Законотворческая техника в России XVII–XIX веков

В первом параграфе «Основные направления и приемы юридической техники в законодательстве периода становления и развития абсолютной монархии» изучаются основные законодательные акты XVIII в. Диссертант указывает, что этот период отмечен «рассветом» абсолютизма в России. Значительные перемены произошли в области права и законотворчества. В законодательстве возникает идея о надклассовом характере самодержавия, о государстве как наиболее справедливой организации. Глава государства был фактическим законодателем и исполнительной власти. Петр I верил во всесилие закона и всемогущество государственной власти. В связи с этим выходит в свет большое количество законодательных актов. Так, на вторую половину XVII в. приходится издание 1821 указа, т.е. по 160 в среднем ежегодно. Однако на деле происходило массовое нарушение законов. Существенные изменения с начала XVIII в. претерпевает и русский язык.

Автор подчеркивает, что в данный период начинает формироваться национальный язык, при этом протекают процессы бурного проникновения иноязычной лексики, появления новых лексических сфер (научной, промышленной, административной), ломки прежних языковых канонов. Ко времени правления Петра I в российском законодательстве скапливается много норм, которые не включаются в Уложение и, более того, даже противоречат ему.

Диссертант обращает внимание на то, что «петровское законодательство» отличается от предыдущего меньшей казуистикой, значительной степенью обобщений, четкой схемой и последовательностью. Оно отражает более высокий уровень законодательной техники. Вместе с тем в «петровских законах» нашла отражение его любовь ко всему западному, которая порой доводилась до абсурда. Без особой надобности правовые акты были «засорены» массой иностранных слов, преимущественно германоязычных. Применяется такой прием законодательной техники, как отсылка. Преамбулы законодательных текстов при Петре I осуществляют информационную функцию по отношению к нормативной части акта, меняется вид и содержание деловых документов, памятников древнего письменного права. Во время царствования Петра I можно найти наиболее ранние в истории отечественного законодательства примеры правового регулирования законотворческих процессов. Однако автором справедливо отмечается, что из-за существенного объема правового материала возникали серьезные трудности в обобщении и толковании этих разнородных и часто взаимоисключающих норм. Дополнительные сложности создавали плохо поставленная информация и публикация новых актов.

Диссертант уделяет значительное внимание и характеристике законодательства периода правления Екатерины Великой, подробно рассматривает положения Наказа императрицы Екатерины II 1767 г., Комиссии о составлении проекта нового Уложения, в котором формулировались принципы правовой политики и правой системы. Если Петр I ориентировался на голландское, немецкое и шведское законодательство, то в основу Наказа Екатерины II были положены в некоторой части переработанные идеи Монтескье, Беккария и французских энциклопедистов. По мнению автора, Наказ имел в высшей степени благотворное действие на уголовную практику в России. Своими гуманными идеалами он оказался ценным источником милосердия, в чем так сильно нуждалась жестокая историческая действительность. Екатерина II сумела заставить россиян задуматься о государственной вольности, политических правах, веротерпимости, равенстве всех подданных перед законом. Устанавливается, что, по существу, Наказ выступал ярким проявлением того общего духа, проникавшего в состояние правовых знаний, который отразился и на других памятниках науки той эпохи. Существенным представляется тот факт, что он отграничивал область процессуальную от сферы материально-правовой. В Наказе разрабатывалась юридическая техника, ранее неизвестная российскому праву, выработаны новые представления о системе законодательства:

а) небольшое число законов и их неизменность;

б) временные учреждения определяют порядок деятельности органов и лиц, регламентируя его посредством наказов и уставов;

в) указы есть акты подзаконные, они могут быть краткосрочными и отменяемыми.

Однако автор констатирует, что влияние Наказа на общую систему законодательства не являлось значительным. Оставаясь на почве внешней рецепции общих принципов научно-юридических положений, оторванных от их реальной почвы, он не в силах был продвинуть вперед дело создания права, отвечающего практическим запросам исторического момента.

Во втором параграфе «Технико-юридические особенности «внешней формы» законодательных актов России в XIX веке» дается характеристика формы, в которую облекались законодательные акты Российской империи в XIX в. Диссертант показывает, что система источников была весьма многообразна, слагаясь из вековых традиций отечественного законодательства, с одной стороны, и усваивая современные континентальные способы оформления правового материала, с другой. Эта система, построенная усилиями М.М. Сперанского и благодаря его трудам приобретшая терминологическую завершенность, имела следующие особенности: по форме Высочайшего утверждения различались законы, утвержденные письменно и так называемые «законы устные». Приводя в пример точку зрения М.Ф. Владимирского-Буданова, среди письменных законов автор выделяет: уставы, регламенты и учреждения, указы (куда относятся инструкции и манифесты) и кодификацию.

