Формы и виды преступного деяния

Законодатель может использовать различные приемы унификации уголовно-правовых понятий (или норм), исходя из решаемой им задачи. В зависимости от конкретных задач уголовно-правового регулирования он может одинаково успешно применяться при формулировании норм как Общей, так и Особенной частей УК. В любом случае итогом его применения будет дифференциация уголовной ответственности.

Классификация преступлений - форма текстуального отображения (технико-юридическая форма) унификации преступлений как средства дифференциации ответственности за их совершение. Предметом подобной унификации служит преступление как социально - правовой феномен. Таким образом, и сама классификация преступлений есть не что иное, как результат оценки социально-правовой сущности преступлений в целях дифференциации их уголовно-правового значения (ответственности). В Общей и Особенной частях УК РФ предусмотрено несколько таких классификаций. Они имеют общее основание (преступление как социально-правовой феномен), а различаются в зависимости от критерия. В этом контексте под видами преступлений мы пониманием элементы нормативных классификаций преступлений, выделенные законодателем на основе их социально-правовой оценки в интересах уголовно-правового регулирования (дифференциации ответственности).

Второй параграф рассматриваемой главы ? "Понятие "виды преступного деяния"". В нем дается определение понятия "виды преступного деяния" и проводится различие между понятиями "виды преступлений" (как социальных феноменов) и "виды преступного деяния" (как признака объективной стороны состава преступления). На основании предпринятого исследования сформулированы следующие положения.

Эффективность уголовно-правового регулирования может обеспечиваться унификацией не только уголовно-правовых норм и понятий, но также текстуальных форм. Этим достигается единообразие значений законодательных текстов и, следовательно, единообразие их толкования.

В статьях Особенной части УК законодатель использовал ограниченное число типичных терминов (или стилистических приемов) для определения признаков деяния. К таким типичным приемам относится использование терминов: "причинение"; "угроза"; "отказ"; "принуждение"; "незаконное действие"; "нарушение прав"; "нарушение порядка"; "воспрепятствование"; "фальсификация"; "вовлечение (склонение)"; "совершение (действия)"; "посягательство"; "легализация"; "уклонение"; "злостное уклонение"; "злоупотребление полномочиями"; "превышение полномочий"; "организация (создание)"; "угон"; "нападение"; "разглашение"; "подкуп"; "деятельность". Оказывается, при всем многообразии статей Особенной части УК и многообразии предусмотренных в них преступлений, признаки деяния определяются приблизительно двумя десятками терминов (в том числе стилистических приемов).

Унификация текстуальных форм (приемов описания признаков деяния в объективной стороне состава преступления) дает нам основания предложить ввести в научный оборот понятие "виды преступного деяния".

Понятие "виды преступного деяния" применимо к деяниям, выделенным на основе типичных технико-юридических приемов описания (определения) преступления в диспозиции уголовно-правовой нормы, выражающих содержательную характеристику объективных признаков преступления и обеспечивающих терминологическую унификацию уголовного закона и единообразие правоприменительной практики. В отличие от нормативной классификации преступлений (видов преступлений), имеющей исключительно правовую природу и правовые функции, виды преступного деяния представляют собой классификацию технико-юридических приемов его описания (определения) для обеспечения единообразия применения уголовного закона.

Унифицированные способы законодательного описания признаков деяния служит основанием для унификации способов их толкования.

Задачей дальнейшего исследования является установление отличительных свойств тех поведенческих актов, которые определены в законе посредством повторяющихся (типичных для них) признаков. Указанные свойства имеют существенное значение для уголовно-правовой оценки поведенческого акта как деяния определенной видовой принадлежности.

Глава вторая "Нападение как вид преступного деяния" содержит два параграфа. В первом параграфе "Обязательные видовые признаки "нападения" как поведенческого акта" анализируется специальная литература, нормативные акты, судебная практика в целях определения универсальных видовых признаков деяний, определяемых в Особенной части УК как "нападение". В результате исследования вопроса установлено, что видовое понятие "нападение" должно ограничиваться следующим определением: ""нападение" - это внезапное агрессивно-насильственное воздействие на потерпевшего или на охраняемые уголовным законом объекты".

Второй параграф второй главы второго раздела диссертации "Факультативные признаки "нападения"" содержит анализ доктринальных, нормативных источников и материалов судебной практики, осуществленный в целях выделения и отграничения от видовых признаков "нападения" таких признаков, которые являются факультативными, выделенными законодателем специально для конкретного состава преступления. К числу таких признаков "нападения" относятся: а) сложный характер деяния (система поведенческих актов); б) направленность умысла; в) цель; г) стремительность; д) опасность; е) открытость; ж) вооруженность.

