецептов регулирования деятельности религиозных объединений, находившихся на разных «этажах» иерархии вероисповеданий, рельефно отобразила сложности и диспропорции положения гражданских институтов в условиях сохранения самодержавия и неразвитости структур гражданского общества.

Дореволюционный опыт правовой регламентации религиозных объединений может быть учтен при формировании современной государственной политики по отношению к церковным организациям. Он способен стать подспорьем для современных государственных деятелей в выработке «общего языка» взаимоотношений с церковной общественностью, позволяющего адекватно реагировать на вызовы модернизационного процесса и содействовать укреплению в России принципов демократии, уважения и соблюдения прав и свобод личности.

Содержащиеся в исследовании положения и выводы могут быть использованы при написании научных трудов историко-правового содержания, а также в учебном процессе, в ходе преподавания курсов Истории отечественного государства и права, Истории государства и права зарубежных стран, Истории политических и правовых учений, Отечественной истории, Религиоведения, спецкурса по Истории российского конституционализма.

Апробация и внедрение результатов исследования. Положения диссертации получили отражение в опубликованных автором 45 работах общим объемом 55,9 п.л., в том числе в двух монографиях, главе в учебнике «История отечественного государства и права», рекомендованного Министерством внутренних дел РФ для курсантов и слушателей образовательных учреждений МВД России, главе в коллективной монографии, 41 научной статье, включая 14 публикаций в ведущих правовых и исторических журналах, рекомендованных ВАК РФ: «Известия вузов. Правоведение», «История государства и права», «Право и политика», «Религия и право», ««Черные дыры» в Российском законодательстве», «Отечественная история», «Вестник Московского университета МВД России», «Вестник Тамбовского государственного университета», «Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова», «Известия высших учебных заведений. Поволжский регион», «Известия Тульского государственного университета».

Основное содержание и выводы диссертации изложены в докладах на международных научных конференциях «Институты гражданского общества в России XIX - начала XX века: противоречия становления» (С.-Петербург, 1999), «Социально-правовые основания государственной власти» (С.-Петербург, 2005), «Региональная преступность: состояние, проблемы и перспективы борьбы» (Курск, 2005); «Эволюция политической и правовой культуры России» (Новгород Великий, 2005), «Правовые состояния и взаимодействия: историко-теоретический, отраслевой и межотраслевой анализ» (С.-Петербург, 2006); на международных методологических университетах по проблемам гуманитарных исследований, организованных Московским общественным научным фондом и Институтом конституционных и правовых исследований (COLPI, Венгрия) в г. Ярославле и Владимире в июне 1997 и 1998 гг., на всероссийских и межрегиональных конференциях «Роль общественных объединений в формировании институтов гражданского общества» (Тамбов, 2001), «Актуальные проблемы уголовного законодательства и правоприменительной практики» (Тамбов, 2002), «200 лет МВД России» (Уфа, 2002; Руза, 2002), «Государство, право, общество: современное состояние и проблемы развития» (Липецк, 2002), «Проблемы борьбы с преступностью в России: история и современность» (Орел, 2003), «Правовые основы региональной безопасности» (Смоленск, 2003), «Государство, право, общество: история и современное состояние» (Тамбов, 2004); «Актуальные проблемы деятельности органов внутренних дел по обеспечению общественной безопасности» (Белгород, 2005).

Результаты диссертационного исследования обсуждались на кафедре государственно-правовых дисциплин Академии управления МВД России, внедрены в учебный процесс Тамбовского филиала Московского университета МВД России и Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, где автор читает курс «История отечественного государства и права» и спецкурс «История российского конституционализма», а также в деятельность законодательных органов власти и общественных объединений.

Основное содержание исследования

Диссертация состоит из введения, четырех глав (тринадцати параграфов), заключения и списка литературы.

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее теоретической разработанности и оснащенности источниками, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, его методологическая база, научная новизна и практическая значимость, формулируются основные положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации научных результатов.

В первой главе - «Вероисповедный вопрос в Российской империи на рубеже XIX-XX вв.», состоящей из четырех параграфов, диссертант выявляет тенденции развития вероисповедного законодательства в период империи, характеризует его базовые принципы, анализирует правовой статус Русской православной церкви, инославных и иноверных вероисповеданий, старообрядчества и сектантства на рубеже XIX-XX вв., рассматривает полемику по вопросам веротерпимости и религиозной свободы, развернувшуюся в правовой и общественно-политической мысли.

