Исследование проблем квалификации преступлений, совершенных в соучастии, по уголовному праву Российской Федерации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Актуальность темы исследования. Актуальность выбранной темы обусловлена тем, что действующий Уголовный кодекс Российской Федерации, несмотря на его очевидные достоинства, все же не является идеалом кодифицированного нормативно-правового акта. Причем в целом ряде случаев его недостатки настолько очевидны и существенны, что требуют скорейшего устранения. Стоит отметить, что подобное положение вещей складывается не только в отдельных правовых дефинициях, но и порой носит конструктивный и основополагающий характер и одинаково пронизывает целые институты как Общей, так и Особенной части УК РФ. Об этом наглядно свидетельствуют те многочисленные попытки совершенствования уголовного законодательства, которые довольно радикально, однако далеко не всегда упорядоченно и научно обоснованно, пытаются изменить его облик.

Среди институтов Общей части уголовного права, пожалуй, одним из наиболее сложных и дискуссионных был и остается институт соучастия в преступлении. Все теоретические изыскания относительно регламентации уголовной ответственности лиц, совместно участвующих в совершении общественно опасного деяния, до сих пор ограничиваются исключительно исследованием соучастия в преступлении с попытками втиснуть в его рамки все случаи стечения нескольких лиц в одном общественно опасном деянии. Достаточно большое количество фикций и презумпций при квалификации преступления, совершенного несколькими лицами, распространенность общественно опасных деяний, которые совершаются их объединенными усилиями, а также неисчислимое количество условностей при обосновании их ответственности обусловливают появление ошибок и трудностей при квалификации подобного рода деяний.

Степень научной разработанности темы исследования. Проблемам квалификации и вопросам назначения уголовного наказания за преступления совершенные в соучастии посвящено большое количество научных исследований, в том числе монографические и диссертационные работы, научные публицистические статьи и комментарии к законодательству таких авторов как: Агапов П.В., Арестов А.И., Белоцерковский С., Быков В., Водько Н.П., Галиакбаров Р.Р., Гаухман Л.Д., Максимов С.В., Грошев А.В., Есаков Г., Комиссаров В.С., Кузнецова Н.Ф., Лесниевски-Костарева Т.А., Лунеев В.В., Мондохонов А., Никитенко И., Якушева Т., Новоселов Г.П., Питецкий В.В., Тарбагаев А., Челнокова Т., Хлебушкин А.Г., Ямашкин С.В. и др.

Труды вышеназванных авторов явились теоретической основой настоящей работы.

Цель и задачи исследования. Целью исследования выступает исследование проблем квалификации преступлений, совершенных в соучастии, по уголовному праву Российской Федерации.

Для достижения поставленной цели работы определен ряд исследовательских задач:

- Изучить понятие и виды групповых преступлений;

- Дать уголовно-правовую характеристику видов преступлений;

- Рассмотреть проблемы квалификации преступлений, совершенных группой лиц по предварительному сговору;

- Рассмотреть проблемы квалификации преступлений, совершенных группой лиц без предварительного сговора;

- Рассмотреть проблемы квалификации преступлений, совершенных организованной группой;

- Рассмотреть проблемы квалификации преступлений, совершенных преступным сообществом.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступают общественные отношения, складывающиеся в процессе квалификации преступлений, совершенных в соучастии.

Предметом выступают нормы уголовного законодательства Российской Федерации, регулирующие объект исследования.

Теоретическая значимость исследования: материалы диссертации могут быть использованы в учебном процессе при чтении курсов уголовного права, при изучении тем, связанных с совершением преступления в соучастии и с особенностями квалификации данных преступлений. Сделанные в процессе исследования выводы и предложения могут быть использованы для дальнейших научных изысканий в данной сфере. Практическая значимость исследования: отдельные положения диссертации могут быть использованы при совершенствовании норм уголовного законодательства РФ, регламентирующих особенности привлечения к ответственности и квалификации преступлений, совершенных в соучастии.

Методологическими основами исследования выступают диалектический материализм, одним из основных положений которого выступает объективный подход к каждому явлению действительности.

В исследовании, кроме этого, используются как общенаучные методы: системные, структурно-функциональные, исторические, статистические, прогностические, так и специальные, которые используются современной правовой наукой: формально-логический анализ, сравнительно-правовое исследование, и др.

Структура исследования. Настоящая работа состоит из введения, основной части, разделенной на три главы, заключения, в котором систематизированы основные выводы, сделанные в ходе работы и библиографии, представляющей собой систематизированную нормативную, теоретическую и эмпирическую базу исследования.

предварительный сговор преступление квалификация

Глава 1. Преступления, совершенные в соучастии по уголовному праву РФ: понятия, виды, уголовно-правовая характеристика

1.1 Понятие, виды групповых преступлений

Критерий совместности осуществляемого двумя или более людьми одного и того же преступного деяния имеет объективный и субъективный аспекты. Совместность преступного деяния соучастников в объективном аспекте значит причинение общего следствия едиными усилиями соучастников и вбирает в себя общность действия соучастников, универсальный для каждого участника преступный итог и каузальную связь между ними.

Совместность действия участников преступления значит взаимообусловленность действия (бездействия) любого из них. Это достигается посредством разделения функций и соединения усилий участников в ходе совершения преступлений. Общность преступного итога при соучастии появляется из взаимообусловленности деяний участников, нацеленных на достижение общей цели. Единое действие соучастников обязано содержать в себе действительную возможность наступления преступных результатов на целом протяжении исполнения объективного аспекта преступления.