Глава третья "Вовлечение" и "склонение" как виды преступного деяния" содержит три параграфа. В первом параграфе этой главы рассматривается вопрос о признаках деяний, определяемых как "вовлечение" и "склонение" в дореволюционном российском и советском уголовном законодательстве.

Второй параграф "Определение и разграничение "склонения", "вовлечения" и подстрекательства" посвящен анализу доктринальных положений о содержании понятий, определяемых как "склонение" и "вовлечение" в контексте института соучастия и в нормах Особенной части УК. На основе предпринятого исследования сформулированы следующие выводы и положения.

Спор о целесообразности или нецелесообразности перечисления в законе видов подстрекательских действий носит чисто догматический характер, и может быть решен не теоретическими аргументами, а только волей законодателя.

Независимо от того, как описывается подстрекательство в законе, теория уголовного права и судебная практика всегда исходили и исходят из необходимости устанавливать по каждому уголовному делу, каким конкретно способом подстрекатель воздействовал на исполнителя и к совершению какого конкретного преступления он его склонял. Судебная практика понимает склонение как активные действия, представляющие собой психическое или физическое воздействие на другое лицо, побуждающие его к совершению конкретного преступления. В теории уголовного права не признается возможность подстрекательства путем простого одобрения преступных намерений другого лица, а тем более посредством бездействия.

Критическое использование отечественного законодательного опыта может оказаться весьма полезным для уяснения соотношения между понятиями склонения и вовлечения, для устранения терминологической пестроты в обозначении подстрекательских действий и разработки путей унификации словесных форм их отражения в законе.

Слово "склонить" использовалось в законодательстве преимущественно для обозначения действий, побуждающих к совершению уголовно наказуемых деяний, в совершении которых само подстрекатель участия не принимает (например, артикул 2 Воинского артикула Петра Великого, ст. 13, ст. 1475 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., ст. 526 и ст. 526¹ Уголовного уложения 1903 г., ст. 16 УК 1922г., ст. 17 УК 1926 г, ст. 17 УК 1960 г., ст. 33 УК РФ).

Более широкой является сфера применения термина "вовлечение". Во-первых, словом "вовлечь" ("привлечь") обозначались действия, побуждающие к совместному с подстрекателем участию в совершении преступления (например, ст. 29, 134, 140, 1600 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., ст. 447 Уголовного уложения 1903 г., ст. 73² УК 1926 г., ст. 210 УК 1960 г., ст. 150 УК 1996 г.).

Во-вторых, этот термин использовался для обозначения действий, побуждающих к совершению общественно опасных, но не преступных деяний (например, ст.ст. 526 и 526¹ Уголовного уложения 1903 г., ст.ст. 148, 170 и 171 УК 1922 г., ст.ст. 73² и 155 УК 1926 г., ст.ст. 210 и 210² УК 1960 г., ст. 151 и 240 УК 1996 г.).

В-третьих, данный термином характеризовались действия, побуждающие не к однократному действию, а к их повторению (хотя термин "склонение", как представляется, для этого тоже вполне пригоден).

В третьем параграфе "Склонение" и "вовлечение" в Особенной части УК" анализируются особенности деяний, определяемых в Особенной части УК с помощью этих терминов. В результате проведенного анализа сформулированы следующие выводы и положения.

Законодательное оформление объективной стороны подстрекательства к совершению преступлений террористического характера (ч. 1 ст. 205¹ УК) вряд ли можно признать удачным. Вербовка соучастников таких преступлений является одним из способов склонения к их совершению, поэтому упоминание о ней в данном контексте представляется излишним. Что касается термина "иное вовлечение", то законодатель не дает ему содержательной характеристики, поэтому его использование наряду с не имеющим ограничений по способам воздействия термином "склонение" к совершению преступлений террористического характера также не имеет смыслового значения.

Статья 230 УК РФ содержит состав побуждения к совершению не преступных, хотя и общественно опасных действий. Поэтому не следует использовать в ней термин, характеризующий подстрекательство к преступлению. Поскольку наркотическая зависимость может возникнуть после первого же потребления наркотического средства, то уголовная ответственность должна наступать за побуждение даже к однократному употреблению наркотического средства или психотропного вещества.

Учитывая отечественный и зарубежный законодательный опыт, семантику и логику закона, следовало бы в названии и тексте ст. 230 УК РФ слова "склонение к потреблению" заменить словами "вовлечение в потребление".

Вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления представляет собой специальный вид подстрекательства. Если в соответствии со ст. 33 УК подстрекательство осуществляется путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом, то в ст. 150 УК в качестве таких способов названы обещания, обман, угрозы или иные способы. Неполное совпадение в обеих нормах способов побуждения к совершению преступления никоим образом не означает смыслового различия. Поскольку в обоих случаях перечень способов подстрекательства является примерным, то любые действия, побудившие другое лицо к совершению преступления, могут квалифицироваться и как общий, и как специальный вид подстрекательства.

