Привлечение к ответственности контролирующих должника лиц за неисполнение обязательств организации перед третьими лицами в рамках российского законодательства

· Если в ЕГРЮЛ содержится запись о недостоверности по каким-либо

сведениям, и эта запись содержится в течение более чем шести месяцев с момента ее внесения;

· Если нет возможности ликвидировать юридическое лицо ввиду

отсутствия средств на расходы, необходимые для его ликвидации, и невозможно возложить эти расходы на его учредителей.

Таким образом, в случае исключения юридического лица из ЕГРЮЛ по одному из указанных оснований, у кредиторов организации появляется возможность обращаться в суд с требованиями напрямую к контролирующим лицам (директору, участникам), минуя тем самым процедуру банкротства. На сегодняшний день уже начала формироваться положительная в пользу кредиторов судебная практика по данной норме - Постановление 17ААС № 17АП-19682/2017-ГК от 26.02.2018 по делу №А60-47830/2017 Постановление 17ААС № 17АП-19682/2017-ГК от 26.02.2018 по делу №А60-47830/2017 // СПС «Консультант-плюс», Апелляционное определение Московского городского суда от 30.01.2018 г. по делу N 33-3879 Апелляционное определение Московского городского суда от 30.01.2018 г. по делу N 33-3879 // СПС «Консультант-плюс».

Таким образом, можно констатировать, что действительно, в российском законодательстве наблюдается тенденция к «снятию корпоративных покровов», несмотря на неохотное стремление законодателя к прямому переносу ответственности с юридического лица на его участников.

В то же время нельзя забывать, что не все в полной мере зависит от воли законодателя. Немалая доля развития любого правового института зависит и от правоприменителя. В силу этого, в рамках рассматриваемого нами вопроса медленное и неуверенное поступательное движение законодателя в этом направлении компенсируется сравнительно смелыми шагами судебной практики. Подобная «смелость» выражается в том, что некоторые суды (в т.ч. и высшей инстанции) напрямую в своих решениях используют само словосочетание «доктрина срывания корпоративных покровов». Первым таким делом, дошедшим до Президиума Высшего Арбитражного суда РФ, стало дело Парекс-банка См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 24.04.2012 N 16404/11 по делу N А40-21127/11-98-184.

ООО «Олимпия», будучи кредитором по договору цессии, предъявило иск к АО «Парекс-банк» и АО «Цитаделе-банк» о взыскании солидарно суммы внесенных депозитов. Общество ссылалось на недобросовестность действий первоначального «Парекс-банка», когда после реорганизации ликвидные активы были переданы новообразованному обществу "Цитаделе банк", а дебиторская задолженность и низколиквидные активы остались в обществе "Парекс банк". Оба банка располагались в Латвии, ввиду этого истец утверждал, что фактически они осуществляли деятельность в России через представительства латвийских компаний Citadele Asset Management и Parex Asset Management. У этих представительств были свои офисы, в Москве и в Санкт-Петербурге, на интернет-сайтах содержалась информация с адресами этих офисов, счета открывались также в них, поэтому у потребителей сформировалось четкое представление, что данные представительства являются официальными представительствами латвийских банков (Парекс и Цитаделе). Ответчики утверждали, что их официальных представительств в России нет. Действительно, в реестрах подобные сведения не значились, однако Президиум пришел к выводу, что ответчики фактически осуществляли банковскую деятельность на территории РФ, оказывали банковские услуги «через организованные представительства, функционирующие от их имени», а компании Citadele Asset Management и Parex Asset Management, чьи официальные представительства значились в реестрах, были созданы с целью обхода российского законодательства о банковском контроле. Ввиду этого, можно констатировать, что Ответчики (латвийские банки) осуществляли предпринимательскую деятельность на территории РФ через аффилированных лиц. И именно в этот момент Президиум (в скобках) употребляет словосочетание «доктрина срывания корпоративной вуали».

