Международно-правовые основы реформирования органов прокуратуры Азербайджанской Республики

Вместе с тем в ч. 1 ст. 125 Конституции четко и однозначно сказано, что «судебную власть в Азербайджанской Республике осуществляют посредством правосудия только суды», а о прокуратуре говорится лишь как об одной из сторон в уголовном судопроизводстве, причем наряду с защитой.

Учитывая вышеизложенное, полагаем, что субъектом судебной власти является только суд, а конституционное положение о том, что правосудие на территории Азербайджанской Республики осуществляется только судом, означает, что в республике нет и не может быть другого органа, который бы отправлял правосудие по гражданским, уголовным и иным делам.

Взаимоотношения прокуратуры с судебной властью носят исключительно процессуальный характер, подробно урегулированы в уголовном и гражданском процессуальном законодательстве, а также в Законе АР «О прокуратуре». В силу этого взаимоотношения между рассматриваемыми органами не имеют ничего общего с общепринятыми организационно-правовыми, дисциплинарными и иными формами подчинения нижестоящего органа вышестоящему в рамках функционирования единой системы. Более того, в Азербайджане судебная власть не принимает никакого участия в вопросах назначения на должность и освобождения от должности прокуроров, их поощрения и взыскания, продвижения по службе и т.д. К примеру, в соответствии со ст. 133 Конституции страны назначение на должность и освобождение от должности прокурорских работников - прерогатива либо главы государства (например, заместители Генерального прокурора), либо Генерального прокурора, который, в свою очередь, назначается на должность и освобождается от должности Президентом по согласованию с Милли Меджлисом.

Сказанное можно повторить и относительно принятия и увольнения, продвижения по службе сотрудников органов прокуратуры, их поощрения и наложения на них взыскания, которые также являются исключительным правом Генерального прокурора. Поэтому в рассматриваемом вопросе надо исходить не только из структуры Конституции, но, прежде всего, из ее духа и правовой логики. Существует лишь судебный контроль за законностью и обоснованностью решений и действий прокуроров. Но этот контроль не носит административно-распорядительный характер, а является одним из правовых механизмов реализации принципа состязательности в уголовном процессе. реформа прокуратура международный правовой

Исходя из вышеизложенного, было бы целесообразно часть первую ст. 133 Конституции страны разбить на две части, где в первой указать надзорные, а во второй - процессуальные функции в процессе уголовного преследования, а саму норму изложить в следующей примерной редакции:

Ст. 133. Прокуратура Азербайджанской Республики

I. Прокуратура Азербайджанской Республики в соответствии с возложенными на нее задачами осуществляет надзор за:

1) соблюдением прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве;

2) законностью деятельности органов дознания, предварительного следствия и органов, осуществляющих оперативно-розыскную работу;

3) исполнением решений судов по уголовным делам.

II. Прокуратура Азербайджанской Республики в установленном законом порядке осуществляет уголовное преследование, в процессе которого:

1) возбуждает уголовное дело и проводит предварительное расследование;

2) поддерживает в суде государственное обвинение;

3) возбуждает в суде иск.

В предложенной редакции нормы Конституции АР автор функции прокуратуры делит на надзорные и процессуальные, так как считает, что последние (процессуальные) не всегда являются юридической формой (средством) реализации первой (то есть надзорных). Речь, в частности, идет о том, что надзорные функции прокурора реализуются, во-первых, не только в уголовном процессе, но и за его рамками (например, в процессе исполнения решения суда); а во-вторых, надзорные функции прокурора реализуются только на досудебной стадии производства по уголовному делу. В то же время реализация прокурором своих процессуальных функций возможна как на стадии предварительного расследования (например, возбуждение уголовного дела, утверждение по нему обвинительного акта и т.д.), так и на стадии судебного производства по уголовному делу (например, поддержание государственного обвинения, принесение протеста на приговор). Этот далеко неполный перечень отличительных признаков показывает, что надзорные функции прокурора по своему содержанию: а) более масштабны и охватывают более широкий перечень задач, чем процессуальные функции; б) реализуются как через процессуальные решения и действия, так и посредством актов прокурорского реагирования (например, предупреждение, представление и т.д.), то есть властно-распорядительными методами.

В доктринальном проекте конституционной нормы не предусмотрена такая функция прокуратуры, как надзор за исполнением законов. Это обусловлено с выводами СЕ о несовместимости надзора за исполнением законов с функциями прокуратуры.

Вместе с тем автор полагает, что без наличия государственного органа, обладающего полномочиями осуществлять надзор за соответствием закону решений должностных лиц, в том числе принимаемых нормативных актов, сложно будет обеспечить в стране конституционную законность.

В настоящее время в Азербайджане такой орган отсутствует. Поэтому в диссертации обосновывается вывод о целесообразности наделения Министерства юстиции полномочиями по надзору за исполнением законов и правом обращения в суд с иском о признании нормативных актов исполнительной власти противоречащими Конституции и иным законам.

В рамках третьего параграфа второй главы осуществлен системный анализ Закона АР «О прокуратуре» и рассмотрены проблемы его совершенствования в свете рекомендаций СЕ.

Анализ содержания данного Закона показывает, что он по сравнению с предыдущим более совершенен. Вместе с тем, как показало проведенное исследование, он не свободен от отдельных недостатков как концептуального, так и редакционного характера, некоторые из которых к тому же вступают в противоречие с Конституцией АР и рекомендациями СЕ в сфере организации и деятельности органов прокуратуры. В частности, рассматривая вопросы совершенствования Закона «О прокуратуре», в диссертации особое внимание уделено прокурорскому надзору за исполнением решений суда.

