ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Первый параграф «Понятие конкуренции, влияние экономических и правовых теорий на конкуренцию и их диалектическая взаимосвязь» - посвящен исследованию и анализу существующих правовых подходов к определению значения понятия «конкуренция», а также влиянию экономических теорий и концепций на законодательство о конкуренции и его развитие. Диссертант основывается на том, что конкурентные отношения имеют сложный экономический характер, и их регулирование осуществляется сложившемся законодательством о конкуренции, которое содержит нормы как частного, так и публичного права. Диссертантом исследуется вопрос о том, какие отношения подлежат регулированию законодательством о конкуренции и приходит к выводу, что конкурентное законодательство, прежде всего, должно быть направлено на регулирование рыночных отношений, складывающихся между субъектами экономической деятельности, и на поддержание (развитие) конкуренции как таковой. В исследовании отмечено, что современное содержательное понятие «конкуренции» является многообразным. Можно говорить о конкуренции как экономической, правовой или политической категории.

Автором диссертационного исследования отмечено, что сугубо экономический термин «нормальная конкуренция» используется авторами Римского договора об образовании Европейского экономического сообщества 1957г., под которым понимается такое состояние рынка, при котором предприятия (участники рыночных отношений) ведут независимую друг от друга борьбу за потребителя с целью получения максимально возможной прибыли. Также отмечено, что термин «нормальная» конкуренция в целом совпадает с понятием «рабочей» или «эффективной» конкуренции. Такое же сугубо экономическое определение понятия «конкуренция» используется в Федеральном Законе РФ О защите конкуренции 2006г. Диссертант приходит к выводу, что используемые в законодательных актах определения и характеристики конкуренции являются лишь теоретической абстракцией, они труднодостижимы, поскольку конкурентные отношения не являют собой нечто статическое, а наоборот, отражают постоянный процесс совершенствования и изменения рыночной конъюнктуры и среды. В заключении автор указывает на то, что для юридической науки является принципиально важным понимание основных экономических факторов конкурентных отношений, поскольку при возникновении различных споров они учитываются судебной практикой при принятии судебных решений, и они же кладутся в основу разрабатываемых проектов законодательных и иных актов.

Второй параграф «Определение цели и места правового регулирования конкурентных отношений в системе права». Первая часть параграфа посвящена исследованию причин и факторов возникновения антимонопольного законодательства и антимонопольного регулирования в Европе, США и России. Автор диссертационного исследования приходит к выводу, что появление и развитие конкурентного законодательства в отдельных странах происходило под воздействием различных социально-экономических факторов, таких как степень развитости капиталистических отношений вообще и их общего проникновения в разные сферы общественной жизни и т.п. Различие этих факторов послужило причиной возникновения терминологического разнообразия характеристики норм, регулирующих монополистическую деятельность субъектов экономических отношений. Разнообразие социально-экономических факторов, послуживших основой для создания системы (как правовой, так и экономической) антимонопольного регулирования, также стали причиной возникновения ряда правовых теорий и подходов относительно целей и задач законодательства о конкуренции. По мнению автора, целью законодательства о конкуренции должна быть сама конкуренция, т.е. развитие, поддержание и защита конкуренции как таковой. Все же остальные цели и задачи, которые решаются и преследуются законодательством о конкуренции, являются производными от этой основной задачи.

