Программа реформ в политико-правовой идеологии раннего народничества

В Х1Х веке на Западе были известны некоторые лекарства от «административных недугов». Основатели народничества давали аналогичные рецепты: «гласность», народное представительство; система «сдержек»; пере - ход от «бюрократического порядка» местного управления, при котором на - селение лишь «materia gubernanda», к самоуправлению с активным участи - ем граждан.

И издатели «Колокола», и Чернышевский анализировали достоинства, недостатки и перспективы развития государственных институтов США и стран Западной Европы, проявляя особый интерес к американским «self - gоvernment» и федеративному устройству, и к парламентарной монархии английского образца.

При этом они стремились сочетать конституционный и муниципальный опыт Запада с традициями и навыками самоуправления, имевшимися тогда в России, прежде всего с навыками «мирского» крестьянского само - управления.

Они знали, что формирование демократических институтов США начиналось с самоуправления местных общин отдельных колоний. Такой путь развития демократии был в принципе возможен и в России, где составлявшие большинство населения крестьяне-общинники тоже обладали тогда опытом самоуправления, приобретенным в гораздо более тяжелых условиях.

Рассуждая о перспективах политического развития России, народники видели в органах «мирского» самоуправления сел и волостей важный институт гражданского общества, а также будущие субъекты муниципального и конституционного права. В этом вопросе Н.Г. Чернышевский был вполне солидарен с издателями «Колокола».

Глубокие корни общинного и волостного самоуправления и живой интерес общественного мнения к «земскому» самоуправлению уездов и губерний, вынуждавший правительство начать подготовку земской реформы, убеждали основателей народничества, что «self-government у нас возможен».

Другой важной составляющей конституционной программы народничества стали идеи федерализма. И Герцен, и Огарев, и Чернышевский считали федеративный государственный строй исторически неизбежным в такой огромной, территориально и этнически разнородной стране как Россия.

Издатели «Колокола» связали с ним возможность решения «вопроса о национальностях».

После польского восстания 1863 года Герцен и Огарев поняли, что рано или поздно Украина, Прибалтика, Закавказье тоже потребуют национальной и государственной самостоятельности. Однако они надеялись, что эти проблемы решатся не путем распада страны, а в рамках федеративного союза, где «на самобытности каждой части может быть основана сила и свобода целого».

И издатели «Колокола», и Чернышевский использовали конституционные идеи Т. Джефферсона, особенно его концепцию «сбалансированного федерализма», т.е. демократии, вырастающей из самоуправления на местах, постепенно переходящей в федеральную демократию, и сцементированной «демократией участия», т.е. заинтересованным участием граждан в общественной и политической жизни своих общин, округов, штатов, страны.

В статьях Н.П. Огарева намечена конструкция демократической вертикали власти, как «стройной организации снизу», «самоустройства из народа растущего»: от самоуправления общин, волостей и городов до Государственной Союзной Думы, формируемой путем строгого отбора на многостепенных выборах в уездах и областях. Такого рода народнические идеи позднее проникли в Конституцию РСФСР 1918 г., созданную при участии левых эсеров.

И Огарев, и Чернышевский не раз ставили в своих статьях финансовые вопросы. В «разумной финансовой политике» и «рациональном бюджете» они видели одно из важнейших условий «государственного благоустройства».

Всё, что касается налогообложения, сбора налогов, приходных и расходных статей бюджета, нужно поставить под власть закона и контроль представительных органов. Основатели народничества полностью разделяли это кредо либерализма.

Касаясь вопроса о форме правления, никто из основателей народничества не выдвигал республиканских лозунгов. Сознавая историческую обреченность абсолютизма, они изучали английский опыт трансформации монархии в «конституционные формы». Это относится и к издателям «Коло - кола», и к Н.Г. Чернышевскому.

По словам Чернышевского, Англия Х1Х века, «называясь конституционною монархией, была на самом деле уже республикою, в которой законодательная власть принадлежит двум палатам или, точнее сказать, пала - те общин»; а «министерство», т.е. кабинет министров, назначается из среды парламентского большинства и опирается на поддержку этого большинства. «В этом решительном переходе кабинета министров из-под власти двора под … власть палаты общин» Чернышевский видел «сущность того что мы называем окончательным утверждением конституционного управления» в Англии.

