Конституционно-правовые нормы

В отличие от императивных диспозитивные нормы допускают регулирование отношений между субъектами в той степени, как это позволяет закон. Здесь устанавливается правило лишь на случай отсутствия соглашения, когда участники отношений не выработали иного условия по вопросу, разрешенному в данной норме. Но и во властных отношениях может присутствовать элемент диспозитивности, когда субъекту предоставляется возможность в определенных границах урегулировать отношения по своему усмотрению («Руководители местных исполнительных и распорядительных органов назначаются на должность и освобождаются от должности Президентом Республики Беларусь или в установленном им порядке и утверждаются в должности соответствующими местными Советами депутатов» - статья 119 Конституции Республики Беларусь).

Альтернативные нормы характеризуются тем, что допускают различные варианты поведения участников отношений в зависимости от конкретных условий. («В силу особой необходимости Президент по своей инициативе либо по предложению Правительства может издавать временные декреты, имеющие силу закона» - часть 3 статьи 101 Конституции Республики Беларусь).

8. Поскольку общественные отношения, регулируемые конституционными нормами, неодинаковы по своему объему, нормы можно классифицировать на общие, специальные и исключительные.

Действие общих норм распространяется не на один, а на несколько видов общественных отношений, охватывающих разнообразные сферы, в которых субъекты Республики Беларусь осуществляют свои функции. Регламентация в таких случаях нередко происходит через нормы-принципы: «Государство гарантирует права и свободы гражданам Беларуси, закрепленные в Конституции, законах и предусмотренные международными обязательствами государства» (часть 3 статьи 21 Конституции Республики Беларусь).

Характерной чертой специальных норм является то, что они регулируют лишь определенный вид отношений данного рода либо имеют особое назначение («Палаты собираются на две очередные сессии в год» - часть 1 статьи 95 Конституции Республики Беларусь).

Особенность исключительных конституционно-правовых норм состоит в том, что они определяют некоторые изъятия из правил, содержащихся в общих или специальных нормах («Внеочередные сессии созываются указами Президента» - часть 6 статьи 95 Конституции Республики Беларусь).

9. По назначению в механизме правового регулирования принято различать материальные и процессуальные нормы. Первые предусматривают содержание действий по правовому регулированию общественных отношений, а вторые - определяют формы реализации материальных норм. Как пишет О.Е. Кутафин, «если материальные нормы указывают на то, что нужно делать для их осуществления, то процессуальные нормы определяют, как, каким образом, в каком порядке их следует реализовывать» [109, с.94].

Такое разделение достаточно четко прослеживается еще с периода античного права, хотя там процессуальные нормы рассматривались как дополнение к соответствующим материальным нормам, как производные от них. Наличие процессуальных норм в конституционном (государственном) праве обосновывалось и некоторыми представителями советской науки, такими как Г.И. Петров, П.Е. Недбайло, А.И. Ким, В.С. Основин и др. В настоящее время все большее число ученых настаивают на необходимости развития именно процессуальной стороны реализации прав и обязанности граждан (Вспомним, что известную «Сталинскую» Конституцию 1936 г. называли самой демократической на тот момент в мире, но ее материальные нормы невозможно было реализовать из-за отсутствия соответствующих процессуальных механизмов).

На важное обстоятельство обращает внимание В.А. Рыжов [98, с.9], когда выражает несогласие с теми специалистами по судебному процессуальному праву, которые полагают, что о конституционно-правовых процессуальных нормах можно говорить применительно лишь к тем, которые регулируют производство в конституционных или приравненных к ним судам (производство в других государственных органах регулируется, по их мнению, процедурными нормами). Ученый же полагает, что не следует проводить такого различия между процессуальными и процедурными нормами, полагая, что любая юридическая процедура есть юридический процесс.

Следует признать, что именно процессуальные нормы призваны обеспечить претворение в жизнь материально-правовых предписаний, гарантировать доступность пользования гражданами конституционными правами и свободами. В своей работе В.О. Лучин [118, с.51] подчеркивает, что преобладание в Конституции материальных норм никаким образом не умаляет значения содержащихся в ней процессуальных норм, посредством которых достигается не только оптимальный вариант реализации материальных норм, но порой и сама возможность осуществления, включения их в общественную практику, а в отсутствие такой процессуальной обеспеченности невозможен либо крайне затруднен перевод многих материальных конституционных норм из статического состояния в динамическое.

Также и Н.В. Витрук отмечает, например, что «судебно-конституционный процесс (конституционное судопроизводство) - это обязательное условие, без которого судебно-конституционное материальное право не будет жить, действовать, эффективное средство упорядочения, организации общественных отношений» [58, с.27]. Существенные разработки в сфере конституционного процессуального права принадлежат таким российским ученым, как Н.С. Бондарь [24], Ж.И.Овсепян [151], Б.С.Эбзеев [298].

Как положительный факт следует отметить появление в Республике Беларусь курса «Правотворческий процесс», читаемого в обязательном порядке с 2006 г. на юридических факультетах, а также включение в учебный процесс учебного курса (спецкурса) «Конституционное правосудие» некоторых ВУЗов нашей страны (БГУ, ПГУ). Реалии сегодняшнего дня говорят о том, что современное высшее юридическое образование не может быть полноценным и качественным без изучения студентами всех форм обучения учебной дисциплины, раскрывающей содержание, особенности, процедуру конституционного судопроизводства.

В связи с насыщением конституционного права процессуальными (процедурными) нормами, востребованностью и возрастанием их роли в механизме правового регулирования, можно с большой долей уверенности утверждать о формировании в Республике Беларусь такого явления, как конституционно-правовой процесс. Правда, понимание данной категории воспринимается неоднозначно белорусскими учеными (см. А.Е. Вашкевича [43], А.А. Соколову [257], М.Ф. Чудакова [290]).

