Во втором параграфе «Юридические фикции в гражданском праве» диссертант исследует основные примеры юридических фикций в гражданском праве.

Действительно, юридическая фикция представляет собой заведомо неправильную юридическую конструкцию. Вместе с тем, несмотря на всю свою «неправильность», юридическая фикция представляет собой один из специально разработанных и довольно часто используемых в гражданском праве приемов юридической техники. Достаточно только привести в пример категорию юридического лица. Кстати, несмотря на сильное гонение, которое имело место против фикций после создания института юридического лица, этот институт выстоял и в настоящее время практически не подвергается сомнению, более того, стал неотъемлемой частью всей системы современного права.

Юридическая конструкция «юридическое лицо» исследуется во многих отраслях права, а также в теории государства и права. Российские ученые XIX в., изучавшие концепции юридических лиц, предлагали несколько теорий: теорию фикции (олицетворения, персонификации), теорию «бессубъектных прав», или «целевого имущества», а также теорию, признающую реальность юридического лица (реалистическую).

При этом разработанные в юридической науке концепции юридического лица можно разделить на две большие группы: фикционные концепции, отрицающие существование некоего реального субъекта со свойствами юридической личности, и реалистические концепции, признающие существование носителя таких свойств.

При этом юридическое лицо -- это есть искусственный, фиктивный субъект, допускаемый только для юридических целей, и искусственная способность этого субъекта распространяется только на отношения частного права. Как простая фикция юридическое лицо не может иметь сознания и воли и, следовательно, недееспособно; этот недостаток дееспособности восполняется представительством, как при опеке и попечительстве над малолетними и безумными.

Достаточно долгое время теория фикций являлась практически доминирующей теоретической основной, служившей для объяснения деятельности формирующего института юридического лица. Однако, как и все остальные теории юридического лица, теория фикций подвергалась критике по самым различным основаниям.

В рамках теории фикции юридическое лицо также рассматривалось как искусственный, вымышленный субъект, созданный законом для определенных юридических целей.

Свойствами субъекта права (сознанием, волей) в действительности обладает только человек. Однако законодатель в практических целях признает за юридическими лицами свойства личности, олицетворяет их. Посредством юридической фикции создается вымышленный субъект права, существующий лишь в качестве абстрактного понятия. Таким образом, юридическое лицо создается государством. Оно не существует в действительности, а является лишь понятием.

Достоинством теории фикции следует считать то, что на ее основе с помощью приемов юридической техники в гражданский оборот введена юридическая конструкция, позволяющая наделить объединения физических лиц качествами отдельного от них самостоятельного субъекта правовой системы, к признакам которого в анализируемой теории отнесена: способность самостоятельно выступать в гражданском обороте.

Теория фикции впервые обосновала самостоятельность юридического лица как особого субъекта права, отличного от людей, входящих в его состав. Будучи искусственным образованием, юридическое лицо с точки зрения теории фикции является посторонним субъектом по отношению к людям, его составляющим, в частности обладает независимым от них имуществом.

Автор приходит к выводам, что в средневековый период сформировано понятие юридического лица и заложены основы для развития теории фикции; юридические лица, которые возникали свободно, без контроля со стороны государства, приобретали свою правоспособность с момента фактического образования, то есть de facto.

В период новейшей истории происходят: становление института юридического лица и процедура его признания, регистрация; на базе теории фикции - формирование других теорий (которые условно можно разделить на три группы: первая - теории, отрицающие существование юридического лица; вторая -- теория фикции и ее различные модификации; третья -- теория реальности юридического лица); выработка двух способов создания юридического лица -- разрешительного и явочного, которые находят свое успешное практическое применение в законодательстве Франции, Германии и ряда других европейских государств.

На основе проведенного анализа автор делает вывод о том, что теория фикции наиболее убедительна, в связи с чем для уяснения сущности категории «юридическое лицо», причин, вызвавших ее появление в праве, следует опираться именно на теории фикции, исходить из того, что юридическое лицо как объект материального мира не существует и является искусственным (идеальным) субъектом права, воплощенным в правовых нормах, то есть вызвано к жизни при помощи приемов юридической техники.

В третьем параграфе «Юридические фикции в гражданском процессе» диссертант проводит теоретико-правовой анализ юридических фикций, закрепленных в гражданско-процессуальном законодательстве.

Юридические фикции известны различным отраслям права, но, пожалуй, больше всего их встречается в гражданском процессе. Это связано с детальностью процессуального регулирования правосудия по гражданским делам и отказом от объективной истины в состязательном процессе. При этом процессуально-правовые (юридические) фикции -- это всегда исключение из общих правил производства по делу, без которых нельзя правильно и справедливо рассмотреть и разрешить гражданское дело.

