Москва -- 2008

Диссертация выполнена в Московской государственной юридической академии

Научный консультант доктор юридических наук, профессор Исаев Игорь Андреевич

Официальные оппоненты:

член-корреспондент Российской Академии наук, доктор юридических наук, профессор Мальцев Геннадий Васильевич

доктор юридических наук, профессор Мартышин Орест Владимирович

доктор юридических наук, профессор Поляков Андрей Васильевич

Ведущая организация Северо-Западная Академия государственной службы

Защита диссертации состоится 12 ноября 2008 года в 12.00 на заседании диссертационного совета Д.212.123.02 при Московской государственной юридической академии, г. Москва, 123995, ул. Садовая Кудринская, 9, зал заседаний Ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московской государственной юридической академии.

Автореферат разослан 10 октября 2008 года.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор юридических наук, профессор Н.А. Михалева.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Консерватизм возникает там, где начинает колебаться существовавший на протяжении длительного времени социальный, политический и культурный порядок. И зарождение, и эволюция консерватизма -- как осмысленно позитивного отношения к традиционным ценностям и институтам -- связаны с осознанием нависшей над ними опасности, а также с попытками её предотвратить.

Став ответом на нарастание вызовов, угрожающих традиционному социально-политическому и культурному укладу, русский консерватизм, обладал в период второй половины - начала веков несколькими измерениями. Это традиционалистская культур-философия, идеология социального и государственного устройства, общественное и политическое движение и, наконец, особый тип правопонимания.

Настоящая диссертационная работа посвящена правовой идеологии русского консерватизма, отразившей восприятие традиционным сознанием правового развития России XIX - начала XX веков и одновременно оказывавшей определенное влияние на эти процессы.

Актуальность диссертационного исследования Без обстоятельного изучения идеологических воздействий на правовое развитие, а также отражения процессов правового развития сквозь призму ведущих на данном историческом этапе идеологий -- трудно, а порой и невозможно, успешное разрешение ряда значимых задач, стоящих перед историко-правовой наукой. Это утверждение в полной мере относится и к консервативным тенденциям, присутствующим в правовом развитии России XIX - начала XX веков.

Осмысление причин генезиса, внутренней логики этих тенденций, а также их содержания возможно лишь при обращении к правовой идеологии русского консерватизма. Для ответа на многие вопросы, неизменно интересующие историков отечественного государства и права, а также историков отечественной политической и правовой мысли, часто бывает недостаточно одного только анализа законодательства и правоприменительной практики. Необходимо изучение правовой культуры общества и, в частности, той субкультуры, которую отображала правовая идеология русского консерватизма.

Вместе с тем, в настоящий момент правовая система России испытывает очевидную потребность в устойчивости и преемственности и на уровне правотворчества, и на уровне правоприменения. Данные обстоятельства обуславливают своевременность исследования консервативных представлений о праве, придающих особое значение факторам преемственности и взаимной согласованности правовых отношений и правовых институтов; ставящих приемлемость правовой системы -- во всей совокупности слагающих ее элементов -- в зависимость от соответствия ее ценностно-качественным свойствам правосознания, а также настаивающих, в целях сохранения национально-культурного своеобразия, на соблюдении в правовом развитии баланса традиционности и новационности. Несмотря на разнородность и многоплановость консервативного наследия в области правовой мысли, оно, тем не менее, представляет целостное видение правового развития, как общего его хода, так и в масштабе отдельных отраслей и институтов. И в наши дни не утратили своей важности предупреждения консервативных идеологов и правоведов относительно пагубности механической рецепции; о том, что перенос правовых конструкций, выработанных в пределах одной цивилизационной ниши, в условия иной культуры нередко не только малополезен, но и деструктивен.

При этом в правосознании современного российского общества до сих пор присутствует консервативная парадигма, которая, выступая одной из слагаемых национальной правовой культуры, воздействовала и отчасти продолжает воздействовать на развитие российской государственности и права.

Отмеченные факторы предопределяют актуальность всестороннего исследования правовой идеологии русского консерватизма как исторически-конкретного и концептуализованного выражения особого типа восприятия правовых феноменов.

Степень научной разработанности темы диссертационного исследования Правовая идеология консерватизма, воплотившаяся во взглядах консерваторов -- государственных и общественных деятелей; мыслителей и идеологов; представителей академической и практической юриспруденции -- принадлежит к сюжетам, наименее изученным историко-правовой наукой.

Вместе с тем, при отсутствии целостного рассмотрения рассматриваемой проблемы, имеются исследования по ее отдельным аспектам. Так, в дореволюционный период увидели свет труды, ценные своей фактологической насыщенностью; ряд значительных монографий, посвященных консервативной школе и ее ведущим представителям, был создан в рамках эмигрантской историографии, а также зарубежными исследователями.

Отказ от изучения правовой идеологии русского консерватизма советской историко-правовой наукой на протяжении первых послереволюционных десятилетий объяснялся безусловно негативным отношением к соответствующим идеям и их носителям. Однако с течением времени отдельные грани данной проблематики все чаще оказываются в поле внимания советских, а затем российских правоведов и философов, историков и политологов. В одних трудах выявлялись фундаментальные принципы и аксиологические характеристики консервативного мировоззрения; устанавливалось содержание и взаимное соотношение понятий «традиционализм» и «консерватизм»; анализировалась сущность «консервативного реформизма»; выстраивалась типология консерватизма; изучались возможности его синтеза с другими идеологиями. В других -- проводились компаративные исследования западного и русского консерватизма, сопоставлялись их подходы к таким ключевым дилеммам консервативного дискурса как соотношение индивидуальной свободы и долга, авторитета и традиции, авторитарности и демократии, национальных и общечеловеческих интересов. В третьей группе работ рассматривались социально-философские, политические и правовые взгляды отдельных консервативных мыслителей и государственных деятелей, а также проекты, выработанные ими и нацеленные на укрепление традиционного порядка.

