Мировой судья как субъект права в уголовном судопроизводстве

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Современное отечественное уголовно-процессуального законодательство, как и законодательство многих государств, предусматривает различные формы уголовного судопроизводства в зависимости от сущности преступлений и данных о личности, то есть дифференцированно подходит к данной проблеме. Мировые судьи чаще других судей судов общей юрисдикции сталкиваются с особенностями судопроизводства в так называемом суммарном производстве. В связи с этим правовой институт дифференциации форм уголовного судопроизводства должен находиться в поле зрения не только практиков, но и ученых.

Сам термин "дифференциация форм уголовного судопроизводства" известен давно и достаточно часто используется в юридической науке. Его содержание, как и любого иного правового явления, подвергалось изменению в различные исторические эпохи. В юридической литературе под дифференциацией форм уголовного судопроизводства принято понимать возможность в рамках единой судебной системы, единого уголовно- процессуального законодательства, основываясь на единых принципах, решать единые задачи различными способами, учитывая тяжесть преступления, сложность его расследования и разрешения дела. Дифференциация предусматривает наличие как минимум двух направлений:

1) усложнение процедуры по делам о более тяжких преступлениях;

2) упрощение процедуры по делам о незначительных и очевидных преступлениях. Второе направление наиболее актуально для судопроизводства у мирового судьи.

В силу причин объективного характера (рост количества конфликтов в обществе, отсутствие общественных институтов воспитания и т.д.) перед законодателем довольно часто встает проблема выбора форм уголовного судопроизводства. Представляется, что при выборе той или иной формы следует определить, как она будет соотноситься со следующими фундаментальными критериями любого закона: 1) нравственным (представление о добре и зле, справедливости); 2) экономическим (наличие соответствующих денежных средств для реализации законопроекта); 3) политическим (соответствие стратегии дальнейшего развития законодательства); 4) научным (предварительным исследованием проблемы, экспертиза законопроекта, учет международного и отечественного опыта).

Объектом исследования в дипломной работе выступают правоотношения субъектов уголовно-процессуальной деятельности в области уголовного судопроизводства, осуществляемого мировым судьей.

Предметом исследования являются нормы уголовно-процессуального права, а так же теоретические и практические источники, определяющие специфику уголовного судопроизводства осуществляемого мировым судьей.

Целью дипломной работы является исследование специфики уголовного судопроизводства у мирового судьи.

Цель позволяет сформулировать ключевые задачи работы:

1. Рассмотреть судебную реформу;

2. Проанализировать формы уголовного судопроизводства у мирового судьи;

3. Исследовать система пересмотра решений мировых судей по уголовным делам в рамках модели автономизации мировой юстиции;

4. Рассмотреть обеспечение принципа законности в уголовном процессе при составлении приговора мировым судьей;

5. Рассмотреть вопрос о дальнейшем развитии мировой юстиции. Дипломная работа опирается на широкую информационную базу, которую составляют несколько групп привлеченных к работе источников:

- нормативно-правовые акты (прежде всего, Конституция РФ, Уголовно-процессуальный кодекс РФ);

- современная учебная литература по уголовному процессу РФ;

- монографии и диссертации, посвященные отдельным или общим проблемам доказывания;

- статьи в периодических изданиях.

Среди методов исследования, использованных при написании работы, необходимо отметить как общенаучные методы (анализ, синтез, сравнение, классификация), использованные, прежде всего, для анализа источников, так и специальные (формально-юридический анализ, системный анализ, сравнительно-правовой). В частности, системный анализ позволяет охарактеризовать систему уголовно-процессуальных доказательств, встроить ее в систему уголовного процесса в целом. Сравнительно-правовой метод позволяет сопоставлять современные нормы уголовно-процессуального права с аналогичными нормами УПК РСФСР, сделать выводы о направлениях развития уголовного процесса и их объективности.

ГЛАВА 1. МИРОВОЙ СУДЬЯ КАК СУБЪЕКТ ПРАВА В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

1.1 Судебная реформа

С изменением представления о преступлении, когда оно перестало восприниматься прежде всего как "обида", нанесенная частному лицу, и начало рассматриваться как деяние, наносящее вред публичным интересам, уголовное право постепенно превратилось в инструмент противодействия преступности, а суд - из субъекта, разрешающего правовой спор, в субъекта, осуществляющего правоохрану. При этом показателем изменений, произошедших в уголовном праве, явились прежде всего появление в законодательстве государств так называемых "преступлений без жертв" и "постепенная утрата примирительного характера... судебными... юридическими процедурами", утверждение в правосознании представления "об упречности соглашения сторон в уголовном судопроизводстве"1.

В условиях изменения понимания преступления и трансформации уголовного права сложились предпосылки для трансформации уголовного судопроизводства в производство инквизиционного типа. Произошло соединение в компетенции суда функций обвинения и разрешения уголовного дела; суд чаще всего одновременно реализовывал полномочия, которые в современном уголовном судопроизводстве распределены между органами исполнительной власти (следователями, прокурорами и т.д.) и судами.

Правовой статус суда как субъекта права оказался связанным с реализацией двух принципиально не совместимых друг с другом ролей. Вместе с тем, так как для суда как субъекта права объективно невозможно быть беспристрастным арбитром в ситуации, в которой он стоит на стороне одной из участвующих в конфликте сторон и представляет ее интересы, суд с неизбежностью оказался субъектом, деятельность которого имела репрессивную направленность. Обеспечение интересов потерпевшего и восстановление социальной справедливости для суда как субъекта права отошли на второй план.

