Концепция дознания в уголовном процессе Российской Федерации и проблемы ее реализации в органах внутренних дел

В результате исследования было обнаружено, что в некоторых странах дознание выступает как альтернатива предварительному следствию либо предшествующий ему этап (Франция, Азербайджан, Таджикистан), в других, также как в России, является лишь альтернативой предварительному следствию (Белоруссия, Казахстан), а в отдельных государствах - только предшествует предварительному следствию (Австрия, Греция, Испания, Армения, Узбекистан, Украина). Кроме того, элементы досудебного производства стран англосаксонской (англо-американской) системы права в сравнительно-правовом аспекте с континентальной системой и с некоторой долей условности допустимо также рассматривать скорее в виде аналога российскому дознанию, чем предварительному следствию.

Многие страны в поисках наиболее оптимальных путей построения досудебного производства отказываются от предварительного следствия в пользу дознания (Германия) либо рассматривают дознание основной, а предварительное следствие факультативной формами предварительного расследования (Португалия, Нидерланды, Италия). Полный отказ от дознания (Эстония, Киргизия, Молдова) мало эффективен для уголовного судопроизводства, тем более при отсутствии какой-либо иной специальной процедуры, унифицированной по своей сути. Не решает этой проблемы сохранение органов дознания в качестве участника уголовного судопроизводства с предоставлением им вспомогательной роли в осуществлении уголовно-процессуальной деятельности (Киргизии).

С учетом мирового опыта, доказана потребность отечественного уголовного процесса в процедуре упрощенного и ускоренного производства по уголовным делам о преступлениях небольшой тяжести, которая максимально сокращала бы промежуток времени между моментом совершения преступления и принятия по нему соответствующего судебного решения при соблюдении законных прав и интересов всех участников уголовного судопроизводства. Однако вряд ли следует рассматривать такое производство дознанием, формой предварительного расследования. Оно должно считаться особым производством.

Просчеты законодателя Казахстана в наделении органа дознания полномочиями на производство предварительного следствия, а также аналогичная ситуация в российском уголовном процессе с предоставлением следователю права производства дознания дали дополнительную аргументацию в необходимости следования четкому правилу, что каждому органу предварительного расследования должна соответствовать своя форма предварительного расследования.

В параграфе четвертом «Возникновение и основные этапы формирования концепции дознания в уголовном процессе Российской Федерации» предпринят ретроспективный анализ системы научных взглядов и теоретических воззрений на дознание.

Диссертант приходит к выводу, что дознание в своем развитии прошло сложный и долгий путь. Начиная с зачатков розыскного процесса («сыска»), дознание эволюционировало совместно с отечественным уголовно-процессуальным законодательством сначала как первоначальный этап предварительного следствия в рамках административной функции полиции, затем самостоятельной формы предварительного расследования, вида уголовно-процессуальной деятельности.

Регламентирующие дознание нормы менялись, в зависимости от них трансформировались и теоретические воззрения на дознание, представляя собой последовательный процесс анализа и научных описаний. Научные исследования в области дознания оказывали также непосредственное влияние на совершенствование уголовно-процессуального закона. Опубликованные результаты научных исследований представляли собой теоретическую основу для разработки концепции. Они систематизированы диссертантом по принципу влияния на дальнейшую судьбу дознания либо значимости теоретических воззрений на него, что обуславливалось развитием уголовно-процессуального закона. Основные этапы формирования концепции дознания в уголовном процессе Российской Федерации представлены следующим образом:

1) научные работы по проблемам дознания после принятия Устава уголовного судопроизводства 1864 г. , заложившие систему взглядов на дознание как первоначальное производство, предшествовавшее предварительному следствию. Только с этого времени допустимо говорить о возникновении полноценной теоретической концепции дознания, несмотря на то, что сам термин «дознание» был введен в нормативный оборот четырьмя годами раньше. В теории уголовного процесса дознание еще не рассматривалось как вид уголовно-процессуальной деятельности, одна из форм предварительного расследования, так как осуществлялось не по процессуальным правилам производства и являлось примером скорее административной процедуры;

2) работы по дознанию после принятия УПК РСФСР 1922 г. и УПК РСФСР 1923 г. , а также материалы 5-го Всероссийской съезда деятелей юстиции. В связи с принятием первых советских уголовно-процессуальных законов дознание приобрело процессуальные процедуры, традиционные для предварительного следствия. С этого момента в юридической литературе дознание стало рассматриваться как первоначальная или простейшая форма расследования преступлений. Несмотря на ошибочность воззрений, относительно необходимости стирания граней между следствием и дознанием, установление последнего как самостоятельной формы предварительного расследования нельзя не признать в качестве позитивного момента в развитии теоретической концепции дознания;

3) публикации в печати в связи с реформами уголовного судопроизводства 1958-1960 гг. , развернувшие широкую научную дискуссию о праве на существование дознания как самостоятельной формы расследования;

4) регулярные издания работ, посвященных проблемам дознания после принятия УПК РСФСР 1960 г. С этого периода в отечественном уголовном процессе процессуальный порядок дознания и система органов его осуществляющих, в основном, были определены на сравнительно длительный срок. Однако, несмотря на уже устоявшиеся воззрения на дознание как форму предварительного расследования в его теоретической концепции оставалось немало спорных вопросов, что способствовало активизации научных исследований. Большинством процессуалистов признавалось, что дознание является разновидностью уголовно-процессуальной деятельности органа дознания, но не все из них при этом включали в содержание дознания только лишь расследование, ведущееся по уголовным делам в форме неотложных следственных действий или в полном объеме;

