Эпистемология и онтология права

Размещено на http://www.allbest.ru/

Эпистемология и онтология права

Алпатов Алексей Андреевич

кандидат юридических наук

доцент, кафедра государственно-правовых дисциплин, Международный институт экономики и права

400120, Россия, г. Волгоград, ул. Ростовская, 19, оф. 35

Аннотация

право общественный феномен философский

Настоящее исследование направлено на изучение права в двух основных аспектах: как отрасли знания и как вид общественной практики. С точки зрения наиболее традиционного аспекта философского исследования науки - эпистемологического - фокусируется внимание на конечном продукте научной деятельности - системе научного юридического знания, ее структуре и генезисе. Особое внимание уделяется тенденциям развития научного знания, прежде всего, в его собственной внутренней логике без отрыва от социокультурной реальности. Структура юридического знания с точки зрения его содержания анализируется в плане дифференциации научно-исследовательских программ и сложившихся на их основе научных направлений, школ и традиций. Исследование конкретных научно-исследовательских программ базируется на их ядре, включающем в себя набор базовых установок, составляющих картину правовой реальности, или их онтологий. Основная цель исследования выявить главные направления развития права, изучить его структуру соотношение с другими базовыми общественными феноменами, построить и обосновать с философской точки зрения концептуальный каркас наиболее оптимальной системы всех взаимосвязей. Автор сделал попытку систематизировать точки зрения правоведов на природу права и предлагает контуры собственного подхода к его пониманию. В статье особое внимание уделяется уточнению содержания естественного права и его взаимосвязи с позитивным правом. Новизна подхода состоит в том, что естественное право раскрывается через закономерности физической и социальной реальности. При этом его взаимосвязи с позитивным правом имеет иерархичную и очень сложную структуру. Ключевые слова: исторический аспект правопонимания, критерии правопонимания, дуализм подходов, классификация правовых взглядов, закономерности, природа человека, сущность, природа права, нормативизм, юснатурализм, иерархия права

Alpatov Alexey PhD in Law Vice-Director of the Financial University under the auspices of the Government of the Russian Federation

400078, Russia, Volgograd, ul. Kubinskaya, d.26.

alexei.alpatov@gmail.com

Abstract

This study is aimed at analysis of law in its two key aspects: as a sphere of knowledge and as a type of social practice. From the standpoint of the traditional aspect of philosophical scientific studies (epistemological studies) the attention is focused at the final product of scientific activity, which is the system of scientific legal knowledge, its structure and genesis. Special attention is paid to the tendencies of development of scientific knowledge, first of all, within its inherent inner logic in relation to social and cultural reality. The structure of legal knowledge from the standpoint of its contents is analyzed in regard with differentiation of scientific research programs and the scientific directions, schools and traditions based on these programs. The study of specific scientific research programs is based on their nucleus, which includes basic settings, forming the culture of legal reality or their ontology. The main goal of the study is to uncover the main directions of development of law, its structure and correlation with other basic social phenomena, to form and substantiate the philosophical basis for the optimum system of all of the said relations. The author attempted to systematize the views of legal scholars on the nature of law and he offers his own contours towards its understanding. Special attention is paid to clarifying the contents of natural law and its correlation with the positive law. Novelty of this approach is due to the fact that natural law is discussed through the patterns of physical and social reality. At the same time its correlation with the positive law has a complicated hierarchy and structure.

Keywords: historic aspect of legal understanding, criteria of legal understanding, dualism of the approaches, classification of legal views, patterns, human nature, nature of law, normative approach to law, natural law approach, hierarchy of law 

Право - это многогранный и очень сложный общественный феномен. Научный интерес к нему неизменно возрастает, поскольку более глубокое и ясное понимание его природы позволяет объективно оценивать процессы и явления правового развития, обнаруживать и устранять противоречия в юриспруденции, и тем самым, повышать эффективность рационально-волевого воздействия на общественные отношения.

С давних времен человечество прилагало значительные интеллектуальные усилия, чтобы постичь природу права. С тех пор юридической наукой накоплен богатейший теоретический материал, сформулировано множество юридических концепций, объясняющих сущность права. Однако, понятие которое бы раскрыло его подлинную суть, пока все еще не найдено. Как и во времена И. Канта, остается в силе его ироническое замечание: «Noch suchen die Juristen eine Definition zu ihrem Begriffe von Recht».[25]

Это сожаление напоминает нам, что проблема создания цельной, непротиворечивой теории права не нова и является значимой на протяжении уже многих столетий. Но ее актуальность в правоведении становится еще более острой на рубеже второго и третьего тысячелетия, поскольку решение этой задачи принципиально связано с ответом на вопросы о сущности, онтологической структуре права и оказывает огромное влияние на конфигурацию современной юридической мысли. В то же время, специалисты говорят о симптомах глубокого кризиса нынешней юридической науки. Высказываются серьезные опасения в том, что разработка адекватной и перспективной теории права принципиально невозможна. Однако это не только не останавливает, а, наоборот, стимулирует предложение новых правовых концепций, а обилие точек зрения в теории права только подтверждает, что проблема установления его сущности является острейшей в отечественной юридической науке. Правда, отдельные попытки заполнить образовавшийся вакуум в общей теории права не всегда опираются на твердые научные основания, а временами представляют собой эклектичное сочетание разнородных начал и идей, плохо согласующихся между собой и в силу этого не удовлетворяющих самым элементарным требованиям, предъявляемым к научным теориям.[62]

