Размещено на http://www.allbest.ru/

ПЕРМСКИЙ ФИЛИАЛ ФЕДЕРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО АВТОНОМНОГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ

ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Социально-гуманитарный факультет

Выпускная квалификационная работа - БАКАЛАВРСКАЯ РАБОТА

студента образовательной программы бакалавриата «Юриспруденция»

по направлению подготовки 40.03.01 Юриспруденция

Ответственность единоличного исполнительного органа за убытки, причиненные хозяйственному обществу

Юркова Дарья Андреевна

Пермь, 2018 год



Оглавление

• Введение
• Глава 1 Особенности гражданско-правовой ответственности единоличного исполнительного органа
• 1.1 Возмещение убытков как мера гражданско-правовой ответственности
• 1.2 Основания и условия ответственности единоличного исполнительного органа управленияхозяйственных обществ
• 1.3 Правовое регулирование ответственности единоличного исполнительного органа в странах англо-саксонской системы права
• Глава 2 Судебная практика по делам, связанным с привлечением единоличного исполнительного органа к ответственности за убытки, причиненные хозяйственному обществу
• Заключение
• Список использованных источников и литературы
• ответственность убыток возмещение


Введение

Органы управления хозяйственного общества, в том числе единоличный исполнительный орган (директор, президент и т.п.), имеют особый статус, который выражается в том, что они представляют волю юридического лица. В соответствии с этим, в праве многих стран существует институт ответственности управляющих органов за недобросовестные и неразумные действия или бездействие, которые причинили убытки компании.

Возможность привлечения единоличного исполнительного органа к гражданско-правовой ответственности путем взыскания убытков существует в российском законодательстве сравнительно недавно. При этом, несмотря на более детальную регламентацию в 2013г. в гражданском и, в частности, корпоративном законодательстве оснований для привлечения органов управления к ответственности за убытки общества, которые причинены действиями (бездействием) данных органов управления, некоторые проблемы до сих пор остаются неразрешенными.

«Прорывное» Постановление Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. №62 также не решило некоторые проблемные аспекты, в частности, никак не затронут вопрос о виновной ответственности директора, несмотря на то что данный принцип заложен в законе.

Все это приводит к тому, что убытки с руководителей в судебном порядке до сих взыскиваются с трудом, несмотря на большое количество исков, что подтверждается статистикой арбитражных судов (Диаграмма 1):

Диаграмма 1. Результаты рассмотрения дел по искам участников юридического лица о возмещении убытков,
причиненных юридическому лицу, за 2017 год



Вследствие этого необходимо проанализировать проблемные вопросы, возникающие на практике при привлечении единоличных исполнительных органов к ответственности и разработать рекомендации по их решению. В этом заключается актуальность настоящего исследования.

Проблемы привлечения к ответственности единоличного исполнительного органа исследуются многими учеными-корпоративистами, в том числе Степановым Д.И., Шиткиной И.С., Будылиным С.Л., Жуковой Ю.Д. и др. Также в работе были использованы труды Горбунова Е.Ю., Монастырского Ю.Э., Мальгинова Е.А. и др.

Объектом исследования выступает гражданско-правовой институт единоличного исполнительного органа за убытки, причиненные хозяйственному обществу.

Предмет исследования - положения нормативных правовых актов, регулирующих институт ответственности единоличного исполнительного органа за убытки, причиненные хозяйственным субъектам, а также судебная практика по обозначенному вопросу.

Целью выпускной квалификационной работы является выявление особенностей гражданско-правовой ответственности единоличного исполнительного органа за убытки, причиненные хозяйственному обществу. Для достижения поставленной цели были определены следующие задачи:

1) определить условия и основания привлечения единоличного исполнительного органа за убытки, причиненные обществу;

2) провести сравнительно-правовой анализ положений российского и зарубежного законодательства по рассматриваемому вопросу;

3) проанализировать судебную практику по вопросу привлечения единоличного исполнительного органа к ответственности за причиненные хозяйственному обществу убытки.

Авторский вклад в изучение исследуемой проблемы выражен в выявлении проблем, возникающих при применении положений гражданского законодательства об ответственности единоличного исполнительного органа, причин возникающих проблем и разработке рекомендаций по совершенствованию законодательства Российской Федерации.

Выпускная квалификационная работа включает введение, две главы, состоящие из 2 параграфов, заключение, список использованных источников и литературы.

В первой главе рассматриваются общие положения об убытках как мере гражданско-правовой ответственности; Особое внимание уделено исследованию особенностей гражданско-правовой ответственности единоличного исполнительного органа.

Во второй главе проводится сравнительный анализ положений российского и зарубежного законодательства по вопросу взыскания убытков с единоличного органа хозяйственного органа; анализируются тенденции судебной практики рассмотрения дел о взыскании убытков, причиненных действиями (бездействием) единоличного исполнительного органа.



Глава 1 Особенности гражданско-правовой ответственности единоличного исполнительного органа

1.1 Возмещение убытков как мера гражданско-правовой ответственности

Понятие гражданско-правовой ответственности многогранно и неоднозначно, а значит, может быть рассмотрено с различных аспектов.

Сторонники теории гражданско-правовой ответственности как формы государственного принуждения [Пугинский, 1984] отмечают, что ответственность гражданско-правового характера является санкцией, применяемой к правонарушителю в виде возложения на него дополнительной гражданско-правовой обязанности или лишения принадлежащего ему гражданского права [Брагинский, Витрянский, 2001]. Однако, Н.Д.Егоров также приходит к выводу о том, что определение гражданско-правовой ответственности только через санкцию, лишение, возложение дополнительных обременений не подразумевает диспозитивность действий участников оборота, которая может выражаться, в частности, в добровольной уплате должником убытков или неустойки за ненадлежащее исполнение или неисполнение обязательства.