В зависимости от того, применяется фикция материально-правового или процессуального характера, оказывается то или иное воздействие на процесс доказывания. Фикции материальных отраслей служат целям устранения неопределенности. Процессуальные фикции преодолевают процессуальную недисциплинированность участников судопроизводства, способствуют экономии правовых средств и сил судей, служат своеобразной процессуальной санкцией за невыполнение обязанностей по доказыванию.

Анализ норм ГПК РФ показывает тесную взаимосвязь процессуальных презумпций и фикций. Фикция в отношении совершения лицом, участвующим в деле, действий является необходимым условием для формирования презумпции относительно факта, подлежащего установлению по делу.

Стало быть, фикции, презумпции и конклюдентные действия как технические приемы отличаются целеполаганием (одни обращены на установление недоказанных фактов, а другие -- на волю лица о подобных фактах); степенью вероятности и эксплицитности (конклюдентные действия явны и с высокой вероятностью удостоверяют действительную волю лица); ситуационной активностью (фикции и презумпции наличествуют до тех пор, пока заинтересованное лицо не предпримет усилие по их нивелированию; конклюдентными действиями, напротив, подтверждается связь субъекта с отдельным фактом либо целым правоотношением).

Очевидно, по мнению автора, что законодатель, приравнивая судебное признание и неоспаривание обстоятельств, имеет в виду фикцию, устанавливающую и оправдывающую недоказанное событие. Это не прослеживается при отождествлении судебного признания и вывода о согласии с фактами как следствия представления доказательств, обосновывающих возражения по существу заявленных требований. Закон концентрирует внимание суда на необходимости умозаключения о воле лица, участвующего в деле, по поводу недоказанного факта через совершенное им процессуальное конклюдентное действие, выстраивая следующий силлогизм: стороной представлены иные доказательства, обосновывающие возражения по существу заявленного материально-правового требования; из доказательств следует согласие с обстоятельствами, на которые другая сторона ссылается как на основание своих требований; следовательно, означенные обстоятельства признаны стороной, представившей доказательства.

В итоге автор констатирует, что отечественный законодатель, не разграничивая неоспаривание обстоятельств и молчаливое признание, не только отождествляет разные по своей природе категории, но и вводит принципиально новую фикцию, дозволяющую судьям считать якобы признанные факты установленными.

Причем в первом случае неоспаривание обстоятельств, формально сохраняясь в ГПК РФ (доказывание и доказательства), de facto выводится из доказательственного права и перемещается в область свободы распоряжения материальными (процессуальными) правами, ведь для автоматического «проигрыша дела» одной стороне в обоснование своих требований достаточно ссылаться на юридически значимые обстоятельства, а другой - их не оспаривать.

Таким образом, по мнению автора, гражданско-процессуальные фикции служат для преодоления процессуальной недисциплинированности участников процесса и являются мерой гражданской процессуальной ответственности.

Однако использование юридических фикций не содействует установлению судом объективной истины по делу. При этом юридические фикции целесообразны, разумны и потому необходимы в системе гражданско-процессуальных средств осуществления правосудия.

Юридические фикции дополняют обычные процессуальные нормы и определены для преодоления отрицательных результатов процессуальной недисциплинированности лиц, участвующих в деле, выступая как своеобразные юридические санкции (гражданская процессуальная ответственность) в отношении названных участников судопроизводства. В определенной степени они упрощают производство по делу, обеспечивая учет судом позиции лишь одной спорящей стороны. В то же время использование юридической фикции ставит другую сторону в привилегированное положение.

Практическое значение процессуальных фикций, по мнению автора, предопределено их воздействием на судопроизводство. Процессуальные фикции, на его взгляд, сокращают ход и объем доказательственного материала, облегчают процесс установления обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела.

Процессуально-правовые фикции реализуются в основном судом первой инстанции и отражаются в протоколе судебного заседания, определениях и решении. И хотя действующий ГПК РФ, постановления Пленумов Верховного Суда РФ не дают ответа на то, как должно быть оформлено судебное применение фиктивных норм, логика гражданского процессуального регулирования правосудия очевидна и заключается в следующем. Судья обязан задокументировать использование фикции. С этой целью в определении или решении он отмечает как сам факт применения процессуальной нормы, содержащей фикцию, так и основания ее реализации и обязательно -- юридические последствия. При этом желательно точно воспроизвести формулу закона.

Закрепление в гражданском процессуальном законе юридических фикций позволяет сделать вывод о сочетании достоверности, вероятности и даже заведомой недостоверности при установлении обстоятельств дела.

В четвертом параграфе «Юридические фикции в уголовном праве» диссертант проводит полный и всесторонний анализ норм Уголовного кодекса Российской Федерации и выявляет юридические фикции, содержащиеся в нем.

Для того чтобы дать правильную квалификацию преступлений, необходимо различать законодательные и правоприменительные фикции в уголовном праве.

Под законодательной фикцией следует понимать законодательный прием, в результате которого возникает правовая норма, которая создает заведомо условную, не соответствующую действительности, пропозицию (законодательную формулу).

