Иностранцы в Советской России (СССР): регулирование правового положения и порядка пребывания (1917 – 1939-е гг.) Первая часть

Советское право знало также и режим наибольшего благоприятствования, в силу которого за соответствующими иностранцами признаётся равное право на все преимущества, предоставляемые местным законодательством или международными договорами гражданам какого-либо третьего государства. Такие договоры знали и негативную формулу национального режима, поскольку приравнивали иностранцев к гражданам в том, что касалось не дозволенной местными законами профессиональной деятельности: запрет собственным гражданам и гражданам наиболее благоприятствуемой нации. Договаривающиеся стороны могли по своему усмотрению применять факультативно принцип национального режима и принцип режима наибольшего благоприятствования.

3. Организация обмена военнопленными и интернированными лицами

О военнопленных. Эта новая, достаточно многочисленная категория иностранцев, сложилась в ходе мировой войны (1914-1918 гг.). Военнопленным считался «обезоруженный противник, временно находящийся во власти не отдельного лица или командира воинской части, а во власти воюющего государства (стороны), которое и несло полную ответственность за его судьбу» ^[51]. Существовали соглашения, с помощью которых воюющие государства могли возвращать на родину своих пленных. Так, «Гаагские конвенции» 1907 г. предоставляли нейтральным государствам право разрешать перевозку через их территорию раненых и больных, принадлежащих к армиям воюющих, при условии, что вместе с ними не перевозятся ни войска, ни военное снаряжение» ^[52].

В сентябре 1917 г. в России находились 143 602 военнопленных солдата и офицера германской армии ^[53]. По подсчётам Эльзы Брандштрём, сотрудницы шведского Красного Креста, их численность достигала к началу советско-германских переговоров о перемирии 167 082 человека ^{[54, S. 8]}. Большая часть их оставалась в Сибири, где в годы войны располагались многочисленные лагеря военнопленных. Только в Восточной Сибири, в том числе в Забайкалье, военнопленные Германии содержались в лагерях в Берёзовке, Верхне-Удинске, Троицкосавске, Чите, Нерчинске, Сретенске, Благовещенске, Хабаровске, Речке, Спасском, Шкотове, Раздольном, Владивостоке. Колонии германских военнопленных были и во всех городах Западной Сибири. Ко времени подписания Брест-Литовского договора в России среди германских военнопленных было 1.800 офицеров, число австрийских военнопленных достигало 1.600.000 ^[55].

Советское правительство связывало возможность обмена военнопленными с достижением перемирия между всеми воюющими державами. Уже 8 ноября 1917 г. Народный комиссариат по иностранным делам обратился с нотой ко всем послам союзных держав с предложением объявить перемирие на фронте и начать мирные переговоры. Но Антанта, как и русская контрреволюция, не собиралась прекращать войну. Нота советского правительства вызвала у союзников «категорический протест» против ведения Россией мирных переговоров и попытки заключения сепаратного мира или перемирия. В случае начала таких переговоров они настаивали на оставлении войск на своих местах и невозможности производить обмен военнопленными. Россия не должна была снабжать германцев хлебом и сырьём ^[56][1].

Что касается Германии, то её правительство, жаждавшее сепаратного мира уже с лета 1917 г., поддержанное движением народных масс за мир во всех странах блока, 14 ноября ответило согласием на советское предложение начать мирные переговоры. Получив это согласие, В. И. Ленин от имени Совнаркома ещё раз обратился с нотой к правительствам Франции, Великобритании, Италии, США и др. прекратить «бойню без смысла и цели» и приступить к общим мирным переговорам. В противном случае советское правительство будет вынуждено начать сепаратные переговоры с Германией. Однако заговор молчания союзников в отношении России как прямое следствие нежелания признавать её новое правительство, продолжался. 2 декабря перемирие между Россией, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией - с другой, было заключено.

9 декабря в Брест-Литовске начались переговоры о мире. Мирному договору предшествовало Соглашение о возвращении на родину раненных или больных военнопленных от 25 января 1918 г. ^[56] Порядок их отправления определялся тяжестью болезни, возрастом (старше 55 лет) и продолжительностью плена. Скорейшему возвращению на родину подлежали лица, имеющие повреждения или болезни, перечень которых состоял из 13 пунктов. На первом месте стояли потеря конечности, заболевания спинного мозга, паралич, повреждения мозга, отсутствие одного глаза или потеря зрения, огнестрельные ранения, туберкулёз, психические заболевания. Подлежали учёту все повреждения и скрытые болезни, независимо от причин их вызывающих, которые по заключению врачей не могли быть излечены ранее 6 месяцев.

Заключённый 3 марта 1918 г. Брест-Литовский мирный договор между Россией, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией - с другой, объявлял возвращение военнопленных на родину результатом их добровольного волеизъявления. «Военнопленные обеих сторон, говорилось в нём, будут отпущены на родину, поскольку они не пожелают с согласия того государства, которое взяло их в плен, оставаться в его пределах или выехать в другую страну». Обмен начинался с категории военнопленных, «непригодных к военной службе», и должен был осуществляться «наивозможно быстрее» ^[57].

27 апреля 1918 г. в РСФСР для оказания помощи пленным и беженцам в составе Народного комиссариата по военным делам была создана Центральная коллегия по делам пленных и беженцев (Центропленбеж) ^[58], после чего обмен военнопленными стал осуществляться более быстрыми темпами. ЦКВБ имела постоянное Совещание представителей организаций, которые оказывали врачебно-санитарную помощь военнопленным в период обмена, приема, эвакуации и распределения. Представительство из двух членов (главы и заместителя) имели следующие организации: Всероссийский союз городов, Земский союз, Красный крест, Военно-санитарное управление, Комиссариат социального обеспечения, Комиссариат внутренних дел города Москвы. При Совещании действовали комиссии из специалистов для разработки отдельных вопросов врачебно-санитарной помощи военнопленным и беженцам» ^[59].

В июле 1918 г. по инициативе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, публиковавшего приказы ЦКПБ в своих Известиях, во всех лечебных и лечебно-вспомогательных заведениях военного ведомства, Красного креста, Всероссийского союза городов, обслуживающих возвратившихся из плена русских военнопленных, были уволены все санитары из «вражеских военнопленных» и заменены «вольнонаемными русскими служителями» ^[60].