Принимая в декабре 1999 г. новый нормативный правовой акт о прокуратуре, Милли Меджлис фактически исключил это направление деятельности органов прокуратуры, включив его под обтекаемую формулировку «принимает участие в достижении цели назначенных судами наказаний». В результате этого с 2000 г. в Азербайджане фактически не осуществляется прокурорский надзор за деятельностью пенитенциарных учреждений по вопросам соблюдения прав и законных интересов осужденных. Поэтому в последние семь лет деятельность администрации пенитенциарных учреждении контролируется непосредственно Министерством юстиции, в подчинении которого находятся эти учреждения.

Такое положение дел по осуществлению надзора за исполнением приговора суда и соблюдению прав осужденных не отвечает требованиям СЕ, в рекомендациях которого неоднократно указывалось на обязанности органов прокуратуры контролировать осуществление решений судебных органов. Так, в п. 3 Рекомендации Комитета Министров Реc (2000) 19 «О роли прокуратуры в системе уголовного правосудия» отмечается, что одной из функций органов прокуратуры является осуществление контроля за выполнением решений суда.

В этой связи автор полагает, что в процессе реформы органов прокуратуры в свете рекомендаций СЕ необходимо восстановить в полном объеме прокурорский надзор за деятельностью пенитенциарных учреждений.

В диссертации рассмотрены и иные недостатки Закона АР «О прокуратуре», совокупность которых позволила автору прийти к выводу о том, что необходимо выработать новую редакцию данного Закона, в процессе которого адаптировать его содержание к требованиям Конституции и рекомендациям СЕ в рассматриваемой сфере.

Завершающий параграф второй главы диссертации посвящен проблемам совершенствования иных актов, регулирующих деятельность органов прокуратуры страны.

В Законе «О прокуратуре» дан закрытый перечень нормативных правовых актов, которые составляют юридическую базу деятельности органов прокуратуры. Так, в ст. 3 анализируемого Закона указано, что «законодательство о прокуратуре Азербайджанской Республики состоит из Конституции Азербайджанской Республики, настоящего Закона, других законов и международных договоров, участницей которых является Азербайджанская Республика». Однако, как показало исследование, в реальной действительности деятельность органов прокуратуры регламентируется не только Конституцией и другими законами, но и подзаконными актами органов исполнительной власти. Причем, как это вытекает из содержания указанных подзаконных и ведомственных актов, в них регулируются не только организационно-финансовые аспекты деятельности органов прокуратуры, которые необходимо расценивать как практические шаги исполнительной власти, направленные на создание условий для успешной реализации Закона «О прокуратуре», но и нередко вопросы, касающиеся их уголовно-процессуальной деятельности. Поэтому в диссертации обосновывается вывод о необходимости внесения соответствующих поправок в эти акты.

Глава 3. «Проблемы совершенствования процессуальной деятельности прокурора на стадии предварительного расследования» состоит из трех параграфов, в рамках которых подвергнуты комплексному исследованию проблемы оптимизации функций и полномочий прокурора на досудебных стадиях уголовного процесса.

Так, параграф 3.1. посвящен анализу нормы УПК, в которой раскрывается понятие «прокурор». Проведенное исследование показало, что в новом УПК АР законодатель не полностью раскрыл сущностное содержание данного понятия, а ограничился лишь констатацией того, что «прокурор - лицо, осуществляющее в пределах своих полномочий и предусмотренном УПК порядке процессуальное руководство расследованием по уголовным делам или поддерживающее в суде публичное либо публично-частное обвинение в качестве государственного обвинителя» (ст. 7.0.23. УПК АР). Иными словами, в законодательном определении понятия «прокурор» в уголовном судопроизводстве речь идет лишь о двух должностных лицах органов прокуратуры: 1) о прокуроре, осуществляющем процессуальное руководство предварительным расследованием по уголовному делу; 2) о прокуроре, осуществляющем в суде функции государственного обвинителя.

Однако их выполнением не исчерпывается весь перечень функций прокурора в уголовном процессе, а процессуальные функции и полномочия прокурора в уголовном судопроизводстве реализуются не только этими двумя должностными лицами органов прокуратуры. В нем, как это вытекает из норм УПК АР, принимают участие многие должностные лица органов прокуратуры страны в качестве стороны обвинения, которые, помимо процессуального руководства предварительным расследованием и поддержанием в суде государственного обвинения, выполняют и другие процессуальные функции как на стадии предварительного расследования, так и на различных стадиях судебного разбирательства уголовных дел. Речь, в частности, идет о Генеральном прокуроре страны, его первом заместителе и заместителях, в том числе Военном прокуроре республики, прокурорах Нахчыванской Автономной Республики и города Баку, которые в УПК также наделены различными процессуальными полномочиями.

Причем законодатель наделил перечисленных выше должностных лиц органов прокуратуры страны исключительно или же главным образом такими процессуальными полномочиями, которыми не обладают ни прокурор, осуществляющий процессуальное руководство предварительным расследованием, ни прокурор, выполняющий в суде функции государственного обвинителя. Например, только Генеральный прокурор и его заместители, в том числе Военный прокурор республики (он же заместитель Генерального прокурора), прокуроры Нахчыванской Автономной Республики и города Баку вправе на стадии предварительного расследования отменять процессуальное решение прокуроров городов и районов, а также приравненных к ним прокуроров, отстранять прокурора от процессуального руководства предварительным расследованием, продлевать сроки предварительного расследования и т.д.

Помимо этого, прокурор, осуществляющий процессуальное руководство предварительным расследованием, не вправе принимать на этой стадии ряд предусмотренных в УПК АР процессуальных решений, от которых порой зависит дальнейшая судьба уголовного дела. Так, в ходе предварительного расследования правом возбуждения ходатайства перед соответствующим органом (к примеру, перед Милли Меджлисом) о даче согласия на лишение неприкосновенности (иммунитета) того или иного лица (например, депутата) с целью привлечения его в качестве обвиняемого по конкретному уголовному делу наделен в соответствии со статьями 53 и 84 этого кодекса только Генеральный прокурор Азербайджанской Республики.

