Особенности регламентации ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка

Согласно заключению психолого-психиатрической экспертизы, Т.Е. Аминева является вменяемой и ее действия признаны как во время родов, так и после них вполне адекватными.

Действия Т.Е. Аминевой были квалифицированы по ст.106 УК РФ только лишь на основании того, что она убила ребенка сразу же после родов, и суд назначил наказание в виде четырех лет лишения свободы.

В юридической литературе встречаются протестующие мнения по вопросу выделения уголовной ответственности за детоубийство в отдельную более мягкую норму на том основании, что ссылки на болезненное состояние матерей, на стыд за рождение ребенка вне брака, на материальные трудности и т.п. якобы не могут служить оправданием убийства новорожденного. Статья 106 УК, по мнению этих авторов, нарушает принцип равенства граждан перед законом. Более того, убийство матерью беззащитной жертвы является, по их мнению, «более грубым нарушением закона», чем обычное убийство.

Однако эти доводы, по мнению А.М. Багмет, не убедительны, так как жестокость матери в большинстве случаев является иллюзией жестокости по сравнению с другими умышленными убийствами, если вникнуть в суть психологии формирования мотива убийства».

По свидетельству врачей, в послеродовой период у женщины наблюдаются психические расстройства, которые проявляются в форме неврозов, повышенной психологической лабильности, состоянии легкой депрессии и детерминированы эндокринными изменениями. Эти психические расстройства бывают значительно тяжелее, если они подготовлены длительным негативным воздействием со стороны родственников роженицы либо ее тяжелого социального положения и т.д. Во время родов женщина может дойти до поступков самых невероятных и даже до самоубийства. Большое значение имеет обстановка, в которой происходят роды, место, где они происходят, отсутствие посторонней помощи в момент родов.

Эта обстановка часто выступает как провоцирующий фактор при формировании мотива и умысла на убийство ребенка. В эти моменты появляется внезапное намерение роженицы избавиться от ребенка как причины физических и моральных страданий.

Психологический срыв происходит чаще у женщин с неустойчивой психикой либо от недостатка отдыха и сна в дородовый период. По наблюдениям специалистов, это приводит к появлению неврозов и депрессий у молодых матерей.

Таким образом, объективная сторона рассматриваемого преступления состоит в действиях, которыми новорожденному ребенку причиняется смерть (например, нанесение смертельной раны в голову рождающемуся ребенку, удушение его после отделения от тела матери), либо в бездействии отказ матери кормить ребенка.

2.3 Субъективные признаки преступления, предусмотренного ст.106 УК РФ

Субъективная сторона рассматриваемого преступления характеризуется умышленной виной. Умысел при этом может быть как прямым, так и косвенным. Это означает, что роженица осознает общественную опасность своих действий (бездействий), предвидит возможность или неизбежность причинения смерти новорожденному ребенку и желает либо сознательно допускает эти последствия или относится к ним безразлично.

Субъект данного преступления - специальный. Исполнителем здесь может быть только мать новорожденного ребенка, достигшая возраста 16 лет. Если при этом имело место соучастие в виде соисполнительства, то другие лица несут ответственность по п. «в» ч.2 ст.105 УК, так как смягчающие обстоятельства, указанные в ст.106 УК, на них не распространяются. Сложнее обстоит дело с квалификацией, если иные участники не являются соисполнителями, а выступают в роли организаторов, подстрекателей или пособников. Я полагаю, что и в этих случаях положения, предусмотренные ч. 4 ст.34 УК, неприменимы, так как обстоятельства, смягчающие ответственность и указанные в ст.106, носят строго личный характер и относятся только к матери новорожденного ребенка. Поэтому они несут ответственность по соответствующей части ст.33 и п. «в» ч. 2 ст.105 УК. Именно наличие специального субъекта - матери новорожденного ребенка определяет квалификацию, а не различие мотивов убийства, как утверждают некоторые авторы. Мотивы здесь могут и совпадать, например корыстный, в частности, нежелание тратить средства на уход за ребенком.

Итак, уголовная ответственность матери за убийство своего новорожденного ребенка наступает по достижении ею 16-летнего возраста.

Законодатель, видимо, мотивировал это тем, что мать новорожденного ребенка в 14 лет не может осознавать всю ответственность материнства, саму ее сущность. Однако в последнее время возрастает тенденция материнства именно малолетними матерями - 14, 15, а то и 12 лет, обусловленная более быстрым половым созреванием и ранним началом половой жизни. В случае если роженица не достигла возраста 14 лет, проблем с точки зрения уголовной ответственности нет. Она не подлежит уголовной ответственности в силу недостижения необходимого для этого возраста. Но как быть, если мать, убившая своего ребенка, старше 14, но младше 16 лет?

Рассматриваемый нами состав преступления предусмотрен в специальном предписании по отношению к общей норме, которой в данном случае является ст.105 УК РФ «Убийство». Поэтому в соответствии с положениями, сформулированными законодателем в ч.3 ст.17 УК РФ, лица, достигшие 16-летнего возраста и совершившие указанные деяния при наличии смягчающих обстоятельств, несут ответственность за привилегированные преступления. В то же время несовершеннолетние, не достигшие 16-летнего возраста, могут быть субъектом убийства, а их ответственность за привилегированное преступление исключается. В соответствии с буквальным грамматическим смыслом ч.3 ст.17 и ст.20 УК РФ 15-летние лица могут подлежать уголовной ответственности в случае совершения ими деяний, содержащих признаки преступлений с привилегированными составами, по общей норме, поскольку отсутствие признаков специальной нормы влечет применения общей.