Основы отечественного вероисповедного законодательства были заложены в XVIII - первой половине XIX вв., в период формирования многонационального и поликонфессионального российского государства. Вероисповедное законодательство являлось, с одной стороны, средством инкорпорации в состав империи новых наций и народностей, разрешения национальных противоречий и поддержания религиозного мира, а с другой, было нацелено на укрепление позиций титульной нации, способствуя проведению политики христианизации и русификации.

Российская империя являлась классическим конфессиональным государством с законодательно оформленной системой религиозных предпочтений. Приоритетом вероисповедной политики было отстаивание интересов православия как духовной основы русского народа, как «первенствующего» и «господствующего» исповедания. Привилегии Русской православной церкви состояли в обязательной принадлежности к ней императора, ее преимущественном праве на публичное осуществление и проповедь своей веры, недопущении выходов из нее, уголовно-правовой охране ее интересов и др. Церковь была интегрирована в систему государственного управления в качестве одного из учреждений и выполняла целый ряд государственных функций (запись актов гражданского состояния, преподавание Закона Божьего в учебных заведениях и др.). Она управлялась Святейшим Синодом, возглавляемым светским чиновником - обер-прокурором, обладавшим неограниченными прерогативами в области церковного управления, вторгавшимся во внутрицерковные дела и нарушавшим канонические основы самоуправления Русской православной церкви.

Вероисповедная политика Российской империи имела на различных исторических этапах свое специфическое содержание. Но общий вектор ее развития составляла тенденция к расширению веротерпимости, служившей средством интеграции в состав империи новых наций и народностей. Веротерпимость как принцип государственной политики по отношению к инославным и иноверным исповеданиям заключалась в том, что государство узаконивало отдельные нормы их канонического, брачно-семейного и наследственного права, включало их в общественно-экономическую и правовую жизнь (например, причисление инославного духовенства к привилегированному духовному сословию), признавало их религиозные традиции (многоженство, совершение хаджа и другие значимые элементы образа жизни мусульман и др.).

Веротерпимость, вместе с тем, не означала равенства правового положения конфессий. Проведенный анализ Свода законов Российской империи показал, что у каждой конфессии имелся свой объем прав, привилегий и ограничений. Управление инославными и иноверными конфессиями являлось составной частью системы административного управления и находилось под контролем государственного ведомства - Департамента духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел.

Все религиозные объединения выстраивались законодательством в иерархическую систему, располагались на разных ее уровнях. Конфессии одного и того же уровня также различались своей правоспособностью, политическим и имущественным положением.

Вторую ступень в правовой иерархии религий, после Русской православной церкви, занимали терпимые признанные исповедания, к которым относились христианские (инославные) конфессии (католики, лютеране, армяно-грегориане и др.), а также нехристианские конфессии (мусульмане, буддисты, иудаисты) и язычники. Вероисповедными обществами третьего уровня признавались терпимые, но непризнанные российским правом религиозные объединения. К ним относились старообрядцы и отдельные секты. На последней ступени правовой «лестницы исповеданий» находились нетерпимые и непризнанные религиозные группы - отдельные старообрядческие толки и согласия, а также секты, признанные государством «вредными» и открыто «враждебными». Их правовой статус был неопределенным, они всячески притеснялись, вплоть до совершенного запрещения.

Среди неправославных христиан наиболее привилегированными были лютеране, среди нехристианских конфессий - магометане. Из иноверцев в наибольшей мере были ограничены в правах евреи (иудеи). Законодательство о евреях носило дискриминационный характер, ограничивая их в свободе передвижения и расселения по территории империи, выборе занятий, имущественных правах. Существенно уступали «терпимым» исповеданиям в объеме своих религиозных прав старообрядцы. Законодательство именовало их «раскольниками», не признавало их религиозные общества, не дозволяло им иметь своих духовных учреждений, организовывать монашеские скиты и обители, совершать крестные ходы и процессии и др.

Конфессиональные границы находились под жестким контролем правительственных органов, возможности перехода из одного вероисповедания в другое были существенно ограничены. Право личности на религиозное самоопределение, в том числе на внеконфессиональное состояние, законодательством не признавалось.

