Формы и виды преступного деяния

Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора юридических наук

ФОРМЫ И ВИДЫ ПРЕСТУПНОГО ДЕЯНИЯ

12.00.08 - уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

НАГАЕВА ТАТЬЯНА ИВАНОВНА

Москва - 2012

Работа выполнена на кафедре уголовного права Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина.

Научный консультант:

Рарог Алексей Иванович, Заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор.

Официальные оппоненты:

Наумов Анатолий Валентинович, Заслуженный деятель науки РФ, доктор юридических наук, профессор, Российская правовая академия Министерства юстиции РФ, профессор кафедры уголовного права и криминологии;

Пикуров Николай Иванович, доктор юридических наук, профессор, НИИ Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, заведующий отделом проблем прокурорского надзора и укрепления законности в сфере уголовно-правового регулирования, исполнения уголовных наказаний и иных мер уголовно-правового характера;

Кленова Татьяна Владимировна, доктор юридических наук, профессор, Самарский государственный университет, заведующая кафедрой уголовного права и криминологии;

Ведущая организация Южно-Российский институт Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации.

Защита состоится 24 мая 2012 г. в 14.00 на заседании диссертационного совета Д 212.123.01 на базе Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина, г. Москва, 123995, ул. Садовая Кудринская, 9, зал Ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина.

Автореферат разослан "___" ____________2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор юридических наук, профессор Г.А. Есаков.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность диссертационного исследования обусловлена комплексом насущных потребностей уголовно-правовой доктрины, законодательной техники и правоприменительной практики. Характеристика форм преступного деяния ("действия" и "бездействия") в российском уголовном праве не претерпела никаких изменений со времен господства классической школы уголовного права. Дифференциация условий противоправности "действия" и "бездействия" в классической российской доктрине была обусловлена пониманием преступного деяния как посягательства на правовую норму.

С тех пор определение понятия преступления претерпело коренные изменения, что неизбежно должно было повлечь не менее существенные изменения в догматических положениях о формах преступного деяния. Однако переработка учения о преступлении и его составе не коснулась этого вопроса, а тезис о различных условиях противоправности "действия" и "бездействия" стал аксиомой современной уголовно-правовой доктрины.

Это, воспринимаемое как аксиома, положение все-таки требует доказательства, поскольку не только научные представления, но и закон не дают нам оснований слепо доверять утверждениям о различном юридическом значении форм преступного деяния. В контексте Общей части УК термины "действие" и "бездействие" используются законодателем для акцентирования внимания на том, что применение институтов Общей части не зависит от формы поведенческих актов. Употребление законодателем терминов "деяние", "действие", "бездействие" не соответствует традиционным представлениям о деянии только как о родовом понятии по отношении к "действию" и "бездействию". В одних случаях он использует термин "деяние" применительно к преступлению, которое возможно исключительно путем действия. В других случаях он говорит о "тех же действиях", хотя преступление может быть совершено также и путем бездействия. Таким образом, законодатель определяет признаки преступного деяния не в соответствии с классическими представлениями о его формах.

Все это служит дополнительным аргументом в пользу необходимости выделения и теоретического обоснования понятия "виды преступного деяния".

Посредством разграничения форм деяния в рамках современной уголовно-правовой концепции невозможно отразить в законе юридическое своеобразие отдельных преступлений, их групп, видов. В современных правовых условиях вопрос о "действии" и "бездействии" как формах преступного деяния стал рудиментом классической доктрины, бесполезным для нашей уголовно-правовой действительности.

Специфика уголовно-правового содержания преступного деяния как признака объективной стороны состава преступления обеспечивается различными средствами унификации способов определения деяний в Особенной части УК, типичных признаков и условий противоправности, не связанных с особенностями форм поведенческих актов. Однако именно этот вопрос обойден вниманием уголовно-правовой теории. В то же время унификация способов определения деяний в Особенной части УК, столь необходимая для реализации принципа законности и обеспечения соответствия между содержанием закона и духом права, не всегда последовательно соблюдается законодателем.

Настораживает то, что созданные на протяжении истории российского уголовного законодательства предпосылки унифицированного определения отдельных видов преступлений, выделения их универсальных признаков отринуты действующим УК. Многие термины, посредством которых в определение различных деяний привносился особенный смысл, в действующем УК используются как случайные, утратившие прежнее свое юридическое значение ("неисполнение обязанностей", "уклонение", "злостное уклонение", "организация", "создание", "склонение", "вовлечение"). Это свидетельствует о необходимости разработки вопроса о способах определения в законе деяний, отличающихся сходством типичных признаков, имеющих универсальное значение для поведенческих актов одного вида. Указанная необходимость обусловливает введение в научный оборот и научное обоснование понятия "виды преступных деяний".

Степень научной разработанности темы диссертационного исследования. Вопрос о соотношении понятий "формы" и "виды" преступного деяния ранее не был самостоятельным предметом научной разработки. Научные исследования проводились раздельно по нескольким направлениям, имеющим отношение к теме диссертационного исследования.

Действие и бездействие как формы преступного деяния исследовались А.И. Бойко, А.А. Тер-Акоповым, Р.Д. Шараповым и др. Эти же вопросы в аспекте учения о составе преступления, а также общие положения учения о преступлении и составе преступления являлись предметом научной разработки, осуществленной Е.В. Благовым, Я.М. Брайниным, Б.С. Волковым, Н.Д. Дурмановым, М.И. Ковалевым, А.П. Козловым, Н.И. Коржанским, А.Ю. Кошелевой, В.Н. Кудрявцевым, Н.Ф. Кузнецовой, В.Б. Малининым, А.А. Пионтковским, А.И. Рарогом, Г.В. Тимейко, А.Н. Трайниным, Т.В. Церетели и др.