Ретроспектива эволюции юридической мысли

Юридическая доктрина получила в России специфический, отличный от сложившейся практики осмысления права на Западе, характер. Сыграли свою роль основные исторические вехи развития страны в 20 веке, в течение которого правовая мысль отражала дореволюционную, советскую и постсоветскую действительность. Несмотря на то, что в отечественной науке вопросы теоретического осмысления права получили разработку достаточно поздно, под влиянием русской мировоззренческой философии сформировалась своя традиция видения права. Воспринимая уже сложившийся на Западе опыт теоретического понимания права и опираясь на собственный философский фундамент, российская дореволюционная правовая мысль генерировала множество оригинальных концепций и подходов к праву. На рубеже веков она была представлена различными направлениями: естественно-правовая концепция - «возрожденное естественное право» (Н.А. Бердяев, Б.А. Кистяковский, П.И. Новгородцев, И.А. Покровский, Б.Н. Чичерин, и др.), юридический позитивизм (Д.Д. Гримм, Н.К Ранненкампф, Г.Ф. Шершеневич, Е.В. Васьковский, М.Н. Капустин и др.), социологический позитивизм (Н.М. Коркунов, М.М. Ковалевский, С.А. Муромцев и др.), консервативно-самодержавная доктрина (М.Н. Катков, К.П. Победоносцев, Л.А. Тихомиров и др.).[5] Каждое из указанных течений делало акцент на отдельные стороны правовой природы, порой игнорируя другие не менее важные проявления исследуемого феномена. Это было время поиска своего рода правового абсолюта, что весьма характерно для зарождающегося собственного научного мышления. К сожалению, в советский период, отечественная наука не всегда объективно относилась к этому наследию, порой критикуя и отвергая очевидные достижения дореволюционной юриспруденции.

Формирование советской юридической доктрины проходило в условиях её тесной взаимосвязи с политико-правовой практикой революционных преобразований первых лет Советской власти. В эти годы многое решалось на основе революционного правосознания. Закон рассматривался как пережиток прошлого, ассоциировался с буржуазной юриспруденцией и не воспринимался как необходимый атрибут общественной жизни.[23]

Во избежание противоречий между советской юриспруденцией и идеалами социалистической революции, усилия юристов первого поколения - Н.В.Крыленко, Е.Б.Пашуканиса, И.П. Разумовского, М.А. Рейснера, П.И. Стучки и других - были направлены на правовое оформление нового общественного и государственного строя. И.П. Разумовский усматривал важным источником права внутреннюю логику самой правовой идеологии. Нормативный подход в понимании права прослеживался в работах Н.В.Крыленко.[27,66] Разрабатывая учение классового права, М.А. Рейснер пытался приспособить традиции психологической школы права (идеи Л.И. Петражицкого) к советской действительности. Основные положения психологической школы разделял и Я.М. Магазинер. Представления о праве П.И. Пашуканиса и П.И. Стучки главным образом отождествлялись с суждениями о том порядке общественных отношений, который должен быть создан в государстве.[60] Однако, в качестве базового положения в понимании права было взято утверждение К. Маркса и Ф. Энгельса о праве как о возведенной в закон воле господствующего класса, содержание которой обуславливается материальными условиями жизни данного класса («Манифест коммунистической партии»). «Официальное» определение права, которое закрепилось в нашей стране после доклада академика А.Я. Вышинского в июле 1938 года, стало ключевым в отечественной науке и могло быть единственно возможным на всем протяжении сталинского правления и, в определенном смысле, вплоть до 80-х годов. Официальная трактовка права делала акцент на классовую природу советского права, его прочные связи с государством и вызвавшими его к жизни общественными отношениями, прежде всего материальным.[16]

«При этом основной предпосылкой правопонимания, конечной причиной существования государства и юридических норм в любом обществе считались экономическое движение, противоречие между ростом производительных сил и производственными отношениями, которые на определенном этапе развития неизбежно устаревают и превращаются в консервативную форму существования производительных сил, сдерживающую их дальнейшее развитие».[23] Узконормативное представление А.Я. Вышинского о праве как о законе, установленном государственной властью, слишком упрощало его сложную природу, сводило его к техническому средству государственного управления, запрету или предписанию, обеспеченным принудительной силой.[24]

Таким образом, в конце 30-х годов в СССР возобладала этатистская точка зрения на право, отождествляющее его с действующим законодательством. Это обусловило укрепление и возвышение статусов государства и права, что в действительности противоречило центральным положениям, содержащимся в трудах К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, Г.В. Плеханова, согласно которым право возникает из экономических отношений по поводу частной собственности, обслуживает эти отношения, является необходимой формой их выражения. С отмиранием частной собственности при социализме должны исчезнуть и условия, порождающие право и государство, то есть последние должны со временем «раствориться» в небытие. На практике произошло обратное, их влияние возросло, а статусы значительно укрепились, фактически, в противовес постулатам марксизма.

С середины 50-х гг. в обстановке смягчения политического режима в советской науке стали появляться публикации, в которых ставился вопрос о расширении толкования права, о включении в его содержание наряду с нормами права и правоотношений (С.Ф. Кечекьян, А.А. Пионтковский), правосознания (А.К. Стальгевич, Я.Ф. Миколенко), субъективных прав (Л.С. Явич). «Официальная» трактовка права начинает пересматриваться.[57] Так, например, С.Ф. Кечекьян подчеркивал, что право представляет собой более сложное явление, чем совокупность норм. Нормы права это не просто некоторые суждения должного поведения, а правила, которые обусловливают определенные правовые обязанности, дозволения и воплощаются в правоотношениях. Л.С. Явич, не соглашаясь с С.Ф. Кечекьяном по отдельным вопросам правовой теории, был солидарен с ним в главном - в необходимости уйти от узконормативного правопонимания.[63]

Таким образом, к концу 80-х годов в противовес «узкой» стала складываться «широкая» концепция права, которая представлялась как единство либо правовой нормы и правоотношения, либо объективного и субъективного права, либо правовой нормы и правосознания.

