Продолжаемые преступления: уголовно-правовая характеристика и проблемы квалификации

Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

Специальность 12.00.08 - «Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право»

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук

ПРОДОЛЖАЕМЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ: УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА И ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ

Кулагин Андрей Николаевич

Москва - 2017

Работа выполнена в федеральном государственном казенном образовательном учреждении высшего образования «Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации»

Научный руководитель: Ображиев Константин Викторович доктор юридических наук, профессор

Официальные оппоненты: Рарог Алексей Иванович доктор юридических наук, профессор, ФГБОУ ВО «Московский государственный юриди-ческий университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА)», кафедра уголовного права, профессор

Андрианов Владимир Константинович кандидат юридических наук, ФГБОУ ВО «Российский государственный университет право-судия», отдел уголовно-правовых исследований, старший научный сотрудник

Ведущая организация: ФГКОУ ВО «Омская Академия МВД России»

Защита состоится 08 февраля 2018 г. в 14 ч. 30 мин. на заседании диссертационного совета Д 170.001.02 при Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации по адресу: 123022, г. Москва, ул. 2-я Звенигородская, д. 15, конференц-зал.

Автореферат разослан 27 ноября 2017 г.

Ученый секретарь диссертационного совета Н.В. Буланова

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования определяется насущной потребностью в доктринальном разрешении теоретических и при-кладных проблем, связанных с уголовно-правовой оценкой продолжаемой пре-ступной деятельности.

В настоящее время правоприменительные органы лишены надежных ориентиров в плане квалификации продолжаемого преступления и отграниче-ния его от совокупности преступных деяний, так как законодательное опреде-ление продолжаемого преступления отсутствует, а позиция высшей судебной инстанции по вопросам его уголовно-правовой оценки не отличается четкостью и последовательностью.

Известное постановление Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г. № 23 «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям»1 дает лишь самое общее представление о про-должаемом преступлении, оставляя открытыми вопросы относительно отрасле-вой противоправности деяний, входящих в его состав, степени их сходства, мо-мента юридического окончания продолжаемого преступления и других его ключевых признаках. Разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Фе-дерации, касающиеся отдельных видов продолжаемых преступлений, не согла-суются между собой. В них отражены несовпадающие подходы к квалифика-ции продолжаемых преступлений, представлено различное толкование их клю-чевых признаков, что дезориентирует нижестоящие суды, органы предвари-тельного расследования и прокуратуры.

В этих условиях правоприменительная практика по уголовным делам о многоэпизодных преступлениях складывается крайне противоречиво, а реше-ние вопроса о наличии признаков продолжаемого преступления чуть ли полно-стью зависит от усмотрения субъектов квалификации. Причем зачастую анало-гичные тождественные деяния квалифицируются по-разному - в одних случаях они признаются единым продолжаемым преступлением, в других случаях при сходных обстоятельствах вменяется совокупность преступлений. Более того, в ходе проведения диссертационного исследования были выявлены факты, когда СПС «Консультант Плюс». различную уголовно-правовую оценку получали одни и те же противоправные тождественные деяния - действия одного соисполнителя были квалифицирова-ны как совокупность преступных деяний, а действия другого соисполнителя расценены как продолжаемое преступление2.

Сложившаяся ситуация является неприемлемой, поскольку противоречи-вая правоприменительная практика «ослабляет гарантии государственной за-щиты от произвольного уголовного преследования, осуждения и наказания»3, открывает широкий простор для различных злоупотреблений при квалифика-ции преступлений, для манипуляции статистическими показателями борьбы с преступностью. На последнее обстоятельство обратил внимание Генеральный прокурор Российской Федерации Ю.Я. Чайка. Выступая с докладом на заседа-нии Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, он от-метил, что «несмотря на принимаемые меры, острой остается проблема искус-ственного формирования показателей борьбы с коррупцией путем необосно-ванного дробления единых продолжаемых преступлений на отдельные эпизо-ды. Поэтому крайне важно развивать новое для прокуроров направление в обла-сти обеспечения достоверной уголовно-правовой статистики»4.

На этом фоне диссертационное исследование, нацеленное на разработку уголовно-правовой характеристики продолжаемого преступления, общих и частных правил его квалификации, приобретает повышенную актуальность.

2 См.: Постановление Президиума Новгородского областного суда от 07 сентября 2015 г. № 44у-43/2015 // СПС «Консультант Плюс»; Апелляционное определение Судебной колле-гии по уголовным делам Московского городского суда от 7 февраля 2017 г. // СПС «Кон-сультант Плюс».

3 Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 мая 2008 г. № 8-П «По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 188 Уголовного ко-декса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки М.А. Асламазян» // Собрание за-конодательства Российской Федерации. - 2008. - № 24. - Ст. 2892; Постановление Консти-туционного Суда Российской Федерации от 13 июля 2010 г. № 15-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 188 Уголовного кодекса Российской Фе-дерации, части 4 статьи 4.5, части 1 статьи 16.2 и части 2 статьи 27.11 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобами граждан В.В. Бата-лова, Л.Н. Валуевой, З.Я. Ганиевой, О.А. Красной и И.В. Эпова» // Собрание законодатель-ства Российской Федерации. - 2010. - № 294. - Ст. 3983.