Перечисленный краткий перечень процессуальных полномочий, которыми наделены другие должностные лица органов прокуратуры, показывает, что, помимо указанного в ст. 7.0.23. УПК АР прокурора, осуществляющего процессуальное руководство предварительным расследованием и поддерживающего в суде государственное обвинение, участником уголовного процесса является также и ряд других должностных лиц органов прокуратуры.

С учетом изложенного в диссертации обосновывается вывод о необходимости внесения соответствующих изменений в УПК АР, устанавливающие перечень должностных лиц органов прокуратуры, подпадающих под понятие «прокурор».

В рамках параграфа 3.2. проанализированы нормы нового УПК страны, в котором функции прокурора в уголовном судопроизводстве подвергнуты принципиальному пересмотру, в результате чего одни из них сужены, другие, напротив, существенно расширены, показаны другие новеллы нового уголовно-процессуального законодательства страны.

Наряду с общей положительной оценкой УПК АР 1999 г. в диссертации отмечается, что он не свободен от отдельных коллизий и пробелов, а также спорных положений. Так, среди концептуальных недостатков следует особо выделить ст. 84 УПК АР, в которой, как было отмечено выше, в перечне направлений деятельности органов прокуратуры указано, что прокурор осуществляет процессуальное руководство предварительным следствием (ст. 84.2.2. УПК АР).

Автор полагает, что эта функция выходит за пределы полномочий, предоставленных органам прокуратуры Конституцией Азербайджанской Республики.

Во-первых, ст. 133 Конституции АР ни прямо, ни косвенно не наделяет прокуратуру функцией процессуального руководства предварительным следствием. Эта функция была возложена на органы прокуратуры при принятии УПК АР 1999 г. Однако невзирая на это она не была учтена в Конституции АР в процессе внесения в нее изменений и дополнений в августе 2002 г.

Во-вторых, возложение на прокурора функции процессуального руководства предварительным расследованием по уголовному делу ведет к неоправданному сужению процессуального статуса следователя, как ключевого участника уголовного преследования.

В-третьих, наделение прокурора функцией процессуального руководства предварительным расследованием вступает в противоречие с принципом сдержек и противовесов в уголовном судопроизводстве, ведет к смешиванию функций участников уголовного процесса, вторжению одного в деятельность другого.

В-четвертых, возлагая на прокурора функции процессуального руководства предварительным расследованием, законодатель тем самым вынуждает прокурора вмешиваться в процессуальную деятельность начальников следственных подразделений министерств и комитетов, уполномоченных самостоятельно осуществлять уголовное преследование, подменять их, брать на себя все очевидные и скрытые огрехи предварительного расследования, проводимого этими органами. Между тем в ст. 85.6. УПК АР указано, что начальник следственного отдела (отделения, управления), пользуясь всеми полномочиями следователя и соблюдая требования УПК, поручает следователю проведение предварительного следствия или отдельных процессуальных действий по уголовному делу, осуществляет контроль за своевременным принятием им соответствующих мер для раскрытия, расследования и пресечения преступлений, принимает необходимые организационные меры для всестороннего, полного и объективного проведения предварительного следствия по уголовному делу.

Приведенный выше неполный перечень процессуальных функций и полномочий начальника следственного отдела со всей убедительностью показывает, что главной функцией начальника следственного подразделения является осуществление процессуального руководства предварительным следствием.

В этой связи возникает вопрос: есть ли необходимость устанавливать процессуальное руководство над деятельностью следователя и со стороны прокурора?

Полагаем, что ответ очевиден - это ведет к неоправданному ограничению процессуальной самостоятельности следователя, что фактически превращает его в клерка, лишенного возможности проявить творческий подход к расследованию того или иного преступления, самостоятельно определять тактику и стратегию предварительного следствия и т.д.

Наконец, в-пятых, наделение прокурора функциями процессуального руководства предварительным расследованием вступает в противоречие с пунктами 21 и 22 Рекомендации Комитета Министров Реc (2000) 19 «О роли прокуратуры в системе уголовного правосудия», а также пунктами 6 «v» и 7 «i» Рекомендации ПАСЕ 1604 (2003) 1 «О роли прокуратуры в демократическом обществе, основанном на верховенстве закона», в которых указано, что «органы прокуратуры в уголовном судопроизводстве обязаны осуществлять надзор за законностью в уголовном судопроизводстве… надлежащим функционированием органов, отвечающих за расследование правонарушений и преследование правонарушителей». Более того, как это указано в комментариях к пункту 25 Рекомендации Комитета Министров Реc (2000) 19, невзирая на тот факт, что прокуратура занимается обвинением, не следует забывать, что она прежде всего охраняет закон.

Исходя из вышеизложенного в диссертации обосновывается вывод о необходимости исключения из УПК и Закона АР «О прокуратуре» нормы, возлагающей на прокурора функции процессуального руководства предварительным расследованием по уголовному делу.

Параграф 3.3. посвящен анализу полномочий прокурора в ходе предварительного расследования, которых, как показывает практика, крайне недостаточно, в силу чего они нуждаются в дополнениях.

Установлено, что в числе идей, определяющих концепцию деятельности органов прокуратуры на современном этапе, СЕ выделяет три приоритетных направления, где, по мнению этой международной организации, должна быть сосредоточена деятельность органов прокуратуры. Это - осуществление уголовного преследования, обеспечение прав человека и верховенства закона в уголовном судопроизводстве.