5) разработка Концепции судебной реформы в Российской Федерации, обозначившей существенный перелом в теоретических воззрениях на дознание, а также последовавший за ней комплекс научных работ и других публикаций, касающихся проблем дознания. Об упразднении дознания как формы предварительного расследования все чаще стали заявлять в научных дискуссиях. Вопросы правового регулирования дознания привлекали повышенное внимание не только разработчиков проекта УПК РФ, но многих ученых и практиков. В те годы интерес к дознанию не ослабевал, а еще более усиливался. Исследованию его проблем посвящалось значительное число диссертаций, монографий, учебных и научных пособий, а также статей;

6) научные исследования после принятия УПК РФ 2001 г. по проблемам правоприменения отдельных его положений, регламентирующих дознание. Нерешенность и спорность многих вопросов теоретической и практической направленности, в том числе имеющих отношение к дознанию усилило научный интерес, что иллюстрируется материалами многочисленных научно-практических конференций, подготовленными кандидатскими диссертациями по проблемам дознания, а также диссертациями на соискание ученой степени доктора наук, в которых затронуты отдельные проблемы дознания.

В пятом параграфе «Содержание и значение концепции дознания в уголовном процессе Российской Федерации» сформулировано понятие концепции дознания в уголовном процессе Российской Федерации как имеющей важное научное и практическое значение комплексной, междисциплинарного характера целостной теоретической системы, объединяющей совокупность идей и теоретических положений о дознании, государственных органах и должностных лицах, его осуществляющих, проблемах ее реализации в правоприменительной деятельности, а также совокупность научных рекомендаций и предложений по совершенствованию дознания.

Назначение такой концепции видится диссертанту в необходимости разрешения комплекса фундаментальных теоретических и прикладных проблем дознания, требующих доктринального толкования в условиях проведения судебно-правовой реформы, активного законотворческого процесса, а также нестабильной криминогенной ситуации в нашей стране.

В качестве объекта теоретической концепции дознания рассматриваются тенденции и закономерности уголовно-процессуальных правоотношений, складывающихся при осуществлении дознания, а также соответствующая деятельность государственных органов и должностных лиц, уполномоченных на осуществление дознания.

Объединенные одним объектом, теоретические положения о дознании, государственных органах и должностных лицах, уполномоченных на осуществление дознания, проблемах реализации концепции дознания в правоприменительной деятельности органов внутренних дел, а также концепция совершенствования дознания, образуют систему. В своей совокупности все перечисленные элементы системы составляют целостную, единую концепцию дознания в уголовном процессе Российской Федерации, что обусловлено комплексным подходом к ее разработке. В свою очередь, каждое из этих направлений также предполагает комплексный подход как необходимое условие успешного осуществления уголовно-процессуальной деятельности в сфере дознания.

Вторая глава «Государственные органы и должностные лица, осуществляющие дознание в уголовном процессе Российской Федерации» включает три параграфа и имеет важное теоретическое значение в разрешении последующих прикладных проблем дознания.

В параграфе первом «Понятие и виды органов дознания: проблемы законодательной регламентации» отмечается, что в содержание понятия «орган дознания» включается производство всех полномочий органа дознания, предусмотренных законом. Поэтому государственные органы и должностные лица могут именоваться органами дознания не только в связи с осуществлением ими предварительного расследования в форме дознания.

Для того, чтобы обладать статусом органа дознания совершенно не обязательно быть носителем всех его процессуальных полномочий, и тем более полномочий по производству дознания. Достаточно осуществлять лишь часть из них. С учетом этого, диссертант констатирует, что органами дознания должны называться государственные органы и должностные лица, уполномоченные в соответствии с законом осуществлять процессуальные и иные полномочия, в том числе полномочия по реализации оперативно-розыскной деятельности.

Это обосновывается тем, что УПК РФ (также как и прежний УПК РСФСР), наделяет органы дознания полномочиями на проведение оперативно-розыскных мероприятий. Но если из содержания ст. 117 УПК РСФСР четко не определялось, кто из органов дознания обладает этими полномочиями, то современный уголовно-процессуальный закон (п. 1 ч. 1 ст. 40 УПК РФ) эту проблему разрешает. Поэтому причины, побудившие законодателя обозначить отдельные органы дознания через органы, наделенные полномочиями на осуществление оперативно-розыскной деятельности, очевидны. Вместе с тем, диссертант считает, что с точки зрения законодательной техники это сделано не совсем удачно. В пункт 1 ч. 1 ст. 40 УПК РФ необходимо включить исчерпывающий перечень органов исполнительной власти, наделенных полномочиями на осуществление оперативно-розыскной деятельности и являющихся одновременно органами дознания.

Уголовно-процессуальный закон в одних случаях относит к органам дознания государственные органы, в других - должностных лиц. Такое деление полностью согласуется с понятием органа дознания, данным в п. 24 ст. 5 УПК РФ. Специфическим признаком органов дознания первой группы является их неопределенность как участников уголовного судопроизводства, так как из наименования самого органа нельзя четко узнать, какие именно его должностные лица осуществляют процессуальные полномочия органа дознания. Что касается органов дознания второй группы, то они персонифицированы в виде конкретного должностного лица, который и наделен соответствующим процессуальным статусом.

Анализируя научные подходы, аргументирующие разделение органов дознания на учреждения и должностные лица в зависимости от их компетенции (И. М. Гуткин, Н. Е. Павлов), автор приходит к выводу, что когда органом дознания называется государственный орган, то процессуальные полномочия органа дознания составляют содержание деятельности значительной части его сотрудников. Если же органом дознания признается конкретное должностное лицо, то процессуальные полномочия органа дознания составляют компетенцию только этого лица. Поэтому в такой структуре не может быть других должностных лиц органа дознания, так как производство процессуальных полномочий является исключительной компетенцией только органа дознания - конкретного должностного лица. Никто иной, кроме него, не может составить и вынести от его или от своего имени любое процессуальное решение, будь то основные процессуальные документы или же протоколы следственных действий.