4 Доклад Генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я. Чайки на заседании Совета

Степень научной разработанности темы исследования. К сожалению, несмотря на несомненную прикладную значимость уголовно-правовой пробле-матики, связанной с продолжаемыми преступлениями, юридическая наука не уделяет ей должного внимания. Признаки продолжаемого преступления и пра-вила его квалификации преимущественно рассматриваются «попутно», в кон-тексте более общих проблем. В частности, они затрагиваются в работах, по-священных множественности преступлений (труды Т.Э. Караева, Ю.А. Краси-кова, В.П. Малкова, Ю.Е. Пудовочкина, Т.Г. Черненко, А.М. Яковлева и др.), в рамках исследования сложных единичных преступлений (работы В.Ф. Дёмина, И.А. Зинченко, Т.А. Калининой, Н.Н. Куличенко, А.П. Козлова, К.В. Ображие-ва, С.Н. Романюка, А.П. Севастьянова, Д.С. Чикина и др.) либо в публикациях по общим проблемам квалификации преступлений (исследования А.В. Корнее-вой, В.Н. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецовой, А.В. Наумова, Н.И. Пикурова, А.И. Ра-рога, Н.К. Семернёвой, П.С. Яни и др.).

Что же касается специальных исследований, непосредственно нацелен-ных на рассмотрение продолжаемых преступлений, то в этом плане ощущается определенный дефицит. До недавнего времени отечественная уголовно-правовая наука располагала результатами лишь двух монографических иссле-дований продолжаемого преступления (Ораздурдыев А.М. Продолжаемое пре-ступление по советскому уголовному праву: Дис. … канд. юрид. наук. - Казань, 1984; Кривошеин П.К., Кузьмичев B.C. Продолжаемое преступление и пробле-мы его квалификации. - Киев, 1989), которые во многом утратили свою акту-альность. В 2017 г. была защищена еще одна диссертация по этой проблематике (Залов А.Ф. Уголовно-правовая характеристика продолжаемого преступления: Дис. … канд. юрид. наук. - Екатеринбург, 2017). Однако она лишь частично восполняет существующий пробел в юридической науке, так как многие про-блемы квалификации продолжаемых преступлений не получили в ней научно обоснованного решения, а некоторые из них вообще остались без рассмотре-ния, что дополнительно подтверждает необходимость проведения настоящего диссертационного исследования.

Целью диссертационного исследования является разрешение теоретических и прикладных проблем, связанных с уголовно-правовой оценкой продолжаемых преступлений, а также разработка предложений по нормативной ре-гламентации продолжаемого преступления и правил его квалификации.

Для достижения указанной цели поставлены следующие основные зада-чи исследования:

- проследить развитие доктринальных представлений о продолжаемом преступлении и выявить основные концепции (теории), объясняющие его един-ство;

- проанализировать объективные признаки продолжаемого преступления, выделить среди них универсальные и факультативные;

- уточнить содержание субъективных признаков продолжаемого пре-ступления, определить критерии его внутреннего единства;

- разработать доктринальную модель нормативной регламентации про-должаемого преступления с учетом зарубежного опыта и потребностей право-применительной практики;

- выявить правоприменительные проблемы, возникающие при уголовно-правовой оценке продолжаемых преступлений, и на основании принципов уго-ловного права, нормативных и доктринальных правил квалификации сформу-лировать конкретные рекомендации по их разрешению;

- на примерах продолжаемых хищений и продолжаемого взяточничества выявить уголовно-правовую специфику отдельных разновидностей продолжае-мых преступлений;

- проанализировать частные правила квалификации продолжаемых хи-щений и продолжаемого взяточничества, сопоставить их с общими правилами уголовно-правовой оценки продолжаемых преступлений;

- выявить противоречия в разъяснениях Пленума Верховного Суда Рос-сийской Федерации относительно квалификации продолжаемых преступлений и предложить способы их преодоления.

Объектом диссертационного исследования является комплекс обще-ственных отношений, возникающих в связи с уголовно-правовой оценкой про-должаемой преступной деятельности.

Предметом диссертационного исследования являются: основные кон-цепции (теории) продолжаемого преступления; продолжаемые преступления и их признаки; зарубежный опыт их нормативной регламентации; проблемы квалификации продолжаемых преступлений; общие и частные правила их уголовно-правовой оценки.

Методологической основой диссертационного исследования высту-пают: принципы и постулаты диалектического метода познания (принципы объективности и всесторонности рассмотрения объекта познания, историзма, всеобщей связи явлений, системности и др.); общенаучные (анализ, синтез, ин-дукция, дедукция, описание, классификация) и частнонаучные (историкоправовой, сравнительно-правовой, системно-структурный, формально-логический, социологический) методы исследования.

В качестве теоретической основы диссертационного исследования выступили основные положения отечественной доктрины уголовного права, а также относящиеся к объекту исследования труды в области теории права, ис-тории государства и права, философии права, криминологии, конституционно-го, административного права, социологии.

Нормативную базу диссертационного исследования составляют Конституция Российской Федерации, постановления и определения Конституцион-ного Суда Российской Федерации, Уголовный кодекс Российской Федерации (далее - УК РФ), Кодекс Российской Федерации об административных право-нарушениях (далее - КоАП РФ), постановления Пленума Верховного Суда Рос-сийской Федерации.

Сравнительно-правовые аспекты исследования потребовали обращения к уголовному законодательству зарубежных стран (УК Республики Беларусь, УК Республики Казахстан, УК Украины, УК Республики Таджикистан, УК Рес-публики Узбекистан и др.).

Эмпирическая база диссертационного исследования представлена: ре-зультатами проведенного в 2015-2017 гг. обобщения материалов более 400 уго-ловных дел о многоэпизодных преступлениях; опубликованной практикой Вер-ховного Суда Российской Федерации, относящейся к теме исследования; дан-ными опроса 226 экспертов (112 прокуроров, 35 судей, 19 помощников судей, 26 следователей Следственного комитета Российской Федерации, 34 следовате-ля органов внутренних дел Российской Федерации), проведенного в 2016-2017 гг.

При подготовке диссертации использовались результаты исследований, проведенных другими авторами, а также личный опыт прокурорского надзора за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие.