В контексте исследуемой проблематики прежде всего должны быть названы работы теоретиков права, а также историков права и правовой мысли (в частности, Н.М. Азаркина, C.Н. Бабурина, A.M. Величко, В.Г. Графского, Н.М. Золотухиной, В.Д. Зорькина, И.А. Исаева, В монографии И.А. Исаева «Политико-правовая утопия в России (конец XIX - начало XX вв.)» (М., 1991), русский консерватизм впервые был показан в качестве особого типа правового сознания и правового мышления. В.А. Летяева, А.В. Корнева, М.Г. Коротких, Б.А Куркина, И.В. Козлихина, Д.И. Луковской, Г.В. Мальцева, О.В. Мартышина, М.Н. Марченко, Н.И. Матузова, B.C. Нерсесянца, М.В. Немытиной, А.В. Полякова, С.А. Пяткиной, Е.А. Скрипилева, Ю.С. Пивоварова, В.А. Туманова, Е.В. Тимошиной, Ю.П. Титова, В.А. Томсинова, А.И. Экимова), историков (в частности, Б.В. Ананьича, Б.В. Виленского, Е.А. Дудзинской, П.А. Зайончковского, А.А. Зорина, Ю.И. Кирьянова, В.А. Китаева, Д.А. Коцюбинского, М.Н. Лукьянова, Л.М. Искры, О.А. Милевского, П.Ю. Рахшмира, А.В. Репникова, М.Б. Смолина, Ю.Б. Соловьева, С.А. Степанова, В.А. Твардовской, О.А. Христофорова, Н.И. Цимбаева, П.И. Шлемина, Ю.З. Янковского), философов и политологов (в частности, В.А. Ачкасова, К.С. Гаджиева, А.А. Галкина, А.В. Гулыги, В.А. Гусева, И.И. Евлампиева, В.Н. Жукова? Ю.Т. Лисицы, А.Н. Медушевского, Г.И. Мусихина, С.Н. Пушкина, Э.Г. Соловьева, А.А. Ширинянца), а также работы зарубежных исследователей: И. Баберовского (Baberowski), Г. Дж. Бермана (Berman), Дж. Бербанк (Burbank), Р. Бирнса (Byrnes), А. Валицкого (Walicki), Э. Глизона (Gleason), Л. Калдера (Calder), С. Картера (Carter), М. Чернявского (Cherniavsky), К. Фрерсон (Frierson), В. Гзовского (Gsovski), Э. Юдгена (Judgen), М. Каца (Katz), В. Линкольна (Lincoln), С. Лукашевича (Lukashevich), К. Мангейма (Mannheim), А. Мартина (Martin), Р. Пайпса (Pipes), Н.П. Полторацкого (Poltoratsky), М. Раева (Raeff), Н.В. Рязановского (Riasanovsky), Х. Роггера (Rogger), Л. Шапиро (Schapiro), Т. Соренсона (Sorenson), Э. Тадена (Thaden), Л. Удолфа (Udolph), Т. Уикса (Weeks), Ц. Виттекер (Whittaker), Р. Уортмана (Wortman), Дж. Хоскинга (Hosking), П. Христоффа (Christoff). Кроме того, следует назвать диссертационные исследования Н.В. Акчурина, А.С. Андрейченко, С.И. Атмачева, А.И. Байгушкина, О.О. Баскакова, О.Л. Гнатюк, А.В. Деникина, А.В. Елисеева, И.К. Качалова, О.В. Кишенковой, М.Ю. Конягина, В.Н. Корнева, Г.Н. Лебедевой, М.М. Леонова, Г.В. Лобачевой, А.И. Нарежного, И.А Немцева, С.В. Онегиной, А.И. Пешкова, Н.В. Поляковой, А.В. Пролубникова, А.В. Серегина, В.И. Шамшурина, Д.И. Шаронова, посвященные проблематике русского консерватизма в целом, творчеству его отдельных представителей, а также иным вопросам, так или иначе соприкасающимся с темой настоящего исследования.

Тем не менее, при всем качественном и количественном многообразии исследований русского консерватизма ни в одном из них не проводился обобщающий анализ его правовой идеологии.

Объектом диссертационного исследования выступает русский консерватизм. Под понятием «русский консерватизм» в рамках настоящего диссертационного исследования понимается круг представлений, сформировавшихся на протяжении XIX - I половины ХХ веков, нацеленных на защиту традиционных ценностей и институтов и противостоящих либеральным и радикалистским проектам общественно-политического переустройства.

Предметом диссертационного исследования являются позиции, занимаемые русским консерватизмом, как в целом, так и отдельными направлениями, существующими внутри него, по основным вопросам правового развитии России II пол. XIX - нач. XX вв.

Главной целью диссертационного исследования является реконструкция и комплексный анализ правовой идеологии русского консерватизма.