10. Нормы конституционного права различаются по юридической силе. От уровня юридической силы нормы зависит та правовая база, на основе которой формируется ее содержание. Этот же фактор определяет и порядок отмены нормы, связи ее с другими нормами, их соотношение и иерархию.

Согласно Конституции Республики Беларусь и Закона «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» следует различать, как минимум, три вида норм. Во-первых, это нормы Основного Закона Беларуси, имеющего высшую юридическую силу (статья 137 Конституции Республики Беларусь). Во-вторых, это нормы конституционных законодательных актов, к которым относятся законы, декреты и указы. В-третьих, это нормы актов конституционного законодательства (все иные, помимо законодательных, нормативные правовые акты, регулирующие конституционные правоотношения). Ввиду того, что в 1996 г. в Республике Беларусь был отменен конституционный принцип верховенства закона (его заменили в статье 7 Конституции Республики Беларусь принципом верховенства права), стало неуместно использовать такой, казалось бы, устоявшийся термин, как «подзаконный акт» (см. более подробно [191]).

Конституционные нормы могут иметь и другие особенности, по которым возможна их дифференциация, то есть указанные выше критерии классификации не являются исчерпывающими.

Мы допускаем, что могут использоваться и иные критерии, позволяющие еще глубже и всестороннее познать сущность и специфику конституционно-правовых норм, их соотношение с иными юридическими нормами. Ограничиваясь приведенной классификацией, мы считаем ее достаточно глубокой и последовательной при изучении норм конституционного права, хотя не считаем возможным абсолютизировать какую-либо из известных классификаций.

В любом случае, научно обоснованная классификация конституционно-правовых норм способствует выявлению и практическому использованию их богатейших, разносторонних возможностей в осуществлении и совершенствовании конституционно-правового регулирования, неуклонно возрастающей роли конституционного права в развитии общества и государства. С ее помощью решаются следующие важнейшие задачи:

1) Четко определяется место конституционно-правовых норм в действующей системе права;

2) Уясняются функции конституционно-правовых норм и их роль в механизме правового регулирования;

3) Точнее определяются границы и возможности регулирующего воздействия конституционного права на общественные отношения;

4) Совершенствуется вся нормотворческая и правоприменительная деятельность уполномоченных субъектов в государстве.

4. Особенности структуры конституционно-правовых норм

В современной юридической литературе наиболее распространенным является подход, согласно которому структура любой нормы права включает три элемента: гипотезу, диспозицию, санкцию.

Под гипотезой понимают ту часть нормы права, которая указывает на адресата и условия, при которых эта норма может быть реализована в конкретных правоотношениях. Она служит, таким образом, целям установления сферы действия (или недействия) диспозиции, оговаривает границы ее осуществления.

Диспозицией называют ту часть нормы права, которая содержит само правило поведения, т.е. устанавливает права и обязанности участников правоотношений. Она является центральным элементом (ядром) правовой нормы, поскольку выполняет основную нагрузку в регулирующем воздействии на общественные отношения, определяя возможные и должные варианты поведения субъектов.

Под санкцией правовой нормы понимают такую ее часть, в которой указывается на те неблагоприятные последствия, наступление которых обусловлено несоблюдением правила поведения, сформулированного в диспозиции. Необходимо отметить, что характер таких последствий определяется по-разному. Одни правоведы санкцию рассматривают как указание на возможность применения меры государственного принуждения, а другие, помимо государственного принуждения, включают в понятие санкции и иные способы обеспечения правовых норм (например, установленную систему юридических гарантий). Через санкцию государство выражает негативное отношение к субъектам, нарушающим установленный правопорядок.

Таким образом, особенности, содержание и назначение правовых норм во многом обусловлены их структурой. Содержательному наполнению правила поведения соответствует свойственная ей структура (внутреннее строение), характеризуемое единством и взаимосвязью составляющих ее трех элементов: гипотезы, диспозиции, санкции. Каждый из перечисленных элементов имеет в структуре правовой нормы свое особое место и назначение, вследствие чего, по справедливому суждению, сложившемуся в юридической науке, «без диспозиции норма немыслима, без гипотезы - бессмысленна, без санкции - бессильна» (автором этого образного выражения является советский ученый Ю.С. Житинский). Поэтому структуру юридической нормы как логическую взаимосвязь гипотезы, диспозиции и санкции в концентрированно-сжатом виде выражают через формулу: «если - то - иначе».

Вопрос о структурировании правовой нормы имеет давнюю историю. Еще в древнеримском праве действие права в наиболее общей форме выражалось в том, чтобы «повелевать (обязывать), запрещать, разрешать, наказывать(карать)», о чем сказано в Дигестах Юстиниана (Книга первая, титул III, фрагмент 7-Модестин) (146,с.322). Поэтому считалось, что нормы всегда что-либо предписывают как обязанности, должное поведение; что-либо разрешают как права и дозволения; что-либо запрещают как недозволенное или за что-либо карают как за вредное и опасное для людей и общества. Соответственно этим задачам правового регулирования строится структура правовых норм в виде трех структурных элементов деонтической логики (деонтическая логика - это логика норм и нормативных понятий; «обязательно», «разрешено», «дозволено», «запрещено», «безразлично» и т.п.), получивших в правовой науке название диспозиции, гипотезы и санкции.

В англосаксонской правовой семье Г. Блэкстон в своих «Комментариях английского права» (1765-1769гг.) пришел к выводу о том, что норма права состоит из четырех частей: 1) объявительной; 2) повелевательной; 3) способствующей; 4) наказательной. Следует помнить при этом, что нормы английского права - это положения, которые берутся из основной части решений, вынесенных высшими судебными инстанциями. Они тесно связаны с обстоятельствами конкретного дела и применяются для решения дел, аналогичных тому, по которому данное решение было принято.