Параграф второй «Система (способ организации) органа дознания» излагается авторская позиция относительно системы органа дознания, иными словами способа его организации.

Диссертант исходит из того, что существенными признаками системы являются множественность ее элементов (не менее двух) и наличие связей между ними. Поэтому о системе можно говорить лишь применительно к органу дознания в лице государственного органа, представленного в виде руководителя (начальник органа дознания) и подчиненных ему должностных лиц (начальник подразделения дознания, дознаватель и сотрудник органа дознания).

Осуществление дознания предоставляется законом органу дознания в лице государственных органов и должностных лиц, перечисленных в ст. 40 УПК РФ, но реализуется это полномочие в системе органа дознания его должностным лицом - дознавателем. Таким образом, полномочие на производство дознания предоставляется законом органу дознания в лице государственного органа, а в его системе оно воплощается в жизнь лишь дознавателем, который должен быть правомочен на осуществление дознания либо уполномочен на то начальником органа дознания. Отсюда почти любое должностное лицо органа дознания, а не только дознаватель по штату, если оно уполномочено начальником органа, может осуществлять предварительное расследование в форме дознания.

Если же орган дознания представлен конкретным должностным лицом, то полномочия органа дознания составляют исключительную компетенцию только этого лица. Поэтому в такой структуре не может быть иных должностных лиц органа дознания, а дознание должно осуществляться лишь этим должностным лицом, аккумулирующим в себе и орган дознания, и дознавателя. Однако правоприменительная деятельность для таких ситуаций придумала институт «делегирования» полномочий органа дознания - должностного лица, подчиненным ему сотрудникам, которые структурным элементом системы органа дознания не являются.

Далее автор приходит к выводу, что должностное лицо органа дознания в лице государственного органа приобретает статус дознавателя при условии возложения на него начальником органа дознания полномочий по осуществлению предварительного расследования в форме дознания и не является таковым при выполнении иных полномочий органа дознания. Для разграничения должностных лиц, реализующих полномочия органа дознания в его системе, диссертантом предлагается ввести в нормативный оборот понятие «сотрудник органа дознания», под которым (в отличие от дознавателя) следует понимать должностное лицо органа дознания, уполномоченное начальником органа дознания на осуществление отдельных полномочий органа дознания, за исключением производства дознания.

В параграфе третьем «Компетенция органа дознания: понятие и проблемы разграничения» диссертант исходит из того, что каждому органу дознания присуща своя компетенция. Причем о ней можно говорить только тогда, когда характеризуется юридическая сторона деятельности государственного органа или должностного лица. Иную деятельность, не связанную с реализацией полномочий в сфере уголовного судопроизводства, нельзя включать в содержание понятия «компетенция». Указанный термин невозможно использовать в отношении любых участников уголовного судопроизводства, например, таких как потерпевший, свидетель, обвиняемый, подозреваемый, подсудимый и пр. Недопустимо также отождествление компетенции и деятельности, поскольку стирается грань между фактической деятельностью и той, которая определена законом. Компетенция представляет собой правовую характеристику деятельности должностного лица или государственного органа - его задач, содержания и пределов.

С учетом этого, компетенция органа дознания определяется как совокупность установленных уголовно-процессуальным законом полномочий при исполнении своих функций в определенных конкретно для каждого органа дознания пределах.

Автором обосновывается, что компетенцию органов дознания составляют не только процессуальные, но и иные полномочия. Иные полномочия реализуются органом дознания в рамках оперативно-розыскной функции. Так, полномочия по исполнению письменных поручений следователя о проведении оперативно-розыскных мероприятий, а также полномочия по принятию оперативно-розыскных мер для установления лица, совершившего преступление, хотя и предоставляются органу дознания в процессуальном порядке, но выполняются им в рамках оперативно-розыскной деятельности.

У каждого органа дознания имеется определенный объем полномочий, который он осуществляет в пределах своей компетенции. В уголовно-процессуальном законе нет единой нормы, где были бы сосредоточены все полномочия органа дознания, они рассредоточены по отдельным статьям УПК РФ и не корреспондируются друг с другом. С учетом этого в ст. 40 УПК РФ необходимо не только предусмотреть исчерпывающий перечень органов дознания, но и указать конкретные полномочия органа дознания.

Глава третья «Процессуальные проблемы дознания в органах внутренних дел Российской Федерации» содержит пять параграфов, в которых дана объективная оценка современной практике осуществления дознания, выявлены проблемы и предложены пути их разрешения.

В первом параграфе, исследуя рассмотрение сообщения о преступлении как необходимую предпосылку производства дознания, диссертант исходит из того, что деятельность органа дознания, в том числе и дознавателя по рассмотрению сообщения о преступлении носит самостоятельный процессуальный характер и не входит в содержание ни одной из форм предварительного расследования, а лишь предшествует дознанию. Вместе с тем, обладая автономностью от самого дознания, эта деятельность в значительной мере предопределяет его. Исходя из решения, которое будет принято по результату рассмотрения сообщения о преступлении (о возбуждении уголовного дела или об отказе в возбуждении уголовного дела) зависит, будет ли производиться предварительное расследование по уголовному делу или нет. Кроме того, насколько эффективно организована деятельность на стадии возбуждения уголовного дела, насколько она соответствует закону, настолько же, в значительной степени, зависит успех предстоящего дознания, а значит и реализация назначения уголовного судопроизводства в целом.