В обмене военнопленными принимала участие нейтральная организация Красного креста. На территории России в 1918 г. работали представители от Датского и Шведского Красного креста, русским военнопленным помогала такая же делегация в Германии и Австро-Венгрии. ЦКПБ в своём обращении к гражданам России, призывала их и все «установления Советской Республики», «по возможности облегчать деятельность делегатов нейтральных обществ Красного креста, всячески ограждать их личную безопасность от разного рода случайностей. Следовало помнить о том, что эти делегаты, работая в интересах человеколюбия на пользу всех военнопленных, имеют право, как наши гости на всяческое содействие и покровительство» ^[61].

Значительная часть германских и австро-венгерских военнопленных была вывезена из России ещё до разрыва дипломатических отношений в ноябре 1918 г.

После подписания Версальского мирного договора 1919 г., завершившего мировую войну, в «репатриации пленных германцев» приняли участие союзные и ассоциированные державы. Часть военнопленных покинула Восточную Сибирь через Владивосток в декабре 1919 г. на средства США, которые пожертвовали на вывоз из России пленных разных стран, приславших свои комиссии во Владивосток, 900.000 долларов ^{[54, S. 38, 235]}.

Возможно, среди них находились и те «граждане иностранного подданства», которые добровольно поступили в ряды Красной Армии, но могли, согласно постановлению Реввоенсовета республики от января 1919 г., уволиться из неё и отправиться на родину ^[62]

Массовое интернирование германских военнопленных и гражданских лиц из России состоялось в 1920-1921 гг. Обмен начался после подписания 19 апреля 1920 г. в Берлине соглашения об обмене военнопленными с Германией, а затем и с другими странами: Бельгией, Францией Италией, Венгрией. Германскими военнопленными считались «все германцы или бывшие германские подданные, которые попали во власть русских, сражались за германское государство или участвовали в борьбе против Российской Советской Республики». Возвращение на родину объявлялось делом добровольным («возвращаются те, кто этого желает»), но при этом стороны, в соответствии с нормами международного права, не могли задерживать кого бы то ни было, в том числе и тех, кто «связан служебными отношениями или исполняет частноправовые обязательства». Не подлежали задержанию лица, находящиеся под следствием или имеющие обвинительный приговор по делам о нарушении дисциплины или за политическое преступление и проступки, в частности, по обвинению в шпионаже. Лица, совершившие уголовные преступления, должны были отбывать наказание или дожидаться иного соглашения между обеими сторонами. Таким образом, полное освобождение получали и все те, кто боролся «против государственного устройства своего отечества политическими действиями или с оружием в руках» ^{[63, т. 2, c. 129]}.

Созданные в странах специальные миссии в своей деятельности руководствовались особыми соглашениями по вопросам собственности, наследства умерших, обмена списками умерших, мест погребения и т.п. О процедуре предстоящего обмена пленными между Германией и РСФСР было заключено также в Ревеле особое Соглашение от 23 апреля 1920 г. Обмен должен был начаться 11 мая, проходить в Эстонии. Германия доставляла на свои средства русских военнопленных до Нарвы, Россия - германских и австро-венгерских военнопленных - до Штеттина. При обмене эшелонами в Нарве обязательным было присутствие уполномоченного Международного Красного Креста, удостоверявшего число обмениваемых пленных ^{[63, т. 2, c. 132]}.

Представители России приняли также участие в конференции Международного Красного Креста, собравшейся в Риге в 1921 г. «для обсуждения вопроса об обмене военнопленными и гражданскими пленными различных западноевропейских государств и России»^[64].

Благодаря предпринятым мерам в 1920-1921 гг. Германии и России удалось произвести обмен военнопленными и интернированными лицами. По данным Эльзы Брандштрём, в эти годы из России выехали 49 тыс. военных и гражданских пленных ^{[54, S. 235]}. Но и тогда в Германию выехали не все, тысячи бывших военнопленных по разным причинам остались в России и должны были стать объектом правового воздействия открывшихся в 1923 г. германских консульств. Одних привлекла Сибирь, где, как казалось, можно было устроить нормальную обеспеченную жизнь. Многим удача улыбнулась ещё во время лагерного пребывания, когда размещённые в крупных городах военнопленные получили возможность зарабатывать деньги, нанимаясь на разные работы к частным предпринимателям (личные услуги, домашняя прислуга, конторщики, приказчики и т.п.) ^[65]. Какой была свобода, говорит весьма показательный документ от 13 октября 1917 г., рисующий положение военнопленных после февральских событий в России. Это почто-телеграмма начальника Переселенческого управления заведующему районами, в которой говорилось: «В Центральный Комитет по делам военнопленных при Главном Управлении Российского Общества Красного Креста поступили сведения о том, что работающие на некоторых фабриках и частных предприятиях военнопленные находятся в совершенно исключительном положении, а именно: живут свободно, одеты в цивильное платье, при чём некоторые имеют по нескольку пар сапог; на руках у них находятся довольно крупные суммы денег, доходящие иногда до 1-2-х тысяч рублей» ^[66].

Значительная часть немецких военнопленных приветствовала Октябрьскую революцию в России и действия Карла Либкнехта и его сторонников в Германии. Вместе с русскими рабочими и крестьянами они выступали за прекращение империалистической войны, свержение ига «генералов и офицеров Вильгельма и всех верных слуг капитализма» ^[67]. Немецкие военнопленные были активными участниками движения «интернационалистов», возникшего в Москве, Петрограде, Ташкенте и других, в том числе сибирских городах. Застрельщиками движения были влившиеся в него члены бывших немецких организаций левого толка, в том числе союза «Спартак». Они сотрудничали с новой властью и получили разного рода, большие и малые посты в новых руководящих структурах. В Сибири в 1920 г. германскими и австрийскими военнопленными были укомплектованы Национальный отдел при Сибревкоме (Сибнац), в котором наряду с эстонской, латышской, татарской и другими была организована немецкая секция. В Омске, Томске, Барнауле, Красноярске, Иркутске, Семипалатинске и Новониколаевске работали губернские, а в 10 уездах компактного проживания немцев - уездные национальные отделы в советских органах. Национальные отделы и немецкие секции действовали в Сиббюро ЦК, при губернских и уездных комитетах РКП, иностранные отделы были сформированы при уездных партийных комитетах ^[68]. «Интернациональные батальоны» функционировали в Красной Армии. Немецкие секции были созданы также при губернских отделах народного образования (в Омске, Барнауле, Красноярске). Главной задачей их была пропаганда коммунистических идей посредством национальной печати и литературы, которые должны были помочь «классовому расслоению», «росту классового самосознания» национальных меньшинств ^[69]. Немецкой секции при губернском отделе народного образования было поручено организовать работу немецких школ в сибирских колониях.