В романо-германской правовой семье теоретические разработки по структуре правовой нормы принадлежат немецким ученым конца XVIII - начала XIX вв. Это известные представители исторической школы права: Г. Гуго, Ф.Савиньи, Г.Пухта. Однако считается, что автором подхода о трехэлементной структуре правовой нормы, ставшим впоследствии классическим для континентальных европейских правовых систем, является германский правовед Ф. Аренц.

Эта проблема достаточно глубоко анализировалась в научной и учебной литературе дореволюционной России такими авторами, как Н.М. Коркунов, Ф.В. Тарановский, В.М.Хвостов, П.А. Сорокин, Г.Ф.Шершеневич и др. Правда, если мы заглянем в труды этих юристов, то никто из них трехчленной структуры не придерживался. Цивилисты и специалисты по уголовному праву придерживались двучленной структуры: первые видели в нормах гипотезу и диспозицию, а вторые- диспозицию и санкцию. Представители общей теории права также исходили из двучленного строения норм права. Например, Л.И. Петражицкий пишет: « В условных нормах различают две части: гипотезу(условие) - часть, содержащую указание условий, и диспозицию (распоряжение)- часть, содержащую само веление. Категорические нормы содержат только диспозиции …. В науке уголовного права принято, впрочем, называть первую часть уголовных законов, предусматривающую преступление, не гипотезой, а санкцией. Под санкциями в науке права разумеются вообще невыгодные последствия, связанные правом с нарушениями для нарушителей» 159 ,с.269. Однако подход о двухчленной структуре нормы не нашел поддержки у основоположников советской науки.

Мнение о том, что норма права состоит из трех частей- гипотезы, диспозиции и санкции- впервые было высказано в 1940 г. С.А. Голунским и М.С. Строговичем в первом советском учебнике по теории государства и права. А.Ф.Черданцев комментирует это следующим образом: «Авторы, очевидно, исходили из того, что, коль скоро существует три термина, обозначающих элементы нормы права, то должно быть и три элемента нормы, а поэтому следует подправить взгляды буржуазных юристов на структуру норм права» 286, с.50.Надо признать, что мнение о трехчленной структуре заняло крепкие позиции в юридической литературе. Его разделяют В.К. Бабаев, М.И. Байтин, А.В. Мицкевич, П.Е. Недбайло, А.Ф. Шебанов и др. В целом позиция этих авторов сводится к тому, что норма права не выполнила бы своей регулятивной роли, если бы в ней отсутствовал какой-либо из трех упомянутых структурных элементов.

Идея о двухчленной структуре правовой нормы не стала доминирующей в государственно-правовой науке. Далеко не все юристы придерживались, да и сейчас придерживаются позиций о трехэлементной структуре правовой нормы. К их числу относятся С.В.Курылев, А.С. Пиголкин, Н.П. Томашевский, С.С. Студеникин, Б.В. Шейдлин и др. Эти авторы обосновывали позицию, согласно с которой реально существующая норма права состоит не из трех, а из двух элементов. Например, для регулятивных норм характерно строение через гипотезу и диспозицию, а для охранительных - через диспозицию и санкцию. Более того, сторонники этого подхода рассматривали последователей С.А.Голунского и М.С.Строговича как теоретиков, оторванных от правовой действительности и вводящих в заблуждение читателей юридической литературы. Так, Б.И. Пугинский указывает, что «в праве вообще не удается отыскать нормы, построенные по модели «если-то-иначе». Показательно, что ни в одной книге по теории права, в которой говорится о трехзвенном строении нормы, не приводится не единого примера, иллюстрирующего и доказывающего данное утверждение» 242,с.24.

Условно говоря, эти «правоведы-реалисты» апеллируют к тому, что любой юрист-практик называет нормой права именно статью, параграф, пункт, иную часть нормативного акта, выражающие некоторое правило в его самостоятельно применимом виде, полагая тем самым, что «правоведы-теоретики» ошибочно предлагают считать нормой права некую абстракцию, допускающую произвольное соединение различных частей нормативных актов (примером критикуемой точки зрения может служить мнение М.И.Байтина: « Не всегда в словесной формулировке отдельной статьи можно обнаружить все три известных нам элемента соответствующей правовой нормы, не говоря о том, что и тогда, когда норма права и статья нормативного акта совпадают, структурные элементы нормы зачастую не лежат на поверхности, требуется вычленить их путем мыслительного процесса. Непринятие во внимание этого обстоятельства ведет к утверждениям о двухэлементной структуре некоторых правовых норм, когда у одних из них якобы отсутствует гипотеза, а у других- санкция» 271, с.323.

Наиболее последовательно критикует сторонников трехчленного строения норм права А.Ф. Черданцев: «Учение о трехчленном строении стремится представить отдельную норму как право в миниатюре, причем она действует автономно, изолированно от других норм. Напротив, учение о двухчленной норме исходит из того, что отдельная норма - это часть системы, она регулирует общее отношения во взаимосвязи с другими нормами» …. То, что не выражено в языке, прямо не сформулировано в норме права, не существует. Домысливать, подразумевать невыраженные в языке составленные части нормы- дело ненужное, противоречащее самой сути норм права. Трехчленная структура вводит истолкователя норм в заблуждение, ориентирует его искать несуществующие составные части толкуемой нормы, в то время как учение о двухчленной структуре просто, естественно, удобно, не вызывает затруднений у истолкователей норм, ибо соответствует реальным нормам права. Оно ориентирует не на отыскание несуществующих элементов правовой нормы (подразумеваемых, сливаемых и т.п.), а на установление реальных связей толкуемой нормы с другими нормами системы права» 286, с.51-52. Однако теоретические оппоненты непоколебимы: «Только при наличии всех трех элементов властное государственное веление образует качественно новое явление - правовую норму. При отсутствии хотя бы одного элемента властное веление может рассматриваться лишь как часть правовой нормы либо положение ненормативного характера», - утверждает В.М.Сырых 267, с.124. Кто прав в этом споре? Истина, как представляется, лежит где-то посередине. Можно сказать, что отчасти правы как те, так и другие, а в своей категоричности неправы обе стороны.