Конечно, исходя из обстоятельств дела, упомянутая доктрина не сыграла решающей роли и вовсе не нашла своего применения, но тем не менее, ее упоминание подтверждает потенциальную возможность использования судами ее положений. Однако, далеко не многие суды руководствуются этим решением, так в Постановлении Арбитражного суда Московского округа от 21.01.2015 по делу N А40-52404/14-104-447 Постановление Арбитражного суда Московского округа от 21.01.2015 по делу N А40-52404/14-104-447 // СПС «Консультант-плюс». суд указал: «Ссылка заявителя кассационной жалобы на необходимость применения к спорным правоотношениям юридико-технологического приема - "снятие корпоративной вуали", в том числе, со ссылкой на дело Парекс-банка судом признается несостоятельной, поскольку в данном Постановлении лишь упоминается понятие о доктрине «срывания корпоративной вуали»…При этом положения ФЗ "Об ООО", в том числе, об ответственности участников (учредителей) обществ с ограниченной ответственностью по долгам юридических лиц, а также оценка фиктивности или реальности создания обществ с ограниченной ответственностью, в указанном Постановлении не затрагиваются».

В некоторых судебных решениях данная доктрина не применяется, но имеется ее глубокое разъяснение (по всей видимости, для заявителей), с употреблением терминов из немецкой юридической науки (Durchgriff hinter den gesellschaftsrechtlichen Schleier, umgekehrter Haftungsdurchgriff) Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 27.03.2015 по делу N А33-3867/2014 // СПС «Консультант-плюс».

Не стала применяться изучаемая доктрина и в Постановлении Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 13.04.2016 по делу N А03-14308/2015 ввиду того, что «в составе контролирующих лиц ООО "Икс" и ООО "Игрик", с одной стороны, и ЗАО "Зэт", с другой стороны, не имеется единого субъекта контроля, который бы определял действия, в том числе и те, которые привели к убыткам у истца». Постановлении Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 13.04.2016 по делу N А03-14308/2015// СПС «Консультант-плюс»

В решении Арбитражного суда Красноярского края № А33-18291/2011 было упомянуто, что «в науке гражданского права, являющегося источником гражданского права, существует доктрина «снятия корпоративных покровов (вуали)», согласно которой в случае, если юридическое лицо создано лишь для видимости, в целях уклонения от ответственности, то по иску должен отвечать реальный владелец бизнеса» Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 29.05.2012 по делу № А33-18291/2011 // СПС «Консультант-плюс».

Интересным представляется дело, где судом (без упоминания доктрины) фактически применена модель обратной ответственности, т.е. требования кредитора удовлетворены за счет недвижимого имущества юридических лиц, единое контролирующее лицо которых являлось должником по возникшему обязательству (из договора поручительства)Апелляционное определение Московского городского суда от 02.08.2012 по делу N 11-16173 // СПС «Консультант-плюс». Судом было указано, что в дело были представлены доказательства, свидетельствующими о том, что Должник, через цепочку корпоративного (акционерного) контроля, в которой ответчики были заключительными звеньями, являлся собственником недвижимого имущества, на которое судом первой инстанции было обращено взыскание.

Как можно наблюдать, арбитражные суды хорошо осведомлены о положениях изучаемой нами доктрины, знают ее происхождение, условия применения и даже примеры использования в иностранной и международной практике, однако, по некоторым причинам отказываются ее применять. Исходя из рассмотренной нами практики, мы можем выделить две основные причины такого отказа: 1) недоказанность стороной, ссылающейся на применение доктрины, тех условий, при которых доктрина может быть применена, 2) отсутствие необходимого комплекса норм (правового механизма) к применению доктрины. По сути, первая причина вытекает из второй, поскольку само материальное доказательство, возможно, и есть, но нет закрепленной законом нормы, позволяющей это доказательство применить в нужных обстоятельствах. Во многих делах заявители ссылаются на упомянутое ранее Постановление Президиума ВАС РФ, однако такой довод также отклоняется, ввиду отсутствия в российской правовой системе прецедентного права.