В ст. 210 УК РСФСР 1960 г. было криминализировано вовлечение не только в антиобщественную, но и в преступную деятельность. Однако применительно к деятельности уместно использовать только термин "вовлечение", а не "склонение". И хотя вовлечением в преступную деятельность признавалось склонение к совершению даже одного преступления, использование термина "вовлечение" по отношению и к преступной, и к иной антиобщественной деятельности было объяснимым. Ситуация изменилась в УК РФ, где подстрекательство несовершеннолетнего к совершению преступления было отделено от вовлечения в совершение антиобщественных действий. В новой формулировке вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления для его обозначения более подходящим представляется термин "склонение", независимо от того, был ли несовершеннолетний склонен к совершению одного или большего числа преступлений.

Наряду с терминами "вовлечение" и "склонение" действующий УК РФ использует понятие "привлечение". В соответствии с п. "д" ч. 1 ст. 63 УК обстоятельством, отягчающим наказание, признается привлечение к совершению преступления лиц, которые страдают тяжелыми психическими расстройствами либо находятся в состоянии опьянения, а также лиц, не достигших возраста, с которого наступает уголовная ответственность. Однако посредственное исполнение характеризуется в законе как совершение преступления "посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств", предусмотренных Уголовным кодексом. Этот термин гораздо точнее передает смысл п. "д" ч.1 ст. 63 УК РФ, поэтому слово "привлечение", которое имеет общий корень со словом "вовлечение", а значит, должно иметь сходный смысл, целесообразно заменить более понятным словом "использование".

Точно также неудачно использован термин "привлечение" и в ст. 242¹ УК РФ, где криминализировано "привлечение несовершеннолетних в качестве исполнителей для участия в зрелищных мероприятиях порнографического характера". В этой норме неуместность термина "привлечение" особенно очевидна, поскольку имеется в виду именно использование несовершеннолетних для извлечения наживы посредством организации мероприятий порнографического характера и изготовления порнографической продукции.

В главе четвертой раздела второго диссертации ""Организация" и "создание" как виды преступного деяния" содержатся четыре параграфа. Первый параграф этой главы ""Организация" и "создание" как виды преступного деяния в истории Российского уголовного законодательства" рассматривается вопрос о признаках деяний, определяемых как "организация" и "создание" в дореволюционном российском и советском уголовном законодательстве.

Второй параграф ""Организация" как вид деяния, предусмотренного Общей частью УК". В рамках уголовного закона преступная организация как форма соучастия в первую очередь выражает собой управленческо-обеспечительный, функционально-распределительный и координирующий аспекты занятия преступной деятельностью. Поэтому в границах преступной организации формируются структуры, ответственные за обеспечение развития преступной деятельности в рамках как легальной, так и нелегальной деятельности, особенно по направлениям включения преступных доходов в экономический оборот, обеспечения безопасности участников преступной деятельности и получаемых от этой деятельности доходов. Разумеется, организация, имеющая подобную структуру и преследующая указанные цели, обязательно предполагает значительное число участников, а вовсе не 2-3 человека.

В третьем параграфе "Организация" как вид преступного деяния, предусмотренного Особенной частью УК РФ", анализируются видовые признаки деяния, определяемого с помощью термина "организация". Этот термин точно отражает организующую роль зачинщиков и руководителей массовых беспорядков, и его использование законодателем по отношению к названным лицам является вполне обоснованным. Под организацией вооруженного мятежа понимается деятельность организатора по объединению усилий многих людей на оказание противодействия нормальному функционированию конституционных органов власти. Совокупность действий организатора вооруженного мятежа складывается в систему, т.е. в деятельность, осуществляемую на протяжении значительного отрезка времени и носящую явно выраженный организационный характер. Поэтому термин "организация" применительно к вооруженному мятежу оптимально выражает сущность деятельности организатора этого преступления.

Четвертый параграф ""Создание" как вид преступного деяния, предусмотренного Особенной частью УК" анализируются особенности и соотношение деяний, определяемых в Особенной части УК терминами "организация" и "создание". В нем сформулированы следующие положения и выводы.

Неоднозначно можно оценить терминологию, используемую для характеристики объективной стороны преступлений, выражающихся в создании преступного сообщества (преступной организации) (ст. 210 УК РФ) и организованных групп для совершения преступлений (ст. 208, 209, 239 и 282¹ УК РФ). Во всех случаях, за исключением ст. 209 УК РФ, в названиях статей УК используется термин "организация", а в их тексте - термин "создание".