Из-за того, что в ходе соучастия осуществляется единственное преступление, которое есть причина преступного следствия, каузальная связь должна определяться между единым действием и его следствием, а не между действием любого из соучастников, которое есть вклад в общее действие, и данным следствием. Это не отменяет разделение и индивидуализацию наказания и ответственности соучастников преступного действия, т.к. взаимообусловленность деяний соучастников предполагает определение вклада любого из них в общее преступление.

Субъективный аспект совместимости в ходе соучастия значит согласованность намерений участников, характеризуемая спецификой волевых и интеллектуальных моментов. Специфика интеллектуального момента заключаются в понимании любым из соучастников взаимообусловленности действий друг друга, и в ожидании единственного результата совместного действия и реализации причинно-следственной связи между единым актом и единственным результатом. Особенности волевого момента - это последовательность умышленных усилий сообщников, которые воплощены в присутствии их общей групповой цели, реализованной в преступлении.

Указание соучастия в умышленном преступлении означает его неспособность совершить несколько непреднамеренных преступлений самими участниками, из которых может быть единственное следствие в результате пересечения разных каузальных связей1.

Определение соучастия в качестве основы для уголовной ответственности лиц, совершивших преступление, подчеркивает уголовное правовое значение правил соучастия в совершении преступления, особенно в отношении тех сообщников, которые не выполняют объективную сторону конкретного как указано в статьях Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации.

Нормы о соучастии характеризуют их действия как преступления и вместе с нормами Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации определяют признаки соответствующего состава преступления.

Разделение между всеми участниками действия связано в первую очередь с тем, что в его итоге есть следствия усилий иных участников2. Как и в актуальной редакции ч. 2 ст. 33 УК РФ, с отдельными уточнениями предлагается вычленить три типа преступников, осуществляющих непосредственную реализацию преступления, а именно: прямого исполнителя определенного состава преступления, предполагаемого статьей Особенной части УК РФ; совместного исполнителя преступления; посредственного исполнителя. В целях исключения подобия уголовного закона в процессе характеристики посредственного реализатора, предложен закрытый ряд вариантов данного типа исполнителя.

В отличие от концепции организатора преступного действия в ч. 3 ст. 33 УК РФ в редакции данной нормы к организатору преступного деяния не относятся организаторы организованной группы и преступного сообщества. Связано это с тем, что деяния организатора преступного сообщества, а в иногда и организованной группы подлежат криминализации в статьях Особенной части УК РФ в качестве действий исполнителя преступного деяния. На это указывается в редакции ст. 35 УК РФ. Если деяния индивидов, сформировавших организованное объединение, не формируют собственного состава преступления, они являют собой вид подготовки к преступлению.

Понимание подстрекателя в данной норме отличается от понимания соучастника в ч. 4 ст. 33 УК РФ, прежде всего, тем, что под склонением понимается как действие относительно исполнителя преступления, так и действие относительно иных соучастников преступления. Действующая редакция ч. 4 ст. 33 УК РФ интерпретировалась в практике применения уголовного закона весьма расширительно.

Далее, не обозначены методы подстрекательства, т.к. они могут быть совершенно разными, а практика использования уголовного закона ограничивается, обычно, теми определенными способами, которые зафиксированы в ч. 4 ст. 33 УК РФ. Данная редакция дает возможность избежать формальной оценки деяний подстрекателя: оцениваться в качестве преступления будет существенность вклада подстрекателя в общее деяние, а не его определенный метод.

Подобный подход был предложен касательно законодательной дефиниции сообщника: помощь может быть осуществлена как преступнику (содействию совершению преступления), так и другим сообщникам (содействие достижению или осуществлению соглашения); помощь может быть совершена любыми средствами, основным тут является значение вклада сообщника в совместную преступность. Указание на помощь в форме ранее обещанного сокрытия преступления делается для того, чтобы отличать пособничество от сокрытия, которое не есть вклад в совместное преступление.

В текущей версии ст. 35 УК РФ выявленные типы соучастия никоим образом не упоминаются, не оговаривается, что является основой их распределения, при определении понятий организованной группы и криминального сообщества либо оценочные критерии, толкование которых создает трудности для правоохранителей (в частности, групповое структурирование), которое может характеризовать любой вид соучастия. Помимо этого, вне связи со ст. 34 УК рассматривалась проблема ответственности организаторов и руководителей групп, а также преступных обществ.

Выделенные типы соучастия называются категориями, т.к. соучастие есть преступление, виды которого обозначены в ст. 15 УК. Термин «категория» относится к типовой классификации преступлений, содеянных в соучастии, а не к классификации, которые в литературе называются формой соучастия. Разделение категорий основано на нескольких критериях (к примеру, преступление группы лиц различается на основе как объективных, так и субъективных критериев согласованности). Выделенные типы соучастия являются наиболее типичными. Так же категории выражают связь общей деятельности с основным критерием преступления - его социальной опасности, которая лежит в основе повышения уголовной ответственности.

Распределение совершения преступления группой лиц по сговору основывается на характере действий его фигурантов как соисполнителей и появлении совместного намерения сообщников до начала совместной деятельности, относящейся к объективному аспекту состава преступления, отмеченного в статье Особенной части Уголовного кодекса.