Стоит сказать, что председатель упраздненного Высшего Арбитражного суда РФ, А.А. Иванов утверждал, что «Внедрение этой доктрины в российское арбитражное судопроизводство станет еще одним шагом... к социальной ответственности бизнеса» Выступление Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации А. А. Иванова на итоговом совещании председателей арбитражных судов России [Электронный ресурс] // http://www.arbitr.ru/press-centr/news/speeches/34406.html. В том же выступлении он выделил и основную проблему: «Это проблема менталитета судей, воспитанных в приверженности формализму, и сторон, которые не заявляют такие требования. Если стороны будут заявлять и обосновывать такие требования, суды будут вынуждены их рассматривать. На формирование практики уйдет не менее двух лет» Там же..

Профессор Е.А., к слову говоря не являющийся сторонником тотального применения этой доктрины, считает, что каждый случай ее применения индивидуален, и что такое применение возможно лишь в исключительном порядке. Ученый считает удачным теоретическим основанием к применению доктрины в статье 10 ГК РФ, однако в практическое ее применение он не верит - «наши адвокаты начали на нее ссылаться, когда других аргументов не оставалось» Круглый стол в Российской школе частного права // [Электронный ресурс] http://pravo.ru/review/view/70451/. Здесь же он отметил, что в будущем вопрос о ее внедрении отпадет сам собой, поскольку тенденция российского бизнеса к «защите ото всех корпоративными щитами» когда-то закончится.

Сказанное А.А. Ивановым имело место в 2011 году, спустя 3 года ВАС РФ был упразднен, и только зародившаяся в практике доктрина снятия вуали так и не успела найти своего должного применения другими судами. Сегодня с точки зрения практики мы наблюдаем развитие в плане упоминаний, распространенности и осведомленности участниками процесса этой доктрины, и одновременно тенденцию отказов судами от ее применения к обстоятельствам дела. Мотивированы такие отказы отсутствием законодательно закрепленных норм, образующих такой правовой механизм («юридико-технический прием»). Соответственно, вытекает очевидный вывод, что закон первичен, а практика - вторична, в данном же вопросе законодатель движется неспешно и неуверенно.

Вопрос действительно двоякий: с одной стороны, закон должен защищать законные интересы кредиторов, которые стали жертвами недобросовестных должников, злоупотребляющих своими корпоративными правами, с другой же стороны, в России и без того хватает тех, кто «кошмарит бизнес», из-за чего деловая активность стремительно снижается. Ввиду этого нельзя не согласиться с профессором Сухановым Е.А. и Пленумом Верховного суда РФ о том, что применение института субсидиарной ответственности должно производиться только в исключительном порядке, с учетом индивидуальных особенностей каждого дела.

§3. Решение отдельных проблем привлечения к ответственности контролирующих должника лиц в порядке правоинтерпретационной деятельности

Институт привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц получил свое оконченное оформление в российском законодательстве совсем недавно - ФЗ №266- ФЗ от 29.07.2017 в законодательство о несостоятельности (далее - Закон) была введена глава III.2 «Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве». Кроме этого, в целях разъяснения норм данной главы Пленум Верховного суда РФ издал Постановление от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее - Постановление Пленума).

Данной главой определено, во-первых, кого следует считать лицами, контролирующих должника (этот вопрос был подробно нами рассмотрен в первом параграфе первой главы), во-вторых, какие существуют основания для привлечения этих лиц к субсидиарной ответственности и, в-третьих, это нормы процессуального характера в подобных делах о банкротстве. Нас будут интересовать именно основания привлечения к ответственности.

Так, согласно п. 1 ст. 61.11 Закона, контролирующее должника лицо отвечает по обязательствам должника в случае, если полное погашение требований кредиторов стало невозможным из-за действий (или бездействия) этого лица. Пленум разъяснил, что под этими действиями следует понимать такие действия, без которых объективное банкротство наступить не могло П.16 Постановления Пленума от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве».. Такие действия могут выражаться в принятии решений с нарушением принципов добросовестности и разумности.

