Сущность и значение новой доктрины правонарушений для предупреждения нарушений и наиболее полного постановления правового статуса социосубъектов

Размещено на http://www.allbest.ru/

Сущность и значение новой доктрины правонарушений для предупреждения нарушений и наиболее полного постановления правового статуса социосубъектов

Кириченко Александр Анатольевич

доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гуманитарных наук филологического факультета Николаевского национального университета имени В.О. Сухомлинского,

Шличек Александра Юрьевна

старший преподаватель кафедры истории Учебно-научного института истории и политологии Николаевского национального университета имени В.О. Сухомлинского

У статті проведено аналіз позицій українських та інших учених щодо сутності та видового поділу правопорушень. Запропоновано інноваційний видовий поділ правопорушень на кримінальні правопорушення (злочини, паразлочини, квазізлочини, квазіпаразлочини, паранещасні випадки, нещасні випадки) та на адміністративні, дисциплінарні, де-факто майново-договірні та де-юре майново-договірні правопорушення (відповідні проступки та казуси).

Ключові слова: кримінальні правопорушення, злочин, паразлочин, квазізлочин, квазіпаразлочин, паранещасний випадок, нещасний випадок, адміністративні, дисциплінарні, де-факто майново-договірні та де-юре майново-договірні правопорушення.

В статье проведен анализ позиций украинских и других ученых в отношении сущности и видового деления правонарушений. Предложено инновационное видовое деление правонарушений на криминальные правонарушения (преступления, парапреступления, квазипреступления, квазипарапреступления, паранесчатные случаи, несчастные случаи) и на административные, дисциплинарные и де-факто и де- юре имущественно-договорные правонарушения соответствующие проступки и казусы).

Ключевые слова: криминальные правонарушения, преступление, парапреступление, квазипреступление, квазипарапреступление, паранесчастный случай, несчастный случай, административные, дисциплинарные, де-факто имущественно-договорные и де-юре имущественнодоговорные правонарушения.

The article analyzes the views of Ukrainian, post-soviet and European Union scholars in the essence of offences and their division according to the type.

Special attention has been drawn to incompliance between the views of those authors who consider crimes and petty offences as socially dangerous and requirement of those articles of foreign criminal codes which state that because of the insignificance the action stops being socially dangerous and criminal. That is why introduction of criminal offences and criminal petty offences in Ukraine and some other countries does not look logical. It is better to introduce the fifth type of crimes during their classification according to the gravity and name them crimes with minimal gravity. In this regard a new doctrine of graded specific division of offences on criminal offences, para-offences, quazi-offences, quazi-para-offences, para-accidents as well as on administrative, disciplinary, de-facto property and de jure property offences has been developed. Each of this offence is divided in minor offences, para-minor offences, quazi-minor offences, quazi-para-minor offences, paraspecial cases and special cases.

Naming of a crime in Ukrainian and other criminal procedure codes as an event which means a legalfact that in traditional interpretation cannot trigger, change or terminate certain legal relations according to the person's will. All of that stipulated to develop a new doctrine of division of legal facts on volitional legal facts (actions and events; guilty and non-guilty actions of minors, juveniles and adults), legalfacts out of will (natural events which were not affected by the person, actions of animals, actions of insane and partly insane people, actions of babies, actions ofpreschool children) and mixed legal facts. This new doctrine allowed to propose a certain variation of a new doctrine of graded division of offences according to the type.

Keywords: criminal offences, crime, para-offence, quazi-offence, quazi-para offence, para-accident, accident, administrative, disciplinary, de facto property and de jure property offences.

Постановка проблемы

Традиционное доктринальное и законодательное понимание сущности и видового деления криминальных правонарушений и структуры криминальной ответственности в Украине и в иных странах постсоветского пространства принципиально является аналогичным, не отличается достаточным уровнем обоснованности и в конечном счете сводится к соответствующему законодательному решению данной проблемы [1, с. 77, 95, 99, 100; 2; 3, с. 86; 4, с. 90-94; 5, с. 73, 82-84; 6; 7 и др.].

В то же время придание некоторыми авторами общественной опасности и некриминальным правонарушениям [5, с. 8284; 7 и др.], противоречит требованиям ч. 2 ст. 14 УК РФ [2], ч. 2 ст. 11 УК Украины [6] и аналогичным нормам кодексов многих других государств постсоветского пространства: ч. 2 ст. 14 УК Азербайджанской Республики [8], ч. 2 ст. 18 УК Республики Армения [12], ч. 4 ст. 11 УК Республики Беларусь [10], ч. 2 ст. 18 УК Кыргызской Республики [11], ч. 4 ст. 10 УК Республики Казахстан [12], ч. 2 ст. 17 УК Республики Таджикистан [13], ст. 36 УК Республики Узбекистан [14] и др., согласно которым, прямо подчеркивается, что не является преступлением действие или бездействие, хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного УК Украины, но в силу малозначительности не представляет общественной опасности, то есть не причинило и не могло причинить существенный вред физическому или юридическому лицу, обществу или государству [6]. Наряду с этим в последние годы УПК Украины и УК некоторых других стран постсоветского пространства наряду с преступлениями стали предусматривать наличие и криминальных правонарушений, чем самым нарушался общепринятый подход видового деления правонарушений на преступления и проступки.

Анализ последних исследований и публикаций

В этой связи нельзя не согласиться с позицией А. А. Кириченко, который, подвергнув детальному анализу активно начавшуюся среди украинских ученых дискуссию по легализации криминальных проступков, когда П. Л. Фрис предлагал дифференциацию криминальных правонарушений на преступления и проступки осуществлять в зависимости от санкции [15]; В. Н. Куц - предусмотреть за криминальный проступок не уголовное наказание, а уголовное взыскание как новую форму криминальной ответственности [16]; Т. В. Минка - рассматривать степень общественной опасности в качестве критерия размежевания преступлений, криминальных проступков и административных проступков [17, с. 94-95];

С. В. Петков - по аналогии с преступлениями и криминальными проступками делить административные правонарушения на административные преступления и административные проступки [18]; и др., посчитал наиболее правильным вместо криминальных проступков в рамках классификации преступлений по степени тяжести выделить еще одну, пятую, группу преступлений минимальной степени тяжести [19, с. 15; 20, с. 71 и др.].