Критерий стабильности организованной группы качественно отличает ее от предыдущих типов ассоциаций соучастников. Совместная деятельность участников организованной группы имеет функции с субъективной и с объективной стороны. Согласованность намерений участников организованной группы означает сохранение их преступных намерений, то есть существование намерений неоднократно совершать преступления или намерения совершать одно действие, требующее длительной подготовки, и состоит из нескольких преступных деяний, которые квалифицируются как продолжение преступление. Совместность с объективной стороной означает причинение единого криминального результата в результате организации членов группы (ее определенность, наличие лидера), сохранение методов и форм ее деятельности, устойчивость лидеров, а так же активных участников.

Отказ данной статьи от целого ряда криминальных сообществ как организованной структурированной группы (часть 4 ст. 35 УК РФ в текущей версии) объясняется тем, что такая организованная группа фактически, представляет собой набор организованных групп, работающих под единым руководством. Выявив как преступное объединение, объединение лидеров организованных групп, во-первых, отразит основную суть этой ассоциации, заключающуюся в консолидации криминальной среды. Во-вторых, устранить разногласия при установлении основ ответственности лидеров преступной среды в ст. 35, 210 Уголовного кодекса Российской Федерации. В последней статье предусматривается ответственность за консолидацию криминальной среды, ст. 35 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает ответственность только для лиц, которые организовали и направили определенную преступную группу.

Указание степени участия в преступлении предопределяет разделение их уголовной ответственности посредством квалификации их действий в соответствии с определенной статьей Особенной части УК РФ со ссылкой на необходимую часть или без нее предлагаемой версии ст. 33. Показание меры участия в преступлении есть индивидуализация уголовной ответственности, что означает, установление судом определенного типа наказания в рамках санкции надлежащей статьи особой части УК РФ.

В части 2 ст. 35 отмечает возможность разной квалификации исполнителей одного преступления. Так, в случае шпионажа гражданина РФ и иностранца первый будет привлечено к уголовной ответственности за измену, а второе - за шпионаж.

Указание в частях с 3 по 7 предлагаемой редакции ст. 35 что организаторы, подстрекатели и сообщники несут ответственность в качестве виновных в совершении преступления в случаях, предусмотренных законом, а также когда они одновременно являются соучредителями преступления, подчеркивает другой подход к определению оснований для ответственности соучастников, действия которых юридически оцениваются как действия организаторов, подстрекателей и соучастников, действия которых юридически оцениваются как деяния преступников, несмотря на то, что на самом деле они являются организаторами.

В части 8 предлагаемой версии ст. 35 более четко, по сравнению с изданием части 4 ст. 34 Уголовного кодекса Российской Федерации в 1996 году определены основания для ответственности за совершение преступления специальным субъектом. Прямая трактовка действующего уголовного законодательства дает повод утверждать, что всегда действия лиц вместе со специальным субъектом квалифицируются как действия подстрекателя, организатора и соучастника. Но практика правоприменения не обязательно следует этому правилу. Если черты специального субъекта в законе являются весьма общими, перечень лиц, которые могут являться субъектами преступления, не строго ограничен, лица, которые не являются особыми субъектами, могут быть соисполнителями преступлений, если они практически участвовали в реализации объективного аспекта преступления. К примеру, осуществителем изнасилования может быть только человек мужского пола. Однако, если женщина участвовала в осуществлении части действия, которая является частью объективной стороны изнасилования (в частности, преодоления физического сопротивления жертвы), она является соисполнителем. Если перечень субъектов преступления ограничен, то лишь специальные субъекты преступления могут быть исполнителями, и соисполнителями. Данное ограничение обязано быть непосредственно установлено в уголовном праве, например, как в главе о преступлениях против военной службы.

Уголовно-правовая характеристика видов групповых преступлений Наука и практика признают соучастие в преступлении одним из самых проблемных институтов уголовного права, что обусловлено, на наш взгляд, во-первых, сложной структурой данного института, во-вторых, наличием противоположных элементов в ней и возникающими на их базе формально логическими противоречиями, с которыми сталкивается исследователь и правоприменитель при анализе соучастия, в-третьих, наличием значительного числа деяний, сходных с соучастием и граничащих с ним. Поэтому для выявления социальной и юридической сущности, фактических и юридических границ необходимо рассматривать соучастие не только со стороны его содержания, но и как сложное диалектически противоречивое деяние в системе близких ему социально-правовых явлений.

Соучастие представляет собой единое и целостное социальное и криминальное явление, ­ образуемое совокупными действиями нескольких лиц, являющихся самостоятельными субъектами уголовной ответственности. Соучастие имеет место тогда, когда несколько лиц действуют как одно лицо, несколько субъектов как один субъект. При исследовании института соучастия прежде всего встает вопрос, что понимать под единством соучастия и как совместить единство соучастия с индивидуальными действиями и ответственностью нескольких лиц, воплощающих его.

Соучастие предполагает стечение нескольких лиц в связи с совершением преступления (стечение преступников).

Схождение при совершении преступления нескольких лиц возможно в различных вариационных схемах. При стечении преступников имеют в виду такую общность преступников, которая связана с одним и тем же событием преступления, как стержнем, вокруг которого разворачиваются действия лиц, имеющих к нему отношение, независимо от того, как в итоге они оцениваются формально юридически - как одно или как самостоятельные преступления.