Во второй части параграфа рассмотрены вопросы, связанные с определением места законодательства о конкуренции в системе права. Сложность вопроса связана с тем, что оно включает в себя нормы публичного и частного права. Поскольку законодательство о конкуренции включает в себя два типа правового регулирования - запрет (или метод централизованного, императивного регулирования) и дозволение (или метод децентрализованного, диспозитивного регулирования), которые и определяют основной порядок правового воздействия и его направленность, то диссертант ставит вопрос - на что должно быть направлено правовое регулирование конкурентных отношений - на предоставление общего дозволения или же на введение общего запрета, на поведение субъектов экономической деятельности? Автор основывается на теории С.С.Алексеева, где им, для характеристики среды правового регулирования используются такие категории, как: а) качество «энергетического поля»; б) степень активности социального поведения на том или ином участке жизни общества; в) уровень напряженности, интенсивности правового регулирования. Наибольшее практическое значение для определения направленности правового регулирования конкурентных отношений, по мнению автора, представляет качество «энергетического поля». Под качеством «энергетического поля» С.С.Алексеевым понимается общее состояние социальной среды, которое может быть охарактеризовано либо как «поле активности», либо как «поле сдерживания», либо как сочетание того и другого. В рамках каждого правового режима всегда участвуют все способы правового регулирования. Но в каждом режиме - и это во многом определяет его специфику - один из способов, как правило, должен выступать в качестве доминанты, определяющей весь его облик и как раз, создающий специфическую направленность, настрой в регулировании. Проводимые в РФ правовые и экономические реформы направлены на создание рыночной экономики, соответственно нормы права должны быть по своей направленности общедозволительными, которые в большей степени свойственны частному праву. Объектом регулирования законодательства о конкуренции являются, прежде всего, торговые отношения, соответственно его следует отнести к частно-правовой сфере (торговому праву). Тем не менее, диссертантом отмечается, что законодательство о конкуренции, помимо императивных норм, направленных на контроль и ограничение монополистической деятельности, содержит и нормы, направленные на регулирование и развитие конкурентных отношений на межгосударственном уровне, например, положения, предписывающие определенное поведение или действия уполномоченным государственным органам государств-членов ЕС. Данные нормы позволяют говорить о том, что законодательство о конкуренции в этой части носит очевидный публично-правовой характер.

Автор исходит из того, что в основу классификации, для целей отнесения законодательства о конкуренции к частно-правовой или публично-правовой сфере регулирования, должен быть положен основополагающий критерий (с учетом всей комплексности правового регулирования конкурентных отношений) - критерий, связанный с объектом регулирования конкурентных отношений. Объектом регулирования конкурентных отношений выступают рыночные экономические отношения (предпринимательские), действия и поведение участников рынка. Следовательно, законодательство о конкуренции должно быть отнесено к частно-правовой сфере независимо от того, включены ли в него нормы публичного права или нет, поскольку всем имущественным и товарным отношениям присущи общие свойства, следовательно, их правовая регламентация должна осуществляться на основе единых принципов с использованием единых подходов к их регулированию.

Третий параграф «Экстерриториальный принцип действия права конкуренции - некоторые теоретические аспекты». Спецификой регулирования конкурентных отношений является возможность и что не маловажно - стремление применения антимонопольного законодательства за рамками государственных границ юрисдикций, где были приняты эти законы. Автор приходит к выводу, что в законодательстве о конкуренции сложилось два подхода к закреплению норм права, предусматривающих возможность экстерриториального применения права конкуренции: 1) правовые системы, которые законодательно закрепляют возможность национального антимонопольного законодательства за пределами национальной юрисдикции (право России); 2) правовые системы, не содержащие явно выраженного законодательного закрепления данного вида норм права, но чья судебная и правоприменительная практика содержит такую возможность (право ЕС, США). В связи с тем, что национальное антимонопольное законодательство государств стремится распространиться на юрисдикцию иностранных государств, то возникают конфликты между государственными органами и предприятиями и между самими предприятиями, расположенными в разных странах и чьи действия, и принятые решения могут негативно влиять на экономику одного или нескольких государств. Одним из решений этой проблемы является заключение дву- и многосторонних межгосударственны соглашений, которые создавали бы наднациональные правовые механизмы, могли бы определить наднациональные правовые механизмы для разрешения и избежание конфликтных ситуаций. Подобные соглашения уже заключены между ЕС и США, Канадой и Японией.