Спорную проблему, с нашей точки зрения, удалось в какой-то мере разрешить С.С.Алексееву, который предложил исходить из следующей компромиссной позиции. Он рассматривает данную проблему через фактическое признание обоих подходов к структуре норм права путем различения логической нормы, имеющей трехчленное строение и нормы-предписания, имеющей двухчленную структуру. Но норма- предписание, по мысли автора- это «логически завершенное, цельное явление, а логическая норма не соответствует структуре реальных норм предписаний» 8,с.55. Таким образом, обе нормы логически завершенные, но логическая трехчленная структура не соответствует реальности. «Логическая норма права,- указывает С.С.Алексеев, - это выявляемое логическим путем правило, которое воплощает органические связи между нормативными предписаниями и обладает полным набором свойств, раскрывающих их государственно-властную, регулятивную природу» 8,с.42.Анализируя эту проблему, Н.В. Сильченко 5,с.56 подчеркивает, что согласно такой точки зрения структура логической нормы получается в результате объединения структур норм-предписаний, например:Г >Д+Д>С=Г>Д>С. При этом диспозиции норм права как бы объединяются в одну диспозицию.

Совершенно очевидно, что учение о трехчленной структуре норм права исходит из признания, что отдельные структурные части нормы могут находиться не только в разных статьях нормативного правового акта, но и в разных нормативных актах, в различных отраслях права, могут прямо не формулироваться, не получать словесного выражения, сливаться и т.п.

С этим учением категорически не соглашается А.Ф. Черданцев в первую очередь из-за того, что при таком подходе к строению норм они уже не представляют единого целого, превращаются в нечто структурно неопределенное. Свою аргументацию он строит на следующих выводах 286, с.51:

1) отдельные структурные части целого (нормы) могут создаваться, изменяться и отменяться в разное время;

2) они могут создаваться, изменяться и отменяться разными органами, причем, вполне допускается, что органу, формулирующему одну структурную часть, не было известно об изменениях (и даже самом существовании) других частей;

3) юридическая сила различных частей единой нормы может быть различна, ибо они могут содержаться в разных нормативных актах;

4) одна норма может иметь разнородные санкции, относящиеся к разным отраслям права;

5) одна и та же санкция может быть составной частью неопределенного множества других норм.

Таким образом, с логической точки зрения норма права представляет собой определенную мысль законодателя, а с языковой точки зрения она находит свое выражение в грамматических предложениях правового текста.

А это означает, что под нормой права в самом точном смысле слова следует понимать цельное, логически завершенное и формально закрепленное в тексте нормативного акта ( правовой обычай не берем в расчет как явное исключение из правил правового формализма) властное веление (предписание) нормотворческого органа. Следовательно, по своему словесно-логическому построению нормативное предписание(традиционно понимаемое как норма) представляет собой отдельное предложение или даже отдельную фразу юридического нормативного текста.

Однако, как мы выяснили, такие нормативные предписания имеют двухчленную структуру (гипотеза и диспозиция - для регулятивных, диспозиция и санкция - для охранительных). Поэтому в нашей работе речь всегда идет о нормах-предписаниях, как то и подразумевает нормотворческая техника белорусского законодателя. Учение о юридической норме с трехэлементной структурой следует признать бездоказательной, умозрительной теорией, не находящей объяснения и подтверждения в реальных фактах правовой деятельности. Кстати говоря, такой подход соответствует и европейским канонам юриспруденции. Например, понятия «предписание» или «норма» в тексте германского «Справочника по нормотворческой технике» 259,с.9 употребляются применительно к отдельным регулированиям, то есть к отдельным параграфам или статьям нормативного акта.

Думается, что такой подход к структуре нормы - адекватное отражение системообразующих связей норм системы права, их предметной и функциональной специализации. Поясним на примере. Регулятивной норме нет необходимости иметь собственную санкцию, так как ее соблюдение обеспечивается охранительными нормами, но в таком случае как раз-таки и получается, что именно учение о двухчленной норме исходит из того, что любая отдельная норма-это элемент системы, поскольку регулирует общественные отношения во взаимосвязи с другими нормами. С таких позиций нам и представляется правильным рассматривать особенности конституционных норм в связи с их структурой. Мы разделяем точку зрения С.А. Авакьяна, который отмечает, что если «классические подходы теории права предлагают находить в структуре правовой нормы три элемента - диспозицию, гипотезу и санкцию, то … в конституционном праве нет таких классических по структуре норм» 2,с. 87.

Конституционно-правовые нормы характеризуются своеобразием структуры, ведь задача законодателя в конституционно- правовой сфере во многом состоит в построении такой структуры правовой нормы, которая в наибольшей степени отвечала бы ее природе и характеру того общественного отношения, которое она призвана регулировать. Иными словами, наличие тех или иных элементов в конституционной норме обусловлено ее назначением, и соотношение элементов, выбор конкретных форм гипотезы, диспозиции, санкции определяют такие факторы, как: характер регулируемых общественных отношений и выполняемых функций, содержание данной нормы, особенности законодательной политики, степень совершенства используемых приемов законодательной техники и т.д. Рассмотрим на конкретных примерах, в какой же степени конституционным нормам присущи отдельные структурные элементы.