Совершение в одном месте и в одно время одними и теми же лицами не одного, а нескольких преступлений создает другую уголовно-правовую проблему (множественности преступлений), обусловленную повторяемостью действий и необходимостью выявления ее юридической значимости как определенной закономерности в преступном поведении в целях выработки мер противодействия ему. В какой-то момент эти социально-правовые явления (и проблемы соответственно) могут пересекаться, но при этом они сохраняют самостоятельное социальное и юридическое значение3.

Своеобразие соучастия как разновидности стечения преступников базируется на представлении о тех лицах, которые сознательно создают событие преступления, являются его производительной силой и источником. Другие­ лица - имеющие ту или иную связь с преступлением, но не являющиеся его движущей силой, периферия преступления, - составляют самостоятельную группу (так называемых прикосновенных лиц).

Поскольку соучастие характеризуется единством нескольких действующих лиц, главный вопрос в соучастии: когда действия нескольких лиц можно рассматривать как единое целое, как условное одно действующее лицо? Очевидно, что при соучастии все лица должны совершать одно и то же деяние (в его строгих законодательных признаках и границах), в равной мере осознавать значение и последствия слияния отдельных действий в общий поток изменений и направлять свои действия на его осуществление как спланированный результат. Степень слитности «множества» действий в единое целое определит его эффективность как совместного поведения, а в уголовном правовом значении - общественную опасность (наряду с совершаемым преступлением) самого объединения лиц как такового.

Каковы фактические условия участия в преступлении вообще? Нельзя участвовать в преступлении, не находясь в месте его совершения. Но само нахождение в месте преступления еще не есть участие (мало ли кто может в силу обстоятельств оказаться в этом месте). Реальное участие предполагает вложение сил участника в общее дело. Следует отметить, что приложение сил не всегда может формально юридически соответствовать описанию преступления. Например, убийство есть лишение жизни. Однако участником убийства справедливо признается не только тот, кто наносит смертельный удар, но и тот, кто способствует этому, применяя­ насилие, поскольку он вносит свою лепту в насилие, приводящее к смерти. На этом же основании участником кражи признается лицо, стоящее на страже или помогающее обратить предмет хищения в распоряжение похитителя (переносом с места преступления, транспортом и т.п.). В то же время лицо, давшее совет, как эффективнее совершить кражу, но не находившееся на месте преступления и не включенное в процесс его совершения, не признается участником хищения, а рассматривается как пособник. К сожалению, по-видимому, из прагматических (опасения несоразмерного наказания), а возможно, и психологических причин стояние на страже и ненасильственная помощь на месте совершения убийства (в отличие от хищения) не признаются на практике участием в нем, хотя их значение одинаково для обоих преступлений. Этот разнобой является следствием недостаточного осознания преступления и участия в нем как определенного процесса, протекающего в конкретное время и в конкретном месте, в который включены субъекты деяния.

Таким образом, основополагающие условия становления преступления (как и любого явления), при которых мыслимо соучастие, в науке и правоприменении не соблюдаются последовательно. Деяние, образующее преступление,­ в ряде случаев понимается широко, а к конкретному преступлению относят не только то, что непосредственно предусмотрено в законе, но и любое содействие ему безотносительного к тому, где и в какой момент оно осуществлялось. В соответствии с этим соучастием объявляется не только само совершение преступления, но и его организация, склонение к этому преступлению и та или иная, нередко разово оказанная, помощь.

Выделяются, как принято считать, роли соучастников: исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник.

Данное требование распространяется и на предварительную преступную деятельность (приготовление и покушение). К ней нельзя относить действия, положенные в основу видов соучастников, поскольку последние не планируют участвовать непосредственно в самом преступлении, как это бывает при приготовлении и покушении. Не меняет положения признание неудавшегося соучастия неоконченным преступлением, так как при этом используется фикция, то есть условное отнесение его к предварительной преступной деятельности.

Дело, разумеется, не в терминологии, хотя ее точность немаловажна. Не было бы проблемы в широкой трактовке соучастия, если бы было принципиальное понимание того, что помощь на месте совершения деяния, включенная в процесс его совершения, - это существенно иная помощь (в сравнении с разовым случайным содействием, оказанным в другом месте и в другое время), превращающая оказывающее ее лицо в реального участника происходящего события. Помощь же до начала процесса преступления (как и после) не может быть признана участием в нем.

Распространение соучастия на организацию преступления, подстрекательство и пособничество нельзя признать правильным, поскольку здесь игнорируется тот факт, что любое событие происходит в каком-то месте и в какое-то время, а указанные действия оторваны от основного преступления, хотя и имеют к нему определенное отношение. Уголовно- процессуальный закон, регулирующий порядок практического установления уголовно-правовых деяний, недаром требует от правоприменителя установления времени и места совершения преступления (п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). В противном случае преступление превращается в безразмерное явление. Одно дело, когда содействие реализации объективной стороны деяния происходит в момент ее осуществления (например, преступник подает­ убийце оружие, дубинку, нож, шнур и т.п. в процессе лишения жизни на месте преступления): налицо все основания считать его участником преступления. Совсем другое, когда то же орудие было передано заранее совсем при других обстоятельствах. В первом случае лицо включено в процесс реального лишения жизни. Во втором оно отсутствует в нем. Соучастие в преступлении предполагает включенность лица в процесс его реализации. Границы этого процесса предопределены границами объективной стороны преступления, указанными в законе.