Научная новизна диссертации заключается в разработке целостного уголовно-правового учения о продолжаемом преступлении, которое включает в себя: теоретические положения, отражающие сущность продолжаемого пре-ступления; уточненную уголовно-правовую характеристику продолжаемого преступления, его объективных и субъективных признаков; обоснование пер-спективных направлений нормативной регламентации продолжаемых преступ-лений; общие и частные правила их квалификации.

2. ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ

1. Основные доктринальные концепции (теории) продолжаемого преступления. В европейской уголовно-правовой науке XIX в. сформировались три основные концепции (теории) продолжаемого преступления - объективная, субъективная и дуалистическая (объективно-субъективная), которые получили последующее развитие в отечественной доктрине уголовного права.

Сущность продолжаемого преступления лучше всего отражает третья концепция, в соответствии с которой его единство определяется как субъектив-ными, так и объективными показателями. С позиции дуалистической концеп-ции внешние (объективные) проявления продолжаемого преступления играют двоякую роль. С одной стороны, они доказывают субъективное единство про-должаемого преступления (единство умысла, мотива, цели), а с другой - опре-деляют четкие границы, за рамками которых даже субъективно взаимосвязан-ные неоднократные деяния не могут признаваться единичным преступлением.

2. Уточненная уголовно-правовая характеристика объективных при-знаков продолжаемого преступления:

- в его состав могут входить деяния с различной отраслевой противо-правностью, что требует корректировки разъяснений относительно продолжае-мого хищения (п. 16 постановления Пленума от 27 декабря 2002 г. № 29);

- обязательным признаком продолжаемого преступления является тож-дественность образующих его деяний, которую предлагается определять на ос-новании двух альтернативных критериев - юридического (ответственность за каждое деяние предусмотрена одной статьей нормативного правового акта) и (или) фактического (все деяния имеют аналогичные объективные признаки);

- составными элементами продолжаемого преступления могут быть дея-ния, предусмотренные различными частями одной статьи Особенной части УК РФ. В подобных случаях продолжаемое преступление квалифицируется с учетом отягчающих обстоятельств, которые имели место хотя бы при соверше-нии одного из деяний, входящих в его состав.

3. Уточненная уголовно-правовая характеристика субъективных при-знаков продолжаемого преступления:

- продолжаемое преступление совершается лишь с прямым умыслом, ко-торый может быть конкретизированным (виновный имеет четкое, конкретное представление о цели совершаемых им тождественных противоправных деяний и ее количественных параметрах) или относительно-определенным (виновный преследует единую качественно определенную цель, но не имеет детального представления о ее количественных параметрах). Исходя из этого, предлагается исключить из постановления Пленума от 23 декабря 1980 г. № 6 разъяснение, в соответствии с которым продолжаемое хищение совершается только с конкре-тизированным умыслом;

- для продолжаемого преступления обязательно единство умысла, кото-рое констатируется: если совершение нескольких тождественных противоправ-ных деяний планировалось изначально (заранее обдуманный единый умысел); если решение осуществить тождественное посягательство на тот же объект принято в процессе совершения противоправного деяния, но до его фактиче-ского окончания (внезапно возникший единый умысел);

- единство умысла не исключает определенной динамики субъективных представлений о размере предмета продолжаемого преступного посягательства. Если в сознании виновного до окончания запланированных действий меняются количественные параметры поставленной цели (например, появляется желание похитить больше изначально запланированного), то умысел не утрачивает из-начального единства, хотя и претерпевает определенную корректировку.

4. Предложения по нормативной регламентации продолжаемого преступления:

- регламентация продолжаемого преступления должна быть многоуров-невой. Первичные уголовно-правовые предписания, определяющие общие (универсальные) признаки продолжаемого преступления и правила его отгра-ничения от совокупности преступных деяний, следует регламентировать в УК РФ, а специфику отдельных разновидностей продолжаемых преступлений - отразить в постановлениях Пленума по конкретным категориям уголовных дел. Это позволит добиться реализации уголовно-правового принципа законности и одновременно обеспечить субъектов правоприменительной деятельности кон-кретизирующими предписаниями, необходимыми для квалификации отдельных видов продолжаемого преступления;

- законодательное определение продолжаемого преступления (равно как и иных сложных единичных преступных деяний) целесообразно включить в ин-ститут множественности преступлений, обособив его в отдельной главе УК РФ;

- законодателю следует отказаться от попыток нормативной трансформа-ции продолжаемого преступления одного вида в другое, более тяжкое преступ-ление, так как даже многократное повторение тождественных преступных дея-ний не способно изменить вид продолжаемого преступления. Исходя из этого, необходимо внести изменения в диспозицию ч. 1 ст. 117 УК РФ, исключив воз-можность «превращения» продолжаемых побоев в истязание.

5. Общие правила квалификации продолжаемого преступления:

- при наличии непреодолимых сомнений относительно уголовно-правовой оценки тождественных преступных деяний необходимо задействовать следующий алгоритм квалификации: содеянное следует квалифицировать два-жды - как продолжаемое преступление и как совокупность преступных деяний; далее нужно сравнить наказуемость содеянного при первом и втором варианте квалификации; на основании ч. 3 ст. 49 Конституции Российской Федерации выбрать более «выгодный» для виновного вариант квалификации;

- разъяснения, сформулированные в п. 5 постановления Пленума от 4 марта 1929 г. № 23, касаются исключительно фактической завершенности про-должаемого преступления, а потому не могут использоваться для определения момента его юридического окончания. Этот момент следует устанавливать дифференцированно, в зависимости от степени конкретизации умысла, пара-метров цели, поставленной виновным, а также ее уголовно-правового значения (конкретные рекомендации изложены в тексте диссертации и автореферата);

- при наличии предварительного сговора на совершение продолжаемого преступления его соисполнителям следует вменять все эпизоды (продолжаемое преступление в целом), а не только те деяния, в которых они принимали участие;

- соисполнитель, присоединившийся к совершению уже начатого про-должаемого преступления, должен нести ответственность за это преступление (при соблюдении принципа субъективного вменения) с учетом следующих осо-бенностей: в объем обвинения присоединившегося соисполнителя не могут входить те деяния, которые были совершены до его подключения к продолжае-мому преступлению; ему не вменяется квалифицирующий признак «соверше-ние преступления группой лиц по предварительному сговору».

