Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Факультет права

Выпускная квалификационная работа - бакалаврская работа

«Ответственность в налоговом праве России»

по направлению подготовки 40.03.01 «Юриспруденция»

Глейкин Михаил Васильевич

Рецензент: кандидат юридических наук, доцент Т.Н. Трошкина

Научный руководитель: кандидат юридических наук, доцент Е.В. Рябова

Москва 2018

Содержание

Введение

1. Понятие юридической ответственности

1.1 Различные подходы к юридической ответственности

1.2 Авторский подход

2. Юридическая ответственность в современном налоговом праве России

2.1 Законодательное регулирование налоговой ответственности

2.2 Критика современного правового регулирования налоговой ответственности

2.3 Спорные вопросы судебной практики о налоговой ответственности

Заключение

Список литературы

Введение

Общая формулировка темы. Применение правовых норм в сфере налогов и сборов является одним из самых противоречивых, поскольку оно связано с принудительным и безвозмездным отчуждением у частного лица его собственности. Каждый субъект несет конституционную обязанность платить законно установленные налоги, но вместе с тем владеет правом уплачивать только те налоги, которые обусловлены его деятельностью, и нисколько больше. Постоянный поиск «точки равновесия» между этими двумя крайностями приводит к многочисленным спорам государства с налогоплательщиками. Этим обуславливается особая нужда в ясности и последовательности налоговых процедур, в особенности, связанных с привлечением к налоговой ответственности.

Известно, что налоговое администрирование в России было неэффективным в течение более чем двадцати лет, начиная с образования Российской Федерации в 1991 году и до 2014-го года, когда постепенно налоговым органам стали становиться доступными все большее количество инструментов для выявления истинного экономического смысла операций налогоплательщиков (глобальны обмен информацией, АСК НДС и т.п.). Однако в результате глобального экономического кризиса Россия вынуждена была прибегнуть к инфляционным инструментам либо к иностранным заимствованиям. Оба способа приносили положительные результаты лишь в краткосрочной перспективе, в то время как в долгосрочной, напротив, накладывали дополнительные обязательства либо возлагали существенные риски. После же 2014-го года вследствие изменения внешнеполитической обстановки международный рынок был вовсе закрыт для России, и правительство встретилось с необходимостью искать ресурсы для пополнения бюджета внутри страны.

Одна из основных сфер, которая в краткие сроки могла принести значительные результаты и для которой не требовалось создания новой инфраструктуры, стало налогообложение. Между тем, государство в поиске доходов впало в другую крайность: от предоставления налогоплательщикам слишком большого объема свободы в силу неэффективного администрирования (как считается в экономическом анализе права, цена правонарушения определяется размером санкции, умноженным на вероятность привлечения к отвественности) до ущемления их прав. Последние тренды в судебной практике свидетельствуют о том, что значительное количество судебных решений, будучи движимы фискальными целями, страдают недостаточной правовой обоснованностью. Данный факт демонстрирует неспособность государства обеспечить последовательное и связное правовое регулирование (не говоря о независимости судей).

В частности, это касается положений об ответственности за несоблюдение законодательства о налогах и сборах и недостаточного теоретического осмысления такой ответственности. Исследовательская проблема заключается в том, что в практике встречаются случаи двойного возложения ответственности на налогоплательщика либо привлечения его к «скрытой», фактической ответственности при назывании данного процесса иными словами, что позволяет налоговым органам обходить правила об обязательных основания, условиях и порядке привлечения к ответственности.

Разработанность данной проблемы на данный момент не высокая. В силу новизны рассматриваемых тенденций в налоговой сфере, а также новизны некоторых ключевых решений высших судов по данным вопросам еще не было написать достаточное количество работ, чтобы можно было говорить о сформированном дискурсе. Основное освещение проблемы производится различными практиками на профильных порталах в сети Интернет, журнальных статьях. Кроме того, в имеющихся работах в основном рассматривалась либо общая теория юридической ответственности с уклоном в гражданско-правовую сферу, либо ответственность за нарушение законодательства о налогах и сборах причислялась к финансово-правовой, в связи с чем ее особенности в дальнейшем не исследовались См., в частности, научные диссертации таких автором, как В.А. Мачехин, Д.В. Тютин, Н.А. Лабутина, Е.В. Морозов, В.А. Кинсбургская, А.А. Гогин, Л.В. Тернова. См. также: Брызгалин А.В. Налоговая ответственность: штрафы, пени, взыскания. / А.В. Брызгалин, В. Р. Берник, А.Н. Головкин. -- М.: Аналитика-Пресс, 1997; Брызгалин А.В. О налоговом кодексе и налоговом профсоюзе // ЭЖ-Юрист, №19; Колисниченко Ю.Ю. Меры административного принуждения за нарушение законодательства о налогах и сборах // Журнал российского права, №7..

Таким образом, теоретическое значение темы заключается в том, что ее дальнейшая разработка позволит подвести более последовательную и целостную теоретическую базу под правоприменение в сфере налогов и сборов. Как известно, многие правовые положения не воспроизводятся в законах, правовая логика часто присутствует только в доктрине, откуда правоприменители, в том числе суды, восполняют правовые пробелы, используя последовательную логику права.

Практическое значение темы вытекает из ее теоретической значимости и предполагает, что по итогам разработки поставленных целей будут выработаны значимые для практики выводы, в частности, критерии привлечения налогоплательщика к ответственности, критерии определения квалификации применяемых мер в качестве мер ответственности, которые могут быть использованы непосредственно в процессе правоприменения.