Когда, в какое время совершают преступления организатор, подстрекатель и пособник? Если они соучастники, то моментом окончания совершаемого ими преступления должно стать его исполнение. Но оно осуществляется совсем другими лицами (мы не берем ситуацию формального исполнения нескольких ролей). В теории и на практике моментом окончания деяний организаторов, подстрекателей и пособников признаются их собственные действия (разве не по признаку отсутствия общности?). Она выявится позднее, когда действия индивидуально выполнит другое лицо - исполнитель. Но проявляющаяся в действиях исполнителя общность не является совместностью. Это иные индивидуальные действия с использованием материальных или интеллектуальных средств, предоставленных другими лицами. Если считать эти действия совместными, то надо признать, что соучастником может быть и лицо (организатор, подстрекатель, пособник), умершее к моменту исполнения преступления, поскольку свои действия оно совершило, будучи живым, но «соучастие» как совместное деяние осуществилось уже после наступления смерти.

С этих позиций традиционные виды соучастия (организация, подстрекательство, пособничество) не могут быть признаны соучастием. Они отражают лишь социальный заказ на уголовное преследование таких действий, однако являются самостоятельными социально-психологическими актами, объективно и субъективно раздельными с основным (главным) преступлением (осуществленным исполнителем). В них отсутствует единство объективных и субъективных признаков с этим преступлением.

Соучастием по традиции они признаются в широком смысле - как имеющие отношение к основному преступлению, совершенные в связи с ним. Но ни одно из них не образует объективной стороны тех преступлений, к которым эти действия причастны (здесь мы не берем их как самостоятельные составы, определенное наличие которых как раз косвенно и указывает на недостаточность традиционного решения вопроса). С фактической стороны лица, совершающие указанные действия, не участвуют в совершении преступлений, поскольку их действия под признаки преступлений не подпадают. Вполне очевидно, что и субъективно, психологически эти лица не считают себя участниками соответствующих преступлений в обычно понимаемом (а не формально юридическом) смысле. Уголовное преследование организационных действий, подстрекательства и пособничества, безусловно, связано с их причастностью к тем или иным преступлениям, но такая взаимосвязь не является доказательством соучастия. Мы можем найти много преступлений не только взаимосвязанных, но нередко находящихся в обусловливающей зависимости одного от другого, что не предопределяет соучастия. Убийство может быть содействием хищению и наоборот, дача взятки и посредничество обусловливают получение взятки. Таких связей между преступлениями немало, что, впрочем, не приводит к выводам о наличии соучастия, поскольку границы преступлений предполагают четкое законодательное определение. Конечно, иногда тем или иным терминам придается расширительное значение. В публицистике, в политике, например, встречаются выражения, смысл которых - указать на что-то объединяющее в жизни общества, государства. Говорят иногда, что все граждане в государстве делают одно общее дело, работают на его благо, сотрудничают и т.п. Но понятно, что при этом речь идет о некоем условном сотрудничестве, как бы вытекающем из принадлежности к одному государству, а не о совместной деятельности в ее строгом научном социально-психологическом смысле. Закон не может допускать столь расплывчатых эмоциональных, а иногда идеологических трактовок в характеристике содержания и границ преступления.

Термин «причастность» все больше используется в юридической практике. Пункт 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ называет непричастность к совершению преступления в качестве основания прекращения уголовного преследования. Возникает вопрос, на который нет ответа в законе: а что считать причастностью к совершению преступления? Мы полагаем, что причастность, по смыслу УПК РФ, будет означать любое участие или содействие преступлению. Однако поскольку непосредственное участие именуется исполнением и является утвердившейся в законе, науке и практике терминологией, мы предлагаем обозначать термином «причастность» в материально-правовом смысле только содействие преступлению, не имеющее с ним общности социально-психологического акта, т.е. организационные действия, пособничество и подстрекательство.

Все исследователи соучастия в преступлении подчеркивают, что единство действий соучастников (совместность) обеспечивается достигаемым ими в той или иной форме соглашением по поводу предстоящих действий. Но при этом упускается из виду, что соглашение должно касаться не просто действий этих лиц, а взаимных действий (взаимодействия), и не просто взаимодействия, а взаимодействия, основанного на указанных в законе признаках преступления. Информирование одним другого о своих возможных действиях или просьбы оказать какое-либо содействие, а также их осуществление (передача денег, оружия, средств и т.д.) не входят в структуру запланированного­ преступления.

Нельзя рассматривать как сговор (соглашение) склонение одним лицом другого к совершению преступления (подстрекательство) не потому, что в таком «сговоре» вообще нет элементов согласия, а потому, что это согласие не касается будущих совместных действий, то есть взаимодействия. Более того, такие действия по смыслу подстрекательства даже и не предполагаются.

В традиционных характеристиках соучастия, сформировавшихся еще в прошлые века, когда основная поведенческая наука - психология не существовала, мы находим как раз это обтекаемое представление о совместной деятельности людей. Но современные взгляды на поведение человека и его границы, совместную деятельность, основанные на данных психологии, не дают оснований для столь широкого ее понимания.

Принято считать, что вид соучастника отражает определенную функцию, роль соучастника. Но в таком случае вполне естественно было бы предположить, что эти роли имеют общее значение для всех вариантов проявления соучастия. Однако оказывается, что к так называемой групповой форме соучастия, в основу которой положены исполнительские действия, такое функциональное разделение не подходит. Тогда одно из двух: либо указанные в законе функции (роли) недостаточно дифференцированы, раз носят частный характер, либо они вообще не вписываются в рамки соучастия. Нам кажется правильным признать второе4.