Задачи диссертационного исследования вытекают из поставленной цели и включают в себя:

выявление детерминант? генезиса, эволюции и типологии правовой идеологии русского консерватизма;

определение методологической базы правовой идеологии русского консерватизма;

раскрытие сущности позиции, занимаемой русским консерватизмом, по правовым аспектам основ государственного строя России, выявление общего и особенного в подходах к данной проблематике субидеологических течений;

характеристика свойственного идеологии русского консерватизма подхода к проблемам правотворчества и правоприменения; выявление общего и особенного в подходах к данной проблематике субидеологических течений;

характеристика свойственного идеологии русского консерватизма подхода к частно-правовой проблематике; выявление общего и особенного в подходах к данной проблематике субидеологических течений;

характеристика свойственного идеологии русского консерватизма подхода к международно-правовой проблематике; выявление общего и особенного в подходах к данной проблематике субидеологических течений;

характеристика свойственного идеологии русского консерватизма подхода к международно-правовой проблематике; выявление общего и особенного в подходах к данной проблематике субидеологических течений;

раскрытие сущности позиции, занимаемой идеологией русского консерватизма по вопросу заимствования иностранных юридических институтов и иных правовых механизмов; выявление общего и особенного в подходах к данной проблематике субидеологических течений;

установление содержания и степени распространения консервативных тенденций в среде русской академической юриспруденции II половины XIX - начала XX вв.

Методология диссертационного исследования При написании диссертационной работы были использованы как общенаучные методы познания: анализ и синтез, индукция и дедукция, абстрагирование, восхождение от абстрактного к конкретном, системный анализ, так и специальные методы юридического исследования: исторический, сравнительно-правовой и формально-догматический. С учетом историко-правового характера проведенного исследования, применяемая методология преимущественно сочетала методы историзма, системного описания концептуального объекта (с применением, соответственно, хронологического и логического приемов изложения материала), а также компаративные методики. При этом правовая идеология русского консерватизма рассматривалась в двух эпистемиологических плоскостях: в плоскости творчества ее выразителей (формирование и эволюция правовых представлений); в плоскости общих тенденций правового развития, характеризующих данный исторический период. С другой стороны, в понятие «правое развитие» включались, в том числе, процессы прямого и обратного влияния между правовой и идеологической сферами. Данная методологическая позиция обусловила разнообразие используемых методов, а также обращение к указанным выше правоведческим, философским и политологическим трудам, составившим теоретическую базу диссертационного исследования.

Источниковая база диссертационного исследования Источники, изучение которых было положено в основу диссертационного исследования, представлены нормативными актами и их проектами; документами ведомств; сочинениями идеологов русского консерватизма, включая обширный массив журнально-газетных публикаций, дневники, мемуаристику и эпистолярию; публикациями юридических журналов дореволюционного периода.

Научную новизну диссертационного исследования составляет комплексный анализ правовой идеологии русского консерватизма, впервые осуществленный и восполняющий существовавшие в историко-правовом знании пробелы. Научная новизна выражается в следующих, наиболее существенных, положениях, выносимых на защиту:

В качестве явления правовой мысли и практики консерватизм был детерминирован модернизационными процессами, затронувшими, наряду с социально-экономической и политической сферами, также и правовую сферу России II половины XIX- начала XX вв.;

В появлении исследуемой правовой идеологии, в формировании ее подходов к отдельным юридическим институтам и механизмам, к праву в целом, а также во взаимодействии между этой идеологией и позитивным правом выразились консервативные тенденции правового развития России II половины XIX - начала XX вв.;

Являясь концептуализованным выражением традиционалистского типа правопонимания, правовая идеология русского консерватизма раскрывала свойственный этому правопониманию подход к правовым феноменам;

Методологическую основу исследуемой правовой идеологии образовывало приложение свойственных консерватизму ценностных и когнитивных установок к интерпретации отдельных правовых явлений и правового развития в целом;

Аксиологические особенности, характеризующие консервативное мировоззрение, предопределили выделение ценностей, обладающих высшей, в сравнении с содержанием юридических предписаний, нормативностью. Элементы правового нигилизма в исследуемой идеологии были обусловлены влиянием, оказываемым на позитивное право и правоприменительную практику секуляризацией общественного сознания и связанной с ней ослаблением роли традиционных ценностей и институтов;

Положительная коннотация, сообщавшаяся в рамках исследуемой идеологии понятию «законность», вызывалась высокой оценкой стабилизирующей роли права; негативные коннотации юридических механизмов и иных правовых реалий были связаны с модернизирующей функцией, которая приобреталась позитивным правом в условиях социально-экономических и политических преобразований 1861-1917 гг.;

В контексте исследуемой идеологии к законодательству и правоприменению предъявлялись требования учитывать и поддерживать складывавшиеся на протяжении длительного времени и обусловленные историческими, социокультурными и этнопсихологическими факторами формы социального взаимодействия;

Эволюция исследуемой идеологии происходила в направлении отказа от недооценки значения юридических регуляторов при одновременном сохранении убежденности в несостоятельности юридических институтов и норм, разъединенных со спиритуально-этическими началами или противостоящих им;

Перспективам либеральной и леворадикальной эволюции отечественной правовой и судебной систем русский консерватизм противопоставлял свое видение правового развития, где право выступало компонентом традиционного институционально-ценностного порядка, соподчиненным высшим нормативным системам и обладающим качествами устойчивости и преемственности;

Влиянием правовой идеологии русского консерватизма было вызвано выдвижение ряда предложений в области законотворчества, организации правосудия и публичного управления (проект законосовещательного Земского Собора, проекты Царского Совета и Царского Суда, проект пересмотра Основных Законов 1906 г., проекты расширения сферы церковной юрисдикции, проект Губернского Совета);

С позиций правовой идеологии русского консерватизма при конструировании и реализации вещных и обязательственных прав, необходим учет неотъемлемо присущего данным правоотношениям деонтологического статуса;

Подход исследуемой идеологии к заимствованию западных вещных и обязательственных институтов, способствующих становлению автономной от государства частно-правовой сферы, предопределялся представлениями о нежелательности рецепции, вступающей в противоречие с социальными и властными структурами, конституирующими традиционный порядок;

Ряд идеологов консерватизма, располагая непосредственным доступом к носителям верховной власти и обширными связями в среде высшей бюрократии, обладал возможностями инициирования разработки законодательных актов, а также воздействия на функционирование отдельных (большинство мероприятий судебной и земской «контрреформ», в том числе расширение компетенции губернатора и изменение процедуры привлечения их к ответственности; частичное возложение функций государственного управления на органы дворянского сословного самоуправления, учреждение института земских начальников; введение центрального сословно-корпоративного представительства; меры по унификации имперского права; ограничение действия принципа свободы договоров в области частного права и др.).