Интернациональные организации развернули активную издательскую деятельность, в ходе которой были опубликованы тысячи экземпляров немецких газет, брошюр, листовок и воззваний для немецких и австрийских солдат. В них перепечатывались отдельные статьи В. И. Ленина и вождей немецкого рабочего движения, сообщения о положении на фронтах гражданской войны и революционных событиях в Германии. Около 10 тыс. немецких военнопленных-интернационалистов сражались с оружием в руках против врагов Октябрьской революции в рядах Красной Армии и партизанских отрядах ^[70].

После подписания Соглашения 19 апреля 1920 г. о возвращении на родину, о чем власти, согласно договорённостям, оповестили пленных «посредством правительственного сообщения», руководство секций развернуло в Сибири массовую пропагандистскую кампанию с целью предотвратить выезд в Германию «интернационалистов» и выковать из отъезжающих настоящих борцов за дело мировой революции в самой Германии. Были организованы многочисленные заседания, митинги, собрания, лекции, конференции разных уровней, на которых партийные эмиссары произносили речи об интернационализме, задачах мировой революции и советской власти, в cоответствующих тонах изображали политическое и экономическое положение послевоенной Германии.

Так, летом 1920 г. отправился в служебную поездку по Сибири заведующий Немецкой секцией при Губнаробразе в Омске бывший германский военнопленный Рудольф Кизилевский. Одной из задач его путешествия была агитация среди немцев в связи с начавшимся возвращением на родину. Во всех городах, крупных и мелких (от Омска до Иркутска), он встречался с активистами, проводил разнообразные мероприятия, отчёт о которых сохранился в ГАНО. На встречах он произносил на немецком языке речи «о значении коммунизма», об интернациональных организациях, обязательно «давал подробное описание того, что сейчас творится в Австро-Германии», чтобы убедить «возвращающихся на родину товарищей в том, что их там ожидает мало радости». В Томске, в частности, такую речь он произнёс на митинге на станции Томск-2 «перед отъезжавшими на родину инвалидами», на собрании в интернациональном батальоне сформировал отдельную немецкую ячейку среди красноармейцев - иностранцев. Немецкие секции были созданы им и в других местах ^[71].

Результатом этой и других аналогичных акций стало то, что тысячи настроенных прокоммунистически военнопленных не захотели возвращаться на родину и остались в России строить новое социалистическое государство. Другие, промедлив, утратили право на бесплатный выезд, и столкнулись потом с массой сложностей, связанных с хозяйственной и транспортной разрухой, препятствовавшей выезду.

Многие бывшие германские и австрийские военнопленные сумели к этому времени обзавестись семьями и детьми и остались в Сибири в силу своего семейного положения. Об отношении населения к военнопленным свидетельствует доклад членов делегации шведского Комитета Красного Креста, Ф. Тормейера и Ф. Феррьера, в октябре 1915 - феврале 1916 гг. изучавших положение военнопленных в сибирских лагерях. Они определяли его словом «хорошее». «Пленные ходят по улицам, - говорилось в докладе, - заходят в лавки, не вызывая ни малейшего недоброжелательного замечания. В деревнях отношения между пленными и крестьянами превосходны. Русский народный характер, полный сердечности и добродушия, совершенно исключает возможность какого-либо насилия над побежденным и безоружным врагом» ^[72]. Сотни военнопленных, заменив в качестве работников ушедших на фронт глав семей в немецких колониях, осели в них, переженившись на местных сибирских немках ^[73].

Так, попытку осесть на сибирской земле предприняли семеро бывших пехотинцев, добровольно отказавшихся от возвращения на родину и основавших в деревне Кимильтай Иркутской губернии коммуну российских немцев-коммунистов «Родина». Здесь они занялись сельским хозяйством и промыслами. Главным поводом создать коммуну, как считал консул Гросскопф, было желание овладеть огромным складом с продуктами, одеждой, бельём и прочими товарами, принадлежавшим Германскому Красному кресту, на железнодорожной станции с аналогичным названием. В августе 1920 г. в «коммуне» числились 83 члена (из них 5 коммунистов, остальные - сочувствующие). «Коммунары владели слесарной мастерской, кузницей, пошивочной и сапожной мастерскими и возделывали 120 десятин земли. Большинство членов коммуны состояли в браке и имели намерение оставаться в Сибири» ^[74].

К сожалению, ожидания обеспеченной жизни в России не оправдались, дела коммунаров шли не слишком хорошо, и в начале 1922 г. они обратились к германскому правительству с просьбой оказать им материальную помощь, которую можно было бы считать компенсацией за их отказ вернуться домой. Просьба была рассмотрена в отделе по делам военнопленных и интернированных Министерства финансов и удовлетворена. Каждому новоиспечённому немецкому колонисту было выделено «из частных средств» по 1 тыс. марок ^[75]. Дальнейшая судьба коммунаров не прослеживается по документам, кажется, что позже, когда были проедены и эти деньги, они вернулись на родину ^[76].

Консульская помощь военнопленным. С проблемами бывших военнопленных германский консул Гросскопф в Новониколаевске (Новосибирске) столкнулся уже в первые месяцы своего пребывания на сибирской земле. Поскольку официально иностранное гражданство их не было легализовано, местные сибирские власти стали рассматривать их вместе с другими сибиряками иностранного происхождения советскими гражданами и в 1923 г. начали их мобилизацию в Красную Армию. В процессе принудительной вербовки на военную службу власти отказывались признавать немецкие заграничные документы, в том числе паспорта и свидетельства о рождении. Военнообязанными были объявлены и те бывшие военнопленные, которые служили в новосибирском консульстве (Вильгельм Кремер, в частности). Германскому послу в Москве Брокдорф-Ранцау по просьбе консула Гросскопфа пришлось вмешаться и принести «решительный протест» народному комиссару по иностранным делам Г. В. Чичерину «в связи с политикой сибирских властей» ^[77].