Группа, групповой признак - бесспорный показатель интегративного объединяющего начала, юридически воплощенного в признаке совместности, является изначальным, первичным и сущностным для соучастия. Без него не может быть соучастия вообще. Что касается функций, то они вторичны (с точки зрения развития деятельности), поскольку обусловлены ее внутренними задачами, обычно являются показателем усложнения деятельности (естественно, и преступной), возрастания эффективности, а в преступлении - повышения степени его опасности. Следуя логике, функциональность в соучастии должна возрастать по мере повышения его опасности. Последняя находит отражение в дифференциации соучастия по видам групп. Однако в сложившейся системе законодательства и практике она (функция, роль) - признак скорее отсутствия группы, а не ее наличия. Практика фиксирует функциональность различных структур преступных группировок. Но это иная функциональность - не по критерию исполнения (главный) или неисполнения (вспомогательный) преступления, а отражающая усложнение преступной деятельности как таковой. Поскольку четкого понимания данного различия в науке и практике нет, происходит «наслоение», «накат» подлинной функциональности, которая обнаруживается именно в сложной групповой преступной деятельности, с функциональностью традиционной (формальной), а фактически не функциональностью как таковой, а лишь дифференциацией отношения лиц к преступлению (главный - исполнитель, содействующий - пособник и т.п.). Это приводит к тому, что юридический статус видов соучастников, зафиксированный в ст. 33 УК РФ, имеющий иную социально- психологическую основу (разового самостоятельного содействия преступлению, а не участия в нем), растворяется в групповом начале, ассоциируемом, как правило, с исполнением преступления. И здесь мы сталкиваемся с серьезным противоречием и путаницей в квалификации, которые нельзя отнести только к формальным, поскольку на их основе дается различная социально-юридическая оценка, дифференцируется и индивидуализируется реальная ответственность.

Действовать совместно - значит действовать как один. Однако одно и то же деяние нельзя реально совершать, находясь в разных местах и в разное время (по крайней мере это затруднительно и практически не встречается в жизни даже с учетом бурно развивающихся коммуникативных средств). Кроме того, единство действий может быть обеспечено только их предварительным и (или) текущим согласованием. Последние предполагают согласие в том, что делает каждая из сторон в общем деле, во взаимодействии. Следуя логике согласования, при подстрекательстве взаимодействующие стороны соглашаются с тем, что один будет склонять другого, а тот поддастся его уговорам и пойдет на дело. На самом деле подстрекатель незаметно (как правило) для подстрекаемого формирует его сознание, внушая ему свои мысли, ни в коей мере не концентрируя внимание на своей роли. Такое одностороннее воздействие не может быть признано неким соглашением между ними, необходимым для соучастия в преступлении. О каком распределении ролей в этом случае можно говорить, если подстрекаемый психологически даже не ощущает наличия в совершаемом им преступлении другого лица?

Примерно та же картина наблюдается при других ролях. Пособник соглашается помочь исполнителю преступления. Но это согласие не является согласованием их действий, так как пособник не собирается участвовать в исполнении преступления. Пособнику по большему счету все равно, какие последствия возникнут в дальнейшем от его помощи.­ Он удовлетворится и непреступным развитием своего содействия. Последний вариант для него даже более желателен («от греха подальше»). Его интерес может носить иногда материальный (при оплате услуги) характер, чаще дружеский или приятельский, и крайне редко он заинтересован в преступлении как таковом. Чаще всего исполнитель обращается к пособнику с просьбой, которая выполняется по изложенным мотивам. Но даже если инициативу проявляет пособник, предлагая свою услугу исполнителю, согласования как такового в рамках будущего преступления не происходит, поскольку они не достигают никаких договоренностей по поводу исполнения преступления. Исполнитель лишь ставит пособника в известность о своих намерениях, но не ведет с ним согласования, где, как, когда и при каких условиях он будет реализовать задуманное и что при этом должен делать пособник. Пособника это не интересует, пособничество и не предполагает знания всего этого. Взаимный обмен результатами действий как объективный признак при связи исполнителя и пособника отсутствует.

Таким образом, институт соучастия в преступлении остается одним из самых дискуссионных и сложных институтов уголовного права. Принимая во внимание, что в РФ, наличествует значительный рост организованной и групповой преступности, закономерно, что в российском Уголовном Кодексе отведено такое существенное место этому институту.

Соучастие в преступном деянии как специфический вид преступной деятельности есть наиболее социально опасной в сравнении с преступными деяниями единственного лица. Однако уголовный закон не определяет каких- то специальных оснований уголовной ответственности касательно соучастия. Основание уголовной ответственности, в т. ч. соучастников, есть совершение социально опасного действия, содержащего критерии состава преступления (ст. 8 УК). Но у ответственности соучастников есть и собственные специфические черты, определенные нормами Особенной и Общей частей УК.

Эффективное противодействие преступности немыслимо без четкого выражения в уголовном законодательстве действительной степени социальной опасности стандартно повторяющихся типов поведения людей. Современный уровень преступности, реальные угрозы, создаваемые ею в отношении национальной безопасности, требуют обсуждения, а так же решения проблемы создания криминологически и научно обоснованной, согласованной внутренней системы норм института соучастия в преступном действии.

Глава 2. Проблемы квалификации преступлений, совершенных в соучастии по уголовному праву РФ.