Стадия возбуждения уголовного дела традиционно конструируется в российском уголовном процессе как отдельная, первоначальная стадия уголовного судопроизводства (Ю. Н. Белозеров, В. Н. Григорьев, Н. В. Жогин, Д. С. Карев, А. В. Победкин, Ф. Н. Фаткуллин, Г. П. Химичева, А. А. Чувилев). Диссертантом обосновывается недопустимость ее ликвидации, чем устранится своеобразный фильтр, отсеивающий информацию о действиях, не содержащих признаков преступления или в силу, указанных в законе условий, не подлежащих преследованию в уголовном порядке. Это в одинаковой мере отрицательно скажется как на охране прав и законных интересов личности, так и на эффективности производства по уголовному делу.

Деятельность органа дознания (дознавателя) на первоначальной стадии уголовного судопроизводства, предшествующей дознанию включает: 1) прием и регистрацию сообщения о преступлении; 2) его предварительную проверку; 3) принятие процессуального решения по результатам рассмотрения сообщения о преступлении. В ходе исследования автор приходи к выводу, что порядок рассмотрения сообщения о преступлении, а в особенности проверка, обладают значительными недостатками, что требует:

1) предусмотреть конкретный перечень следственных и иных других действий, которые должны осуществляться в целях проверки сообщения о преступлении, включая получение объяснений;

2) дополнить ч. 4 ст. 146 УПК РФ правилом о незамедлительном направлении прокурору копии постановления органа дознания о возбуждении уголовного дела, что в соответствии с ч. 1 ст. 146 УПК РФ обусловлено его правомочием на принятие такого решения;

3) скорректировать наименование и содержание Инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения заявлений, сообщений и иной информации о происшествиях, объявленной приказом МВД России от 1 декабря 2005 г. № 985 в соответствии с положениями уголовно-процессуального закона, в том числе исключить из п. 12 требование об оформлении рапорта сотрудника органа внутренних дел либо протокола принятия устного заявления о преступлении в случае, когда устное сообщение о преступлении сделано при производстве следственного действия, так как это противоречит ч. 4 ст. 141 УПК РФ.

Второй параграф посвящен проблемам совершенствования законодательной регламентации осуществления следственных действий. Диссертантом отмечается, что каждое следственное действие в той или иной мере обладает принудительностью и опирается на государственное принуждение. Вместе с тем, в одних следственных действиях (осмотр жилища, обыск, личный обыск, выемка, освидетельствование, получение образцов для сравнительного исследования и пр. ) принуждение имеет ярко выраженный характер, так как решение об их производстве формулирует властное веление компетентного органа государства или должностного лица. В других - (допрос, очная ставка, следственный эксперимент, проверка показаний на месте и пр. ) оно усматривается не столь явно, но это не означает его отсутствия. Данные следственные действия также обладают элементами принудительности, которая состоит в выполнении своих процессуальных обязанностей участниками следственных действий независимо от их желания на то. Без принуждения невозможно эффективно противодействовать тем участникам уголовного судопроизводства, которые не хотят добросовестно выполнять возложенные на них уголовно-процессуальным законом обязанности, при этом такое принуждения должно осуществляться с учетом определенных условий и иметь свои пределы допустимости.

Автором обращено внимание на то, что в деятельности дознавателей органов внутренних дел встречаются случаи подмены процессуального освидетельствования его медицинским аналогом. Тем не менее, освидетельствование как следственное действие необходимо четко отличать от медицинского освидетельствования, так как, последнее не регламентировано законом и не является процессуальным. Кроме того, процессуальное освидетельствование производится по постановлению органа предварительного расследования. Следует учитывать и то, что освидетельствование как следственное действие носит поисковый характер и осуществляется с целью обнаружения на теле человека, как любых следов преступления, так и особых примет. Медицинское обследование: главным образом направлено на фиксацию телесных повреждений; его результаты могут быть использованы при производстве судебно-медицинской экспертизы; составляемый при процессуальном освидетельствовании протокол является источником доказательств, а медицинская справка или акт, в котором медики фиксируют результаты проводимого ими медицинского освидетельствования, относятся к иным документам.

На практике нередко выемка подменяется обыском из-за того, что недостаточно установленные данные о местонахождении предмета или документа расцениваются как основание к производству выемки, тогда как реально должен производиться обыск либо необходима иная более достоверная информация.

Кроме того, автором отмечается, что в деятельности органов внутренних дел имеет место и необоснованное производство отдельных следственных действий, а также разного рода другие нарушения норм закона. В целях совершенствования правоприменительной деятельности и законодательной регламентации отдельных следственных действий предлагается:

1) предусмотреть в ст. 170 УПК РФ, что понятые должны приглашаться лишь по требованию самого подозреваемого (обвиняемого) или его защитника, а также свидетеля, потерпевшего и его представителя, то есть того лица, чьи конституционные права на неприкосновенность личности, жилища, частной жизни и законные интересы затрагиваются в ходе следственного действия;

2) уточнить формулировку ч. 1 ст. 188 УПК РФ, указав в ней, помимо порядка вызова на допрос свидетеля и потерпевшего, также подозреваемого;

3) дополнить ч. 4 ст. 189 УПК РФ правилом о порядке воспроизведения результатов применения во время допроса аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки допрашиваемому лицу, а также его защитнику;

4) отказаться от формально-обязательного участия защитника в ходе допроса для обеспечения допустимости показаний подозреваемого и обвиняемого, включая случаи их добровольного отказа от защитника;

5) установить в ч. 1 ст. 51 УПК РФ требование об обязательном участии защитника, в случае если у одного из участников очной ставки имеется защитник.