Для обозначения организаторской деятельности в этих составах целесообразно использовать термин "создание", означающий начало реального существования соответствующего объединения.

Объективная сторона бандитизма во всех трех советских уголовных кодексах определялся как организация вооруженных банд (ст. 76 УК 1922 г., ст. 59³ УК 1926 г., ст. 77 УК 1960 г.), а в УК Российской Федерации она определена как создание банды (ст. 209). Можно заметить, что в названии ст. 209 УК РФ слово "бандитизм" использовано некорректно: бандитизм представляет собой не какое-то конкретное преступное деяние, а социально-правовое явление, обладающее множеством социальных черт, из которых далеко не все имеют уголовно-правовое значение. Для приведения названий статей 208,210 и 239 УК РФ в соответствие с их диспозициями следует в их названиях слово "организация" заменить словом "создание".

Недостатком нормы, закрепленной в ст. 282¹ УК РФ, является то, что законодатель, по сути, скопировал норму об ответственности за создание объединения организаторов, руководителей или иных представителей организованных преступных групп из ч. 1 ст. 210 УК РФ в ее прежней редакции. В ст. 210 УК такая ответственность вполне обоснована, поскольку каждая из организованных преступных групп полностью сохраняет свое единство, самостоятельность и независимость от других преступных группировок (п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 8 от 10 июня 2008 г. "О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации)"). Иначе структурировано экстремистское объединение, все части и структурные подразделения которого беспрекословно подчиняются единому центру, руководствуются его идеологией и действуют точно в рамках единого плана экстремистской деятельности, беспрекословно повинуясь любым приказам и инструкциям руководства. Следовательно, руководители и иные представители структурных подразделений экстремистского сообщества "уже действуют в рамках именно одного сообщества, так как представляют его часть или подразделение, вследствие чего нельзя создать объединение, которое уже существует".

С учетом приведенных аргументов следует исключить из ст. 282¹ УК РФ упоминание о создании объединения организаторов, руководителей или иных представителей частей или структурных подразделений экстремистского сообщества является излишним.

Не только в российском, но и в зарубежном уголовном законодательстве термины "организация" и "создание" используются в четырех значениях:

1) для характеристики организаторской роли соучастника преступления; 2) для обозначения действий по созданию преступного объединения (организованной группы или преступного сообщества); 3) для характеристики действий по подготовке отдельных видов преступлений; 4) для характеристики действий по организации занятия отдельными видами социально предосудительной, хотя и не преступной деятельности.

В грамматическом смысле термин "организация" пригоден для обозначения сложного комплекса (системы) действий, направленных на подготовку конкретного преступления, а также действий, инициирующих и обеспечивающих включение других лиц в занятие различными видами социально предосудительной, хотя и не преступной деятельностью.

Для характеристики действий, результатом которых является появление объединения нескольких (или многих) лиц для совместного совершения одного или большего числа преступлений, в законотворческой деятельности целесообразно использовать термин "создание".

Глава пятая второго раздела ""Уклонение" ("злостное уклонение") от исполнения обязанности как вид преступного деяния" состоит из пяти параграфов. В первом параграфе этой главы ""Уклонение" ("злостное уклонение") в истории российского уголовного законодательства" исследуется вопрос о специфике определения с помощью термина "уклонение" деяний, состоящих в неисполнении обязанностей по дореволюционному и советскому уголовному законодательству. Как было установлено, термин "уклонение" использовался законодателем для определения деяния, состоявшего в неисполнении длящейся обязанности. Для уголовно-правовой оценки деяния как "уклонения" формы поведенческих актов не имели существенного значения. Оно принадлежало направленности умысла деятеля, которая определялась осознанием конкретно-юридических обстоятельств, юридических свойств действий (или бездействия), характеризующих интеллектуальный элемент умышленной вины.

Сформулированные выводы свидетельствуют о том, что в исторический период, предшествовавший принятию УК РФ 1996 г., сложились социально-правовые и технико-юридические предпосылки унифицированного использования законодателем термина "уклонение" при определении особого вида деяния, заключавшегося в особом же виде неисполнения обязанности.

Второй параграф ""Уклонение" ("злостное уклонение") как специальный вид неисполнения обязанностей" посвящен определению специальных по отношению к неисполнению обязанностей (видовых) признаков "уклонения".

В одних случаях неисполнение обязанностей является деянием, наказуемым по формальным критериям (при условии умышленной вины). При этом составляющие его поведенческие акты всегда являются правонарушениями (нарушениями установленных законодательством норм).