В ходе освоения источниковой базы было выяснено, что по мере развития правового сознания и политической культуры российского общества устои конфессионального государства, основывавшегося на системе веротерпимости, все менее устраивали его. Неравноправный статус различных вероисповеданий рассматривался как ослаблявший политический режим и целостность государства, а зависимость Церкви от государства - как снижавшая авторитет обоих институтов. Усиливалась аргументация в пользу того, что на смену законодательным мерам по консервации веротерпимости должны прийти шаги в направлении свободы вероисповеданий и свободы совести.

Свои предложения по модернизации религиозного законодательства представили либеральные правоведы М.А. Рейснер, С.В. Познышев, С.А. Котляревский и др. Перспективы его развития они связывали с изменением функции государства в регулировании жизнедеятельности вероисповеданий. Государство, по их мнению, было призвано не стеснять религиозную свободу населения, предписывая или запрещая какие-либо религиозные верования, а охранять каждое из них, предоставить всем вероисповеданиям на территории империи равные правовые возможности для саморазвития. Религиозные убеждения человека не подлежали контролю со стороны государства до тех пор, пока они не выражались в каком-либо неправомерном деянии. Ученые-юристы подготовили теоретическую базу для законодательного обеспечения свободы совести, которая признавалась ими назревшей потребностью нравственного развития личности и значимым конституционным правом.

Призыв к установлению свободы совести явился лозунгом религиозно-общественного движения начала XX века. Впервые он был озвучен на миссионерском съезде в Орле в 1901 г. М.А. Стаховичем. В дальнейшем поддержан С.М. Волконским, Д.С. Мережковским, В.В. Успенским и другими на Религиозно-философских собраниях в 1901-1902 гг. В ходе дискуссий по актуальным религиозным вопросам значительная часть церковных и общественных деятелей признали свободу совести необходимым условием оздоровления общественной жизни, указали на несоответствие структуры церковного управления каноническому праву Русской православной церкви.

Во второй главе диссертации - «Разработка религиозного законодательства в 1904-1906 гг.», включающей в себя три параграфа, анализируется процесс разработки комплекса нормативных правовых актов, нацеленных на установление в России свободы вероисповеданий, выясняется их влияние на религиозную ситуацию в стране.

Характеризуется эволюция воззрений на вероисповедный вопрос правительственного кабинета, заявлявшего первоначально о необходимости следовать прежним курсом веротерпимости, внеся в него лишь некоторые поправки (Манифест 26 февраля 1903 г. и указ 12 декабря 1904 г. «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка»). Выявляются причины, побудившие Комитет министров под руководством С.Ю. Витте, на которого возлагалась реализация указа 12 декабря 1904 г., обратиться в январе - марте 1905 г. к более глубокому реформированию вероисповедного законодательства. Главным фактором признается архаичность религиозных законов, осознанная правящей бюрократией. С началом Первой русской революции в ее среде крепло убеждение, что принуждение в области веры и насильственное удержание кого-либо в своем вероисповедании недопустимо.

Главным результатом указа 17 апреля 1905 г., хотя и именовавшегося указом «Об укреплении начал веротерпимости», однако фактически означавшего установление в стране свободы вероисповеданий, диссертантом признается юридическое закрепление права личности изменять свое вероисповедание и выходить из православия. Переходы в рамках христианских исповеданий разрешались в законодательном порядке, переходы в иноверие, как противоречившие «истинности высоких начал, лежащих в основе веры Христовой», юридического признания не получили, однако допускались.

Материалы исследования свидетельствуют, что опасения широкого круга церковных и государственных деятелей, что введенное Указом 17 апреля 1905 г. право выбора вероисповедной принадлежности и выхода из православия обернется для него крахом, на практике не подтвердились. Свободой выхода из Православной церкви воспользовались преимущественно те, кто принадлежал к ней лишь формально: униаты Западного края, переходившие в католичество, латыши, отпавшие в протестантизм, крещеные татары приволжских губерний, переходившие в мусульманство, раскольники и сектанты. Число вероисповедных переходов в большинстве коренных российских губерний измерялось долями процента. Возросло число последователей западных рационалистических сект: баптисты, евангельские христиане и др. Однако абсолютная численность сектантов в составе населения страны оставалась ничтожной: 0,25% на 1 января 1912 г. Расширение веротерпимости не обернулось для Православной церкви потерей влияния у населения.