Нерешенные ранее проблемы

В то же время и данная новация не решала полностью указанной проблемы, когда возникала необходимость принципиально нового ее решения, чем и стала последовательно разрабатываемая в ряде публикаций А. А. Кириченко и его учениками: Е. В. Кириленко, С. А. Кириченко и др. новая доктрина ступенчатого сущностного видового деления правонарушений [19, с. 70-99; 20, с. 1520; 21; 22, с. 154-155; 23: 24, с. 9-12; 25, с. 89-98 и др.], последний вариант которой целесообразно представить в контексте более детального сопоставления его положение с теоретическими и законодательными подходами в разных странах постсоветского пространства и некоторых иных стран мира, а также с положениями предложенной А. А. Кириченко новой доктриной ступенчатого сущностного видового деления юридических фактов [20, с. 3738; 25, с. 75-77 и др.], поскольку правонарушения являются одной из наиболее распространенных разновидностей такого рода фактов, который согласно п. 1 ч. 1 ст. 284 УПК Украины [26] и УПК многих других стран постсоветского пространства алогично именуется событием, т.е. определенным жизненным обстоятельством, возникновение, изменение и прекращение которого не связано с волей человека [7 и др.].

Презентация последних вариаций новой доктрины ступенчатого видового деления правонарушений и юридических фактов в контексте украинского антикриминального законодательства и многих других стран постсоветского пространства в целях инициирования соответствующей широкой корректной научной дискуссии по разработке общего варианта решения этих проблем и составляет основную задачу данной публикации.

Изложение основного материала

Анализ существующих подходов к пониманию сущности и видового деления правонарушений и места среди них криминальных правонарушений, дает основание обратить внимание, к примеру, на позицию Н. Ф. Кузнецовой, которая, ведя дискуссию вокруг формального и материального понятия преступления, в конечном итоге приходит к определению, изложенному в ч. 1 ст. 14 УК Российской Федерации, согласно которому, преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК РФ под угрозой наказания [1, с. 77; 2].

Категоризацию же или классификацию преступлений данный автор сводит к воспроизведению предусмотренного в ст. 15 УК РФ варианта деления преступлений по степени тяжести, классификации преступлений в Особенной части кодекса по родовому объекту и к дифференциации однородных по характеру общественной опасности преступлений по степени такой их опасности на простые, квалифицированные, привилегированные [1, с. 95].

Касаясь вопроса о разграничении преступлений и иных правонарушений, Н. Ф. Кузнецова, указывает, что на практике нередко возникает вопрос о разграничении преступлений, особенно небольшой тяжести, от непреступных правонарушений, ответственность за которые регламентируется в административном, гражданском, семейном, трудовом, воздушном, водном, налоговом, финансовом и т.д. праве [1, с. 99], когда общественная опасность выступает социальным свойством исключительно преступлений [1, с. 100].

Аналогичную позицию занимают и другие известные российские ученые [3, с. 86; 4, с. 90-94 и др.]. В частности, П. С. Яни выясняя соотношение преступления с гражданскоправовыми и административно-правовыми правонарушениями и дисциплинарными проступками [4, с. 90-94], в конечном итоге также приходит к законодательному определению понятия преступления, акцентируя внимание на его общественной опасности [4, с. 90-94]. Из классификационных оснований также называются лишь законодательные деления преступлений по родовому объекту и по характеру и степени общественной опасности (степени тяжести) [4, с. 90-94].

Украинские ученые тоже апеллируют, прежде всего, к законодательному определению понятия преступления, высказывая порой несколько отличительные от рассмотренных подходов суждения. К примеру, В. Я. Таций, подвергнув анализу формальное, материальное и формально-материальное определение понятия преступления, признал наиболее правильным формально-материальное определение преступления, указанное в ч. 1 ст. 11 УК Украины как предусмотренное данным кодексом общественно опасное, виновное деяние (действие или бездействие), совершенное субъектом преступления [5, с. 73; 6].

Анализируя же отличие преступления от других видов правонарушения, данный ученый выделяет два основных подхода с делением всех правонарушений, за первым из подходов, на преступления как общественно опасные деяния и иные правонарушения как общественно вредные деяния, и за вторым из подходов на относимости всех правонарушений к общественно опасным деяниям и различии преступлений от иных правонарушений только по значительно большему количественному признаку такой общественной опасности, отдавая предпочтение второму из рассмотренных подходов [5, с. 80]. При этом классификация собственно преступлений как разновидности правонарушений сводится лишь к законодательному их делению в ст. 12 УК Украины в зависимости от степени тяжести [5, с. 82-84; 6].

Причем ст. 36 «Малозначительность деяния» УК Республики Узбекистан расположена в гл. IX «Понятие и виды обстоятельств, исключающих преступность деяния» данного кодекса [14], а не в статье, определяющей понятие преступления, как это в иных странах постсоветского пространства.

Несколько иначе сформулировано данное положение в ч. 2 ст. 14 «Понятие преступления» УК Республики Узбекистан, согласно которой, общественно опасным признается деяние, которое причиняет или создает реальную угрозу причинения ущерба объектам, охраняемым настоящим Кодексом [14].

Особая регламентация в этом отношении содержится и в ст. 10 «Понятие преступления» УК Туркменистана, в которой говорится лишь о том, что преступлением признается совершенное виновное общественно опасное деяние (действие или бездействие), причиняющее ущерб или создающее угрозу причинения ущерба объектам, охраняемым уголовным законом [27], и о малозначительности деяния либо о степени причиняемого преступлением вреда речь не идет.