Общетеоретические вопросы классификации, а также проблемы классификации преступных деяний (преступлений) исследовали Н.И. Загородников, Н.Г. Кадников, А.П. Кузнецов, Н.Н. Маршакова, А.В. Наумов, С.С. Розова, Т.В. Цатурян и др.

Унификация уголовно-правовых норм и законодательная техника являлись предметом научных исследований А.П. Войтовича, Л.Л. Кругликова, К.К. Панько, О.В. Пычевой, Л.Е. Смирновой, Е.А. Тимофеевой, О.С. Шевченко, В.Ф. Щепелькова и др.

Признаки преступлений, относящихся к рассмотренным в диссертации видам преступных деяний ("вовлечение", "склонение", "нападение", "организация", "создание", "уклонение", "злостное уклонение") исследовали: Э.М. Абдуллин, А.М. Багмет, Т.Б. Басова, В.Ф. Белов, С.В. Борисов, В.В. Бычков, Р.Р. Галикбаров, С.В. Дьяков, Н.Г. Иванов, А.М. Ивахненко, С.М. Ивлиев, И.А. Клепицкий, В.С. Комиссаров, Г.Л. Кригер, В.Н. Курченко, Н.В. Машинская, Е.А. Нестеров, Б.С. Никифоров, А.В. Павлинов, В.В. Палий, И.В. Пантюхина, Е.Ю. Пудовочкин, В.С. Савельева, Н.Ю. Скрипченко, И.А. Тарханов, Е.А. Тимофеева, Т.Д. Устинова, Н.П. Хайдукова, Р.Д. Шарапов, С.В. Яровая и др.

Общие вопросы теории уголовного права, а также вопросы уголовно-правовой политики, имеющие отношение к теме диссертации, получили отражение в работах А.А. Ашина и Е.В. Лошенковой, Ф.Г. Бурчака, Б.В. Волженкина, П.С. Дагеля, Т.В. Кленовой, Е.В. Кобзевой, В.П. Коняхина, Т.А. Лесниевски-Костаревой, Т.Г. Понятовской, А.Н. Тарбагаева, М.Д. Шаргородского, Н.В. Шигиной, Б.В. Яцеленко и др.

Объектом диссертационного исследования является технико-юридические приемы определения признаков объективной стороны преступления и способов их законодательного отображения.

Предметом диссертационного исследования служит уголовное законодательство дореволюционной России, советское и современное уголовное законодательство, российское законодательство иной отраслевой принадлежности, зарубежное уголовное законодательство, а также доктрины досоветского, советского и постсоветского периодов развития российского уголовного права.

Цели диссертационного исследования состоят в раскрытии концептуальной природы законодательных и доктринальных положений о "действии" и "бездействии" как формах преступного деяния в объективной стороне состава преступления; в определении соотношения между понятиями "формы" и "виды" преступного деяния и их функционального назначения; в раскрытии уголовно-правового и технико-юридического значения понятия "виды преступных деяний" и выделении на его основе типичных универсальных признаков отдельных видов преступных деяний.

Задачи диссертационного исследования обусловлены его целями:

? определить доктринальное происхождение понятия "формы преступного деяния" и их дифференциации;

? выявить уголовно-правовое значение "действия" и "бездействия" как форм преступного деяния;

? исследовать детерминистические особенности действия и бездействия как форм поведенческого акта;

? доказать научную обоснованность и правовую необходимость выделения форм преступного деяния в системе признаков объективной стороны состава преступления (в частности - конкретных составов преступлений);

? выявить технико-юридические закономерности законодательного определения деяний в Особенной части УК и установить их правовую обусловленность;

? определить место понятия "виды преступных деяний" в системе научных классификаций и законодательной классификации преступлений;

? выявить отдельные виды преступных деяний и определить их универсальные видовые признаки;

? предложить способы законодательного определения и критерии уголовно-правовой оценки (для правоприменительной практики) деяний, имеющих общую видовую принадлежность;

? предложить формулировки законодательного определения отдельных видов деяний.

Методология и методика диссертационного исследования включает: диалектический метод как общенаучный универсальный метода познания; частно-научные методы: исторический, формально-логический, сравнительно-правовой, системно-структурный, герменевтический, гносеологический и др.

Теоретическую основу исследования составляют труды по:

- общей теории права (С.С. Алексеев, В.В. Лазарев, НИ. Матузов, А.С. Пиголкин, Т.Н. Радько и др,);

- уголовному праву (Е.В. Благов, Б.В. Волженкин, И.Э. Звечаровский, Н.Г. Кадников, Т.В. Кленова, М.И. Ковалев, И.Я. Козаченко, В.С. Комиссаров, В.П. Коняхин, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, Н.А. Лопашенко, А.В. Наумов, А.А. Пионтковский, Т.Г. Понятовская, А.И. Рарог, Н.С. Таганцев, А.Н. Тарбагаев, А.Н. Трайнин, И.Я. Фойницкий, А.И. Чучаев, М.Д. Шаргородский, Б.В. Яцеленко и др.).