Во второй части параграфа диссертантом также исследован принцип «взаимности» (international comity) и его применение в законодательстве о конкуренции. Автор отмечает, что согласно европейскому подходу разница между правом и принципом взаимности лежит в том, что нормы права носят обязательную силу, а принцип взаимности является не обязательным и по своей природе близок к такому понятию, как добрая воля государства. Но в законодательстве о конкуренции принцип взаимности получил иное значение и в соответствии с соглашением, заключенным в 1991г. между США и ЕС, созданы правовые рамки для признания этого принципа в качестве обязательного и сходного с правовой нормой. Автором отмечается, что применение принципа взаимности затруднено при слияниях и поглощениях предприятий, носящих международный характер. Регламент ЕС № 4064/89, регулирующий процедуры слияния и поглощения, не дает однозначного ответа на вопрос о возможности применения принципа взаимности Европейской Комиссией по отношению к другим государствам - не являющимся членами ЕС.

Глава вторая «Правовое регулирование конкурентных отношений в ЕС: толкование статей 81 и 82 Договора об образовании Европейского Союза».

Первый параграф «Судебная и правоприменительная практика толкования понятий содержащихся в статье 81(1) Договора об образовании Европейского Союза». Автор отмечает, что сложность толкования ст.81 и 82 Договора об образовании ЕС, вызвана содержащимися в них широкими формулировками. Для установления факта нарушения ст.81(1) Европейской Комиссии и Суду ЕС пришлось дать специальное толкование следующих терминов и определений: «предприятие»; «все соглашения, решения ассоциации предприятий и ограничительная практика»; «которое может оказать воздействие на торговлю между государствами-членами»; «которые имеют своей целью или результатом предотвращение, ограничение или нарушение конкуренции внутри общего рынка».

Автором проведен системный анализ принятых решений как Судом ЕС, так и Европейской Комиссией, а также ряда концепций юридической теории ЕС и были сделаны следующие выводы:

а) статья 81(1) содержит список типов соглашений, которые автоматически признаются недействительными, т.е. нарушающими конкурентные отношения (illegal per se).

б) суд ЕС толкует норму ст.81(1) как сугубо юридическую и выносит решения в соответствии с буквальным толкованием этой нормы.

в) отмечена тенденция смягчения позиции Суда ЕС. В последнее время Суд ЕС стал занимать более либеральную позицию относительно применения этой нормы и использует принцип оценки рассматриваемого соглашения, в результате чего заключенное соглашение, которое по ряду формальных признаков подпадает под действие ст.81(1) может быть, и не запрещено. Соглашение может быть не запрещено, если оно по своей цели и результату не подпадает под жесткие ограничения, изложенные в этой статье, т.е. фиксирует прямо или косвенно цены, раздел рынков и т.п.

г) помимо перечня типов соглашений, содержащихся в ст.81(1), которые автоматически признаются недействительными, выявлены также и иные типы соглашений, признаваемые недействительными. Их перечень и виды содержатся в Положениях о вертикальных и горизонтальных соглашениях, и некоторых других положениях, периодически принимаемых Европейской Комиссией.

В этом параграфе диссертантом также рассмотрен такой важный вопрос для антимонопольного законодательства ЕС как основания и правила предоставления изъятий в соответствии со ст.81(3). По мнению автора, имеющийся в ЕС значительный позитивный опыт предоставления изъятий может являться существенной базой (как в правовом, так и в экономическом смысле) для совершенствования антимонопольного регулирования в РФ. Предоставляемые групповые изъятия позволяют исключить из-под действия ст.81(1) ряд соглашений, которые по формальным юридическим признакам подпадают под ее действие, но по своим экономическим свойствам являются, с одной стороны полезными и эффективными для развития рыночных связей между государствами-членами ЕС, а с другой - не ограничивают конкурентные отношения в значительной степени. Автором отмечено, что некоторые исследователи приходят к выводу о сходности подобных изъятий с правилом «положительного эффекта», существующим в антимонопольном законодательстве США. Диссертант приходит к выводу, что нет оснований проводить прямые параллели, хотя конечный результат применения нормы Договора ЕС и правила «положительного эффекта» оказывается одинаковым.