В других случаях неисполнение обязанностей не имеет формальных критериев, может складываться как из противоправных, так и правомерных действий. Уголовная противоправность такого деяния не вытекает из нарушения отдельно взятой нормы, а устанавливается судом по результатам оценки всех обстоятельств дела.

Оценочный характер ? природное свойство деяний, определяемых как "уклонение". Вывод суда (по результатам оценки) о наличии признаков "уклонения" требуется и тогда, когда перечисленные в статье уголовного закона признаки неисполнения обязанности носят формальный характер, когда, казалось бы, достаточно довольствоваться одним лишь фактом нарушения нормы (запрета, предписания и т.п.).

Специфика "уклонения" как вида преступного деяния по УК РФ состоит в неисполнении обязанностей, имеющем направленность умысла на избежание личных обременений при осознании виновным конкретных юридических свойств своего поведения.

Волевой, направленный характер поведенческих актов, квалифицируемых как "уклонение" от исполнения обязанностей, по существу, означает их злостность. "Злостность" в данном контексте - не более чем их эмоциональный фон: "назло", "вопреки правилам", "несмотря на запреты", "упорно" и т.п. В то же время в уголовном праве "злостность" правонарушения имеет не только юридический смысл, но и конкретно-юридическое значение, например, в вопросах уголовно-правовой оценки злостного уклонения осужденного от отбывания наказания.

Третий параграф пятой главы второго раздела диссертации ""Злостное уклонение" от исполнения обязанностей как вид преступного деяния" посвящен определению социально-правовых оснований и технико-юридических особенностей выделения понятия, обозначаемого в законе термином "злостное уклонение" от исполнения обязанностей. В результате исследования установлено, что Особенной частью УК РФ предусмотрено три из десяти деяний, относящихся к виду "уклонение", которые определяются в законе как "злостное уклонение" (ст.ст. 157, 177, 185¹ УК).

Независимо от контекстов Общей и Особенной частей УК РСФСР, соотношение понятий, определяемых терминами "уклонение" и "злостное уклонение", было неизменным. "Уклонение" ? специальный вид неисполнения обязанностей, налагаемых на лицо в рамках определенных правовых отношений (в том числе, различной правовой принадлежности), а "злостное уклонение" ? это универсальный вид правонарушения субъекта обязанностей в рамках его отношений с субъектами принуждения.

Об этих особенных отношениях можно говорить только тогда, когда существуют механизмы контроля за исполнением обязанностей и принуждения к их исполнению. По существу, это вопрос о согласовании функций правового регулирования, в том числе различных отраслей права, в данном случае (по УК РСФСР 1960 г.) - семейного и уголовного или уголовно-исполнительного и уголовного. В другом случае речь может идти о согласовании функций и методов регулирования в административном и уголовном праве и т.п. Думается, что уголовная ответственность за "злостное уклонение" от исполнения обязанностей всегда будет означать трансформацию юридической ответственности (от правонарушения - к преступлению или от правонарушения одного порядка к правонарушению другого порядка).

В силу определенности оснований и форм реализации любого вида юридической ответственности, основания трансформации ответственности также должны иметь определенное содержание и значение. С этой точки зрения, если в законе предусмотрена ответственность за "злостное уклонение" от исполнения определенных обязанностей, то в этом или другом законе должна быть и норма об ответственности за "уклонение" от исполнения этих обязанностей.

Об особом правовом значении термина "злостное уклонение" можно говорить лишь тогда, когда базовое (первичное) нормативное определение имеют "простое" неисполнение обязанностей и его правовые последствия. Если такая нормативная связь отсутствует, то злостное неисполнение обязанностей - и есть "уклонение" как вид уголовно наказуемого деяния. В этом случае разграничение рассматриваемых понятий бессмысленно, а употребление законодателем обоих терминов является не оправданным.

Применение в Особенной части УК термина "уклонение" служит определением первичных признаков специального вида неисполнения обязанностей, посредством которого устанавливается "порог" его уголовной наказуемости. Граница преступности и наказуемости деяний этого вида может быть обусловлена значимостью объекта уголовно-правовой охраны, общественной опасностью направленности воли деятеля, социальными факторами, определяющими политическое решение власти о мерах обеспечения прав и законных интересов личности, интересов общества и государства. Однако, независимо от мотивов такого законодательного установления, "уклонение" всегда будет означать неисполнение обязанностей субъектом тех отношений, в рамках которых они возникли и должны быть реализованы.

Термин "злостное уклонение" в Особенной части УК, напротив, связывает границу уголовной ответственности за неисполнение обязанностей с вторичными признаками. Поэтому применение термина "злостное уклонение" обязывает законодателя к согласованию его с первичными признаками "уклонения". Если такое согласование невозможно в силу отсутствия нормативного определения неисполнения обязанностей как "уклонения", отсутствия правовой необходимости такого определения в законодательном акте иной отраслевой принадлежности, то использование в Особенной части УК термина "злостное уклонение" не может иметь собственного правового значения.