Здесь, по нашему мнению, имеет место законодательный пробел, так как в этом случае несовершеннолетний будет подвергаться более строгому наказанию, чем взрослый. Так, 14-летней женщине, лишившей жизни своего новорожденного ребенка, грозит лишение свободы от восьми до двадцати лет, а 16-летней - лишь до пяти лет. В данном случае, как нам представляется, нарушается принцип справедливости, так как, опираясь на смысл гл. 14 УК РФ «Особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних», ясно, что за совершение подобных деяний несовершеннолетние не могут подвергаться более строгим мерам ответственности, чем взрослые. Так, А.И. Радякина прямо указала: «Согласно закону субъектом рассматриваемого состава преступления может быть мать-роженица, родильница, достигшая 16-летнего возраста. Совершение убийства новорожденного роженицей (родильницей), не достигшей 16-летнего возраста, не содержит состава названного преступления».

В контексте сказанного хотелось бы обратить внимание еще на один вопрос, который сегодня обсуждается в уголовно-правовой литературе. Это вопрос о признании субъектом убийства матерью новорожденного ребенка суррогатной матери. Одни авторы допускают возможность привлечения ее к уголовной ответственности по ст.106 УК РФ, другие же придерживаются противоположных взглядов.

Не вдаваясь в детали этого теоретического спора, мы предлагаем разрешить его следующим образом: во-первых, исключить из названия статьи термин «мать», во-вторых, заменить его в тексте нормы на термин «женщина». И это вполне объяснимо, поскольку любая женщина, будь то биологическая мать или суррогатная, если она умышленно лишает жизни рожденного ею ребенка, является убийцей, а стало быть, и субъектом преступления, предусмотренного ст.106 УК РФ. И та и другая в этом случае справедливо заслуживают снисхождения со стороны законодателя, так как во время родов испытывают моральные и физические страдания, что, собственно, и является обстоятельством, смягчающим наказание. Кроме того, к основным признакам субъекта относится и вменяемость (ст. 19 УК).

Под понятием «психическое расстройство, не исключающее вменяемости» в диспозиции ст.106, имеются ввиду психические аномалии, свидетельствующие об ограниченной вменяемости, при которой следует уголовная ответственность. Конечно, при квалификации деяния в таких случаях необходимо проведение судебно-психиатрической экспертизы, которая бы дала конкретные ответы на возникающие вопросы. Например, установить наличие в момент совершения убийства отклонения от нормального состояния, так как убийство через значительный промежуток времени не может объясняться специфическим состоянием женщины.

Если заключением судебно-психиатрической экспертизы мать-убийцу признают невменяемой, то есть, то, что она не могла осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики, она не будет подлежать уголовной ответственности. В отношении нее могут быть назначены принудительные меры медицинского характера.

Итак, к основным признакам специального субъекта относятся физическое лицо - мать новорождённого ребёнка, её вменяемость и достижение определенного законом возраста.

Вина, как определённая форма психического отношения лица к совершаемому им общественно опасному деянию, составляет ядро субъективной стороны преступления, хотя и не исчерпывает полностью её содержания. Вина, как обязательный признак любого преступления, здесь выступает в форме умысла.

При этом эмоции (переживания лица в связи с совершаемым преступлением) в данном деянии тесно связаны с мотивами. Как видно, они могут входить и в объективную сторону преступления.

Так как определение субъективной стороны данного преступления имеет важное значение для обоснования уголовной ответственности, для квалификации преступления и для назначения наказания, конечно, нужно установить виновно ли совершено убийство матерью новорождённого ребёнка, каковы были мотивы, каковы цели.

Вину матери-убийцы в причинении смерти своему новорождённому ребёнку можно определить её психическим отношением в форме умысла. Умысел, как считают большинство авторов учебной литературы, возникает от накопления отрицательных эмоций в условиях психотравмирующей ситуации, т.е. жизненными обстоятельствами: осуждение со стороны близких и знакомых в случае незаконнорождённости, отсутствие материальных средств на содержание ребёнка, отказ отца зарегистрировать брачные отношения, отсутствие жилья и т.п. А неосторожное причинение смерти не влечёт ответственности по ст.106 УК.

Мотивы преступления ст.106 УК низменные и эгоистические, корыстной целью субъекта является избавление от своего ребёнка. Но при этом все - таки приходится говорить о смягчении ответственности в связи с психотравмирующей ситуацией или психическим расстройством.

уголовный психиатрический женщина неонатицид



Глава 3. Проблемы разграничения убийства матерью новорожденного ребенка со смежными составами преступлений

3.1 Убийство матерью ребенка во время или сразу же родов в состоянии психического расстройства

Убийство матерью новорожденного ребенка (ст.106 УК РФ) - одно из наиболее распространенных преступлений против жизни человека. Несмотря на распространенность подобных преступлений, на практике правоприменители нередко сталкиваются с трудностями при выявлении этого преступления, его квалификации, а также при разграничении его со смежными составами преступлений.