Второй параграф «Судебная и правоприменительной практика толкования понятий содержащихся в статье 82 Договора об образовании Европейского Союза, устанавливающей общий запрет злоупотребления одним или несколькими предприятиями своим доминирующим положением». Один лишь факт наличия доминирующего положения на рынке не является нарушением ст.82 Договора об образовании ЕС, что подтверждено решением Суда ЕС по делу Europemballage Corp. and Continental Can Co. Inc. v. Commission. Для установления факта нарушения ст.82 Суд ЕС был вынужден дать толкование следующих понятий: «доминирующее положение», «злоупотребление доминирующим положением» и «релевантный рынок». В этом параграфе анализируется складывающая судебная и правоприменительная практика ЕС в области толкования данных понятий, рассмотрены принципиальные судебные решения. Проведя комплексный анализ толкования указанных понятий, судебной и правоприменительной практики автор исследования приходит к следующим выводам:

1) доминирующее положение является абстрактным понятием, которое в коммерческом значении означает наличие значительной рыночной власти на товарном рынке в пределах релевантного географического рынка. Важным квалификационным фактором доминирующего положения является период времени, в течение которого существовало или существует доминирующее положение. Основываясь на судебной практике ЕС, автор отмечает, что Суд ЕС, выявляя доминирующее положение субъекта экономической деятельности, обращает внимание на три ключевых фактора: а) соответствующий рынок, который должен быть, как географическим, так и товарным; б) наличие экономической власти (доли занимаемого рынка) на соответствующем рынке; в) злоупотребление своим доминирующим положением. При оценке доминирующего положения Судом ЕС и антимонопольными органами принимаются во внимание и иные факторы, и индикаторы, например, такие как: количество и мощь конкурентов на определяемом рынке; возможность замены конкурентами продукции производимой предприятием, занимающим доминирующее положение и ряд иных факторов.

2) доля занимаемого рынка, при которой предприятие(я) будет считаться занимающим большую долю рынка, должна составлять 50% соответствующего рынка. Законодательные акты ЕС не содержат прямого указания на наличие данного уровня занимаемого рынка, эта цифра впервые была указана в решении Суда ЕС в деле AKZO v. Commission. Отмечено, что указанный процент не является строго обязательным. Предприятие, обладающее долей менее 50% на соответствующем рынке, также может быть признано доминирующим при определенных обстоятельствах.

3) наличие значительной доли занимаемого рынка является не единственным критерием, который позволяет установить доминирующее положение предприятия. Судебная практика ЕС выработала и иные критерии, и показатели, позволяющие это сделать. Они получили название «барьеры входа».

4) в отличие от понятия «доминирующее положение» в праве конкуренции ЕС нет однозначного определения или толкования того, что составляет злоупотребление доминирующим положением. Значение этого понятия не содержится и в ст.82. В ней лишь содержатся примеры типов возможных злоупотреблений со стороны субъектов экономической деятельности п.п. a-d. Как и в случае со ст.81 данные примеры злоупотребления доминирующим положением не являются исчерпывающими и постоянно дополняются как Европейской Комиссией, так и Судом ЕС.

5) в результате проведенного исследования автором установлено, что европейская юридическая теория сформулировала две основные формы злоупотребления доминирующим положением: эксплуататорскую и исключающую.

6) в деле Hoffmann-La Roche & Co AG v. Commission Суд ЕС дал одно из наиболее часто используемых определений термина «злоупотребление доминирующим положением»: «это объективная концепция, связанная с поведением предприятия, занимающего доминирующее положение, позволяющее ему оказывать воздействие на структуру рынка и как следствие присутствия на рынке такого предприятия, уровень конкурентных отношений стал слабее и это предприятие, посредством обращения к методам, отличающимся от методов, которые создают условия для нормальных конкурентных отношений на основе коммерческих сделок предприятий в сфере производства товаров или оказания услуг, оказывает негативное воздействие по поддержанию или росту конкурентных отношений, все еще существующих на этом рынке».