Некоторые исследователи придерживаются узкого подхода к определению гражданско-правовой ответственности [Брагинский, 1996], который заключается в сведении исследуемого понятия к совокупности нормативных правил, содержащихся в гражданском законодательстве. В таком случае, гражданско-правовой ответственностью будут являться меры имущественного воздействия на должника, закрепленные только в законе.

Б.М.Гонгало также считает гражданско-правовую ответственность санкцией: «гражданско-правовая ответственность - обеспеченное государственным принуждением возложение предусмотренных законом или договором лишений имущественного характера на лицо, совершившее неправомерное действие. Применение мер ответственности есть применение санкции - возникновение, изменение или прекращение гражданского правоотношения, применяемое к правонарушителю, понуждающее его к определенному поведению и явно для него нежелательное» [Гонгало, 2016].

Анализируя указанные подходы, нельзя не согласиться с мнением ученых об определении гражданско-правовой ответственности как санкции, что подтверждается тем фактом, что:

· несмотря на существование в обязательственном праве принципа свободы договора, отношения, возникающие из обязательств, носят правовой характер и охраняются государством путем применения принудительных мер, и в соответствии с этим,

· положения о гражданско-договорной ответственности нормативно закреплены законодателем, а также

· исполнение решений по привлечению виновных лиц к ответственности гражданско-правового характера контролируется государством.

С целью отграничения гражданско-правовой ответственности от других видов юридической ответственности (уголовной, административной, дисциплинарной и т.д.), необходимо выделить следующие ее признаки.

Во-первых, гражданско-правовая ответственность носит имущественный характер: применение договорной ответственности связано с взысканием причиненного вреда, возмещением убытков, уплаты неустойки (и даже если затрагиваются неимущественные права кредитора, то он имеет право на денежную компенсацию). Во-вторых, гражданско-правовая ответственность - это ответственность правонарушителя перед потерпевшим, что означает равноправие и независимость участников гражданского оборота (исключение составляют гражданско-правовые отношения с органами государственной и муниципальной власти, при нарушении которых затрагиваются публичные интересы государства и общества). В-третьих, за однотипные правонарушения применяются одни и те же меры ответственности, что соотносится с принципом равенства участников гражданского оборота, закрепленного в п.1 ст.1 ГК РФ. И последнее - соответствие размера ответственности размеру причиненных убытков, т.е. установлены пределы гражданско-правовой ответственности.

Следовательно, можно сделать вывод о том, что гражданско-правовая ответственность, выступая как санкция, мера государственного принуждения, при этом носит компенсационный характер: она направлена на восстановление нарушенного права (при невозможности - компенсации), а не на применение карательных мер (что, например, предусмотрено в рамках административной и уголовной ответственности).

Компенсационная природа гражданско-правовой ответственности проявляется в ее формах, среди которых плата за пользование чужими денежными средствами, взыскание неустойки и возмещение убытков (глава 25 ГК РФ).

Целью проводимого исследования является исследование ответственности единоличного исполнительного органа хозяйственного общества в форме взыскания убытков.

Под возмещением убытков понимается, что должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства (п.1 ст.393 ГК РФ) [Федеральный закон №51-ФЗ], которые определяются в соответствии с правилами ст. 15 ГК РФ.

В соответствии со ст.15 ГК РФ, под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода) [Федеральный закон №51-ФЗ].

Примечательно, что многие авторы выделяют убытки в качестве общей формы гражданско-правовой ответственности [Сергеев, Толстой, 2005; Брагинский, Витрянский, 2001], которые могут взыскиваться практически в любом случае. Однако, несмотря на это, возмещение убытков является самой трудной для исполнения (взыскания) мерой гражданско-правовой ответственности в силу следующего.

Первый аспект, который должен быть учтен при присуждении убытков, - более широкий по сравнению с неустойкой и процентами за пользование чужими денежными средствами предмет доказывания.

Если по требованию об уплате неустойки (ст.330 ГК РФ), процентов за пользование чужими денежными средствами (ст.395 ГК РФ) кредитор обязан доказать только факт нарушения обязательства, то в соответствии со ст.ст.15, 393 ГК РФ, кредитор помимо факта нарушения обязательств доказывает наличие убытков (их размер) и причинно-следственную связь между действиями должника и наступившими последствиями в виде убытков.

Указанная позиция подтверждена судебной практикой высших судов. Согласно п.5 Постановления Пленума ВС РФ №7, кредитор представляет доказательства, подтверждающие наличие у него убытков, а также обосновывающие с разумной степенью достоверности их размер и причинную связь между неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства должником и названными убытками [Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 №7].

В гражданском праве Российской Федерации закреплен принцип полного возмещения убытков (п.1 ст.15 ГК РФ), установление которого продиктовано необходимостью восстановления прав потерпевшей стороны, положения, в котором бы находилась потерпевшая сторона, если бы контрагент не нарушил обязательство.