Новый импульс научным исследованиям проблемы различия права и закона придал «Круглый стол» журнала «Советское государство и право».[58] Анализируя дискуссию относительно понимания права, В.О. Тененбаум отметил, что тенденция неприятия узкого понимания права как совокупности правил, установленных государством, обоснованная взглядами Д.А. Керимова, Л.С. Мамута, В.С. Нерсесянца и других, получила очевидную поддержку.[74]

Наряду с отмеченным прогрессом в доперестроечное время общая линия развития правовых концепций находилась под приматом идеологии, которая фактически подменяла правоведение, и понятие права неизбежно политизировалось. Редкие попытки выйти за жесткие рамки одномерного, сугубо этатистского понимания права и преодолеть канонизированный идеологический догматизм не могли найти свободного внешнего выражения, поскольку сама идеология марксизма проникла достаточно глубоко в сознание правоведов.[73]

С началом перестройки связан и новый этап в разработке проблемы природы права. Так, например, в работе «Сущность права» Л.С. Явич выделяет такие неотъемлемые компоненты правовой культуры, как ценностные ориентиры, идеалы. Эти высшие духовные ценности, считал он, лежат вне права как юридического явления, но служат неким началом законодательства и правосудия, имеют относительно самостоятельное существование и значимость, связаны с мировоззрением соответствующих классов и разрабатываются на философском уровне. Свое понимание права Л.С. Явич представил в следующей формуле: «Сущностью права является сфера свободы, получившая основание в исторически определенных формах собственности».[93] Как видно из цитируемого суждения при определении природы права на первое место переместилась категория свободы, которая, безусловно, имеет глубокие традиции в мировой философской мысли, стремящейся проникнуть в существо правовых явлений.

После событий 1991 года общественное развитие России стало на путь деидеологизации всех сфер жизни, свободы выражения взглядов, в том числе и правовых. Поскольку советское право не отвечало условиям проведения рыночных преобразований, широко развернулось многостороннее исследование правовой действительности, включающей в предметную сферу теории права социальные аспекты. Вполне естественно, что обеднение представлений о праве, вызванное отрицанием «буржуазного права» в советский период развития юридической мысли, обусловило активное обращение к работам дореволюционных русских юристов в постсоветский период. Количество ссылок, которые делают современные российские исследователи на работы дореволюционных авторов, только подтверждают сей факт. Освобождение от идеологических пут и обращение к дореволюционной традиции обнаружили широкий спектр различных направлений современной российской правовой мысли, и, пожалуй, наиболее отчетливым оказалось движение в сторону возрождения идей естественного права. Очень примечательно, что основная тенденция развития общества, несмотря на противоречивые зигзаги, настойчиво рекомендует этот курс. Так, еще на рубеже веков начало этому процессу было положено работой Б.Н. Чичерина «Собственность и государство» (1881), трудами П.И. Новгородцева, В.М. Гессена (в западноевропейской правовой литературе возрождение естественного права как правило связывают с работами Р. Штаммлера (R. Stammler) и Шармона (J. Charmont)).[96] Однако, интеллектуальный ренессанс не коснулся социальных, экономических и политических сфер жизни, не повлек за собой каких-либо значительных общественных преобразований. Превосходные идеи естественного права так и остались на страницах научных трудов талантливых авторов. Поэтому духовный и политический кризис в России наступил не в 1917 г., а гораздо раньше. 17-й год лишь усугубил эту тенденцию, печальные последствия которой мы ощущаем и сегодня. Социалистическое право, так же как и государство, было связано с насилием, запретом, подавлением.[32]

В результате анализа исторической динамики теоретико-правовых метаморфоз и знакомства с работами постсоветского периода, наиболее отчетливо проявляется, что в современной России проблема осознания сущности права не потеряла своей актуальности и значимости. Наибольшее развитие получили правовые теории, разработанные еще в советское время, но не соответствовавшие его официальной доктрине. Наряду с этим, параллельно с конструктивным изучением западных правовых воззрений появились и довольно оригинальные отечественные концепции. Однако освобождение от довлеющих догм во многом остается пока внешним, право чаще рассматривается как инструментальная категория, нежели как феномен, требующий глубокого теоретического осмысления. Попытки заполнить образовавшийся теоретико-методологический вакуум некритическим заимствованием ценностей западноевропейской политико-правовой культуры не всегда позволяют преодолеть противоречия современной теории права. Неоднозначность, противоречивость и неопределенность нового пути развития юридической науки и практики в постсоветский период обусловлены также радикальными общественными преобразованиями, ломкой сложившихся отношений, остаточными идеологическими явлениями советского периода. Все это только подчеркивает важность научного осмысления сущности права на нынешнем этапе.

В последнее десятилетие в отечественной науке сформировались самые разнообразные подходы к пониманию права: узкий, широкий, позитивистский, естественно-правовой, феноменологический, коммуникативный, интегративный и другие. Различные точки зрения относительно природы права красноречиво изложены в работах С.С. Алексеева, М.И. Байтина, А.И. Бобылева, Д.А. Керимова, С.Н. Кожевникова, В.И. Лафитского, О.Э. Лейста, Г.В. Мальцева, В.В. Мальцева, О.В. Мартышина, М.Н. Марченко, Р.Г. Миниахметова, В.А. Муравского, В.С. Нерсесянца, А.И. Овчинникова, А.В. Полякова, Ф.М. Раянова, И.Л. Честнова и других.