В еще одну классификацию, приведенную диссертантом, включаются: краткая форма (Манифест, Мнение Государственного Совета, Именной Указ Государя Императора, Высочайше утвержденный доклад, Журналы Комитета Министров, Высочайше утвержденные) и пространная (Устав, административный регламент, Учреждение (регламент органический), Грамоты, Положение, Наказ (инструкция). При этом выясняются особенности и случаи применения указанных форм обличения правового материала.

В рамках проведенного анализа автор приходит к выводу о том, что практика государственного аппарата выработала к середине XIX в. вполне устойчивую модель с шаблонными нормами и едиными техническими приемами.

Третий параграф «Систематизация законодательства и особенности кодификационной работы М.М. Сперанского» посвящен проблеме систематизации и четкого определения системы законодательства в начале второй четверти XIX в. Эту проблему и предстояло решить М.М. Сперанскому. Предложенный им план кодификационных работ включал в себя три стадии, на которых предполагалось:

а) собрать и издать все принятые после 1649 г. законы (хронологическая инкорпорация);

б) расположить действующие законы по тематическому принципу и опубликовать такой свод для практических нужд чиновничества (систематическая инкорпорация);

в) подготовить и издать систему кодексов по отдельным отраслям законодательного регулирования, объединенных в новое общероссийское Уложение (собственно кодификация в узком смысле слова).

Диссертантом рассматривается работа М.М. Сперанского с сотрудниками специально образованного для кодификационных работ II отделения Собственной Его Императорского величества канцелярии, сумевших за несколько лет собрать в 45 томах первого «Полного собрания законов» более 30 тысяч законодательных актов за 1649-1825 гг., которые располагались в книгах в строго хронологическом порядке.

Отмечается, что одновременно М.М. Сперанским была начата, а его преемниками по II отделению - продолжена работа по изданию Свода, в который вошли законы, принятые в период царствования Николая I и Александра II (1825-1881 гг.). Так, на основе «Полного собрания законов» в 1832 г. издается 15-томный «Свод законов Российской империи». Он содержал в себе лишь действующие общеимперские законы, расположенные по предметному принципу. Здесь выделяется «четыре вида законов государственных» регулятивного характера:

1) «Законы Основные»;

2) «Учреждения»;

3) «Законы сил государственных»;

4) «Законы о состояниях».

Схема законов публично-правовой сферы представлена в следующем порядке:

I. Законы Основные.

II. Законы Учредительные.

III. Законы Правительственных Сил.

IV. Законы Благоустройства.

V. Законы о Состояниях.

VI. Законы Полиции.

VII. Законы Исправительные и Уголовные.

Определяется и классификация гражданских законов:

1) Законы союзов семейственных;

2) «Общие законы об имуществах», которые «означаются, по принятому обычаю, общим именем Законов гражданских», и «к ним присоединяются Законы межевые, коими определяется порядок развода границ владения;

3) Особенные законы об имуществах, означаемые по главной цели их под именем Законов государственного благоустройства или экономии».

Автор приходит к заключению о том, что Свод законов Российской империи выступил комплексным, системообразующим актом, что проявилось в его значении, юридической технике и практике. Это связывается с тем, что:

1) Свод определил на официальном уровне систему законодательства и стал официальным классификатором для издаваемого правового материала и последующего его размещения в Своде;

2) предоставил возможность выявить, устранить в период его подготовки пробелы в правовом регулировании посредством внесения изменений в действующее и издание новых узаконений;

3) позволил оценить состояние законов, а также возможности дальнейшего развития законодательства;

4) образовал промежуточное звено между текущим законодательством и кодификацией через создание сводных актов по основным отраслям законодательства;

5) представил государственным служащим и подданным необходимую для использования нормативно-правовую базу, снабженную поисковыми системами (хронологическими, тематическими указателями);

6) подготовил базу для развития юридической науки и юридического образования. В данном контексте можно вести речь о проведении реформы юридической системы российского общества.

В четвертом параграфе «Систематизация местного законодательства, значение обычного права в системе законодательства» с учетом имперского характера организации государственно-правового пространства диссертант рассматривает закрепление в Своде общегосударственного и местного уровней системы законодательства Российской империи. Так, в Своде законов 1832 г. законодательно были достаточно четко определены исходные параметры соотношения общегосударственных и местных законов. Действие местных узаконений сохранялось в том или ином объеме, зависящем от статуса территории в семи регионах Российской империи, в которых при проведении государственной политики необходимо было учитывать этнический фактор, и где собственно и функционировало семь местных локальных систем местных узаконений. К ним относились: Великое княжество Финляндское, Царство Польское, Остзейские губернии, Западные губернии, Бессарабская губерния, Кавказский край и Сибирь.