Таким образом, приходится признать, что в контексте статей 157, 177 и ст. 185¹ УК "злостность" уклонения от исполнения предусмотренных в них обязанностей означает волевой, направленный характер поведенческих актов, их эмоциональную характеристику ("назло", "вопреки правилам", "несмотря на запреты", "упорно" и т.п.). Аналогичную характеристику имеет и неисполнение приговора суда, решения или иного судебного акта (ст. 315 УК). По этой причине целесообразно привести все термины, использованные законодателем в Особенной части УК для определения деяний, предусмотренных статьями 157, 177 и 185¹ УК к общему термину "уклонение".

Четвертый параграф пятой главы второго раздела диссертации ""Злостное уклонение" ("уклонение") от отбывания наказания как вид преступного деяния и вид уголовного проступка" посвящен обоснованию своеобразия особого вида деяния, предусмотренного не только Особенной, но и Общей частью УК. В результате этого исследования установлено, что уголовно-правовая наука различается виды правонарушений, относя к уголовным проступкам правонарушения, предусмотренные Общей частью УК, а также различает виды ответственности (уголовную - за преступление и "проуголовную" ? за проступок, предусмотренный Общей частью УК).

"Уклонение" ("злостное уклонение") как вид преступного деяния и "злостное уклонение" от отбывания наказания как поведенческие акты являются тождественными. С правовой точки зрения, тождество отсутствует. Неисполнение осужденным обязанностей отбывания наказания предусматривается нормами уголовно-исполнительного права, которое регламентирует и порядок применения мер принуждения к осужденным, уклоняющимся от отбывания наказания. УИК РФ содержит определение как первичного правонарушения ("уклонения"), так и его последствий в рамках отношений исполнения наказаний.

"Злостное уклонение" при такой связи между субъектами правовых отношений имеет свою особенность. На первое место в характеристике правового значения "злостного уклонения" выступают отношения между деятелем и субъектами принуждения. В этом контексте "злостное уклонение" является универсальным видом правонарушения субъекта обязанностей в рамках его отношений с субъектами принуждения. Это свойство "злостного уклонения" и обусловливает унификацию оснований и порядков замены наказаний в случаях злостного уклонения от их отбывания.

По общему правилу признаки правонарушения, влекущего замену наказания, определялись по формуле:

"уклонение" > "предупреждение" > "уклонение" = "злостное уклонение".

По смыслу ст. 34¹ УК РСФСР эта формула была изменена:

"предупреждение" > "уклонение" = "злостное уклонение".

Несмотря на это своеобразие, "уклонение" от отбывания наказания в виде направления в воспитательно-трудовой профилакторий являлось правонарушением субъекта обязанностей в рамках его отношений с субъектами принуждения, т.е. "злостным уклонением" по своей правовой сущности.

По аналогичной формуле определялись основания ответственности за "уклонение" от отбывания наказания в виде лишения свободы.

Пятый параграф последней главы раздела второго диссертации "Видовые признаки "злостного уклонения от отбывания наказания" по УК РФ" содержит анализ оснований замены назначенного судом наказания в случае злостного уклонения от его отбывания по действующему УК в контексте установленных видовых признаков указанного проступка. Как было установлено, логическая формула определения оснований проуголовной ответственности за неисполнение обязанностей отбывания наказания

"уклонение" > официальное предупреждение > "уклонение" = "злостное уклонение"

в действующем УК не соблюдается.

Неуплата штрафа не является, по существу, "злостным уклонением" от отбывания наказания. Поэтому целесообразно предусмотреть в качестве основания для применения принудительного порядка взыскания штрафа его "неуплату" в установленный срок, распространив этот порядок на исполнение наказания в виде штрафа, назначенного приговором суда в качестве как основного, так и дополнительного наказания.

Признаки "злостного уклонения" от отбывания наказания, предусмотренного в ч. 3 ст. 49 УК (ст.ст. 29 и 30 УИК), ч. 4 ст. 50 (ст. 46 УИК), ч. 5 ст. 53 УК (ст. 58 УИК) и ст. 53¹ УК (ст.60.15 УИК), не образую системы. Такое нарушение системности в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве противоречит духу права. По существу, в данном контексте связь между близкими по задачам отраслями права проявляется в том, что уголовное право поставлено в зависимость от уголовно-исполнительного.