При этом одним из наиболее важных достижений нынешнего этапа является то, что вновь открыт доступ к дискурсивному восприятию как собственно российского, в том числе и дореволюционного, так и заграничного опыта исследования права. Безусловно, это расширяет возможности осмысления правового феномена, но, в тоже время, существенно затрудняет ориентацию на этом пути. По этому поводу А.В. Поляков отмечает, что российская правовая наука в целом и теоретическое правоведение в частности находятся только в начале долгого пути поиска собственной идентичности. Прошедшее десятилетие постсоветского развития российского общества показало, что утвердившийся идеологический плюрализм побуждает правоведов искать новые, нетрадиционные для советского менталитета выходы из того тупика, в котором оказалась российская наука в результате многолетнего «пережевывания» догматов марксизма.[63]

Обобщая основные моменты исторического анализа, особо можно выделить поучительное противоречие, состоящее в том, что, несмотря на радикально-негативное отношение марксизма-ленинизма к праву и государству, именно тандем последних был взят за основу для установления новых послереволюционных порядков (исключая сравнительно небольшой промежуток времени самых первых шагов советской власти). Причем, это происходило не иначе, как именно в жесткой нормативной форме, то есть как максимально возможное государственно-властное, порой волюнтаристское, воздействие на общественные отношения. Однако такое положение дел не могло продолжаться слишком долго. И в последующем все попытки обосновать официальность, нормативность вели к широкому пониманию права, т.е. анализу таких категорий как справедливость, свобода, равенство и т.п., которые расцениваются в качестве центральных постулатов естественного права. Вполне логично, что в постсоветском законодательстве естественно-правовая доктрина приобретает официальное закрепление.

Таким образом, сам ход исторического развития советского права, его динамика и конфигурация буквально говорят о том, что нельзя ограничиться только позитивным подходом в праве, отрицая его естественно-правовые основы. В то же время, очевидно, что естественно-правые начала не могут быть реализованы без нормативного инструментария. Возможно, прикладной аспект этого тандема обусловил пиетет большинства современных ученых правоведов к правовому нормативизму. Такой позиции придерживался В.А. Муравский, который полагал, что современный этап развития российской юриспруденции характеризуется тенденцией многоступенчатой группировки точек зрения на право, исходя из его содержания и назначения, а также процессом интеграция основных направлений. Однако общей идеей права, его базовым свойством остается нормативность.[46]

Обзор правовых концепций советского наследия показал приверженность юридической науки единому универсальному понятию права. Да и ныне стремление выработать такое определение на основе целостной теоретической базы не утратило своей привлекательности. Так, М.И. Байтин призывал к сближению позиций и взаимопониманию в целях выработки или хотя бы приближению к выработке единого универсального понятия права. Он полагал, что существование не только нескольких определений права, но и по существу различных понятий права чревато опасностью размывания самой теории права.[7] Правда, М.И. Байтин не отрицал возможность и оправданность употребления различных дефиниций права, но при непременном условии, что все они должны выражать единое понятие права, а значит, исходить из того, что право есть официально-властный регулятор поведения людей, представляющий собой систему норм, в демократическом порядке изданных или санкционированных государством и охраняемых им от нарушений. С его точки зрения, решение вопроса о совместимости разных подходов к правопониманию и путях поиска общего понятия права состоит в том, что общее определение права может быть выработано лишь как определение позитивного, положительного, объективного права, права в юридическом смысле. А все остальное, включая различные аспекты и стороны возникновения, проявления и действия права, должно обосновываться и раскрываться с привлечением различных подходов к правопониманию.[8] В.С. Нерсесянц также сделал попытку дать праву единственное определение, но только в рамках разрабатываемой им либертарно-юридической концепции.[51] В.В. Лазарев, в отличие от М.И. Байтина и В.С. Нерсесянца, указывающих на один наиболее выдающийся на их взгляд аспект, обосновывает целесообразность совмещения основных признаков права в одном определении. Являясь сторонником интегративного подхода к праву, он полагает, что для глубокого познания права все определения, если они отражают хоть какую-то часть реалии, полезны, но для практического использования уместно искать единое понимание права. В тех пространственных и временных пределах, в которых решается конкретное дело, Россия традиционно следует нормативному восприятию права и на этом пути не исключается сближение (интеграция).[33] Г.В. Мальцев отмечает, что если общемировое понимание и определение права практически невозможны, то в пределах отдельного государства и контролируемого им единого правового пространства поиски общего для всех участников правоотношений понимания права имеют определенный упорядочивающий смысл.[42] На выработке единого понятия права также настаивают В.А. Четвернин, В.П. Мозолин и др.[87]

Однако, еще в 1975 году ввиду условности и ограниченности любого определения Е.А. Лукашева предлагала признать применимость разных подходов к праву.[40] В этом же ключе размышлял О.Э. Лейст, на его взгляд каждое из правопониманий имеет свои основания, каждая из концепций выражает реальную сторону права и служит его осуществлению. Более того, все понимания права столь же верны, сколь и оспоримы.[37] За разнообразие понятий права выступают и некоторые другие ученые-правоведы.[59] Тем не менее, эта тенденция с большим трудом пробивает себе дорогу в отечественном правоведении. Так, О.В. Мартышин отмечает, что современная западная юриспруденция почти не знает или избегает единого, универсального определения права, предпочитая ему многозначность термина и подчеркивая условность, относительность понятий и определений. В отличие от России, Запад стремится к компромиссу, к готовности признать известную обоснованность альтернативной точки зрения. Право понимается в нескольких смыслах с использованием всего арсенала мировой правовой мысли. Доминируют позитивистские (в юридическом и социологическом вариантах) и естественно-правовые концепции, но используются и другие подходы, подчеркивается их взаимодополняемость, а отнюдь не их несовместимость. Это особенно характерно для соотношения позитивизма и теории естественного права. Показательно иллюстрирует западную правовую теорию появившееся совсем недавно новое направление в юридической науке - антропология права (юридическая антропология). Основным постулатом - базисом, на который опираются ее положения, является тезис о правовом плюрализме и основанная на нем множественность представлений о праве. В России же разработке нового определения права сопутствуют нередко взаимное непонимание, нетерпимость и поиски абсолюта, т.е. единого, универсального понятия права, делающего не только ненужными, но даже вредными все другие типы определений.[43]