Изменение роли суда как субъекта права сопровождалось повышением степени формализации его деятельности, и прежде всего конкретизации и детализации процедурно-процессуальных аспектов судопроизводства. Предполагалось, что осуществление судом деятельности в строго формализованном порядке способно гарантировать эффективность его деятельности.

Вместе с тем исторический опыт свидетельствует о том, что усложнение и конкретизация процедуры сами по себе мало что давали для повышения эффективности деятельности суда - по крайней мере, в уголовном судопроизводстве1 - и не компенсировали тех негативных последствий, которые возникали вследствие того, что суд наделялся компетенцией, не способствующей эффективной реализации им функций, связанных с разрешением конфликта, компенсацией негативных последствий преступления, наступивших для потерпевшего, и восстановлением справедливого правового порядка.

Начиная с эпохи Просвещения происходит постепенное изменение представлений о том, каково предназначение уголовного права. Как следствие, меняются и функции, которые реализует суд в уголовном судопроизводстве, а также его полномочия.

Во-первых, укоренение в общественном сознании идеи о том, что судебная власть должна рассматриваться в качестве самостоятельной, отличной от законодательной и исполнительной и функционирующей независимо от них, обусловливает возникновение представления о том, что суду должно быть отведено особое место в уголовном судопроизводстве в сравнении с другими участвующими в нем государственно-властными субъектами. В результате происходит дифференциация функции обвинения (уголовного преследования), реализуемой органами исполнительной власти, и функции юстиции (разрешения дела), осуществляемой судом как субъектом права.

Во-вторых, в условиях гуманизации права возникает представление о том, что "уголовное право должно выполнять не только предупредительную (охранительную) и восстановительную функции, но и выступать в роли социального института, гарантирующего неприкосновенность чести, достоинства, имущественного благополучия человека (как законопослушного, так и преступника) от неосновательного вмешательства государства"1, а "подход, позиционирующий уголовное право в качестве средства ограничения государственного принуждения и защиты прав человека, представляется наиболее перспективным для совершенствования механизма уголовно-правового регулирования"2. Естественным в описываемых условиях оказывается возложение реализации функции гарантирования неприкосновенности чести, достоинства, имущественного благополучия человека от неосновательного вмешательства государства на субъектов, с одной стороны, обладающих властными полномочиями, с другой стороны, не реализующих обвинительные функции. Такими субъектами в современном уголовном судопроизводстве прежде всего являются суды.

В-третьих, так как реализация функции гарантирования неприкосновенности чести, достоинства, имущественного благополучия человека от неосновательного вмешательства государства на досудебных стадиях производства непосредственно на суд возложена быть не может, на него возлагается функция контроля над соблюдением прав и законных интересов участников уголовного процесса лицами, осуществляющими производство по делу. Постепенно трансформируясь в функцию контроля над законностью и обоснованностью процессуальной деятельности органов, осуществляющих досудебное производство, она для суда как субъекта права становится самостоятельной, лишь опосредованно связанной с иными реализуемыми им функциями.

В-четвертых, потребность в обеспечении эффективного функционирования системы гарантирования прав и законных интересов человека в рамках уголовного судопроизводства обусловливает появление у судов (за исключением судов первого звена) полномочий по надзору и пересмотру решений нижестоящих судов.

Несмотря на изменения в правовом статусе судов, в рамках предоставленных им полномочий они объективно не всегда могут обеспечить реализацию возложенных на них функций. Это связано с тем, что деятельность, нацеленная на то, чтобы одновременно защитить права и свободы обвиняемого и потерпевшего, не может быть в полной мере продуктивной в силу противоположности интересов названных участников уголовного судопроизводства: повышенное внимание к обеспечению прав и законных интересов одного с неизбежностью влечет за собой снижение внимания к интересам другого. Кроме того, возложение на суд функции контроля над действиями и решениями органов предварительного расследования, по крайней мере, создает условия для возникновения сомнений в его беспристрастности тогда, когда он решает дело по существу: фактически признавая правильность тех действий, которые совершают субъекты, осуществляющие расследование, суд тем самым в определенной мере заранее признает и вынесенные по результатам этих действий правоприменительные решения.

Процессуальные правила подсудности позволяют определить компетенцию конкретного суда, который должен рассмотреть уголовное дело. Образно говоря, они позволяют путем надлежащего применения уголовно-процессуального закона довести уголовное дело до дверей того или иного суда. Но здесь встает другой вопрос: какой именно судья обязан принять уголовное дело к своему производству и приступить к его рассмотрению? Этот вопрос не возникает, разумеется, применительно к мировым судьям или в исторической перспективе к так называемым односоставным районным судам в малонаселенных районах, предусматривавшим только одну судейскую должность (такие суды существовали в нашей стране в советский и постсоветский периоды. В настоящее время после проведенного в 2000-е годы укрупнения односоставных районных судов более нет. Остались только "малосоставные" районные (межрайонные) суды, включающие 2 - 3 судейские должности). Однако в остальных случаях, которые, конечно, встречаются чаще (многосоставные районные суды, коллегии вышестоящих судов и т.д.), без ответа на него обойтись нельзя.

Общее правило можно сформулировать следующим образом: институт подсудности устанавливает компетенцию конкретного суда, но не конкретного судьи в персональном смысле, так как количественный состав того или иного суда, реальное заполнение имеющихся в нем вакансий, персональные данные конкретных судей и т.п. являются факторами индивидуально-определенными и не подлежат регулированию на уровне уголовно-процессуального закона (любые попытки такого регулирования приведут к очевидному абсурду).