При этом, законодатель вводит некую презумпцию, согласно которой данная невозможность погашения требований кредиторов, вызванная действиями (бездействием) контролирующих должника лиц, предполагается, если наличествует хотя бы одно из следующих обстоятельств:

Во-первых, если лицо, совершив сделку (или одобрив ее) причинило существенный вред имущественным правам кредиторов (в том числе и подозрительные сделки и сделки по предпочтению). Как указал Пленум в п. 23 своего Постановления, к таковым относятся сделки должника, значимые для него (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно являющиеся существенно убыточными. При этом существенно убыточной следует считать такую сделку, условия которой существенно отличаются от рыночных в худшую для должника сторону. Критериев «существенности вреда» законодатель не дает, однако, в письме ФНС от 16 августа 2017г № CA-4-18/16148@ Письмо ФНС от 16 августа 2017г № CA-4-18/16148@ "О применении налоговыми органами положений главы III.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ" // СПС «Консультант-плюс» в пункте 4.1.1 данная категория раскрывается как «вред причиненный сделками с активами на сумму сделки, эквивалентную 20-25% общей балансовой стоимости имущества должника».

При этом данная норма действует вне зависимости от того, были ли судом эти сделки признаны недействительными, если: 1) не подавалось заявление о признании сделки недействительной, 2) такое заявление подавалось, но судебный акт по его рассмотрению не вынесен, 3) судом было отказано в признании сделки недействительной в связи с истечением срока давности или в силу недоказанности того, что другая сторона сделки знала, что на момент совершения сделки должник имел признаки банкротства.

Во-вторых, если к моменту вынесения определения о введении наблюдения или принятия решения о признании должника банкротом документы бухгалтерского учета отсутствуют, либо не содержат обязательную информацию об объектах, либо эти сведения искажены, вследствие чего осуществление процедур, применяемых в делах о банкротстве, существенно затруднено. Данное положение применительно в отношении лиц, в чьи обязанности входит организация ведения бухгалтерского учета и хранения документов финансовой отчетности, а также само ведение бухгалтерского учета и хранение документов финансовой отчетности.

В-третьих, если требования кредиторов третьей очереди, возникшие вследствие правонарушения, за совершение которого имеется вступившее в силу решение о привлечении должника к уголовной, административной, налоговой ответственности (в том числе об уплате задолженности), превышают половину от общего размера требований кредиторов, включенных в реестр. Это положение применяется в отношении того лица, которое в период совершения правонарушения являлось единоличным исполнительным органом должника.

В-четвертых, если на момент вынесения определения о введении процедуры наблюдения или принятия решения о признании должника банкротом отсутствует или искажена документация, хранение которой является обязательным. По аналогии со вторым положением, данная норма применяется в отношении лица, на которого была возложена обязанность по составлению и хранению этой документации, а также в отношении директора должника.

И наконец, в-пятых, если на момент возбуждения дела о банкротстве в единый государственный реестр юридических лиц, а также в единый федеральный реестр сведений о фактах деятельности юридических лиц не были внесены изменения, подлежащие обязательному внесению, либо внесены недостоверные сведения о юридическом лице. Здесь также субъектом, на которого распространяется действие данной нормы, будет единоличный исполнительный орган или иное лицо, на которого была возложена обязанность по предоставлению документов о государственной регистрации или по внесению сведений о фактах деятельности юридического лица.

Очевидно, что законодатель установил широкий перечень обстоятельств, определяющих, что невозможность полного погашения требований кредиторов вызвана именно действиями (бездействием) контролирующих должника лиц. Однако, здесь же закон содержит отступление - пунктом 10 ст. 66.11 установлено, что лицо, контролирующее должника не несет ответственности, если докажет, что его вины в невозможности полного погашения требований кредиторов не было. Кроме того, если это лицо действовало согласно обычным условиям гражданского оборота, добросовестно и разумно в интересах должника без нарушений прав третьих лиц и если оно доказало, что им были предприняты попытки к предотвращению большего ущерба интересам кредиторов, то оно также не может быть привлечено к субсидиарной ответственности. В дополнение к этим нормам Пленум Верховного суда РФ разъяснил, что с целью самозащиты контролирующее должника лицо может ссылаться на то, что причинами банкротства стали так называемые «внешние факторы». В качестве примеров таких внешних факторов Пленум приводит: неблагоприятная рыночная конъюнктура, финансовый кризис, существенное изменение условий ведения бизнеса, аварии, стихийные бедствия, иные события и т.п. (п. 19 Постановления).