Нормативную основу исследования образуют нормы: Конституции РФ; российского уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного, административного законодательства; положения иных нормативных правовых актов, а также уголовное законодательство ряда зарубежных стран (Дании, Испании, Китайкой Народной Республики, Литовской Республики, Норвегии, Польши, Республики Беларусь, Республики Болгария, Республики Казахстан, Республики Корея, Республики Молдова, Украины, Франции, ФРГ, Швейцарии, Швеции, Японии).

Эмпирическую базу диссертационного исследования составляют: опубликованная судебная практика с 1998 по 2011 гг.; материалы Конституционного Суда РФ; Верховных Судов СССР, РСФСР и РФ; Сахалинского областного суда; Южно-сахалинского городского суда за 2005-2011 гг. (всего 2247 уголовных дел по ст.ст. 150, 151, 157, 162,198, 199, 209, 210, 230, 232, 240, 241, 314, 328 УК); данные статистической отчетности Министерства юстиции РФ и МВД РФ за 2005-2010 гг.; Интернет-ресурсы.

Научная новизна сформулированных в диссертации положений и выводов обусловлена объектом диссертационного исследования, его целями и задачами. Помимо постановки вопроса, научной новизной отличаются положения о доктринальном происхождении дифференциации условий противоправности "действия" и "бездействия" как форм преступного деяния; решение вопроса о целесообразности такой дифференциации на почве современной уголовно-правовой концепции. Отличаются новизной положения о детерминистических особенностях действия и бездействия. Является новой постановка вопроса о видах преступных деяний в системе научных и законодательных классификаций преступлений, а также об универсальных (типичных) признаках преступных деяний, имеющих общую видовую принадлежность.

Положения, выносимые на защиту:

1. Дифференциация условий противоправности "действия" и "бездействия" в классической российской доктрине была обусловлена пониманием преступного деяния как посягательства на правовую норму. Эта дифференциация утратила свое первоначальное правовое значение в связи с концептуальным изменением в определении понятия преступления. Поэтому доктринальные положения о различных условиях противоправности "действия" и "бездействия" нуждается в коррекции.

При современном состоянии российского уголовного права нет необходимости дифференцировать юридическое содержание действия и бездействия, которые, согласно материальной сущности преступного деяния, являются лишь поведенческими формами, определяющими объективный факт проявления сознания и воли человека.

Особые условия противоправности преступного деяния устанавливаются по воле законодателя (в зависимости от целей уголовно-правовой охраны) как для действия, так и для бездействия. Они закономерно проявляются в тех нормах, которые отличаются спецификой объектов уголовно-правовой охраны. Чем выше степень регламентации охраняемой уголовным законом сферы общественных отношений, тем меньшее значение имеет законодательная дифференциация активной и пассивной форм преступного поведения, следовательно, тем меньше необходимости в формулировании специальных условий противоправности деяния в форме бездействия.

2. По технико-юридическим особенностям все нормы Особенной части УК, устанавливающие ответственность за бездействие, могут быть разделены на две группы.

Особенностью норм о "нарушении обязывающего порядка" является то, что необходимость соблюдения обязательного порядка (правил поведения) предусматривается как общее условие противоправности деяния, благодаря чему не требуется специального указания на ту или иную конкретную юридическую обязанность субъекта преступления. Достаточно простого указания на наличие обязывающего порядка. Для преступлений этой группы характерно то, что форма поведенческого акта не имеет собственного юридического значения: нарушение обязывающего порядка может выразиться как в действии, так и в бездействии.

Вторую группу образуют нормы о "неисполнении персонифицированной обязанности". Однако даже наличие указания на персонифицированную обязанность не всегда свидетельствует о том, что законодатель преследует цель указания на особые условия противоправности бездействия.

3. С точки зрения состава преступления как условной юридической конструкции, определяющей необходимость уголовно-правовой реакции (наказания), объективный признак "деяние" служит исключительно для установления конкретного факта объективной действительности как внешнего проявления сознания и воли, т.е. факта включения внутренних детерминант (сознания и воли) в общий процесс взаимодействия с окружающим миром.

Установление соответствующей обязанности является тем объективным условием, которое предопределяет наличие необходимой связи между деянием в форме бездействия и его последствиями. Оно же характеризует и специфику механизма объективного вмешательства субъекта в общую систему взаимодействия, социальных связей.

4. Проблема установления причинной связи между деянием и последствиями в равной мере значима как для действия, так и для бездействия.

Универсальный характер категории причинной связи как таковой вовсе не исключает того, что в уголовном праве признаки причинности имеют свои особенности. К признакам причинности в составах преступления с деянием в форме бездействия относится только наличие необходимой причинной связи, а признак причинения исключается, тогда как к признакам причинности в объективной стороне составов преступлений в форме действия относятся не только наличие причинной связи, но и причинение последствий.

"Причинная связь" и "причинение" - понятия, относящиеся к различным аспектам причинности. По воле законодателя уголовно-правовое значение может придаваться любому из этих аспектов в зависимости от особенностей объектов уголовно-правовой охраны, тех или иных социально-политических оснований. Однако юридическое значение причиняющей силы условий, необходимых для наступления последствий, не влияет на сущность и содержание самой причинной связи.

5. В отличие от нормативной классификации преступлений (видов преступлений), имеющей исключительно правовую природу и правовые функции, виды преступного деяния представляют собой классификацию технико-юридических приемов его описания (определения) для обеспечения единообразия применения уголовного закона. Понятие "виды преступного деяния" применимо к деяниям, выделенным на основе типичных технико-юридических приемов описания (определения) преступления в диспозиции уголовно-правовой нормы, выражающих содержательную характеристику объективных признаков преступления и обеспечивающих терминологическую унификацию уголовного закона и единообразие правоприменительной практики.