Консервативный подход к правовой проблематике, помимо собственно идеологической сферы, проявился и в области академической юриспруденции, выразившись, в частности, в тенденциях этатизма и культур-национализма.

В рамках консервативной правовой мысли приоритетно поднимался и разрабатывался круг до сих пор не утративших своей теоретической и практической значимости вопросов философии и социологии права. К ним, в частности, принадлежат: проблема экстраюридических ценностей и роли спиритуально-этических начал в законодательстве, правоприменении и правовом просвещении; проблема эмоционального в правовом поведении; проблема надэмпирических субъектов права; проблема реальных возможностей правового регулирования и нормативной избыточности; проблема обеспечения устойчивости и преемственности правового развития; проблема баланса между индивидуалистической и коллективистской парадигмой при конструировании модели личных прав и свобод; проблема вербального отображения правовых реалий и доступной массовому пониманию юридической терминологии, а также критика правового идеализма.

Практическая значимость диссертационного исследования Практическая значимость осуществленного исследования обусловлена возможностью использования содержащегося в нем теоретического и фактологического материала при подготовке общих лекционных курсов по истории отечественных политических и правовых учений, истории государства и права России, а также курсов по тематике отдельных разделов диссертации.

Апробация результатов диссертационного исследования Основные результаты исследований по проблематике диссертации отражены в научных трудах диссертанта, в том числе, в двух монографиях («Правовая идеология русского консерватизма», М., 1999; «Русский консерватизм второй половины XIX - начала XX веков», СПб., 2004), а также в учебных пособиях; изложены в выступлениях диссертанта на международных и российских научных конференциях и семинарах. Положения и выводы, содержащиеся в диссертации, были также использованы при разработке и чтении ряда лекционных курсов в Санкт-Петербургском государственном университете.

Структура диссертационного исследования обусловлена его целями и задачами. Диссертация состоит из введения, четырех глав, разделенных на параграфы, заключения, списка источников и литературы, а также двух приложений. Изложение материала в пределах глав подчинено, как правило, принципу хронологической последовательности, тогда как сами главы посвящены различным аспектам правовой идеологии русского консерватизма. В Приложениях приводятся выявленные диссертантом и использованные в качестве источников публикации в общей (Приложение 1) и специально-юридической (Приложение 2) периодике дореволюционного периода.

парламентаризм либеральный консерватизм правопорядок

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы диссертационной работы, определяются цели, подлежащие достижению в ходе проводимого исследования, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, а также используемая методология.

Первая глава «Русский консерватизм как правовая идеология (общая характеристика)» посвящена определению места правовой проблематики в рамках консервативной идеологии.

В первом параграфе («Генезис, типология, структура») дается сжатое описание культур-философских, историософских, социо-философских и политико-философских проекций русского консерватизма; дается классификация сосуществующих в его пределах субидеологических течений.

Трактуя русский консерватизм в качестве обладающей аксиологической (ценностной) и гносеологической (методологической) преемственностью интеллектуальной традиции, чья предметная область включает, в том числе, правовую проблематику, диссертант выявляет содержание основополагающих мировоззренческих категорий (спиритуализм, традиционализм, органицизм, иерархизм, телеологизм и холизм), предопределяющих специфику консервативного видения правовых реалий.

Решая задачу типологии исследуемой идеологии диссертант выдвигает и обосновывает тезис, согласно которому различия между течениями консервативной мысли (субидеологиями) проявлялись прежде всего в своеобразии аксиологических характеристик, т.е. в наборе ценностей; их соподчинении; взаимосвязи между ценностями-объектами (конкретные социальные группы, институты) и ценностями-нормами (идейные императивы). В качестве классификационных оснований, обособляющих одни субидеологические течения от других, выдвигаются различия в подходах к следующим проблемам: направленность и темпы социального изменения; привилегированность отдельных социальных / национальных / конфессиональных групп (как относительно иных групп, так и относительно власти); степень уникальности исторического пути России.

Раскрывая структуру исследуемой идеологии, диссертант выделяет пять тематических групп, в рамках которых происходило освоение правовой проблематики консервативной мыслью.

Во-первых, это проблематика природы и онтологического предназначения права, поиск общего и особенного в трех нормативных системах, определяющих человеческое поведение -- сакральной, моральной и правовой. Стремясь к установлению надлежащего, на их взгляд, соотношения между религиозностью, нравственностью и правосознанием, консерваторы придавали первоочередное значение спиритуальным и этическим устоям правопорядка, по отношению к которым остальные его компоненты играли инструментальную роль. Вытекавшим отсюда столкновением юридического начала с началами, за которыми признавалось высшее, сверхправовое, значение, обуславливались предпринимаемые консервативной мыслью попытки разрешения подобных коллизий.