Протест возымел действие, мобилизации были приостановлены, а соответствующие органы занялись подготовкой документов, в которых определялось правовое положение немцев на советской земле. Ими стали подписанные в Москве Брокдорф-Ранцау и М. М. Литвиновым 12 октября 1925 г. уже упоминавшиеся торговый и консульский договоры между Германией и СССР, которыми следовало руководствоваться консулам, решая проблемы бывших военнопленных. Желающим остаться на жительство в Сибири требовалось помочь с оформлением законного пребывания в СССР и отправить домой желающих выехать на родину.

Решение обеих задач оказалось делом довольно сложным. Тех бывших военнопленных, которые завели семьи в местах расположения лагерей, вступив в брак с местными русскими женщинами, консулы считали навсегда потерянными для Германии, поскольку их дети говорили только на русском языке, а «сами они ощущали себя уже русскими людьми». Гросскопф, в частности, весьма сожалел о том, что лишь немногие из них продолжали сохранять интерес к происходящему на родине и поддерживать связи с консульством. Большинство отвергали или оставляли без ответа все усилия консула по оформлению их статуса и пренебрегали его требованиями оформления разрешающих пребывание в России документов - видов на жительство иностранца ^[78].

Консульские списки германских подданных за рубежом. Гросскопф, надо признать, действовал в рамках новых правил, изменивших старый имперский закон о гражданстве 1870 г., по которому 10-летнее отсутствие немца из Германии на территории рейха делало его свободным от германского подданства, если в течение этого времени он ничего не предпринимал, чтобы закрепить за собой германское гражданство. Но эмиграция из Германии в период, предшествовавший мировой войне (на американский континент, в Россию, во Францию), принявшая огромные размеры, причём, с принятием эмигрантами иностранного гражданства, заставила руководство страны, готовившееся к переделу мира и стремившееся к использованию в своих интересах всех этих немцев, пересмотреть в 1913 г. старый закон. По новому закону немцам было разрешено иметь гражданство других стран, не теряя при этом и германского подданства. Более того, немецкий гражданин, не теряя прежнего гражданства, мог приобрести гражданство другого государства. Так Германия признала право на двойное гражданство.

Согласно закону «Об организации имперских консульств, о правах и обязанностях штатных консулов» от 8 ноября 1867 г. ^[79] консулы должны были составлять именные списки подданных Германии, постоянно проживающих в их служебных округах. Пункт 2 параграфа 12 этого закона гласил, что имперскому подданному гарантируется отеческое право гражданства до тех пор, пока он находится в таком списке, и, стало быть, потеря гражданства могла наступить исключительно вследствие пребывания на чужбине. Соответственно и прежний германский закон о приобретении и утрате союзного и земельного гражданства от 1 июня 1870 г. предусматривал в качестве основания утраты германского имперского подданства более чем 10-летнее непрерывное пребывание за границей.

Новый закон об имперском и земельном гражданстве от 22 июля 1913 г. ^[80] не знал этой нормы, и внесение в консульский список не имело более таких правовых последствий. Оно имело теперь только то значение, что полученное благодаря внесению лица в консульский список матрикульное свидетельство могло служить доказательством обладания имперским гражданством и тем самым облегчить ему в случае необходимости получение такого свидетельства. Остающиеся действующими правила ведения консульских списков вошли в общую служебную инструкцию от 6 июля 1871 г. ^[81] (во исполнение указанного закона 1870 г.). Она предписывала включать в списки только тех имперских подданных, которые проживали в данном консульском округе и изъявляли желание быть внесёнными в него. Подданные, пребывающие в округе временно, в списки не вносились. Лица призывного возраста вносились в список в том случае, если они урегулировали свои военнообязанные отношения.

Внесение в список осуществлялось только по заявлению имперского подданного. Консул же не имел ни права, ни обязанности принуждать кого-либо к подаче заявления. Предварительное внесение в список ещё не гарантировало оказание консульской защиты. Она осуществлялась только в отношении тех лиц, которые доказывали свою принадлежность к имперскому подданству. Перед внесением консул обязан был проверить принадлежность заявителя к германскому гражданству. В странах, где иностранцы имели защиту консула вследствие обычая или договора, было принято вносить в списки и арестованных (подданных де-факто).

Единого формуляра для консульского списка введено не было. Инструкция же предписывала, что в нём указываются фамилия и имя заявителя и членов его семьи, состояние или профессия, религия, дата и место рождения, адрес или место проживания. Указывались и те документы, которые подтверждали правильность этих данных.

Первоначально предусматривалось, что внесение в список будет действительным только на срок в один календарный год, а поэтому заявку следовало обновлять ежегодно. Но это предписание было отменено уже в 1872 году.

Процедура внесения в списки оплачивалась прежде сбором, который был отменён законом о консульских тарифах от 17 мая 1910 г. Также и действовавший тарифный закон для заграничных представительств от 1 июля 1921 г. не предусматривал платы. Тариф в сумме 10 марок (сохранённый и в предписании от 18 июня 1926 г.) вносился за выписываемое по просьбе заявителя свидетельство (патент о консульской защите). Формуляр свидетельства зависел от принятых в местном обращении обычаев. Как правило, свидетельства обладали юридической силой в течение года, затем они подлежали возобновлению. Но в России, в силу местной специфики, они выдавались сроком на 10 лет. Правда, после пребывания в отпуске за границей они прекращали своё действие. Внесение в список аннулировалось в случае смерти или выезда лица из данного консульского округа на длительный срок, потери подданства, по требованию заявителя, наконец, по достижении призывного возраста военнообязанным, если он не смог за время предоставленной ему отсрочки урегулировать своё военнообязанное отношение ^[82].