В ч. 2 ст. 14 «Понятие преступления» УК Республики Молдова в аналогичной ситуации говорится не об общественной опасности, а о степени вреда преступления [28], понятие которой дается в ст. 15 «Степень вреда преступления» данного кодекса и определяется в соответствии с признаками, характеризующими элементы преступления: объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона [28].

Такое положение дел вызвано тем, что данная республика имеет еще и Кодекс о правонарушениях, в ст. 10, согласно которой, правонарушением является виновное противоправное деяние (действие или бездействие), представляющее меньшую социальную опасность, чем преступление, посягающее на охраняемые законом ценности, предусмотренное настоящим кодексом и наказуемое согласно установленной ответственности за правонарушение [29].

На фоне рассмотренных подходов весьма специфично определение понятия преступления в ст. 7 «Основания уголовной ответственности» УК Грузии, согласно ч. 1 которой, основанием уголовной ответственности является преступление, то есть предусмотренное настоящим Кодексом противоправное и виновное деяние [30], что презентует собой, по сути, формальное определение понятия преступления - объективного вменения, тогда как в ч. 2 данной нормы говорится о том, что не является преступлением деяние, хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не причинившее вреда, который бы повлек необходимость уголовной ответственности лица, его совершившего, либо не создавшее угрозы причинения такого вреда [30], что уже имеет весьма расплывчатые признаки материального определения понятия преступления в части указания степени вреда, причиняемого преступлением.

Аналогичным образом сформулировано понятие преступления и в ст. 6 «Понятие преступного деяния» У головного закона Латвии, согласно ч. 1 которого, преступным деянием признается умышленно (преднамеренно) или по неосторожности совершенное деяние (действие или бездействие), которое предусмотрено настоящим Законом и за совершение которого угрожает уголовное наказание [31], а в соответствии с ч. 2 данной нормы, не признается преступным деянием действие или бездействие, которое имеет признаки состава деяния, предусмотренного настоящим Законом, но которое совершено при обстоятельствах, исключающих уголовную ответственность [31].

В Уголовном кодексе Литовской республике данная проблема решается таким образом, что ст. 10 «Виды преступных деяний» данного кодекса, указывает, что преступные деяния подразделяются на преступления и уголовные проступки [32]; ч. 1 ст. 11 «Преступление» - преступлением является опасное и настоящим Кодексом запрещенное деяние (действие или бездействие), за совершение которого предусмотрено наказание в виде лишения свободы [32], а ст. 12 «Уголовный проступок» - уголовным проступком является опасное и настоящим Кодексом запрещенное деяние (действие или бездействие), за совершение которого предусмотрено наказание, не связанное с лишением свободы, за исключением ареста [32].

Аналогично и вместе с тем весьма своеобразно урегулирован данный вопрос в Пенитенциарном кодексе Эстонии, согласно ч. 1 ст. 3 «Виды виновных деяний» которого, виновным деянием является наказуемое деяние, предусмотренное настоящим Кодексом или иным законом [33]; ч. 2 данной нормы - виновными деяниями являются преступления и проступки [33]; ч. 3 - преступлением является виновное деяние, предусмотренное настоящим Кодексом, за совершение которого в качестве основного наказания для физического лица предусмотрено денежное взыскание или тюремное заключение, а для юридического лица - денежное взыскание [33]; ч. 4 - проступком является виновное деяние, предусмотренное настоящим Кодексом или иным законом, за совершение которого в качестве основного наказания предусмотрены штраф, арест или лишение права управления транспортными средствами [33].

При отсутствии в Эстонии Кодекса об административных правонарушениях Пенитенциарный кодекс объединяет в себе правовую регламентацию в отношении двух видов правонарушений - криминальных правонарушений, названных термином «преступления», и административные правонарушения, именуемые в данном случае проступками, что нельзя признать правильным. Ведь криминальные правонарушения должны быть объединены на основе общественной опасности, выражающейся в причинении существенного и более вреда любым правоотношениям, тогда как административные правонарушения в отличие от дисциплинарных правонарушений нарушают внешние по отношению к юридическому лицу правоотношения, а вместе с административными правоотношениями не нарушают на уровне причинения менее, нежели существенного, вреда имущественно-договорные и связанные сними личные неимущественные правоотношения.

В этой связи следует обратить внимание, что согласно ч. 1 ст. 10 УК Республики Казахстан, уголовные правонарушения в зависимости от степени общественной опасности и наказуемости также подразделяются на преступления и уголовные проступки [12], в то время как отдельного кодекса о проступках или правонарушениях в данной республике нет.

А вот, согласно ч. 1 ст. 7 Уголовного закона Латвии преступные деяния подразделяются на преступления и уголовные правонарушения [31], когда уголовными правонарушениями ч. 2 данной статьи считает деяние, за которое настоящим Законом предусмотрено лишение свободы на срок не более двух лет или более мягкое наказание [31], что, по сути, является криминальным проступком в понимании законодателей иных рассмотренных стран.

В тоже время в Кыргызской Республике наряду с уголовным кодексом имеется и кодекс о проступках, согласно ст. 15 «Понятие проступка» которого, проступком признается совершенное субъектом проступка виновное, противоправное деяние (действие или бездействие), причиняющее вред или создающее угрозу причинения вреда личности, обществу или государству, наказание за которое предусмотрено настоящим Кодексом, а противоправными в соответствии с настоящим Кодексом признаются умышленное или неосторожное деяние, которое причиняет вред, не являющийся тяжким или значительным в понимании Уголовного кодекса Кыргызской Республики, а также умышленное деяние, которое создает угрозу причинения значительного вреда [34]. При этом в ст. 19 «Классификация преступлений» УК КР указывается три степени тяжести преступлений: менее тяжкие, тяжкие и особо тяжки, когда к менее тяжким преступлениям относятся преступления, за которые может быть назначено наказание, не связанное с лишением свободы, либо в виде лишения свободы на срок не более пяти лет [34]. В данном случае применяется для обозначения одних и тех же правоотношений почему-то разная терминология - вред тяжкий или незначительный, а преступления менее тяжкие, тяжкие и особо тяжкие.