Актуальность темы состоит в том, что вследствие изменения макроэкономической и макрополитической обстановки контролирующая функция со стороны ФНС существенно усилилась, появиось большое количество новых инструментов и источников информации для привлечения налогоплательщиков к ответственности. Например, Многосторонний инструмент в рамках BEPS, открытые реестры бенефициаров компаний, уже введенные в Украине и Англии, развитие информационного обмена, в том числе с квази-офшорными юрисдикциями и т.п. За счет этих тенденций значительно увеличился размер доначислений и участились случаи привлечения налогоплательщиков к ответственности.

Цель исследования -- обеспечить непротиворечивую и ясную теоретическую базу для наложения налоговой ответственности. Для достижения данной цени были поставлены следующие задачи:

· разработать теоретическое определение понятий «налоговое правонарушение» и «налоговая ответственность»;

· исследовать и описать теоретическую структуру налоговой ответственности;

· определить правовую природу налоговой ответственности, то есть установить ее место в системе российского права;

· исследовать соответствующее действующее законодательство на предмет отражения в нем сделанных теоретических выводов;

· сформулировать предложения по улучшению налогового законодательства.

Указанные задачи будут достигнуты посредством анализа сначала существующих взглядов и выделения основных проблем в рамках общей теории юридической ответственности, выделения основных черт того явления, которое может быть названо «ответственностью» исходя из его сущностных характеристик. Затем данные выводы будут сопоставлены с существующим правовым регулированием налоговой ответственности. Будет оценена адекватность такого регулирования и на основании принятой нами концепции юридической ответственности будут сделаны предложения об улучшении законодательства Российской Федерации.

В настоящей работе были применены следующие методы исследования: общий и специально-научный, такие как исторический, формально-юридический, формально-логический, системный, медод экономического анализа права, догматический, а также некоторые другие широко распространенные в исследованиях методы.

Объектом исследования стали общественные отношения по привлечению лица к ответственности за невыполнение возложенной на него обязанности в сфере налогов и сборов. Предмет исследования -- это, во-первых, доктринальные концепции, адресованные юридической вообще и налоговой ответственности в частности; во-вторых, «отражение» объекта исследование отношений в правовой плоскости, то есть нормативное регулирование вопросов ответственности; в-третьих, правоприменительная практика.

Структура работы. Настоящее исследование разделено на две главы, первая из которых раскрывает то общее теоретическое понятие, которое в дальнейшем будет применено к материалу налогового права. Данная глава разделена на два параграфа, первый из которых в хронологическом порядке описывают эволюцию и многообразие теоретических воззрений на юридическую ответственность в советском и современном периодах. Во втором параграфе первой главы излагается авторское понимание юридической ответственности, сформулированное с учетом некоторых корректировок и дополнений на основе ранее описанных концепций, даны более общие комментарии к изложенному материалу. При дальнейшем анализе сферы налогообложения будет использоваться выработанное в этом параграфе понимание юридической ответственности.

Во второй главе общетеоретическое понятие юридической ответственности сопоставляется с действующим налоговым законодательством и правоприменительной практикой. В первом параграфе рассматривается актуальное правовое регулирование налоговой ответственности, делаются выводы о том, какой концепции юридической ответственности придерживался законодатель, конструируя нормы НК РФ. Во втором параграфе.

Второй параграф указанной главы адресован вопросам природы налоговой ответственности, ее соотношения с административной и финансово-правовой ответственностью. Кроме того, рассмотрены такие вопросы как природа (компенсационная или восстановительная) штрафа и пени, отнесение пени к мерам ответственности либо мерам обеспечения исполнения налоговых обязательств.

Поднимаются спорные вопросы налоговой практики, связанные с возложением на налогоплательщиков негативных последствий вследствие того или иного поведения в сфере налогообложения. Например, отказ в так называемой налоговой выгоде из-за признания ее необоснованной; взыскание недоимки с руководителя организации на основании норм об обязательствах вследствие причинения вреда; взыскание неправомерно предоставленного налогового имущественного вычета в качестве неосновательного обогащения налогоплательщика. В этом параграфе также делается вывод о том, могут и должны ли данные последствия квалифицироваться в качестве ответственности, какие последствие имеет «выпадение» данных мер из правил о налоговой ответственности и т.п.

Таким образом, работа направлена на синтез теоретических положений и практических ситуаций. Более общая, философская цель работы -- показать, что общая теория права может и должна иметь практическое применение. Для этого используются различные методы, в том числе методы с экономическим основанием, однако основным является догматический.

1. Понятие юридической ответственности

Как известно, право является одним из регуляторов общественных отношений. Любой такой регулятор, имея своей целью повлиять на поведение людей, воздействует на сознание человека путем создания правил, которые последний должен соблюдать. Однако правила оставались бы лишь бессильными прескрибциями, если бы не существовало механизма, способного принуждать к их соблюдению и насильно направлять общественные отношения в определенное русло.

Речь идет о механизме принуждения, разновидностью которого обладает любой социальный регулятор -- в противном случае, система правил не была бы таким регулятором. Для морали -- это общественное принуждение, для религии -- страх божьего суда и осуждение церкви. Что касается права, исследователи сходятся во мнении, что в качестве механизма принуждения используется монополизированная современным национальным государством физическая сила (легетимное насилие).

В русле этих рассуждений интересен вопрос о том, как с таким явлением, как принуждение, соотносится понятие «ответственность»? Следуя логике языка, явление ответственности должно обладать какими-то общими чертами для любого социального регулятора. Вместе с тем, человечество непрестанно нарушает эту логику и наполняет понятия особым, предназначенным для определенных целей смыслом.