Отправка бывших военнопленных на родину. Между тем срок организованного обмена военнопленными был продлён до весны 1924 г. 4 июля 1923 г. ^[83] СНК РСФСР объявил о новой регистрации находящихся за границей русских военнопленных и интернированных и о возвращении их в Россию. В январе 1924 г. консул Гросскопф снабдил германскими паспортами около 300 бывших военнопленных, проживавших в Омске. Он же инициировал и продление срока обмена до 1 июля 1924 г., и его просьбу Германское посольство выразило в ноте Наркомату по иностранным делам от 22 марта 1924 г. Советское правительство согласилось на предложение германской стороны, поскольку к этому времени не была закончена и реэвакуация русских военнопленных из Германии ^[84].

Всем желающим вернуться на родину разрешалось по предъявлении документа о службе в армии получить в сборных пунктах бесплатные билеты до Москвы или Петербурга, где их принимали и обслуживали уже германские власти. Местом сбора обретавшихся в Сибири немцев стал Новониколаевск, и консулу пришлось прибегнуть к помощи испытывавшим острую нужду соотечественникам. С целью хоть как-то облегчить жизнь самых неустроенных из них он арендовал дом и соорудил приют, для которого работавший в консульстве столяр смастерил деревянную мебель (нары и столы), а посольство прислало 8 узких войлочных матрацев, 4 подушки из птичьего пера, 5 ватных одеял из простой серой материи и 6 простыней. «Все они сильно потрёпаны, частично разорваны и грязны, - писал консул, - и очевидно, происходят из бывшего лагеря военнопленных, но при нынешних обстоятельствах ничего другого не остается, как использовать их» ^[85].

Обитатели приюта должны были выехать на родину в первую очередь. Но происходившие в мае 1924 г. события, связанные с полицейским налётом на советское торгпредство в Берлине, осложнив ситуацию, задержали их отправку. Во время «налёта» был произведен обыск, ряд сотрудников торгпредства были арестованы и в наручниках отведены в полицию, что вызвало решительный протест советских властей. Дело почти дошло до разрыва экономических отношений, о чём 17 мая 1924 г. было объявлено в советской печати ^[86].

Инцидент закончился победой советской стороны, настаивавшей на признании экстерриториальности своего торгпредства, что и было зафиксировано в Договоре 1925 г. Сообщая об этом послу, Гросскопф отмечал весьма корректное, вопреки обстоятельствам, отношение к проблеме и содействие её решению Сибревкома ^[87].

В дальнейшем Гросскопф отправлял желающих выехать на родину бывших военнопленных на средства Германии. Все последующие годы он с помощью Сибирского краевого исполнительного комитета проводил большую работу по установлению их места жительства, составлял списки установленных, рассылал им циркуляры о возможности получить бесплатно немецкое гражданство. Он делал запросы на родину, в те места, где они родились, чтобы установить родителей, других родственников. Некоторые откликались на призыв, соединялись с консульством. Немногие даже согласились на предложение консула выехать на родину. Кое-кто, поблагодарив консула за заботу, отказывался от неё и объяснял отказ тем, что здесь, в Сибири, уже заведена семья и растут дети. Были среди нежелавших возвращаться домой и двоеженцы, оставившие на родине жену и 4-5 детей. Некоторые немногие писали о том, что уже приняли советское гражданство, вступили в большевистскую партию, и сопровождали свой отказ не слишком вежливыми выражениями. Так, Йозеф Шульце из дер. Сосновки Омской губернии писал консулу: «Больше не беспокойте меня, пожалуйста, так как я стал гражданином РСФСР и имею об этом документы. Ехать на родину у меня нет желания, пока там отсутствует советская власть. И если здесь власть изменится, я найду путь без Вас» ^[88].

На 1. 02. 1928 г. в списке разысканных им бывших военнопленных значились 214 человек. Один из них - Пауль Пауч (рожд. 1891 г. в г. Штеттине), проживаший в Варгашинском районе Курганской области, от возвращения на родину отказался, но стал помощником Гросскопфа в консульстве в качестве курьера-швейцара ^[89]. Под № 195 стоит в списке Гросскопфа имя Пауля Борста, проживавшего тогда в Иркутске. Извещение о бесплатном возвращении на родину ему было послано 21.04.1926 г. «Он отказывается от родного гражданства, - значится в документе, - он является членом компартии и гражданином СССР» ^[90]. Павел Борст сделал в СССР неплохую карьеру. Он был организатором в 1930 г. МТС в Гальбштадте, центре Немецкого района на Алтае, стал её директором. В юбилейном для района, которому исполнилось 5 лет, 1932 году, он, за заслуги в деле социалистического строительства, в том числе за самоотверженные действия во время восстания в Гальбштадте в 1930 г., был награждён орденом Ленина. В 1934 г. за «контрреволюционную деятельность» Борст был осужден на 10 лет лагерей, из которых уже не вернулся ^{[89, c. 188]}.

К концу 1930 г. в округе Гросскопфа остались 152 бывших германских военнопленных (не считая коммунистов), большинство которых проживали в тех местах, что и во время плена, занимались сельским хозяйством (115 были самостоятельными сельскими хозяевами), состояли в браке с русскими женщинами и «ощущали себя русскими людьми». Только 26 человек из них проживали в городах, Омске, Новосибирске, Томске, Иркутске ^[91].

Уход за могилами военнопленных. Консул организовал также уход за могилами военнопленных на многочисленных сибирских кладбищах. За два года (1925 - 1926) он лично объехал все места расположения бывших лагерей, в том числе такие отдаленные, как Канск, Ачинск, Иркутск, Берёзовка. Необходимо было разыскать места захоронения военнопленных и установить на их могилах памятники. Он заручился в этой работе поддержкой НКВД, который снабдил его специальным обращением к местным властям об оказании ему «всяческого содействия». При этом местные административные и коммунальные органы должны были следить за тем, чтобы не были поставлены памятники, могущие вызвать «недовольство местного населения».

Около двух тысяч могил военнопленных были установлены им в пределах сибирской части консульского округа и получили свои надгробия, в том числе в городах: Новониколаевске (700 могил), Омске (218), Березовке (217), Иркутске (70), Ачинске (36), Красноярске (38), Канске (61), Барнауле (190) и в других местах (47). Для ухода за ними в ряде мест были наняты сторожа ^[92]. К сожалению, никаких следов этих могил до настоящего времени не сохранилось. Приходится признать, что дела с могилами русских воинов в Германии тогда обстояли несколько иначе. Советскому консулу в Кёнигсберге оставалось лишь поблагодарить обер-президента и в его лице власти и население провинции «за образцовый порядок, в котором сохранялись могилы наших соотечественников, солдат и бывших военнопленных». В ответ было сказано, что «они всегда считают своим долгом следить за охраной могил не только своих граждан, павших в бою, но и иностранных воинов» ^[93]. Часть этих могил сохранилась в нынешней Калининградской области.