В правовой литературе возникают дискуссии при разграничении составов преступлений ст.106 УК РФ и 105 УК РФ. Объект у данных преступлений один - жизнь человека. Разница заключается в том, что согласно ст.106 УК РФ объектом является жизнь новорожденного ребенка с момента отделения из организма матери и в период до одного месяца. Так, убийство новорожденного ребенка старше 1 месяца не подлежит квалификации по ст.106 УК РФ, а должно быть квалифицировано как убийство малолетнего, то есть по п. «в» ч. 2 ст.105 УК РФ. Что касается различия по субъекту преступления, то субъект преступления, предусмотренного ст.105 УК РФ, является общим (лицо, достигшее возраста 14 лет). Ст.106 УК РФ, напротив, предусматривает совершение данного преступления специальным субъектом, а именно - матерью новорожденного ребенка, достигшей возраста 16 лет. Различие в субъективной стороне рассматриваемых преступлений заключается в том, что субъективная сторона убийства характеризуется виной в форме прямого умысла (умыслом охватывается лишение жизни другого человека). Состав же преступления, предусмотренного ст.106 УК РФ, является привилегированным, то есть в нем имеются обстоятельства, смягчающие вину.

Убийство матерью новорожденного ребенка и убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст.107 УК РФ), имеют схожие составы. Однако, следует учитывать, что квалификация убийства по ст.107 УК РФ зависит от установления факта нахождения виновного в состоянии аффекта, то есть сильного душевного волнения, вызванного аморальными действиями потерпевшего. В свою очередь, психотравмирующая ситуация, предусмотренная диспозицией ст.106 УК РФ, объясняется тяжелыми жизненными обстоятельствами и никак не связывается с поведением потерпевшего (новорожденного ребенка).

Убийство матерью новорожденного ребенка и оставление в опасности, ответственность за совершение которого предусмотрена в ст.125 УК РФ, имеют ряд схожих черт. Так, К.В. Дюдюн отмечает у этих видов преступлений много общего. «Они оба совершаются умышленно. У них может совпадать объективная сторона - бездействие. Оба преступления предполагают особое отношение к потерпевшему». Разграничение составов преступлений, предусмотренных ст.106 УК РФ и ст.125 УК РФ, должно производиться по субъективной стороне. Умысел в преступлении, предусмотренном ст.125 УК РФ, направлен на то, чтобы избавится от ребенка не в смысле лишения его жизни, а в смысле, чтобы о ребенке заботилось другое лицо.

Так же, на наш взгляд, очень важно отграничивать убийство по ст. 106 от аборта. В наши дни очень часты дискуссии о том, что эмбрион тоже имеет право на жизнь, и аборт по своей сути - это такое же убийство, хотя законодательно данный вопрос давно урегулирован.

Во-первых, указанные деяния отличаются по признакам объекта. Так, непосредственным объектом по ст.106 является жизнь новорожденного ребенка, соответственно, последний выступает потерпевшим от данного преступления. Потерпевшей от незаконного производства аборта может быть только женщина, находящаяся в состоянии беременности. Эмбрион (зародыш человека) нельзя признать потерпевшим, поскольку это еще не человек. Если же умерщвляется рождающийся ребенок, тогда он должен признаваться потерпевшим, но не от аборта, а от убийства. Такие ситуации возможны, когда в ходе незаконного аборта начинаются роды и рождающемуся ребенку причиняется смерть в момент появления его на свет из утробы матери. В таких случаях содеянное следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст.123 и 105 УК РФ. Если же смерть рождающемуся ребенку причиняет во время родов его мать, то она (при наличии соответствующих смягчающих обстоятельств) понесет ответственность по ст.106 УК РФ.

В анализируемом вопросе очень важна грань, отделяющая убийство от незаконного аборта. Такой гранью является момент начала процесса рождения: появление какой-либо части тела ребенка из утробы матери. Данная позиция позволяет соответствующим образом оценивать действия женщины, умышленно удушающей ребенка в процессе родов, либо наносящей смертельные раны в голову рождающемуся младенцу, а также умышленные действия медперсонала, направленные на причинение вреда рождающемуся ребенку.

До указанного момента умерщвление плода может квалифицироваться только как незаконный аборт. Малообоснованными представляются мнения, согласно которым посягательство на жизнь плода представляет собой посягательство на жизнь человека. При таком подходе незаконное производство аборта во всех случаях должно влечь квалификацию по совокупности преступлений: за «криминальный» аборт и за убийство неродившегося «человека». Более того, даже производство законного аборта в изложенной ситуации представляет собой убийство, должно квалифицироваться по ст.105 УК РФ и влечь назначение соответствующего наказания. Так называемый самоаборт также будет представлять посягательство на жизнь человека, а значит оцениваться соответствующим образом. Неудавшиеся попытки прерывания беременности должны при таком понимании расцениваться как покушение на убийство. Таким образом, определение начального момента жизни человека периодом внутриутробного развития влечет полное стирание различий между убийством и абортом, необоснованное ужесточение уголовной ответственности, искусственную «криминализацию» даже вполне правомерного поведения. В уголовно-правовом понимании такой подход явно не обоснован, влечет огромное количество негативных последствий, противоречащих и правовому, и общесоциальному восприятию соответствующих явлений.