С целью оптимизации правового механизма реализации прокуратурой этих функций, СЕ выступает за существенное расширение процессуальных полномочий прокурора, которые отражены в соответствующих документах Комитета Министров и ПАСЕ этой международной организации. Так, в Рекомендации Rеc (2000) 19 Комитета Министров отмечается, что органы прокуратуры в ходе уголовного преследования должны обладать правом «решать нужно ли начинать или продолжать судебный процесс (п. 2), а также принимать меры, альтернативные судебному преследованию (п. 3)».

Развивая эту идею, в 2003 г. ПАСЕ в своей Рекомендации 1604 (2003) 1 «О роли прокуратуры в демократическом обществе, основанном на верховенстве закона» предложила правительствам государств-членов в интересах правосудия в области эффективного и действенного рассмотрения дел, равно как и в интересах обвиняемого и потерпевшего, применение такой системы, при которой допускается элемент усмотрения прокурора при возбуждении уголовного преследования. В частности, Ассамблея, с одобрением ссылаясь на Рекомендацию Комитета Министров № R (87) 18 относительно упрощения уголовного правосудия, исходит из того, что принцип «дискреционного преследования» следует принять повсеместно (п. 7 «i-v»).

Надо отметить, что аналогичные рекомендации содержатся и в «Руководящих принципах, касающихся роли лиц, осуществляющих судебное преследование», принятых Восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. На необходимость активного применения в уголовном судопроизводстве института дискреционных полномочий указывается и в других международных актах по вопросам организации и отправления уголовного судопроизводства.

На наш взгляд, социально-правовая необходимость этих рекомендаций ООН и СЕ обусловлена тем глубоким кризисом, которым на всех континентах охвачен институт наказания, как главное средство в борьбе с преступностью.

Другой, не менее серьезной причиной выдвижения международными организациями настоятельных рекомендаций по расширению сферы применения дискреционного права в уголовном судопроизводстве, является переполненность пенитенциарных учреждений во многих странах мира и неудовлетворительные санитарные, а также социально-бытовые условия содержания осужденных в этих учреждениях.

Наконец, необходимость поиска альтернативных мер воздействия на преступность со стороны ООН, СЕ, других международных организаций продиктована тем, что, как известно, места лишения свободы не столько исправляют осужденных, сколько способствует их деградации, формируют у них криминальную субкультуру.

Этот далеко неполный перечень причин обращения международных организаций к институту дискреционных полномочий свидетельствует, что современная уголовная политика государства должна базироваться на принципиально новых парадигмах, способных с одной стороны обеспечить надлежащий контроль над преступностью, а с другой - существенно экономить уголовную репрессию в борьбе с ней.

Проведенный автором сравнительно-правовой анализ правотворческой деятельности ряда зарубежных стран показывает, что в уголовно-процессуальном законодательстве этих стран органы прокуратуры наделены широкими дискреционными правами. Так, правоприменительная практика ряда зарубежных стран (Италия, Франция, Япония и т.д.) показывает, что в них органы прокуратуры реализуют свое дискреционное право, главным образом, при решении вопроса о возбуждении уголовного дела или освобождении виновного от уголовной ответственности.

В настоящее время институт дискреционного права предусмотрен в уголовном и уголовно-процессуальном законодательствах многих странах СНГ, в том числе в УК и УПК АР. Однако, в отличие от зарубежного аналога и практики реализации рассматриваемого института, в законодательстве стран СНГ, в том числе и в Азербайджане, дискреционное право прокурора закреплено, во-первых, с многочисленными оговорками и по отношению крайне узкого круга лиц, совершивших преступление, а, во-вторых, оно настолько строго регламентировано в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве, что не оставляет прокурору возможностей для широкого выбора варианта своего решения по конкретному делу и в отношении конкретного лица, совершившего то или иное деяние. Учитывая это, автор полагает, что в процессе совершенствования УК, УПК и Закона АР «О прокуратуре» необходимо рассмотреть вопрос о существенном расширении дискреционного права прокурора в ходе уголовного преследования. В частности, представляется необходимым в ходе осуществления реформы уголовного и уголовно-процессуального законодательства снять существующие в них ограничения относительно категории преступлений, участники которых по решению прокурора могут быть освобождены от уголовной ответственности в обмен на их положительные посткриминальные поступки.

Наличие широкого усмотрения прокурора в уголовном преследовании в вопросах освобождения от уголовной ответственности посредством института дискреционного права особо важно при расследовании многоэпизодных преступлений, совершенных по предварительному сговору группой лиц, преступным сообществом или же преступной организацией, когда посредством рассматриваемого института прокурор может склонить одного из участников преступления к сотрудничеству и с его помощью изобличить других участников преступного сообщества.

Полагаем, что положительное решение данного вопроса одновременно станет и правовым методом имплементации в национальное законодательство Рекомендации Комитета Министров Rеc (2000) 19 «Роль прокуратуры в системе уголовного правосудия» и Рекомендации ПАСЕ 1604 (2003) 1 «О роли прокуратуры в демократическом обществе, основанном на верховенстве закона».

Другим резервом расширения дискреционного права прокурора в уголовном судопроизводстве является проблема наделения органов прокуратуры исключительным правом возбуждения уголовного дела и отказа в возбуждении уголовного дела по всем категориям преступлений.

С принятием нового УПК страны и в результате внесения в последующем в него многочисленных изменений и дополнений существенно расширен перечень органов, обладающих процессуальными полномочиями по возбуждению уголовного дела, и в настоящее время таких в Азербайджане девять. Опыт практики прокурорского надзора показывает, что с увеличением количества органов, обладающих процессуальными полномочиями по осуществлению уголовного преследования, возрастает риск увеличения числа нарушений закона в ходе предварительного расследования, которые часто сопряжены с нарушением конституционных прав и свобод тех или иных участников уголовного судопроизводства.