Следовательно, уголовно-процессуальное право рассматривает проблему распределения уголовных дел между судьями как организационную и принципиально устраняется от ее регулирования. Поскольку все непроцессуальные вопросы организации уголовных судов относятся к сфере действия судоустройственного законодательства, то именно там и следует искать ответ на вопрос о том, по каким правилам распределяются уголовные дела между судьями. Опять-таки учитывая, что право (пусть даже и его судоустройственный блок) не в состоянии решать вопрос об индивидуальной нагрузке судей в каждом конкретном суде, общий подход по традиции звучит следующим образом: ответственность за распределение обязанностей между судьями, в том числе с точки зрения распределения конкретных дел, лежит на председателе суда (применительно к районным судам) или на председателе соответствующей коллегии суда (применительно к вышестоящим судам), что вытекает из ст. ст. 31, 35 и др. ФКЗ "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации"1. Председатель суда или коллегии в случае необходимости вправе распределять уголовные дела в индивидуальном порядке после их поступления в суд (распределение a posteriori), но, как правило, вырабатывает механизмы закрепления за судьями определенных категорий дел, исходя из предметного, территориального, персонального критериев и т.д. (распределение a priori), что приводит к "мягкой" специализации судей в рамках конкретного суда.

В то же время сегодня традиционные и юридико-технически естественные полномочия председателей судов по распределению уголовных дел нередко подвергаются критике в различных международных документах2 в связи с гипотетическим риском злоупотреблений, когда председатели судов "подбирают" под какие-то особенно важные или "неудобные" дела лояльных себе судей или судей с предсказуемой позицией. В качестве альтернативы предлагается процедура распределения дел по жребию или с использованием соответствующих компьютерных программ. Опасения международных организаций имеют свой резон, и полностью отрицать отмеченные риски вряд ли возможно. Однако слепой жребий или автоматическая компьютерная выборка имеют собственные недостатки, так как не позволяют учитывать опыт судей, их специализацию, иные индивидуальные качества, в результате чего судье, например, много лет успешно специализирующемуся на рассмотрении дел несовершеннолетних, могут доставаться дела об экономических преступлениях, и наоборот.

Российское судопроизводство с участием присяжных заседателей построено на основе англосаксонской правовой системы, ограничивающей пересмотр оправдательных вердиктов, в том числе и в апелляционном производстве, что утверждает нас в мысли о необходимости и в дальнейшем придерживаться указанного законодательного предписания. Причем по правилу указанной модели приговоры, постановленные с участием присяжных заседателей, пересмотру в апелляционном порядке вообще не подлежат.

В качестве обоснования утверждения о несовершенстве российского апелляционного производства достаточно указать на сроки обжалования решений суда, не вступивших в законную силу. Критику вызывает 10- суточный срок, в течение которого порой не всегда возможно реализовать указанное право в соответствии со ст. 389.4 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации1 (далее - УПК РФ). Особенно актуально это для судов, рассматривающих дела с участием присяжных заседателей, так как процессуальный порядок судебного разбирательства более сложен, а значит, и процесс обжалования решений суда первой инстанции более длителен. Так, кассационная жалоба или представление не всегда могут быть качественно составлены без предварительного ознакомления с протоколом судебного заседания, при этом, как показывает судебная практика, указанный протокол готовится и подписывается не сразу после окончания судебного рассмотрения дела и порой позже установленного трехсуточного срока с момента окончания судебного заседания.

Не вполне понятны и сроки обжалования приговора и постановления суда апелляционной инстанции. В статье 389.35 УПК РФ указывается, что приговоры, определения, постановления суда апелляционной инстанции могут быть обжалованы в вышестоящий суд в порядке, установленном гл. 47.1 и 48.1 Кодекса, но сроки, закрепленные в ст. 389.4 УПК РФ, относятся к приговорам и иным решениям только суда первой инстанции, к которым суд апелляционной инстанции не относится.

Процессуальная модернизация апелляционного производства споров в научном мире не убавила, так как не был разрешен весь комплекс проблем, возникающих в судах второй инстанции, о чем свидетельствуют результаты проведенных К.А. Комогорцевой опросов судей, сотрудников прокуратуры и адвокатов, имеющих опыт участия в рассмотрении уголовных дел судами в соответствии с гл. 45.1 УПК РФ. В ходе опроса было установлено, что 60,5% опрошенных (76,2% судей, 53,9% сотрудников прокуратуры и 78% адвокатов) указали на наличие трудностей при толковании и применении норм, регламентирующих порядок апелляционного производства по уголовным делам. В качестве таких проблем назывались проблемы, возникающие в процессе принесения апелляционных жалоб и представлений и при проведении самого апелляционного судебного разбирательства.

По мнению 45,6% опрошенных практических работников (61,7% судей, 42,5% сотрудников прокуратуры и 44% адвокатов) порядок апелляционного обжалования и пересмотра судебных решений по уголовным делам недостаточно урегулирован в гл. 45.1 УПК РФ, что, в свою очередь, требует его дальнейшего совершенствования1.

Суд второй инстанции (апелляционное производство), с присущими ему характерными особенностями по пересмотру решений суда с участием присяжных заседателей, представляет собой оглашение и проверку как ранее представленных, так и не представленных ранее в суд первой инстанции доказательств. В кассационном же производстве проверке подлежат решения судов, вступивших в законную силу, с позиции установления их законности.

В то же время обращает на себя внимание то обстоятельство, что применительно к апелляционному производству сторона должна обосновать, почему доказательство ранее не было представлено в суд первой инстанции. Это необходимо, чтобы избежать злоупотреблений правом сторон процесса на предоставление дополнительных доказательств.

Постулат о том, что апелляция распространяется и на пересмотр решений судов с участием присяжных заседателей, не вполне логичен, так как оспаривается не обоснованность вынесенного вердикта, а доказательства, подлежащие исследованию присяжными заседателями1.