Законодательные фикции вполне оправданны, их наличие в уголовном законе необходимо, так как они усиливают предупредительный потенциал уголовно-правовых норм.

Правоприменительные фикции имеют иную правовую природу, так как связаны с квалификацией преступлений. Правоприменительная фикция имеет место в случае квалификации оконченных преступлений в качестве неоконченных криминальных актов с отягчающими признаками, которые охватывались умыслом виновного лица.

Такого рода фикции дают возможность правоприменителю по своему усмотрению либо расширять реальность, квалифицируя содеянное по правилам совокупности преступлений, либо ее сужать, квалифицируя оконченное убийство в качестве покушения. Они зачастую противоречат фактическим обстоятельствам дела, фигурирующим в следственных и судебных документах.

Тем самым правоприменительные фикции отчуждают закон от прав и правомерных интересов потерпевших и их законных представителей. Фикции как таковые создают искусственную правовую среду и не в полной мере соответствуют такой цели наказания, как восстановление социальной справедливости.

Проведенные исследования показывают, что рост преступлений и злоупотреблений в уголовно-правовой сфере взаимосвязаны, и основная причина усматривается в исторически сложившихся формах умысла и неосторожности, закрепляющих конструктивно неопределенную юридическую и несовершенную юридическую фикцию виновного отношения субъекта к преступным последствиям, не ориентированную на преступные мотивы и цели.

При этом неосторожные формы виновности, лишенные признака осознания (а у небрежности - и признака предвидения) возможности наступления общественно опасных последствий и игнорирующие причинно-следственную связь между поведением субъекта по причине их неосознания лицом и наступившим преступным вредом, следует признать криминологически не обусловленными, подлежащими исключению из уголовного законодательства.

В заключении диссертации обобщаются итоги, формулируются выводы исследования, намечаются перспективы дальнейшей разработки вопросов юридической фикции.

ОСНОВНЫЕ НАУЧНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК Минобразования и науки РФ для публикации результатов диссертационных исследований

1. Резиньков, П. М. Генезис становления и развития понятия «юридическая фикция» // Право и государство: теория и практика. -- 2011. -- № 9 (81). -- С. 14 -- 20. (0,5 п.л.)

2. Резиньков, П. М. Юридические фикции в праве // Право и государство: теория и практика. -- 2011. -- № 10 (82). -- С. 15 -- 22. (0,7 п.л.)

Публикации в иных научных изданиях

3. Резиньков, П. М. Теоретико-правовая природа понятия «юридическая фикция» / П. М. Резиньков // Лекция по курсу теория государства и права. Ростов н/Д: НОУ ВПО «РИЗП», 2009. 38 с. (1,0 п.л.)

4. Резиньков, П. М. Функции юридических фикций / П. М. Резиньков // Лекция по курсу теория государства и права. Ростов н/Д: НОУ ВПО «РИЗП», 2009. -- 25 с. (1,0 п.л.)

5. Резиньков, П. М. Юридические фикции в конституционном праве / П. М. Резиньков // Лекция по курсу теория государства и права. Ростов н/Д: НОУ ВПО «РИЗП», 2010. -- 17 с. (1,0 п.л.)

6. Резиньков, П. М. Понятие и содержание юридической фикции в теоретико-правовой науке // Современные гуманитарные исследования. -- 2011. -- № 4 (41). -- С. 65 -- 71. (0,3 п.л.)

7. Резиньков, П. М. К вопросу об определении юридической фикции // Актуальные проблемы современной науки. -- 2011. -- № 5 (61). --- С. 65 --72. (0,4 п.л.)

8. Резиньков, П. М. Юридические фикции на стадии правового регулирования // Юридические науки. -- 2011. -- № 4 (50). -- С. 6 -- 12. (0,3 п.л.)

9. Резиньков, П. М. Юридические фикции в гражданском праве // Порядок общества: проблемы правовой теории и правоприменительной практики. -- М.: Вузовская книга, 2011. -- С. 425 -- 435. (0,6 п.л.)

10. Резиньков, П. М. История возникновения понятия «юридическая фикция» // Аспирант и соискатель. -- 2011. -- № 6. -- С. 62 -- 69. (0,3 п.л.)

11. Резиньков, П. М. Происхождение и развитие понятия «юридическая фикция» // Современные гуманитарные исследования. -- 2011. -- № 6 (43). -- С. 117 -- 124. (0,4 п.л.)

12. Резиньков, П. М. Юридическая фикция как объект теоретико-правового исследования // Порядок общества: теория и практика государственно-правового развития: межвузовский научный сборник. М.: Вузовская книга, 2012. -- С. 563 -- 573. (0,5 п.л.)

13. Резиньков, П. М. Юридические фикции и теория права // Порядок общества и актуальные проблемы правоведения: межвузовский научный сборник. -- М.: Вузовская книга, 2012. -- С. 385 -- 396. (0,5 п.л.)

Размещено на Allbest.ru