Важной проблемой автор считает также определение места обычаев, обычного права и нормативной силы традиционных регуляций в системе права. В этой связи развивалось сосуществование законодательства и обычного права в Российской империи, но с учетом особенностей, обусловленных наличием в сложившейся российской правовой системе двух уровней позитивного права и соответствующего им законодательства - общего и местного, которым и отвечал надлежащий подуровень обычного права.

Диссертант отмечает, что в правовой политике России отдельное место отводилось механизмам учета традиционных регуляций в юрисдикционной деятельности государственной власти и ее учреждений на территориях с родовой организацией жизнедеятельности коренных народов, а также внедрению положений отечественного права в обычное право через взаимодействие общеимперского и традиционного. При этом решались задачи поддержания единого политико-правового пространства и в определенной мере - выравнивания правового развития отдельных народов, которые ранее не имели традиций государственной самостоятельности, через явление, получившее в юридической антропологии название «правовой колонизации» («правовой аккультурации»). Из предложенных моделей правовой аккультурации российский вариант соотношения обычного и общегосударственного права входит в схему, сочетающую сотрудничество и интеграцию.

В ходе выявления специфики соотношения законодательства и обычного права автором описано изменение отношения российского правительства к обычаю в ходе кодификационных работ. Здесь выделяется три этапа: 1) преобладание отношения сугубо негативного, при котором правительство не допускало возможности как бы то ни было считаться с обычным правом, полагая тождественными понятия источника права и государственного закона; 2) признание обычая как фактора, который надлежит рассматривать, но только отрицательным образом - т.е. учитывать обычай, сложившуюся практику при определении норм законов устаревших, отмененных de facto, и непризнание обычая как возможного источника положительного права - проявилось на заключительном этапе работ по кодификации малороссийского права, длительное время (свыше двух веков) развивавшегося, по существу, вне законодательного регулирования, а потому и применение стандартной кодификационной практики в этом случае было не приемлемо, поскольку очевидным образом расходилось с самой целью кодификации - систематической передачей действующего положения вещей, без изменений в нем; 3) признание обычая как источника позитивного права - произошло в процессе работы над остзейским сводом, когда выяснилось, что, во-первых, значительное число норм остзейского права носит обычно-правовой характер и, во-вторых, определение предела и взаимоотношения законодательных источников возможно также почти исключительно на основе обычая. Рассмотрение в ходе судебной реформы обычая в качестве источника русского гражданского права (преимущественно в сфере крестьянского хозяйства).

Автор обосновывает вывод о том, что интеграция обычного права в систему права и законодательства Российской империи не только способствовала внутриполитической стабилизации в национальных регионах, но и в целом через его определенные коррективы и влияние общегосударственного права на традиционные регуляции содействовала развитию отдельных народов с родовой системой управления и традиционными регуляциями.

В заключении обобщаются итоги, формулируются выводы диссертационного исследования, намечаются перспективы дальнейшей разработки научных проблем, связанных с законотворческой техникой в России.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ НАУЧНЫХ ПУБЛИКАЦИЯХ АВТОРА

Статьи, опубликованные в изданиях Перечня ВАК Минобрнауки России

1. Желонкина Е.А. Законотворческая техника в контексте культурно-исторического развития Российского государства // Философия права. - 2010. - № 1. - 0,4 п.л.

2. Желонкина Е.А. Особенности законотворческой техники периода правления Петра Великого // Юристъ-Правоведъ. - 2011. - № 6. - 0,4 п.л.

Иные публикации

3. Желонкина Е.А. Свод и Уложение как два типа кодификационной обработки правового материала // Сборник научных трудов кафедры теории и истории государства и права Ростовского юридического института МВД России / Отв. ред. А.И. Овчинников. - Ростов н/Д: ФГОУ ВПО «РЮИ МВД России», 2009. - 0,3 п.л.

4. Желонкина Е.А. Гармонизация законодательства как фактор обеспечения внешнеэкономической безопасности Российского государства // Региональная безопасность в современном мире: политические и правоохранительные аспекты: Материалы Международной научно-практической конференции. - Ростов н/Д: ФГОУ ВПО «РЮИ МВД России», 2009. - Ч. 2. - 0,2 п.л.

5. Желонкина Е.А. Подмена законности целесообразностью как форма проявления правового нигилизма // Порядок общества и правовой нигилизм: Межвузовский научный сборник. - Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2008. - 0,2 п.л.