Исходя из того что одним изпризнаков гражданско-правовой ответственности является соразмерность применяемых мер к последствиям нарушений (пределы гражданско-правовой ответственности), возмещение убытков также должно подчиняться этому правилу. По мнению М.И.Брагинского и В.В.Витрянского, «данная проблема должна решаться путем детального регулирования порядка и способов определения размера убыткови их доказывания» [Брагинский, Витрянский, 2001]. Именно при осуществлении данного принципа могут возникать трудности в правоприменении.

Начнем с того что законодатель определенным образом закрепляет размер убытков, в частности, через соотношение убытков и неустойки (ст.394 ГК РФ), убытков и процентов за пользование чужими денежными средствами (ст.395 ГК РФ), через определение цен на товары, работы и услуги, используемые для исчисления убытков в привязке к месту и времени исполнения обязательства (ст. 393 ГК РФ).

Важным вопросом для определения размера убытков является момент (дата) их определения. Логично было бы определять убытки на момент совершения правонарушения, однако, согласно сложившейся экономической ситуации в виду положительной инфляции, деньги, которые можно получить сегодня, будут стоить дороже по сравнению с теми, которые мы можем получить завтра. Следовательно, дабы не допустить несоблюдения принципа соразмерности убытков (неосновательного обогащения должника), п.3 ст.393 ГК РФ предусмотрено, что если иное не указано в законе, иных правовых актах или договоре, при определении убытков принимаются во внимание цены, существовавшие в том месте, где обязательство должно было быть исполнено, в день добровольного удовлетворения должником требования кредитора, а если требование добровольно удовлетворено не было, - в день предъявления иска. Исходя из обстоятельств, суд может удовлетворить требование о возмещении убытков, принимая во внимание цены, существующие в день вынесения решения [Федеральный закон №51-ФЗ].

Несмотря на определение соотношения убытков и других мер гражданско-правовой ответственности (ст.ст.394, 395 ГК РФ), конкретный размер (или порядок его определения) трудно закрепить нормативно. В данном случае помогают разъяснения высших судебных инстанций.

Так, в п.3 Постановления Пленума ВС РФ №7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» установлено, что при определении размера упущенной выгоды учитываются предпринятые кредитором для ее получения меры и сделанные с этой целью приготовления (пункт 4 статьи 393 ГК РФ).В то же время в обоснование размера упущенной выгоды кредитор вправе представлять не только доказательства принятия мер и приготовлений для ее получения, но и любые другие доказательства возможности ее извлечения (пример с ремонтом здания магазина, когда в случае ненадлежащего исполнения договора с подрядчика взыскивается упущенная выгода, рассчитываемая на основе данных о прибыли истца за аналогичный период времени до нарушения ответчиком обязательства и/или после того, как это нарушение было прекращено) [Постановление Пленума ВС РФ №7].

Более того, ВАС РФ еще в 2012г. был выработан принцип разумной степени достоверности, суть которого заключается в следующем.

В Определении ВАС РФ от 31.05.2011г. №ВАС-2929/11 (а впоследствии - в Постановлении Президиума ВАС РФ от 06.09.2011г. №2929/11) суд сформулировал несколько важных идей, касаемых определения размера убытков.

Начнем с краткого описания фактических обстоятельств. ООО «СоюзИнвест» (впоследствии - ООО «Сигма Капитал Партнерз») заявило исковые требования к компании «Ангентро Трейдинг энд Инвестментс Лимитед» (далее - Компания), гражданину Кирюшину Г.В., ООО «Сигма Капитал Партнерз», ООО «Консул» о взыскании с ответчиков солидарно задолженности по кредитному соглашению, обращении взыскания по договору залога на 484 обыкновенные именные бездокументарные акции ЗАО «Средневолжская межрегиональная ассоциация радиотелекоммуникационных систем» (далее - ЗАО «СМАРТС»), которые принадлежали ответчику Кирюшину Г.В.

Компанией был предъявлен встречный иск о взыскании убытков, которые возникли у группы акционеров ЗАО «СМАРТС» при применении обеспечительных мер, принятых по заявлению истца по первоначальному иску и действовавших в совокупности действовали в период с 02.11.2005г. по 14.07.2008г., что составило почти 3 (!) года.

Встречный иск в конечном итоге был удовлетворен по следующим причинам. ВАС РФ отметил, что эмитент (ЗАО «СМАРТС») является предприятием с высоким уровнем доходности, вследствие чего принятие вышеперечисленных обеспечительных мер не нанесло какого-либо ущерба акционерам. Однако, этот факт не означает отсутствие убытков у собственников акций при действии спорных обеспечительных мер в течение более чем двух лет в отношении контрольного пакета акций хозяйствующего субъекта динамично развивающейся отрасли хозяйства.

Какие еще выводы были сделаны судом?

ВАС РФ уже в Постановлении Президиума ВАС РФ от 06.09.2011г. №2929/11 подчеркнул, что:

· если участники общества не могут вести предпринимательскую деятельность, используя те же инструменты, что и другие участники хозяйственного оборота (лизинг, кредитование, публичное размещение акций и т.д.) по причине наложения обеспечительных мер, то такое общество лишается возможности развиваться так же, как и конкуренты (данное обстоятельство выступает основанием для возникновения убытков);

· продолжительный срок невозможности продать «арестованные» акции в условиях падения рынка не может не приносить убытки акционерам, держащим такие акции;

· (и самый главный вывод) суд не может полностью отказать в удовлетворении требования участника хозяйственного общества о возмещении убытков, причиненных обеспечительными мерами по необоснованному требованию, только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности.