Помимо этого заметен интерес консерваторов к функциональному анализу права, к соразмерению нормативных целей и действительных результатов правового воздействия на государство, общество, коллективы и индивида. В контексте ценностных и темпоральных особенностей консервативного мировоззрения последствия правового регулирования оценивались с точки зрения влияния, оказываемого им на традиционный порядок. Отвечая на вопросы о лимитах правового воздействия, консерваторы выходили на проблему эффективности юридических регуляторов, их детерминант и ограничителей. Признание положительной роли права в деле упорядочения социальной жизни побуждало порицать правовой нигилизм (от идей уничтожения государства и права до идей непротивления злу насилием). Со своей стороны, убежденность в ограниченности возможностей права вела к критике правового идеализма.

Во-вторых, это проблематика назначения права в контексте сохранения государственности, признававшейся единственно возможной для России и слагавшейся из трех ключевых компонентов: наделяемой идеократическими признаками наследственной автократии, имперской территориальной организации и патерналистского отношения власти к подданным.

Вслед за онтологией права, а также правовыми аспектами традиционной государственности, выделяется третья группа сюжетов, связанных с функционированием правовой системы, где консерваторы формулировали и отстаивали свои представления о правовом развитии, применении права, охране права и правовом просвещении.

Следующая группа была связана с проблематикой отраслевого регулирования, выяснением его объективных возможностей и желательных пределов. Здесь шла речь о месте, которое должно быть отведено праву в сфере публичного управления, в социально-экономических и в международных отношениях.

Пятая группа представлена проблематикой субъективных прав и обязанностей. Базовые социально-антропологические установки и прежде всего решительное неприятие антропоцентризма определили консервативную позицию по вопросам свободы воли и допустимого - по форме и по объемам - публично-правового воздействия на индивида.

В заключение параграфа обосновывается вывод о том, что на всем протяжении рассматриваемого периода сущностные особенности консервативного мировоззрения сохранялись, благодаря чему не происходило разрывов ни гносеологической, ни аксиологической идентичности исследуемой идеологии. Вместе с тем она подвергалась обогащающим и расширяющим её содержание модификациям, сказывавшимся на соотношении отдельных элементов тематической структуры.

Во втором параграфе («Консерватизм как тип правопонимания») проводится исследование методологических основ, обладание которыми позволяет признавать за русским консерватизмом особое восприятие правовых феноменов. В частности, анализируются гносеологические, аксиологические и антропологические составляющие консервативного правопонимания.

Обосновывается вывод, согласно которому свойственные консерватизму представления о нередком расхождении между правом и жизнью, между правом и справедливостью во многом предопределялись присущими ему методами познания. Эмпиризм, являясь гносеологическим остовом консервативного мировоззрения, не ведёт к рационализму, поскольку познание права вверяется здесь не только рассудку, но и религиозно-моральным интуициям. Вместе с тем опытное знание не фетишизируется: существование надэмпирических объектов допускается, а на отношении к некоторым из них (спиритуальные субстанции) основывается всё традиционное мировоззрение.

Еще одной чертой консервативной гносеологии права являлся интуитивизм, подчеркивающий роль чувств, эмоций, актов воли. Отмечая заложенное в западной культуре соотношение между чувством и утилитарной логикой, где предпочтение всецело отдавалось последней, выразители изучаемого правопонимания видели в пренебрежении опытом, имеющим эмоциональное происхождение, непосредственную предпосылку ценностного релятивизма. В этом ключе показателен интерес, вызванный в среде консерваторов психологической концепцией права Л.И. Петражицкого.

Содержание здорового правосознания, с консервативной точки зрения, не сводится к простой информированности о юридических нормах; оно не пассивно отображает право позитивное, но оценивает его «высшим мерилом», далеко не всегда совпадающим с критерием рациональности.

Таким образом, тому, что в консервативной риторике часто противопоставляются два этимологически близкие понятия («право» и «правда»); тому, что консерваторы, приписывая русскому правосознанию стойкое отделение законности «истинной» от законности «формальной», считали такое размежевание основательным -- имелось, в том числе, и гносеологическое объяснение.

Диссертант обосновывает тезис о том, что в отличии от иных характеристик исследуемого правопонимания, обнаруживавших большую или меньшую изменчивость, его гносеологическая основа, будучи наименее связанной с преходящей конкретикой, проявляла несомненную устойчивость.

Помимо гносеологии права в фундаменте консервативного правопонимания лежала аксиология права, также отличающаяся своими особенностями. Мера легитимности любого юридического акта и института обусловливалась достоинством ценностей, претворяемых посредством юридически значимых действий. Законодательные и правоприменительные усилия, считали консерваторы, бесплодны или вредны, пока в юридическую оболочку не вложено ценностное содержимое. Хотя представители «охранительного» направления, ближе всего смыкавшегося с официальной идеологией, в своих рассуждениях о праве старались избегать признания несходства реального и должного, однако уже само по себе обращение к ценностям как метафизическим принципам, помогающим не только осмысливать правовой опыт, но и направлять правовое действие, свидетельствует о наличии консервативного идеала права, так или иначе противопоставляемого действительности.

Тонко ощущая связь между ценностями и их вербальным выражением, в замене привычных юридических понятий на новые, консерваторы улавливали проявления аксиологического релятивизма. Как показывается в диссертационном исследовании, причиной нередко проявлявшейся ими неприязни в отношении изменений юридической терминологии служило опасение, что под покровом лексического обновления произойдет дезавуирование ценностей, стоявших за «устарелыми» обозначениями.