Помимо этого, Закон в статье 61.12 содержит такое основание к привлечению к субсидиарной ответственности, как неподача (несвоевременная подача) заявления должника о собственном банкротстве в арбитражный суд в месячный срок по правилам ст. 9 Закона.

В п. 9 Постановления определено, что обязанность по подаче такого заявления возникает в момент, когда добросовестный и разумный руководитель должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, указанных в п. 1 ст. 9 Закона (например, когда должник отвечает признакам неплатежеспособности и недостаточности имущества).

При этом, руководитель должника (а именно на него возложена обязанность по подаче такого заявления) может быть освобожден от субсидиарной ответственности, если докажет, что возникновение этих признаков не свидетельствовало об объективном банкротстве и он принял все нужные меры для преодоления временных финансовых трудностей.

Однако, все приведенные выше положения законодательства касаются обстоятельств, связанных с привлечением к субсидиарной ответственности, непосредственно после возбуждения дела о банкротстве. Нас же интересовала не только эта часть, но еще и возможность такого привлечения в ходе небанкротного состояния организации, в период ее обычной «жизнедеятельности».

Безусловно, наличие подобной возможности, с одной стороны, рушит саму конструкцию юридического лица, ее принцип имущественной обособленности - ведь как установлено п. 2 ст. 56 ГК РФ участники юридического лица не отвечают по обязательствам этого юридического лица, и наоборот. Но с другой стороны, порой имеет место злоупотребление этой конструкцией посредством ее недобросовестного использования в целях причинения вреда другим участникам гражданского оборота и получения выгоды. Именно из-за этой двойственности Пленум Верховного суда РФ в своем Постановлении называет институт привлечения к субсидиарной ответственности «исключительным механизмом восстановления нарушенных прав кредиторов».

Ранее (в параграфе 2 главы 1) нами было подробно рассмотрено такое условие привлечения к субсидиарной ответственности, как злоупотребление корпоративными правами (или просто злоупотребление правами) . И нам оно представляется решающим фактором в вопросе выбора между неприкосновенностью имущественной обособленности юридического лица и запретом на причинение вреда посредством использования конструкции юридического лица. Мотивировать такое решение мы можем следующим: юридическое лицо само по себе это такой же участник гражданского оборота, в котором любому субъекту этого оборота запрещено выходить за пределы осуществления своих гражданских прав. Юридическое лицо, как известно, всего лишь фикция, прикрывающая собой лиц физических, чьи реальные решения и действия являются содержанием решений и действий юридического лица (облекаемые в документы за подписью руководителя и с печатью организации). Соответственно, воля на такое недобросовестное осуществление своих гражданских прав исходит не от фикции (что было бы абсурдным), а от конкретных физических лиц, именуемых контролирующими. Поэтому в исключительных случаях, когда юридическое лицо не в состоянии удовлетворить требования своих кредиторов (за недостаточностью имущества), должен включаться механизм привлечения к субсидиарной ответственности этих контролирующих лиц. Описанное нами обстоятельство пока не находит в российском законодательстве своего отражения в полном объеме, за исключением тех групп норм, которые мы разобрали в предыдущем параграфе.

Однако в отечественной практике есть примеры, когда пытливые юридические умы находят выход даже при отсутствии официально закрепленного законодателем механизма такого привлечения к ответственности. Одним из таких примеров является дело № 2-8041/2014, рассмотренное Черемушкинским районным судом г. Москвы.