Понятие «ответственности» также носит многозначный характер, в частности, семантическое поле данного термина связано с принуждением. Однако принуждением к чему именно -- исполнить обязанность или претерпеть карательное наказание? А саму ответственность стоит понимать как возникшую обязанность претерпеть принуждение или фактическое принуждение? А следует ли включать в содержание понятия ответственности добровольное исполнение обязательства, или ответственность всегда является реакцией на правонарушение?

За эти годы исследования понятия юридической ответственности, большая часть дискурса сформировалась вокруг этих и некоторых других реперных точек -- вопросов, в отношении которых до сих пор ученые не пришли к единому мнению. Научно такие вопросы могут быть сформулированы следующим образом:

· содержание понятия ответственности: обязанность или состояние претерпевания фактического принуждения;

· содержание понятия ответственности: противостоящие друг другу проспективный и ретроспективный подходы к пониманию юридической ответственности;

· соотношение такой структурной части нормы права, как санкция, и государственного принуждения, а также юридической ответственности;

· место санкции в структуре правовой нормы, в том числе нормы в сфере налогов и сборов.

· допустимость объединения под одним термином «ответственность» мер восстановительного и карательного характера.

Данная глава имеет своей целью описать теоретические достижения в общей теории юридической ответственности. В этой связи дальнейшее повествование во многом будет связано с гражданским законодательством и примерами из него. Это обусловлено исторически сложившейся особенностью отечественной теории права -- большинство теоретических работ были написаны цивилистами либо авторы таких работ обращались за материалом к нормам гражданского права. Вместе с тем, в дальнейшем приведенные теоретические выводы мы попытаемся переложить на материал современного налогового права России.

Также необходимо отметить, что при рассмотрении общей теории юридической ответственности мы сконцентрируемся на рассмотрении советского периода, поскольку всплеск научной активности по интересующим нас вопросам можно было наблюдать именно в это время. Российская доктрина практически во всем переняла разработанные в советское время положения, поэтому мы лишь вскользь коснемся современного периода.

1.1 Различные подходы к юридической ответственности

Наиболее распространенную в советское время теорию юридической ответственности выдвинули ученые О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 314 - 318., которую впоследствии поддержал, в частности, О.А. Красавчиков Красавчиков О.А. Ответственность, меры зашиты и санкции в советском гражданском праве // «Сборник ученых трудов», вып. 27. Свердловск, 1973, с. 16., Л.С. Явич Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976. С. 232; Он же. Сущность права. Л., 1985. С. 172, а применительно к административному праву -- И.А. Калаган Калаган И.А. Административная ответственность в СССР. Воронеж, 1970. С. 39.. Ученые указывали, что юридическая ответственность включает три обязательных признака: налоговый ответственность юридический

· мера государственного принуждения,

· основанная на юридическом и общественном осуждении поведения нарушителя,

· выражающаяся в установлении для него определенных отрицательных последствий.

Из данного определения можно вычленить следующие «опорные пункты», на которые опираются ученые. Во-первых, они придерживаются ретроспективного подхода к ответственности, то есть юридической ответственностью называют только негативную реакцию государства на правонарушение, меры государственного принуждения к восстановлению правопорядка. Данный подход противостоит проспективному, более широкому, включающему в содержание понятия ответственности также и позитивную обязанность действовать правомерно до правонарушения. О последнем подходе будет сказано ниже.

Ученые относят к ответственности только меры карательного характера, то есть такие, которые устанавливают для нарушителя какие-либо дополнительные обязанности по сравнению с существовавшими до нарушения либо лишают его какого-либо права. Так, исследователи отмечают: «Равным образом нет ответственности и тогда, когда правонарушение не влечет за собой отрицательных (неблагоприятных) последствии? по сравнению с тем состоянием, в котором он находился до момента совершения правонарушения. Такие последствия не всегда воплощаются в одном лишь факте применения мер государственного принуждения» Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Там же.. Они также отмечают, что юридическая ответственность -- это особая мера государственного принуждения, которая «обрушивает» на нарушителя существенно новые по сравнению с ранее существовавшими обременения. Таким образом, истребование у добросовестного приобретателя вещи, выбывшей помимо воли собственника, не является ответственностью, поскольку не связано с осуждением.

Наконец, О.С. Иофе и М.Д. Шаргородский не считали ответственностью фактическое принуждение к исполнению обязанности (первоначальной, например, исполнить нарушенное договорное обязательство в натуре, либо дополнительной, например, уплатить штраф). Причина тому проста: фактическое принуждение к исполнению обязанности ничего к ней не добавляет. Они же полагали, что в рамках ответственности возникает новая обязанность -- претерпеть негативные последствия своих действий, которая и должна быть названа юридической ответственностью См. также другие работы, где поддерживается взгляд, растождествляющий ответственность и фактическое принуждение: Антимонов Б.С. Основания договорнои? ответственности социалистических организации?. М., Госюриздат, 1962, с. 14; Малеин Н.С. Имущественная ответственность в хозяи?ственных отношениях. М., «Наука», 1968, с. 8--13; Гражданско-правовая охрана интересов личности. Под ред. Б. Б. Черепахина, М., 1969, с. 35--58; Советское гражданское право, т. 1. Под ред. О.С. Иоффе. Л., 1971, с. 408; Иоффе О.С. Вина и ответственность по советскому праву. - «Сов. государство и право», 1972, No 9, с. 38; Советское гражданское право, т. 1. Под ред. О.А. Красавчикова, изд. 2-е. М., «Высшая школа», 1973, с. 414..