6. Уголовно-правовая специфика и частные правила квалификации продолжаемого хищения:

- единство источника изъятия чужого имущества, которое является обя-зательным признаком продолжаемого хищения в форме кражи, грабежа и раз-боя, определяется на основании двух альтернативных критериев - простран-ственного (изъятие имущества осуществляется из одного места, ограниченного определенными территориальными рамками) и юридического (все изъятое имущество принадлежит одному собственнику);

- для продолжаемых мошенничества, присвоения или растраты единство источника изъятия чужого имущества не обязательно. Субъективная взаимо-связь тождественных действий, направленных на хищение чужого имущества путем мошенничества, присвоения или растраты, может внешне проявляться и без единства источника изъятия, выражаясь в других объективных признаках (например, единство приготовительной деятельности, использование единого способа хищения и др.).

7. Уголовно-правовая специфика и частные правила квалификации продолжаемого взяточничества:

- если должностное лицо, получив от взяткодателя незаконное возна-граждение за совершение определенных действий (акта бездействия), требует повысить размер взятки, а взяткодатель, согласившись с этим требованием, пе-редает дополнительное вознаграждение за те же действия (акт бездействия), содеянное необходимо квалифицировать как продолжаемое взяточничество;

- действия взяткополучателя, который после получения взятки в заранее определенном размере сообщает взяткодателю о необходимости дать взятку дру-гому должностному лицу, требуют самостоятельной уголовно-правовой оценки;

- если субъекты коррупционного подкупа воспринимают неоднократную передачу (получение) незаконного вознаграждения как регулярную оплату еди-ного комплекса коррупционных услуг (рассроченные коррупционные платежи за благоприятное отношение чиновника), то имеет место продолжаемое взяточ-ничество за общее покровительство (попустительство) по службе. Если же каж-дый повторный факт передачи взятки воспринимается взяткодателем и взятко-получателем как самостоятельная коррупционная «сделка», все эти факты тре-буют самостоятельной уголовно-правовой оценки;

- позиция высшей судебной инстанции относительно момента юридиче-ского окончания продолжаемых получения и дачи взятки в значительном, крупном или особо крупном размере (абз. 2 п. 10 постановления Пленума от 9 июля 2013 г. № 24) требует корректировки, поскольку не согласуется с общи-ми правилами квалификации продолжаемого преступления, а также с разъясне-ниями по другим категориям уголовных дел.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключа-ется в том, что его результаты обогащают юридическую науку, развивают и углубляют доктринальные уголовно-правовые представления о продолжаемых преступлениях, вносят вклад в развитие учения о сложных единичных преступ-лениях и множественности преступных деяний, создают теоретическую основу для совершенствования уголовного законодательства, постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации и правоприменительной практики.

Практическое значение диссертационного исследования выражается в уточнении существующих и разработке новых правил квалификации продол-жаемых преступлений, разрешении сложных правоприменительных проблем, возникающих при их уголовно-правовой оценке. Результаты исследования мо-гут быть использованы: в законотворческой деятельности по совершенствова-нию уголовного законодательства Российской Федерации; в праворазъясни-тельной деятельности Верховного Суда Российской Федерации; в правоприме-нительной практике при квалификации продолжаемых преступлений; в учеб-ном процессе подготовки бакалавров, специалистов и магистров по направлению «Юриспруденция»; в процессе повышения квалификации сотрудников правоприменительных органов.

Практическая значимость диссертационного исследования подтверждает-ся апробацией его результатов посредством:

- их публикации в 9 научных работах (4 - в рецензируемых изданиях, ре-комендованных ВАК при Минобрнауки России);

- обсуждения основных положений и выводов диссертации на 5 научно-практических форумах: XIV Международной научно-практической конферен-ции «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке» (Москва, 26-27 января 2017 г.); международной научно-практической конференции «Проблемы эф-фективности права в современной России» (Краснодар, 7-8 октября 2016 г.); международной научно-практической конференции «Уголовная политика и культура противодействия преступности» (Новороссийск, 30 сентября 2016 г.); всероссийской научно-практической конференции «Современное состояние и пути развития уголовного права Российской Федерации: научные и учебно-методические аспекты» (Рязань, 24 мая 2016 г.); заседании круглого стола «Со-стояние законности в Российской Федерации» (Москва, 13 апреля 2016 г.);

- их внедрения в практическую деятельность Генеральной прокуратуры Российской Федерации, прокуратуры Западного административного округа г. Москвы, а также в учебный процесс юридического факультета Академии Ге-неральной прокуратуры Российской Федерации.

Степень достоверности результатов диссертационного исследования определяется использованием апробированных методов научного познания, со-блюдением методологических требований теории уголовного права, а также репрезентативной эмпирической базой, на которой основывалось исследование. Теоретические выводы диссертации построены на новых и проверяемых данных, которые согласуются с иными опубликованными работами по теме диссертации.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, 2 глав, объединяющих 7 параграфов, заклю-чения, библиографии и приложения.

3. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, форму-лируются его цели и задачи, характеризуются эмпирическая, нормативная и теоретическая основы диссертации, излагаются положения, выносимые на за-щиту, определяется их теоретическая и практическая значимость.