В третьем параграфе («Правовое регулирование: предмет, формы и пределы») рассматривается позиция, занимавшаяся консервативными идеологами по глубоко интересовавшему их вопросу: предназначение и границы юридической регламентации. Отмечается, что хотя программы всех политических движений правого спектра содержали положения о важности законности и выражали решимость установить ее, однако по своему смысловому наполнению консервативный концепт «законности» во многом отличался от одноименного концепта либеральной идеологии.

Как полагали консерваторы, по объему и формам правового регулирования, лучше всего справляется с лежащими на нём задачами тип государства, получивший название «полицейского» (от исходного смысла термина «полиция» - порядок). Одновременно выказывалось неприятие как правопорядка, заложенного в модели «минимального государства» классического либерализма, так и правопорядка, заложенного в модели государства социалистического. Если в первом случае не устраивала нерешительность государственного воздействия на общество, то во втором, напротив, чрезмерность этого присутствия. В этой связи звучали предупреждения о том, что в России нестыковка между правосознанием масс, воспитанном на патерналистских образцах, и западным пониманием права, охотно усваиваемым элитой, может иметь своим исходом только водворение этатистски ориентированного и диктаториально организованного социализма.

По мнению диссертанта, пессимистические оценки консерваторами возможностей права в целом, равно как и принадлежавшие им критические отзывы относительно отдельных юридических институтов и норм, вызывались модернизирующим эффектом действия права. Чем более на правовые механизмы возлагались модернизационные задачи, тем более консервативный дискурс насыщался бинарными оппозициями, где позитивное право противопоставлялось «жизненной действительности», «совести/справедливости», «национальному правосознанию» и т.д. Это обстоятельство не только удерживало консервативное правопонимание от абсолютизации юридического метода, но и благоприятствовало различным по своей глубине и масштабам проявлениям негативного к нему отношения.

Отношение консерватизма к модернизирующему аспекту права переплетено с проблемой часто приписываемого ему правового нигилизма. В диссертации проводится доказательство того, что традиционалистский подход к праву по своей природе не нёс в себе отрицание права как такового. Напротив, консерваторы безусловно отвергали коммунистические и анархистские учения во многом именно по причине содержащегося в них призыва к уничтожению права. Вместе с тем критике подвергались и антропоцентрические версии естественно-правового подхода. Вне учета тесной взаимосвязи права и морали, утверждали консерваторы, любое законодательство и любое правоприменение -- неэффективны и вредоносны. Ввиду чего и законодатель, и правоприменитель должны помнить не только о регулятивном, но и о ценностно-ориентационном потенциале права. Нравственный нигилизм, проявляемый в процессах нормотворчества и правоприменения, неизбежно чреват нигилизмом правовым. Право, опираясь на государственное принуждение, призвано оберегать наиболее важные из нравственных императивов, но не навязывать поведение, противоречащее укоренившимся в национальной культуре представлениям о моральном долге. Отмечая, что многие юридически закрепленные положения оказываются в условиях данной культурной среды не работающими по причине своей аморальности, консерваторы расценивали конфликт между моральными и правовыми установлениями как аномалию, подлежащую преодолению.

Воззрения представителей умеренного («либерального») крыла консерватизма могли обнаруживать черты правового позитивизма или гуманистического юснатурализма, а подходы выразителей более правых течений -- содержать элементы правового нигилизма или, наоборот, крайнего легализма. Однако в целом традиционалистское правопонимание (и отображающая его правовая идеология), были равноудалены от идеализации и от обесценивания права. Оппозицией, в пространстве которой раскрывалось соответствующее отношение к праву была не оппозиция «правовой идеализм / правовой нигилизм», но оппозиция «традиция / модерн». Поддержку получали и правовые явления тем или иным образом тяготевшие ко второму компоненту диады, подобно тому как критически воспринималось и отвергались правовые явления, тяготеющие ко второму компоненту.

Как было выявлено, приятие правового исследуемой идеологией происходило там и тогда, где её выразители были убеждены в ценностном соподчинении права высшим нормативным системам (прежде всего религии), отход от которых, по их мнению, знаменовал необратимую деградацию правосознания. Когда же право из «внешнего» стража традиционного порядка, внутренне скрепляемого религиозными и моральными нормами, превращалось в орудие гибельной для традиционных ценностей и институтов модернизации, в консервативном сознании возникал резкий диссонанс между положительным образом права феноменального и отрицательными результатами права эмпирического.

В целом, сосредоточение внимания на социально-психологических аспектах правотворчества и правоприменения отличало консервативное правопонимание и от юридического монизма либералов, и от экономического монизма, присущего марксизму. Критика идеализации права опиралась на представление о существовании множества явных и скрытых детерминант и ограничителей, с которыми связана продуктивность правовых норм. Таковы неподверженность определенных отношений какому-либо юридическому воздействию вообще, а также невнимание к природным свойствам регулируемых объектов, нередко присущее законодателям и правоприменителям. Вместе с тем, известной переоценки возможностей права консерваторам все же избежать не удалось. Но, в отличие от либералов, преувеличивавших возможности конституционного и гражданского права, представители изучаемой идеологии были склонны преувеличивать возможности уголовных и административных норм.

Вторая глава «Правовые аспекты основ государственного строя России в контексте идеологии русского консерватизма» посвящена анализу восприятия исследуемым правопониманием устоев традиционной государственности. Останавливаясь на правовом аспекте государственного устройства, считавшегося наиболее предпочтительным для России, консервативная мысль преимущественно разрабатывала следующие сюжеты: роль юридического регулирования в условиях самодержавия; возможности права в деле укрепления империи; сопоставление роли права в русской и западной традициях.