ООО «Икс» обращалось в Арбитражный суд г. Москвы с двумя исковыми заявлениями к ООО «Игрик» о взыскании задолженности (первое - о взыскании задолженности по договору поставки, дело №А40-82644/13, второе - о взыскании неосновательного обогащения, дело № А40-82634/13). Оба исковых требования были удовлетворены и общая сумма взыскания составила более трех миллионов рублей.

Приставами Басманного отделения судебных приставов г. Москвы были возбуждены соответствующие исполнительные производства, однако по прошествии времени они были прекращены в связи с отсутствием имущества должника, на которое могло бы быть обращено взыскание.

Учитывая, что размер задолженности превышал 300 000 рублей, ООО «Икс» обратилось в Черемушкинский районный суд г. Москвы (по всей видимости, иск был подан по месту жительства руководителя ООО «Игрик», поскольку юридический адрес этой организации не охватывается территориальной подсудностью этого суда). Ответчиком по данному делу выступал Генеральный директор Должника, исковые требования были о привлечении последнего к субсидиарной ответственности за неподачу в Арбитражный суд заявления о банкротстве ООО «Игрик» в установленный месячный срок.

Исковое заявление было принято судом общей юрисдикции со ссылкой на Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2013 года, утвержденному Президиумом 04 июня 2014 года, а именно - «в случае если ко времени рассмотрения судом дел производство по делу о банкротстве в отношении должника не возбуждалось требования взыскателя о привлечении должника к субсидиарной ответственности подлежат рассмотрению судом общей юрисдикции».

По существу мотивировочная часть решения очень скудна: судом установлена неисполненная задолженность, должник отвечает признакам неплатежеспособности (но при этом он общество не находится в процессе банкротства). К слову сказать, дело рассматривалось в 2014 году, и тогда главы III.2 не существовало. Поэтому в мотивировочной части суд ссылается на п. 3 ст. 3 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», которым предусмотрено возложение субсидиарной ответственности.

По итогу исковые требования были удовлетворены в полном объеме. Решение было обжаловано в Судебную коллегию по гражданским делам Московского областного суда (дело №33-27048), однако апелляционная инстанция оставила решение без изменения, а апелляционную жалобу - без удовлетворения.

Таким образом, можно заключить, что российское законодательство сделало серьезный шаг на пути развития института субсидиарной ответственности, предоставив возможность конкурсным кредиторам удовлетворять свои требования за счет имущества контролирующих лиц в рамках процедуры банкротства юридического лица.

Заключение

В заключении настоящего исследования, исходя из тех задач и цели, которую мы перед собой поставили, необходимо отметить следующие выводы:

1) Нормами российского законодательства в достаточной мере разработано

понятие и даны квалифицирующие признаки правового статуса тех лиц, кого следует считать «контролирующими» и, соответственно, привлекаемыми в определенных случаях к ответственности по обязательствам подконтрольного юридического лица.

2) Контролирующие должника лица обязаны действовать добросовестно,

как в интересах юридического лица, так и не нарушая прав третьих лиц. Нарушение этого требования квалифицируется, как недобросовестное поведение, которое может выражаться в: недокапитализации (недостаточное финансирование, причем намеренное), смешении имущества и сферы деятельности участника и подконтрольной организации, злоупотреблении корпоративными правами с целью получения необоснованной выгоды (тут же можно вести речь и об обмане). По нашему убеждению сам выход за пределы осуществления своих гражданских прав (злоупотребление правом через использование конструкции юридического лица) сам по себе является основным и достаточным условием, поскольку иные условия служат лишь средством для достижения конечной цели (факультативные условия).

3) Изученная нами доктрина «снятия корпоративной вуали» является

действительно эффективным инструментом в борьбе за добросовестный бизнес - практика США и Германии нам это доказывает. Причем стоит отметить, что само по себе название доктрины - это лишь ярлык, сама суть - перенос ответственности с юридического лица на участников, или их отождествление в вопросах ответственности - одинакова в любой правовой системе. Это объясняется тем, что конструкция любого юридического лица (корпорации, объединения людей) и ее принципа обособленности также одинаково регламентирована правовыми системами разных государств, отсюда, соответственно, сходные приемы к злоупотреблению этой конструкцией. А отсюда в свою очередь, похожие методы борьбы с таким злоупотреблением.