Во-вторых, объективная сторона преступления, предусмотренного ст.123 УК, состоит в действиях, которые носят незаконный характер и направлены на прерывание беременности. А объективную сторону убийства матерью новорожденного ребенка составляют как действия и бездействие субъекта, при которых достигается смерть рождающегося или родившегося ребенка.

В-третьих, анализируемые деяния различаются по субъекту. Субъектом незаконного производства аборта может быть любой вменяемый гражданин, достигший 16-летнего возраста, за исключением лиц, имеющих высшее медицинское образование соответствующего профиля. Сама беременная женщина не является субъектом рассматриваемого преступления. Такой подход представляется обоснованным. Субъектом незаконного производства аборта женщина становится лишь в тех государствах, где аборт запрещен либо его производство весьма ограничено (например, ч.2 ст.145 УК Испании). Женщина, осуществившая так называемый самоаборт, не несет ответственности по действующему уголовному закону и не может быть признана потерпевшей от данного преступления. Однако, как оценивать ситуацию, когда женщина выступает в роли организатора, подстрекателя незаконного производства аборта в отношении самой себя? Как отмечает А.С. Карасова, «коль скоро законодатель не считает уголовно наказуемым совершение аборта самой беременной, то не соответствовало бы смыслу закона привлечение ее к уголовной ответственности за то, что она склонила другое лицо сделать ей аборт». Такое решение представляется обоснованным.

В противном случае субъект преступления и потерпевший совпадали бы в одном лице, что противоречит требованиям разумности и целесообразности. Субъектом преступления, предусмотренного ст.106, является только мать новорожденного ребенка.

В-четвертых, субъективная сторона ст.106 УК РФ представлена прямым и косвенным умыслом, а при незаконном производстве аборта ? только прямым умыслом: виновный сознает, что осуществляет незаконные действия, направленные на искусственное прерывание беременности, и желает этого.

Таким образом, представленный анализ разграничительных критериев убийства матерью новорожденного ребенка от смежных составов направлен на минимизацию квалификационных ошибок в данной области, совершенствование правоприменительной деятельности в целом для полноты реализации целей и задач уголовного закона, соблюдения основополагающих принципов и обеспечения назначения справедливого и обоснованного наказания за совершенное преступление.

3.2 Проблемы квалификации при убийстве матерью новорожденного ребенка, совершенном в соучастии с другим лицом

В настоящее время дискуссионной проблемой в науке уголовного права и в правоприменительной практике остается проблема квалификации действий такого соучастника преступления, который совершает преступление в соучастии со специальным субъектом.

Как специальный субъект рассматривается и мать новорожденного ребенка, совершающая его убийство, и ответственность за это преступление установлена в ст.106 УК РФ.

Состав этого преступления является привилегированным, т.е. исходя из социального статуса преступника, с учетом его демографических и физиологических свойств законодатель посчитал возможным смягчить наказание за данное преступление, которое законом отнесено к преступлениям средней тяжести, хотя объектом посягательства является жизнь человека.

Не касаясь вопроса об обоснованности принятия такого решения, хочется остановиться на следующих ключевых моментах: в соответствии с ч.4 ст.34 УК РФ лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя или пособника.

Однако это положение, которое предлагается применять в отношении других соучастников преступления, совершающих преступление совместно со специальным субъектом, уже не соответствует общим требованиям ч.1 ст.34 УК РФ, где установлено, что ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления.

То есть если другой соучастник в момент совершения преступления являлся соисполнителем, то было бы необоснованно, незаконно и несправедливо квалифицировать его действия как действия организатора, подстрекателя или пособника.

Например, если такое лицо являлось соисполнителем наряду с самой матерью, однако добровольно и окончательно отказалось от доведения преступления до конца, то как следует квалифицировать действия этого лица применительно к нормам ст.31 УК РФ? Сложность заключается в том, что законодатель предлагает действия такого соисполнителя квалифицировать как действия пособника, подстрекателя или организатора, тогда как для указанных лиц при добровольном отказе от совершения преступления установлены различные правовые последствия совершенных ими действий: организатор и подстрекатель не подлежат ответственности лишь в том случае, если они своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца, а для пособника достаточно того, что он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления. Здесь законодатель предлагает правоприменителю ступить на зыбкую почву субъективизма в оценке предпринимаемых мер и возможностей лица в воспрепятствовании преступлению, исключая при этом правильную юридическую оценку действия лица в качестве соисполнителя преступления.

Хотя ситуация соучастия при совершении матерью убийства новорожденного ребенка гипотетична и маловероятна, однако все же каким же образом в таком случае следует оценивать действия лица, выполнявшего вместе с матерью новорожденного объективную сторону состава преступления при наличии признаков общего умысла, совместности действий, непосредственном участии такого лица в совершении преступления? Ведь для соучастника объектом посягательства также будет являться жизнь человека.

В научной литературе проблема квалификации такого преступления, совершенного в соучастии, видится в самостоятельной квалификации действий второго соучастника, отличной от квалификации действий самой матери, и именно с этой точки зрения обсуждаются различные варианты его ответственности.

Мы предлагаем взглянуть на эту проблему с другой стороны, а именно с точки зрения единой квалификации действий обоих соучастников.