В первом параграфе («Автократическое правление») рассматривается определение консерваторами места права в условиях самодержавия. Надзаконные полномочия монарха, а также осуществление им, в случае необходимости, прерогатив иных государственных институтов рассматривались в качестве естественной регалии верховной власти. Выделяются три линии обоснования надзаконных полномочий - легитимация мистическая, легитимация прагматическая и легитимация догматическая.

Легитимация первого типа была обусловлена представлениями об аксиологической сопряженности самодержавия и православия. Исследуемая правовая идеология, исходя из идеократической природы самодержавия, видела в нём проводника высших ценностей, по отношению к которым позитивное право играет служебную роль. Тем самым задолго до введения в научный оборот понятия «легитимность» консервативное решение проблемы соотношения самодержавной власти и права выстраивалось в рамках схожей системы координат. Одни субидеологические течения усматривали в таком подходе отличительную черту национальной политической культуры, другие же считали его присущим восточному христианству в целом. Отказ от мистической легитимации царской власти, вне зависимости от сохранения эмпирической монархии, для большинства консервативных идеологов означал подмену идеократии антропократией, то есть ценностное вырождение государственности.

Наряду с мистическим обоснованием сверхправовой природы верховной власти разрабатывалось и прагматическое обоснование, исходящее из существования объективно стоящих перед любым государством задач (например, поддержание государственной целостности), для разрешения которых власть обязана применять все имеющиеся в её распоряжении средства, не исчерпывающиеся лишь правовыми механизмами. Экстралегальное действие консерваторы считали принципиально допустимым, хотя и исключительным, способом пресечения угроз внешних (покушение на независимость и территориальную целостность) и внутренних (внутриэлитные конфликты с использованием коллизий в праве участниками клановых и ведомственных столкновений).

Несколько реже при обосновании надзаконных прерогатив главы верховной власти использовалась собственно догматическая аргументация. Любая верховная власть является «сверхюридической и дискреционной», откуда выводилась и надзаконность полномочий самодержца, его обладание высшей и универсальной компетенцией.

Выяснение особенностей правового положения русской верховной власти производилось, в том числе, через сопоставление самодержавия с другими формами единоличного правления: восточной деспотией, западной абсолютной монархией и с диктатурой.

На пореформенном этапе русский консерватизм отходит от отождествления верховной власти с властью административной. Признанию публично-правового верховенства царской власти начинает сопутствовать признание специализации нижестоящих властей и их самостоятельности в отношении друг друга - вплоть до частичной реализации принципа разделения властей. В этом контексте подчеркивалось, что на самодержавной власти лежат функции, схожие с теми, которые предоставлены в условиях парламентаризма органам конституционного надзора. Наряду с этим указывалось, что осуществление такого наблюдения требует всеобъемлющего контроля верховной власти над всеми публичными инстанциями. Одной из его важнейших форм называлось обжалование перед лицом верховной власти решений не только административных, но и судебных. Согласно консервативной точке зрения, надзаконным прерогативам самодержца соответствовало право на протест подданных против действий любых нижестоящих властей. В этой связи в диссертации исследуются предлагавшиеся консерваторами конкретные меры институционального обеспечения экстралегальных полномочий, а также проводится анализ их позиций по вопросу пределов дискреционных прав верховной власти.

Во втором параграфе «Имперская государственность» анализируются процессы прямого и обратного воздействия, складывавшиеся между, с одной стороны, правовыми представлениями консерваторов, и, с другой стороны, имперским характером русской государственности.

Первоочередное внимание в этой связи диссертант уделяет выявлению содержания консервативных подходов к правовому регулированию отношений между имперским центром и национальными окраинами; характеристике консервативных поисков желательного -- с точки зрения единства и безопасности государства -- сочетания партикулярных и централистских начал в правовом устройстве национальных окраин. Показывается, что большинство субидеологических течений, считая правовую систему Российской империи недопустимо фрагментированной и нуждающейся в унификации, настаивали на преодолении разрозненности между правовым регулированием на имперском и периферийном (западные окраины - Польша, Финляндия, Прибалтика) уровнях. В этой связи порицалась деятельность Комиссии по составлению Гражданского Уложения, предназначенного заменить акты локального действия на общероссийские, за обильные включения положений местного права в будущий кодекс, а также за предполагаемые изъятия из его действия ряда правоотношений и территорий.

Применительно к незападным национальным окраинам при обосновании имперской миссии консерваторы прибегали к юснатуралистической аргументации о правообязанности имперской нации по подъему уровня культурного и экономического развития сопредельных этногрупп.

В третьем параграфе («Оценка парламентаризма и либерального правопорядка») исследуется трактовка правовой идеологией русского консерватизма концептуальной основы и практики правовых институтов, альтернативных традиционным.

Показывается, что наряду с автократическим и имперским факторами, на публично-правовые воззрения консерваторов влияло негативное восприятие парламентарной модели государственности и либеральной модели права. Отзываясь на устройство общества, государства и права, все чаще выдвигавшееся в качестве возможной замены традиционному устройству, идеологи консерватизма проявляли неослабное внимание к доктринальному и реальному парламентаризму.

С одной стороны, критическому анализу подвергался конституционализм как теоретический фундамент политической и правовой систем западных государств. С другой стороны, практика парламентаризма соотносилась с возможностями и потребностями российского государства и права. Тем самым обращение к интерпретации консерваторами парламентаризма помогает уточнению существа их представлений о месте права в жизни государства и общества.