Немаловажен также тот факт, что по указанию Президиума ВАС РФ «вступившие в законную силу судебные акты арбитражных судов по делам со схожими фактическими обстоятельствами, принятые на основании нормы права в истолковании, расходящемся с содержащимся в настоящем постановлении толкованием, могут быть пересмотрены на основании п. 5 ч.3 ст. 311 АПК РФ (пересмотр судебного акта по новым или вновь открывшимся обстоятельствам), если для этого нет других препятствий» [Постановление Президиума ВАС РФ от 06.09.2011г. №2929/11].

Более того, на основании п.11 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.06.2011г. №52 правовой позиции Президиума ВАС РФ придается обратная сила. Данное положение означает, что суды могут пересматривать вступившие в законную силу судебные акты по новым или вновь открывшимся обстоятельствам на основании указанного Постановления Президиума №2929/11.

В дальнейшем выводы, которые были сформулированы ВАС РФ, были учтены как законодателем - введен п.5 ст.393 ГК РФ, так и при разъяснениях действующего законодательства - в п.4 Постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016г. №7 указано, что «согласно п.5 ст.393 ГК РФ суд не может отказать... только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков ... определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства».

Указанный тезис еще раз подтверждает сложность определения размер убытков В этом случае размер подлежащих возмещению убытков, включая упущенную выгоду, определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства (п.3 ст.393 ГК РФ) [Федеральный закон №51-ФЗ].

При этом судом затрагивается немаловажный вопрос об установлении причинно-следственной связимежду нарушением обязательства и убытками. В Постановлении Пленума ВС РФ №7 говорится, что при установлении причинной связи необходимо учитывать, в частности, то, к каким последствиям в обычных условиях гражданского оборота могло привести подобное нарушение. Если возникновение убытков, возмещения которых требует кредитор, является обычным последствием допущенного должником нарушения обязательства, то наличие причинной связи между нарушением и доказанными кредитором убытками предполагается. Закреплением такого положения суд фактически вводит презумпцию наличия причинно-следственной связи между нарушением обязательства и убытками при обычности последствия нарушения. Однако, само понятие обычности, которое, безусловно, является оценочным, никак не раскрывается.

Одной из ключевых (если не самой главной) проблем привлечения к гражданско-правовой ответственности является вопрос о наличии или отсутствии вины стороны, нарушившей обязательство, и ее влиянии на освобождение такой стороны от ответственности.

Вина как элемент ответственности отражает субъективную сторону нарушения обязательства и, является необходимым основанием для привлечения к гражданско-правовой ответственности. Определение понятия «вина» закреплено в ГК РФ не напрямую, а через определение невиновности. В соответствии с п.1 ст.401 ГК РФ, лицо признается невиновным, если приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства, проявляя ту степень заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота. Данный подход к определению вины через невиновность связан с наличием презумпции виновности, закрепленной в гражданском праве - действия стороны, нарушившей обязательства, считаются виновными, пока не доказано обратное.

Необходимо обратить внимание, что понятие вины существует не только в гражданском праве, но и в уголовном (Таблица 1).



Таблица 1. Сравнение правовой природы вины
в гражданском и уголовном праве.

Критерий	ГК РФ	УК РФ
Определение	Лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства (ст.401 ГК РФ)	Виновным в преступлении признается лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности (ст.24 УК РФ)
Формы вины	Умысел и неосторожность, грубая неосторожность (ст.ст.227, 693, 697, 901, 963, 1083, 1104 ГК РФ)	Умысел (прямой и косвенный), неосторожность (легкомыслие и небрежность) + невиновное причинение вреда
Бремя доказывания	Презумпция виновности - лицо, нарушившее обязательство, должно доказать отсутствие вины; лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность, несут ответственность независимо от вины (исключение - доказывание наличия непреодолимой силы)	Презумпция невиновности - каждый считается невиновным в совершении преступления, пока не доказано обратное
	Лицо, нарушившее обязательство, в любом случае презюмируется виновным	Деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ (при отсутствии - не будет являться преступлением) + отсутствие оснований для привлечения к ответственности за невиновное причинение вреда

При сравнении двух указанных видов юридической ответственности можно отметить, что уголовная и гражданско-правовая ответственность сильно различаются.

В первую очередь, понятие вины в уголовном и гражданском праве не тождественны. В соответствии с уголовным законодательством, вина - это психическое отношение лица к своему противоправному поведению и к его результату в форме умысла и неосторожности. Разница с определением вины в гражданском праве заключается только в том, что в гражданском праве форма вины является лишь основанием ответственности и поэтому не влияет на ее размер [Брагинский, Витрянский, 2001, с.397].

В науке гражданского права само психическое отношение лица к своему противоправному поведению обширно не исследуется. Более того, ответственность наступит при любой форме вины - как при умышленном, так и при неосторожном нарушении обязательства. Л.Р.Барашян и Е.А.Волкова связывают это с тем, что вина не относится к мерам гражданско-правовой ответственности.

Согласно ст.401 ГК РФ, субъективное отношение к своему противоправному поведению не имеет правового значения. Иными словами, для применения мер гражданско-правовой ответственности к правонарушителю, необходимо любой формы вины [Барашян, Волкова, 2017, с.584].

Таким образом, гражданско-правовая ответственность, являясь мерой государственного принуждения, носит компенсационный характер, что также проявляется в ее формах. Данный тезис означает, что меры гражданско-правовой ответственности (в том числе убытки) не могут выходить за пределы, которые устанавливаются законодателем (через соотношение форм ответственности) и подтверждаются практикой судов высших инстанций. В то же время, можно наблюдать наличие спорных моментов при привлечении лиц, нарушивших обязательства, к гражданско-правовой ответственности, в частности, к убыткам. Данные проблемные вопросы возникают и при взыскании убытков с единоличного исполнительного органа, привлечение к ответственности которого также имеет свои особенности.