На наш взгляд, этот вопрос применительно к данному составу преступления должен разрешаться в общем порядке исходя из требований ч. 1 ст.34 и ст.33 УК РФ.

Специальный субъект обладает как общими, так и специфическими, присущими только этому субъекту признаками.

Специфика такого специального субъекта преступления, как мать новорожденного ребенка, заключается не в должностном либо служебном положении такого лица, а в социально-правовом статусе матери как лица, имеющего физиологическую, правовую, социальную связь с новорожденным ребенком, обязанной в силу этих обстоятельств оберегать его жизнь, а также в силу этих же обстоятельств заслуживающей снисхождения в глазах общества и государства при совершении ею названного преступления.

Однако заслуживает ли такого же снисхождения соучастник преступления и должны ли на него распространяться указанные статусные особенности матери при квалификации его действий? Очевидно, что такое лицо не имеет с новорожденным ребенком ни физиологической, ни правовой, ни социальной связи, т.е. той совокупности демографических свойств его личности, которые позволили бы его отнести к этой категории.

Однако проявление умысла при совместной умышленной деятельности оценивается по общим правилам о соучастии, установленным в ст.32 и 33 УК РФ.

И если имеется предварительный сговор на совершение преступления и умысел на убийство ребенка реализуется именно в соучастии, то не утрачивает ли мать правовые признаки специального субъекта, т.е. не должны ли ее действия, как и действия другого лица, квалифицироваться на общих основаниях, а именно по соответствующему пункту ч.2 ст.105 УК РФ? Чем это объясняется и основано ли такое мнение на законе?

Представляется, что ст.34 УК РФ, определяющая ответственность соучастников, является подчиненной корреспондирующей нормой, тогда как в ст.ст. 32, 33, 35 УК РФ речь идет об общих основаниях и признаках соучастия и его формах.

Между тем форма соучастия является общим способом взаимодействия соучастников, а вид соучастия представляет собой совокупность отдельных действий соучастника в соответствии с его статусной или функциональной ролью; статусное разделение ролей и функциональное распределение ролей в соучастии определяют каждую из форм соучастия. Формы соучастия определяются характером совершаемых действий, образующих форму внешнюю, и способом интеллектуально-информационной связи соучастников, что представляет собой форму внутреннюю. То есть форма соучастия в данном случае определяет и юридическую личность группы в целом, и каждого соучастника в частности.

Если упростить это суждение, то способ совершения этого преступления меняет и квалификацию действий соучастников преступления.

В данном случае речь ведь не идет о таких объектах преступления, как государственная, муниципальная, военная служба, служба в коммерческих организациях, где специфика субъекта определяется его должностным или служебным положением и соответствующими отношениями по службе.

В данном случае объектом посягательства является жизнь человека как общепризнанное и защищаемое благо, указанной выше институциональной специфики здесь нет, а посему и ответственность соучастников должна в этом случае наступать на общих основаниях, так как это обусловлено обстоятельством, отягчающим уголовную ответственность и наказание, а при инверсивной конкуренции норм должна применяться общая норма, а именно норма, устанавливающая ответственность за убийство, совершенное группой лиц или группой лиц по предварительному сговору. Ведь и при совершении убийства или причинении тяжкого вреда здоровью во время совершения должностного преступления квалификация действий специального субъекта является двойной, в зависимости от характера и степени причиненного объекту преступления вреда.

В данном случае, поскольку мать совершает преступление в соучастии с другим лицом, то и квалифицироваться действия матери и другого лица должны как совершенные группой лиц, так как в этом случае мать утрачивает признаки специального субъекта, обусловленные ее статусом, и становится лицом, совершившим преступление с отягчающим наказание обстоятельством, предусмотренным как квалифицирующий признак ч.2 ст.105 УК РФ.

Данное мнение основано на положениях Общей части УК РФ, имеющих руководящее значение для применения норм Особенной части.

Представляется, что в данном случае нет аналогии уголовного закона, применение которой не допускается в соответствии со ст.3 УК РФ. Все принципы Общей части следует рассматривать в системном единстве. Это суждение основано на совокупности норм УК РФ, из толкования которых следует, что лица, совершившие преступления, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности в том числе независимо от пола, а также от других обстоятельств, под которыми мы и понимаем уголовно-правовую коллизию при квалификации преступления, предусмотренного ст.106 УК РФ, если оно совершено в соучастии с другим лицом.

В этом случае возникает очевидное неравенство в оценке действий и применении наказания за одно и то же действие, но совершенное в соучастии различными субъектами уголовной ответственности.

Предлагается не игнорировать вид и размер наказания, установленный за данное преступление ст.106 УК РФ, а квалифицировать действия группы лиц с учетом требований ст.5 УК РФ, где установлено, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина.

Дело в том, что закон рассматривает совершенное в соучастии преступление как обстоятельство, влекущее более строгое наказание (ч.7 ст.35 УК РФ). Следовательно, действия и матери, и другого лица должны влечь более строгое наказание.

Однако это наказание должно назначаться в пределах санкции той статьи УК РФ, которая и предусматривает ответственность за совершение убийства группой лиц и группой лиц по предварительному сговору. Это вытекает и из требований ст.6 УК РФ о справедливости наказания, соответствующего характеру и степени общественной опасности.