4) Российский законодатель определенно движется по пути к усилению

ответственности участников организаций. Учитывая двойственность этого института, когда необходимо учитывать интересы обеих сторон (честных предпринимателей и пострадавших кредиторов), законодатель не стремится полностью внедрять изученную нами доктрину в ее классическом понимании. На сегодняшний день российское законодательство в этом вопросе предусматривает лишь ее отдельные проявления: 1) ответственность основных обществ по обязательствам дочерних, 2) ответственность контролирующих лиц перед самим юридическим лицом, 3) ответственность контролирующих лиц по обязательствам организации перед третьими лицами (кредиторами) в рамках банкротства, 4) возможность наступления субсидиарной ответственности после исключения организации из ЕГРЮЛ. Учитывая, что распространение информации о доктрине «снятия корпоративной вуали» набирает обороты (все больше научных публикаций и решений судов на данную тематику), можно заключить, что ее распространение продолжит неуклонно расти, а в условиях отсутствия специально закрепленных норм, это вынудит законодателя на принятие решительных действий в данном вопросе.

5) Исходя из норм нововведенной в ФЗ «О несостоятельности» главы,

можно сделать вывод о том, что риски предпринимателей заметно возросли, поскольку законодателем сделан серьезный шаг на пути к обеспечению добросовестного ведения бизнеса. Широкий перечень оснований к привлечению к субсидиарной ответственности контролирующих лиц в рамках процедуры банкротства создает условия, которые должны мотивировать бизнесменов на честное и надлежащее исполнение своих обязательств.

Библиографический список

Нормативные акты

1. Часть первая Гражданского кодекса Российской Федерации от 30 ноября 1994г. N 51-ФЗ// СПС «Консультант-плюс»

2. Федеральный закон от 26 октября 2002г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» // СПС «Консультант-плюс»

3. Федеральный закон "Об обществах с ограниченной ответственностью" от 08.02.1998 N 14-ФЗ// СПС «Консультант-плюс»

4. Федеральный закон "Об акционерных обществах" от 26.12.1995 N 208-ФЗ // СПС «Консультант-плюс»

5. Федеральный закон №129-ФЗ от 08.08.2001 «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» // СПС «Консультант-плюс»

6. Указа Президента Российской Федерации от 18 июля 2008 г. № 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации» // СПС «Консультант-плюс»

7. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» // СПС «Консультант-плюс»

8. Письмо ФНС от 16 августа 2017г № CA-4-18/16148@ "О применении налоговыми органами положений главы III.2 Федерального закона от 26.10.2002 N 127ФЗ" // СПС «Консультант-плюс»

9. Концепция развития гражданского законодательства РФ. Одобрена Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства 07.10.2009. [Интернет-ресурс] URL: http://base.garant.ru/12176781 (дата обращения: 12.03.2018)

Научная литература

10. Антонов М.В. Перспективы применения доктрины "снятия корпоративной вуали" в российском правопорядке. Право и экономика". 2015. N 3

11. Быканов Д.Д. Квалификация проникающей ответственности с точки зрения российского права // Закон. 2014. N 8.

12. Быканов Д.Д. Проникающая ответственность: факторы и критика. Вестник Арбитражного суда Московского округа. № 2.

13. Быканов Д.Д. Снятие корпоративной вуали по праву США, Нидерландов и России // Закон. 2014. N 7.

14. Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001.

15. Захаров А.Н. Некоторые вопросы снятия корпоративной вуали: американский опыт и возможности его использования в российском праве // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2014. N 10.

16. Разумов И.В. Необходимо найти разумный компромисс между прокредиторским и продолжниковым подходом в судебной процедуре банкротства // Судья. 2016. N 7.