Первая глава диссертации «Теоретические основы учения о продолжа-емых преступлениях и их уголовно-правовая характеристика» состоит из четырех параграфов.

В параграфе 1.1. «Развитие доктринальных представлений о продол-жаемых преступлениях: основные концепции» отмечается, что в европейской уголовно-правовой науке XIX в. (в основном благодаря работам немецких криминалистов) сформировались три основные концепции (теории) продолжа-емого преступления - объективная, субъективная и дуалистическая (объектив-но-субъективная), которые получили развитие в отечественной доктрине уго-ловного права.

С точки зрения объективной концепции единство продолжаемого пре-ступления заключается во внешней взаимосвязи его элементов, которая прояв-ляется, в частности, в том, что неоднократные преступные деяния предусмот-рены одной и той же уголовно-правовой нормой (признак юридической тожде-ственности или однородности), посягают на единый предмет (одного потер-певшего), совершаются, как правило, в течение непродолжительного времени, причиняют один преступный результат. Сторонники объективной концепции полагали, что разработка понятия продолжаемого преступления продиктована преимущественно утилитарными соображениями. Неоднократные преступные посягательства признаются единым продолжаемым преступлением в целях процессуальной экономии, а также для того, чтобы избежать назначения чрез-мерно сурового наказания. По сути, в такой трактовке продолжаемое преступ-ление - это некая юридическая фикция, в рамках которой фактическая множе-ственность провозглашается единичным (в юридическом смысле) преступлени-ем.

Субъективная концепция продолжаемого преступления исходит из того, что продолжаемое преступление - это не юридическая фикция, применяемая в целях упрощения уголовного процесса и экономии уголовной репрессии, а ре-альное криминальное явление, единство которого кроется во внутренней взаи-мосвязи его элементов. С позиции субъективной теории продолжаемого пре-ступления объективные характеристики преступной деятельности имеют ис-ключительно вспомогательное значение; они лишь доказывают наличие или, напротив, отсутствие субъективной взаимосвязи, внутреннего единства проти-воправных деяний.

По мнению диссертанта, сущность продолжаемого преступления лучше всего отражает дуалистическая (объективно-субъективная) концепция, которая доминирует в советской и постсоветской уголовно-правовой науке. Она исхо-дит из того, что отграничить продолжаемое преступление от совокупности пре-ступных деяний исключительно на основе субъективного единства криминаль-ной деятельности, т.е. без учета ее объективных характеристик, практически невозможно. Единство продолжаемого преступления определяется как субъек-тивными, так и объективными показателями.

С позиции дуалистической концепции, которой довольно последователь-но придерживается Пленум Верховного Суда Российской Федерации, внешние (объективные) проявления продолжаемого преступления играют двоякую роль.

С одной стороны, они доказывают субъективное единство продолжаемого пре-ступления (единство умысла, общность цели), а с другой - определяют четкие границы, за рамками которых даже субъективно взаимосвязанные неоднократ-ные деяния не могут признаваться сложным единичным преступлением.

В параграфе 1.2 «Объективные признаки продолжаемого преступления» соискатель на основании анализа судебной практики приходит к выводу, что в состав продолжаемого преступления могут входить деяния, которые при изолированном рассмотрении представляют собой не только преступления, но и иные правонарушения (в частности, административные проступки), при усло-вии, что за них лицо не привлекалось к юридической ответственности. Исходя из этого, в работе предлагается скорректировать разъяснение, содержащееся в п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и раз-бое», указав, что продолжаемое хищение состоит «… из ряда тождественных противоправных действий» (предлагаемые изменения выделены курсивом).

В диссертации подчеркивается, что обязательным признаком продолжае-мого преступления является тождественность образующих его деяний, которая должна определяться на основании двух альтернативных критериев - юридиче-ского и фактического. Противоправные деяния признаются юридически тожде-ственными, если юридическая (уголовная, административная, дисциплинарная) ответственность за каждое из них (при изолированном рассмотрении) преду-смотрена одной статьей нормативного правового акта. В свою очередь, факти-ческая тождественность предполагает, что все противоправные деяния имеют сходные (однотипные) объективные признаки. Для вывода о тождественности деяний достаточно и одного из этих критериев, поскольку они имеют альтерна-тивный характер.

Составными элементами продолжаемого преступления могут быть дея-ния, предусмотренные различными частями одной статьи Особенной части УК РФ. В подобных случаях продолжаемое преступление квалифицируется с уче-том отягчающих обстоятельств, которые имели место хотя бы при совершении одного из деяний, входящих в его состав.

Соискатель отмечает, что в различных эпизодах продолжаемого преступ-ления соучастники могут выполнять несовпадающие роли, что не исключает юридической тождественности соответствующих деяний. В подобных случаях юридическая тождественность определяется не ролью соучастника, которая ва-рьируется от эпизода к эпизоду, а тем, что все его преступные деяния направ-лены на совершение преступления, предусмотренного одной статьей Особен-ной части УК РФ.

Продолжаемое преступление всегда совершается разновременными про-тивоправными деяниями, т.е. предполагает дискретность (прерывистость) пре-ступного поведения. Допустимая продолжительность временных промежутков между деяниями, входящими в состав продолжаемого преступления, зависит от вида продолжаемого преступления, а также от обстоятельств конкретного дела. Поэтому временныме параметры совершения тождественных деяний (их перио-дичность, продолжительность разрывов во времени) следует рассматривать лишь как один из многих объективных факторов, подтверждающих или, напро-тив, опровергающих их субъективную взаимосвязь. При этом прослеживается устойчивая закономерность, которая заключается в следующем: чем меньше разрыв во времени между тождественными деяниями, тем с бомльшей вероятно-стью можно говорить о единстве умысла.