Положительно следует оценить распространение на старообрядцев и сектантов, исключая последователей «изуверных сект», принципов веротерпимости, закрепление за старообрядцами ряда привилегий, относимых ранее к инославным и иноверным религиозным исповеданиям (свобода богослужения, преподавания, сооружения молитвенных домов и др.). Указ 17 апреля 1905 г. существенно укрепил правовой статус старообрядческих и сектантских общин, переведя их в категорию признанных терпимых религиозных объединений. Принятые в их отношении правовые меры способствовали развитию толерантности в русском обществе, воспитанном в убеждении о вреде раскола и необходимости борьбы с ним.

Продолжением процесса правового оформления религиозных групп, вышедших из недр Православной церкви, явился Указ 17 октября 1906 г. «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин», определивший порядок создания и деятельности старообрядческих и сектантских общин и наделивший их правом свободного и открытого отправления своих религиозных обрядов. При этом правоспособность старообрядческого прихода и сектантской общины во многих отношениях превосходила полномочия православного прихода, что вызывало справедливые замечания православного духовенства о необходимости реформирования основ приходской жизни в Русской православной церкви.

В числе позитивных результатов Указа 17 апреля 1905 г. необходимо отметить расширение прав инославных конфессий, обещание улучшения правового положения мусульман и буддистов (ламаитов). Все эти меры имели целью ликвидировать правовую неравноправность религиозных обществ Российской империи.

Указ 17 апреля 1905 г. активизировал религиозное реформаторство. Он вывел из тени вопросы (мусульманский, буддистский, протестантский, старообрядческий и др.), которые стояли в империи весьма остро, но о которых не принято было говорить. Большое число проблем, затрагивавших эти религиозные конфессии, было рассмотрено в ходе работы Особого совещания А.П. Игнатьева. Несмотря на то, что Совещание было закрыто императором, не завершив своей деятельности, оно аккумулировало и обстоятельно проработало, с привлечением суждений представителей научного сообщества, значительный объем материалов о правовом статусе религиозных конфессий, которые стали базой для дальнейшего правительственного законотворчества.

Важным следствием Указа 17 апреля 1905 г. явилась реформа уголовного законодательства, начавшаяся 14 марта 1906 г. введением в действие главы о религиозных преступлениях Уголовного уложения 1903 г. Реформа выражалась в отмене уголовной репрессии за отпадение от христианства (в том числе и от православия) и сокращении ее в случае «совращения» из христианства (в том числе и из православия). Совращение считалось теперь преступлением только в случае, если оно сопровождалось обманом или насилием; совращение с помощью убеждения являлось не наказуемым.

Вместе с тем Указ «Об укреплении начал веротерпимости» полностью не снимал религиозную напряженность и не решал всего спектра проблем, связанных с установлением вероисповедной свободы. Он не затрагивал правового положения наиболее дискриминируемой в российском законодательстве конфессии - иудаизма, не допускал вневероисповедного состояния. Указ не устанавливал паритета между признанными государством вероисповеданиями и вероучениями, сохраняя первенствующие позиции Русской православной церкви по большинству направлений религиозной жизни, в том числе при проведении миссионерской деятельности.

Большое значение для развития правосознания российского населения имела связанная с разработкой Указа 17 апреля 1905 г. религиозная амнистия - облегчение участи лиц, осужденных за религиозные преступления (освобождение их из тюрем, снижение сроков наказаний и др.). Большой резонанс в общественных кругах вызвали отмена административных распоряжений, стеснявших свободу вероисповедания, допущение браков между представителями разных исповеданий.

Вехами на пути установления религиозной свободы стали Манифест 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка» и Основные законы 23 апреля 1906 г., подтвердившие намерение верховной власти воплотить в жизнь высокие идеалы веротерпимости и свободы совести.

Комплекс реформаторских мер, проведенных царским правительством в области религиозного законодательства в 1905-1906 гг., способствовал расширению правового пространства свободного религиозного выбора подданных российского императора, являвшегося доселе чрезвычайно ограниченным, приблизил вероисповедные отношения к реалиям развивавшегося буржуазного строя, служил существенным заделом для движения страны в направлении свободы совести.