Данного подхода придерживался и Н.С. Малеин. Он подчеркивал: «Сущность ответственности заключается в наказании, каре правонарушителя, т.е. в претерпевании (несении, осуществлении) им неблагоприятных, отрицательных для него последствий, выражающихся в лишении (ограничении) его определенного блага. Применение каждой меры ответственности любой отрасли права (от лишения свободы до выговора) есть умаление личного блага правонарушителя, его чести и достоинства. Это не что иное, как социальное и юридическое осуждение его поведения, его личности» Малеин Н.С. Об институте юридической ответственности // Уч. зап. Тартуского университета. Тарту, 1989. Вып. 852. С. 31.. Таким образом, осуждение проявляется именно в карательном характере принудительных мер. Этот значимый для нас в дальнейшем вывод может быть сформулирован и по-другому: там, где мера принуждения не носит карательного характера (но является восстановительной), нет общественного осуждения поступка. Такие рассуждения также отсылают нас к понятию вины и составу правонарушения, о чем будет сказано ниже.

Тот же подход поддерживался и другим известным советским правоведом, С.С. Алексеевым Алексеев С.С. Проблемы теории права, т. 1 Свердловск, 1972, с 375.. Он подчеркивал, что ответственность всегда связана с государственным принуждением, однако не уточнял как именно. Ответственность, по его мнению, выражается в таких налагаемых на правонарушителя лишениях и ограничениях, которых он не претерпевал до совершения им правонарушения.

Именно поэтому, по мнению данного ученого, ни сами восстановительные меры, ни их принудительное исполнение не являются юридической ответственностью. К таким мерам исследователь относит меры защиты субъективных прав и меры обеспечения исполнения обязательств. Отсюда можно заключить, что обеспечение обязательств обеспечивает не само исполнение должником обязательства, а отсутствие потерь кредитора в случае такого неисполнения. Данный вывод значим в применении к налоговому праву и анализу правовой природы пени, что будет описано в следующей главе.

Далее исследователь указывает еще одно основание, по которому восстановительные меры выделяются из понятия ответственности. По его мнению, ответственность в силу ее карательного характера возможна и связи с общественным осуждением может быть возложена на лицо, только вследствие совершения им правонарушения, а также наличия его вины. Данный принцип является конституционным и направлен на защиту прав каждого. Восстановительные же меры не имеют ничего общего с виной и правонарушением, например, и то, и другое отсутствует у добросовестного приобретателя при приобретении недвижимости у ненадлежащего продавца. Если ответственность налагается только в случае правонарушения, для чего требуется доказать состав такого правонарушения (субъект, объект, субъективная и объективная стороны), то применение мер компенсационного характера происходит по другим основаниям и не ставится в зависимость от вины Алексеев С.С. Там же. С. 378-381..

Этот же подход был воспринят и исследователями С.Н. Кожевниковым Кожевников С.Н. Меры защиты в советском праве. - Ав-тореф. канд. дисс. Свердловск, 1968, с. 4--5, 12, 15, 16--1, Б.Т. Базылевом, В.Д. Ардашкиным Ардашкин В. Д. Меры защиты (пресечения) в советском административном праве --Автореф. канд. дисс. Томск, 1968, с. 6--9, 11.. Последний на материале административного права (что актуально и для налогового законодательства) приходит к выводу, что восстановительными мерами в этой отрасли являются меры, направленные не на восстановление потерпевшего в положении, существовавшем до нарушения его прав, а направленные на прекращение правонарушения. Такие меры в профильной административно-правовой литературе обычно именуются мерами пресечения. С такой позицией касательно административного права согласен также исследователь О.А. Галоган Галаган И. А Административная ответственность в СССР . Воронеж, 1970, с. 39.

Компромиссную, своего рода переходную, позицию занимает И. Ребане Ребане И. Убеждение и принуждение в деле борьбы с посягательствами на советскии? правопорядок. - «Ученые записки Тартуского государственного университета». Труды по правоведению. Тарту, 1966, с. 188., который говорит: «меры по непосредственному принудительному осуществлению права занимают промежуточное место между мерами предупреждения и пресечения и мерами ответственности». Далее он делает еще более существенное отступление от господствующей позиции: «кара и имущественная ответственности - это два основных вида ответственности по советскому праву... Между карои? и возмещением убытков нет и не может быть качественных различии?... Меры имущественной ответственности не могут быть отнесены к мерам карательным только лишь потому, что осуждение виновного не соразмерно степени вины и личности правонарушителя» Ребане И. Там же. С. 296-297.. Таким образом, он ставит под сомнение сущностное различие между восстановительными и карательными мерами и объединяет их под одним понятием юридической ответственности.

Известный советский цивилист, О.Э. Лейст, так же не стал следовать господствующей позиции Леи?ст О.Э. Санкции в советском праве, с. 47--48, 85, 88--90, 94. По его мнению, между восстановительными и карательными мерами нет и не может быть сущностной разницы. Ответственность -- это реализация санкции правовой нормы (не санкции в том смысле, в каком, например, ее использует НК РФ), а цель такой санкции едина как для карательных, так и для компенсационных мер: обеспечить исполнение юридической обязанности без применения санкции. При другом понимании, считает ученый, мы не сможем сконструировать единое понятие юридической ответственности для различных отраслей права. Таким образом, ученый как ответственность определяет не возникающую обязанность нарушителя претерпеть неблагоприятные последствия своего поступка, а фактическое применение мер государственного принуждения, к которым он относит и принудительное исполнение «оригинальной» обязанности.