Третий параграф «Проблемы частно-правового способа защиты конкурентных отношений в праве Европейского Союза». Особенностью правового регулирования конкурентных отношений в ЕС является доминирование публично-правовых норм в регулировании конкуренции. В настоящее время в ЕС возникла необходимость переосмысления роли частно-правового подхода к регулированию, развитию и защите конкурентных отношений. Автор приходит к выводу, что для реализации частно-правовых способов защиты конкурентных отношений недостаточно наличия одних лишь антимонопольных законов. Необходимо создание и развитие целой системы частно-правовых механизмов защиты и восстановления прав, нарушенных вследствие нарушения антимонопольного законодательства. Вопросы, связанные с частно-правовой защитой конкурентных отношений в ЕС, диссертантом подразделены на две взаимозависимые группы и в результате проведенного исследования сделаны следующие выводы:

а) компенсация причиненных убытков стороне, непосредственно принимавшей участие в нарушении антимонопольного законодательства:

1) Диссертант указывает на то, что постановка данной проблемы является неоднозначной. Вправе ли сторона, добровольно участвовавшая в соглашении, признанном автоматически недействительным (ничтожным) требовать компенсации понесенных ею убытков? В этой связи возникает значительное количество гипотетических ситуаций. Тем не менее, судебная практика ЕС и США выработала определенные правовые позиции по этим категориям дел. Суд ЕС признает особый статус соглашений, которые ограничивают конкуренцию, специально указывая на то, что простое участие в антиконкурентном соглашении не означает автоматического лишения права экономически слабой стороны на защиту и восстановление своих прав. Такой правовой подход должен иметь приоритет перед нормами национального права государств-членов ЕС.

2) Допуская защиту прав стороны, участвующей в антимонопольном соглашении, Суд ЕС и антимонопольные органы ЕС объясняют свою позицию необходимостью поддержания целостности общего рынка ЕС. При этом понимается, что национальное законодательство стран-членов ЕС в этой части должно последовать за общеевропейским.

3) Суд ЕС и антимонопольные органы ЕС достаточно гибко подходят к соглашениям, нарушающим ст.81 Договора об образовании ЕС. Соответственно, каждое подобное соглашение и ситуация потребуют индивидуального рассмотрения. Практика Суда ЕС подтверждает, что, признавая отдельные соглашения как нарушающие конкурентные отношения, Суд, тем не менее, не лишает экономически более слабую сторону права на истребование компенсации убытков, причиненных ей в результате заключения такого соглашения. Главным образом указанный подход применяется Судом ЕС к соглашениям вертикального типа, заключаемым между головным предприятием и его дистрибьюторской или иной сетью.

4) запрет определенных типов соглашений, установленных ст.81(2), не означает, что стороны, заключившие такое соглашение, автоматически лишены прав на защиту своих нарушенных прав и интересов, если соглашение оказалось признанным недействительным.

5) В ЕС появилась тенденция применения частно-правовых способов защиты субъектов конкурентной деятельности наряду применяемыми с публично-правовыми способами защиты конкуренции. Частноправовой способ защиты и восстановления нарушенных прав признан не менее эффективным, чем публично-правовой.

б) компенсация причиненных убытков стороне, пострадавшей вследствие неправомерных действий третьих лиц:

1) правовая доктрина ЕС признает равенство прав юридических и физических лиц на получение компенсации вследствие нарушения ст.ст.81 и 82. В настоящее время идет процесс пересмотра правовых концепций и подходов относительно получения предприятиями и физическими лицами компенсации причиненных убытков вследствие нарушения антимонопольного законодательства на основании ст.ст.81 и 82;

2) национальное антимонопольное законодательство государств-членов ЕС и общеевропейское антимонопольное законодательство по-разному подходят к решению вопроса относительно размера компенсации причиненных убытков: Суд ЕС допускает возможность компенсации причиненных убытков, упущенной выгоды и процентов. Национальное законодательство стран ЕС содержит лишь положения о компенсации причиненных убытков, а компенсация упущенной выгоды и процентов считает неосновательным обогащением. Исходя из верховенства права ЕС над национальным законодательством, автор исследования приходит к выводу, что подход, используемый Судом ЕС, найдет отражение и в национальном праве стран-членов ЕС.