6. Как видовое понятие "нападение" - это внезапное агрессивно-насильственное воздействие на потерпевшего или на охраняемые уголовным законом объекты. Факультативными признаками деяний, определяемых как нападение, являются: а) сложный характер (система поведенческих актов); б) направленность умысла; в) цель; г) стремительность; д) опасность; е) открытость; ж) вооруженность.

7. В действующем российском уголовном законодательстве термины "вовлечение", "склонение", "организация", "создание" используются недостаточно аккуратно: их содержание в одних случаях пересекается, в других меняется. Для устранения терминологической небрежности и унификации видовых признаков деяния предложено изменить редакцию ст.ст.: п. "д" ч. 1 ст. 63 и в ч. 1 ст. 242¹, 150, 205¹, 230, 208,210, 239, 282².

8. В нормах российского уголовного права об организации социально порицаемой, хотя и не преступной, деятельности (ст. 232, 241, 282² и 322¹ УК РФ) термин "организация" точно отражает организаторский характер действий субъекта преступления. Но применительно к действиям по образованию преступных объединений использование этого термина нельзя признать удачным.

Термин "организация" пригоден для обозначения сложного комплекса (системы) действий, направленных на подготовку конкретного преступления, а также действий, инициирующих и обеспечивающих включение других лиц в занятие различными видами социально предосудительной, хотя и не преступной деятельностью. Для характеристики действий, результатом которых является появление объединения нескольких (или многих) лиц для совместного совершения одного или большего числа преступлений, в законотворческой деятельности целесообразно использовать термин "создание".

9. Термином "уклонение" определяется оценочное понятие. Уголовная противоправность такого деяния не вытекает из нарушения отдельно взятой нормы, а устанавливается судом по результатам оценки всех обстоятельств дела. Специфика "уклонения" как вида преступного деяния состоит в неисполнении обязанностей, имеющем направленность умысла на избежание личных фактических обременений, при осознании виновным конкретных юридических свойств своего поведения.

10. "Уклонение" ? специальный вид неисполнения обязанностей, налагаемых на лицо в рамках определенных правовых отношений (в том числе - различной правовой принадлежности), а "злостное уклонение" ? это универсальный вид правонарушения, совершаемого субъектом обязанностей в рамках его отношений с субъектами принуждения. Об особом правовом значении термина "злостное уклонение" можно говорить лишь тогда, когда базовое (первичное) нормативное определение имеют "простое" неисполнение обязанностей и его правовые последствия. Если такая нормативная связь отсутствует, то злостное неисполнение обязанностей - и есть "уклонение" как вид уголовно наказуемого деяния. В этом случае разграничение рассматриваемых понятий бессмысленно, а употребление законодателем в Особенной части УК обоих терминов является не оправданным.

11. В Особенной части УК РФ как "уклонение", так и "злостное уклонение" являются терминами, определяющими тождественные, с уголовно-правовой точки зрения, понятия, а именно - действия (или бездействие), направленные на избежание фактических обременений обязанностью при осознании субъектом юридического значения своего поведения. По этой причине все термины, использованные законодателем в Особенной части УК для определения деяний, предусмотренных статьями 157, 177 и 185¹ УК, целесообразно привести к общему термину "уклонение".

12. Поскольку неуплата штрафа не является, по существу, "злостным уклонением" от отбывания наказания, целесообразно предусмотреть "неуплату штрафа в установленный срок" в качестве основания для применения принудительного порядка его взыскания вне рамок уголовной ответственности и предоставить полномочия по принудительному взысканию штрафа органам, ведающим исполнением приговора.

13. Признаки "злостного уклонения" от отбывания наказания, предусмотренного в ч. 3 ст. 49 УК (ст.ст. 29 и 30 УИК), ч. 4 ст. 50 (ст. 46 УИК), ч. 5 ст. 53 УК (ст. 58 УИК) и ст. 53¹ УК (ст.60.15 УИК), не образуют системы. Такое нарушение системности в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве противоречит духу права. По существу в данном контексте связь между близкими по задачам отраслями права проявляется в том, что уголовное право поставлено в зависимость от уголовно-исполнительного.

14. Признаки первичного правонарушения, состоящего в неисполнении обязанностей отбывания наказания, должны определяться уголовно-исполнительным законодательством в соответствии с его задачами в зависимости от порядка и условий отбывания каждого вида наказания. Регламентация "проуголовной" ответственности (уголовно-правовых последствий злостного уклонения от исполнения обязанностей отбывания наказания) - методологическая проблема уголовно-правовой науки и политическая задача уголовного закона.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Представленное диссертационное исследование содержит теоретическое обоснование системы взглядов на формы преступного деяния, существенно отличающихся от сложившейся доктринальной традиции, а также обоснование необходимости корректирования доктрины для устранения выявленного диссертационным исследованием противоречия.

В научный оборот введено и обосновано понятие "виды преступного деяния" для обеспечения унификации законодательного определения, толкования и уголовно-правовой оценки деяний, имеющих видовую общность.

Сформулированные положения и выводы могут быть использованы при дальнейшей разработке как данной темы, так и смежных с ней проблем, например, проблемы детерминистической природы деяний с различными формами поведенческих актов, проблем законодательной техники, квалификации преступлений и многих других.

Результаты диссертационного исследования целесообразно применять при проведении учебных занятий по уголовному праву в высших и средних специальных учебных заведениях, а также в рамках дополнительного профессионального образования.