Пример Англии показал, что представительная демократия совместима со сколь угодно долгим сохранением института монархии. И Чернышевский, и издатели «Колокола» допускали, что постсамодержавная Россия пойдет к парламентской демократии путем эволюции в рамках конституционной монархии.

Но они опасались другого варианта: того что приученная к самовластью страна завязнет в болоте «бонапартизма».

Анализируя режим Второй французской империи 50-60-х годов Х1Х века, все основатели народничества дали ему крайне отрицательную оценку.

Н.Г. Чернышевский подчеркнул следующие черты бонапартистского синдрома. «Принцип безграничного произвола, составляющий сущность бонапартизма», писал он, может быть прикрыт «обманом, выдаваемым за конституцию» и «пародией представительных учреждений». Однако, бонапартизм по природе своей несовместим ни с парламентаризмом, ни с сильным самостоятельным правительством. При подобном режиме реальная власть переходит в руки внеконституционной «камариллы» (камарильи), связанной с главой государства «силою своих личных интересов».

Одним из важнейших условий утверждения в стране «законного рядка» основатели народничества считали право граждан на получение достоверной информации. Пользуясь термином ХХI века, их можно причислить к идеологам «информационной открытости». В политике, как и в коммерции, говорил Чернышевский, «доверие всегда бывает основано на точном знакомстве с делами лица или учреждения». Утаивая, а тем более искажая необходимую обществу информацию, власть сама подталкивает народ к убеждению, что ей нельзя доверять ни в чем.

Конституционные идеи раннего народничества не уложились в рамки российского «дворянского либерализма» 50-60 гг. Х1Х века. Зато у них оказалось много общего с буржуазным либерализмом начала следующего столетия.

Политико-правовые взгляды Герцена, Огарева и Чернышевского формировались в русле западной либеральной парадигмы. Основатели народничества высоко ценили прогрессивные политические институты Западной Европы и США, видели в них «готовое наследие нам» и надеялись на их успешную рецепцию в России. Но постепенно их эйфория по этому поводу сменилась более критичной оценкой западной политической практики.

Они разуверились не в либеральных политических институтах Запада, а в их самодостаточности. Эти институты - важный фактор общественного прогресса, но они могут успешно функционировать лишь в общем его контексте. Их судьба, подчеркивал Чернышевский, находится в прямой связи с «заботой об истреблении бедности и распространении просвещения». Ибо бедная и невежественная «масса» не дорожит ни избирательным правом, ни свободой печати. Она склонна «обольщаться словами обманщиков» и готова «за кусок хлеба или даже за обещание куска хлеба продать себя всякому честолюбцу». «В стране, где положение массы бедственно, никакие учреждения не могут действовать хорошо», - таков был вывод Чернышевского.

История Х1Х столетия обнажила теснейшую связь политико-правовых проблем с социальными и экономическими. За политическими катаклизмами того времени, как правило, стояли социально-экономические коллизии. Осознание этого факта расширило политико-правовой горизонт основателей народничества.

В третьем параграфе второй главы идет речь об «участии государства в экономических делах».

При этом особое внимание диссертант уделяет взглядам Н.Г. Чернышевского, одним из первых в России включившегося в полемику вокруг принципа «laissez faire, laissez passer».

«Благотворные истины» экономического либерализма были составной частью его мировоззрения. Он разделял мнение либеральных экономистов, что «личный интерес служит сильнейшим двигателем всякой деятельности»; и высоко ценил их борьбу против некомпетентного и своекорыстного вмешательства в экономику со стороны «чиновной касты».

Тем острее была его реакция на попытки превратить либеральную идеологию в систему непререкаемых догматов капитализма.

К середине Х1Х века жизнь показала, что экономический либерализм «не заключает в себе полного и готового ответа на все возможные экономические вопросы и не может считаться исключительным решением всех общественных задач», констатировал Чернышевский. «Laissez faire», считал он, хорош в теории и, возможно, будет хорош на высших стадиях развития цивилизации, когда человеческий эгоизм станет «разумным». Пока же «нужно сочетать с этим принципом другие принципы».

Чернышевский не надеялся ни на «невидимую руку», ни на предустановленные «экономические гармонии». Он был убежден, что жизненно важные для общества экономические и социальные проблемы нуждаются в регулировании со стороны «организованной» общественной силы, прежде всего в лице государства.

Такого рода идеи были новыми для России середины ХIХ века. Но идейная атмосфера Запада была насыщена ими.