Классификация современных правовых воззрений

Как известно, понимание права включает в себя познание права, его оценочное восприятие и отношение к нему как к целостному явлению, т.е. оно связано с моментом когнитивным (мыслительно-познавательным) и с моментом идеологическим (оценочным). В связи с этим правовая концепция испытывает «давление» политической, нравственной, религиозной позиции исследователя, сказывается также влияние социокультурного и исторического контекста. Сложившийся в последнее время в научной среде гносеологический, онтологический и аксиологический плюрализм создает условия для свободного, разностороннего исследования природы права, а также стимулирует поиск наиболее адекватной действительности теоретической парадигмы. Безусловно, только беспристрастное научное исследование, отвлеченность от какой-либо идеологической подоплеки исследуемого феномена дает возможность ученому разглядеть наиболее устойчивое и объективное его основание. Таким образом, помимо утверждающегося дуализма в подходах к определению понимания права, все очевиднее идет процесс деидеологизации юридической науки.

С другой стороны, множественность подходов к пониманию права, а также обширность и многоплановость юридического наследия указывают на необходимость систематизации различных направлений правовой мысли. Думается, что классификация взглядов поможет определить магистральную линию развития теории права и выявить существенные черты его природы. Ведь типы правопонимания характеризуются совокупностью наиболее общих теоретических признаков права и практического (ценностного) к нему отношения. Следовательно, при идентификации типичных теоретических представлений о праве выкристаллизовываются особые критерии их классификации в качестве опорных точек для содержательного, глубокого и системного анализа юридических концепций. К сожалению, критерии классификации пока еще слабо изучены в современной юридической науке, но стремление к обобщению имеющегося правового наследия имеют место быть. Так, анализируя исторически сформировавшиеся подходы к понятию права в отечественной юриспруденции (от естественно-правового до марксистского), М.И. Байтин считал, что в ней сложились два основных направления понимания права: нормативное и широкое.[8] Р.А. Ромашов, изучая различные точки зрения, посвященные пониманию права, условно сводит их к двум направлениям: метафизическому и реалистическому. На его взгляд, под метафизикой следует понимать познание мира действительности за пределами явлений, достигаемое посредством возвышающегося над опытом умозрения, а реалистический подход к праву предполагает его анализ в контексте целенаправленной человеческой деятельности. При этом следует различать право как явление объективной реальности и его субъективное восприятие.[6] А.В. Поляков предлагает сложную двухступенчатую классификацию типов и подходов правопонимания. Сначала он выделяет практический и теоретический типы. Практический тип правопонимания отражается в общественном правовом сознании в виде наиболее общих признаков, характеризующих отношение общества к праву, его особое правоведение и правочувствование. Каждая цивилизация имеет свой тип правопонимания. Теоретическое правопонимание, по его мнению, оформлено концептуально, а ценностные мотивы в нем идеологизированы и зачастую завуалированы. Он указывает на три, по его мнению, основных теоретических подхода к пониманию права: естественно-правовой, этатистский и социологический.[64] Также опираясь на принцип трихотомии, И.Л. Честнов предлагает три основания для классификации понимания права, исходя из базовых типов рациональности и научности: философский, социологический и культурно-исторический.[83] С точки зрения В.С. Нерсесянца классификация должна базироваться на трех типах понимания права: легистский (позитивистский), естественно-правовой (юснатуралистический) и либертарно-юридический.[52] О.В. Мартышин выделяет уже четыре типа правопонимания. Первый - юридический позитивизм (нормативизм), понимающий право как совокупность норм, установленных или санкционированных государством. Второй - социологический позитивизм, видящий в праве реальные отношения, имеющие юридические последствия и возникающие в различного рода общественных объединениях или создаваемые решением судебных и административных органов. Третий - теория естественного права, согласно которой право выводится из разума или природы общества и человека, а человеку приписываются врожденные и неотъемлемые права, существующие независимо от государства и предшествующие ему. Четвертый - философское понимание, сводящее его к принципу свободы: право определяет условия, при которых человек, связанный или наделенный общественным статусом, может действовать свободно. Помимо этих классических подходов, О.В. Мартышин говорит еще об одном, производном от них, - интегративном, который основан на сочетании в разном соотношении принципов, лежащих в основе первых четырех подходов.[43]

Существуют и иные подходы по систематизации правовых концепций. Так, при анализе классических типов понимания права, таких как теологический, естественно-правовой, историко-правовой, этатистский, социологический, психологический и их различного рода сочетания, предлагают использовать в качестве критерия типизации, соответственно, связь права с Богом, природой, культурой, государством, обществом, психической деятельностью человека и т.п. Все это говорит о том, что на данный момент не сложилась общепринятая классификация типов правопонимания, и, соответственно, отсутствует ясность с критериями типизации, поскольку различные подходы обозначают эти типы по-разному, да, и критериям не уделяется должное внимание, порой их просто игнорируют.[37]При таких обстоятельствах, а также в виду запутанности множества юридических концепций и очевидной трудности сиюминутной выработки на их базе наиболее неопровержимого признака или совокупности признаков классификации, следует несколько абстрагироваться от проблемы установления общих критериев типизации правовых теорий. Но, поскольку без какого-либо ориентира вести продуктивный анализ бесперспективно, то есть смысл, научные концепции, определяющие профиль современного российского понимания права, разбить на четыре категории. Причем последовательность их изложения, по нашему мнению, прямо указывает на главный вектор движения правовой мысли.