В УК Украины деление криминальных правонарушений на преступления и проступки отсутствует, как и нет обобщающего термина, который бы объединил преступления и иные общественно опасные деяния [6], в то время как в ст. 215 и др. УПК Украины наряду с термином «преступление» также введен еще один вид криминальных правонарушений - криминальные проступки [26], когда косвенно в ряде статей данного кодекса, к примеру, в ч. 1 ст. 61, ч. 2 ст. 127, ч. 1 ст. 128 и др., речь идет о криминальных правонарушениях (под которыми очевидно понимаются как преступления, так и криминальные проступки) и об иных общественно опасных деяниях [26].

Достаточно алогичное положение дел с определением сущности и видового деления правонарушений наблюдается в Республике Молдова. В этом государстве наряду с УК РМ [16] и при наличии также Кодекса конституционной юрисдикции РМ [24], Трудового кодекса РМ [25] и Гражданского кодекса РМ [26], которые регламентируют процедуру противодействия соответствующим видам правонарушений, принят еще и Кодекс о правонарушениях РМ [17], заменяющий Кодекс об административных правонарушениях, который имеется в преобладающей части иных странах постсоветского пространства и состоит из базисноантиделиктной и процедурной части [27; 28 и др.], что следовало бы во всех этих странах развить соответственно в Административный кодекс и Кодекс административного судопроизводства [25, с. 1617]. По данной непонятной логике выходит, что преступления, а также дисциплинарные и гражданские правонарушения собственно правонарушениями не являются, а в качестве таковых выступают только административные правонарушения.

Рассмотренный украинский и молдавский подходы вызывают, по крайней мере, удивление в силу того, что находится в прямом противоречии, во-первых, с преобладающей в странах постсоветского пространства точкой зрения о делении правонарушений на преступления и проступки, перечень и разновидности только и которых у разных авторов весьма вариативны, что в приложении к одной из фундаментальных работ представлено более 220 вариантов видового деления правонарушений и юридической ответственности [40, с. 229-383]; а, во-вторых, с классификацией или категоризацией преступлений по степени тяжести, которая представлена в виде четырехчленного деления (небольшой тяжести, средний тяжести, тяжкие, особо тяжкие) как в ст. 11 УК Республики Казахстан [12], ст. 12 УК Украины [6], а также в соответствующих нормах кодексов иных государств: ст. 15 УК РФ [2], ст. 19 УК Республики Армения [12], ст. 18 УК Республики Таджикистан [13], ст. 11 УК Туркменистана [27].

В ст. 16 УК Азербайджанской Республики, ст. 12 УК Республики Беларусь [10] и в ст. 15 УК Республики Узбекистан также присутствует четырехчленная градация преступлений по степени тяжести, но с применением иной, хотя и аналогичной, терминологии: не представляющие большой общественной опасности, менее тяжкие, тяжкие и особо тяжкие [14], а в ч. ч. 2-6 ст. 11 УК Литовской республики - небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие [32]. В ст. 19 Кыргызской

Республики [11], ст. 12 УК Грузии [30] и ч. ч. 1, 3, 4, 5 ст. 7 Уголовного закона Латвии, при наличии наряду с преступлениями и уголовных правонарушений [31], применена трехчленная градация преступлений на менее тяжкие, тяжкие и особо тяжкие; а в ст. 6 Пенитенциарного кодекса Эстонии уже двухчленная - преступления первой степени и преступления второй степени, при наличии еще и проступков [33].

В Республике Молдова, имеющей, как говорилось, и УК [28] и Кодекс о правонарушениях [29], в ст. 16 «Классификация преступлений» УК РМ наводится пятичленная классификация преступлений по степени тяжести с выделением наряду с особо тяжкими преступлениями и чрезвычайно тяжких преступлений [28], что принципиально не отличается от наведенных подходов в иных странах постсоветского пространства.

Интересно понимание преступлений и по уголовным кодексам стран Европейского Союза, когда согласно ч. 1 ст. 111-1 Уголовного кодекса Франции, преступные деяния классифицируются в соответствии с их тяжестью на преступления, проступки и нарушения [41].

Согласно же требованиям ст. 121 -3 Уголовного кодекса Франции:

1. Преступление или проступок не имеют места в случае отсутствия умысла на их совершение.

2. Однако, если закон это предусматривает, в случае неумышленного поставления в опасность другого человека, имеет место проступок.

3. Проступок равно имеет место, если это предусмотрено законом, в случае неосторожности, небрежности или нарушения какой-либо обязанности по предосторожности или безопасности, предусмотренной законом или регламентом, помимо случаев, когда исполнитель действовал с нормальным прилежанием, и с учетом, в случае необходимости, содержания его миссии, функции или компетенции, так же как возможностей и средств, которыми он располагал.

4. Нарушение не имеет места в случае действия непреодолимой силы [29].

Как видим, в данном случае представлен обобщающий термин «преступные деяния» и его видовые термины и наряду с этим их классификация по степени тяжести, когда само понятие преступления и проступка сводится лишь к формальному их признанию в Особенной части данного кодекса и наличию умысла на совершение данного деяния, а также допускается совершение проступка с неосторожной формой вины.

Аналогично абз. 1 § 12 Уголовного уложения Федеративной Республики Германии уголовными преступлениями являются противоправные деяния, за совершение которых законодательно предусмотрено минимальное наказание в виде лишения свободы на срок не более одного года, а абз. 2 данного параграфа под уголовными проступками понимает противоправные деяния, за совершение которых предусмотрено наказание в виде более краткого срока лишения свободы или денежный штраф [42, с. 25-26]. Если в законодательно установленном составе преступного деяния специально не предусмотрена наказуемость (также) за совершение деяния по неосторожности, то в соответствии с положениями § 15 УУ ФРГ наказанию подлежит только умышленное деяние [31, с. 26].