В данном случае изменяется и характер совершенного преступления, из чего также следует сделать вывод о поглощении деянием субъективных признаков матери как субъекта привилегированного состава преступления.

Диспозиция указанной нормы также указывает на то, что преступление тогда квалифицируется данной статьей, когда оно совершается только лишь одной матерью. Но когда она совершает его в соучастии с другим лицом, наступает ответственность по п. "ж" ч.2 ст.105 УК РФ. Основанием для такого толкования закона является и ст.8 УК РФ, которая устанавливает, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом. В данном случае такие признаки для квалификации деяния обоих участников преступления по статье о более тяжком преступлении имеются.

А.Н. Трайнин, характеризуя состав преступления со специальным субъектом, указывал, что "во всех случаях прямая цель закона заключается в ограничении круга ответственных лиц. Поэтому пользоваться аналогией для восполнения элементов состава, характеризующих специальный круг субъектов, значило бы вступить в противоречие с ясно выраженной волей законодателя".

С этим мнением, безусловно, следует согласиться. Мы и не предлагаем применять аналогию для дополнения состава преступления включением в него еще одного субъекта преступления, не подменяем эти субъекты, не видоизменяем состав преступления, который ограничивает субъектный состав матерью ребенка, а указываем на образование состава преступления, который формируется из совокупных действий соучастников преступления.

Эти действия и увеличенный субъектный состав меняют качество совершенного деяния, который подлежит и иной юридической оценке.

Это мнение основано и на философской трактовке состава преступления как совокупности признаков, поскольку та или иная совокупность признаков образует форму состава преступления, которая структурно состоит из определенного содержания.

"С философских позиций можно определить зависимость в образовании формы соучастия как уголовно-правового явления от образующих его составных частей: элементы и связи между ними, которые образуют содержание - структуру - форму, переходящую в явление.

В уголовно-правовом аспекте совершенное в соучастии преступление - это явление в данной форме.

Элементами формы являются участники группы, интеллектуально-волевые (информационно-мотивационные) моменты и сама деятельность, что образует содержание, становящееся формой, последняя раскрывается в содержании и становится явлением, приобретающим новые формы".

Таким образом, мать, совершая преступление в соучастии, своими действиями создает новую форму, т.е. новый состав преступления.

В чем здесь отличие от специального субъекта, совершающего должностное преступление в соучастии с неспециальным субъектом? По нашему мнению, здесь все дело в социальном содержании должностного положения лица и принадлежащих ему полномочиях, которыми его наделяет или которому делегирует соответствующие полномочия какой-либо государственный или муниципальный орган, а также другая организационная структура (ст.201 УК РФ).

Криминализация этого статуса и этих полномочий специальным субъектом при исполнении им служебных обязанностей образует состав должностного преступления.

Между тем мать, как указывалось выше, становится специальным субъектом в силу совершения ею преступления, которое по времени и обстоятельствам связано с появлением на свет новорожденного ребенка, т.е. определяется единой двухсубъектной связью ребенка и матери. Диспозиция нормы как раз и указывает, что только единоличное убийство матерью ребенка позволяет квалифицировать ее действия как привилегированный состав преступления.

Между тем привлечение в любой форме соучастника к совершению убийства новорожденного ребенка изменяет субъективное отношение матери к этому деянию, усложняет его состав, образует субъективную связь с другим лицом, т.е. изменяет форму вины, создает форму соучастия, в результате чего изменяется и статус матери как субъекта такого состава преступления, ее действия выходят за пределы этого состава преступления, образуя новую субъективную и объективную реальность.

Мое мнение по этому вопросу опирается и на теоретические исследования известных российских ученых, разрабатывающих вопросы вины и субъективного вменения: "Умысел исполнителя при соучастии шире, чем у преступника, действующего в одиночку, так, его сознанием охватывается не только факт участия в преступлении другого, но и намерения этого другого. И если, зная об этих намерениях, усугубляющих оценку деяния со стороны общества и закона, исполнитель все же действует, совершает преступление, то к нему предъявляются повышенные требования в рамках объема его вины".

Те же авторы небезосновательно полагают, и мы придерживаемся такого же мнения, что "все признаки состава преступления, нашедшие отражение в психике виновного, будь то конструктивные, конструктивно- разграничительные или квалифицирующие, содержатся в диспозиционных гипотезах и как таковые непосредственно влияют на квалификацию. Отягчающие наказания обстоятельства носят характер дополнительных условий и влияют не на квалификацию, а на реализацию собственно санкции. Однако их вменение личности, совершившей общественно опасное деяние, необходимо всегда, если имели место эти обстоятельства".

Таким образом, разрешение этой юридической проблемы видится в такой правовой оценке деяния, которая учитывает изменение статуса соучастника, критерием оценки действий которого является субъективно- объективный критерий.



Заключение

Из истории развития законодательства о детоубийстве видно, что данный вид преступления иногда относили к преступлениям со смягчающими обстоятельствами, иногда отягчающими. Предлагается в настоящее время дифференцированно отнестись к данному вопросу, но не с точки зрения законнорождённости ребёнка, или не законнорождённости, а с точки зрения уголовной ответственности.