Для большинства конституционно-правовых норм характерно наличие диспозиций, в которых не содержится четких указаний на права и обязанности участников правоотношений, как то обычно принято в других отраслях права. Например, в части 3 статьи 116 Конституции Республики Беларусь устанавливается, что « шесть судей Конституционного Суда назначаются Президентом Республики Беларусь, шесть судей избираются Советом Республики». Здесь, как видим, сложно вычленить не только трехэлементную, но и двухэлементную структуру нормы, однако это не должно вводить в заблуждение относительно того, что указанная статья вообще не содержит правовой нормы. Из этого предписания следует со всей очевидностью, что в нем указывается на строго определенный вариант поведения соответствующих уполномоченных органов.

Некоторые диспозиции нужны для того, чтобы определить правовое положение конституционных органов. Так, в части 1 статьи 106 Конституции Республики Беларусь указывается: « Исполнительную власть в Республике Беларусь осуществляет Правительство - Совет Министров Республики Беларусь - центральный орган государственного управления». Важно понимать, что диспозиции всегда выполняют основную нагрузку в регулирующем воздействии на общественные отношения.

Своеобразие структуры конституционно-правовых норм во многом обусловлено наличием в конституционном праве так называемых «нетипичных» норм (принципов, дефиниций, коллизионных норм). Очевидно, что к этим видам норм неприменимы термины, обозначающие элементы регулятивных и охранительных норм (гипотеза, диспозиция, санкция).

Например, в международном частном праве существует единая точка зрения на структуру коллизионных норм. Эти нормы образуются из двух частей. Как пишет М.М.Богуславский, «первая ее часть называется объемом коллизионной нормы. В этой части коллизионной нормы говорится о соответствующем правоотношении, к которому она применима. Вторая часть коллизионной нормы носит условное название коллизионной привязки. Привязка-это указание на закон (правовую систему), который подлежит применению к данному виду отношений» 23,с.83. Если экстраполировать данную терминологию на белорусское конституционное право, то получится следующее. В коллизионной конституционной норме части 2 статьи 137 Конституции Республики Беларусь, где говорится о том, что « в случае расхождения закона, декрета или указа с Конституцией действует Конституция» объемом будет часть « в случае расхождения закона, декрета или указа с Конституцией», а привязкой - «действует Конституция». Следует сказать, что продемонстрированный нами метод структурирования конституционных коллизионных норм в белорусском и российском праве не применяется. Данная проблема попросту обойдена вниманием всех авторов.

Ничего не ясно и со структурой дефинитивных норм. Они, как известно, не просто определяют термины и понятия, а властно предписывают, как их следует понимать. Обратим в этой связи внимание на мнение А.Ф.Черданцева, который пишет о том, что «на структуру дефинитивных норм можно распространить структуру логических определений. Тогда можно в дефинитивной норме выделить две части: определяемое (definendum) и определяющее (definiens)» 286 ,с.53. Применительно к конституционному праву рассмотрим отдельные нормы Избирательного кодекса Республики Беларусь на основе статьи 155 «Основные термины, используемые в настоящем Кодексе», однако с одной существенной оговоркой.

Дело в том, что легальные дефиниции (определения) в конституционном праве могут быть как номинальными, так и реальными. Различие между ними в том, что первые лишь определяют значение термина, слова, обозначающего определенное понятие, а вторые раскрывают содержание понятия путем указания на существенные признаки. В указанной статье 155 Избирательного кодекса Республики Беларусь содержатся как номинальные, так и реальные легальные определения:

· Избирательная компания - период со дня официального опубликования решения Президента Республики Беларусь или уполномоченного Конституцией Республики Беларусь, настоящим Кодексом государственного органа о назначении выборов до дня официального опубликования результатов выборов;

· Комиссии- избирательные комиссии, комиссии по референдуму, комиссии по проведению голосования об отзыве депутата.

Очевидно, что первое определение является реальным, второе- номинальным, но оба они относятся к категории конституционных норм-дефиниций. Тире в предложениях помогает безошибочно выделить две части: определяемое и определяющее. Можно заметить, что Конституция Республики Беларусь содержит в себе как номинальные, так и реальные определения.

Гипотеза конституционно-правовых нормы служит целям установления сферы действия (или недействия) диспозиции, поскольку реализация норм обусловлена наличием либо отсутствием определенных фактов, играющих роль условий применения нормы. Среди конституционных норм весьма распространены такие, в которых гипотеза отсутствует (нормы-принципы, нормы-задачи и т.п.). В тех же нормах, которые непосредственно содержат в себе гипотезу, можно обнаружить, что степень определенности этих условий не одинакова.

Если действие диспозиции нормы ставится в зависимость от одного какого-либо условия, обстоятельства, то речь идет о норме с простой гипотезой «Если согласительной комиссией не принят согласованный текст законопроекта, Президент либо по его поручению Правительство могут потребовать, чтобы Палата представителей приняла окончательное решение.» -ч.5 статьи 100 Конституции Республики Беларусь).

Встречаются в конституционных нормах и сложные гипотезы, формулирующие юридический состав и ставящие действие диспозиции нормы в зависимость от совокупности условий (« Палата представителей и Совет Республики законом, принятым большинством голосов от полного состава палат, по предложению Президента могут делегировать ему законодательные полномочия на издание декретов, имеющих силу закона». -ч.1 статьи 101 Конституции Республики Беларусь). К слову, с 1996 г. такого рода законов и «делегированных» декретов не было издано (принято) ни разу.

В том случае, когда руководствоваться диспозицией определенной нормы следует при наличии лишь одного из перечисленных условий, имеет место альтернативная гипотеза ( «В силу особой необходимости Президент по своей инициативе либо по предложению Правительства может издавать временные декреты, имеющие силу закона». - ч.3 статьи 101 Конституции Республики Беларусь).