В третьей главе - «Роль Министерства внутренних дел в разработке законодательства о свободе совести», включающей в себя два параграфа, дается анализ теоретических подходов Министерства внутренних дел к реформированию религиозного законодательства, воплощенных в составленной им «Справке о свободе совести» и семи вероисповедных законопроектах, направленных на реализацию свободы совести, рассмотрена оценка их светской и церковной общественностью.

Изучение вероисповедных законопроектов кабинета П.А. Столыпина привело нас к выводу, что составлявшиеся в самый разгар Первой русской революции они явились вершиной правительственного реформаторства в религиозной сфере и значительным шагом вперед на пути либерализации правовых основ государственно-церковных отношений. Они предусматривали реализацию многих принципиальных положений, входивших в контекст понятия «религиозная свобода».

Летом 1906 г. Министерство внутренних дел предлагало ввести в России полную свободу совести в современной трактовке этого понятия. Особое значение имело признание таких принципов религиозной свободы, отвергавшихся предшествующей законодательной и правоприменительной практикой, как свобода переходов из одного вероисповедания в другое, равенство всех религий в богослужении, совершении обрядов, проповеди своего учения, право на внеконфессиональное состояние, возможность установления гражданских метрикации, брака, присяги и погребения, отмена всех правовых ограничений по вероисповедному признаку. Нормотворческие предложения Министерства внутренних дел разрушают сложившиеся стереотипы о реакционном настрое представителей правительственной бюрократии в вопросах реализации веротерпимости и свободы совести.

Между тем осуществленный нами сравнительный анализ дальнейших редакций вероисповедных законопроектов Министерства внутренних дел свидетельствует о зависимости отношения бюрократической элиты к расширению свободы вероисповеданий от состояния революционного движения. По мере стабилизации политической обстановки в стране Министерство внутренних дел стало занимать более консервативную позицию по вопросам реформы религиозного законодательства. Существенное влияние на него оказала позиция Святейшего Синода Русской православной церкви, выступавшего за сохранение прежних прерогатив Православной церкви в религиозной сфере, основанных во многих случаях на ограничении прав неправославных исповеданий. В итоге, на стадии обсуждения законопроектов в Совете министров в феврале 1907 г. из них были исключены положения о введении внеконфессионального состояния, гражданских метрикации, браков, присяги и погребений, отмене политических и гражданских ограничений по вероисповедному признаку, составлявшие правовой контекст свободы совести летом 1906 г.

Несмотря на то, что вероисповедные законопроекты в их окончательной редакции не признавали принципов светского государства и его важных атрибутов, Министерство внутренних дел, а затем и Совет министров удовлетворили многие принципиальные требования конфессий. Переход из одного вероисповедания в другое, занимавшее в установленной государством иерархии религий равное или более высокое место, должен был происходить теперь свободно, без разрешения властей. Свободный переход из христианской веры в нехристианскую, хотя юридически и не признавался, но допускался. Всем разрешенным в России религиозным обществам предоставлялось право пропагандировать свое вероучение. Существенной либерализации подверглось брачное право: отменялись ограничения на смешанные браки, добрачные подписки при смешанных браках православных с иноверцами и др. Все эти меры призваны были составить правовой каркас реализации сквозной идеи правительственной власти - введения в стране свободы совести, служить ее дальнейшему развитию.

Законопроекты, реализующие правительственную концепцию вероисповедного реформирования, вызвали бурную дискуссию в общественных кругах. Она продемонстрировала отсутствие у власти должной общественной поддержки, а также радикализацию политических симпатий российского общества. Правительственные критики «слева» (публицист С.П. Мельгунов, либеральные правоведы В.Д. Набоков и С.А. Котляревский и др.) призывали кабинет П.А. Столыпина к осуществлению полноценной свободы совести и к созданию светского государства. Правительство к этому явно не было готово. Критики власти «справа» (публицист Л.А. Тихомиров, правовед И.С. Бердников, правые национально-патриотические организации и др.) рекомендовали ей вернуться к прежней системе веротерпимости, чего руководимый П.А. Столыпиным Совет министров, за исключением отдельных его представителей, также не желал.