В третьем параграфе в рамках анализа особенностей избрания, проблем правового регулирования и практики применения дознавателем мер процессуального принуждения исследуется понятие мер процессуального принуждения, их виды, проблемы регламентации и применения задержания, мер пресечения, а также иных мер процессуального принуждения.

Задержание рассматривается как мера принуждения с явно выраженным неотложным характером. Однако закон не позволяет осуществлять его тогда, когда это в большей степени было бы необходимо, а именно при производстве органом дознания неотложных следственных действий. Для чего предлагается предусмотреть в законе такую возможность.

Диссертантом обращено внимание на особенности избрания в ходе дознания мер пресечения, обусловленные тем, что они применяются к обвиняемому, и лишь в исключительных случаях - к подозреваемому. При этом по правилам ст. 100 УПК РФ обвинение должно быть предъявлено подозреваемому не позднее 10 суток с момента применения меры пресечения, а если подозреваемый был задержан, а потом заключен под стражу - в тот же срок с момента задержания. После истечения 10 суток, если обвинение не будет предъявлено, мера пресечения немедленно должна быть отменена. В ходе производства дознания процессуальная фигура обвиняемого появляется только с момента составления обвинительного акта. Диссертантом задается вопрос: как в этой ситуации поступить дознавателю? Ведь при избрании меры пресечения в отношении подозреваемого он должен руководствоваться именно положениями ст. 100 УПК РФ.

Регламентация разрешения этой проблемы содержится законодателем только применительно к единственной мере пресечения - заключение под стражу, для избрания которой в ходе дознания установлены некоторые особенности. Если в отношении подозреваемого такая мера пресечения была избрана, то обвинительный акт составляется не позднее 10 суток со дня заключения подозреваемого под стражу (ч. 1 и 2 ст. 224 УПК РФ). При невозможности составить обвинительный акт в 10-суточный срок со дня заключения подозреваемого под стражу, законодатель предусмотрел возможность предъявления ему обвинения на общих основаниях и в общем порядке, после чего производство дознания продолжается в порядке, установленном гл. 32 УПК РФ, либо данная мера пресечения должна быть отменена (ч. 3 ст. 224 УПК РФ). Вместе с тем, исходя из того, что правила гл. 23 УПК РФ, регламентирующие процедуру привлечения лица в качестве обвиняемого, на производство дознания не распространяются, дознаватель не может привлечь лицо в качестве обвиняемого в порядке, предусмотренном для предварительного следствия. Диссертантом сделан вывод о необходимости более четкое законодательное разрешение указанной проблемы.

Кроме того, в данном параграфе отмечается, что вторжение дознавателя в личную жизнь граждан, ограничение их прав, свобод и законных интересов, неизбежны при производстве предварительного расследования. С одной стороны, очевидно, что такие ограничения вызваны объективными обстоятельствами. С другой стороны, так же очевидно, что эти меры в какой-то мере ущемляют права и личную свободу граждан. Сам по себе факт ограничения личной свободы граждан, унижение их чести и достоинства не может быть признан допустимым. Этим обусловлена необходимость четкого нормативного регулирования применения мер процессуального принуждения. Вместе с тем, отдельные проблемы вызваны именно отсутствием такового, для чего предлагается:

1) регламентировать в законе отрезок времени между физическим захватом лица, его доставлением и составлением протокола задержания, разделив процессуальное задержание на два самостоятельных элемента - доставление и задержание;

2) предусмотреть в УПК РФ обязанность должностных лиц, осуществляющих задержание, разъяснения задержанному лицу его права иметь защитника, а также принятия мер к удовлетворению ходатайства о приглашении защитника и его назначении путем уведомления об этом юридической консультации;

3) в п. 4 ст. 98 УПК РФ дополнить наименование меры пресечения присмотр за несовершеннолетним обвиняемым словами: «или подозреваемым»;

4) предусмотреть в ст. 106 УПК РФ минимальный и максимальный пределы залога с целью сориентировать дознавателя (следователя) в выборе его размера;

5) подробно урегулировать на законодательном и ведомственном нормативном уровне порядок применения домашнего ареста.

В параграфе четвертом при рассмотрении проблем приостановления дознания подробно освещены сущность приостановления и возобновления дознания, а также проблемы применения отдельных оснований приостановления дознания. Диссертантом отмечается, что приостановление дознания допустимо по любому из предусмотренных в законе оснований (ч. 1 ст. 208 УПК РФ), однако не все из условий, необходимых для принятия такого решения, могут быть реализованы, что обуславливается особым моментом появления в ходе дознания обвиняемого.

Анализ правоприменительной деятельности выявил ряд проблем данного института. Так, когда лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, не установлено (п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ) дознание часто приостанавливалось по причине некачественной работы еще до возбуждения уголовного дела.

Приостановление дознания по п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК РФ, когда подозреваемый (обвиняемый) скрылся от следствия либо место его нахождения не установлено по иным причинам нередко имеет место до истечения срока на производство дознания. Сюда вошло не только принятие решения о приостановлении дознания раньше 30 суток, но и случаи бездействия дознавателей, когда до окончания дознания они не вообще проводили никаких процессуальных действий, фактически приостанавливая предварительное расследование по уголовному делу. В результате этого ряд обстоятельств уголовного дела остаются невыясненными.

До приостановления дознания дознаватель обязан принять меры по розыску подозреваемого или обвиняемого. Он может быть объявлен как во время производства дознания, так и одновременно с его приостановлением (ч. 2 ст. 210 УПК РФ). Однако часто розыск подозреваемого объявляется только одновременно с приостановлением дознания, хотя информация о том, что подозреваемый скрылся и место его нахождения неизвестно, выявлялась намного раньше. Такие факты отрицательно сказываются на последующем обнаружении скрывшегося лица.