Включившись в полемику между сторонниками «безусловного не - вмешательства государства в экономические отношения» и их оппонента - ми, Чернышевский пришел к мысли, что этот вопрос не имеет однозначного решения, ибо в экономической и политической жизни, а также в общественном мнении, всегда присутствовали обе тенденции: как к активизации государственного руководства экономикой, так и к его минимизации.

«Разумное участие государства в экономических делах» и «инициатива со стороны частной деятельности» должны не исключать, а дополнять друг друга, подчеркивал Чернышевский. Их оптимальное сочетание не да - но раз навсегда; его придется искать в каждой конкретной ситуации, в каждый исторический момент.

Государство, утверждал Чернышевский, не может не иметь влияния на экономику. Вопрос в том: будет ли это влияние открытым и в интересах всего общества или негласным - в интересах плутократии, связанной с правительственными кругами?

Поставленные Чернышевским вопросы о «разумном участии государства в экономических делах» более чем актуальны в наши дни. Они в очередной раз встали перед всем миром.

Обосновывая «энергическое вмешательство» государства в экономические и социальные проблемы и рассуждая о его «границах», основатели народничества были не этатистами, а гуманистами. С их точки зрения, «вмешательство» неправомерно, когда ведет к «пожертвованию правами отдельного человека всем прихотям государства», и правомерно, когда обеспечивает «человеческие права» тех, кто иначе не пользовался бы ими.

Они видели, что с развитием капиталистических отношений в Запад - ной Европе первой половины Х1Х века проявилась тенденция к экономическому геноциду в отношении неимущих слоев населения, оттесняемых на грань или за грань выживания. При этом большинство либеральных экономистов, юристов и политиков отвергали не только конкретные проекты, но и саму идею социальных реформ, противопоставив ей догмат «невмешательства» государства в социальные отношения. На деле так называемое «невмешательство» всегда отвечало интересам господствующих классов. Лидеры либерализма первой половины Х1Х века «осрамили себя» тем, что «ничего не делали и не хотели делать для народа», констатировал Чернышевский.

Такая деградация либеральной идеологии встретила сопротивление гуманистов Х1Х века: как «социалистов», так и выдающихся «смитианцев», начиная с С. Сисмонди и Д.С. Милля. Звучавшие в передовых странах Запада требования законодательных и финансовых мер для «улучшения быта массы» получили полную поддержку у основателей российского народничества. «Вопросы труда и благосостояния», «охранение и сбережение здоровья в работнике» и, разумеется, народное образование рассматривались ими как важнейшие объекты правового регулирования.

Герцен, Огарев, Чернышевский принадлежали к числу интеллектуальных новаторов ХIХ века, искавших пути от «прав первого поколения» к социально-экономическим «правам второго поколения»; от либерализма к «социальной демократии; от либерального государства к государству «социальному». Пользуясь современной терминологией можно сказать, что стратегической целью народничества было демократическое правовое общество с социально ориентированным рыночным хозяйством.

Реализация этой цели, по мнению народников, способна открыть путь к более высокой стадии общественного развития, получившей в ХIX веке название «социализм».

Последняя, третья глава диссертации называется «Русский социализм» и его историческая судьба». Она состоит из трех параграфов. Параграфы первый и второй одноименны с названием главы. Параграф третий имеет самостоятельное название: «О методах социальных преобразований».

Основатели народничества принадлежали к числу мыслителей ХIХ века, начинавших конвергенцию либеральных и социалистических идей. Они видели в социализме не разрушителя, а наследника либеральных ценностей, естественное дополнение идей свободы идеями социальной справедливости. Им казалось естественным, что вслед за идеями о правах чело - века и гражданина возникла «идея о союзе и братстве между людьми».

А.И. Герцен и Н.П. Огарев были знакомы со всеми направлениями современного им западного социализма, но не стали эпигонами ни одного из них.

Что касается Н.Г. Чернышевского, он, по справедливому замечанию Герцена, «не принадлежал исключительно ни к одной социальной доктрине».

По мнению диссертанта, основателям народничества был присущ не доктринальный, а более широкий взгляд на социализм - в духе Пьера Леру, великого французского гуманиста, который в 1834 г. первым ввел в идейный оборот термин «социализм». Ставя «социализм» рядом с господствующим «индивидуализмом», Леру обозначил стремление к гармонии «индивида» и «общества» (societe) - к «солидарности».