6. Желонкина Е.А. Реабилитация: роль законодательной дефиниции в механизме обеспечения прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве // Порядок общества и права человека: конституционный и политико-правовой дискурс: Межвузовский научный сборник. - Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2008. - 0,3 п.л.

7. Желонкина Е.А. Идеи законодательной кодификации в XVII-XVIII вв. в контексте естественноправовой и договорной теорий // Труды Международного форума по проблемам науки, техники и образования. - М.: Академия наук о земле, 2009. - Т. 1. - 0,2 п.л.

8. Желонкина Е.А. Специфика кодификационного процесса в дореволюционной России как результат правотворческой политики государства // Правотворческая политика в современной России: Материалы Всероссийского «круглого стола». - Саратов-Минеральные Воды, 2009. - 0,2 п.л.

9. Желонкина Е.А. Юридическая техника в законодательном закреплении правонарушений экстремистской направленности // Насилие в Северо-Кавказском регионе: политические, криминологические, уголовно-правовые аспекты: Материалы Международной научно-практической конференции. - Ростов н/Д: ФГОУ ВПО «РЮИ МВД России», 2010. - Ч. 2. - 0,2 п.л.

10. Желонкина Е.А. Формы и источники права в России XVIII-XIX вв.: технико-юридический аспект // Материалы диссертационных исследований докторантов, адъюнктов, аспирантов и соискателей: Сборник научных трудов. - Ростов н/Д: ФГОУ ВПО «РЮИ МВД России», 2010. - 0,3 п.л.

11. Желонкина Е.А. К вопросу об экспертизе нормативно-правовых актов (технико-юридический аспект) // Материалы учебно-методического сбора руководящего, профессорско-преподавательского состава кафедр и начальствующего состава подразделений служебно-боевой подготовки института. - Ростов н/Д: ФГОУ ВПО «РЮИ МВД России», 2010. - 0,2 п.л.

12. Желонкина Е.А. Исторический аспект теории кодификации в правовой мысли Нового времени: юридический позитивизм и социологическая юриспруденция // Правовой порядок: актуальные проблемы социально-правовой теории: Межвузовский сборник научных трудов. - Ростов н/Д: Изд-во РСЭИ, 2010. - Ч. 1. - 0,4 п.л.

13. Желонкина Е.А. Юридическая терминология как средство развития правосознания и воспитания правовой культуры в процессе подготовки правоведов // Материалы учебно-методического сбора руководящего, профессорско-преподавательского состава кафедр и начальствующего состава подразделений служебно-боевой подготовки Ростовского юридического института МВД России (март 2011 г.). - Ростов н/Д: ФГОУ ВПО «РЮИ МВД России», 2011. - 0,3 п.л.

14. Желонкина Е.А., Ливинская И.В. Современные технологии и методики технолого-юридического обучения в вузе // Материалы учебно-методического сбора руководящего, профессорско-преподавательского состава кафедр и начальствующего состава подразделений служебно-боевой подготовки института (март 2011 г.). - Ростов н/Д: ФГОУ ВПО «РЮИ МВД России», 2011. - 0,3 п.л. (авторство не разделено).

15. Желонкина Е.А. К вопросу о развитии русской юриспруденции XVIII в.: историческое толкование правовых норм Татищева В.Н. // Идеи права в творчестве русских писателей: Материалы Международной научно-практической конференции. - Ростов н/Д, 2010. - 0,2 п.л.

16. Желонкина Е.А. Духовно-нравственное понимание закона в России в XVII-XIX вв. // Духовно-нравственные ценности в государственно-правовом развитии России: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. - Ростов н/Д, 2010. - 0,4 п.л.

17. Желонкина Е.А. Обычное право в российском законодательстве XVII-XIX вв. // Материалы диссертационных исследований докторантов, адъюнктов, аспирантов и соискателей: Сборник научных трудов. - Ростов н/Д: ФГОУ ВПО «РЮИ МВД России», 2011. - 0,3 п.л.

18. Желонкина Е.А. Сущность общеправовых презумпций в контексте эволюции правоприменительной политики // Юридическая техника. - 2010. - № 4. - 0,4 п.л.

19. Желонкина Е.А. Сущность презумпции добросовестности в контексте эволюции государственной правоприменительной политики в условиях глобализации // Сборник статей по материалам V межвузовской научно-практической конференции 16-17 октября 2010. - Ростов н/Д: РИНХ, 2011. - 0,4 п.л.

20. Желонкина Е.А. Оценка российских юристов техники и качества законов Российской Империи в XIX веке. // Юридическая техника. - 2011. - № 5. - 0,4 п.л.

Размещено на Allbest.ru