Указанный выше и предложенный С. А. Кириченко вариант решения проблемы с появлением в украинском и ином законодательстве наряду с преступлениями и криминальных проступков посредством введения дополнительно пятой группы преступлений при их классификации по стемени тяжести не решало иной, общей для правовой системы стран постсоветского пространства, проблемы, когда наряду с общепринятым обозначением общественно опасных деяний лишь термином «преступление» косвенно фактически признавалось существование и других разновидностей такого рода деяний. К примеру, в ч. 2 ст. 21 и др. УК РФ [2], ч. 2 ст. 19 и др. УК Украины [6], ч. 1 ст. 21 и др. УК Азербайджанской Республики [8], ч. 1 ст. 25 и др. УК Республики Армения [12], ч. 1 ст. 28 и др. УК РБ [10], ч. 1 ст. 16 и др. УК РК [12], ч. 1 ст. 24 и др. УК Республики Таджикистан [13], ч. 2 ст. 18 УК Республики Узбекистан [14] и т.д. говорится об общественно опасных деяниях, совершенных невменяемыми лицами.

Аналогично УК и УПК некоторых из названных государств фактически признают существование и общественно опасных деяний, совершенных лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности. В частности, в УПК Украины предусмотрен § 2 «Применение принудительных мер воспитательного характера к лицам, не достигшим возраста уголовной ответственности», в котором регламентируются особенности применения к такого рода мер к лицам, достигшим 11-летнего возраста, но не достигшим возраста уголовной ответственности, и совершившим не преступление, а собственно общественно опасное деяние [26].

А в ч. 3 ст. 20 УК Азербайджанской Республики, в этом отношении указывается, что меры, принимаемые в отношении лиц, не достигших при совершении общественно опасного деяния (действия или бездействия) возрастного предела, предусмотренного ст. 20.1 (т.е. шестнадцати лет) и ст. 20.2 (т.е. четырнадцати лет) настоящего Кодекса, и порядок применения данных мер устанавливаются соответствующим Законом [8].

В ч. 3 ст. 24 УК Республики Армения указывается, если лицо достигло возраста, предусмотренного частями первой или второй настоящей статьи, но вследствие отставания в умственном развитии было неспособно в полной мере осознавать характер и значение своего деяния либо руководить им, оно не подлежит уголовной ответственности [9].

У то же время в ч. 3 ст. 13 «Возраст, с которого лицо, согласно уголовными законами, подлежит ответственности» УК Литовской республики подчеркивается, что к лицу, не достигшему четырнадцатилетнего возраста ко времени совершения опасного деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, могут быть применены воспитательные или иные меры в порядке, установленном законами Литовской республики [32]. Здесь, как видим, говорится лишь о собственно опасном деянии, что принципиально свидетельствует о такой же позиции.

Интересны в данном отношении и положения ч. 2 ст. 17 «Ответственность физических лиц» УК Республики Узбекистан, согласно которым, за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах ответственность наступает лиц, которым исполнилось тринадцать лет до совершения собственно преступления, в то время как иные части данной статьи предусматривают ответственность за совершение преступления с 14, 16 и 18 лет [14].

В ч. 1 ст. 23 УК Туркменистана говорится о совершении невменяемым лицом деяния, предусмотренного уголовным законом [27], ч. 1 ст. 16 и др. УК Кыргызской Республики - о совершении невменяемым лицом деянии, предусмотренного УК [11], а ч. 1 ст. 23 и др. УК В Республике Молдова - о совершении невменяемым лицом вредного деяния [28], что принципиально не отличается из изложенных выше законодательных позиций.

В ч. 1 ст. 34 «Невменяемость в силу психического заболевания» УК Грузии применительно к деяниям невменяемых [30] и в ст. 33 «Невменяемость в силу возраста» данного кодекса - к деяниям лиц, не достигшим четырнадцатилетнего возраста [30] говорится просто л противоправном деянии, а в ч. 1 ст. 24 и др. Уголовного закона Латвии [31], ст. 34 Пенитенциарного кодекса Эстонии в отношении невменяемого лица [33] и ст. 33 «Деликтоспособность» данного кодекса в отношении вменяемого лица и лица, достигшего четырнадцатилетнего возраста [33] - собственно о деянии, совершенном такими лицами, тогда как в ст. 11 Уголовного закона Латвии указывается, что малолетний, то есть лицо, не достигшее четырнадцатилетнего возраста, к уголовной ответственности не привлекается [31], чем фактически законодатели указанной страны уклонились от определения сущности деяния в такой ситуации.

Аналогично согласно ч. 3 ст. 14 УК Литовской республики в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста [32], и ч. 2 ст. 17 данного кодекса - невменяемого лица, указывается только на опасное деяние [32].

В таком аспекте следует также обратить внимание, что ст. 26 УК РБ [10], ст. 25 УК Кыргызской Республики [11], ст. 23 УК Республики Казахстан [12], ст. 20 УК Республики Молдова [28], ст. 31 УК Республики Таджикистан [13], ст. 30 УК Туркменистана [27], ст. 28 УК РФ [2], ст. 24 УК Республики Узбекистан [14] и др. предусматривают совершение общественно опасного деяния при отсутствии вины лица, что именуется как «случай» или «непредвиденный случай» либо «невиновное причинение вреда (случай)» и др., в силу чего фактически признается наличие еще одной разновидности общественно опасных деяний (случая).

Весьма интересна позиция и ст. 31 «Юридическая и фактическая ошибка» УК Туркменистана, в которой, по сути, речь еще об одной разновидности криминальных правонарушений - деяниях человека при отсутствии его вины, что в данной статье поясняется таким образом:

(1) Если лицо, совершая предусмотренное уголовным законом деяние, не сознавало и не могло по обстоятельствам дела сознавать его противоправность, оно не подлежит уголовной ответственности.

(2) Если лицо, совершая предусмотренное уголовным законом деяние, добросовестно заблуждалось относительно фактических обстоятельств, относящихся к составу данного преступления, то оно не может нести ответственность за умышленное совершение этого деяния.

(3) Если закон связывает более строгое наказание с наличием определённых фактических обстоятельств, но лицо, совершая преступление, добросовестно заблуждалось относительно этих обстоятельств, то оно не подлежит более строгой ответственности [27].