В работе указывается, что обязательным признаком продолжаемого пре-ступления является объективная взаимосвязь между входящими в его состав деяниями. Универсальным (т.е. характерным для всех продолжаемых преступ-лений) критерием такой взаимосвязи является единство объекта посягатель-ства, а в качестве факультативных ее показателей могут выступать обстоятель-ства, относящиеся к предмету посягательства, потерпевшему от преступления, общественно опасным последствиям, способу, орудиям и средствам, обстанов-ке совершения противоправных посягательств и др. При этом в правопримени-тельной практике взаимосвязь элементов продолжаемого преступления, как правило, констатируется на основании совокупности нескольких критериев, сочетание которых в каждом конкретном случае индивидуально.

В параграфе 1.3 «Субъективные признаки продолжаемого преступления» диссертант подчеркивает, что продолжаемое преступление может быть только умышленным, причем умысел возможен лишь прямой. Продолжаемое преступление предполагает постановку преступной цели (с той или иной степе-нью конкретизации) и поэтапное ее достижение, а это характерно только для прямого умысла.

В зависимости от степени конкретизации умысла в диссертации выделяе-тся две разновидности продолжаемых преступлений:

а) продолжаемые преступления с конкретизированным (определенным) умыслом. Для них характерно четкое, конкретное представление виновного о цели совершаемых им тождественных противоправных деяний и ее количе-ственных параметрах. В частности, умысел является конкретизированным, ко-гда виновный желает посредством дискретных актов причинить общественно опасные последствия определенного вида и размера, т.е. стремится к конкрет-ному результату;

б) продолжаемые преступления с относительно-определенным умыслом. продолжаемый преступление хищение взяточничество

В этих преступлениях виновный, совершая тождественные противоправные ак-ты, преследует единую цель, но не имеет детального представления о ее коли-чественных параметрах; представляет результат совершаемых деяний, но недо-статочно конкретно. В этом случае умысел нельзя считать неконкретизированным, так как виновный ставит перед собой качественно определенную цель.

Такой умысел предпочтительнее называть относительно-определенным.

В целях обеспечения единообразной правоприменительной практики по делам о многоэпизодных хищениях соискатель предлагает: исключить из по-становления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 декабря 1980 г. № 6 «О практике применения судами Российской Федерации законода-тельства при рассмотрении дел о хищениях на транспорте» разъяснение, в со-ответствии с которым продолжаемое хищение совершается лишь с конкретизи-рованным умыслом; разъяснить в постановлении от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», что продолжаемое хищение может совершаться не только с конкретизированным, но и с относи-тельно-определенным умыслом.

В продолжаемом преступлении умысел (вне зависимости от степени его конкретизации) должен быть единым - он охватывает все неоднократные дея-ния, совершенные виновным, начиная от первого и заканчивая последним. Умысел можно признать единым: если совершение нескольких тождественных противоправных деяний планировалось изначально (заранее обдуманный еди-ный умысел); если решение совершить тождественное посягательство на тот же объект принято в процессе совершения противоправного деяния, но до его фак-тического окончания (внезапно возникший единый умысел).

Диссертант обращает внимание на то, что единство умысла на соверше-ние ряда тождественных противоправных деяний не исключает определенной динамики субъективных представлений о размере предмета продолжаемого преступного посягательства. Если в сознании виновного до окончания заплани-рованных действий меняются количественные параметры поставленной пре-ступной цели (появляется желание похитить больше изначально запланирован-ного, получить взятку в большем размере, чем было вначале оговорено с взят-кодателем), то умысел не утрачивает изначального единства, хотя и претерпе-вает определенную корректировку.

Обязательным субъективным признаком продолжаемого преступления является направленность всех дискретных тождественных актов к достижению единой цели. Совершая повторные деяния, виновный осознает каждое из них как шаг в направлении этой цели, воспринимает их в качестве этапа достижения запланированного им результата. В субъективном смысле эти деяния не имеют самостоятельного характера; их следует оценивать через призму едино-го целеполагания, общего замысла, с точки зрения которого каждое из совер-шенных деяний представляет собой элемент единого целого.

Важнейшим показателем субъективной взаимосвязи деяний, входящих в состав продолжаемого преступления, является единство мотива их совершения. Посредством ряда тождественных противоправных посягательств виновный удовлетворяет единую потребность, которая находится в основе формирования умысла на совершение продолжаемоего преступления.

В параграфе 1.4 «Проблемы нормативной регламентации продолжаемых преступлений» автор отмечает, что, несмотря на отсутствие законода-тельного определения продолжаемого преступления в УК РФ (равно как и в предыдущих кодифицированных уголовных законах дореволюционного и со-ветского периодов), субъекты правоприменительной деятельности не лишены нормативных ориентиров (пусть и недостаточно четких) в плане понимания признаков этого сложного единичного преступления. В качестве таковых дли-тельное время выступают разъяснения высшей судебной инстанции - поста-новление Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г. № 23 «Об услови-ях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступле-ниям», в котором содержится общее определение продолжаемого преступле-ния, а также постановления Пленума по отдельным категориям уголовных дел, где отражаются специфические признаки частных разновидностей продолжае-мых преступлений.

По мнению соискателя, подобная регламентация продолжаемого пре-ступления является недостаточной. Во-первых, постановления Пленума, по идее, предназначены для конкретизации положений уголовного закона («пер-вичных» уголовно-правовых предписаний), их развития. Вторжение их в зону «первичного» уголовно-правового регулирования, как это происходит в случае с регламентацией продолжаемого преступления, недопустимо, поскольку это исключительная прерогатива кодифицированного уголовного закона. Во-вторых, включение в УК РФ нормы, регламентирующей определение продол-жаемого преступления и критерии его отграничения от совокупности преступ-ных деяний, будет иметь важное правоприменительное значение. Учитывая взаимосвязанные предписания ч. 1 ст. 1 и ч. 1 ст. 3 УК РФ, субъекты правопри-менительной деятельности в первую очередь ориентируются на предписания уголовного закона. В этих условиях регламентация продолжаемого преступле-ния на уровне УК РФ приобретает особую важность.