В дальнейшем деятельность консула на этом поприще опиралась на поддержку Народного союза Германии для обеспечения ухода за могилами военных. Постоянными в его переписке с посольством оставались темы о родном гражданстве бывших военнопленных, положении оставшихся в СССР, поддержке и помощи им и т.п. Посол фон Дирксен отмечал в 1932 г., что проблемы военнопленных Гросскопф решал «наилучшим образом» ^[94].

Российское законодательство об иностранцах распространялось на всех проживавших в СССР иностранных граждан. Но существовали и особенности, обусловленные международным договором, оговорившим в отношении их права «наибольшего благоприятствования». Такими правами обладали в России и СССР германские граждане, особый статус которых нам предстоит далее рассмотреть.



Библиография

1.См. работы Н.В. Витрука, В.И. Новоселова, А.М. Абрамовича, О.О. Халфиной, В.А. Кучинского и др.

2.Cм. работы Н.И. Матузова, А.В. Малько, Т.Н. Радько и др.

3.Патюлин В.А. Государство и личность в СССР (проблемы взаимоотношений). М., 1974.

4.Недбайло П.Е. Система юридических гарантий применения советских правовых норм // Правоведение. 1981. № 3.

5.Дюрягин И.Я. Применение норм советского права. Свердловск, 1973.

6.Витрук Н.В. Правовой статус личности в СССР. М., 1985; Он же. Общая теория правового положения личности. М.: Норма, 2008.

7.Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права. М., 2001.

8.Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. М., 2005.

9.Коровин Е.А. Современное международное публичное право. М.-Л., 1926.

10.Сабанин Андрей. Советская власть и международное право. // Международная жизнь. 1922, № 15. С. 10-16

11.Конституция (основной закон) РСФСР. Постановление V Всероссийского съезда Советов, принятое в заседании 10 июля 1918 г. // Декреты Советской власти. Т.II. М., 1959. (ДСВ)

12.Мартенс Ф. Современное международное право цивилизованных народов. Т. 1. СПб., 1887.

13.СЗ СССР.

14.Декрет «О праве убежища» от 28 марта 1918 г. // ДCB. Т. 2. С.

15.Декрет ВЦИК от 1 декабря 1922 г., распространявшийся на территорию всех союзных республик // Законодательство и международные договоры Союза ССР и союзных республик о правовом положении иностранных физических и юридических лиц / сост. В.В. Егорьев, Г.Н. Лашкевич, М.А. Плоткин, Б.Д. Розенблюм. М.: Юриздат НКЮ РСФСР, 1926. (Далее Законодательство и международные договоры Союза ССР).

16.Постановление СТО от 1 октября 1919 г. // СУ РСФСР.

17.Приказ РВСР от 30 апреля 1921 г. № 907 // Законодательство и международные договоры Союза ССР.

18.Циркуляр Народного Комиссариата по Военным Делам от 25 октября 1922 г. № 75. // Законодательство и международные договоры Союза ССР.

19.Приказ РВСР от 24 января 1922 г. № 152 // Законодательство и международные договоры Союза ССР.

20.Приказ РВСР от 17 апреля 1922 г. № 940 // Законодательство и международные договоры Союза ССР.

21.Приказ РВСР от 21 января 1922 г. № 158 // Законодательство и международные договоры Союза ССР.

22.О поставке по мобилизации лошадей… и об освобождении от таковой поставки. Постановление СНК СССР от 24 августа 1923 г. // СУ РСФСР. 1923. № 97. Ст. 967; О военно-транспортной повинности. Декрет ЦИК СССР от 22 февраля 1924 г. // СУ РСФСР. 1924. № 35. Ст. 331; Положение о военно-судовой повинности. Постановление ЦИК от 6 февраля 1925 г. // СЗ СССР. 1925. № 10. Ст. 88

23.Постановление ЦИК СССР от 18 сентября 1925 г. // СЗ СССР. 1925. № 62. Ст. 463.

24.Торговое соглашение между РСФСР и Великобританией от 16 марта 1921 г. // Законодательство и международные договоры Союза ССР.

25.О судовых механиках морского торгового флота, плавающего под флагом Союза Советских Социалистических республик». Постановление СНК СССР от 2 августа 1924 г. // СЗ СССР. 1924. №.4. Ст. 56; «О судоводителях торгового флота, плавающих под флагом Союза ССР. Постановление СНК СССР от 2 августа 1924 г. // СЗ СССР. 1924. № 4. Ст. 55; «О дополнении Положения о судовом экипаже морского торгового флота РСФСР». Декрет СНК РСФСР от 16 марта 1923 г. // СУ РСФСР. 1923. № 23. Ст. 270; Положение о добровольном флоте. Декрет СНК РСФСР от 14 июля 1922 г. // СУ РСФСР. 1922.. № 45. Ст. 556; Законодательство и международные договоры Союза ССР… С. 76-78.

26.Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 1 декабря 1924 г. «О профессиональной работе и правах медицинских работников» // СУ РСФСР. 1924. № 88. Ст. 892; Циркуляр НКИД от 27 марта 1925 года № 274 // Законодательство и международные договоры Союза ССР… С. 82.

27.Die Мoglichkeiten der deutschen Einwanderung nach Russland. Без даты // PA AA. R 94540.

28.Постановление СТО от 8 июля 1921 г. // Пашинский А. Выезд за границу и въезд в СССР. Правовое положение иностранцев. Ростов-на Дону, 1927. С. 94.

29.О применении единовременного…налога к гражданам иностранных государств. 25 января 1919 г. // СУ РСФСР. 1919. № 2. Ст. 27.

30.Гражданский кодекс РСФСР // СУ РСФСР. 1922. № 71. Ст. 904; См. также: Правовое положение иностранцев в РСФСР. Справочник для иностранцев, оптантов и беженцев. Составил ученый референт НКИД Д.М. Левин. М., 1923. С. 37-38.