Между тем во многих странах мира, в том числе и некоторых государствах - членах СЕ, а также СНГ возбуждение уголовного дела (уголовного преследования) является исключительным правом только прокурора. Речь, в частности, идет об Англии, Германии, Франции и других странах, в которых только прокурор вправе возбуждать уголовное дело. Так, во Франции только прокуратура наделена правом возбуждения уголовного преследования, причем независимо от тяжести совершенного деяния. А в России четко очерчен достаточно узкий круг органов, обладающих правом осуществления предварительного следствия по уголовному делу.

Представляется, что при дополнении и изменении УПК АР законодатель нашей страны должен последовать этим примерам и существенно ограничить перечень органов, обладающих полномочиями осуществлять предварительное следствие, а возбуждение уголовного дела признать исключительным правом прокурора.

При положительном решении данного вопроса необходимо предложенную практику распространить и на вопрос об отказе в возбуждении уголовного дела.

Необходимость предварительного согласия прокурора на решение дознавателя и следователя об отказе в возбуждении уголовного дела обусловлена сложившейся практикой деятельности органов предварительного расследования республики по данному вопросу. Так, проведенный автором анализ деятельности органов прокуратуры республики показал, что если, к примеру, в 2000 г. органами прокуратуры было отменено 123 незаконных постановления, вынесенного органами дознания и предварительного следствия МВД, Министерства налогов и т.д. об отказе в возбуждении уголовного дела, то в 2003 г. их количество возросло до 182, а в 2007 г. этот показатель составил 204.

Социально-правовая значимость предложенного порядка возбуждения уголовного дела или отказа в возбуждении уголовного дела заключается в том, что тем самым будут усилены не только прокурорский надзор за этой деятельностью органов предварительного расследования, но и персональная ответственность прокурора, осуществляющего надзор за их процессуальной деятельностью.

В ходе реформы необходимо уточнить полномочия органов прокуратуры и по расследованию конкретных уголовных дел. В настоящее время органы прокуратуры страны осуществляют предварительное следствие по делам о более чем ста видах преступлений. В их числе немало деяний, которые УК отнесены к категории преступлений, не представляющих большой общественной опасности.

Полагаем, что столь широкий перечень преступлений, предварительное расследование которых отнесено к исключительной подследственности органов прокуратуры, не оправдан ни с точки зрения характера и степени общественной опасности большинства перечисленных выше преступлений, ни с позиции интересов обеспечения законности в процессе их расследования.

Не оспаривая необходимости расследования отдельных категорий уголовных дел непосредственно органами прокуратуры, вместе с тем полагаем, что необходимо существенно ограничить перечень преступлений, предварительное расследование по которым осуществляется органами прокуратуры. В частности, считаем, что без ущерба вопросам законности и качества предварительного расследования такое сокращение можно было бы осуществить, к примеру, за счет исключения из подследственности прокуратуры уголовных дел о преступлениях, не представляющих большой общественной опасности или отнесенные к категории менее тяжких.

Такое существенное сокращение уголовных дел, подследственных прокуратуре, позволило бы существенно увеличить штат оперативных работников органов прокуратуры первичного звена, а также управлений по надзору за органами дознания и предварительного следствия вышестоящих прокуратур.

Проведенные исследования показывают, что в ходе реформы необходимо рассмотреть и вопрос о целесообразности наделения прокуроров следственных подразделений Генеральной прокуратуры и в аппаратах других вышестоящих прокуратур полномочиями прокурора, осуществляющего процессуальное руководство предварительным расследованием.

Необходимость в укреплении процессуальной роли прокурора управления, осуществляющего контроль за дознанием и предварительным следствием, обусловлена и тем, что, в соответствии с приказами Генерального прокурора, в Генеральной прокуратуре, в других вышестоящих прокуратурах прокуроры следственных подразделений готовят письменные указания, принимают те или иные процессуальные решения по конкретному уголовному делу не от своего имени, а за подписью руководителей органов прокуратуры или их заместителей. Так, в соответствии с п. 4.1. Положения об Управлении Генеральной прокуратуры по надзору за следствием, дознанием и оперативно-розыскной деятельностью в органах внутренних дел от 9 марта 2001 г. начальник данного управления лишь обеспечивает отмену незаконного процессуального решения по уголовному делу, а прокурор управления готовит от имени заместителя или же Генерального прокурора проект постановления об отмене того или иного процессуального решения по уголовному делу (п. 4.4.).

Естественно, заместитель Генерального прокурора, а тем более сам Генеральный прокурор, учитывая ряд объективных причин (к примеру, высокую загруженность работой по руководству вверенным ведомством), физически не в состоянии подробно изучить материалы уголовного дела, по которому он должен подписать тот или иной процессуальный документ.

Следовательно, в этих случаях чаще всего выводы, отраженные, к примеру, в письменном указании по уголовному делу, являются позицией не того должностного лица, которое подписало это указание, а исключительно или же главным образом прокурора управления (отдела), подготовившего это указание.

Как показывает многолетний опыт работы автора в органах прокуратуры страны, на практике нередки случаи, когда письменное указание или отдельное процессуальное действие либо решение, принятое прокурорами управлений (отделов) Генеральной прокуратуры, прокуратуры города Баку и т.д., являются ошибочными и не способствуют успешному расследованию уголовного дела, раскрытию преступления и изобличению виновных. Однако невзирая на это следователи нижестоящей прокуратуры или внутренних дел, местных налоговых или таможенных органов часто не решаются официально возражать против тех или иных позиций, перечисленных в указании по уголовному делу, или обжаловать их вышестоящему прокурору.