1.2 Основания и условия ответственности единоличного исполнительного органа управления хозяйственных обществ

Для определения специфики ответственности органов управления хозяйственных обществ (а именно, единоличного исполнительного органа) стоит определить значение понятия «хозяйственные общества».

В соответствии с параграфом 2 главы 4 ГК РФ, хозяйственные общества -коммерческие корпоративные организации с разделенным на акции учредителей (участников) уставным капиталом, которые могут создаваться в форме акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью (п.4 ст.66 ГК РФ). Хозяйственные общества обладают рядом отличающих их от хозяйственных товариществ (полных товариществ или товариществ на вере) признаков (ст.66 ГК РФ), а именно:

· хозяйственное общество может быть создано одним лицом, которое становится его единственным участником (п.2 ст.66 ГК РФ);

· объем правомочий участников хозяйственного общества определяется пропорционально их долям в уставном капитале общества, для непубличного хозяйственного общества уставом, корпоративным договором может быть предусмотрен иной объем правомочий (п.1 ст.66 ГК РФ).

К особенностям юридических лиц в целом можно отнести тот факт, что они «физически» (в отличие от физических лиц) не могут самостоятельно формировать волю и выражать волеизъявление - за них это делают органы управления. В соответствии с п.1 ст.53 ГК РФ, юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительным документом [Федеральный закон №51-ФЗ].

В этой связи кажется важным рассмотрение вопроса о взаимосвязи теорий юридического лица и теорий, объясняющих природу исполнительного органа юридического лица.

Основными теориями юридического лица, которые, в конечном итоге, определяют природу органа юридического лица - его волеизъявление, внешнее выражение и пределы действий управляющего органа хозяйственного общества, являются теория фикции и теория реального субъекта.

Согласно теории фикции, юридическое лицо не является реальным субъектом гражданского оборота, а правосубъектность такого лица предусмотрена лишь в виде фикции - законодатель допускает, что юридическое лицо может обладать правами и нести обязанности. В соответствии с мнением Ф.К.фон Савиньи, существование такой правовой конструкции, как юридическое лицо, противоречиво, что выражается, прежде всего, в отсутствии дееспособности юридического лица - оно может обладать имущественными правами, но не может их приобретать.

Суть теории реальной союзной личности (органической теории), разработанной О.фон Гирке, сводится к следующему. Юридическое лицо - реальная правоспособная и дееспособная составная личность (лицо), которая является способностью человеческих союзов выступать как единый субъект права, не сводимый к сумме членов союза. Представительство интересов осуществляется не в качестве одного лица другим, а как целого частью - соответственно, органы являются частью юридического лица.

Как можно заметить, с органической теорией юридического лица согласуется теория природы исполнительного органа как части юридического лица, которая может быть сравнена с теорией представительства. Д.И.Степанов [Степанов, 2006] подчеркивает, что орган можно рассматривать в качестве части юридического лица только в случае, если орган наравне с представлением интересов формирует волю юридического лица. В остальных ситуациях (например, если орган, действуя в пределах компетенции, противоречит интересам юридического лица) необходимо считать исполнительный орган в качестве представителя.

Несмотря на кажущуюся практическую несостоятельность рассматриваемого аспекта, соотношение теорий юридического лица и природы исполнительного органа общества находит свое применение на практике. Так, в частности, от решения вопроса, какую теорию юридического лица ставить во главу угла, будет зависеть решение проблемы распределения рисков выхода за пределы полномочий органа - на участников хозяйственного общества (в рамках органической теории с целью защиты оборота) или контрагентов (в рамках представительской теории).

Если говорить непосредственно о гражданско-правовой ответственности единоличного исполнительного органа, то прежде всего необходимо остановиться на тех обязанностях, которые «должен» нарушить директор, чтобы его привлекли к ответственности.

Согласно п.3 ст.53 ГК РФ, п.1 ст.44 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее - Закон об ООО), п.1 ст.71 Федерального закона «Об акционерных обществах» (далее - Закон об АО), единоличный исполнительный органдолжендействовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. При этом,по общему правилу добросовестность и разумность действий генерального директора презюмируется (п.5 ст.10 ГК РФ).Что означает действовать добросовестно и разумно? Ответа в ГК РФ на этот вопрос несодержится, но в судебной практике раскрываютсячерез перечень добросовестных и разумных действий, предусмотрены случаи, в которых действия директора будут считаться недобросовестными и неразумными.

Постановлением Пленума ВАС РФ от 30.07.2013г. №62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» установлено, что недобросовестными действия директора признаются, если единоличный исполнительный орган:

1) действовал при наличии конфликта между его личными интересами (интересами аффилированных лиц директора) и интересами юридического лица, за исключением случаев, когда информация о конфликте интересов была заблаговременно раскрыта и действия директора были одобрены в установленном законодательством порядке;

2) скрывал информацию о совершенной им сделке от участников юридического лица либо предоставлял участникам юридического лица недостоверную информацию в отношении соответствующей сделки;

3) совершил сделку без требующегося в силу законодательства или устава одобрения соответствующих органов юридического лица;

4) после прекращения своих полномочий удерживает и уклоняется от передачи юридическому лицу документов, касающихся обстоятельств, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица;

5) знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица, например, совершил сделку (голосовал за ее одобрение) на заведомо невыгодных для юридического лица условиях или с заведомо неспособным исполнить обязательство лицом («фирмой-однодневкой» и т. п.).