Автором обращено внимание на то, что закон не только не содержит примерного перечня заболеваний, влекущих приостановление предварительного расследования вследствие временного тяжелого заболевания подозреваемого или обвиняемого, удостоверенного медицинским заключением (п. 4 ч. 1 ст. 208 УПК РФ), но и не разграничивает их, что требует соответствующей корректировки уголовно-процессуального закона, наряду с другими, обозначенными в данном параграфе проблемами. Для этого необходимо:

1) предусмотреть в ст. 210 УПК РФ требование о незамедлительном объявлении розыска, как только станет очевидным факт, что лицо скрылось и место его нахождения неизвестно;

2) разграничить в п. 4 ч. 1 ст. 208 УПК РФ временное тяжкое заболевание подозреваемого или обвиняемого на психическое и иное тяжкое;

3) исключить из текста ч. 5 ст. 108 УПК РФ слово «международный» для возможности принятие судебного решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу при отсутствии объявленного в розыск обвиняемого.

Параграф пятый посвящен проблемам окончания дознания прекращением уголовного дела и составлением обвинительного акта.

Рассматривая проблемы прекращения уголовного дела дознавателем, диссертант уделяет внимание понятию и значению этого вида окончания предварительного расследования, затем последовательно исследуются особенности применения отдельных оснований прекращения уголовного дела или уголовного преследования и предлагаются пути их оптимизации.

Относительно окончания дознания составлением обвинительного акта автор констатирует, что законодатель проигнорировал регламентацию этой процедуры в УПК РФ. Для того, чтобы найти выход из сложившейся ситуации предложено обратиться к правилам ст. 217 УПК РФ, которые предусмотрены для аналогичной процедуры предварительного следствия. Нельзя с большой уверенностью сказать, что все они распространяются и на дознание, так как ч. 1 ст. 223 УПК РФ не называет гл. 30 в числе тех, которыми регламентируется порядок производства дознания. Вместе с тем, иного выхода уголовно-процессуальный закон не предоставляет.

Кроме того, в рамках данного параграфа затрагиваются отдельные вопросы выполнения прокурором действий по уголовному делу, поступившему с обвинительным актом. Подвергнута критике точка зрения, что в случаях, когда по окончании дознания прокурор направляет уголовное дело для производства предварительного следствия, изменение формы расследования образует новую (третью) форму предварительного расследования - последовательного сочетания (И. Г. Башинская). Продолжение расследования после проведенного дознания, оконченного обвинительным актом, когда обвиняемый и потерпевший уже ознакомились с ним, а также всеми материалами уголовного дела, вносит некоторые коррективы в порядок предварительного следствия. К примеру, у следователя отсутствует необходимость в привлечении лица в качестве обвиняемого, так как оно уже стало таковым по окончании дознания. Во всем же остальном, процедура предварительного следствия почти ничем не отличается. Поэтому вряд ли допустимо предполагать, что речь должна вестись о третьей форме предварительного расследования.

Диссертантом отмечается, что для случаев возвращения прокурором уголовного дела с целью производства дополнительного дознания либо пересоставления обвинительного акта законодатель не предусмотрел возможность нового ознакомления с материалами уголовного дела и обвинительным актом. Получается, что дознаватель может изменить содержание обвинения без уведомления об этом обвиняемого и его защитника. Это не соответствует принципу состязательности, нарушает права обвиняемого. Вместе с тем, процедура дознания усложнится, если выполнить вновь весь комплекс процессуальных действий по ознакомлению с материалами уголовного дела и обвинительным актом, а также предусмотреть это для иных участников уголовного судопроизводства.

Делается вывод, что возвращение прокурором уголовного дела для производства дополнительного дознания является один из эффективных процессуальных способов в устранении нарушений закона, допускаемых дознавателем при производстве по уголовному делу, и служит своеобразной преградой для поступления в суд материалов, которые не должны быть предметом судебного разбирательств.

Анализ правоприменительной деятельности показал, что многие проблемы окончания дознания, как прекращением уголовного дела, так и окончания составлением обвинительного заключения обусловлены причинами их неудачного нормативного регулирования. В целях разрешения проблем окончания дознания предлагается:

1) указать в редакции п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ не «отсутствие события преступления», а «отсутствие деяния (действия или бездействия)»;

2) отразить в постановлении о прекращении уголовного дела согласие не только обвиняемого (ч. 3 ст. 213 УПК РФ), но и подозреваемого, а в случае принятия решения по ч. 1 ст. 427 УПК РФ - подозреваемого, обвиняемого или его законного представителя;

3) предусмотреть в уголовно-процессуальном законе возможность допроса обвиняемого в ходе дознания по существу предъявленного ему обвинения после представления обвинительного акта и перед ознакомлением со всеми материалами уголовного дела;

4) регламентировать в УПК РФ процедуры уведомления заинтересованных участников уголовного судопроизводства об окончании дознания, а также их ознакомления с материалами уголовного дела и обвинительным актом.

В главе четвертой «Проблемы организации дознания в органах внутренних дел Российской Федерации» исследуются вопросы организации дознания в контексте устройства и порядка функционирования, а также деятельности, направленной на упорядочение его состояния; предлагаются меры по оптимизации порядка формирования подразделений дознания.

Рассматривая в первом параграфе структуру органов внутренних дел как органа дознания (службы, подразделения и должностные лица, реализующие полномочия органа дознания), диссертант раскрывает, кто в органах внутренних дел выполняет полномочия органа дознания.