По степени определенности гипотезы конституционных норм бывают абсолютно-определенные и относительно-определенные. К первым относятся гипотезы, непосредственно и конкретно указывающие на условия, при которых возможна реализация диспозиции данной нормы («Считается, что выборы состоялись, если в голосовании приняли участие более половины граждан Республики Беларусь, включенных в список избирателей». - ч.1 статьи 82 Конституции Республики Беларусь).

Относительно-определенные гипотезы, хотя и указывают условия применения диспозиции нормы, в то же время не раскрывают их содержания, предоставляя это ведению субъектов, реализующих данную норму ( «Решения местных Советов депутатов, не соответствующие законодательству, отменяются вышестоящими представительными органами». - ч.2 статьи 122 Конституции Республики Беларусь).

В некоторых нормах сложным образом сочетаются гипотезы абсолютно-определенные и относительно-определенные. В качестве примера можно привести п.22 статьи 84 Конституции Республики Беларусь, где говорится о том, что « в случае стихийного бедствия, катастрофы, а также беспорядков, сопровождающихся насилием либо угрозой насилия со стороны группы лиц и организаций, в результате которых возникает опасность жизни и здоровью людей, территориальной целостности и существованию государства, Президент вводит на территории Республики Беларусь или в отдельных ее местностях чрезвычайное положение с внесением в трехдневный срок принятого решения на утверждение Совета Республики».

К особенностям конституционно-правовых норм следует отнести и то обстоятельство, что структура нормы очень редко содержит санкцию, хотя санкция-обязательный атрибут юридической ответственности в конституционном праве. Именно санкция указывает на те неблагоприятные последствия, которые применяются к нарушителю конституционно-правовой нормы. Можно сказать, что ответственность выступает в качестве формы реализации соответствующих санкций, а сама санкция - мерой этой ответственности.

В ряде случаев нормы конституционного права вообще не предусматривают возможности применения санкций, а только провозглашают существование ответственности. Это объясняется тем, что термин «ответственность» употребляется в двух значениях. В одних случаях он означает ответственность в смысле ответственного поведения, юридической компетентности и подотчетности. Именно в таком значении данное понятие используется в нормативных правовых актах, определяющих полномочия государственных органов. Например, в ч.2 статьи 106 Конституции Республики Беларусь говорится о том, что Правительство в своей деятельности «ответственно перед Парламентом Республики Беларусь».

Другое значение термина «ответственность» связано с принятием специальных мер воздействия, вытекающих из ненадлежащего поведения субъектов, и к наиболее важным из них следует отнести конституционно-правовые санкции. Важно также учитывать, что охрана и защита конституционных норм обеспечивается при помощи всей системы действующего права, а поэтому, как считает В.О.Лучин, « чтобы быть обеспеченной принудительной силой государства, каждой конституционной норме вовсе не обязательно иметь санкцию в качестве своего структурного элемента. Отсутствие санкции во многих конституционных нормах не отвергает возможности государственного принуждения в случае их нарушения. Оно говорит лишь о специфике методов, форм использования государственного принуждения посредством иных правовых норм» 118,с.31.

Конституционные санкции заключаются главным образом в отрицательной государственно-правовой оценке отклоняющегося поведения и наступлении неблагоприятных последствий для соответствующих субъектов. Сюда можно отнести процедуру отрешения от должности Президента Республики Беларусь в порядке «импичмента» ( статья 88 Конституции Республики Беларусь) и роспуск палат Парламента при наличии определенных условий ( ч.3 статьи 93 Конституции Республики Беларусь), отмену актов ( п.25 статьи 84 Конституции Республики Беларусь) либо приостановление действия актов ( п.26 статьи 84 Конституции Республики Беларусь), запрещение деятельности политических партий и других общественных объединений, «имеющих целью насильственное изменение конституционного строя либо ведущих пропаганду войны, социальной, национальной, религиозной и расовой вражды» (ч.3 статьи 5 Конституции Республики Беларусь) и др.

В ряде случаев меры государственного воздействия на случай нарушения конституционных норм формулируется как вид юридической ответственности, поскольку для конституционного права характерен отсылочный (бланкетный) способ определения ответственности (санкций) за нарушение содержащихся в нем положений ( «Любые действия по изменению конституционного строя и достижению государственной власти насильственными методами…наказываются согласно закону». - ч.2 статьи 3 Конституции Республики Беларусь). В данном случае конкретные меры юридической ответственности обнаруживаются в соответствующих статьях Уголовного кодекса Республики Беларусь.

Санкции не играют ведущей роли в конституционном праве, поскольку реализация конституционных норм происходит главным образом не через применение права, а через его исполнение, использование и соблюдение. Проблема обнаруживается и в том, что вопрос о санкции как структурном элементе правовых норм зачастую подменяется вопросом о средствах, способах их охраны и защиты со стороны государства.

Все сказанное и приведенные примеры говорят о том, что структуру конституционно-правовых норм невозможно оценивать однозначно, однако полностью согласимся с утверждением В.О.Лучина 118 ,с.33 о том, что отсутствие в некоторых из них гипотезы и санкции ( как составных частей) не отрицает ни в коей мере их реального правового характера. Как мы выяснили, предельно обобщенный и абстрактный характер норм конституционного права и придает им такую своеобразную, специфическую структуру и форму изложения (см. в этой связи также [117]).