Неразумность действий директора признается в случаях, если директор:

1) принял решение без учета известной ему информации, имеющей значение в данной ситуации;

2) до принятия решения не предпринял действий, направленных на получение необходимой и достаточной для его принятия информации, которые обычны для деловой практики при сходных обстоятельствах, в частности, если доказано, что при имеющихся обстоятельствах разумный директор отложил бы принятие решения до получения дополнительной информации;

3) совершил сделку без соблюдения обычно требующихся или принятых в данном юридическом лице внутренних процедур для совершения аналогичных сделок (например, согласования с юридическим отделом, бухгалтерией и т. п.).

Добросовестность и разумность должны проявляться и при исполнении обществом публично-правовых обязанностей (например, налоговых), и в силу этого, при их неисполнении директор, действуя недобросовестно и неразумно, может быть привлечен к ответственности.

Пунктом 2 ст. 53.1 ГК РФ, п.2 ст.44 Закона об ООО, п.2 ст.71 Закона об АО предусмотрено, что единоличный исполнительный орган несет ответственность, если будет доказано, что при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску. Пунктом 1 указанной статьи указана форма ответственности, к которой будет привлечен директор, - возмещение убытков, которые были причинены по его вине юридическому лицу.

Как можно отметить, Постановление Пленума ВАС РФ №62 стало прорывным в своем роде: оно закрепило накопившиеся мнения судов о том, как необходимо привлекать органы управления хозяйственного общества к ответственности. При этом, многие вопросы по-прежнему остались неурегулированными.

Среди спорных вопросов можно выделить:

1. Наличие таких оценочных понятий как «обычные условия гражданского оборота» и «обычный предпринимательский риск»;

2. Вина директора;

3. Определение понятия «противоправность» и его соотношение с виной.

Начнем с попытки определения смысла понятий «обычные условия гражданского оборота» и «обычный предпринимательский риск».

Помимо указания на данные понятия в законодательстве («...при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе, если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску», ст.53.1 ГК РФ), в п.3 Постановления №62 установлено, что действия директора не могут быть признаны неразумными в случае, если совершение действия не входило в круг обязанностей директора с учетом обычных условий делового оборота. При этом ни в ГК РФ (специальных законах об ООО и АО), ни в указанном Постановлении №62 определение данных оценочных категорий не раскрывается.

При этом, многими исследователями предпринимается попытка дать определение понятиям «обычные условия гражданского оборота» и «обычный предпринимательский риск».

Так, Н.И.Клейн дано следующее понятие обычным условиям гражданского оборота, которое считается эталонным: «Под обычными условиями оборота следует понимать типичные для него условия функционирования рынка, на которые не воздействуют непредвиденные обстоятельства либо обстоятельства, трактуемые в качестве непреодолимой силы» [Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, под ред. О.Н.Садикова, 2005].

Однако, существуют вопросы, которые возникают, несмотря на указанное выше определение.

Один из таких спорных моментовявляется вопрос - на всех ли участников рынка распространяется «обычность» условий гражданского оборота?

А.В.Богданов и А.А.Клячин считают, что обычные условия оборота для лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, и остальных участников оборота должны быть разными. Для первых существуют обычные условия делового оборота, которые являются типичными только для определенной категории участников рынка (под одним из таких условий авторы указывают степень риска, заложенную в каждой предпринимательской операции). При этом, кажется необходимым отметить, что такое разделение не может быть принято во внимание, поскольку обычные условия делового оборота, судя по интерпретации, А.В.Богданова и А.А.Клячина уже заложены в понятии обычного предпринимательского риска.

Другое мнение отстаивает И.М.Липень, который говорит о необходимости отказа от обычных условий гражданского оборота, «сдерживающих» инициативного предпринимателя, стремящегося получать не обычную, а максимально возможную прибыль. Все это приводит к ситуации, «когда принцип полного возмещения убытков не обеспечивается в должной мере» [Липень, 2005]. В отличие от этого, автором предлагается критерий упущенной выгоды, приоритет которого является реальным показателем возможности получения прибыли; «упущенная выгода рассчитывается в данном случае достаточно конкретно, а не вообще применительно ко всем участникам коммерческого оборота» [Липень, 2005].

Вторая позиция кажется более убедительной в силу того, что в соответствии со ст.393 ГК РФ при определении упущенной выгоды учитываются предпринятые кредитором для ее получения меры и сделанные с этой целью приготовления. Такая формулировка (подход) дает возможность индивидуализировать подход в каждом конкретном случае, несмотря на общую концепцию обычных условий гражданского оборота.

Также стоит обратить внимание на интерпретацию определения «обычный предпринимательский риск». Для начала необходимо обратиться к понятию предпринимательская деятельность.Предпринимательской деятельностью является деятельность, направленная на систематическое извлечение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг, которая осуществляется самостоятельно на свой риск лицом, зарегистрированным в установленном законом порядке в качестве индивидуального предпринимателя (ст.2 ГК РФ). Соответственно, и понятие обычного предпринимательского риска сопряжено с предпринимательской деятельностью, ее рисковым характером.