Это объясняется тем, что, во-первых, не каждый следователь из сельской глубинки возьмет на себя ответственность письменно обратиться к Генеральному прокурору страны и обжаловать указания его заместителя, а во-вторых, в ряде случаев сам закон не предусматривает за следователями таких процессуальных полномочий. В качестве примера можно сослаться на письменное указание по уголовному делу, подписанное Генеральным прокурором страны. Как известно, в соответствии со ст. 85.5. УПК АР следователь при проведении предварительного следствия в случае несогласия с указанием или постановлением прокурора, осуществляющего процессуальное руководство предварительным расследованием, вправе направить свое мотивированное возражение вышестоящему прокурору.

Если принять во внимание, что над Генеральным прокурором нет вышестоящего прокурора, то провозглашенное в анализируемой статье УПК АР право следователя обжаловать вышестоящему прокурору указание или постановление прокурора, осуществляющего процессуальное руководство предварительным расследованием по уголовному делу, становится лишенным смысла.

Учитывая это, как и другие проблемные ситуации, возникающие в процессе взаимодействия со следователями, в диссертации обосновывается необходимость наделения начальника и прокурора управления (отдела) Генеральной прокуратуры, других вышестоящих прокуратур определенными процессуальными полномочиями прокурора, осуществляющего процессуальное руководство предварительным расследованием.

При положительном решении выдвинутого предложения необходимо будет рассмотреть вопрос о целесообразности освобождения Генерального прокурора от обязанностей непосредственно осуществлять надзор за предварительным расследованием и давать письменные указания по конкретным уголовным делам. Полагаем, что тем самым Генеральный прокурор будет представлять собой высшую инстанцию (в процессуальном смысле) для обжалования указаний или постановлений нижестоящих прокуроров по уголовному делу.

В рамках главы 4. «Проблемы совершенствования процессуальной деятельности прокурора на стадии судебного производства по уголовному делу» повергнуты комплексному исследованию проблемы совершенствования норм УПК страны, регламентирующих функции и полномочия прокурора в ходе судебного разбирательства уголовного дела.

Так, в параграфе 4.1. рассматриваются проблемы, связанные с неоправданными ограничениями в УПК АР функций прокурора в ходе судебного разбирательства уголовного дела. Речь, в частности, идет о запрете на выполнение функций государственного обвинителя со стороны прокурора, осуществляющего процессуальное руководство по уголовному делу, а также других сотрудников этих прокуратур (заместителя и помощника прокурора), на территории оперативного обслуживания которого было проведено предварительное расследование по уголовному делу. В соответствии со ст. 84.4. УПК АР «прокурор, проводивший предварительное следствие или осуществлявший процессуальное руководство предварительным расследованием по уголовному делу, не может участвовать в судебном разбирательстве в качестве государственного обвинителя». Аналогичное положение содержится и в Законе АР «О прокуратуре» (ст. 19).

Таким образом, с 1 сентября 2000 г. на всей территории страны ни один районный (городской) и приравненный к нему прокурор, его заместители, помощники не вправе поддерживать в суде обвинение по уголовному делу.

Для выполнения этих функций в Генеральной прокуратуре и в аппаратах других вышестоящих прокуратур были созданы специальные подразделения по поддержанию государственного обвинения, сотрудники которых в настоящее время осуществляют функции государственного обвинителя во всех без исключения судах страны. При этом в соответствии с п. 4.3. Положения об Управлении Генеральной прокуратуры по поддержанию в суде государственного обвинения от 7 марта 2001 г., начальники управлений по поддержанию государственного обвинения Военный прокуратуры республики, прокуратур Нахчыванской Автономной Республики и города Баку подчиняются только Генеральному прокурору и его заместителю. По замыслу авторов данного нововведения, при таком порядке организации участия прокурора в суде в качестве государственного обвинения исключаются или же минимизируются возможные случаи проявления субъективизма, злоупотреблений, а также предвзятого подхода, отрицательного влияния прокурора или других должностных лиц районной (городской) и приравненной к нему прокуратуры на ход и результаты судебного разбирательства, их сговор с судьей и т.д. Но как показывают результаты семилетней практики деятельности анализируемых подразделений Генеральной прокуратуры и других вышестоящих прокуратур, наряду с приведенными выше позитивными результатами в их работе есть и негативные моменты как организационно-финансового, так и сугубо уголовно-процессуального характера. К примеру, ни УПК, ни Закон АР «О прокуратуре», ни другие нормативные правовые акты страны не содержат прямого или косвенного указания на описанный выше порядок организации деятельности органов прокуратуры по реализации функций государственного обвинителя. В них есть лишь указание на то, что прокурор, проводивший предварительное следствие или осуществляющий процессуальное руководство предварительным расследованием по уголовному делу, не может участвовать в качестве государственного обвинителя.

Учитывая вышеизложенное, в диссертации обосновывается вывод о необходимо восстановить прежний порядок, когда институт государственного обвинителя существовал не только в аппаратах Военной прокуратуры республики, прокуратур Нахчыванской Автономной Республики и города Баку, но и в районных (городских) и приравненных к ним прокуратурах.

Среди концептуальных вопросов совершенствования статуса прокурора в ходе судебного разбирательства уголовного дела в диссертации выделена и подробно проанализирована проблема учета интересов потерпевшего со стороны государственного обвинителя при принятии решения об отказе от дальнейшего поддержания обвинения.

В настоящее время в соответствии со ст. 314.2. УПК страны «в случае отказа государственного обвинителя от поддержания обвинения в ходе судебного разбирательства (до удаления суда в совещательную комнату для вынесения итогового судебного решения) суд обязан прекратить уголовное преследование». Иначе говоря, в этих случаях суд прекращает уголовное преследование, не принимая во внимание позицию участвующего в ходе судебного разбирательства потерпевшего или его представителя.