В качестве основания для выделения первой группы теорий можно использовать принцип индивидуализации воззрения, т.е. речь идет о такой группировке доктрин права, которая ставит во главе угла какое-либо наиболее значимое свойство права. Это достаточно типичное направление на этапе становления альтернативных школ. Ко второй группе теорий относятся учения, в которых просматривается интегральный подход. Стремление к синтезу вполне логично, поскольку после времени разбрасывать камни, разумеется, наступает время их собирать. Однако понятно, что и этот подход не может быть окончательным, поскольку для интеграции разрозненных компонентов необходимо методологическое (философское) основание. В связи с этим активизируется поиск соответствующих метатеорий права - третья группа теорий. И, наконец, четвертая группа теорий объединяет в себе доктрины, посвященные наиболее яркой и жизнеспособной тенденции в юриспруденции, выражающейся в нераздельности позитивного и естественного права. Живучесть таких доктрин обусловлено тем, что они в большей степени отражают сущность объективной реальности в ее основополагающих проявлениях (дуализм, противоречивость, сбалансированность и др.).

Рассмотрим обнаруженные совокупности несколько подробнее.

Как уже было сказано, первый подход связан с обособлением и выделением того или иного аспекта проявления права. Сюда могут быть отнесены такие концепции как нормативное, социологическое, нравственное. Следует отметить, что для отечественного правоведения в большей степени присуще приверженность к нормативному восприятию права. Например, А.С. Пиголкин считал, что выхождение правоведов за рамки нормативного правопонимания воспитывает правовой нигилизм в обществе и оправдывает противозаконные действия.[61] Аналогичной точки зрения придерживался М.И. Байтин. Не возражая против того факта, что нормативное понимание права не единственный подход к правопониманию, он подверг критике взгляды ученых, понимающих под правом не только систему правовых норм, но и другие правовые явления.[8] Г.В. Мальцев в понимании права признает тот факт, что государство перестает быть единственным источником правовых норм, а нормы - единственной субстанцией права. Однако, наряду с этим, он настаивает на том, что нормы следует рассматривать как центральное звено правовой системы, поскольку этатистский нормативизм, с его точки зрения, наиболее органичен для российского правового менталитета. По его мнению, разные типы правопонимания, расчленяя право как единую систему на отдельные элементы (нормы, идеи, отношения) и абсолютизируя какой-либо из них, безусловно, односторонни, но, тем не менее, органичны для разных правовых культур. Именно этим он обосновывает нецелесообразность отказа от нормативного подхода к праву в России, так как он представляет собой сложившуюся основу ее правового менталитета.[42]

Вторая тенденция (наиболее распространенная на современном этапе) заключается в том, что ряд исследователей пытаются создать некую интегративную теорию права, характерной чертой которой является понимание права как многоаспектного феномена. А.С. Ященко писал, что каждое одностороннее определение, всякое отвлеченное теоретическое начало, если считается с реальной жизнью, не являет собою абсолютно ложного построения, оно имеет свое частное значение и, тем самым, свое оправдание. Но и значение это ограниченное, и потому на таких односторонних теориях нельзя окончательно остановиться.[94] Такой подход весьма характерен для зарубежной юридической науки. Как отмечает М.Н. Марченко, подобно современным российским ученым-юристам их западные коллеги нередко решают проблемы правопонимания в сведении «воедино» традиционных политико-правовых школ и создании на их основе некой интегрированной, единой юриспруденции.[44]

Интегративный подход получил свое концептуальное обоснование в работах Гарольда Дж. Бермана. С его точки зрения «необходимо преодолеть: заблуждение относительно исключительно политической и аналитической юриспруденции («позитивизм»), или исключительно философской и моральной юриспруденции («теория естественного права»), или исключительно исторической и социометрической юриспруденции («историческая школа», «социальная теория права»). Нам нужна юриспруденция, которая интегрирует все три традиционные школы и выходит за их пределы».[11]Он полагал, что праву можно дать более широкое определение, чем все три вместе взятые - как тип социального действия, процесс, в котором нормы, ценности и факты - и то, и другое, и третье - срастаются и актуализируются. Именно актуализация права, по словам ученого, является его наиболее существенным признаком.[10]

Указанный подход также близок В.Г. Графскому, с точки зрения которого интеграция позволяет выйти за рамки одной доктрины и использовать сильные стороны конкурирующих теорий, вобрать в себя все самое ценное от различных концепций правопонимания.[17]

Конечно, и у этого направления помимо сторонников есть оппоненты. Отдельные авторы не без оснований его характеризуют как «эклектическое сочетание разнородных начал и идей».[62]В то же время сам А.В. Поляков разрабатывает онтологическую теорию коммуникативного права, в которой также просматривается стремление синтезировать разнопорядковые аспекты права.[64]

Сторонники интегрированной юриспруденции указывают на два способа синтеза в целостную правовую концепцию (концентрированное определение права) традиционных типов правопонимания. Первый способ состоит в том, что предлагается (В.М. Баранов, С.А. Денисов) объединить взаимоисключающие аспекты права, признаваемые разными типами правопонимания, в общую систему права.[6] Второй способ предлагал, например, Р.З. Лившиц, который для нахождения природы права считал необходимым попросту отбросить отличия каждой из школ и оставить то общее, что их объединяет.[39]