Ограничение пределов апелляционного пересмотра приговоров судов с участием присяжных обусловлено, как отметил Конституционный Суд РФ, самой правовой природой данного специфического института прямого народовластия с особыми полномочиями, суть которых заключается в самостоятельном разрешении вопросов факта (доказанность деяния, совершение его подсудимым, виновность подсудимого в его совершении) без какой-либо обязанности мотивировать свои выводы и решения. Указанный факт исключает возможность отмены или изменения приговора, постановленного на основе такого вердикта по фактическим основаниям. Получается, что сама апелляционная проверка решений судов с участием присяжных заседателей не является полной, что обусловлено спецификой судебного разбирательства с участием присяжных, состоящей в повторном исследовании фактической и правовой стороны вопроса, в сопоставлении результатов проверки с выводами, изложенными в приговорах судов первой инстанции.

Усложнение функций, реализуемых судом в уголовном судопроизводстве, с неизбежностью влечет за собой изменение содержания его правового статуса2.

В связи с тем, что эффективное функционирование суда в качестве органа правоохраны оказывается в идеологическом смысле чрезвычайно значимым, нередко процедурно-процессуальным моментам функционирования суда придается самостоятельное значение, несмотря на то что в идее их реализация должна играть вспомогательную роль. Соблюдение процедурно-процессуальных требований оказывается для суда чуть ли не более значимым, чем достижение целей уголовного судопроизводства. Это, в свою очередь, негативно сказывается на эффективности деятельности суда как субъекта права в уголовном судопроизводстве.

Так как представление о гуманизации уголовного процесса связано с осознанием необходимости повышения степени гарантированности от произвола государства прежде всего обвиняемого и подозреваемого, в условиях изменения роли суда в уголовном судопроизводстве с неизбежностью снижается степень защищенности интересов потерпевшего. При этом в условиях сохранения нацеленности уголовного судопроизводства на реализацию публичного интереса обеспечение интересов потерпевшего в нем, как и в судопроизводстве инквизиционного типа, оказывается менее эффективным, чем в рамках частноискового процесса. Когда суд в своей деятельности ограничен строгими процедурными требованиями, а его деятельность подчинена множеству формальных предписаний, соблюдение которых призвано не допустить нарушения прав обвиняемого, вероятность справедливого наказания преступника и восстановления нарушенной вследствие совершения преступления справедливости снижается - по крайней мере, гипотетически.

На практике оказывается, что целью вступления суда в уголовно- процессуальные отношения в современных условиях выступает приведение в действие механизма реализации юридической ответственности средствами самого права. Однако те полномочия, которыми наделяется суд, не в полной мере способствуют реализации им обозначенной социально значимой роли.

Подводя итог проведенному анализу, можно утверждать, что в историческом плане характеристика суда как участника уголовного судопроизводства меняется коренным образом в зависимости от того, каким образом изменяются понимание преступления и роль государства в применении норм уголовного права. При этом лишь на ранней стадии развития человеческого общества суд выполняет исключительно те функции, в реализации которых состоит его социальное назначение как субъекта права в уголовном судопроизводстве.

Наделение суда в уголовном судопроизводстве функциями и полномочиями, не связанными с разрешением спора и восстановлением справедливого правового порядка, с неизбежностью влечет за собой снижение эффективности осуществления правосудия, так как обусловливает совмещение судом как субъектом права двух и более юридически значимых ролей.

1.2 Формы уголовного судопроизводства у мирового судьи

Стремление к дифференциации, упрощению уголовного судопроизводства, расширению принципа диспозитивности и сокращению публичных начал уголовного судопроизводства при соблюдении правовых гарантий участников уголовного судопроизводства - давняя, уходящая своими корнями в далекое прошлое тенденция. В ее основе лежит прежде всего желание придерживаться таких форм судопроизводства, которые позволяют адекватно учитывать не только тяжесть и сложность рассматриваемого преступления, но и правовые последствия судебного разбирательства, роль конкретного человека в избрании способа защиты его прав и интересов.

Анализ процесса развития различных правовых систем свидетельствует о том, что тенденции расширения упрощенных процедур расследования и рассмотрения уголовных дел в судах присуща всем системам и проблема дифференциации форм уголовного судопроизводства обострялась в периоды изменения соотношения в государстве частных и публичных начал. Если в советский период предпочтение отдавалось общественным, государственных интересам, то в Конституции РФ 1993 года интересы личности стали более приоритетными. Между тем, на мой взгляд, следует использовать принцип разумного сочетания частных и публичных интересов, подходя к данному вопросу более дифференцированно.

У противников дифференцированного подхода к уголовному судопроизводству были свои аргументы при отстаивании единой формы уголовного судопроизводства. Обосновывая свою позицию, они ссылались на то, что, если только допустить упрощенство по некоторым категориям уголовных дел, оно неизбежно перекинется и на другие дела. Правда, при этом они утверждали, что "...для того чтобы понять значение единой формы уголовного судопроизводства, надо иметь в виду, что она вовсе не исключает дифференциацию процессуальных форм внутри единой системы. "Так, - утверждал М.С. Строгович, - нет оснований оспаривать те процессуальные особенности, которые существуют по делам частного и частно-публичного обвинения, по делам о применении принудительных мер медицинского характера. Но она исключает такую дифференциацию, которая допускала бы для отдельных категорий уголовных дел упрощенный, сжатый судебный процесс, ограничение, сужение процессуальных прав и процессуальных гарантий для лиц, привлеченных к уголовной ответственности"1.