2.1 Проблемы квалификации преступлений, совершенных группой лиц по предварительному сговору

Точка зрения, согласно которой в состав группы лиц, действующих по предварительному сговору, обязательно должны входить хотя бы два соисполнителя, является общепризнанной. Она не изменилась даже с принятием Уголовного кодекса Российской Федерации в 1996 г. Вопреки положению, содержащемуся в ч. 2 ст. 35 УК РФ, по-прежнему утверждается, что группу лиц, действующих по предварительному сговору, должны составлять только соисполнители5. Например, А.В. Наумов считает, что данная форма соучастия может сочетаться как с соисполнительством, так и с соучастием в тесном смысле, т.е. с разделением ролей, однако в последнем случае должно быть не менее двух соисполнителей6.

Согласно позиции Верховного Суда РФ, относительно рассматриваемого вопроса группа лиц, объединившихся по предварительному сговору (например, по делам об умышленном убийстве), - это обязательно два или более исполнителей, заранее договорившихся о совместном совершении преступления. В пункте 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»7 указывается: «Предварительный сговор на убийство предполагает выраженную в любой форме договоренность двух или более лиц, состоявшуюся до начала совершения действий, непосредственно направленных на лишение жизни потерпевшего. При этом наряду с соисполнителями другие участники преступной группы могут выступать в роли организаторов, подстрекателей или пособников убийства, и их действия надлежит квалифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ».

Таким образом, если убийство совершено двумя или более соисполнителями, то их действия надлежит квалифицировать по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Если наряду с соисполнителями в совершении преступления принимают участие организатор, подстрекатель или пособник, то их действия также надлежит квалифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Положение меняется, если наряду с организатором, подстрекателем или пособником убийство непосредственно совершается одним исполнителем. В этом случае (как это следует в соответствии с Постановлением Пленума Верховного Суда РФ) квалификация содеянного по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ невозможна ни в отношении исполнителя, ни в отношении других соучастников. В связи с этим возникают вопросы: 1) почему квалификация действий организатора, подстрекателя или пособника ставится в зависимость от того, сколько исполнителей участвует в совершении преступления; 2) почему в группе лиц, действующих по предварительному сговору (ч. 2 ст. 35 УК РФ), обязательно наличие как минимум двух исполнителей, поскольку наличие двух или более исполнителей (как следует из ч. 1 ст. 35 УК РФ) обязательно только для группы лиц без предварительного сговора.

Необходимо также учесть следующее. В пункте «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ через запятую указаны в качестве квалифицирующих следующие обстоятельства: группа лиц, группа лиц по предварительному сговору и организованная группа.

Если убийство будет совершено двумя исполнителями без предварительного сговора, то их действия будут квалифицированы по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ по признаку группы лиц. Если убийство будет совершено двумя исполнителями по предварительному сговору, то их действия также будут квалифицироваться по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, но уже по признаку группы лиц по предварительному сговору.

Действия других соучастников (организатора, подстрекателя, пособника) в этом случае надлежит квалифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Однако если убийство совершено одним исполнителем, то, несмотря на наличие других соучастников (организатора, подстрекателя, пособника) и при отсутствии других квалифицирующих обстоятельств, его действия будут квалифицироваться по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Действия же других соучастников по соответствующей части ст. 33 и ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Таким образом, получается, что два соисполнителя без предварительного сговора будут нести ответственность по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а исполнитель по предварительному сговору с другими соучастниками - по ч. 1 ст. 105 УК РФ. При этом другие соучастники тоже будут нести ответственность лишь по ч. 1 ст. 105 УК РФ и соответствующей части ст. 33 УК РФ. Вот конкретный пример из Обзора кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за 2001 г. по этому поводу. Изменен приговор Верховного суда Республики Башкортостан по делу Боковой и Х. Бокова была осуждена за организацию убийства своего мужа, а Х. - за его убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Действия осужденных по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ квалифицированы без учета того, что Бокова осуждена только за организацию убийства, и того, что соучастие в любой форме группу не образует. Поэтому действия осужденных Боковой и Х. переквалифицированы соответственно на ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 105 и ч. 1 ст. 105 УК РФ9.

Возникает вопрос: как понимать в приведенном примере слова «соучастие в любой форме группу не образует»? Ведь два лица предварительно договорились совершить убийство, причем одно из них выполнило роль организатора преступления. Безусловно, они являлись соучастниками, но форма их соучастия, оказывается, группу не образует. Можно ли в таком случае утверждать, что действия двух исполнителей без предварительного сговора более опасны, чем действия соучастников с распределением ролей, но с одним исполнителем? В этой связи мы предлагаем квалифицирующий признак, предусмотренный п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, - совершение убийства по предварительному сговору группой лиц - вменять каждому члену группы лиц по предварительному сговору во всех случаях, независимо от числа исполнителей.

Между тем изложенная позиция Верховного Суда РФ подтверждена и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» от 27 декабря 2002 г. (п. 8)10. В соответствии с названным Постановлением складывается судебная практика. По приговору Хасанского районного суда Приморского края Хасанов признан виновным в краже чужого имущества, совершенной группой лиц по предварительному сговору. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 3 марта 2004 г. удовлетворила кассационное представление прокурора, указав следующее. Признавая Хасанова виновным в совершении кражи чужого имущества группой лиц по предварительному сговору, суд не учел, что в соответствии с ч. 2 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления. Соколовский осужден за пособничество Хасанову советами в совершении кражи. Как разъяснил Пленум Верховного Суда РФ в п. 8 Постановления от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», содеянное исполнителем не может квалифицироваться как преступление, совершенное группой лиц по предварительному сговору, если пособник непосредственно не участвовал в совершении хищения чужого имущества. Поэтому, поскольку Соколовский не принимал участия в совершении кражи аккумулятора, в действиях Хасанова нет квалифицирующего признака хищения «группой лиц по предварительному сговору»11.