Приведенная норма УПК АР не соответствует конституционным понятиям о праве каждого на судебную защиту своих прав и свобод, в также праве потерпевшего участвовать в осуществлении правосудия и требовать возмещения причиненного ему ущерба (ст. 60 и 68 Конституции АР) и международным стандартам в области прав человека. К примеру, как потерпевший может требовать возмещения ущерба, если суд не только отказывает ему в доступе к правосудию, но и прекращает уголовное преследование в отношении подсудимого без проведения судебного разбирательства, то есть, фактически оправдывает виновного без исследования его вины и всех обстоятельств совершенного преступления? Иными словами, в анализируемых случаях конституционное право граждан на судебную защиту попранных прав ставится в непосредственную зависимость от позиции одного из участников уголовного процесса. То есть, в этих случаях нарушается не только конституционное право потерпевших на судебную защиту, но и складывается ситуация, когда торжество правосудия зависит не от суда, а исключительно от позиции отдельного сотрудника прокуратуры, отказавшегося от поддержания государственного обвинения.

Между тем не требует особых доказательств тот факт, что на практике нередки случаи, когда отказ прокурора от дальнейшего поддержания в суде государственного обвинения не всегда обоснованный и законный. Часто встречаются случаи, когда такой отказ прокурора продиктован не интересами правосудия и законности в уголовном судопроизводстве, а исключительно личными мотивами. Учитывая эти, равно как и другие аргументы полагаем, что данное положение УПК АР противоречит как Конституции страны, так и международно-правовым стандартам в области прав человека, в которых за потерпевшими признается право продолжать судебное разбирательство вне зависимости от позиции государственного обвинителя.

С учетом изложенного в диссертации обосновывается вывод о необходимости дополнения ст. 314.2. УПК АР положением, согласно которому отказ государственного обвинителя от дальнейшего поддержания в суде обвинения не будет основанием для прекращения уголовного преследования, если против этого возражает потерпевший. В этом случае, согласно предлагаемому дополнению, суд продолжает разбирательство и разрешает дело в обычном порядке, но без участия государственного обвинителя, а обвинение поддерживается потерпевшим лично или через своего представителя.

Параграф 4.2. посвящен анализу процессуального статуса и полномочий государственного обвинителя. В соответствии с новым УПК АР государственный обвинитель, осуществляя в суде свои процессуальные полномочия, не связан с позицией прокурора, осуществляющего процессуальное руководство предварительным расследованием по уголовному делу, и не подчиняется ему. Из этого положения УПК вытекает, что выводы предварительного расследования, изложенные в обвинительном акте, утвержденном прокурором, осуществляющим процессуальное руководство предварительным расследованием, не являются для него истиной в последней инстанции, в силу чего государственный обвинитель вправе отказаться от их поддержания в случаях, когда они не находят своего подтверждения в ходе судебного следствия.

Наконец, на процессуальную самостоятельность государственного обвинителя и его независимость от позиции прокурора, осуществляющего процессуальное руководство предварительным расследованием, указывает и тот факт, что статьи 43.1. и 314.2. УПК АР обязывают суд прекратить уголовное преследование, если государственный обвинитель отказался от поддержания обвинения до удаления суда в совещательную комнату для вынесения итогового судебного решения. Примечательно, что при этом ни прокурор, осуществляющий процессуальное руководство предварительным расследованием, ни вышестоящий прокурор не вправе отменять данное решение государственного обвинителя или принести апелляционный протест. В соответствии со статьей 383.2. УПК АР такими полномочиями обладают только Генеральный прокурор и его заместитель. Помимо перечисленных выше норм, направленных на реальное обеспечение процессуальной независимости государственного обвинения, новый УПК АР предусматривает и широкий перечень правовых механизмов, обеспечивающих эту независимость.

Естественно, столь широкие процессуальные полномочия, предоставленные новым УПК АР государственному обвинителю, одновременно возлагают на него и достаточно серьезную ответственность. Для иллюстрации сказанного мы выделим проблему возбуждения им уголовного дела в процессе уголовного судопроизводства. Так, в статье 46.4. УПК АР говорится, что «если председательствующий в судебном заседании обратит внимание прокурора на выявление в ходе судебного разбирательства каких-либо признаков преступления против правосудия, за исключением случаев наличия обстоятельств, исключающих уголовное преследование, прокурор обязан немедленно возбудить в связи с этим уголовное дело. Если в этом случае прокурор примет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, председательствующий в судебном заседании, придя к выводу о незаконности и необоснованности этого постановления, может потребовать от вышестоящего прокурора принятия необходимых мер». В то же время глава 32 УК к преступлениям против правосудия относит двадцать два вида преступлений, из коих в УПК (ст. 209) указан только один из них, при наличии признаков которого прокурор обязан немедленно возбуждать уголовное дело. Это - проявление неуважения к суду (ст. 209.2.14. УПК), ответственность за которое предусмотрена ст. 289 УК АР.

Как видим, между ст. 209 и 46 УПК АР существует коллизия, в силу чего в настоящее время перед судом и государственным обвинителем возникает дилемма: требованиями какой из этих норм УПК он должен руководствоваться? Полагаем, что до ее разрешения на законодательном уровне суду и государственному обвинителю необходимо исходить из общего принципа права, согласно которому при конкуренции общей и специальной норм, применению подлежит специальная норма. В нашем случае как общую следует рассматривать ст. 46.4. УПК, а как специальную - ст. 209.2.14. УПК АР, требованиями которой правильно было бы руководствоваться при возникновении соответствующей ситуации.

При этом следует иметь в виду, что государственный обвинитель, участвуя в судебном разбирательстве, сам непосредственно становится очевидцем того, как тот или иной участник уголовного процесса совершает преступление, предусмотренное ст. 289 УК АР. Следовательно, в этих случаях государственный обвинитель, являясь непосредственным свидетелем преступления, не вправе выступать по данному факту в качестве прокурора. Такой запрет предусмотрен в ст. 112.1. и 109.1.4. УПК АР, согласно которым участие прокурора в проведении предварительного расследования исключается, если он может быть допрошен в качестве свидетеля по данному уголовному делу.