31.СУ РСФСР. 1921. Ст.259; См. также: Перетерский Ив. Гражданская правоспособность иностранцев // Еженедельник советской юстиции. 1924. № 18. С. 416-420.

32.Земельный кодекс РСФСР // СУ РСФСР. 1922. № 68. Ст. 901.

33.См. на эту тему рассуждения юристов того времени в статьях: Б.Р. О правах иностранцев на трудовое землепользование // Еженедельник советской юстиции. 1924. № 45. С. 1073-1074; И.Е. О правах иностранцев на землепользование // Еженедельник советской юстиции. 1925. № 11. С. 262-263.

34.Стучка П.И. Курс советского гражданского права. П часть. М., 1929. С. 25.

35.И.Е. О правах иностранцев на землепользование // Еженедельник советской юстиции. 1925. № 11. С. 2

36.Марбор. О действительности браков, заключаемых гражданами СССР за границей // Еженедельник советской юстиции. 1925. № 15. С. 392.

37.Кодекс законов о браке, семье и опеке РСФСР. Утверждён ВЦИК 19 ноября 1926 г., введён в действие с 1 января 1927 г. // СУ РСФСР. 1926. № 82. Ст. 611.

38.См. о том: Перетерский Ив. Брачные права иностранцев в РСФСР // Еженедельник советской юстиции. 1927. № 29. С. 892-894.

39.Правовое положение иностранцев в РСФСР. Справочник для иностранцев, оптантов и беженцев. С. 48.

40.Богуславский М.М., Рубанов А.А. Гражданско-процессуальные права иностранцев в СССР // Советский ежегодник международного права. 1959. М., 1960. С. 184-185.

41.Уголовный кодекс РСФСР. Принят 26 мая 1922 г. 3-ей Сессией ВЦИК // СУ РСФСР. 1922. № 15. Ст. 153.

42.Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. Принят 25 мая 1922 г. 3-ей Сессией ВЦИК // СУ РСФСР. 1923. № 7. Ст. 106.

43.Доклад Наркома иностранных дел СССР Г. В. Чичерина «О союзном гражданстве» на 2-й сессии ЦИК СССР второго созыва // Союз Советских Социалистических Республик. Центральный Исполнительный Комитет 2-го созыва. 2-я сессия. Стенографический отчет. С. 491; См. также: Кутафин О.Е. Российское гражданство. М., 2003. С. 5.

44.ГАРФ. Ф.364. Оп. 7. Д. 6. Л. 1.

45.Марбор. Нужно ли Союзу ССР специальное положение об иностранцах? // Еженедельник советской юстиции. 1925. № 11. С. 260-261.

46.Розенблюм Б. (Москва). О политических правах иностранцев в СССР // Вестник советской юстиции. 1928. № 24 (130). С. 719-720.

47.Постановление и Инструкция ЦИК СССР о выборах в советы от 3 октября 1930 г. // СЗ СССР. 1930. № 50. Ст. 524.

48.Плоткин М. Права иностранцев на современном этапе // Советское государство. 1934. № 3. С.75-78.

49.См.: Закон «О гражданстве Союза Советских Социалистических республик». Принят Верховным Советом СССР 19 августа 1938 г. // Законодательство СССР и международные соглашения по вопросам гражданства. Сборник / составитель доц. Г.Е. Вилков. М.: Изд. «Международные отношения», 1964. № 30. С. 23-24.

50.Горлов А.И. Национальный режим иностранцев в международной договорной практике // Вопросы теории и практики современного международного права. М., 1960. С. 98.

51.Самодуров Д.И. Международно-правовой статус военнопленных // Военно-юридический журнал. 2008. № 7. С. 20.

52.Опарина М.В. Правовой статус территорий в вооруженных конфликтах // Юридический мир. 2008. № 9. С. 31.

53.Россия в мировой войне 1914-1918 гг. М., 1925. С. 41.

54.Brandstrцm, Elsa. Unter Kriegsgefangenen in RuЯland und Sibirien. 1914-1920. Berlin, 1922.

55.Lager, Front und Heimat. Deutsche Kriegsgefangene in Sowjetrussland 1917 bis 1920. Bd. 1, S.28; См. также: Schleicher, Josef: Kriegsgefangene und Zivilinternierte des Ersten Weltkriegs in Russland // Forschungen zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. 10/2000. Klartext Verlag, Essen 2001. S. 63-108.

56.История дипломатии. В 3-х томах. Т. 3. Дипломатия на первом этапе общего кризиса капиталистической системы. М.: Изд. полит. лит., 1965. С. 64.

57.Соглашение между Россией, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией, с другой стороны, о возвращении на родину раненных или больных военнопленных (25 января (7 февраля) 1918) // ДВП СССР. Т. 1. М., 1959. С. 640-642.

58.Мирный договор между Россией, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией - с другой (3 марта 1918 г.) // ДВП СССР. Т. 1. М., 1959. С. 174 - 175.

59.Декрет от 28 апреля 1918 г. // СУ РСФСР. 1918. №34. Ст. 451.

60.Организация помощи военнопленным и беженцам // Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. № 94 (342). 15 мая 1918 г. С. 4.

61.Приказ Центральной Коллегии о пленных и беженцах от 3 июля 1918 г. №52 // Известия Петроградского Совета…. № 139 (403). 6 июля 1918 г. С. 5.

62.Объявление от Центральной Коллегии о пленных и беженцах // Известия Петроградского Совета…. № 157 (421). 26 июля 1918 г. С. 4.

63.СУ РСФСР. 1919. № 2. Ст. 30.

64.Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. Сб. док. МИД СССР и МИД ГДР. Т. 1. 1917-1918 гг. М.: Политиздат, 1968. 758 с.; Т. 2. 1919-1922 гг. М.: Политиздат, 1968. (Далее СГО). Т. 2. С. 129.

65.Обмен пленными // Советская Сибирь. № 22 (391). Среда 2 февраля 1921 г. С. 2.

66.Распоряжение Временного правительства от 17 марта 1917 г. о переводе всех, использующихся частными лицами военнопленных на сельскохозяйственные работы // Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 3. Оп. 19. Д. 1702. Л. 210.

67.ГАТО. Ф. 239. Оп. 3. Д. 11. Л. 648.