Признаки первичного правонарушения неисполнения обязанностей отбывания наказания должны определяться уголовно-исполнительным законодательством в соответствии с его задачами в зависимости от порядков и условий отбывания каждого вида наказания. Регламентация "проуголовной" ответственности - методологическая проблема уголовно-правовой науки и политическая задача уголовного закона.

В заключении подводятся краткие итоги проведенного исследования.

ОСНОВНЫЕ НАУЧНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ РАБОТАХ

Монографии:

1. Нападение как категория уголовного права. - М: Изд-во "Спутник плюс", 2007. - 7, 7 п. л.

2. Формы преступного деяния. - Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2009. - 5 п. л.

3. Формы и виды преступного деяния. ? Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2012-10, 5 п. л.

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК:

4. Формы и виды преступного деяния //Актуальные проблемы российского права. - Москва, 2008. - № 3. - 0, 3 п. л.

5. Концептуальная обусловленность взглядов на формы преступного деяния // LEX RUSSICA № 2. - М., 2009. - 0, 7 п. л.

6. Система уголовно-правовых институтов (к вопросу о принадлежности понятия "деяние") // Российский юридический журнал, 2009, № 3. - 0, 6 п. л.

7. Пиратство как вид преступного деяния (историко-правовой аспект) // История государства и права. - Москва, 2010. - № 10. - 0, 3 п. л.

8. Вовлечение несовершеннолетних в совершение преступлений и антиобщественных действий // Уголовное право № 3, 2011 г. - 0, 3 п. л.

9. Продолжающиеся преступления // Северо-Кавказский юридический вестник // Научно-практический журнал. - № 2, 2011. - 0, 2 п. л.

10. Вовлечение несовершеннолетних в совершение преступления и в совершение антиобщественных действий // Законы России: опыт, анализ, практика", № 12, 2011. - 0,5 п. л.

11. Применение терминов "вовлечение" и "склонение" в российском уголовном праве // LEX RUSSICA, 2011. № 3. - 1,2 п.л.

12. О соотношении понятий "неисполнение обязанностей" и "уклонение от исполнения обязанностей": технико-юридические аспекты определения признаков деяния в УК РФ // LEX RUSSICА. 2012, № 2-0,8 п.л.

13. Соотношение понятий "уклонение" и "злостное уклонение" от исполнения обязанностей в Особенной части УК РФ // Уголовное право. 2012, №3-0,6 п.л.

14. "Уклонение от исполнения обязанностей" как вид преступного деяния по уголовным кодексам РСФСР // Законы России: опыт, анализ, практика". 2012, № 4-0,4 п.л.

15. Видовые признаки "злостного уклонения от отбывания наказания" по УК РФ // Криминологический взгляд. 2012, № 1 ? 0,7 п.л.

16. Продолжающиеся преступления // Северо-Кавказский юридический вестник. Научно-практический журнал. - № 2, 2011. - 0, 8 п. л.

Другие публикации:

17. Уменьшенная (ограниченная) вменяемость и ее влияние на уголовную ответственность // Сахалинская молодежь и наука: Тезисы межвузовской научно-практической конференции студентов и молодых ученых. - Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2001. - 0, 3 п. л.

18. Проблемы применения нормы об уменьшенной (ограниченной) вменяемости // Юридический журнал: Сборник научных статей / Сост. и отв. ред. И.И. Андриановская. - Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2001. - 0, 2 п. л.

19. Нападение как основание необходимой обороны // Вестник СахГУ. - http//www.sakhgu.sakhalin.ru. - 0,6 п.л.

20. Теоретические аспекты определения нападения в уголовном праве // Ученые записки Сахалинского государственного университета: Сборник научных статей / Отв. ред. Т.К. Злобин. - Вып. IV. - Южно-Сахалинск: СахГУ, 2004. - 0, 2 п. л.

21. Соотношение понятий "нападение" и "насилие" в уголовном праве //Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы Второй международной научно-практ. конф. - М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005. - 0, 25 п.л.

22. Нападение и проблемы квалификации соучастия в преступлении // Юридический журнал: Сборник научных статей / Сост. и отв. ред. И.И. Андриановская. - Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2006. - 0, 3 п. л.

23. Некоторые вопросы квалификации разбойного нападения с причинением тяжких физических последствий // Материалы ХХХII научно-практической конференции преподавателей, аспирантов и сотрудников СахГУ: сборник научных статей / Сост. А.Е. Меняшев; под ред. Е.Н. Лисициной. - Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2006. - 0, 14 п. л.

24. Проблемы квалификации разбойного нападения // Юридический журнал: межвузовский сборник научных статей / Сост. и отв. ред. И.И. Андриановская. - Вып. 4. - Южно-Сахалинск: СахГУ, 2007. - 0, 2 п. л.