Примерную характеристику обычного предпринимательского риска, без конкретизации (в силу того что отсутствоваланеобходимость при рассмотрении дела) дает Конституционный суд РФ, в Определении которого указано: «При таких обстоятельствах разрешение вопроса об основаниях и условиях привлечения к ответственности основного общества требует исследования реального положения дел ... со стороны арбитражных судов, рассматривающих вопросы имущественной ответственности основного общества как с точки зрения наличия в его действиях необходимой степени заботливости и осмотрительности, так и риска, неоправданного по условиям оборота...» [Определение Конституционного Суда РФ от 08.04.2010г. №453-О-О]. Соответственно, обычный предпринимательский риск - риск, который предусмотрен и оправдан (обычными) условиями оборота.

Интересную позицию высказывает Е.Н.Куликова, которая подчеркивает, что занятие предпринимательской деятельностью не может служить основанием для освобождения от ответственности в соответствии со ст.401 ГК РФ, в которой закреплено невиновная ответственность предпринимателей (исключение - обстоятельства непреодолимой силы).

В связи с этим, исследователь уверена, что«такое обоснование освобождения от ответственности, как совершение действий (бездействия) членом органа управления в рамках обычной предпринимательской деятельности, на наш взгляд, некорректно. Совершение действий (бездействия), признаваемое обычаем делового оборота, также не является основанием освобождения от гражданско-правовой ответственности члена органа управления хозяйственного общества» [Куликова, 2014].

Между тем, автор ссылается на понятие обычая, закрепленного в ст.5 ГК РФ (до 01.03.2013г. - обычай делового оборота), и говорит о том, что действие (бездействие), совершенное в рамках обычая, не может повлечь за собой гражданско-правовую ответственность.

Е.Н.Куликовой также приводятся мнения других ученых, которые согласны с положением о том, что гражданско-правовая ответственность исключается, если будет установлен обычный предпринимательский риск.

Например, автор ссылается на М.В.Телюкину, которая пишет: «...члены органов управления не должны привлекаться к ответственности за бизнес-решения, даже если их исполнение и привело к убыткам для общества, -- должна применяться концепция, в соответствии с которой ответственность за бизнес-решения возможна, только если будет доказано, что эти решения были прямо направлены на причинение убытков обществу. Иначе -- если члены органов управления будут привлекаться к ответственности за обычные, в том числе рискованные предпринимательские решения, являвшиеся разумными в конкретной обстановке, -- деятельность общества будет весьма затруднительна» [Куликова, 2014].

Несмотря на убедительность позиции Е.Н.Куликовой о том, что рискованный характер предпринимательской деятельности не может быть являться основанием для освобождения директора от ответственности, стоит согласиться с мнением М.В.Телюкиной. Такое мнение обосновано, прежде всего, особым характером отношений между компанией и директором, который осуществляет над ней руководство. В случае если за любое принятое решение директор может быть привлечен к ответственности, тогда у юридических лиц не останется управленцев. Соответственно, закрепление в законодательстве понятий «обычные условия гражданского оборота» и «обычного предпринимательского риска» направлено на защиту прав генерального директора.

С вопросом о возможности привлечения директора к ответственности за действия, совершенные в условиях обычных условий делового оборота и в пределах обычного предпринимательского риска, связан также следующий аспект.

Согласно п.2 Постановления ВАС РФ №62, действия единоличного исполнительного органа могут быт признаны недобросовестными в случае, если он знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица, например, совершил сделку на заведомо невыгодных для юридического лица условиях [Постановление ВАС РФ №62].

Высшим арбитражным судом также раскрывается понятие сделки, заключенной на невыгодных условиях: это сделка, цена и (или) иные условия которой существенно в худшую для юридического лица сторону отличаются от цены и (или) иных условий, на которых в сравнимых обстоятельствах совершаются аналогичные сделки [Постановление ВАС РФ №62].

Важно отметить, что в данном пункте предусмотрено основание для освобождения директора от ответственности: убытки с единоличного исполнительного органа не могут быть взысканы, если он докажет, что заключенная им сделка хотя и была сама по себе невыгодной, но являлась частью взаимосвязанных сделок, объединенных общей хозяйственной целью, в результате которых предполагалось получение выгоды юридическим лицом. Он также освобождается от ответственности, если докажет, что невыгодная сделка заключена для предотвращения еще большего ущерба интересам юридического лица. Данные основания могут сыграть (и играют) роль при вынесении судами решений о привлечении либо непривлечении директора к ответственности.

Вопросами определения вины в корпоративном законодательстве (в частности, при привлечении единоличного исполнительного органа к ответственности), ее особенностями занимались многие ученые. По нашему мнению, стоит обратить внимание на работу Ю.Э.Монастрыского. Исследователь уверен, что вина является центральным критерием для возложения неблагоприятных последствий за возникающий у других субъектов ущерб [Монастырский, 2017].

Автором отмечается важность принятия ст.307.1 ГК РФ и закрепления в ней положения о том, что общие положения об обязательствах применяются к требованиям, возникшим из корпоративных отношений. Соответственно, общие положения гражданско-правовой ответственности, вопросы вины будут регулироваться нормами обязательственного права.

Одним из проблемных аспектов выступает вопрос о соотношении понятий «вина» и «противоправность» в действиях директора, рассмотрением которого занимались многие исследователи.