5. Способы изложения конституционно-правовых норм в тексте нормативного правового акта

Глубокое и разностороннее понимание структуры конституционно-правовой нормы имеет важное значение при рассмотрении способов ее изложения. Как указывает М.Н. Марченко, « в правовой теории и практике довольно часто возникает вопрос о том, как располагаются нормы права в текстах (частях, разделах, статьях) нормативно-правовых актов и как соотносится структура нормы права со структурой ее статей (пунктов). Анализ такого соотношения показывает, что здесь возможны и в действительности существуют различные варианты» [123 ,с.620]. В действующем конституционном законодательстве Республики Беларусь (как, впрочем, и многих других европейских стран) нередко встречается несовпадение структуры нормы права и статьи нормативного правового акта. Поэтому следует различать норму права и статью нормативного правового акта. Если норма - это правило поведения, то статья - это часть нормативного текста, которая может подразделяться на части, пункты, абзацы. Как полагает А.Ф. Черданцев, « соотношение статьи закона и нормы есть соотношение формы и содержания. Оно может быть различным:

- в статье может содержаться одна норма;

- в статье может содержаться несколько норм, и тогда статьи подразделяются на части, пункты и параграфы.

Наконец, норма права полностью излагается в двух статьях. Это имеет место в случаях отсылок одной статьи к другой» [285, с.216]. В.М. Сырых также пишет о том, что «наблюдается явное несоответствие между структурным строением нормы права и способами ее изложения в нормативных правовых актах, и объективной основой такого несоответствия выступает различие между способами организации элементов нормы права и способами закрепления нормативных велений и предписаний в тексте нормативно-правовых актов» [267, с.125]. Е.В. Семашко такую ситуацию объясняет так: «Логическая структура нормы, как известно, включает в себя гипотезу, диспозицию и санкцию. Но чтобы избежать в нормативном акте повторов и противоречий, законодатель вынужден излагать нормы несколько по-иному, чем они сформулированы в реальных отношениях» [248 , с.41]. Данный вопрос имеет важное не только научное, но и практическое значение.

Вопрос о соотношении нормы права и статьи нормативного правового акта тесно связан с правилами нормотворческой техники и такими ее требованиями, как ясность, краткость и компактность изложения нормативного материала, удобство его изучения, толкования и применения. Самое главное, по мнению Д.А. Керимова [90 , с.40], чтобы в любом случае такого изложения можно было бы восстановить структурную конструкцию правовой нормы, в сокращенном виде выраженной в законе.

Использование правила ссылок на другие тексты свойственно для всей современной юриспруденции. Например, в германском праве действует установка, согласно которой «фактические обстоятельства и правовые последствия не излагаются в законах и нормативных постановлениях в полном объеме, и законодателю или исполнительному органу дозволяется использовать необходимые тексты нормативных актов с помощью отсылки» […]. Но отсылка к тексту считается возможной только в том случае, если он известен в опубликованном виде, поскольку таким образом обеспечивается возможность ознакомится с его содержанием. Такая отсылочная техника имеет свои преимущества, что позволяет формулировать тексты лаконично и просто, исключая повторы»[259 , с.81].

Характеризуя французское право, Ж.-Л. Бержель отмечает: «Ссылка, или локализация в тексте, - прием, довольно часто используемый при составлении законов и в актах; ссылка указывает на взаимосвязанность отдельных мест закона … [поэтому] юридические тексты изобилуют такими выражениями, как «нижеследующий», «нижеподписавшийся», «указанный выше» [16 , с.404]. В другой своей работе указанный автор пишет следующее: «Проще исключить из практики подготовки законов и иных нормативно-правовых актов длинные фразы, бесконечные по объему статьи, плохо структурированные тексты, поспешность в подготовке актов и, что может быть самое главное, чрезмерно большие объемы текстов самих правовых документов. Одного усовершенствования терминологии недостаточно для улучшения ее качества. Во фразе, состоящей из 150 слов, даже хорошая терминология заставит читателя задохнуться от груза слов где-то между восьмой и десятой строками. Качество правовых актов определяется короткими фразами и простыми словами» [154 ,с.31].

Эти замечания уместны и для белорусских реалий. Например, вряд ли целесообразно было в одной статье 116 Конституции Республики Беларусь помещать всю информацию о Конституционном Суде самого разнородного качества: функциональном назначении; порядке формирования; объеме компетенции; юридических последствиях принятия решений; видах юрисдикции; нормативных основах организации и деятельности. В то же время при определении конституционных основ Комитета государственного контроля (Глава 8 Конституции Республики Беларусь) используется иной подход в структуризации нормативного материала (с разбивкой на «мелкие» статьи).

В науке теории права принято различать три способа изложения норм права в тексте нормативного правового акта: прямой, ссылочный и бланкетный. В исследованиях по конституционному праву также используется указанный подход.

При прямом способе изложения все элементы нормы-предписания помещаются в одну статью нормативного правового акта, то есть структура нормы совпадает со структурой статьи нормативного правового акта. Этот способ самый простой и, соответственно, самый удобный для правоприменителя («Республика Беларусь может предоставлять право убежища лицам, преследуемым в других государствах за политические, религиозные убеждения или национальную принадлежность» - статья 12 Конституции Республики Беларусь).

Для ссылочного (отсылочного) способа изложения характерно то, что в статье нормативного правового акта содержатся не все структурные элементы нормы -предписания, но имеется ссылка (отсылка) к конкретным статьям этого же либо иного нормативного правового акта. Например, в части 2 статьи 143 Конституции Республики Беларусь говорится о том, что «Совет Республики формируется в порядке, предусмотренном статьей 91 настоящей Конституции».

При бланкетном способе формулируется отсылка не к конкретной статье конкретного нормативного правового акта, а к целому роду или виду каких-то правил: «Такая норма называется бланкетной, потому что выступает как бы чистым бланком , который заполняется в конкретной ситуации конкретными правилами специального характера» [285, с.217]. В частности, для Конституции Республики Беларусь характерен такой способ изложения для определения ответственности (санкций) за нарушение содержащихся в ней положений («Какое-либо вмешательство в деятельность судей по отправлению правосудия недопустимо и влечет ответственность по закону».- часть 2 статьи 110 Конституции Республики Беларусь). В данном случае искомая мера ответственности «обнаруживается» в Уголовном кодексе Республики Беларусь (статья 390 «Вмешательство в разрешение судебных дел»). При бланкетной форме изложения особое значение имеет грамотное использование систематического способа толкования правовых норм. Однако у некоторых ученых отношение к бланкетным нормам неоднозначное, более того, профессор А.В. Мицкевич замечает, что «практика бланкетных норм всегда чревата возможностью неопределенности и произвола в правовом регулировании [146, с.331].