Дифференциация процессуальных форм делает более эффективным уголовное производство, поскольку она позволяет учитывать интересы уголовного судопроизводства и особенности дела. Признание правомерности дифференциации уголовного производства в рамках единого процесса является одной из предпосылок совершенствования уголовно- процессуального законодательства как в направлении усиления гарантий, так и в сторону упрощения тех процессуальных форм, которые неоправданно "осложняют процесс".

Многообразие уголовно-процессуальных форм во многом обусловлено процессуальными и материально-правовыми основаниями. В зависимости от категории совершенных преступлений, затрагивающих в большей степени частные интересы граждан, чем публичные интересы, их социальной (общественной) опасности и от максимального размера наказания, предусмотренного санкцией статьи, используются различные варианты форм уголовного судопроизводства. Однако в какой бы форме правосудие не осуществлялось, в нем обязательно должны сохраняться основные процессуальные гарантии всем участникам судопроизводства. Любая судебная процедура должна обеспечить эффективную защиту личности от незаконного и необоснованного осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Несомненно, что упрощение процедуры влечет ограничение прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства. Поэтому основная задача при разрешении проблемы дифференцирования форм уголовного судопроизводства - найти баланс между двумя противоположными тенденциями: 1) повышением гарантий защиты прав и свобод участников уголовного судопроизводства и 2) упрощением и ускорением уголовного процесса.

Упрощение уголовного процесса, как правило, обусловлено сравнительно небольшой тяжестью преступления и, соответственно, небольшими санкциями за его совершение. Учитывается и очевидность совершения преступления: задержание преступника в момент совершения преступления "с поличным", наличие очевидцев, возможность сразу же обнаружить, изъять и представить суду "поличное", например похищенные вещи. В ряде случаев упрощение процессуальной формы может быть связано и с позицией обвиняемого по расследуемому преступлению: признает ли он себя виновным, согласен ли с обвинением или спорит с ним, требует оправдания или изменения обвинения.

Если рассматривать указанную проблему в историческом аспекте, то следует обратить внимание на то, что даже на заре советской власти в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР, утвержденном Постановлением ВЦИК 15 февраля 1923 года, глава 26 содержала положения об особых производствах в народном суде и о судебных приказах. Предусматривалось рассмотрение в дежурных камерах дел, не требующих особого расследования или по которым обвиняемые признали себя виновными1.

В период нэпа ВЦИК и СНК РСФСР приняли 26 марта 1928 года Постановление "О карательной политике", в котором было предложено наркомату юстиции изжить медлительность и волокиту в деятельности судебно-следственных органов и упростить и всячески ускорить процесс судопроизводства2.

Наркомат юстиции в 1928 году разработал новый проект УПК РСФСР, в котором предусматривалось упрощение и ускорение уголовного процесса. Этот проект представлял собой весьма серьезную политически и теоретически обоснованную попытку упростить и ускорить судопроизводство по уголовным делам, широко обсуждался юридической общественностью. В частности, проект предусматривал возможность судебного рассмотрения многих простых дел без предварительного расследования, допускал постановление немотивированных приговоров и другие положения.

Аналогичная ситуация вновь возникла в России спустя 80 лет. Остро встал вопрос о соблюдении разумных сроков рассмотрения судами дел, появились новые виды упрощенного судопроизводства, в том числе предусмотренные главой 40.1 УПК РФ.

Кстати, последняя законодательная инициатива Верховного Суда РФ также направлена на совершенствование оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 116, 119, 157, 327 УК РФ. Именно мировые судьи рассматривали такие дела.

В истории отечественного уголовного процесса были и другие примеры упрощенных форм судопроизводства. Так, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 года "Об усилении ответственности за хулиганство"1 в стране была введена упрощенная протокольная форма на досудебную подготовку материалов о хулиганстве. Аналогичная ускоренная форма судопроизводства стала применяться при расследовании и рассмотрении уголовных дел о мелком хищении после принятия Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 13 декабря 1977 года "О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно- процессуальный кодексы РСФСР"2.

Следующий этап упрощенного отечественного уголовного судопроизводства начался с принятием Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 24 января 1985 года "О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный и Гражданский процессуальный кодексы РСФСР"1. Протокольная форма досудебной подготовки материалов о преступлениях, не представляющих большой общественной опасности и совершенных, как правило, в условиях очевидности, распространялась уже не на 2, а на 19 преступлений.

Идея дифференцированного подхода к формам судопроизводства нашла свое достаточно широкое воплощение в новом Уголовно- процессуальном кодексе РФ 2001 года. Современный Уголовно- процессуальный кодекс Российской Федерации, определяя общий порядок рассмотрения уголовного дела судом первой инстанции (главы 35 - 39), выделяет целый перечень особенностей рассмотрения уголовных дел.

1. Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (глава 40).

2. Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (глава 40.1).

3. Особенности производства у мирового судьи (глава 41).

4. Особенности производства по уголовным делам, рассматриваемым судом с участием присяжных заседателей (глава 42).

5. Особенности рассмотрения уголовных дел в отношении несовершеннолетних (глава 50).

6. Производство по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц (глава 52).

7. Производство по применению принудительных мер медицинского характера (глава 51).

По каждой из этих категорий уголовных дел предусмотрены особенности в исследовании не только предмета доказывания, выяснения данных о личности подсудимого, установления возможности его исправления и перевоспитания без применения мер уголовного наказания, особенности применения мер уголовного наказания и их исполнения. Закон определил особенности при производстве отдельных судебно-следственных действий, при проведении судебного разбирательства, дополнительные меры для обеспечения законных прав и интересов лиц, участвующих в уголовном деле.