Например, Е.Ю.Гобруновым [Горбунов, 2013а] анализируется вопрос о противоправности (неправомерности) как элементе состава, влекущего за собойобязанность возмещения убытков. Неоднозначность выражается в расхождении предмета доказывания: если в соответствии со специальными федеральными законами [Федеральный закон №208-ФЗ, Федеральный закон №14-ФЗ] прослеживаются три элемента доказывания - виновные действия, убытки и причинно-следственная связь между действиями и убытками, то согласно основным положениям гражданского законодательства, для того, чтобы привлечь единоличный исполнительный орган к ответственности, необходимо доказать противоправность, убытки, причинно-следственную связь и вину правонарушителя.

Противоправность действий имеет место в техслучаях, когда ответчик нарушает возложенные на него обязанности действовать в интересахюридического лица добросовестно и разумно.Нарушение этой обязанности и должно свидетельствовать о противоправности. Однако в Постановлении Пленума ВАС РФ №62 нарушение таких обязанностей предлагается рассматривать в качестве проявлений вины. Такой подход порождает коллизию между презумпцией добросовестности и разумности (п. 5ст. 10 ГК РФ) и презумпцией вины. Такое противоречие в судебной практике решалось путем первоначального опровержения презумпции добросовестности и разумности(после чего вступает в действие презумпция вины)и последующего доказывания (уже руководителем) отсутствия вины - «включается» презумпция виновности.

Определение противоправности дается Б.М.Гонгало, в соответствии с которым противоправность - это действия, противоречащие закону. В силу того что нарушение субъективных прав не допускается (п.1 ст.1 ГК РФ), противоправным действием будет считаться любое нарушение чужих прав [Гонгало, 2016]. Такая формулировка безусловно указывает на то, что несоблюдение закона путем нарушения субъективных прав является противоправным вне зависимости от наличия вины правонарушителя, его отношения к совершенному нарушению обязательств. По нашему мнению, данное Б.М.Гонгало понятие противоправности может быть применено также к действиям директора, который не соблюдает свои обязанности действовать добросовестно и разумно, и компанией (ее учредителями/ участниками).

Отождествление противоправности и виновности единоличного исполнительного органа приводит к тому, что в отношении руководителя законодательно (!) устанавливается презумпция невиновности директора, что также подтверждается возложением бремени доказывания на истца.

Нецелесообразность приравнивания двух понятий - противоправности и виновности, может привести к объективному вменению, в то время как в каждой конкретной ситуации должен учитываться субъективный фактор - в компаниях может быть по-разному организован процесс принятияуправленческих решений, у разных менеджеров может быть разной риск-склонность, скорость принятия решений и объем исследуемой при этом информации и т.п.

Схожее мнение выражает Ю.Д.Жукова [Жукова, 2014], которая также отмечает, что отождествление понятий «противоправность» и «вина» недопустимо; считает, что недобросовестность и неразумность являются критериями противоправности, а не виновности. В связи с этим, исследователь акцентирует внимание на важном вопросе разработки содержательных признаков виновности и невозможности определения вины через категории недобросовестности и неразумности, поскольку у приравнивающего подхода есть серьезные недостатки (в частности, упрощение состава совершаемого руководителем правонарушения, приравнивание ответственности руководителей к предпринимательской ответственности, которая наступает независимо от вины). Такие недостатки могут привести (и привели в 2013г.) к нездоровому повышению количества исков к руководителям «по любому поводу» даже без отсутствия вины последнего.

Кроме того, автор показывает тенденцию раскрытия понятий разумности и добросовестности через характеристики невиновности (ст.401 ГК РФ - заботливость и осмотрительность), заложенную Высшим Арбитражным Судом РФ. В Постановлении от 22.05.2007г. №871/07 был сформулирован следующий вывод: «...привлечение единоличного исполнительного органа к ответственности зависит от того, действовал ли он при исполнении своих обязанностей разумно и добросовестно, то есть проявил ли он заботливость и осмотрительность и принял ли все необходимые меры для надлежащего исполнениясвоих обязанностей. Единоличный исполнительный орган общества не может быть признан виновным в причинении обществу убытков, если он действовал в пределах разумного предпринимательского риска» [Постановление ВАС РФ от 22.05.2007г. №871/07]. Однако, такое раскрытие не совсем некорректно, поскольку заботливость и осмотрительность и недобросовестность и неразумность - схожие группы понятий и не имеет смысла использовать для характеристики четыре термина вместо двух.

Согласно мнению автора, если противоправность выражается в нарушении руководителем обязанности действовать разумно и добросовестно, то критериями невиновности выступают 1) объективная физическая неспособность исполнить указанную особенность надлежащим образом или 2) умышленное противоправное способствование причинению убытков третьими лицами.

1.3 Правовое регулирование ответственности единоличного исполнительного органа в странах англо-саксонской системы права

Подробное регулирование деятельности единоличного исполнительного органа в зарубежных правопорядках осуществляется в странах англо-саксонской системы права. Особенностью является то, что правовые нормы установлены как законами, так и прецедентами судов.

Обязанности единоличного исполнительного органа в странах общего права подчинены теории фидуциарных (доверительных) отношений, которая существует в рамках права справедливости.

Теория фидуциарных (доверительных) отношений (далее также отношения, основанные на фидуциарных обязанностях, фидуциарные обязанности) раскрывается многими зарубежными учеными, в том числе канадским ученым Полом Б.Миллером. В своей статье [Miller, 2011] автор рассматривает природу доверительных отношений, каковыми они признаются по законодательству Канады (а также всего Содружества в целом), приводит их классификацию и анализирует плюсы и минусы правоприменительного подхода к теории доверительных отношений.

...