В диссертации отстаивается мнение о том, что законодательное опреде-ление продолжаемого преступления (равно как и иных сложных единичных преступных деяний) необходимо для того, чтобы решить, имеются ли в содеян-ном признаки множественности преступных деяний, или же имеет место одно преступление. Иными словами, нормативные предписания о сложных единич-ных преступлениях должны выполнять функцию «негативного» признака, ис-ключающего наличие множественности преступных деяний. Следовательно, законодательные предписания, регламентирующие все разновидности сложных единичных преступлений, целесообразно включить в институт множественно-сти преступлений, обособив его в отдельной главе УК РФ.

Соответствующую уголовно-правовую норму предлагается изложить в следующем виде: «Статья … Продолжаемое преступление

Не признается множественностью преступлений продолжаемое пре-ступление, то есть взаимосвязанные юридически и (или) фактически тожде-ственные противоправные деяния, направленные на достижение общей цели и совершенные с единым конкретизированным или относительно-определенным умыслом, возникшим до фактического окончания первого противоправного де-яния.».

Диссертант подчеркивает, что регламентация продолжаемого преступле-ния должна быть многоуровневой. Первичные уголовно-правовые предписания, определяющие общие (универсальные) признаки продолжаемого преступления и правила его отграничения от совокупности преступных деяний, должны быть предусмотрены в УК РФ (в обособленной главе о множественности преступле-ний), а специфика отдельных разновидностей продолжаемых преступлений - отражена в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Взаимодействие двух уровней регламентации позволит, с одной стороны, до-биться реализации уголовно-правового принципа законности (ч. 1 ст. 3 УК РФ), а с другой стороны, обеспечить субъектов правоприменительной деятельности конкретизирующими предписаниями, необходимыми для квалификации раз-личных видов продолжаемого преступления.

Проведенное исследование показало, что установление в УК РФ повы-шенного наказания за продолжаемое преступление, сопоставимого с наказани-ем за совокупность преступлений, как это предлагают отдельные специалисты, нецелесообразно. Это предложение искажает сущность продолжаемого пре-ступления, которое при всем его внешнем сходстве с совокупностью все же представляет собой единичное преступление. Реализация подобной идеи фак-тически приведет к отказу от конструкции продолжаемого преступления. Если назначать наказание за продолжаемое преступление по правилам ст. 69 УК РФ, то практический смысл его отграничения от совокупности преступных деяний полностью утрачивается.

Соискатель указывает, что продолжаемые побои, совершенные три и бо-лее раза, не должны по произвольному «велению» законодателя «превращать-ся» в истязание. Это противоречит общепризнанным постулатам учения о про-должаемом преступлении, в соответствии с которым даже многократное повто-рение тождественных преступных деяний не способно изменить вид продолжа-емого преступления. Поэтому законодателю следует отказаться от попыток нормативной трансформации продолжаемого преступления одного вида в дру-гое, более тяжкое преступление. Важным шагом в этом направлении должно стать исключение из диспозиции ч. 1 ст. 117 УК РФ указания на систематиче-ское нанесение побоев.

Вторая глава диссертации «Квалификация продолжаемых преступле-ний: общие и частные проблемы» состоит из трех параграфов.

В параграфе 1.2 «Общие проблемы квалификации продолжаемых преступлений» сформулированы правила уголовно-правовой оценки, которые имеют «сквозное» значение, т.е. распространяются на все продолжаемые пре-ступные деяния.

Диссертант приходит к выводу, что при наличии непреодолимых сомне-ний относительно уголовно-правовой оценки тождественных преступных дея-ний необходимо задействовать следующий алгоритм квалификации: содеянное следует квалифицировать дважды - как продолжаемое преступление и как со-вокупность преступных деяний; сравнить наказуемость содеянного при первом и втором варианте квалификации; на основании ч. 3 ст. 9 Конституции Рос-сийской Федерации выбрать тот вариант квалификации, который с точки зре-ния возможных уголовно-правовых последствий (т.е. наказуемости) будет бо-лее «мягким», более «выгодным» виновному.

В работе указывается, что при установлении времени совершения про-должаемого преступления в правоприменительной практике используется юри-дическая фикция, с помощью которой фактическое время выполнения его объ-ективной стороны (т.е. хронологический период) сводится к дискретному мо-менту - моменту совершения последнего действия (акта бездействия), входя-щего в состав продолжаемого преступления. Такой подход представляется пол-ностью обоснованным, так как действия (акты бездействия), образующие про-должаемое преступление, лишены самостоятельного юридического значения, а оцениваются лишь в единстве. Поэтому определять юридическое время совер-шения продолжаемого преступления можно лишь по моменту фактического за-вершения (добровольного или вынужденного) продолжаемого преступления в целом.

Соискатель доказывает, что разъяснения, сформулированные в п. 5 по-становления Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г. № 23, касают-ся исключительно фактической завершенности продолжаемого преступления, а потому не могут использоваться для определения его юридического окончания. На основании анализа и обобщения доктринальных точек зрения и судебной практики диссертантом предложены следующие правила установления момен-та юридического окончания продолжаемых преступлений:

- продолжаемые преступления с относительно-определенным умыслом следует квалифицировать с учетом фактически наступивших последствий, т.е. признавать их юридически оконченными с момента, когда содеянное приобре-ло признаки состава преступления определенного вида, даже если после этого виновный продолжает совершать тождественные противоправные деяния;

- момент юридического окончания продолжаемого преступления с кон-кретизированным умыслом зависит от параметров цели, поставленной винов-ным, а также ее уголовно-правового значения: продолжаемое преступление с конкретизированной целью, не имеющей уголовно-правового значения, должно признаваться юридически оконченным с момента, когда содеянное приобретет все признаки состава соответствующего преступления; если уголовно-правовое значение имеют количественные параметры цели, то продолжаемое преступле-ние необходимо считать юридически оконченным с момента достижения этой цели в объеме, имеющем уголовно-правовое значение; если юридическое зна-чение имеют качественные параметры цели, то продолжаемое преступление следует признавать юридически оконченным с момента достижения этой цели В качественно определенном объеме (в подобных случаях моменты юридиче-ского и фактического окончания совпадают).