Процедура рассмотрения уголовных стала зависеть от целого спектра факторов: 1) общественной опасности преступления; 2) размера наказания; 3) степени сложности расследования и разрешения дела; 4) значения преступлений для тех или иных субъектов (полнота реализации публичных начал); 5) личности обвиняемого, подозреваемого; 6) желания сотрудничать с органами предварительного расследования.

Если по делам о серьезных видах преступлений совершенно необходимы те или иные процессуальные нормы и процедуры, соблюдение всей "технологии" процесса, то в отношении несложных, очевидных преступлений эта сложная процедура не только не обеспечивает гарантий защищенности прав участников процесса, но и выглядит как чисто внешняя, бессодержательная и ритуальная. В результате нерационально используются не только время, финансовые, организационные ресурсы. Затягивание процесса негативно сказывается на разумных сроках рассмотрения дела, вызывает недовольство участников процесса и не способствует достижению цели правосудия.

В то же время следует учитывать, что уголовное производство ведется не ради быстроты и экономичности, а для защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также для защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод, для назначения виновным справедливого наказания. Поэтому чрезмерное упрощение уголовного судопроизводства может привести к существенным нарушениям прав и законных интересов участников уголовного процесса.

Для отечественного уголовного процесса, привыкшего, как и всякий другой континентальный процесс, исходить из того, что признание подсудимым своей вины есть рядовое доказательство, особый порядок принятия судебного решения без проведения судебного разбирательства по- прежнему таит в себе определенную опасность осудить невиновного, оговорившего себя в силу различных причин. Поэтому следует повышать гарантии защиты прав и свобод человека, предусматривая различные механизмы контроля, в том числе со стороны суда.

В УПК РФ сокращенная форма судопроизводства применяется при наличии согласия государственного или частного обвинителя, потерпевшего с учетом специальных дополнительных условий (глава 40), а также при заключении соглашения о сотрудничестве (глава 40.1). При этом суд вправе не проводить упрощенную процедуру, если у него возникнут сомнения относительно осознания обвиняемым характера и последствий такой процедуры либо относительно добровольности ходатайства обвиняемого. Указанные оговорки обусловлены тем, что возникают серьезные опасения по поводу наличия реальной угрозы признания обвиняемым своей вины под принуждением и оговора себя в силу различных побуждений. Наряду с этим наличие в российском уголовном процессе сделок с правонарушителем вступало бы в определенное противоречие с характерным для его организации порядком публичности. Диспозитивность в уголовном процессе оправдана лишь по делам о преступлениях небольшой общественной опасности, затрагивающих в большей степени не публичные, а частные интересы граждан. Но отечественный законодатель распространил упрощенную процедуру и на случаи совершения тяжких преступлений.

Многие ученые справедливо отмечают, что дифференциация форм уголовного судопроизводства по-прежнему должна развиваться путем введения в УПК РФ новых форм, заимствуя их из предыдущего отечественного опыта, в том числе с использованием протокольных форм досудебной подготовки материалов, усовершенствовав ее с учетом правовой позиции Конституционного Суда РФ о недопустимости возбуждения уголовного дела судом. Следует более активно изучать и использовать положительный опыт других государств. Нуждаются в совершенствовании и уже существующие формы судопроизводства по уголовным делам.

Результаты обобщения судебной практики свидетельствуют о том, что широко применяемый в уголовном судопроизводстве институт примирения сторон и прекращения производства по делу по этому основанию в ходе предварительного расследования либо в ходе судебного разбирательства требует комплексного исследования, в том числе с позиций особого порядка судебного разбирательства. Для этого в первую очередь нужно определить перечень преступлений, по которым в качестве потерпевшего могут выступать физические и юридические лица, а затем разобраться с конфликтом интересов при совершении двухобъектных преступлений (например, ч. 1 ст. 285, ч. 1 ст. 286 УК РФ).

Практика применения главы 40.1 УПК РФ требует законодательного решения вопроса о перечне преступлений, по которым возможно принятие судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (глава 40.1 УПК РФ). Анализ современной судебной практики свидетельствует о том, что, вопреки разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ по данному правовому институту, досудебные соглашения о сотрудничестве заключаются по делам небольшой общественной опасности. Так, в 2014 году из рассмотренных судами дел, по которым заключалось соглашение о сотрудничестве, 43,8% составили дела о преступлениях небольшой искренней тяжести. А ведь этот правовой институт вводился для повышения борьбы с организованной преступностью, предусматривался при совершении особо тяжких преступлений.

Степень использования упрощенных процедур судебного разбирательства, необходимость учета мнения потерпевшего в реализации его прав в уголовном процессе, дифференцированный подход к формам судопроизводства и составу суда, рассматривающего уголовное дело, постоянно являлись предметом острых научных дискуссий на протяжении десятков лет, то угасая, то вспыхивая с новой силой. Каждая из спорящих сторон до сих пор имеет своих сторонников, которые приводят дополнительные аргументы в пользу своей позиции.

Ученые, занимающиеся изучением особенностей судопроизводства в других государствах, отмечали: "Во многих странах уже давно научились просчитывать финансовые расходы на разбирательство не только гражданских, но и уголовных дел. Популистское в наши дни среди некоторых юристов (преимущественно тех, которые проявляют склонность к так называемым публицистическим приемам освещения исследуемых правовых проблем) утверждение, что "ничего не обходится так дорого, как дешевая юстиция", далеко не во всех странах пользуется безоговорочным признанием"1.

Проблема соответствия процессуальных средств, применяемых в ходе расследования и судебного разбирательства уголовных дел, тем целям, к достижению которых стремится уголовное судопроизводство, важна еще и потому, что в осуществлении правосудия допустимы процессуальные средства, отвечающие определенным критериям. Прежде всего они должны быть законными и нравственно допустимыми. Поэтому в ходе судебного разбирательства нельзя использовать процедуры, которые противоречат требованиям закона или не соответствуют общепринятым правилам поведения в обществе.