68.Такой призыв звучал в газете “Der Volkerfrieden” 10.01.1818.

69.Уже в 1918 г. из военнопленных коммунистов была создана немецкая группа РКП (б), входившая в Федерацию иностранных коммунистических групп при ЦК РКП (б). Её организации (в 1920 г. их было 73) активно работали практически во всех местах расположения лагерей военнопленных немцев. См. подробности: Из истории Гражданкой войны и интервенции 1917-1922 гг. М., 1974. С.146.

70.Голишева Л.А. Организация национальных отделов при советах на территории Сибири (1920-1921 гг.) // Вопросы истории Сибири. Томск, 1965. С. 165-175.

71.Striegnitz S. Die active Teilnahme ehemaliger deutscher Kriegsgefangener an der Oktoberrevolution und an der Kaempfen des Buergerkrieges 1918-1922 // Zeitschrift fuer Geschichtswissenschaft. № 1. 1960. S. 139.

72.Отчёт о поездке см.: Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. П-1. Оп. 9. Д. 78.

73.ГАТО. Ф. 3. Оп. 13. Д. 4349. Л. 27 об.

74.Об этом писал в своих воспоминаниях бывший Славгородский (на Алтае) пастор Stach, Jacob: Meine Feuertaufe. Erlebnisse eines evangelischen Diasporapfarrers in Sibirien. St. Gallen, Buchhandlung der evangelischen Gesellschaft. 1924. S. 182-193.

75.Lager, Front und Heimat. Deutsche Kriegsgefangene in Sowjetrussland 1917 bis 1920. Bd. 2. S. 607.

76.Akten der Vollmдchte und Entscheidung von 15. Juni 1922 // Politisches Archiv des Auswдrtiges Amts. Bonn - Berlin. ( PA AA). R 60200.

77.Так, во всяком случае, считал консул Гросскопф. // PA AA. Bd. 82.

78.Теlegramm von Brockdorff-Rantzau an AA. 6.11. 1923 // PA AA. R 31688.

79.PA AA. Bd. 387.

80.Параграф 12 Закона об организации бундесконсулатов и служебных прав и обязанностей штатных консулов от 8 ноября 1867 г. // Bundes-Gesetzbl. S. 137.

81.Reichsgesetzbl. S. 583.

82.Она опубликована: Zorn. Die Konsulargesetzgebung des Deutschen Reichs, Berlin, J. Guttentags Verlagsbuchhandlung.

83.Aufzeichnung ьber die Fьhrung der deutschen Konsularmatrikel // PA AA. R 104371.

84.Декрет СНК РСФСР от 4 июля 1923 г. «О регистрации…» // СУ РСФСР. 1923. № 64. Ст. 623.

85.Нота НКИД СССР Посольству Германии в СССР от 24 апреля 1924 г. // ДВП СССР. Т.7. С. 215-216.

86.Grosskopf an AA. 23.03.1924 г. // PA AA. R 84215.

87.Подробности об инциденте приведены А. В. Сабаниным. Посольское и консульское право. М.-Л., 1930. С. 141-142.

88.Grosskopf an D.B.M. 17 мая 1924 г. // PA AA. Bd. 127.

89.PA AA. R 83808.

90.См. о нём: Белковец Л. П. «Большой террор» и судьбы немецкой деревни в Сибири (конец 1920-х - 1930-е годы). М., 1995. С. 244-246.

91.Listen der freiwillig im Russland zurьckgebliebenen ehemaligen deutschen Heeresangehцrigen // PA AA. R 83808.

92.Grosskopf an D.B.M. 26 сентября 1930 г. // PA AA. Bd. 387.

93.ГАНО. Ф. P-47. Оп. 5. Д. 36. Л. 15.

94.См.: Из доклада консула Мерзона полпреду СССР в Германии от 2.10.1929 // АВП РФ. Ф. 82. Оп. 13. Папка 52. Д. 35.

95.PA AA. Personalia. Bd. 199 (3).

96.В. В. Ярославцев. Государственное регулирование трудовых отношений в годы нэпа // Право и политика. - 2011. - № 8. - С. 104-107.

97.А. А. Спектор. Особенности государственного контроля в советский период // Политика и Общество. - 2011. - № 11. - С. 104-107.

98.М.Ю. Барбашин. «Советскость» в этносоциальном пространстве: этнические и институциональные процессы // Политика и Общество. - 2013. - № 3. - С. 104-107. DOI: 10.7256/1812-8696.2013.03.14.

99.С. А. Тимошина, В. О. Шпаковский. Правительственная стратегия информирования советских граждан в 1920-1930-е гг. о жизни за рубежом // Исторический журнал: научные исследования. - 2011. - № 2.

100.В. В. Тихонов. Историк Е. Н. Городецкий и кампания по борьбе с «безродным космополитизмом» // Исторический журнал: научные исследования. - 2013. - № 2. - С. 104-107. DOI: 10.7256/2222-1972.2013.02.1.

101.Ильюхов А.А.. Попытка создания коалиционной советской власти в 1917 г. (Однородное социалистическое правительство") // Исторический журнал: научные исследования. - 2013. - № 5. - С. 104-107. DOI: 10.7256/2222-1972.2013.5.9514.

102.Л.П. Белковец, К.В. Шумская. Мирный договор между Россией и Латвией 1920 г. в контексте российско-германского противостояния // Политика и Общество. - 2012. - № 11. - С. 104-107.

103.Л. П. Белковец. Способы разрешения коллизий по проблемам гражданства в советском законодательстве 1920-х годов // Право и политика. - 2009. - № 11.

104.Л. П. Белковец. Амнистии в отношении участников белого движения и политических эмигрантов как основание восстановления российского (союзного) гражданства. // Право и политика. - 2011. - № 1.

105.Л. П. Белковец. Правовое положение иностранцев в России (1918-1938 гг.) // Право и политика. - 2010. - № 10

106.Белковец Л.П. Иностранцы в Советской России (СССР): регулирование правового положения и порядка пребывания (1917 - 1939-е гг.) Вторая часть. // NB: Вопросы права и политики. - 2013. - 6. - C. 220 - 284. DOI: 10.7256/2305-9699.2013.6.808. URL: http://www.e-notabene.ru/lr/article_808.html

Размещено на Allbest.ru

...