Следующая (третья) тенденция согласно классификации состоит в стремлении найти более прочное теоретико-методологическое основание, базис современной теории права, посредством разработки совершенно новых онтологических, философских подходов. В ее рамках выделяются два течения: одно опирается на традиционную научную методологию, а другое на теоретические построения в свете постмодерна. Представители постнеклассического направления полагают, что создание обобщающей теории права посредством суммирования частных определений права методологически невозможно. Они уверены, что в основе традиционных типов правопонимания лежит классическая рационалистическая методология, один из главных недостатков которой - редукционизм. Это мешает объяснить исследуемое явление в его «всеединстве», что закономерно обусловило одномерность определений права в традиционных типах правопонимания. Напротив, использование всех способов освоения реальности права, (рациональные, интуитивные, созерцательные, опытные и т.д.), единство которых было бы адекватно искомому единству права, позволяет преодолеть недостатки классического рационализма в методологии познания права. Обозначенный кризис классического рационального метода познания действительности подталкивает изобретать своеобразные концепции права, примером чему является диалогическая теория И.Л. Честнова.

В качестве основания для своей концепции И.Л. Честнов использует анализ состояния социума в эпоху постмодерна. Он считает, что индустриальное общество, накопившее в себе слишком много противоречий, не в состоянии больше быть основой дальнейшего развития человечества, и развенчивает его с помощью метода деконструкции. «Метод деконструкции по которому идентифицируются сторонники постмодернизма, направлен на разрушение логоцентризма - метафизической картины мира, постулирующей рационализм как онтологическое основание общества (структурированность и разумность мира), так и научного мышления, которое в состоянии единственно истинным образом описать внешнюю реальность».[84]

С этой точки зрения, интеграция классических типов правопонимания, порожденных эпохой модерна, проникнутых ее рационализмом, претензией на всеобщность и универсальность, может привести лишь к созданию еще одного типа правопонимания, основанного на тех же неприемлемых в новых условиях характеристиках. Единственным решением этой центральной для правоведения проблемы И.Л. Честнов видит в создании принципиально нового типа правопонимания. Так как любое правопонимание покоится на метаюридических основаниях, то таким основанием, по его мнению, должна стать философская концепция, которая в состоянии преодолеть ограниченность построений эпохи модерна. В качестве перспективных направлений современной философии он рассматривает феноменологию, антропологию, герменевтику и синергетику. Однако, признавая их возможной социально-философской основой нового понимания права, И.Л. Честнов считает, что окончательно осмыслить право как изменчивое, многомерное, противоречивое явление можно при помощи особого диалогического метода, позволяющего исследовать существование феномена права в процессе его непрерывного становления. В предложенной им диалогической концепции права, последнее представляет собой лишь срез общественных отношений, оно не является самодостаточным феноменом и только умозрительно может быть обособлено от других социальных явлений. К тому же, полагает ученый, право как общеродовое понятие не должно определяться на основе выработки каких-либо абсолютных критериев правового в связи с непостоянством и противоречивостью как самого права, так и всей социальной реальности. Отсюда И.Л. Честнов, вслед за Л.И. Спиридоновым, делает следующий вывод: «на статус трансцедентного (всеобщего) в праве может претендовать только… минимум функциональности права - обеспечение целостности, самосохранения общества». Имманентное же в праве это его конкретно-историческое бытие, содержание которого зависит от социокультурных условий общества. «При этом все правовые институты (целое) понимаются как соответствующие ментальные представления, реализуемые во взаимодействиях конкретных субъектов, если они (представления и взаимодействия) основаны на взаимном признании».[86]

В научной литературе достаточно длительное время сохраняется повышенный интерес философов и социологов (К. Ясперс, Э. Фромм, Ю. Хабермас, постмодернисты и другие) к социальным коммуникациям. Речь идет о коммуникациях и коммуникативном правопонимании.[78]Сторонники идеи коммуникативного права исходят из того, что в современную информационную эпоху общество основано на интегративной силе коммуникации, которую иными словами можно назвать интерсубъективным согласием на базе коммуникативно-релевантной онтологии и аксиологии. При этом в коммуникативном акте (действии) логические понятия отвечают за форму диалога, тогда как ценности - за его содержательную сторону, т.е. за некоммуникативные цели дискуссии (принятие некоторой ценности коммуникантом призывает его к уже определенному действию). С точки зрения Ю. Хабермаса язык, текст, диалог как универсальные способы общения, социальные и интерсубъективные феномены и базисные принципы культуры и человеческого существования, находятся «в фокусе» такой теории и их основные функции состоят в осуществлении понимания.[77] Личность считается рациональной только в том случае, если она свои потребности логически трактует сквозь призму разделяемых другими ценностных стандартов. Тем самым всякие ценности оформляются интеракционально, а их источником служат соответствующие интересы. По мысли Ю. Хабермаса, следует различать материально организованные отношения, существующие независимо от правового регулирования, подчиненные внутреннему механизму «неформального» регулирования, и формально организованные, т.е. впервые возникающие в форме правоотношений, не существовавшие ранее в качестве отношений жизненного мира.[79]