Результаты диссертационного исследования способны улучшить законодательную технику уголовного закона и унифицировать практику его применения.

Апробация результатов диссертационного исследования. Диссертация выполнялась, рецензировалась и обсуждалась на кафедре уголовного права Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина.

Материалы диссертации использовались при чтении лекций и проведении практических занятий по Общей и Особенной частям уголовного права в Юридическом институте Сахалинского государственного университета.

Основные положения и выводы, сформулированные в диссертации, докладывалась на международных научно-практических конференциях в МГЮА имени О.Е. Кутафина (2009-2011 гг.), на Конгрессе по уголовному праву (2009-2010 гг.), во Львовском университете МВД Украины (2011 г.), в Харьковской национальной правовой академии (2011 г.). Основные положения диссертации получили отражение в трех монографиях и сорока трех научных статьях, в том числе шестнадцати в изданиях, рекомендованных ВАК.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Диссертация состоит из двух разделов: первого: "Формы преступного деяния" и второго: "Виды преступных деяний". Первый раздел содержит пять глав, включающих одиннадцать параграфов. Второй раздел состоит из пяти глав, объединяющих шестнадцать параграфов. Диссертация включает также введение, заключение и библиографический список.

Первый раздел "Формы преступного деяния" включает пять глав.

Глава первая "Концептуальная обусловленность взглядов на формы преступного деяния" состоит из трех параграфов. В первом параграфе этой главы ("Взгляды на формы преступного деяния в классическом российском уголовном праве") исследуется вопрос о доктринальных истоках выделения понятий "действие" и "бездействие" как юридически значимых форм преступного деяния, а также дифференциации условий их уголовной противоправности. На основании предпринятого исследования сформулировано положение о том, что дифференциация условий противоправности "действия" и "бездействия" в классической российской доктрине была обусловлена пониманием преступного деяния как посягательства на правовую норму.

Во втором параграфе этой главы "Концептуальная сущность различий во взглядах на формы деяния в классическом и советском уголовном праве" обосновывается положение, согласно которому представление о сущности деяния при материальном определении понятия преступления должно отличаться от классического понимания в такой же мере, в какой различаются формальное и материальное определения понятия преступления. Если категория "преступление" не имеет формальной сущности, то и деяние как объективный элемент вменения не связано формальными юридическими признаками, а имеет "материальную" природу. Следовательно, его формы не могут обладать собственными (природными) юридическими свойствами.

Согласно нормативистской трактовке, формы деяния - это юридическое действие и юридическое бездействие. В контексте материального определения понятия преступления формы деяния - это фактическое активное или пассивное поведение человека, которые не отражают юридических свойств деяния и не имеют собственных юридических признаков. Действие и бездействие как поведенческие формы лишь определяют объективный факт проявления воли человека.

Третий параграф первой главы первого раздела диссертации "Концептуальная зависимость представлений о формах деяния от определения понятия преступления".

В современной российской уголовно-правовой доктрине понятие преступления определяется как "формально-материальное". Установление преграды для применения уголовного закона по аналогии посредством признака противоправности деяния, признаваемого преступлением, - шаг, который сам по себе не меняет всей системы понятий и институтов, обслуживающих уголовно-правовые категории.

Категории уголовного права (в отличие от других понятий) несут на себе не только правовую, но и уголовно-политическую нагрузку. Формально-материальное определение понятия преступления могло бы иметь новое, отличное от прежних категорий, концептуальное значение. В таком случае можно было бы ожидать и перемен во взглядах на сущность преступного деяния и, следовательно, на его формы. Однако вряд ли есть основания полагать, что подобные ожидания имеют под собой реальную почву.

Уголовно-политические значения формального и материального определений понятия преступления различаются настолько, что образование новой уголовно-правовой категории путем их синтеза, согласования невозможно. С уголовно-политической точки зрения, формальное и материальное определения понятия преступления являются категориями - антагонистами.

Признак противоправности преступления исключил возможность применения уголовного закона по аналогии. Но он не привнес в понятие преступление того узкого нормативного смысла, который был свойственен формальному определению понятия преступления и в соответствии с которым преступное деяние трактовалось как посягательство на норму. Указанный признак не изменил материальной сущности преступления как общественно опасного посягательства на охраняемые уголовным законом общественные отношения.

Следовательно, при современном состоянии российского уголовного права нет оснований для дифференциации юридического содержания действия и бездействия, которые, согласно материальной сущности преступного деяния, являются лишь поведенческими формами, определяющими материальный факт проявления сознания и воли человека.

Глава вторая первого раздела "Формы деяния и условия его противоправности" содержит два параграфа. В первом параграфе этой главы "Доктринальная традиция в характеристике форм деяния" обосновывается вывод о том, что характеристика деяния, совершаемого в форме, "исключительно" присущей тому или иному преступлению, допустима только в том случае, когда его фактическая (поведенческая) сторона совпадает с юридической оценкой деяния. Но, как уже отмечалось, такое совпадение не всегда имеет место.

Особенность традиционного (в наши дни) доктринального толкования заключается в том, что в случае несовпадения фактического и юридического содержания поведенческого акта форма деяния в объективной стороне конкретного состава преступления определяется на основе нормативного критерия. По существу, это означает, что деяние, как признак объективной стороны состава преступления, в целом определяется как юридическое поведение, что было свойственно классической уголовно-правовой концепции и не согласуется с современным определением понятия преступления.