Аналогичный поход воплощен и в ст. 31 «Заблуждение относительно обстоятельства, исключающего противоправность»

Пенитенциарного кодекса Эстонии, согласно которой:

(1) Умышленное деяние не является противоправным, если лицо, совершая деяние, ошибочно представляет себе обстоятельства, объективно исключающие противоправность деяния. В таком случае лицо в предусмотренных законом случаях несет ответственность за виновное деяние, совершенное по неосторожности.

(2) Лицо, которое, совершая деяние, не знало об обстоятельствах, объективно исключающих противоправность его деяния, несет ответственность за покушение на виновное деяние. В этом случае суд может применять положения ст. 60 настоящего Кодекса [33].

Данный раздел этого же кодекса содержит положения еще одной интересной в этом отношении ст. 30 «Коллизия обязанностей», в соотвествии с которыми, деяние, посредством которого нарушается юридическая обязанность, не является противоправным, если лицо должно одновременно выполнять несколько юридических обязанностей и не имеет возможности выполнить все обязанности, но делает все от него зависящее для выполнения обязанности, которая является не менее существенной, чем нарушаемая обязанность [33].

Представляются достаточно интересными и положения ст. 35 «Научный эксперимент», помещенной в гл. V «Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность» УК Литовской республики, согласно которым:

1. Лицо, причинившее вред при проведении законного научного эксперимента, не подлежит ответственности по настоящему Кодексу, если эксперимент проводился по апробированным научным методикам, решаемая проблема имеет исключительное значение для науки и экспериментатор предпринял необходимые меры предосторожности для предотвращения вреда охраняемым законами интересам.

2. Научный эксперимент запрещен при отсутствии свободного согласия участника в эксперименте, информированного о возможных последствиях.

3. За исключением случаев, предусмотренных законами, запрещен научный эксперимент с беременной женщиной, ее плодом, несовершеннолетним, лицом с нарушенной психикой и лицом, лишенным свободы [32].

В то же время к разновидностям криминальных правонарушений из перечисленных обстоятельств относится только случай, тогда как иные обстоятельства фактически исключают собственно общественную опасность деяния, а не преступность деяния, как такие обстоятельства названы в гл. 8 УК Азербайджанской Республики, гл. 8 УК Республики Армения [9], гл. 6 УК РБ гл. 8 УК Кыргызской Республики [11], гл. 8 УК РФ [2], гл. 8 УК Украины [6], гл. 8 УК Республики Таджикистан [13], гл. IX УК Республики Узбекистан [14] и др., уголовные кодексы которых чаще всего используют формально-материальное понятие преступления, состоящее из четырех признаков - противоправность, виновность, общественная опасность и надлежащая субъектность. Вот такого рода обстоятельства исключают из этих четырех признаков только один - общественную опасность, превращая деяние в правомерное и даже общественно полезное.

Конечно, исключение любого из названных четырех признаков исключает преступность деяния, а поэтому такое деяние уже, действительно, не может именоваться преступлением, но может быть представлено иным видом криминальных правонарушений, все разновидности которых, однако, не могут утратить такого признака, как общественная опасность деяния в виде причинения существенного и более вреда, что наиболее четко прослеживается в предложенной С. А. Кириченко новой доктрине ступенчатого сущностного видового деления правонарушений, о которой речь подробно пойдет отдельно.

Именно поэтому прав А. А. Кириченко, который в ряде публикаций обосновывают наименование данной главы уголовного кодекса именно как «Обстоятельства, исключающие общественную опасность деяния», а соответствующей главы иных базисноантиделиктных кодексов - «Обстоятельства, исключающие общественную опасность деяния» [19, с. 14; 20, с. 69 и др.], что по вполне обоснованному предложению А. К. Виноградова должно приобрести общеправовую сущность, именоваться как «Обстоятельства, исключающие антисоциальность деяния», исключать как общественную опасность макроправонарушений, так и общественную вредность миниправонарушений и быть отраженным в одной из специальных статей перспективного Конституционного кодекса Украины [25, с. 32],

В силу этого неправомерно данную главу уголовного кодекса именовать и как гл. 8 «Обстоятельства, исключающие уголовную противоправность деяния» УК Кыргызской Республики [11], гл. III «Обстоятельства, устраняющие уголовный характер деяния» УК Республики Молдова [28] и др.

В УК Азербайджанской Республики [8], УК Украины [6] и в уголовных кодексах некоторых иных стран нет такого рода фактически существующих разновидностей криминальных правонарушений, как несчастный случай, который фактически презентует собой две разновидности криминальных правонарушений в виде деяний человека при отсутствии его вины и деяний природы, в т.ч. и животных, деяния которых не опосредованы деяниями человека. Имеются основания о выделении и такого вида криминальных и иных правонарушений, которые фактически причиняют тем или иным социосубъектам соответственно существенный и более вред и менее, нежели существенный, вред, однако в соответствующих базисноантиделиктных кодексах нет состава такого правонарушения.

Данную весьма важную проблему видового разнообразия общественно опасных деяний с 2010 г. решает, как уже подчеркивалось, в ряде публикаций А. А. Кириченко и его ученики: Е. В. Кириленко, С. А. Кириченко и др. [19, с. 70-99; 20, с. 15-20; 21; 22, с. 154-155; 23: 24, с. 9-12; 25, с. 89-98 и др.], когда первоначально ими выделялись общественно опасные деяния и общественно вредные деяния, которые подразделялись соответственно на преступления и парапреступления (совершенные ненадлежащим субъектом) и проступки и парапроступки, которые, в свою очередь, подразделялись на конституционные, административные, трудовые, материальные, гражданско-правовые и хозяйственно-правовые [21; 22, с. 154-155 и др.].