С ним согласны и И.С. Самощенко, М.Х. Фарукшин Самощенко И. С, Фарукшин М. X. Указ соч., с. 56--57.. Они добавляют: трактовка ответственности только как карательных мер, предполагающих возникновение дополнительной обязанности или лишение какого-либо права, слишком узка. Она не позволяет охватить не только компенсационные меры, но также и некоторые карательные. К последним относятся такие дисциплинарные, административно- и уголовно-правовые меры, которые не накладывают на ответственное лицо дополнительной обязанности и не отнимают у него каких-либо прав, например, выговор или предупреждение.

Данные исследователи также включают в содержание юридической ответственности и фактическое принуждение к исполнению обязанности, хотя это не оказывает никакого юридического влияния на уже существующее правоотношение.

Кроме того, они включают компенсационные меры в состав ответственности, поскольку им так же присуща цель: защитить правопорядок и оказать воспитательное воздействие на членов общества. По мнению исследователей, именно наличие таких целей является квалифицирующим признаком для мер государственного принуждения, чтобы признать их юридической ответственностью.

Известный советский ученый-цивилист Братусь С.Н. в своей основательной работе «Юридическая ответственность и законность» занимает следующую позицию. Он указывает, что одним из важнейших признаков права является его нормативность. Причем нормативны и другие социальные регуляторы, помимо самого права, например, религиозные и моральные нормы, обычаи и т.п. Однако, как указывает исследователь, нормативность права отличается, поскольку обязательность правовых правил обеспечена не общественным осуждением (как в случае моральных норм и обычаев), а возможностью привести в действие специальный аппарат государственного принуждения. Последний, как сказали бы современные теоретики, наделен правом на легитимное насилие и действует от имени суверена в целом.

В подтверждение такого тезиса автор приводит цитату В.И. Ленина о том, что «право ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права», далее раскрывая его: «Разумеется, никто не отрицает, что нормы права установлены или санкционированы государством, что они в случае их нарушения обеспечены государственным принуждением. Однако не всегда учитывается то, что право, будучи регулятором общественных отношений … должно опираться на надлежащий и хорошо действующий государственный аппарат» Братусь С.Н. Братусь. Юридическая ответственность и законность (очерк теории). М., «Юрид Лит.», 1976. С. 44. (здесь и далее курсив наш -- М.Г.). Отсюда можно сделать вывод, что С.Н. Братусь в качестве сущностного (то есть отличающего от других смежных явлений) признака права рассматривает не его нормативность как таковую, а ее разновидность -- нормативность, обеспеченную насилием государственного аппарата. Из этого утверждения следует другой вывод: правила, к соблюдению которых принуждает не государство при помощи своего аппарата, не являются правом.

С другой стороны, автор ограничивается: использование государственного аппарата принуждения должно быть осуществляемо строго в рамках закона, в противном случае необоснованное нормативными правовыми актами насилие превращается в произвол. Таким образом, ученый приходит к тому понятию права, которое сейчас наиболее распространено и является широко признанным -- система правил, изданных компетентным органом в соответствии с установленной процедурой и обеспеченных государственным принуждением.

Исследователь исходя из изложенного заключает, что поскольку нормативность права неразрывно связана с государственным принуждением, а последнее -- с наличием государственного аппарата принуждения, постольку нормативность права уже включает в себя государственное принуждение. Такой кажущийся тавтологичным вывод означает, что, если мы говорим о юридической ответственности, мы уже должны исходить из ее обязательности и обеспеченности государственным принуждением. Значение данного вывода в том, что с его помощью С.Н. Братусь отмежевывается от других исследователей, которые полагали, что понятие юридической ответственности шире понятия государственного принуждения (то есть не любое проявление ответственности предполагает государственное принуждение, например, среди таких проявлений ответственности они приводили добровольное исполнение обязанности). С.Н. Братусь же показывает, что вопрос о принуждении решается не во время разговора о юридической ответственности -- к этому моменту он уже решен и обсуждению не подлежит. При этом речь идет не о фактическом применении принуждения в каждом конкретном случае, а о принципиальной его обеспеченности, возможности, угрозе применения такого принуждения.

Исследователь указывает: то, что именуется санкцией в структуре правовой нормы, -- и есть «прямое или подразумеваемое указание на определенную меру принуждения к исполнению лицом обязанности» С.Н. Братусь. Указ. соч. С. 46. Данным выводом исследователь устанавливает соотношение понятий «санкция» и «государственное принуждение». Так, санкция в праве и есть государственное принуждение, которое стоит за неисполнением диспозиции (правила).

Кроме того, С.Н. Братусь, рассматривая нравственные нормы, поднимает проблему лицемерия и сравнивает две ситуации: субъект исполняет требования нравственного поведения добровольно и, другая ситуация, субъект исполняет такие требования под страхом общественного осуждения, хотя внутренне с ними не согласен. Исследователь говорит, что в первой ситуации нет и принуждения, исполнение обязанности носит инициативный характер и находится в полной гармонии с ценностями, мотивацией субъекта. Однако если субъект исполняет нравственную обязанность из-за страха, то общественное осуждение выступает здесь силой, которая удерживает от безнравственного поступка, то есть силой принуждения.

В правовой сфере действует та же логика с одним отличием: силой принуждения здесь выступает не общественное осуждение, а угроза применения «легитимного насилия». Данный вывод имеет значение в том ключе, что позволяет отсечь так называемый «проспективный» подход к юридической ответственности, в соответствии с которым лицо, исполняющее правовые нормы добровольно, так же действует в рамках юридической ответственности, понимаемой как «порядочность, способность давать отчет в своих действиях». Если лицо исполняет обязанность добровольно и в инициативном порядке, действует другой метод властвования -- убеждение. В таком случае принуждение отсутствует, однако исполняемая норма будет являться правовой, если при ее нарушении в принципе возможно применение государственного силового аппарата, то есть принуждение к ее недобровольному исполнению.