Характеристика деяния, совершаемого в форме, "исключительно" присущей тому или иному преступлению, допустима только в том случае, когда его фактическая (поведенческая) сторона совпадает с юридической оценкой деяния. Но, как уже отмечалось, такое совпадение не всегда имеет место.

Вопреки распространенному мнению, Особенная часть УК РФ содержит множество норм, согласно которым наличие определенной обязанности является условием противоправности не только бездействия, но и действия.

Согласно ст. 155 УК, наличие обязанности хранить служебную или профессиональную тайну является условием противоправности такого действия, как разглашение тайны усыновления (удочерения).

Согласно ст. 283 УК, обязанность хранить государственную тайну определяет условия противоправности ее разглашения, также, как обязанность хранить коммерческую, налоговую или банковскую тайну определяет условия противоправности ее разглашения или использования (ч. 2 ст. 183 УК). Аналогичные обязанности определяют условия противоправности разглашении данных предварительного следствия (ст. 310 УК). Предполагаются они и в условиях противоправности действий, предусмотренных ст. 311 УК (разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса), и др.

Наличие обязанности является условием противоправности и тех деяний, которые имеют смешанную форму. Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, согласно ст. 156 УК, определяет специфику условий противоправности деяния, которое совершается как действием, так и бездействием, в зависимости от формы жестокого обращения с несовершеннолетним.

Согласно ст. 143 УК, обязанность соблюдать правила охраны труда является условием противоправности не только тех нарушений, которые проявились в бездействии, но и тех, которые имеют форму действия. Это относится и к условиям противоправности преступлений, предусмотренных ст.ст. 263, 266, 228І, 219, 215№ УК и др.

Второй параграф второй главы этого раздела диссертации "Миф о специальных условиях противоправности бездействия" показывает, что при формулировании признаков деяния в форме бездействия наличие определенной обязанности субъекта преступления может не только не упоминаться в тексте уголовного закона, но даже и не иметь реального правового значения.

Для выводов о юридической специфике активной и пассивной форм поведения нет достаточных оснований. Особые условия противоправности преступного деяния устанавливаются по воле законодателя (в зависимости от целей уголовно-правовой охраны) как для действия, так и для бездействия.

Особые условия противоправности деяния с закономерностью проявляются в тех нормах, которые отличаются спецификой объектов уголовно-правовой охраны. Чем выше степень регламентации охраняемой уголовным законом сферы общественных отношений, тем меньше значение законодательной дифференциации активной и пассивной форм преступного поведения. Следовательно, тем меньше необходимости в формулировании специальных условий противоправности деяния в форме бездействия. Этим объясняется то, что в ряде норм Особенной части УК не содержится специального указания на прямую обязанность субъекта преступления как особое условие противоправности его бездействия.

Вместе с тем, анализ Особенной части УК проявляет технико-юридические особенности формулирования норм об ответственности за бездействие. В этой связи все они могут быть разделены на две группы.

К первой группе относятся нормы о нарушении обязывающего порядка: ст.ст. 190, 192, 194, 198, 199 УК (преступления в сфере экономической деятельности); ст.ст. 215, 216, 217 УК (преступления против общественной безопасности); ст.ст. 248, 249, 255 УК (экологические преступления); ст.ст. 269, 271 УК (транспортные преступления); ст. 328 УК (в преступлениях против порядка управления).

Особенностью норм этой группы является то, что необходимость соблюдения обязательного порядка (правил поведения) предусматривается как общее условие противоправности деяния, благодаря чему не требуется специального указания на ту или иную юридическую обязанность субъекта преступления. Достаточно указания на наличие обязывающего порядка. Для преступлений этой группы характерно то, что форма поведенческого акта не имеет собственного юридического значения.

По смыслу норм о нарушении обязывающего порядка, уголовную ответственность несет всякое лицо, включенное в подчиненную ему систему и допустившее его нарушение. В нормах о нарушении обязывающего порядка обязанности субъекта преступления не персонифицированы.

Вторую группу образуют нормы о неисполнении персонифицированной обязанности. Именно на этих нормах основывают свои выводы те ученые (а их большинство), которые считают, что наличие юридической обязанности является отличительным имманентным юридическим свойством бездействия как формы общественно опасного деяния (специфическим условием его противоправности).

В сравнении с нормами о нарушении обязывающего порядка, эта группа является более многочисленной. В нее входят преступления, предусмотренные статьями УК: 124, 125, 143 и 145№, 156 и 157 УК (в преступлениях против личности); 177, 185№, 193, 199№ УК (среди преступлений в сфере экономической деятельности); 219 УК (в преступлениях против общественной безопасности); 228І и 237 УК (в преступлениях против здоровья населения); 246 (среди экологических преступлений); 264, 264, 266, 268, 270 УК (в транспортных преступлениях); 287 и 293 УК (в должностных преступлениях); 308, 314 и 315 УК (среди преступлений против правосудия).

Указание на персонифицированную обязанность не всегда свидетельствует о том, что законодатель преследует цель указания на особые условия противоправности бездействия. Сказанное в полной мере относится к нормам, закрепленным в ст.ст. 264, 268 и 270 УК, а также в ст.ст. 177,193, 145№ и 157 УК.

Речь нужно вести не о специфике юридических свойств действия и бездействия, не об особенностях их противоправности, а о том, что в отдельных случаях в силу особенностей объектов уголовно-правовой охраны наличие определенной обязанности как условие противоправности деяния являются общими для обеих его форм. В других случаях ответственность за бездействие требует специального обоснования.