Основатели народничества были деятельными защитниками прав индивида, его всесторонней «эмансипации»: интеллектуальной, политиской, экономической, сексуальной. Но они не разделяли крайностей индивидуализма, демонстративно противопоставившего интересы личности и общества. Такое противопоставление, характерное, по словам Чернышевского, для «полуцивилизованных людей», ведет к деградации и общества, и личности.

Напротив, развитие способности к солидарности и сотрудничеству (cooperacio), к «товариществу», было для народников критерием цивилизованности, важным условием экономического и социального прогресса, и следовательно, предпосылкой социализма.

Народнический или, по терминологии Герцена, «русский» социализм испытал влияние разных источников, русских и иностранных. Но даже заимствованные идеи обрели в нем органическое единство.

По мнению диссертанта, концепция «русского социализма» впитала ряд идей и аргументов раннего славянофильства. К.С. Аксаков и А.И. Хомяков убедили Герцена, что в России социалистические идеи могут быть реализованы только в приемлемых для народа формах.

Непосредственным идейным предшественником Н.Г. Чернышевского диссертант считает В.А. Милютина, младшего брата Н.А. и Д.А. Милютиных. Выдающийся юрист, социолог и экономист Владимир Милютин был талантливым комментатором социалистических идей первой половины ХIХ века.

Существенное влияние на мировоззрение Чернышевского оказало творчество Д.С. Милля. Последний «без особенного шума» вводил в науку «новые понятия», «дополняя» классический либерализм идеями Роберта Оуэна и Луи Блана. Подобно Миллю, Чернышевский видел заслугу «социалистических писателей» в «идеях об эмансипации труда» и формировании нового социального строя в недрах старого.

Народническая концепция социализма формировалась не как система «постоянных догматов», а как «довольно сложные комбинации идей».

Социализм, как его понимали народники, можно назвать фритредерским, т.е. рыночным. Они не совершили распространенной ошибки: не отождествили свободный товарообмен с «исключительным царством капипитала», разлагающим экономику и общество. Ибо понимали, чем можно, а чем нельзя торговать.

Впоследствии марксисты, упрекая народников в «приспособлении» социалистических идей к интересам крестьян и других «мелких производителей» назвали «народнический социализм» мелкобуржуазным. Думается, что ему гораздо больше подходит имя демократический.

Основатели народничества были убеждены, что возможны разные пути экономической и социальной модернизации. Они, а затем их последователи, не считали «пролетариатство» и «коттерство» английского образца неизбежным фактором экономического прогресса, и полагали, что индустриализация России пройдет легче и эффективнее без массовой экспроприации крестьянского хозяйства и других видов мелкого производства. Данный вопрос стал впоследствии главным в полемике народничества с российским марксизмом.

Народники видели суть социализма в стремлении к социальной справедливости и солидарности; в приобщении всё более широких слоёв народа к свободе, собственности, политике и культуре, и тем самым к «деятельтельному, самостоятельному участию в истории». Цивилизация, считали они, не станет необратимой, пока не укоренится в народной почве.

По своему генезису и содержанию идеология народничества сродни тому направлению европейской социалистической мысли, которое позднее (с 1884 г.) стало называть себя «фабианским социализмом». Подобно «фабианцам», основатели народничества не боялись слова «постепенность». Они предостерегали от попыток «идти напролом» и «ломать без разбора», и приветствовали развитие реформистских тенденций в европейском социалистическом движении.

Основатели народничества не всегда дифференцировали формирующиеся понятия «социальный» и «социалистический». Каждая социальная реформа, улучшающая жизнь народа, воспринималась ими как шаг к социализму. Может быть, именно такой подход правилен?

Путь к «высшим фазисам цивилизации» долог. На этом пути «сменится много поколений», считал Чернышевский. Подобно Герцену, он принадлежал к социалистам, готовым «ждать и работать», и «ограничивать свои советы в практических делах лишь одною частью своей системы, удобоисполнимою для настоящего». Не случайно его идеи нашли отклик у Бенуа Маллона - идеолога поссибилизма .