3) в праве ЕС отсутствует правило, устанавливающее течение сроков исковой давности по делам, нарушающим конкурентные отношения. Установление начала течения сроков исковой давности осуществляется в соответствии с национальным законодательством стран-членов ЕС. Автору данный подход представляется спорным, т.к. конкурентные отношения в настоящее время носят транснациональный характер, где зачастую возникает проблема с определением национальной правовой системы, которая должна быть применена. Помимо этого, национальное антимонопольное законодательство стран-членов ЕС не содержит четких норм, устанавливающих течение срока исковой давности для дел данной категории. Европейская Комиссия предлагает установить единые сроки исчисления исковой давности для соглашений и действий, нарушающих конкурентные отношения - два года с момента окончания нарушения конкуренции. Для того чтобы право было восстановлено, стороне, предъявляющей иск о восстановлении нарушенного права, не обязательно доказывать вину нарушителя антимонопольного законодательства. Достаточно доказать свой экономический и правовой интерес, а также причинно-следственную связь между действиями нарушителя и убытками, причиненными такими действиями.

Глава третья «Проблемы правового регулирования конкурентных отношений в Российской Федерации».

Первый параграф «Правовое значение понятий «товар» и «товарный рынок» в законодательстве о конкуренции Российской Федерации». Автор обращает внимание на то, что для законодательства о конкуренции существенным является правильное толкование понятий «товар» и «товарный рынок», а также, что немаловажно, понимание того, как ограниченное толкование этих понятий может оказать негативное воздействие на применение конкурентного законодательства в целом.

В диссертации исследуется вопрос о том, чем именно вызвана сложность толкования понятия «товар» в законодательстве о конкуренции, и почему это понятие имеет такое специфическое значение, не всегда соответствующее смыслу и содержанию, которое вкладывается в него в торговом или гражданском праве. Для ответа на этот вопрос диссертант рассматривает мнение Б.И.Пугинского: «многое из того, что выступает товаром в гражданско-правовом значении, не входит в круг объектов торгового права, не относится к коммерческой деятельности. Прежде всего, объектами торгового права выступают лишь материальные предметы, т.е. вещи. Сюда не включаются бестелесные объекты (так называемая интеллектуальная собственность), под которыми понимаются авторские права, изобретения, «ноу-хау» и др. Торговые отношения не включаются сделки по снабжению теплом, электроэнергией, водоснабжению. Формально порядок реализации этих ресурсов подчинен общим требованиям купли-продажи. Однако особенности содержания и порядка исполнения договоров с такими объектами столь значительны, что их невозможно относить к актам торгового оборота в традиционном его значении». Автор не совсем соглашается с мнением Б.И.Пугинского и обращает внимание на то, что вышеперечисленные объекты торгового оборота все-таки подпадают под действие конкурентного законодательства. В частности, сделки по снабжению теплом и электроэнергией регулируются Законом о естественных монополиях. Поэтому, если законодательство о конкуренции не будет рассматривать данные объекты торгового оборота как «товар», то исчезнет сам товарный рынок, к которому применяется законодательство о конкуренции. А определение границ товарного рынка, а равно как самого этого понятия - становится ключевым вопросом для конкурентного законодательства. Также, имеется товар, который не является продуктом деятельности, но может оказывать значительное влияние на конкуренцию на товарных и финансовых рынках. Речь идет об исключительных правах и о ценных бумагах (документарных и бездокументарных). Отношения, связанные с регулированием деятельности на рынке ценных бумаг и финансовых услуг, за исключением случаев, когда складывающиеся на этих рынках отношения оказывали влияние на конкуренцию на товарных рынках, ранее (до принятия Закона о конкуренции 2006г.) регулировались законом «О защите конкуренции на рынке финансовых услуг».