Основная цель создания уголовно-процессуальных форм упрощенного типа - ускорение, удешевление, рационализация и доступность уголовного процесса при соблюдении прав и интересов участников судебного разбирательства может быть достигнута благодаря дальнейшей модернизации отечественного уголовного процесса и активному применению его на практике, в том числе благодаря разъяснениям Верховного Суда Российской Федерации. Такие разъяснения не подменяют закон, а лишь дополняют его, помогая судам подробнее регламентировать особенности той или иной процедуры рассмотрения уголовных дел в судах.

При этом следует отметить, что в российской судебной системе толкование закона высшими судебными органами оказывает существенное воздействие на формирование судебной практики. Исходя из полномочий вышестоящих судебных органов по отмене и изменению судебных решений, такое толкование признается обязательным для нижестоящих судов на будущее время, в том числе для мировых судей.

В теории права различают три вида судебной практики: руководящая практика (опыт применения законодательства, выраженный в особых актах центральных судебных органов, в которых данные практики обобщены, "вторично" формулируется в виде конкретизирующих предписаний; прецедентная практика (опыт применения законодательства, выраженный в решениях высших судебных органов по конкретным делам, по принципиальным вопросам); текущая практика (опыт применения законодательства, выраженный в решениях судов по конкретным юридическим делам).

Руководящая практика для судов общей юрисдикции в части применения положений уголовно-процессуального закона находит свое достаточно полное отражение в действующих постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. Так, например, Постановление Пленума N 60 от 5 декабря 2006 года "О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел" содержит разъяснения о применении положений главы 40 УПК РФ.

В последнее время много говорится о том, что решения высших судебных инстанций приобретают нормативно-правовой, прецедентный характер, и прецеденты регулируют достаточно широкую сферу отношений. Ведь Верховный Суд РФ, анализируя множество однотипных дел, судебную практику в масштабах всей страны, фактически производит отбор типичных судебных решений, принятых высшим судом страны по уголовным делам.

Наиболее значимые из них публикуются в "Бюллетене Верховного Суда Российской Федерации" и в ежеквартальных обзорах законодательства и судебной практики, формируя тем самым прецеденты. После принятия Конституционным Судом РФ Постановления от 21 января 2010 года N 1-П расширились процессуальные возможности судов по применению выработанных высшими судами и сформулированных в постановлениях Пленума или Президиума правовых позиций при пересмотре уголовных дел.

Текущая судебная практика судов общей юрисдикции по различным вопросам не всегда единообразна, находится в стадии формирования. В ходе реализации Федерального закона N 262-ФЗ от 22 декабря 2008 года "Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации" будет опубликовано огромное количество текстов судебных актов, в том числе и тех, которые впоследствии будут вышестоящими судебными инстанциями отменены или изменены вследствие незаконности или необоснованности. В связи с этим ссылка на такие судебные решения не всегда будет правомерна.

приговор мировой судья доказывание

ГЛАВА 2. ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА ОСУЩЕСТВЛЯЕМОГО МИРОВЫМ СУДЬЕЙ И ПУТИ ИХ ЕШЕНИЯ

2.1 Система пересмотра решений мировых судей по уголовным делам в рамках модели автономизации мировой юстиции

Сегодня на страницах юридических научных изданий развернулась дискуссия о путях реформирования отечественной мировой юстиции. Поводом для дискуссии послужила статья М.И. Клеандрова, предложившего радикальную автономизацию мировой юстиции. По его замыслу, судопроизводственная составляющая мировой юстиции должна быть преобразована по следующей модели: мировой судья (первая инстанция) - апелляционная палата мировой юстиции такого-то района такой-то области - кассационная палата мировой юстиции субъекта РФ1. В обсуждение данной концепции включились такие известные ученые и практики, как В.В. Дорошков2 и В.М. Жуйков3.

Нам близка позиция М.Л. Позднякова о том, что "нет оснований для прямолинейного отождествления современной мировой юстиции с мировыми судьями времен Устава уголовного судопроизводства 1864. Требуется отдельное исследование о том, что общего у них, кроме названия"4.

Организационное построение судов, уполномоченных пересматривать решения мировых судей по уголовным делам, существовавшее с 1864 по 1917 г., и современных, существующее с 2000 г. по н.в., имеет между собой мало общего1.

Устав уголовного судопроизводства 1864 г. (далее - УУС) устанавливал следующий порядок прохождения уголовного дела между судебными инстанциями: мировой судья (первая инстанция) - съезд мировых судей (апелляционная инстанция) - съезд мировых судей и Сенат (кассационная инстанция). Из приведенной схемы хорошо видно, что существовала самостоятельная система мировой юстиции, состоящая из мирового судьи и съезда мировых судей (разд. I Учреждения судебных мест 1864 г., далее - УСМ), и отличная от общих судебных мест. Такое устройство судебной системы сложилось под сильным влиянием английского права. Единство законности и правоприменительной практики на всей территории государства обеспечивалось кассационным производством в Правительствующем сенате (ст. ст. 4, 5 УСМ).

Сегодня мировая юстиция состоит только из мировых судей, являющихся судами субъектов РФ, а пересмотр судебных решений осуществляется федеральными судами. Такое изолированное положение мировых судей позволило некоторым авторам назвать их "аппендиксом"2.