При квалификации отдельных разновидностей продолжаемых преступле-ний (в частности, продолжаемой легализации преступных доходов в крупном или особо крупном размере) высшая судебная инстанция отступает от общих правил установления момента их юридического окончания. Примером может служить абз. 2 п. 9 постановления Пленума Верховного Суда Российской Феде-рации от 7 июля 2015 г. № 32, где сформулировано следующее разъяснение: «Если лицо намеревалось легализовать (отмыть) денежные средства или иное имущество, приобретенные преступным путем (в результате совершения пре-ступления), в крупном либо особо крупном размере посредством совершения нескольких финансовых операций или сделок, однако фактически легализован-ное имущество по независящим от этого лица обстоятельствам не образовало указанный размер, содеянное надлежит квалифицировать как оконченную ле-гализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества в крупном или особо крупном размере. Например, когда для легализации денежных средств в крупном размере лицом предполагалось провести две финансовые операции, но оно было задержано после завершения одной из операций на сумму, не образу-ющую такой размер, содеянное должно квалифицироваться по части 2 статьи 174.1 УК РФ».

Во-первых, это разъяснение идет вразрез с позицией Пленума относи-тельно момента окончания продолжаемых хищений в крупном или особо круп-ном размере, что представляется недопустимым. А во-вторых, анализируемое разъяснение противоречит ч. 1 ст. 29 УК РФ, согласно которой «преступление признается оконченным, если в совершенном лицом деянии содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом». В рассматриваемой ситуации цель легализации имущества в крупном (особо крупном) размере не была достигнута ни фактически (поскольку лицо было за-держано после совершения одной из двух запланированных финансовых опе-раций), ни юридически (так как размер фактически легализованного имущества не являлся крупным или особо крупным). Иными словами, в этом случае и объ-ективно, и субъективно преступление не доведено до конца по независящим от него виновного обстоятельствам. Поэтому разъяснение Пленума относительно момента юридического окончания продолжаемой легализации преступных до-ходов в крупном (особо крупном) размере требует пересмотра.

Рассматривая проблемы квалификации продолжаемого преступления, со-вершенного в соучастии, диссертант приходит к следующим выводам:

- соучастие предполагает совместное совершение единого преступления, что в полной мере относится и к продолжаемому преступлению, совершенному в соучастии. А потому при наличии предварительного сговора на совершение продолжаемого преступления его соисполнителям следует вменять все эпизо-ды, т.е. продолжаемое преступление в целом, а не только те деяния, в которых они принимали участие. Применительно к продолжаемому хищению, совер-шенному группой лиц по предварительному сговору, это, в частности, означает, что соисполнители будут нести ответственность за хищение в размере, который определяется с учетом общей стоимости похищенного всеми участниками пре-ступной группы;

- соисполнитель, присоединившийся к совершению уже начатого про-должаемого преступления, должен нести ответственность за это преступление (при соблюдении принципа субъективного вменения), но квалификация его действий отличается существенной спецификой: в объем обвинения присоеди-нившегося соисполнителя не могут входить те деяния, которые были соверше-ны до его подключения к продолжаемому преступлению, поскольку до этого момента он не соучаствовал в этом преступлении и не имел сговора на его со-вершение с иными соисполнителями; присоединившемуся соисполнителю не вменяется квалифицирующий признак «совершение преступления группой лиц по предварительному сговору»;

- в основу квалификации интеллектуального и (или) физического содей-ствия совершению отдельных эпизодов продолжаемого преступления должны быть положены взаимосвязанные предписания ст. 5 и ст. 36 УК РФ. Если умыслом пособника не охватывается продолжаемый характер преступных деяний иных соучастников, то он должен нести ответственность лишь за пособниче-ство в конкретном преступном акте. А пособником всего продолжаемого пре-ступления лицо можно признать лишь при наличии у него умысла на содей-ствие продолжаемой преступной деятельности. В этом случае пособник должен осознавать, что иные соучастники совершают продолжаемое преступление, и понимать, что посредством интеллектуального или физического содействия от-дельному противоправному акту он способствует совершению продолжаемого преступления в целом (его дальнейшему совершению);

- в различных эпизодах продолжаемого преступления, совершенного в соучастии, соучастники могут выполнять несовпадающие функции. В этих си-туациях необходимо руководствоваться следующими правилами квалифика-ции: если хотя бы в одном из эпизодов продолжаемого преступления виновный действовал как исполнитель (соисполнитель), то вся его продолжаемая пре-ступная деятельность квалифицируется как исполнение преступления; если хо-тя бы в одном из эпизодов виновный действовал как организатор и при этом не принимал непосредственного участия в исполнении ни одного из таких эпизо-дов, его следует считать организатором всего продолжаемого преступления; если организатор помимо организаторских функций в одном или нескольких эпизодах выполнял функции пособника, ему вменяется только организация продолжаемо-го преступления; подстрекательство и пособничество в продолжаемом преступ-лении могут вменяться одновременно (в формуле квалификации отражается ссылка как на ч. 4, так и на ч. 5 ст. 33 УК РФ).