Таким образом, исследователь демонстрирует, что речь о юридической ответственности возможна только там, где есть государственное принуждение (силовой аппарат) -- при этом не имеет значения, как исполняется обязанность -- инициативно или «добровольно-принудительно». Это отличается от ранее изложенных взглядов некоторых правоведов, согласно которым юридическая ответственность охватывает и случаи добровольного исполнения обязанности. С.Н. Братусь устанавливает другую связь: не каждое добровольное исполнение обязанности имеет отношение вообще к праву, не говоря уже о причастности к юридической ответственности.

Ученый также поясняет, что принуждение существует и на этапе, предшествующем правонарушению, и именует его вслед за исследователями феномена власти «психическим принуждением». Когда же речь идет о принуждении к исполнению уже нарушенной обязанности, С.Н. Братусь называет это «фактическим принуждением».

Теперь обратимся к вопросу соотношения такого структурного элемента правовой нормы, как санкция, и государственного принуждения. В этом вопросе мы также высветим правовую природу так называемой «меры (способа) защиты права», что необходимо нам для четкого уяснения места санкции в правовом регулировании.

В теории права правовую норму принято делить на три составляющих: гипотезу (определяет объем правовой нормы, то есть случаи, подпадающие под диспозицию), диспозицию (само правило поведения) и санкцию (последствия несоблюдения приведенного правила) См., например: Голунскии? С. А., Строгович М.С. Теория государства и права. М., 1940, с. 251; Карева М. П. Право и нравственность в социалистическом обществе. М., 1951, с. 122; Карева М. П. и Аи?зенберг А. М. Правовые нормы и правоотношения. М., 1949, с. 14, 15; Недбаи?ло П.Е. Советские социалистические правовые нормы, с. 52, 55, 57.. В целом, учение о трехчленной структуре правовой нормы было раскритиковано еще в советское время. Так, А.В. Рыбин выдвинул предположение, что правовая норма не обязательно должна включать гипотезу Рыбин А. В. Виды и структура правовых норм -- «Ученые записки Пермского государственного университета», т. XV, вып. 3, 1958.. Другой исследователь, С.А. Голунский, анализируя народохозяйственные планы, обосновывал, что норма права вообще может отходить от обозначенной структуры и состоять только из постановки определенной задачи, указания на определенный результат, которого нужно добиться Голунскии? С. А. К вопросу о понятии правовой нормы в. социалистическом праве -- «Сов. государство и право», 1961, № 4, с. 23.. Данные взгляды были справедливо не приняты научным сообществом См., например, Общая теория советского права. М., 1966, с. 191--192., однако не станем сейчас на них останавливаться, и сфокусируемся на споре о месте санкции в структуре правовой нормы.

Одной из первых работ по этому вопросу стал труд ученых С.В. Курылева См.: Курылев С. В. О структуре правовои? нормы. - «Труды Иркутского государственного университета», т. XXVII, вып. 4, 1958. и Н.П. Томашевского Томашевскии? Н. П. О структуре правовои? нормы и классификации ее элементов. - В кн.: Вопросы общеи? теории права. М., Госюриздат, 1960, с. 203. . Они оба выдвигали довод, что правовые нормы состоит только лишь из гипотезы и диспозиции. При этом они разделяют нормы права на регулятивные и охранительные. Первые устанавливают правило поведения в определенной жизненной ситуации, не связанной с правонарушениями, вторые -- правило поведения в случае нарушения регулятивных норм. Таким образом, то, что принято называть санкцией, по мнению ученых, представляет собой такую же норму из гипотезы и диспозиции, в которой в качестве гипотезы (логическое «если») устанавливаются случаи нарушения регулятивных правовых норм.

К таким же выводам пришли И.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский Иоффе О.С., Шаргородскии? М.Д. Вопросы теории права, с. 156--160., полагавшие в качестве обязательных элементов правовой нормы только гипотезу и диспозицию. По мнению исследователей, хотя право и обеспечивается государственным принуждением, не каждая норма права обеспечена санкцией. Санкция многих норм отсутствует, она восполняется другими нормами. В качестве примера исследователи приводят положения ст. 58 действующего на тот момент ГК РСФСР, которой определялись полномочия собственника (владение, пользование, распоряжение). Санкции за нарушение этого правила содержатся во многих других нормах. Так, например, за нарушение данного правила предусмотрена виндикация (истребование вещи из чужого незаконного владения), при причинении вреда имуществу такой вред подлежит компенсации, наконец, установлена уголовная ответственность за кражу.

Продолжил рассмотрение этого вопроса другой исследователь, О.Э. Лейст, который пришел к заключению, что норма права тождественна диспозиции (правилу поведения), а гипотеза и санкция -- атрибуты диспозиции. Далее он говорит: «Для того чтобы обнаружить санкцию, надо исходить из понятия «системности» права, из взаимосвязи правовых норм» Леи?ст О.Э. Санкции в советском праве, с. 22-23.. По сути, выводы этих исследователей не приносят ничего нового за исключением несущественного изменения в теоретической конструкции, то есть в словах, которыми они предпочитают называть по существу то же явление.