Решение мирового судьи подлежит апелляционному обжалованию в районный суд (п. 1 ч. 2 ст. 389.3 УПК РФ), а кассационному - в президиум Верховного суда республики, краевого или областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области, суда автономного округа и в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда РФ (п. п. 1, 2 ч. 2 ст. 401.3 УПК РФ).

Апелляционное и кассационное производство по УУС всегда осуществлялось коллегиально (ст. 3 УСМ), а по УПК РФ рассмотрение апелляционных жалоб, представлений проводится в районном суде единолично, а кассационных жалоб, представлений - коллегиально (п. 1 ч. 3, ч. 4 ст. 30 УПК РФ).

Как верно отмечалось в дореволюционной литературе, "задача апелляции - дать новым разбирательством добавочную гарантию справедливости судебного приговора. Эта добавочная гарантия состоит в привлечении к участию в деле высшего суда, более совершенные познания и большая опытность которого рассматриваются как дальнейшее обеспечение интересов правосудия"1. Статья 4 Закона РФ от 26 июня 1992 г. N 3132-1 "О статусе судей в Российской Федерации" устанавливает одинаковые требования, предъявляемые к кандидатам на должность мирового и районного судьи, что не позволяет говорить о большей опытности последних. Следовательно, единоличный апелляционный пересмотр судебных решений необходимо признать неэффективным средством судебной защиты.

Схожим образом решается вопрос и с правовой основой апелляционного и кассационного производств. Если по УУС для этого были предусмотрены гл. 7 - 9 кн. 1 "Порядок производства в мировых судебных установлениях", то ныне действующая редакция УПК РФ никаких изъятий из общего порядка пересмотра решений мировых судей не устанавливает. Процедура рассмотрения уголовных дел по первой инстанции мировыми судьями также не имеет правового регулирования, отличного от производства в федеральных судах, а наименования разд. XI "Особенности производства у мирового судьи" и входящей в нее гл. 41 "Производство по уголовным делам, подсудным мировому судье" УПК РФ не соответствуют содержанию, т.к. касаются только производства по уголовным делам частного обвинения.

Предложенная М.И. Клеандровым система мировой юстиции является более радикальной по сравнению с той, что существовала до 1917 г. На уровне субъекта РФ будет осуществляться не только апелляционный, но и кассационный пересмотр, без возможности выйти на федеральный уровень. Соглашаясь с необходимостью создания апелляционного пересмотра на уровне судов субъектов РФ, нельзя разделить позицию автора касательно кассационного производства по причине того, что участники уголовного судопроизводства не будут иметь возможности обратиться за судебной защитой в федеральные суды, не находящиеся на территории отдельного субъекта РФ.

Необходимо учитывать, что "законодатель отдает предпочтение единообразию судебной практики, которая может быть достигнута только через единую судебную систему, работающую по одинаковым правилам во всех субъектах Федерации"1. Исчерпание всех способов обжалования в рамках одного национально-территориального образования неизбежно приведет к формированию специфической законности и судебной практики каждого субъекта РФ в отдельности. По справедливому замечанию В.В. Дорошкова, "федеральное законодательство не может применяться автономно, в каждом субъекте РФ по-своему. Оно должно применяться правильно и единообразно на всей территории России, что могут обеспечить федеральные суды"2.

Учитывая, что мировые судьи вместе с районными судами составляют основное звено судебной системы и рассматривают большинство уголовных и гражданских дел, а также дел об административных правонарушениях, это приведет к массовому нарушению прав личности при рассмотрении, разрешении и пересмотре данных дел.

Другой вопрос, что нынешнее правовое регулирование не позволяет обжаловать вынесенные по первой инстанции судебные решения мировых судей и районных судов в Президиум Верховного Суда РФ в порядке надзора (ч. 3 ст. 412.1 УПК РФ), что делает невозможным обеспечение единства судебной практики и законности1. Но это не повод усугублять и без того сложную ситуацию, и, кроме того, сегодня существует возможность кассационного пересмотра решения мирового судьи в Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ (п. 2 ч. 2 ст. 401.3 УПК РФ).

Возможными путями современного развития института мировых судей является включение их в состав федеральной юстиции либо создание автономной мировой юстиции. В данной ситуации нам ближе позиция М.И. Клеандрова, предлагающего пойти по второму пути2. Только наиболее правильный способ реализации создания автономной мировой юстиции представляется иным.

В литературе отмечается, что стратегическими целями правового института мировой юстиции являются: эффективное и своевременное удовлетворение правовых интересов общества, охрана и защита прав, свобод и законных интересов субъектов права с помощью упрощенного порядка и мирного урегулирования правовых конфликтов в условиях максимальной приближенности и доступности правосудия мировых судей для населения судебных участков3.

Действующее уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает специального упрощенного порядка производства у мирового судьи, кроме рассмотрения уголовных дел частного обвинения, и дополнительных возможностей мирного урегулирования правовых конфликтов, которых не было бы у федеральных судов.

Отсутствуют данные, которые бы указывали на то, что создание мировых судей в современном виде эффективнее, чем простое увеличение штата районных судей. Часть 2 ст. 33 Федерального конституционного закона от 7 февраля 2011 г. N 1-ФКЗ "О судах общей юрисдикции в Российской Федерации" устанавливает, что в целях приближения правосудия к месту нахождения или месту жительства лиц, участвующих в деле, находящихся или проживающих в отдаленных местностях, федеральным законом в составе районного суда может быть образовано постоянное судебное присутствие, расположенное вне места постоянного пребывания суда. Постоянное судебное присутствие районного суда является обособленным подразделением суда и осуществляет его полномочия. Таким образом, судоустройственное законодательство позволяет максимально приблизить и сделать доступным правосудие без института мировых судей, в рамках системы федеральных районных судов.