В творчестве Чернышевского преобладают не «рассуждения о безусловно наилучшем», а «вещи совершенно практические». Например, перенося на русскую почву идеи Л. Блана и Р. Оуэна об «ассоциации» и «кооперации» (что значит «объединение» и «сотрудничество»), он много сделал для начинавшегося кооперативного движения, которое тогда расценивалось как «социалистическое». Поэтому в 1913 г. съезд кооператоров России назвал его «отцом русской кооперации», ее «первым теоретиком».

Народнический «русский социализм» многогранен и глубок. Его грани и нюансы анализируются в диссертации, но они не укладываются в установленный объем реферата.

Третью главу завершает параграф третий. Он носит название «О методах социальных преобразований».

Основатели народничества не считали, что в политике цель оправдывает средства; напротив, видели в истории массу примеров, когда порочные средства срывали решение «великих вопросов времени». Вопрос о «методах и практиках» социальных преобразований имел для них первостепенную важность. Этот большой вопрос включал в себя и более конкретные вопросы о революциях. В этом вопросе и Герцен, и Чернышевский шли каждый своим путем, но в итоге пришли к одинаковым выводам.

Их отношение к антифеодальным революциям можно назвать амбивалентным. Перспектива такой революции в России вызывала у них двойственное чувство. С одной стороны, они хорошо понимали связанные с ней опасности и проблемы. С другой, «привычка нашего народа безответно подвергаться всякого рода надругательствам», его пресловутое «долготерпенье», лишь консервировали «средневековье».

Цели антифеодальных революций были ясны, конкретны и в принципе достижимы. Поэтому, говоря о неотложных вопросах «внутренней русской реорганизации», все основатели народничества допускали, что «упорство реакции может привести к революции», хотя и надеялись на «мирный исход», на «прозорливость законодателя». Рассматривая такие революции как «роковые последствия вековых ошибок», они никогда не отождествляли историческую справедливость с местью. Поставив в молодости вопрос «Кто виноват?», А.И. Герцен в конце жизни предложил «пожертвовать уголовной точкой зрения» применительно к исторически сложившимся общественным антагонизмам.

Н.Г. Чернышевский тоже боролся не против классов и людей в них входящих, а против «средневековых» учреждений и «варварских» порядков. Его волновал вопрос не «кто виноват?», а «что делать?».

Что касается «социалистических» революций, то в этом вопросе народничество было «вовсе не революционной теорией». В.И. Ленин прав в этой оценке, если понимать революцию в его смысле, как вооруженное восстание.

Анализируя исторический спор капитализма и социализма, начавшийся в Х1Х веке на Западе, основатели народничества видели в нем отражение разных тенденций в экономике и в сознании людей. Они понимали, что капитализм «нельзя вырвать силой», а социализм «насильем не завою - ешь», не внедришь «приказом».

Преждевременно взорванный «буржуазный мир», когда уляжется дым и расчистятся развалины, снова возродится в «какой-нибудь буржуазный мир», предупреждал А.И. Герцен. Потому что он «внутри не кончен», и потому что люди, общество, еще не готовы к строительству нового мира.

Неудача социалистического эксперимента в России ХХ века подтвердила это предвидение. Она показала не утопичность социализма, а то, что его время еще не пришло. Человечество пока не располагает необходимым для социализма материальным, интеллектуальным и нравственным капиталом. Следовательно, надо его приумножать. Таково было мнение основателей народничества, совпадающее с позицией Социнтерна наших дней.

Основателям народничества были чужды идеологические игры вокруг «измов». Они стремились к решению насущных проблем, а не к созданию новых. Однако им, как социалистам, стала изначально чужда идеология, принявшая название «коммунистической».

В середине Х1Х века за понятиями «социализм» и «коммунизм» стояли принципиально разные концепции. При организации первой «коммунистической партии» её идеологи демонстративно отказались назвать свой программный документ «социалистическим манифестом». «Социализм означал в 1847 году буржуазное движение, коммунизм - рабочее движение. … А так как мы уже тогда весьма решительно придерживались мнения, что «освобождение рабочего класса может быть делом только самого рабочего класса», то для нас не могло быть и минутного сомнения в том, какое из двух названий выбрать», - объяснил в 1890 г. Ф. Энгельс.

В отличие от коммунистов, социалисты считали «освобождение рабочего класса» делом всего общества, предлагая, подобно А.И. Герцену, обращаться «равно к работнику и хозяину».