В последствии данный подход последовательно конструктивно развивался и по одной из последних работ предложенную С. А. Кириченко новую доктрину ступенчатого сущностного видового деления правонарушений более целесообразно представить в такой редакции:

Макроправонарушения (криминальные правонарушения), то есть общественно опасные деяния, нарушившие любые правоотношения и причинившие или могущие причинить этим самым существенный и больший физический и/или имущественный и/либо первичный или вторичных моральный вред правам, свободам, обязанностям либо интересам физических или юридических лиц либо государства или межгосударственных образований, когда:

1.1. В зависимости от состава деяния криминальные правонарушения делятся на:

1.1.1. Преступления (деяния, имеющие все признаки и элементы состава, за совершение которых должно назначаться антикриминальные наказания), которые по степени тяжести подразделяются на:

1.1.1.1. Минимальные преступления (т.е. минимальной степени тяжести, за которые предусмотрено наказание более мягкое, чем ограничение свободы).

1.1.1.2. Незначительные преступления (т.е. незначительной степени тяжести, за которые предусмотрено наказание от ограничения свободы до лишения свободы на срок не более чем, как на два года).

1.1.1.3. Средние преступления (т.е. средней степени тяжести, за которые предусмотрено наказание от двух до пяти лет лишения свободы).

1.1.1.4. Тяжкие преступления (за которые предусмотрено наказание от шести до десяти лет лишения свободы) [25, с. 89].

1.1.1.5. Особо тяжкие преступления (за которые предусмотрено наказание от одиннадцати и выше лет лишения свободы).

1.1.2. Парапреступления (такого рода деяния, имеющие все признаки и элементы состава, за исключением того, что данное деяние совершено лицом, не достигшим возраста назначения антикриминального наказания и поэтому ему назначается паранаказание в виде мер воспитательного характера, если лицо не достигло 11-летнего возраста, либо принудительных мер воспитательного характера, если лицо достигло 11летнего возраста, и восстановление нарушенных прав, свобод, обязанностей или интересов потерпевшего, а за такие же деяния дошкольника или малолетнего лица восстановительную антикриминальную ответственность несет опекун либо лицо или учреждение, его заменяющие).

1.1.3. Квазипреступления (такого рода деяния, имеющие все признаки и элементы состава, за исключением того, что данное деяние совершено невменяемым или ограниченно вменяемым лицом, которому назначается антикриминальные квазинаказание в виде принудительных мер медицинского характера, а восстановительная антикриминальная ответственность возлагается на опекуна или попечителя либо на лицо или учреждение, их заменяющие).

1.1.4. Квазипарапрестуления (когда в наличии все признаки и элементы состава деяния, которое в соответствии с принципами природного права фактически являются общественно опасным, но Антикриминальный кодекс Украины не предусматривает состав такого деяния, что должно влечь антикриминальную ответственность виновного лица только в виде восстановления нарушенного правового статуса потерпевшего, то есть его прав, свобод, обязанностей или интересов. Если при рассмотрении антикриминального дела будет установлено наличие вреда меньшего, чем существенный, то есть при наличии квазипарапроступка, возмещение вреда и прочее восстановление правового статуса потерпевшего должно закончиться в антикриминальном судопроизводстве) [25, с. 90].

Такой поход призван стимулировать парламент своевременно предусматривать (в ряде случаев под давлением общественности) в Антикриминальном кодексе Украины (так же в Административном, Трудовом, Де-факто имущественно-договорном и в Де-юре имущественно-договорном кодексе Украины) соответствующий состав криминального правонарушения (соответственно административного, дисциплинарного, де-факто имущественно-договорного и де-юре имущественно-договорного миниправонарушения). Должна быть аналогичная реакция парламента и субъектов подзаконнотворчества при наличии паранесчастных случаев-противоречий и паранесчастных случаев-субъективностей, в то время как при наличии паранесчастных случаев- правомерностей восстановление правового статуса правонарушителя должно осуществляться только за счет самого правонарушителя) [25, с. 90-91].

1.1.5. Паранесчастные случаи (такого рода деяния надлежащего и/или ненадлежащего субъекта, когда отсутствие вины лица оценивается по такому минимальному уровню: лицо не могло и/или не должно было предвидеть наступление общественно опасных последствий, за что должна наступать антикриминальная ответственность государства в виде восстановления нарушенного правового статуса потерпевшего), которые, в зависимости от причины отсутствия вины, подразделяются на:

1.1.5.1. Паранесчастные случаи- противоречия (при наличии противоречий в регулировании соответствующих правоотношений).

1.1.5.2. Паранесчатные случаи- субъективности (при наличии необоснованных по объему и/или по сущности обязанностей, которые лицо практически не могло выполнить либо в силу наличия соответствующего положения природной отрасли права не должно было выполнять).

1.1.5.3. Паранесчастные случаи- правомерности (когда деяние совершено при наличии обстоятельств, исключающих его общественную опасность: необходимая оборона, мнимая необходимая оборона, крайняя необходимость и др.).

1.1.5.4. Паранесчастные случаи- природности (когда определенное деяние опосредованно явлениями природы, в т. ч. деяниями диких животных, и лицо объективно не должно было либо практически не могло полностью или частично предупредить наступление этих явлений или деяний либо предотвратить полностью причинение вреда или уменьшить его размер).

1.1.6. Несчастные случаи (общественно опасные природные явления, в т. ч. деяния диких животных, не опосредованные деяниями физического лица, что также должно влечь антикриминальную ответственность только государства и лишь в виде восстановления нарушенного правового статуса потерпевшего).

2. Миниправонарушения, то есть общественно вредное деяние, причинившее или могущее причинить менее, чем существенный, но более чем значительный ущерб правам, свободам, обязанностям и/либо интересам физических или юридических лиц либо государства, которые в зависимости от.

2.1. Состава правонарушения делятся на:

2.1.1. Проступки (имеет все признаки, элементы правонарушения).

2.1.2. Парапроступки (имеет все признаки, элементы правонарушения, совершенного лицом, не достигшим возраста назначения карательновоспитательного наказания соответствующего вида юридической ответственности).