Таким образом, в ходе реализации конституционно-правовых норм зачастую приходится решать проблемы обнаружения всех элементов нормы права в текстах нормативных правовых актов, что обусловлено системным характером правовых норм. Выявление и точное формулирование содержания правовой нормы является одной из важнейших и достаточно сложных задач юриста, а поэтому требует от него соответствующих навыков, умений и знаний.

Список литературы

1.Авакьян С.А. Конституционное право России: Учебный курс. - В 2 т. Т.2 - М.: Юристъ, 2005. - 749 с.

2.Авакьян С.А. Конституционное право России: Учебный курс. - В 2 т. Т.1 - М.: Юристъ, 2005. - 719 с.

3.Авакьян С.А. Реализация норм советского государственного права // Сов. государство и право. - 1984. - №1. - с. 15 - 23.

4.Автономов, А.С. Проект Конституционного Акта Союзного государства России и Беларуси с пояснениями / А.С. Автономов. - М.: Изд-во ВГНА МНС России, 2004. - 47 с.

5.Агульная тэорыя права: Навуч. дапам. / М.У. Сільчанка, В.В. Сядзельнік, С.А. Жаўняровіч; Пад рэд. М.У. Сільчанкі. - Гродна: ГрДУ, 2004. - 345с.

6.Актуальные проблемы строительства и развития Союзного государства: материалы межд. науч.-практ. конф. Санкт-Петербург, 8 декабря 2002 г. / Ред. группа: С. Крылов и др. - М.: Союз-Инфо, 2003. - 255 с.

7.Акудовіч, В.В. Код адсутнасці. Асновы беларускай ментальнасці / Акудовіч Валянцін. - Мн.: Логвінаў, 2007. - 216 с.

8.Алексеев, С.С. Общая теория права: В 2 т. / С.С. Алексеев. - М.: Юрид. лит, 1981 - 1982. - Т. 2. - М., 1982. - 360 с.

9.Арановский К.В. Государственное право зарубежных стран: учебное пособие. - М.: ИНФРА - М; ИД «ФОРУМ», 2000. - 488 с.

10.Артемова, В.Н. На пути к правовому государству: совершенствование правовой сферы / В.Н. Артемова и др. - Минск: Право и экономика, 2004. - 406 с.

11.Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации: Учебник для юридических вузов и факультетов. - М.: НОРМА, 2000 - 776 с.

12.Басиев, М.С. К вопросу о концепции конституционно-правовой ответственности / М.С. Басиев // Право и политика. - 2006. - №9. - С. 19 - 29.

13.Бекяшев, К.А. Право международных организаций // Международное публичное право. Учебник. 2-е изд, перераб. и доп. / Под ред. К.А. Бекяшева. - М.: Проспект, 1999.

14.Беларусь и Россия: Организац.-правовые основы интеграции, 2001-2003 / П.С. Алишевич, Н.В. Астрейко, Ю.З. Борчук и др. - Мн., 2004. - 286 с.

15.Беларусь: Энцыкл. Даведнік / Беларус. Энцыкл.; Рэд. Калегія: Б.І. Сачанка (гал. рэд.) і інш.; Маст. М.В. Драко, А.М. Хількевіч. Мн.: БелЭн, 1995. - 800 с.: іл.

16.Бержель Ж.Л. Общая теория права / Под общ. ред. В.И. Даниленко / Пер. с фр. Г.В.Чуршокова. - М.: Издательский дом NOTA BENE. - 2000. - 576 с.

17.Берман, Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования / Пер. с анг. - 2-е изд. - М.: Изд.-во МГУ: Издательская группа ИНФРА М - Норма, 1998. - 624 с.

18.Бирюков, П.Н. Международное право: Учебное пособие. 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Юристъ, 1999. - 416 с.

18 1Блюнчли. Общее государственное право. Переведено с 3-го издания под ред. проф. О.М. Дмитриева студентом Н. Ляпидевским. Том первый. - М.: Университетская типография (Катков и К¬°), 1868. - 217 с.

19.Бляхман, Л.С. Россия и Содружество Независимых Государств: уроки первого десятилетия / Л.С. Бляхман, М.И. Кротов. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. - 121 с.

20.Богданова Н.А. Система науки конституционного права. - М.: Юристъ, 2001. - 256 с.

21.Богданович, П.Л. Республика Беларусь - унитарное демократическое социальное правовое государство: Учеб. пособие / П.Л. Богданович. - Минск, 1998. - 90 с.

22.Богдановская, И.Ю. Категория «правовая норма» в правовой доктрине стран «общего права» / И.Ю. Богдановская // Журнал российского права. - 2006. - №11. - С. 65 - 73.

23.Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Междунар. Отношения, 1994. - 416 с.

24.Бондарь, Н.С. Власть и свобода на весах конституционного правосудия / Н.С. Бондарь. - М., ЗАО «Юстицинформ», 2005. - 592 с.

241Бошно, С.В. Судебная практика: способы выражения / С.В. Бошно. // Государство и право. - 2003. - №3. - С. 19 - 29.

25.Бруннер Г., Хефер Ф. Государственное и административное устройство Германии: Сб. межд. терминов из области права и управления. - Серия Р. - Т.1. - Мюнхен - Баварская школа управления. - 1993. - 281 с.

Размещено на Allbest.ru