С.Н. Братусь соглашается со сторонниками трехчленной стркутуры нормы права и поддерживает их аргументы, в частности, то, что норма права не тождественна законоположению. Иногда законодательство сформулировано таким образом, что положение акта содержит только гипотезу и диспозицию, а иногда и вовсе гипотезу. Кроме того, ученый допускает определенный «люфт» в правовом регулировании, говоря, что «в любой правовой системе имеются так называемые leges imperfectae -- несовершенные нормы не снабженные санкцией» Братусь. Там же. С. 67.. Он также признает существование законоположений-дефиниций, законоположений-принципов и других законоположений, не являющихся самодостаточными и реализующися только через посредство «нормальных» правовых норм.

Со своей стороны добавим, что такие такие «несамодостаточные» законоположения являются необходимой составной частью правовой нормы, как ее понимает С.Н. Братусь, то есть логической трехчленной правовой нормы. Законоположение-дефиниция должно относиться к гипотезе нормы, поскольку позволяет точно определить используемое правовое понятие, обозначить объем правового регулирования и охватываемый круг отношений. Законоположение-принцип же относится к диспозиции нормы, поскольку принципы представляют собой организующее начало любой отрасли, придающим регулированию направление и «окрас» -- соответственно, любое правило поведения должно толковаться в рамках принципов рассматриваемой отрасли.

С.Н. Братусь поддерживает доводы других исследователей касательно того, что норма права без санкции немыслима по той причине, что должное поведение теряет характер долженствования, норма права без санкции перестает обязывать к чему-либо. В таком случае норма права будет представлять собой не более чем декларирование ничего не значащих слов. Между тем задача права как социального регулятора заключается в том, чтобы предотвращать нарушения, а в случае нарушения правил -- вновь вводить поведение субъектов в установленные границы.

Вместо этого ученый предлагает считать нарушение обязанности в качестве юридического факта. В некоторых случаях он влечет за собой изменение (возникновение нового) правоотношения между сторонами, с которыми должны считаться как стороны, так и суд. В других случаях данный юридический факт влечет непосредственное применение государственного принуждения.

Для иллюстрации автор обращается к положениям гражданского права. Так, нарушение обязанности поставить товар является юридическим фактом, влекущим государственное принуждение со стороны суда в виде обязания должника исполнить обязательство в натуре. В данном случае не возникает никакого иного правоотношения, прежнее правоотношение не дополняется. Государство посредством имеющихся у него власти и силового аппарата заставляет обязанное лицо выполнить уже возложенную на него ранее обязанность. Такое принуждение и является санкцией, по мнению С.Н. Братуся.

Однако существует и другая общая норма в гражданском законодательстве, которая предусматривает последствия нарушения обязательства -- обязанность нарушившего лица возместить убытки потерпевшему. Данная норма является не санкцией, как указывает С.Н. Братусь, а самостоятельной нормой, которая трансформирует изначальное правоотношение вследствие наступления особого юридического факта -- правонарушения (нарушения обязательства). Трансформация происходит таким образом, что на должника возлагается дополнительная обязанность. Здесь еще не фактического принуждения, правоотношение остается регулятивным. Если же должник не исполнит добровольно и эту обязанность (в силу убеждения либо под страхом наказания, т.е. из-за психического принуждения), подлежит применению санкция правовой нормы -- обращение в суд и издание судом акта, на основании которого могут быть осуществлены принудительные действия по взысканию убытков.

Юридическая обязанность и юридическая ответственность.

«Юридическая ответственность -- это исполнение обязанности на основе государственного … принуждения. Юридическая ответственность в позитивном правоотношении -- это опосредованное государственным принуждением исполнение обязанности» С.Н. Братусь. Указ. соч. С. 85. Другими словами, юридическая ответственность -- состояние принуждения к исполнению обязанности.

С.Н. Братусь, таким образом, отождествляет понятие санкции и юридической ответственности (тип важно). Он поддерживает доводы цивилиста М.М. Агаркова о том, что обязанность возместить убытки не является санкцией, а представляет собой диспозицию другой регулятивной нормы. Однако принудительное исполнение этой обязанности при помощи аппарата государственного принуждения представляет собой санкцию правовой нормы, юридическую ответственность.

Побуждающие под страхом невыгодных последствий к исполнению обязанности.

Многообразия подходов к феномену юридической ответственности. Речь идет об использовании лингвистической, исторической, нравственной и психологической методологий, философском, теологической и формально-логическом подходах при анализе юридической ответственности

Что касается проспективного подхода к исследуемому феномену, к его представителям можно отнести П.Е. Недбайло Недбаи?ло П. Е Система юридических гарантии? применения советских правовых норм. - «Правоведение», 1971, № 3, с. 50.. Исследователь полагал, что юридическая ответственность - это прежде всего обязанность деи?ствовать правомерно, то есть обязанность, возлагаемая на лицо еще до совершения правонарушения. Основная разновидность ответственности -- «позитивная» ответственность, «социальный смысл которой состоит в деятельности, соответствующей объективным требованиям данной ситуации и объективно обусловленным идеалам времени» Недбайло П.Е. Там же. С. 51.. В содержание такой ответственности автор включает самостоятельную инициативную деятельность «в рамках правовы норм и тех идеалов, для достижения которых эти нормы были созданы».

Проспективного подхода придерживались и такие исследователи, как В.М. Корельский Корельскии? В.М. Свобода, ответственность, закон. - «Сборник ученых трудов Свердловского юридического института», вып. 17. Свердловск, 1972, с. 52--56., В.Г. Смирнов Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. Изд-во ЛГУ, 1965, С. 78.. Между тем, такой взгляд на ответственность был не принят юридическим сообществом и в настоящее время слабо распространен. В этой связи мы не станем подробно освещать его.