Политические и социальные права рабочих и всех трудящихся были главной и непосредственной целью социалистов. Коммунисты же, делая ставку на «пролетариат», видели в нём прежде всего «материальную силу» для «Коммунистической революции». Планируемое в «Манифесте Коммунистической партии» «учреждение промышленных армий» обещало отнюдь не социальную демократию, а «рабочие казармы» и «коммунистическую барщину», о чем не раз предупреждал Герцен. Наблюдая в Лондоне за развитием раннего марксизма, он стал оппонентом «марксидов».

Анализируя перспективы «коммунистической теории» Н.Г. Чернышевский признал, что рядом с «социализмом» она выглядит гораздо проще, предлагая более радикальные средства против общественных недугов. «Поэтому неразвитая масса усваивает коммунистические стремления гораздо легче, чем социалистические, когда по стечению обстоятельств устремляется на переделку общественных отношений». Но, попытавшись их реализовать, массы убедятся, что эти стремления «нимало для них непригодны», предупреждал Чернышевский.

В диссертации исследуется не только генезис и идейное содержание народнического «русского социализма» и раннего народничества в целом, но и их историческая судьба.

Для наглядности диссертант берет за основу ленинские оценки, данные в 1913 г. в статье «О народничестве», отчасти соглашаясь, отчасти не соглашаясь с ними.

«Народничество очень старо. Его родоначальниками считают Герце - на и Чернышевского» - констатировал В.И. Ленин, не выдвигая возражений.

«Расцветом действенного народничества» он считал «хождение на - род» (в крестьянство) революционеров 70-х годов». Диссертант не разделяет этого вывода. По мнению диссертанта, ни Герцен, ни Чернышевский не были идейными предшественниками «революционеров 70-х годов» и никогда не призывали к подобным экспериментам. Более того, обращенные к молодежи призывы Бакунина идти в народ, чтобы стать «повивальной бабкой» народного освобождения, встретили не поддержку, а резкую отповедь Герцена. Эти «дикие призывы» он назвал «самой вредной демагогией», «разнуздыванием дурных страстей».

Чернышевский был того же мнения. Для сближения «образованных людей» с народом, в том числе и с крестьянством, считал он, не нужно «никаких особенных штук», никаких «фокус-покусов». Нужно лишь отказаться от «гуртового способа суждений» о крестьянах, увидеть в них «людей одинаковых с собою», научиться судить о них «по человеческой психологии» и, главное, «входить в их интересы».

Сближение русской интеллигенции с народом не имело ничего общего ни с трагикомическим маскарадом «хождений в народ», ни тем более с террором «Народной воли». По мнению диссертанта, «расцвет действенного народничества» обеспечили совсем другие люди. Земские учителя и врачи 70-90-х гг. первыми заслужили доверие и уважение крестьян, подготовив почву для сближения народнической интеллигенции и трудового крестьянства. Народнические экономисты и социологи собрали бесценный фактический материал и, опираясь на него, творчески развили идеи своих учителей. А энтузиасты практики, выполнили завет Чернышевского, бросив в русскую почву семена кооперации.

«Экономическую теорию народников разрабатывали всего цельнее В.В. (Воронцов) и Николай - он в 80-х годах…». Эту ленинскую оценку диссертант разделяет полностью. В.П. Воронцов (В.В.) и Н.Ф. Даниельсон (Николай - он) упоминались в советской литературе, как правило, в негатив - ном контексте - как оппоненты российских марксистов. Они считали, что «наш идеологический марксизм» не способен дать теоретическое обоснование практической программе, отвечающей социальным условиям страны.

Накануне первой российской революции полемика между народниками и марксистами получила развитие при формировании партийных программ социал-демократов и социалистов-революционеров (эсдеков и эсеров). Если первые всячески подчеркивали свою марксистскую «ортодоксальность», то вторые не хотели связывать себя «марксистской догмой» и ориентировались на идейные традиции народничества. «В начале ХХ века социалисты-революционеры выражали наиболее оформлено взгляды левых народников», - констатировал В.И. Ленин в статье «О народничестве».

Ленин не отрицал демократическую сущность эсеровской программы. Он видел в ней буржуазный радикализм, стремившийся «к полному равенству в политике и к полному уничтожению крепостнического землевладения», но не признавал эсеров социалистической партией. «…Во всем русском народничестве - вплоть до социалистов-революционеров - нет ни грамма социализма», - писал он.