Убийство матерью новорождённого ребёнка во время родов или сразу же после родов, в условиях психотравмирующей ситуации или психического расстройства, не исключающего вменяемости невозможно сравнить с хладнокровным, расчетливым убийством матерью своего ребёнка. Поэтому, при выявлении убийства матерью новорождённого ребёнка в отсутствии признаков объективной стороны, таких как убийство в условиях психотравмирующей ситуации, в состоянии психического расстройства, правильно будет квалифицировать данное деяние по ст.105 УК РФ, для назначения виновной справедливого сурового наказания, как убийства с отягчающими обстоятельствами.

Убийство матерью новорождённого ребёнка обусловлено социально - экономическими факторами, семейным неблагополучием, влиянием социально - экономических условий на морально - материальные возможности семьи.

На основании проведенного исследования можно сделать следующие выводы.

Убийство матерью своего новорожденного ребенка является привилегированным видом убийства. Законодатель особо оговаривает круг условий, при наличии которых применяется ст.106 УК РФ.

Первое из них относится к личности потерпевшего - им является новорожденный, под которым в педиатрии понимается ребенок в возрасте до четырех недель. Если посягательство было осуществлено на мертворожденного, содеянное оценивается по правилам покушения на негодный объект.

Второе условие касается признаков объективной стороны убийства, а именно времени его совершения. Закон в этом плане выделяет убийство новорожденного: а) во время или сразу же после родов; б) позднее.

«Сразу же после родов» означает: вслед, тут же, вскоре же; этот временной промежуток во всяком случае не может исчисляться часами, а тем более сутками. Убийство позднее после родов - это когда роды уже миновали; однако и здесь временной промежуток не может превышать четырех недель с момента окончания родов.

Убийство во время родов или сразу же после них может быть только путем действия (например, удушение, нанесение удара по голове ребенка), а в более поздний период и путем бездействия (например, некормление, оставление ребенка без помощи).

Третье условие относится к личности убийцы. Субъектом преступления является женщина-мать, достигшая 16-летнего возраста. Поскольку законодатель не раз обращает внимание на особое психическое состояние субъекта убийства, можно утверждать, что учет именно особого психофизического состояния матери новорожденного положен в основу выделения данного привилегированного вида убийства. И во время, и сразу же после родов женщина испытывает значительные психофизические перегрузки, которые суживают ее возможности в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своего поведения либо руководить им.

Состояние, близкое или совпадающее с ограниченной вменяемостью (ст.22), возникает также в упоминаемые в ст.106 послеродовые периоды - в условиях психотравмирующей ситуации, в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости. Психотравмирующая ситуация возникает, как правило, не одномоментно, а постепенно и связана с аккумуляцией у матери новорожденного отрицательных эмоций на фоне негативного воздействия внешних факторов на ее психику.

Так же, как и состояние психического расстройства, не исключающего вменяемости, наличие психотравмирующей ситуации выступает одним из обязательных условий применения ст.106 УК РФ.

При убийстве во время или сразу же после родов определенные отклонения в психофизическом состоянии роженицы, влияющие на возможности осознания ею своего поведения и принятия решения, презюмируются законодателем, и эта презумпция объявляется неопровержимой. Поэтому, если в конкретном случае окажется, что роды прошли гладко и не вызвали сколь-либо заметных психических расстройств, но тем не менее мать по каким-либо соображениям убила ребенка во время или сразу же после родов, содеянное должно квалифицироваться не на общих основаниях («простое» убийство), а по ст.106 УК РФ.

Сказанное необходимо учитывать при характеристике субъективной стороны убийства новорожденного. Последнее возможно:

а) с прямым или косвенным умыслом;

б) как с внезапно возникшим, так и с заранее обдуманным умыслом.

Таким образом, привлечение к уголовной ответственности матерей за убийство новорождённых во время или сразу после них вызывает на практике затруднения при квалификации и вынесении приговоров в суде в связи со сложностью толкования отдельных оценочных понятий и положений этого состава. Нет целостности в истолковании ст.106 УК РФ и в юридической литературе. Между тем актуальность данного состава не только не снижается, но и приобретает в последнее время всё большее значение.



Библиография

Нормативные правовые акты

1. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года // Российская газета. - 1993. - 25 декабря (в посл. ред. от 21.07. 2014 г.)

2. Уголовный кодекс РФ от 13 июня 1996 г. (в ред. от 18.02.2018 г.) // Собр. законодательства РФ. - 1996. - №25. - Ст. 2954.

Учебная и научная литература

3. Айзятова Л.Ф. Убийство матерью новорожденного ребенка как преступление против жизни в российском и зарубежном законодательстве // Актуальные проблемы уголовного права и процесса, уголовно-исполнительного права и криминалистики Материалы VI научно-практической конференции. Редколлегия: Н.Н. Азисова [и др.]. - 2017. - С. 10-12.

4. Алехин В.П., Самсоненко Ю.А. К вопросу о целесообразности отнесения убийства матерью новорожденного ребенка к привилегированному составу // Полиматис. - 2017. - №6. - С. 8-12.

5. Ахметзянова А.Д., Следь Ю.Г. К вопросу об убийстве матерью новорожденного ребенка // Научное знание современности. - 2017. - №10 (10). - С. 5-12.

6. Бабичев А.Г. Историческое становление российского уголовного законодательства об убийстве матерью новорожденного ребенка // Вестник Челябинского государственного университета. Серия: Право. - 2015. - №4 (359). - С. 99-102.