1.2 Авторский подход

На основании изложенных концепций и приведенных к ним замечаний сформулируем собственное видение юридической ответственности. На наш взгляд это необходимо не столько по причине неразработанности вопроса, сколько будет полезно для развития аргументации в этой теме и выстраивания новых связей между уже осмысленными ранее явлениями. При этом необходимо начать с самых общих теоретических выводов.

Государственное принуждение как признак права

Почему возникла неразбериха касательно понятия ответственности?

С одной стороны, если мы определяем право как систему правил обеспеченных государственным принуждением, то мы исходим из широкого понятия государственного принуждения.

Отсюда должен следовать вывод, что правила, не обеспеченные государственным принуждением, правом не являются. Встает тогда вопрос, что понимать под государственным принуждением? Существует достаточно большое количество правил, неисполнение которых не влечет за собой каких-то последствий либо государственное принуждение заключается не в ответственности

Если норма права не обеспечена государственным принуждением, мы не можем считать ее правовой только потому, что она написана в НПА, изданном компетентным органом. Ее соблюдение иначе будет лишь вопросом морали.

А если норма обеспечена государственным принуждением, однако оно настолько несущественное, что не выполняет регулирующей функции? Например, штраф за недобросовестное поведение в процессе (привести другой пример) составляет двести рублей. Такая норма не может сдержать от правонарушения, следовательно, не выполняет своей регулирующей функции. Следовательно, соблюдение или несоблюдение правила снова зависит от этики и нравственности субъекта. Имеет ли смысл тогда называть это правом, если норма обеспечена принуждением и издана соответствующим органом?

Думается, да, поскольку так мы можем механически отграничить один социальный регулятор от другого, что обеспечит их познаваемость. После такого разграничения и четкого выделения с ними возможна дальнейшая работа -- оценка эффективности правового регулирования, выработка конкретных и четких мер по улучшению правового регулирования и т.п.

В противном случае познающий субъект каждый раз будет сталкиваться с эзотерическим вопросом «а что это было на самом деле -- право или мораль?», который никогда не будет предполагать внятного ответа и должен основываться на анализе субъективного отношения познающего субъекта к тому или иному социальному регулятору. На наш взгляд, такой подход ненаучен и неэффективен. Наука должна обеспечивать простое разграничение познаваемых объектов, придание им определенного имени и дальнейшее познание названного объекта.

В юридической науке дело часто осложняется тем, что понятие «право» пытаются использовать в идеологических целях и, вместо того чтобы четко ограничить этот объект познания, ему намеренно придают нечеткие границы, «раздувают», выдавая желаемое за действительное. Дальнейшие попытки ученых основывать на таком идеологизированном понятии свои теоретические выводы обречены на порочность: чтобы сохранить «искаженность» (а это и есть цель идеологизации) основного понятия, они вынуждены искажать все свои последующие выводы.

Таким образом, следует поддержать позицию С.Н. Братуся и многих других советских и российских ученых о том, что правила, к соблюдению которых принуждает не государство при помощи своего аппарата, не являются правом. При этом для нас не имеет значения, лицо исполняет свою обязанность из-за страха общественного осуждения (норма морали) или страха легитимного насилия со стороны государства (норма права) -- правила (нормы) различных регуляторов могут и даже должны совпадать. Для нас имеет значение объективная сфера, а не субъективное психическое отношение лица к совершаемому деянию. Поэтому право определяет принципиальная обеспеченность правила принуждением со стороны государства Напомним, что в наших рассуждениях презюмируется, что остальные признаки нормы права соблюдены: она издана компетентным органом в соответствии с установленной процедурой..

Государственное принуждение и ответственность

Так каково должно быть соотношение понятий «государственное принуждение» и «юридическая ответственность»? Мы полагаем, что первое принадлежит другой плоскости, нежели второе, то есть это явления разного порядка, которые не могут быть сравнимы.

Государственное принуждение -- вопрос факта. Юридическая же ответственность -- правовая категория, которая, чтобы быть теоретически сопоставимой с другими юридическими категориями, должна принадлежать сугубо к сфере идеального, к той правовой реальности, которая представляет собой юридически значимое отражение фактической, объективной, реальности. Поэтому мы склоняемся к выводу, что юридическая ответственность -- это возникающая обязанность претерпеть определенные меры принуждения.

Какие это меры, восстановительные и (или) карательные, -- отдельный вопрос. Напомним, что карательные меры, согласно общепринятой точке зрения, направлены на осуждение нарушителя, выражение неодобрения в отношении его поступка. Они накладываются не вследствие какой-либо эквивалентной утраты (имущественного или неимущественного блага), но предназначены для наказания нарушителя и устрашения других. Принято также говорить, что нарушитель отдает «долг» государству и обществу при применении к нему карательных мер (данная формулировка значима для нас в контексте экономического анализа, о чем см. ниже).

Восстановительные же меры, согласно общепринятым взглядам, имеют другую цель: восстановить потерпевшего в положении, существовавшем до нарушения, безотносительно вины или невиновности нарушителя и нейтрально по отношению к его поступку. То есть при применении восстановительных мер в фокусе внимания правоприменителя оказывается не нарушитель, а потерпевший.

Отсюда видно, что различение карательных и восстановительных мер основано на весьма неопределенном и туманном критерии -- субъективном отношении законодателя (или общества в его лице) к тем или иным мерам принуждения. Однако законодатель, как и общество, является крупным обобщением и, по сути, не существует как некий единый субъект. Это абстрактное понятие, используемое в бытовой речи лишь для удобства. Таким образом, исследователи, опираясь на некую сущность (законодатель, общество) вменяют ей некие цели -- и только лишь на этом основывают различение восстановительных и карательных мер.