Позиция народников, в том числе и эсеров, отводивших социализму «роль путеводной звезды, маяка, определяющего направление пути», видевших в нем долгосрочную стратегическую цель, была неприемлема для Ленина, мечтавшего повести «русский пролетариат (рядом с пролетариатом всех стран) прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции» .

Народники конца Х1Х - начала ХХ веков были принципиальными противниками так называемой «диктатуры пролетариата» и предупреждали об истинных мотивах ее идеологов. Они защищали Россию от принудительного раскрестьянивания и тем продолжали дело Герцена и Чернышевского, предостерегавших от «страшной язвы пролетариатства в сельском населении».

Последними великими представителями народничества были «неонародники» 20-х годов прошлого века А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев и их единомышленники. В 30-х годах они были объявлены «выразителями интересов кулачества» со всеми вытекавшими последствиями. Термин «чаяновщина», как презрительное наименование «неонародничества» 20-х годов, надолго закрепился в советской околонаучной фразеологии.

Народничество в России не было опровергнуто. Оно было расстреляно; стало жертвой войны на уничтожение, развязанной большевиками против других социалистических партий и движений.

В заключении содержатся выводы, обобщающие результаты данного диссертационного исследования.

Диссертант еще раз подчеркивает, что основатели народничества А.И. Герцен, Н.П. Огарев, Н.Г. Чернышевский были далеки от призывов «к топору», т.е. от безответственной и опасной демагогии.

Они разрабатывали долгосрочную стратегию модернизации России на началах законности, демократии и социальной справедливости, боролись за укрепление правовых принципов во всех сферах государственной и общественной жизни. Возглавляемые ими печатные издания отстаивали право науки и публицистики не быть служанками официоза.

В наше сложное время, при повсеместном «кризисе идей» не стоит отказываться от народнического «наследства», сочетавшего лучшие принципы нескольких великих идеологий.

Публикации по теме диссертационного исследования

1. Поликарпова Е.В. Идеология народничества в России. М. 2001. 20 п.л.

2. Поликарпова Е.В. Российские фабианцы. Политико-правовые идеи основателей народничества // Государство и право. 2005. №10. 1 п.л.

3. Поликарпова Е.В. От какого «наследства» не стоит отказываться. Политико-правовые идеи народничества // Lex Russica. 2007. №1. 1,5 п.л.

4. Поликарпова Е.В. Начала российской Конституции в политико-правовой идеологии народничества // Lex Russicа. 2008. №3. 2 п.л.

5. Поликарпова Е.В. Проблемы «laissez faire» в политико-правовой идеологии народничества // Lex Russica. 2009. №2. 1,5 п.л.

6. Поликарпова Е.В. Формирование народнической альтернативы аграрному законодательству 1861 г. // Вестник СГАП. 2010. №2 (72). - 0,7 п.л.

7. Поликарпова Е.В. Программа реформ в идеологии раннего народничества. // Lex Russica. 2010. №4. - 0,7 п.л.

8. Поликарпова Е.В. Основатели народничества о методах социальных преобразований // Законы России: опыт, анализ практика. 2010. №5. 0,7 п.л.

9. Поликарпова Е.В. «Право на землю» в идейной борьбе вокруг крестьянской реформы 1861 года. // Проблемы правовой и политической идеологии. Сборник научных трудов ВЮЗИ. М. 1989. 2,5 п.л.

10. Поликарпова Е.В. Прошлое и будущее российской государственности в политической идеологии народничества. // Правовое государство. Сборник научных трудов МЮИ. М. 1991. 1,5 п.л.

11. Поликарпова Е.В.Н.Г. Чернышевский об «участии государства в экономических делах. // Власть силы, сила власти. Сборник научных трудов МГЮА. М. 1996. 1 п.л.

12. Поликарпова Е.В. Трагедия русского народничества. // История, теория, практика российского права. Сборник научных работ. Курский ГУ. Юридический факультет. Вып.6. Ч.I. Курск. 2009. - 1 п.л.

13. Поликарпова Е.В. «Русский социализм». Раздел IV // История политических учений. Учебное пособие. М. 1994. 3 п.л.

14. Поликарпова Е.В.А.И. Герцен и Н.П. Огарев. Н.Г. Чернышевский. Глава V // История политических и правовых учений. Учебник. Под ред. О.В. Мартышина. М. 2004. - 2 п.л.

Размещено на Allbest.ru