Автором отмечается, что буквальное толкование уголовно-процессуального закона не позволяет считать какие-либо службы и подразделения органов внутренних дел самостоятельным органом дознания. В п. 1 ч. 1 ст. 40 УПК РФ таковым названы органы внутренних дел Российской Федерации, только их в целом и необходимо рассматривать в качестве органа дознания. Однако из всех подсистем органов внутренних дел, лишь милиция осуществляет полномочия органа дознания, что обуславливается характером возложенных на нее задач, спецификой выполняемых обязанностей и реализуемых прав в сфере правоохранительной деятельности, но она также не может быть самостоятельным органом дознания. В силу этого необходима корректировка ч. 2 ст. 8 и ч. 2 ст. 9 Закона о милиции с исключением там упоминания, что криминальная милиция и милиция общественной безопасности являются органами дознания и указанием возложения на криминальную милицию и милицию общественной безопасности полномочий органа дознания.

По мнению диссертанта, правовая природа расследования обуславливает необходимость организационного выделения специализированных подразделений в любом государственном органе, представленном в качестве органа дознания и реализующем полномочия по производству предварительного расследования в форме дознания. Введение в уголовно-процессуальный закон начальника подразделения дознания как участника уголовного судопроизводства дало возможность их нормативного закрепления как самостоятельных, организационно выделенных подразделений, представляющих собой специализированные подразделения органа дознания, реализующие его процессуальные полномочия путем производства расследования в форме дознания.

В параграфе втором речь идет о системе процессуального руководства дознанием, которая включает деятельность начальника органа дознания и начальника подразделения дознания.

Автор приходит к выводу, что начальник органа дознания является субъектом управления по отношению к дознавателю и любому другому должностному лицу органа дознания, в том числе начальнику подразделения дознания. Их взаимоотношения носят характер субординации. Поэтому начальник органа дознания осуществляет руководство для надлежащей организации деятельности не только дознавателя, но и любого другого должностного лица органа дознания. Что касается отношений начальника подразделения дознания внутри системы «орган дознания» с сотрудниками, осуществляющими другие полномочия органа дознания, то они имеют не субординационный, а координационный характер по причине отсутствия не только служебной, но и процессуальной соподчиненности друг с другом. Его полномочия ограничены лишь сферой дознания, а также вверенным ему подразделением, а руководство распространяется на находящихся в его подчинении дознавателей.

Диссертантом обращено внимание на сложившуюся практику утверждения начальником органа дознания принимаемых дознавателем решений по уголовному делу в тех случаях, когда это не предусмотрено законом, что приводит к утрате самостоятельности дознавателя. Разрешением обозначенной проблемы стала бы регламентация статуса начальника органа дознания в отдельной норме УПК РФ с четким перечнем его полномочий в сфере руководства дознанием. Относительно же принятия решений по уголовному делу иным должностным лицом органа дознания (сотрудником органа дознания), то их утверждение начальником органа дознания необходимо, что объясняется адресацией норм уголовно-процессуального закона либо дознавателю, либо органу дознания в целом.

Далее отмечается, что в органах внутренних дел статусом дознавателя может быть наделено любое должностное лицо не специализирующееся на производстве предварительного расследования, что негативно отражается на качестве проводимого дознания. Квалифицированное расследование могут обеспечить только штатные дознаватели подразделений дознания. Поэтому только они должны стать единственными должностными лицами органов внутренних дел, осуществляющими предварительное расследование в форме дознания, освобождая иных должностных лиц (сотрудников органа дознания) от выполнения данного полномочия.

Автор считает, что выделение подразделений дознания из состава милиции общественной безопасности и передача их в непосредственное подчинение начальнику органа внутренних дел нарушило бы систему построения органов внутренних дел как органа дознания, где его полномочия традиционно осуществляются милицией. Это автоматически вывело бы подразделения дознания из милиции и превратило их в подразделения аналогичные следственным подразделением, что допустимо лишь в случае ведомственного обособления следственного аппарата. Подразделения дознания должны сохраниться в качестве организационной основы осуществления органами внутренних дел предварительного расследования, но об их автономном существовании вне милиции говорить, по мнению диссертанта, еще рано.

Освещая в третьем параграфе проблемы формирования и профессиональной подготовки сотрудников подразделений дознания анализируются необходимые для дознавателя качества: деловые, оптимальные личные и специальные профессиональные, с чем связан вопрос об обеспечении качественной профессиональной подготовки, переподготовки, повышения квалификации.

Диссертантом отмечается, что в настоящее время одной из важных задач остается стабилизация профессионального ядра сотрудников подразделений дознания, воспитание, обучение и закрепление молодых специалистов. От правильного формирования подразделений дознания сотрудниками, качественного их состава, а также отвечающей всем современным требованиям профессиональной подготовки зависит эффективность проводимого дознания. Практика испытывает нужду в высококвалифицированных специалистах для подразделений дознания, чем обосновывается необходимость их специализации по этому профилю во время обучения в вузах МВД России.

Глава пятая «Концепция совершенствования дознания в уголовном процессе Российской Федерации» состоит из четырех параграфов и представляет собой целостную систему взглядов на перспективную модель дознания.

В первом параграфе обосновывается выделение концепции совершенствования дознания в качестве самостоятельной составной части более общей концепции. При этом отмечается, что такое выделение достаточно условно и позволяет систематизировать различные суждения, научные взгляды, воззрения и предложения в юридической науке и правоприменительной практике, направленные на преобразование дознания, выраженные в конкретных научных рекомендациях и предложениях по его совершенствованию. Обобщение и дополнительная аргументация всех полученных выводов в ходе исследования, а также концептуально-критический анализ предложений по совершенствованию современной модели дознания в уголовном процессе Российской Федерации, предоставляют возможность сформулировать итоговые суждения относительно ближайших перспектив института дознания и предложить конкретные пути совершенствования его теоретической и нормативной моделей. Это имеет существенное значение в построении научно-обоснованной концепции дознания.