17. Сазонова И.В. Квалификация поведения субъектов как злоупотребление гражданским правом: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2010.

18. Смирнов В.Т., Собчак А.А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве. Л., 1983.

19. Тужилова-Орданская Е.М. Снятие корпоративной вуали: теория и практика. "Власть Закона". 2014. N 3.

20. Ф. Дж. Пауэлл. Материнская и дочерняя корпорации. Чикаго. 1931.

21. Шиткина И.С. "Снятие корпоративной вуали" в российском праве: правовое регулирование и практика применения // Хозяйство и право. 2013. N 2.

Отечественная судебная практика

22. Определение ВАС РФ от 29.04.2013 N ВАС-11134/12 по делу N А60-1260/2009 // СПС «Консультант-плюс»

23. Постановление Президиума ВАС РФ от 26.03.2013 N 14828/12 по делу N А40-82045/11-64-444 // СПС «Консультант-плюс»

24. Постановление Президиума ВАС РФ от 24.04.2012 N 16404/11 по делу N А40-21127/11-98-184 // СПС «Консультант-плюс»

25. Постановление ФАС Уральского округа от 02.06.2014 N Ф09-2321/14 по делу N А60-16899/2010 // СПС «Консультант-плюс»

26. Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 21.04.2014 по делу N А03-11437/2009 // СПС «Консультант-плюс»

27. Постановление 17ААС № 17АП-19682/2017-ГК от 26.02.2018 по делу №А60-47830/2017 // СПС «Консультант-плюс»

28. Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 29.05.2012 по делу № А33-18291/2011 // СПС «Консультант-плюс»

29. Апелляционное определение Московского городского суда от 30.01.2018 г. по делу N 33-3879 // СПС «Консультант-плюс»

30. Апелляционное определение Московского городского суда от 02.08.2012 по делу N 11-16173 // СПС «Консультант-плюс»

31. Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 27.03.2015 по делу N А33-3867/2014 // СПС «Консультант-плюс»

32. Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 13.04.2016 по делу N А03-14308/2015// СПС «Консультант-плюс»

33. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 21.01.2015 по делу N А40-52404/14-104-447 // СПС «Консультант-плюс»

34. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 21.01.2015 по делу N А40-52404/14-104-447 // СПС «Консультант-плюс»

Иностранная судебная практика

35. Окружной суд Восточного округа Висконсина. U.S. v. Milwaukee Refrigerator Transit Co., 142 F. 247 (E.D. Wis. 1905). [Интернет-ресурс] URL: https://documents.tips/documents/us-v-milwaukee.html (дата обращения: 23.03.2018)

36. Решение Апелляционного суда США по второму округу по делу American Fuel Corp. v. Utah Energy Development Co., Inc., 122 F.3d 130 (2d Cir. 1997)

37. Апелляционный суд США по Пятому округу. Bridas S.A.P.I.C. v. Government of Turkmenistan, 447 F.3d 411 (5th Cir. 2006) [Интернет-ресурс] URL: http://caselaw.findlaw.com/us-5th-circuit/1089023.html (дата обращения: 24.03.2018)

38. Решение Верховного суда Германии BGH, 17.09.2001 - II ZR 178/99, BGHZ 149, 10 (Bremer Vulkan)

39. Решение Верховного суда Германии BGH, 24.06.2002 - II ZR 300/00, BGHZ 151, 181 (KBV)

40. Решение Верховного суда Германии BGH, 16.07.2007 - II ZR 3/04, BGHZ 173, 246 (TriHotel)

Журнальные публикации

41. Выступление Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации А. А. Иванова на итоговом совещании председателей арбитражных судов России [Электронный ресурс] // http://www.arbitr.ru/press-centr/news/speeches/34406.html (дата обращения: 05.04.2018)

42. Круглый стол в Российской школе частного права // [Электронный ресурс] http://pravo.ru/review/view/70451/ (дата обращения: 05.04.2018)

Размещено на Allbest.ru