Поэтому иной подход к рассматриваемой проблеме, иная интерпретация содержания ст. 46.4. и 209.2.14. УПК АР, то есть, признание законности возбуждения государственным обвинителем в анализируемых ситуациях уголовного дела, неизбежно приведет к выполнению одним и тем же участником уголовного процесса двух противоположных функций в уголовном судопроизводстве, сведет на нет требования тех принципов, на которых основано современное уголовное судопроизводство.

В диссертации рассматривается и ряд других спорных положений нового УПК АР, возлагающих на государственного обвинителя полномочия по немедленному возбуждению по предложению председательствующего в судебном заседании судьи уголовного дела по факту совершения в ходе судебного разбирательства какого-либо преступления против правосудия, обосновывается необходимость исключения из УПК республики этих полномочий государственного обвинителя.

Завершающий параграф диссертации посвящен проблемам повышения квалификации прокуроров следователей. Автор считает, что реформирование органов прокуратуры, укрепление законности в уголовном судопроизводстве, обеспечение надлежащего соблюдения прав и свобод участников уголовного процесса предполагают не только совершенствование Конституции, УПК, Закона АР «О прокуратуре», иных нормативных актов и приказов Генерального прокурора. Как показывает анализ деятельности органов прокуратуры, правоприменительная практика требует обеспечения прокуроров и следователей необходимым методическим инструментарием и справочным материалом, систематического проведения с ними тренингов по актуальным проблемам прокурорского надзора, материального и процессуального права, а также непрерывного повышения их профессиональной квалификации.

Учитывая это, в диссертации обосновывается целесообразность создания в составе Управления правового обеспечения Генеральной прокуратуры страны Научно-консультативной службы, эксперты которого на основе запросов прокуроров и следователей будут давать им советы рекомендательного характера по применению тех или иных норм и институтов не только УК и УПК АР, но и других отраслей законодательства, консультировать их по конкретным правовым вопросам.

Наряду с созданием этой службы необходимо принять и ряд организационных мер, направленных на оптимизацию работы по повышению квалификации работников органов прокуратуры. Сказанное в первую очередь относится к проблеме подготовки профессионального корпуса государственных обвинителей. Такое повышенное внимание к институту государственных обвинителей обусловлено предусмотренными в УПК АР новыми процедурами уголовного судопроизводства, основанного на принципе состязательности сторон.

Современный институт состязательности сторон в уголовном судопроизводстве требует от государственного обвинителя наряду с глубокими, всесторонними знаниями, одновременно и надлежащих навыков ораторского искусства, умения учитывать особенности психологии судебной аудитории и т.д.

Одним из вариантов решения проблемы может стать создание при Судебно-правовом совете Школы по обучению судей и государственных обвинителей, которая будет осуществлять как переподготовку судей и государственных обвинителей, так и начальную (базовую) подготовку кандидатов на эти должности Переподготовку других прокурорских работников предполагается осуществить в Академии юстиции, созданной Указом Президента Азербайджанской Республики от 17 августа 2006 г..

В заключение подводятся итоги диссертационного исследования, делаются теоретические выводы и обобщения.

Основные положения диссертационного исследования опубликованы в следующих научных и учебно-методических работах

Монографии и учебные пособия:

1. Джафаров А.М. Прокуратура Азербайджана: до и после реформ. Монография. - Баку, 2003. 12, 6 п.л.

2. Джафаров А.М. Примерный перечень вопросов для аттестации сотрудников органов прокуратуры Азербайджанской Республики. Учебное пособие. - Баку, 2003. 15,5. п.л.

3. Совет Европы о роли прокуратуры в демократическом обществе. Учебное пособие. - Баку, 2006. 11 п.л.

4. Динамические методы анализа преступности. Монография. - Баку, 2007. 13,5 п.л.

5. Джафаров А.М. Проблемы реформирования органов прокуратуры Азербайджанской Республики. Монография. - Баку, 2007. 25,5 п.л.

Научные статьи:

6. Джафаров А.М. Проблемы преступности в Азербайджане в статистическом аспекте. Материалы научной конференции аспирантов АН Азербайджана и молодых ученых Азербайджанского НИИ проблем судебной экспертизы, криминалистики и криминологии. - Баку, 1996. 0,3 п.л.

7. Джафаров А.М. Моделирование состояния преступности с применением современных методов статистического анализа. «Государство и право». - Баку, 1997. №2. 0,4 п.л.

8. Джафаров А.М. Роль общенационального лидера Г.А. Алиева в развитии и укреплении органов прокуратуры Азербайджанской Республики. «Азербайджан прокурорлугу» (Прокуратура Азербайджана). - Баку, 2003. № 1. 0,3 п.л.

9. Джафаров А.М.Проблемы научно-методического обеспечения сотрудников органов прокуратуры, участвующих в уголовном процессе. Журнал «Ганунчулуг» (Законность). - Баку, 2004. № 10. 0,5 п.л.

10. Джафаров А.М. Проблемы законодательной трактовки понятия прокурора в новом УПК Азербайджанской Республики. Журнал «Ганунчулуг» (Законность), - Баку, 2004. № 11. 0,7 п.л.

11. Джафаров А.М. Функции прокурора в новом УПК Азербайджанской Республики. Журнал «Ганунчулуг» (Законность), - Баку, 2005. №1. 0,6 п.л.

12. Джафаров А.М. Проблемы совершенствования отдельных полномочий государственного обвинителя. Сборник научных трудов, - Баку, 2005. № 42. 0,5 п.л.

13. Джафаров А.М. О проблемах, препятствующих реализации государственным обвинителем отдельных полномочий. Журнал «Ганунчулуг», - Баку, 2005. № 5. 0,4 п.л.