В параграфе втором «Концептуально-критический анализ суждений о реформировании современной модели дознания» исследуются высказанные в теории уголовного процесса предложения, касающиеся перспектив дознания.

Обращено внимание на то, что хотя современное дознание осталось самостоятельным видом уголовно-процессуальной деятельности, формой предварительного расследования, ошибки и просчеты законодателя вызвали в науке уголовного процесса целую волну идей, связанных с его реформированием. Некоторые процессуалисты предлагали, упразднив дознание, наделить органа дознания лишь правом возбуждения уголовных дел и производства неотложных следственных действий (Е. А. Нагаев, В. В. Нечаев, Ж. В. Эстерлейн). Другие исследователи выход из сложившегося кризиса видели в устранении полномочий органа дознания по расследованию уголовных дел, с упразднением дознавателя в качестве субъекта уголовного судопроизводства, но при условии сохранения самого дознания, которое необходимо было перепоручить для осуществления следователю, наряду с производством предварительного следствия (И. Г. Башинская). Рассмотрена позиция целой группы ученых, что дознание должно лишь дополнять уголовно-процессуальную деятельность следователя, но никак не заменять ее (Ю. В. Дерищев, В. Н. Махов, В. В. Николюк, А. Л. Оболкина).

Не считая ликвидацию дознания разумным решением, автор присоединяется к мнению большинства современных исследователей о необходимости его реформирования (А. М. Баранов, Б. Я. Гаврилов, С. И. Гирько, А. В. Ковтун, С. Л. Маслёнков, В. М. Суслов, Г. П. Химичева). Диссертант в этой связи считает, что было бы неправильным безгранично расширять дознание, заменяя им предварительное следствие, но также неверно сужать его лишь до первоначального этапа, предшествующего предварительному следствию.

В параграфе третьем «Совершенствование теоретической модели дознания» выделены базовые теоретические положения модели дознания и изложено авторское видение на них.

Диссертантом сделан вывод, что дознание и предварительное следствие должны функционировать параллельно, не превалировать, а взаимно дополнять друг друга. Поэтому нет необходимости в законодательном закреплении, что производство предварительного следствия обязательно по всем уголовным делам, за исключением тех, по которым производится дознание. Достаточно ограничиться уже имеющимся указанием в законе, что предварительное расследование производится в форме предварительного следствия либо в форме дознания, сформулированном в ч. 1 ст. 150 УПК РФ. При этом установление в законе отчетливых критериев их разделения - залог успеха эффективности производства по уголовному делу.

Диссертантом обосновывается, что дознание необходимо рассматривать не только как производство предварительного расследования в полном объеме, но и часть его, то есть расследование в неполном объеме. Их производство должно возлагаться только на орган дознания, исключив из закона все упоминания о следователе (связав его лишь с производством предварительного следствия). При этом каждый вид дознания нужно четко распределить между дознавателями и сотрудниками органа дознания, чем будет обеспечен наиболее эффективный способ его организации. Два вида дознания могли бы быть объединены одним родовым понятием, но осуществляться по разным категориям дел и в различных процессуальных процедурах.

В отношении модели дознания в неполном объеме автором предлагается: а) придать статус дознания производству неотложных следственных действий в порядке ст. 157 УПК РФ, назвав его дознанием в неполном объеме; б) предусмотреть его производство органом дознания в лице уполномоченного начальником органа дознания сотрудника органа дознания; в) допустить лишь исключительный характер, обусловленный срочной необходимостью принять меры к обнаружению и фиксации следов преступления, а также доказательств, требующих закрепления, изъятия и исследования; г) рассматривать как первоначальный этап расследования, могущий предшествовать не только предварительному следствию, но и дознанию в полном объеме.

В отношении модели дознания в полном объеме необходимо: а) предусмотреть его производство органом дознания в лице дознавателя только подразделения дознания; б) сохранить в процедуре существующие особенности производства (более сокращенный срок, отличный механизм производства, осуществление под более жестким надзором прокурора, иной режим окончания и др.); в) рассматривать в качестве формы предварительного расследования, альтернативной предварительному следствию и осуществляемой определенными государственными органами исходя из их ведомственной целесообразности, то есть решаемых задач в сфере правоохранительной деятельности.

В данном параграфе констатируется, что единственная и наиболее эффективная форма функционирования дознания - четкое разделение с предварительным следствием и разноведомственная принадлежность. Оторванность от интересов конкретного ведомства приведет к утере специализации, а также проблемам эффективного взаимодействия с оперативными подразделениями органов внутренних дел.

Кроме того, диссертантом обосновывается необходимость нормативного перераспределения уголовных дел так, чтобы следователи могли сконцентрироваться на тяжких и особо тяжких уголовных делах, а дознаватели, используя более упрощенную, по сравнению с предварительным следствием, процедуру дознания в полном объеме, эффективно и в разумные сроки осуществляли бы предварительное расследование по всем остальным категориям уголовных дел.

В параграфе четвертом «Совершенствование нормативной модели дознания» обобщив и систематизировав все разработанные в рамках настоящего исследования предложения по совершенствованию норм УПК РФ, регламентирующих институт дознание и выразив их в виде отдельных доктринальных норм Проекта Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», диссертант предлагает конкретные пути по совершенствованию нормативной модели дознания.