Рассмотрение преобладающих оценок вероисповедных законопроектов Министерства внутренних дел позволило нам выявить в русском обществе два основных типа правосознания. Первый - традиционалистский - выражался в критике законопроектов за существенное отклонение от прежней политики веротерпимости, нарушение традиционных прерогатив Православной церкви, за стремление уравнять православие не только с инославными христианскими исповеданиями, но и с иноверными религиями. Второй тип правосознания - либеральный - состоял в убеждении о необходимости осуществления в России принципов свободы совести в той степени, в которой это нашло отражение в законодательстве западноевропейских государств, вплоть до отделения церкви от государства и наделения равными правами представителей различных вероисповеданий.

Дискуссии по вопросам реализации в отечественном законодательстве принципов веротерпимости и свободы совести явились отражением переходного периода в политическом развитии Российского государства, вставшего на путь модернизации государственного и общественного строя на основе ценностей конституционализма, гражданской свободы и демократии.

В четвертой главе - «Вопросы правового положения религиозных объединений в деятельности представительных учреждений и Временного правительства», состоящей из четырех параграфов, анализируется правотворчество представительных органов власти и Временного правительства, направленное на реформирование вероисповедного законодательства России.

В работе рассмотрены программные положения по конфессиональному вопросу ведущих политических партий, работавших в Государственной думе. Взяв за основу наиболее распространенную в современной науке классификацию политических партий начала XX в., согласно которой они разделяются на три крупных блока, представлявших три основных направления общественно-политической мысли: консервативно-монархическое, либеральное и социалистическое, диссертант характеризует сконструированные ими три основные концепции государственно-церковных отношений.

Первая концепция - монархическая, была предложена правыми партиями (Союз русского народа, Русский народный союз имени Михаила Архангела и др.). Они выступали за проведение политики веротерпимости, сохранение конфессионального государства и неравенства религий. В выстроенной ими иерархии конфессий объем прав отдельных вероисповеданий определялся политическим значением народностей, исповедовавших эти веры, их лояльностью по отношению к титульному русскому народу. К числу дружественных религий причислялось мусульманство, откровенно враждебных - иудаизм. Правые были сторонниками ужесточения ограничительного законодательства в отношении евреев, сохранения черты еврейской оседлости, лишения евреев политических, гражданских и имущественных прав.

Инвариантом монархической модели была концепция вероисповедной политики, предложенная Всероссийским национальным союзом. Идеологи христианского государства, националисты провозглашали государственной национальной религией Православие и высказывались за сохранение ее законодательно установленных преимуществ, прежде всего монополии на публичную проповедь и миссионерство. Однако не идеализировали состояние Православной церкви, призывали к ее реформированию на канонических принципах, усматривали опасность ее позициям со стороны конкурирующих христианских вероучений. Выступали против легализации перехода из христианства в нехристианские вероисповедания. Предлагали уравнять в правах с инославными религиозную общину старообрядцев - «хранительницу исконно русских традиций».

Либеральные партии (Народной свободы, Союз 17 октября, мирного обновления, прогрессистов) выдвигали буржуазную концепцию государственно-церковных отношений, высказывались за всемерную их демократизацию, осуществление свободы совести. Будучи приверженцами правового государства и гражданского общества, они провозглашали равенство всех граждан без различия пола, национальности и вероисповедания.

Социалисты (РСДРП, социалисты-революционеры, социалистические национальные партии) выступали идеологами свободы совести и светского государства, национально-конфессионального равноправия, признания церковных и религиозных общин частными союзами, а самой религии - частным делом каждого гражданина, светского характера образования.

В результате анализа партийных программ делается вывод, что значительная часть партийно-политической элиты выступала за установление свободы совести, что породило высокий накал дискуссий по конфессиональным вопросам в заседаниях представительного органа власти.

В Государственной думе I и II созывов лидерами законотворческих работ в области осуществления свободы совести явились фракции Партии народной свободы и Союза 17 октября. Кадеты внесли в I Думу в мае 1906 г. «Основные положения законопроекта о свободе совести» и «Основные положения законопроекта о гражданском равенстве», во II Думу в мае 1907 г. - законопроект «Об отмене ограничений в правах, связанных с национальностью или вероисповеданием». Октябристы представили во II Думу «Основные положения по вопросу об отношении государства к делам веры».