Но разве Хасанов не договорился о совместном совершении преступления с Соколовским? Судебная коллегия, переквалифицировав действия Хасанова на ч. 1 ст. 158 УК РФ, фактически признала, что он совершил преступление один, хотя на самом деле все обстояло совершенно иначе.

Наконец, в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации» от 15 июня 2004 г. указывается: «Действия лица, непосредственно не вступавшего в половое сношение или не совершавшего действия сексуального характера с потерпевшим лицом и не применявшего к нему физического или психического насилия при совершении указанных действий, а лишь содействовавшего совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации виновному лицу либо устранением препятствий и т.п., надлежит квалифицировать по части 5 статьи 33 УК РФ и при отсутствии квалифицирующих признаков по части 1 статьи 131 УК РФ или соответственно по части 1 статьи 132 УК РФ»12.

При всей последовательности Пленума Верховного Суда РФ необходимо отметить, что пособник и исполнитель преступления являются соучастниками, поэтому форма соучастия должна находить отражение в квалификации их действий.

Существующее положение приводит еще и к тому, что ответственность специального субъекта преступления ставится в зависимость от того, с кем он совершит преступление. Если специальный субъект (например, должностное лицо) по предварительному сговору с частным лицом (допустим, пособником) получит взятку, то, поскольку частное лицо не образует со специальным субъектом группу, действия последнего предлагается квалифицировать по ч. 1 ст. 290 УК РФ (максимальное наказание - до пяти лет лишения свободы). Если же преступление совершат два специальных субъекта, то они будут нести ответственность по ч. 4 ст. 290 УК РФ (наказание - лишение свободы на срок от семи до двенадцати лет). Таким образом, в первом случае ответственность специального субъекта существенно смягчается, причем только потому, что он совершил преступление совместно с частным лицом. Возникает вопрос: может ли качественно изменяться общественная опасность специального субъекта в зависимости от свойств остальных субъектов преступления? Мы полагаем, что в обоих случаях имеет место группа лиц по предварительному сговору и действия всех соучастников должны квалифицироваться по ч. 4 ст. 290 УК РФ.

2.2 Проблемы квалификации преступлений, совершенных группой лиц без предварительного сговора

Определение соучастия в преступлении (во всяком случае, теоретическое) должно отражать не только содержание соучастия с разделением ролей, как это сейчас и закреплено в ст. 32 УК, но и другого его вида: совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией).

При подходе к соучастникам как к виду соучастия становится вполне ясным, что через посредство ст. 33 УК законодатель определяет формы соучастия с разделением ролей, ибо вне совместно совершенного преступления такое деление имеет лишь историко-теоретическое, гипотетическое значение. Поскольку вариантов форм соучастия с разделением ролей больше, нежели при соисполнительстве, а их выделение обычно не имеет значения для характера общественной опасности совершенного деяния, постольку единственным приемом нормативного выражения этих форм и является предложенный законодателем в ст. 33 УК.

В уголовно-правовой литературе весьма разнообразен подход к «лестнице» видов и форм соучастия в совершении преступления, критериев ее построения. Между тем совершение преступления с одним исполнителем и одним соучастником, как правило, менее опасно, нежели его совершение двумя исполнителями (пусть даже в группе лиц без предварительного сговора), ибо интенсивность деяния, непосредственно направленного на причинение вреда охраняемому объекту, увеличивается, как минимум, в два раза. Гораздо больше эта интенсивность возрастает при совершении преступления организованной группой или преступным сообществом. В то же время любое количество соучастников качественно не увеличивает интенсивность, следовательно, и общественную опасность действий (бездействия) исполнителя, ограниченную физическими и умственными способностями одного человека. Именно поэтому формы соучастия с разделением ролей, влияющие лишь на степень общественной опасности конкретно совершаемых преступлений, в отличие от групповых преступлений не включены законодателем в нормы Особенной части УК в качестве квалифицирующих или особо квалифицирующих признаков составов преступлений.

Соучастие с разделением ролей и соучастие, предусмотренное ст. 35 УК, как виды института соучастия в совершении преступления (рода) <3> не могут быть охватываемыми ни собственными конкретными проявлениями, выражениями (формами), ни формами другого вида соучастия. Отсюда неверно включать соучастие с разделением ролей в классификацию форм соучастия, ибо последние могут быть определены лишь относительно каждого из видов соучастия в преступлении.

Нерешенность вопросов соотношения между видами и формами соучастия в преступлении, непрекращающиеся попытки в уголовно-правовой теории «втиснуть» в круг его форм и соучастие в совершении преступления с разделением ролей, скорее всего, и не дают возможности законодателю дать общее название ст. 35 УК, вынуждая перечислять в ее наименовании все формы этого вида совместного преступного и общественно опасного поведения. Касаясь же названия ст. 35 УК, то оно вполне могло бы выглядеть так: «Соучастие в совершении преступления группой лиц». Группа лиц при соучастии в совершении преступления как понятие охватывает своим содержанием все указанные в ст. 35 УК формы соучастия и одновременно выступает единым основанием его деления.