Как отмечается в диссертационной работе, акцент на изъянах теории конституционализма и дефектах либерального правопорядка сближал правых и левых критиков парламентаризма. И те, и другие одинаково описывали идею правовой государственности в качестве идеологического конструкта, обеспечивающего экономические и политические интересы буржуазии. Более того, некоторые из идеологов консерватизма выдвигали проекты возрождения традиционного порядка на путях социалистической реорганизации. В то же время при анализе критических замечаний в отношении политического и правового устройства государств Западной Европы и Северной Америки следует учитывать зачастую проводимое идеологами консерватизма сопоставление эмпирического парламентаризма с идеальной монархией.

В третьей главе «Проблемы правового развития в контексте идеологии русского консерватизма» исследуются позиции, занимаемые выразителями изучаемого правопонимания по кругу актуальных для функционирования правовой системы России II половины XIX -- начала XX вв. вопросов.

В первом параграфе («Источники права») анализируется восприятие изучаемой правовой идеологией различных групп источников права. Как показывается в диссертационном исследовании, если в суждениях основоположников славянофильства (II четверть XIX века) модернизирующий «Закон» противопоставлялся традиционному «Обычаю», то впоследствии на передний план выходит противопоставление «Закона», ограждающего традицию (речь шла вообще о позитивно-правовой норме, утверждаемой волей самодержца, что не исключало критику конкретных актов) и модернизирующей «Доктрины», оспаривающей традиционный порядок и оторванной от «живой жизни». Однако ситуация усложнялась тем, что по своему идеологическому наполнению законы, принимавшиеся в условиях Великих реформ и думской монархии, хотя и провозглашались именем чтимой консерваторами верховной власти, часто не получали их поддержки. Вместе с тем благодаря свободам, признанным в Манифесте 17 октября 1905 г., консервативные идеологи получили возможность более открыто высказываться по поводу недостатков, которые, на их взгляд, присутствовали в принимаемых нормах материального и процессуального права (например, Устав о печати, вероисповедное законодательство и т.д.).

Среди общих требований, предъявляемых к законотворчеству, консерваторы подчеркивали необходимость возводить законы на идейно цельном фундаменте, стремиться к непротиворечивости не только собственно юридических, но и идеологических принципов. Согласно их точке зрения, идейная мозаичность, пагубней всего сказывающаяся в публично-правовых отраслях, крайне неблагоприятно проявляет себя и в других сферах правового регулирования. Далее, указывали консерваторы, полноценность закона во многом предопределяется четким представлением законодателя о преследуемых целях и последовательностью, проявляемой при их достижении. Этому, в том числе, способствовала, по их мнению, должная координация законотворческой деятельности: консерваторы приветствовали меры, нацеленные на согласование усилий законопроектирующих органов (присоединение к Государственной канцелярии кодификационного II отделения Императорской канцелярии; присвоение Государственному секретарю статуса члена Комитета министров и т.д.).

Законодатель, доказывали консерваторы, должен иметь в виду постоянные интересы государства и общества, а также устойчивые свойства явлений, для упорядочения которых закон принимается. Поэтому над содержанием законов, создаваемых с расчетом на более или менее длительную перспективу, не должны довлеть какие бы то ни было преходящие обстоятельства.

Закон, были убеждены представители рассматриваемой идеологии, должен быть не только доступен народному пониманию, но и соответствовать представлениям народа о праве как гаранте справедливости. Именно на дихотомии «право / народное правосознание», на противопоставлении закона и «совести народа», закона и «разума народа», закона и «сердца народа» часто основывалась консервативная критика действующих или предполагаемых к принятию актов. Например, подобная риторика широко использовалась в выступлениях правой оппозиции против разрушающей общинный уклад столыпинской аграрной реформы.

Составителей уголовных и гражданских законов консерваторы не раз упрекали в нежелании соразмерить содержание принимаемых норм с народными воззрениями на добро и зло, право и бесправие, наказание и преступление. При этом они призывали не упускать из виду (чаще всего при обсуждении вопросов судоустройства и судопроизводства национальных окраин), что не только материальный, но и процессуальный закон должен быть гармоничен правосознанию своих адресатов. Однако признание важности учета законодателем правовых воззрений народа допускало неодинаковое видение институциональных механизмов, опосредующих воздействие народного правосознания на законотворчество. Центральное представительство, избираемое населением для выработки и принятия законов, было приемлемым далеко не для всех консерваторов: для одних оно означало пагубное раздробление власти, других беспокоило, что вовлечение в разработку законодательства непрофессионалов ухудшит его качество. Однако на протяжении II половины XIX - начала XX веков все больше консервативных деятелей приходило к мысли о желательности выборного законодательного органа. Последовательней всего порицали «бюрократическое» законотворчество идеологи славянофильского направления.

В целом, согласно консервативному подходу, для того, чтобы закон не расходился с действительностью и отвечал насущным нуждам, законодателю важно соразмерять принимаемый акт с особенностями коллективного правосознания и объективными экономическими и социальными условиями.

Своеобразие консервативного правопонимания отразилось и на подходе к систематизации позитивного права. Так, было широко распространено опасение относительно предрасположенности кодификатора к навязыванию своих теоретических взглядов упорядочиваемому законодательству. Вместе с тем большая часть консерваторов соглашалась с пользой кодификационных работ, при условии, что те не расшатывают национальную правовую традицию.

В диссертации показывается важность для русских консерваторов такого источника права как обычай. Защищая традиционные ценности своими испытанными временем правилами, обычай, согласно консервативной точке зрения, выгодно отличался от доктрины (а иногда и от закона) тем, что отражал «преобладающие фактические отношения», а не домыслы теоретика и иллюзии законодателя. Делалось ударение и на том, что, созерцая и чтя обычай, наделенный правовым достоинством, народ тем самым поддерживает в себе понятие о праве как таковом.