Анализ указанных законопроектов показал, что кадеты и октябристы предлагали близкую концепцию государственно-церковных отношений. Свободу совести они трактовали так, как это делают современные правоведы, понимая под ней право человека на свободный мировоззренческий выбор, определение отношения к религии, право иметь как религиозные, так и нерелигиозные убеждения. Для обеих фракций были неприемлемы ограничения в правах в зависимости от вероисповедной принадлежности. Они призывали к коренной реформе действующего законодательства, в особенности уголовного, в направлении создания населению правовых гарантий пользования религиозной свободой. Обе фракции полагали, что религиозным обществам следовало создать условия для достойного существования и закономерного развития, мирного сосуществования друг с другом, предоставить им возможности для самоуправления. Органы власти не должны были при этом вмешиваться в их внутреннюю жизнь, ограничиваясь наблюдением за законностью их действий. Октябристы, и в этом была их особенность, высказывались за сохранение государственного статуса Русской православной церкви, ее исключительное право на открытое распространение своего учения, однако призывали к ее реформированию, развитию ее выборного и соборного начал.

Думское законотворчество явилось импульсом к правительственной работе. Положения кадетского законопроекта о свободе совести нашли отражение в законопроектах, составленных Министерством внутренних дел и внесенных в Государственную думу II созыва 10 марта 1907 г. Сложившаяся во II Думе ситуация с точки зрения подготовки реформы религиозного законодательства оценивается диссертантом как перспективная, поскольку наметилось взаимодействие исполнительной и законодательной ветвей власти по вероисповедным вопросам, получившее продолжение в III Думе.

Вероисповедное законотворчество Государственной думы III созыва признается диссертантом наиболее результативным. Для разработки законопроектов по вероисповедным вопросам в Думе было сформировано три комиссии: по делам православной церкви, по старообрядческим вопросам и по вероисповедным делам. Существовали также частные вероисповедные комиссии при фракциях Партии народной свободы и Союза 17 октября.

Законотворчество Думы III созыва было нацелено на коренное изменение вероисповедных отношений, предоставление населению страны права свободно избирать себе вероисповедание, переходить в любое вероисповедание или вероучение (как христианское, так и нехристианское), принадлежность к которому не была уголовно наказуемой. Планировалось отменить монопольное право Православной церкви на религиозную пропаганду, предоставить возможность учреждать старообрядческие общины явочным порядком, без предварительного разрешения власти.

Однако для проведения в жизнь своих законодательных предложений Думе недостало поддержки исполнительной власти, начавшей в октябре 1909 г. свертывание вероисповедных реформ, а также Государственного совета, следовавшего в фарватере правительственной политики. Только в двух случаях (законопроекты «Об упорядочении гражданско-правового положения старообрядцев, браки которых не записаны в метрические книги» и «Об издании правил относительно секты мариавитов») взаимодействие двух законодательных палат завершилось принятием законов.

Государственная дума IV созыва реформаторским потенциалом ее предшественницы в вероисповедном вопросе не обладала. Она не пользовалась поддержкой правительства, отзывавшего из нее свои законопроекты с целью согласования их «с каноническими установлениями и интересами» Православной церкви, а также Св. Синода, стремившегося перетянуть на себя законодательную инициативу в вероисповедных вопросах. К числу ее достижений следует причислить внесение 3 декабря 1912 г. кадетского законопроекта «О свободе совести», в точности повторявшего проект I Думы, 11 февраля 1916 г. - законопроекта «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений», проектировавшего изъятие из законодательства норм, стеснявших в правах инославных и иноверных российских подданных.

Результаты деятельности Государственной думы показали, что в условиях отсутствия сотрудничества двух ветвей власти - законодательной и исполнительной плодотворная работа по реформированию религиозного законодательства была невозможной. Правительство обвиняло Думу в чрезмерно формализованном, отвлеченно теоретическом подходе к вероисповедному вопросу, в недостаточном учете интересов господствующей Православной церкви, выражаемых Синодом, пыталось провести демаркационную линию между прерогативами представительного органа власти и Синода в вопросах церковного законодательства.

Причина разногласий состояла в том, что правительство и Государственная дума придерживались разных концепций вероисповедной реформы. Правительственный кабинет отстаивал тогда идеологию конфессионального государства, приоритетные позиции в котором принадлежали Православной церкви, тогда как Дума высказалась за паритетную систему, предполагавшую равноправие конфессий. Уступать никто из участников законотворческого процесса не хотел, поэтому думские законодательные инициативы «вязли» в Государственном совете, теряли в многочисленных согласительных комиссиях свое реформаторское содержание и в итоге сходили на нет.