Однако необходимость специального обоснования ответственности за бездействие не определяет особых юридических свойств бездействия как формы общественно опасного деяния (тем более, не усматривается обратной зависимости). Она обусловлена спецификой объективных сторон активного и пассивного поведенческих актов в составе преступления.

Глава третья первого раздела "Преступление и состав преступления" содержит два параграфа. В первом параграфе этой главы ("Соотношение понятий "преступление" и "состав преступления") рассматриваются общие вопросы теории уголовного права, определяется значение состава преступления как института, обслуживающего категорию "ответственность".

Во втором параграфе этой главы "Состав преступления в системе уголовно-правовых институтов" на основании проведенного анализа установлено, что признаки преступления и признаки состава преступления относятся к разнопорядковым уголовно-правовым институтам. Общественная опасность и противоправность - признаки, относящиеся к понятию (или институту) "преступление". Конкретно-юридическая функция состава преступления состоит в том, что он определяет наличие юридического факта, лежащего в основании уголовной ответственности, т.е. констатирует необходимость применения предусмотренного законом наказания за конкретное преступление, совершенное конкретным лицом.

Независимо от того, в какой поведенческой форме (активной или пассивной) совершается преступное деяние, оно всегда является юридическим действием. С точки зрения юридического факта, не имеет значения форма поведенческого акта (активная или пассивная). Юридическое действие является жизненным фактом лишь постольку, поскольку в нем проявляется сознание и воля конкретного лица. Поэтому для констатации факта деяния необходимо установить лишь наличие сознательного и волевого проявления. В силу этого существенное значение имеет исследование не юридической, а детерминистической природы действия и бездействия как форм поведенческого акта.

Глава четвертая первого раздела диссертации "Действие и бездействие как формы поведенческого акта" включает два параграфа.

Первый параграф "Деяние" как волевой поведенческий акт" посвящен исследованию уголовно-правового значения деяния как признака объективной стороны состава преступления. На основании предпринятого анализа сформулированы следующие положения:

Поведенческий акт как внешнее жизненное обстоятельство нельзя определить признаками вины. У деяния и вины как признаков, относящихся к различным элементам условной юридической конструкции (составу преступления), функции различны. Объективное содержание жизненной ситуации преступления нуждается в наличии самого поведенческого акта, факта "содеяния", который на языке уголовного процесса называется "событием" преступления. Оценка его общественно опасного и противоправного характера обусловлена содержанием других признаков состава преступления (объекта, предмета, способа, вины, мотива и цели субъекта и т.д.). Такое распределение функций не отрицает диалектической связи между объективным и субъективным началом, объективными и субъективными признаками преступного поведения.

Для обоснования ответственности необходимо, чтобы в результате свободного выбора варианта поведения субъект включился в процесс взаимодействия. Это включение как поведенческий акт и есть объективный признак возникновения новых (уголовно-правовых) отношений ответственности. В этом контексте термин "проявление" ("преступное проявление", "деяние как проявление сознания и воли" и т.п.) приходится кстати. преступление действие форма объективная

Однако внешние признаки этого проявления должны находится в зависимости от содержания и форм того взаимодействия, в которое включается человек. Специфика преступного проявления состоит в том, что на фоне общего позитивного социального взаимодействия оно контрастно выделяется, как негатив. К этому сравнению можно прибегнуть и в буквальном смысле. Преступное проявление - всегда контрастно по отношению к общей системе взаимодействия.

Второй параграф четвертой главы первого раздела диссертации "Функция "деяния" как признака состава преступления" содержит исследование вопроса о юридических свойствах рассматриваемого признака, на основе которого формулируются следующие положения:

С точки зрения состава преступления как условной юридической конструкции, определяющей необходимость уголовно-правовой реакции (наказания), объективный признак "деяние" служит исключительно установлению факта действительности как внешнего проявления сознания и воли, т.е. факта включения внутренних детерминант (сознания и воли) в общий процесс взаимодействия с окружающим миром и социумом.

Детерминистические особенности действия и бездействия имеют существенное значение для характеристики деяния как признака объективной стороны состава преступления постольку, поскольку при этих формах деяния взаимодействие человеческого поведения с окружающим миром осуществляется посредством различных механизмов. Однако различия в механизмах причинения при действии и бездействии - это вопросы связи между признаками объективной стороны состава преступления. Их решение ничего не прибавляет к характеристике поведенческого акта, так как имеет иное предназначение - является элементом механизма вменения. Бездействие отличается от действия лишь внешней физической стороной - отсутствием телодвижения субъекта преступления.

В контексте нашего исследования действие и бездействие являются физическими формами поведенческого акта. Наличие юридической обязанности не определяет их содержания, не определяет также их особых юридических свойств. Более того, действие и бездействие как формы проявления вовне сознания и воли вообще не имеют собственных юридических свойств.

Однако следует отметить, что наличие определенной обязанности как условие уголовной ответственности за бездействие все-таки исполняет определенную юридическую функцию, а именно - является связующим звеном между деянием и его последствиями. Благодаря этой функции состав преступления в целом является критерием оценки деяния как противоправного. Иными словами, наличие обязанности как условие уголовной ответственности за бездействие может являться тем объективным условием, которое определяет наличие необходимой связи между этим деянием и его последствиями. Оно же характеризует и специфику механизма объективного вмешательства субъекта в общую систему взаимодействия, отношений.