Отдельные положения и выводы коммуникативной теории использовал в своем исследовании А.В. Поляков. Он разработал онтологическую концепцию коммуникативного права, которая представляет собой опыт построения целостного, интегрированного правового знания на основе феноменологической методологии, путем поиска правового эйдоса. С его точки зрения, феноменологическая теория интенциональности сознания призвана разрушить преграду между субъектом и объектом. Право, если признавать его социальную природу, неизбежно предстает как форма коммуникации, но имеющая свою специфику по сравнению с другими вариантами коммуникативного действия. Отсюда три плана правовой реальности: ментальный (психический), текстуальный (культурологический) и деятельный (праксиологический). Их взаимозависимость и позволяет характеризовать право как психосоциокультурную целостность, создаваемую непрерывностью правовой коммуникации. Правда, как отмечают критики, термин «эйдос» неоднозначно трактуется в словарях (вид, образ, явление, сущность) и достаточно трудно полностью понять смысл, вкладываемый автором в данное понятие. Столь же неясным значением обладает и категория «коммуникативность», которую можно расшифровать двояко, как феномен «связанности» или «интегрированности». Напротив, А.В. Поляков настаивает, что его феноменологическая методология позволяет «уразуметь» право как «интегральное (целостное) единство», обладающее собственной структурой, обратиться не к понятиям о праве, а к самому праву, тем самым отказаться от одномерных определений права, «схватить» неизменную сущность права, отличающую его от других явлений.[64] В целом авторскую концепцию можно охарактеризовать как психолого-социологический позитивизм.

Другое течение рассматриваемой тенденции, как уже отмечалось, опирается на классическую методологию, философские основания которой встречались в теориях российских правоведов дореволюционного и советского времени, а в дальнейшем модифицировались в духе времени. Философия права В.С. Нерсесянца и Л.И. Спиридонова преломляется социально-практическим аспектом, так как оба ученых с ее помощью пытаются обосновать цель дальнейшего правового развития российского общества. Для В.С. Нерсесянца это переход от социализма с его «негативным равенством» к цивилизму, то есть к эпохе «утверждения позитивного равенства - равного права каждого на одинаковую для всех часть общественного достояния, на равную долю социалистического наследства». Либертарная концепция В.С. Нерсесянца имеет некоторое сходство с экзистенциальной философией. С точки зрения автора «основная задача философии права состоит в понимании и трактовке права как экзистенциального явления в его различении и соотношении с официальным законом (позитивным правом). В этом контексте экзистенциальное право выступает как подлинное право (как выражение «подлинного существования», экзистенции), а закон (позитивное право) - как нечто отчужденное от человека и противостоящее его экзистенциальной сути, как обезличено объективированная форма выражения неподлинного существования».[52]

Под влиянием идей синергетики Л.И. Спиридонов склонен рассматривать право как средство самоорганизации постоянно становящейся целостной системы социума. В своих работах он достаточно глубоко исследует место и понимание права в условиях постмодерна и обосновывает необходимость и действительную направленность правового развития общества на преодоление «формальности» равенства через обеспечение каждому его члену неограниченного доступа к общечеловеческим ценностям, основанным на всеобщем труде и всеобщей собственности.[69]

Д.И. Невважай считает теоретически неосновательным синтез трех подходов к праву в общей концепции, поскольку любое сведение отдельных типов правопонимания в единую концепцию обречено остаться аморфной совокупностью различных теорий с неопределенно размытыми границами. В связи с этим он обосновывает необходимость создать «метатеорию теорий права, то есть философскую концепцию, осмысливающую многообразие правовых теорий». В качестве таковой ученый предлагает использовать семиотический подход для объяснения различий в типах правопонимания. В семиотической культуре правил, знак формирует правило и выступает критерием оценки степени упорядоченности существующего. «Применительно к правовой культуре это означает, что содержание правовой нормы, правила как знака определяется самой нормой, правилом, которые указывают на то, что должно существовать в действительности». Данный тип культуры выражен в нормативистском правопонимании.[47]

Итак, все изложенные взгляды совпадают в том, что назрела необходимость формирования методологической базы юридической науки, адекватной современным вызовам, которая, с точки зрения В.М. Сырых, нуждается в «философской поддержке».[72]

Четвертое направление (его «уши торчат» практически во всех современных концепциях) выражается в неуклонном утверждении естественно-правовых начал в отечественном философско-правовом мировоззрении. Как не раз подтверждала история, возвращение к идеям естественного права совершается в переломные для нашего Отечества периоды. В весьма сложном и противоречивом 1990 году «Вопросы философии» публикуют материалы круглого стола по актуальным проблемам права. Главный результат - это обращение при уяснении сущности права к естественно-правовым традициям.[24]

В правовых теориях С.С. Алексеева, М.И. Байтина, А.Б. Венгерова, В.В. Лазарева, Р.З. Лившица, Н.М. Марченко, В.Н. Хропанюка, А.Ф. Черданцева и других традиционный для советского правоведения нормативизм дополнен элементами естественно-правовой теории. Эти и многие другие правоведы «корректируют» этатистское понимание права, делая акцент на обусловленности позитивного права сложившимися социальными условиями, принятыми обществом ценностями, тем самым, преодолевая узость нормативного подхода; их концепции пронизаны гуманитарными ценностями.[73]

Ниже предпринята не совсем удачная попытка осмыслить ряд представлений о праве отечественных ученых в зависимости от степени значимости естественно-правовых факторов в их правопонимании, а также расположить избранные позиции в определенной последовательности, по мере возрастания отмеченного критерия. Поскольку, по большому счету общее восприятие связанности и взаимодействия двух юридических миров у цитируемых правоведов во многом совпадает. Правовые концепции ученых не содержат какие-либо существенные различия на соотношение юснатурализма и позитивизма - особенно через призму нашего анализа. Главный вывод состоит в том, что и то и другое право осмысливаются как две обособленные системы, при явном доминировании позитивизма. Последний аспект особенно ярко и отчетливо просматривается у М.И. Байтина.