2.1.3. Квазипроступки (имеет все признаки, элементы правонарушения, совершенного невменяемым или ограниченно вменяемым лицом) [25, с. 91].

2.1.4. Квазипарапроступки (деяния в силу определенного положения природной отрасли права объективно является общественно вредным, но состав такого проступка не предусмотрен в Административном, Трудовом, Де-факто имущественно-договорном или в Де-юре имущественно-договорном кодексе Украины).

2.1.5. Параказусы (при наличии надлежащего или ненадлежащего субъекта, но при отсутствии вины), которые в зависимости от причины отсутствия вины имеют аналогичное паранесчастным случаям деление на:

2.1.5.1. Параказусы-противоречия.

2.1.5.2. Параказусы-субъективности.

2.1.5.3. Параказусы-правомерности.

2.1.5.4. Параказусы-природности.

2.1.6. Казусы (явления природы, в т. ч. деяния диких животных, которые не опосредованы деяниями человека).

2.2. Характера регулируемых общественных отношений (правоотношений) делятся на:

Административные правонарушения: проступки, парапроступки, квазипроступки, квазипарапроступки, параказусы и казусы.

Дисциплинарные правонарушения: проступки, парапроступки, квазипроступки, квазипарапроступки, параказусы и казусы.

Де-факто имущественнодоговорные правонарушения: проступки, парапроступки, квазипроступки, квазипарапроступки, параказусы и казусы.

Де-юре имущественно-договорные правонарушения: проступки, парапроступки, квазипроступки, квазипарапроступки, параказусы и казусы [25, с. 92].

При этом достаточно интересен вывод указанного автора, что кроме изложенных разновидностей правонарушений других нет и есть только перечисленные нарушения норм других отраслей права и судопроизводства [20, с. 118-119 и др.], что позволяет поставить точку в дискуссии в отношении количества имеющихся правонарушений, что в теории юриспруденции, как уже отмечалось, представлено чрезвычайно большим разнообразием вариаций [40, с. 229383].

Степень восприятия украинскими и иными авторами данной новой доктрины может быть прослежена на примере нескольких официальных вариантов кандидатской диссертации Е. В. Кириленко и авторефератов данной диссертации, когда достаточно сдержанный по степени новизны первичный рассмотренный выше вариант еще присутствовал в первом и втором вариантах диссертации и ее автореферата [43, с. 183; 44, с. 8; 45, с. 172-173; 46, с. 9], причем в приложении Г второго варианта диссертации уже излагался и аналогичная изложенной новой доктрине вариация решения данной проблемы С. А. Кириченко [45, с. 235-238], тогда как в последнем, четвертом, варианте диссертации Е. В. Кириленко и ее автореферата не нашлось места даже указанному сдержанному по новизне варианту видового деления правонарушений и предлагалось лишь достаточно устаревшее и непрофессиональное традиционное видение этого вопроса [47, с. 10-11].

Аналогично в п. 1 ч. 1 ст. 39 УПК Азербайджанской Республики [49], п. 1 ч. 1 ст. 35 УПК Армении [50], п. 1 ч. 1 ст. 37 УПК Республики Казахстан [51], п. 1 ч. 1 ст. 37 УПК Республики Казахстан [52], п. 1 ч. 1 ст. 275 УПК Республики Молдова [53], п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ [54], п. 1 ч. 1 ст. 284 УПК Украины [23], ч. 1 ст. 27 УПК Республики Таджикистан [55]. п. 1 ч. 1 ст. 31 УПК Туркменистана [56] и п. 1 ч. 1 ст. 275 УПК Республики Узбекистан [57] указывается, что обстоятельством, исключающем производство по уголовному делу и уголовное преследование либо являющимся основанием для прекращения уголовного деда, выступает собственно «отсутствие события преступления».

Несмотря на то, что в ч. 1 ст. 29 УПК Республики Беларусь в этом отношении криминальное правонарушение как юридический факт указан более правильно как деяние, а не событие, а именно: уголовное дело не может быть возбуждено, за исключением случаев, предусмотренных п. п. 3 и 4 ч. 1 настоящей статьи, а по возбужденному делу производство подлежит прекращению: 1) за отсутствием общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом [58], в ч. 1 ст. 207 УПК РБ все же оставлен и старый весьма непрофессиональный подход в наименовании такого юридического факта именно термином «событие», когда в данной норме говорится, что в целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для уголовного дела, следователь вправе провести следственный эксперимент путем воспроизведения действия, обстановки или иных обстоятельств определенного события [58]. Термин «событие» в аналогичном значении используется и в ч. 1 и др. ст. 225 и др. УПК РБ [58].

Принципиально правильный подход усматривается и в ч. 2 ст. 124 Уголовнопроцессуального закона Латвии, в которой говорится, что в уголовном процессе подлежит доказыванию наличие или отсутствие состава преступного деяния [59].

На первый взгляд ушли от решения данной проблемы и эстонские законодатели, указав в ч. 2 ст. 199 «Обстоятельства, исключающие уголовное производство» УПК Эстонии, что уголовное производство не возбуждается, если: 1) отсутствует основание для уголовного производства [60].

Однако в ч. 1 ст. 199 «Сопоставление показаний с обстановкой на месте» и во многочисленных других нормах УПК Эстонии применяются выражения «событие преступления», «места события», «расследуемое событие» и др. [60].

Изложенный весьма выраженный юридическая некомпетентность подавляющего большинства законодателей, а по данному результату - закономерно и ученых, стран постсоветского пространства в части использования в антикриминальном судопроизводства термина «событие преступления» находится в противоречии с общепризнанной во всех этих и иных странах позиции теоретиков юриспруденции о делении юридических фактов на деяния (волевые юридические факты, порождающие, изменяющие и прекращающие правоотношения по воле человека) и события (вневолевые юридические факты, которые возникают, изменяются и прекращаются независимо от воли человека).

В этой связи закономерно возникает вопрос: А на каких основаниях лицо привлекается к карательно-воспитательной антикриминальной ответственности, если преступление это собственно событие - вневолевой юридических факт?