7. Багмет А.М. Убийство матерью новорожденного ребенка как убийство с отягчающим обстоятельством // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке материалы XIII международной научно-практической конференции. - 2016. - С. 280-285.

8. Большая иллюстрированная медицинская энциклопедия. В 2-х т. - М., 2016. - 1002 с.

9. Вакалюк Е.С. История развития уголовного законодательства, устанавливающего ответственность за убийство матерью новорожденного ребенка // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. - 2012.

- №8. - С. 168-171.

10. Зелик В.А. Отдельные аспекты квалификации убийства матерью новорожденного ребенка // Евразийский юридический журнал. - 2017. - №8 (111). - С. 238-241.

11. Зинченко Е.Н. Из истории регулирования уголовной ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка в отечественном уголовном праве // Актуальные проблемы права России и стран СНГ - 2015 Материалы XVII Международной научно-практической конференции. - 2015. - С. 383-387.

12. Карвасарский Б.Д. Клиническая психология. Учебное пособие. - 5 - е изд. - СПб, 2014. - 661 с.

13. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный). В 2 томах. Том 1 / Под ред. А.В. Бриллиантова. - М., 2016. - 765 с.

14. Комментарий к уголовному кодексу РФ. Постатейный. В 3-х томах / Томин В.Т., Сверчков В.В. - М., 2016. - 653 с.

15. Кротких С.А. Проблемы толкования и применения нормы об убийстве матерью новорожденного ребенка // Актуальные вопросы юридических наук Материалы III Международной научной конференции. - 2017. - С. 132-135.

16. Кузьмин Ю.А. К вопросу об убийстве матерью новорожденного ребенка // Актуальные проблемы юридической науки: теория и практика. Сборник материалов XXI международной научно-практической конференции. - 2016. - С. 59-63.

17. Лабыгина Ю.А. Убийство матерью новорожденного ребенка как привилегированный состав убийства // Вестник Иркутского университета. - 2016. - №19. - С. 402-405.

18. Лукомская А.С. Назначение и проведение судебных экспертиз по уголовным делам об убийстве матерью новорожденного ребенка // Криминалистика и судебные экспертизы: наука, практика, образование - Ижевск, 2014. - С. 111-115.

19. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70000 слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. - М., 1989. - 800 с.

20. Радякина А.И., Картавченко В.В. Особенности квалификации убийства матерью новорожденного ребенка // Синтез науки и общества в решении глобальных проблем современности: сборник статей по итогам Международной научно-практической конференции: в 4 частях. - 2017. - С. 191-194.

21. Романов В.В. Юридическая психология. - М., 2017. - 430 с.

22. Российское уголовное право. Особенная часть. Учебник в 2т. Т. 1 /Под ред. Иногамовой-Хегай Л.В. - М., 2017. - 711 с.

23. Савельева В.С. Основы квалификации преступлений. Учебное пособие. - М., 2016. - 442 с.

24. Сверчков В.В. Уголовное право. Особенная часть. - М., 2016. - 663 с.

25. Сенцов А.С., Волколупова В.А. Сложные вопросы квалификации соучастия в убийстве матерью новорожденного ребенка // Научный вестник Волгоградского филиала РАНХиГС. Серия: Юриспруденция. - 2015. - №1. - С. 76-79.

26. Сильченко Е.В. Проблемные аспекты квалификации убийства матерью новорожденного ребенка и определение санкций за их совершение в истории уголовного права России // Экономика. Право. Печать. Вестник КСЭИ. - 2017. - №4 (76). - С. 83-85.

27. Спасенников Б.А., Смирнов А.В., Тихомиров А.Н. Преступное поведение и психические расстройства. Монография. - М., 2016. - 330 с.

28. Судебная медицина. Учебник. /Под ред. Ю.И. Пиголкина. - М., 2015. - 553 с.

29. Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности / под ред. С.М. Иншакова. - М.: Юнити - Дана, Закон и право, 2011. С. 123.

30. Уголовное право зарубежных стран. В 3 томах. Том 3. Особенная часть. Учебник. / Отв. Ред. О.Е. Крылова. - М., 2016. - 781 с.

31. Уголовное право России. Общая и особенная части / Под ред. Дуюнова В.К. М., 2017. - 590 с.

32. Уголовное право России. Часть общая и особенная / Под ред. А.И. Рарога. - М., 2017. - 662 с.

33. Хохлов В.И., Арланова Ю.О. Законодательство об убийстве матерью новорожденного ребенка в досоветский период (историко-правовой анализ) // Научная дискуссия: вопросы юриспруденции. - 2017. - №2 (53). - С. 95-97.

34. Чихрадзе А.М. Особенности уголовной ответственности за убийство матерью новорожденного ребенка в зарубежных странах // Вестник Донецкого национального университета. Серия В. Экономика и право. - 2017. - №1. - С. 181-184.

Материалы судебной (юридической) практики

35. Приговор Никулинского районного суда г. Москвы от 12.10.2016 г. по делу №1 - 210/2016 // КонсультантПлюс.

36. Приговор Октябрьского районного суда г. Пензы от 09.09.2017 г. по делу №1 - 654 // КонсультантПлюс.

Размещено на Allbest.ru

...