Глава пятая первого раздела " Формы преступного деяния и проблемы причинной связи" состоит из двух параграфов. В первом параграфе "Значение причинной связи для объективной стороны состава преступления с деянием в форме бездействия" анализируются доктринальные положения о причинной связи применительно к различным формам преступного деяния. Акцентируется внимание на взглядах тех ученых, которые убеждены в том, что такие признаки объективной стороны, как "бездействие" и "причинная связь", являются несовместимыми, установление причинной связи при бездействии бессмысленно, следовательно, а значит и последствия как признак состава преступления с деянием в форме "бездействие" не должны рассматриваться как причиненные бездействием.

Проблемы установления причинной связи между деянием и последствиями одинаково значимы как для действия, так и для бездействия. Применительно к бездействию они имеют специфику. "Причинная связь" и "причинение" - понятия, относящиеся к различным аспектам причинности. По законодательному усмотрению уголовно-правовое значение может придаваться любому из этих аспектов в зависимости от особенностей объектов уголовно-правовой охраны, тех или иных социально-политических оснований. Однако юридическое значение причиняющей силы условий, необходимых для наступления последствий, не влияет на сущность и содержание самой причинной связи.

Природа причинной связи при бездействии является не физической, а системно-программной. Бездействие включено в цепь причинного взаимодействия, но не является конечным звеном в этой цепи, а связано с последствием через другие звенья.

Второй параграф этой главы "Причиняющая природа деяния" посвящен исследованию механизмов причинения при "действии" и "бездействии". На основании проведенного анализа сформулированы следующие положения:

С конкретно-юридической точки зрения, в различных составах преступлений имеют значение различные характеристики причинной связи. В зависимости от конструкции состава преступления для его объективной стороны требуется наличие именно причинной связи, и далеко не всегда она означает причинение. Уголовно-правовое значение может иметь и такая причинная связь, которую составляют необходимые условия, не обладающие причиняющей силой. Иначе невозможно объяснить, например, причинную связь при соучастии и, следовательно, ответственность соучастников.

Например, согласно ч. 1 ст. 111 УК, физические (насильственные) действия виновного причиняют тяжкий вред здоровью потерпевшего. Здесь, помимо вопроса о наличии необходимой причинной связи (физической) между насилием и указанными в законе последствиями, решается вопрос причинения. Удовлетворительным является только такое решение, при котором насилие признается причиной тяжкого вреда здоровью. Именно физическое воздействие (акт передачи энергии и материи) должно обладать причиняющей силой.

Согласно ч. 4 ст. 111 УК, ответственность наступает за действия, не только причинившие тяжкий вред здоровью человека, но и повлекшие его смерть. В этой ситуации физическая причинная связь сохраняет свое значение. Однако физическое насилие уже не рассматривается как причина смерти. В этом качестве выступает не насилие, а вред здоровью. Таким образом, в объективной стороне состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК, имеет значение причинная связь. Однако по отношению к отягчающему обстоятельству (смерти) она является опосредованной.

В самой причинной связи не произошло никаких изменений. Просто законодатель продлил необходимую для решения вопроса вменения цепочку причинности. В силу этого в цепи развития причинности между физическим действием и предусмотренным в законе последствием образовалась дистанция. Она не позволяет говорить о том, что причинение тяжкого вреда здоровью является в одно и то же время причинением смерти. Причиной смерти является именно вред здоровью, а не само насилие.

Чем больше дистанция между деянием и предусмотренным в законе последствием, тем меньше оснований говорить о причинении последствий, которые из области неизбежных перемещаются в область вероятных.

Причиняющей силой обладает физическое действие. Бездействие не обладает причиняющей силой. Как уже отмечалось, природа причинной связи при бездействии является не физической, а системно-программной. Взаимодействие деяния в форме бездействия с внешним миром по сути своей является опосредованной системой (отношениями). Поэтому как в физическом, так и системном плане бездействие не может быть достаточным для наступления последствий. Оно включено в цепь причинного взаимодействия, но не является конечным звеном в этой цепи, а связано с последствием через другие звенья.

Однако даже при наличии отмеченной специфики нельзя, как представляется, говорить о каких бы то ни было особенностях причинной связи при бездействии. Особенностью отличаются признаки причинности в объективной стороне составов преступлений с деянием в форме бездействия.

К признакам причинности в этих составах относится только наличие необходимой причинной связи, а признак причинения исключается. К признакам причинности в объективной стороне составов преступлений в форме действия относятся как наличие причинной связи, так и причинение последствий. Вернее, в одних случаях достаточно только наличия причинной связи, а в других случаях необходим признак причинения.

Раздел II диссертации ? "Виды преступных деяний", - содержит пять глав. Глава первая "Соотношение понятий "виды преступлений" и "виды преступных деяний"" состоит из двух параграфов.

В первом параграфе "Классификации преступлений и их уголовно-правовые функции" исследуется вопрос об основаниях, значении (функциях) научных и законодательных классификаций преступных деяний в целях согласования с ними понятия "виды преступных деяний". На основании проведенного анализа установлено:

Законодательные классификации преступлений являются такими приемами законодательной техники, посредством которых в уголовном праве осуществляется унификация понятий и норм.

Сущность этих приемов законодательной техники - установление единообразия. Субъектом установления единообразия в уголовном законе (и праве) является только законодатель. Предпосылкой унификации служит социально-правовая необходимость. Содержание этого процесса заключается в предании нормативности социально-правовой оценке уголовно-правовых норм, понятий и пр. Его результат - обеспечение единообразия в правовом регулировании уголовно-правовых отношений.

...