25. К вопросу об основании необходимой обороны // Юридический журнал: межвузовский сборник научных статей / Сост. и отв. ред. И.И. Андриановская. - Вып. 5. - Южно-Сахалинск: СахГУ, 2008. - 0, 4 п. л.

26. О качестве судебного толкования уголовного закона // Традиции криминалистических школ Казанского университета и современные тенденции противодействия преступности: материалы Всероссийской научно-практ. конф. - Казань, 2008. - 0, 3 п. л.

27. Формы деяния и объекты уголовно-правовой охраны // Ученые записки СахГУ. - Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2008. - 0, 3 п. л.

28. Классификация преступлений (виды преступлений) и виды преступного деяния // Юридический журнал: Сборник научных статей / Сост. и отв. ред. И.И. Андриановская. Вып. 7 - Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2010. - 0, 2 п. л.

29. Действие и бездействие как формы общественно опасного деяния: доктринальная традиция или правовая необходимость // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы Шестой международной научно-практической конференции 29-30 января 2009 г. - М.: Проспект, 2009. - 0, 18 п. л.

30. Формы преступного деяния и условия его противоправности // Юридический журнал: межвузовский сборник научных статей / Сост. и отв. ред. И.И. Андриановская. - Вып. 6. - Южно-Сахалинск: СахГУ, 2009. - 0, 2 п. л.

31. Технико-юридические особенности формулирования норм об ответственности за бездействие // Проблемы современной науки и практики. Центр социальных, общественно-политических и криминологических исследований. Ставрополь, 2009, № 2 (4) - 0, 1 п. л.

32. О соотношении понятий "деяние", "преступление" и "состав преступления" // Проблемы современной науки и практики. Центр социальных, общественно-политических и криминологических исследований. Ставрополь, 2009, № 2 (4) - 0, 18 п.л.

33. Осознанность и волимость как признаки деяния в объективной стороне состава преступления // Актуальные проблемы экономики и права. Казань, 2009. № 2. - 0, 18 п. л.

34. Действие и бездействие как физические формы преступного деяния // Право. Законодательство. Личность. Сборник научных трудов. Саратовская государственная академия права, 2009. Вып. 5. - 0, 6 п. л.

35. Технико-юридические аспекты дифференциации форм деяния // Кримінальний кодекс України 2001 р.: проблеми застосування и перспективи удосконалення. Диференціація відповідальності. Міжнародний симпозіум 11-12 вересня 2009 року. Львів, 2009. - 0, 2 п. л.

36. К вопросу о классификации преступлений // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы Восьмой Международной научно-практической конференции. М., 2011-0, 18 п. л.

37. Регламентация соучастия в нормах Особенной части УК РФ // 10 років чинності Кримінального кодексу України: матеріали міжнародної науково-практичної конференції. Харків, "Право", 2011. - 0,25 п.л.

38. Нормативная классификация преступлений как приём унификации // Юридический журнал: межвузовский сборник научных статей / Сост. и отв. ред. И.И. Андриановская. - Вып. 8 - Южно-Сахалинск: СахГУ, 2011. - 0, 1 п. л.

39. Уголовно-правовые функции классификации преступлений // Кримінальний кодекс України: 10 років очікувань. Львів, 2011 (Материалы Международного симпозиума). - 0, 2 п. л.

40. Кримінальна відповідальність за злочини з ознаками екстремізму (проблеми кваліфікації за законодавством України та Російської Федерації) // Наукові праці Національного авіаційного університету. Серія: Юридичний вісник "Повітряне і космічне право". Зб. наук. пр. - К.: НАУКА, 2011. - № 4(21). - 0, 3 п. л.

41. Термин "нападение" как прием законодательной техники // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы Девятой Международной научно-практической конференции. М., 2012. - 0, 18 п. л.

42. За открытость правосудия в Российской Федерации // Сахалинская фемида // Печатное издание судейского сообщества Сахалинской области. - № 2. 2011. - 0, 2 п. л.

43. Понятие "уклонение от исполнения обязанностей" в уголовных кодексах РСФСР // Общество и право. 2012, № 1 (журнал Краснодарского ун-та МВД России) - 0, 5 п.л.

Учебно-методические пособия:

44. Уголовное право Российской Федерации (часть Общая) (учебно-методическое пособие). Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2001. - 7, 5 п. л.

45. Уголовно-исполнительное право Российской Федерации (учебно-методическое пособие). Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2002. - 8, 5 п. л.

46. Уголовно-исполнительное право Российской Федерации (учебно-методическое пособие). Южно-Сахалинск: 2-ое изд-е, перераб. и доп. - Южно-Сахалинск: Изд-во СахГУ, 2009. - 10, 25 п. л.

Размещено на Allbest.ru