Как видно на примере права на достоинство такой подход реализован и ЕСПЧ, и Конституционным Судом Российской Федерации. Еще более отчетливо его можно проследить относительно права на судебную защиту. Данное право по своей природе не противоречит конституционным целям, закрепленным в части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации и поэтому оно не может быть ограничено ни при каких обстоятельствах. Постановление Конституционного Суда РФ от 03.05.1995 N 4-П "По делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2 Уголовно - процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна" / Вестник Конституционного Суда РФ. N N 2 - 3. 1995. Однако, рассматривая такие гарантии права на судебную защиту, как право на законный суд и доступ к правосудию, Конституционный Суд Российской Федерации говорит уже не об абсолютности данных гарантий, а о том, что законодатель, осуществляя правовое регулирование обладает дискрецией, но не абсолютной, и в связи с этим должен не допускать несоразмерного ограничения прав и свобод, и сохранять баланс конституционных ценностей. Постановление Конституционного Суда РФ от 06.06.2017 N 15-П "По делу о проверке конституционности пункта 1 части третьей статьи 31 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Ленинградского областного суда" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 5. 2017.

Так Конституционный Суд Российской Федерации рассматривая дело о праве обвиняемых в совершении террористического акта на рассмотрение их дела судом присяжных указывает, что данное право не входит в основное содержание (ядро) конституционного права на судебную защиту, в отличии от права на независимый и беспристрастный суд или презумпции невиновности, а значит может быть ограничено соразмерно конституционно значимым целям. Постановление Конституционного Суда РФ от 19.04.2010 N 8-П "По делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 части второй статьи 30 и части второй статьи 325 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Р.Р. Зайнагутдинова, Р.В. Кудаева, Ф.Р. Файзулина, А.Д. Хасанова, А.И. Шаваева и запросом Свердловского областного суда" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 3. 2010.

Исходя из данных правовых позиций можно прийти к выводу что, называя право на судебную защиту абсолютным, говорится скорее о его основном содержании. Те же конституционные права, которые вытекают и выступают гарантиями права на судебную защиту, но не составляют его основного содержания, могут быть ограничены в той мере в какой это необходимо. Гриценко Е.В. Защита субъективных публичных прав в России: универсальные стандарты доступа к правосудию / Е.В. Гриценко // Сравнительное Конституционное Обозрение. - 2017. - № 6. - с. 67.

Таким образом оговорка Конституционного Суда Российской Федерации перед проведением оценки соразмерности ограничения прав граждан о то что, какое-либо право не является абсолютным лишается своего смысла при наличии запрета нарушения основного содержания права, вытекающего из части 2 статьи 55 Конституции Российской Федерации. Она может служить только в качестве дополнительного требования для установления содержания права и того, как оно регламентировано в законодательстве. Рассматривая конституционность нормы Федерального Закона "О полиции", предусматривающую принудительное доставление в служебное помещение граждан, которым угрожает опасность, и которые не могут позаботиться о себе сами, Конституционный Суд Российской Федерации проанализировал нормативные положения, регулирующие ограничиваемое данными положениями право на проведение публичных мероприятий, а конкретно одиночного пикета, и пришел к выводу, что данная форма публичного мероприятия может быть реализована практически без ограничений. Постановление Конституционного Суда РФ от 17.03.2017 N 8-П "По делу о проверке конституционности положения пункта 13 части 1 статьи 13 Федерального закона "О полиции" в связи с жалобой гражданина В.И. Сергиенко" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 4. 2017. Но, как видно, категорического вывода о том, что дальнейшие ограничения могут нарушить само существо права не последовало. Представляется, что такой вывод и не мог быть сделан. Определить абсолютное ядро до проведения оценки соразмерности ограничения можно только ссылаясь на международные общепризнанные принципы, как в случае с пытками, или же в самых очевидных случаях. Так, например, Конституционный Суд Российской Федерации указывает, что альтернативность составляет само существо избирательного права, а при проведении голосования в отношении одного кандидата теряется его реальное содержание. Постановление Конституционного Суда РФ от 11.06.2002 N 10-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 64, пункта 11 статьи 32, пунктов 8 и 9 статьи 35, пунктов 2 и 3 статьи 59 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" в связи с запросами Верховного Суда Российской Федерации и Тульского областного суда" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 5. 2002. В иных делах такой вывод представляется менее однозначным. Разрешая конкуренцию нормы уголовного закона о ответственности лица, нарушившего правила дорожного движения, за оставление места дорожно-транспортного происшествия и права не свидетельствовать против себя самого, орган конституционной юстиции пришел к выводу, что правовая квалификация данного деяния в качестве уголовного преступления не нарушает баланса конституционных интересов и не приводит к несоразмерным ограничениям. Не соглашаясь с выводом, сделанным в Постановлении, судья Конституционного Суда Российской Федерации А.Л. Кононов в своем особом мнении указывает, что такая уголовно-правовая норма по сути лишает право не свидетельствовать против себя самого своего реального содержания. Постановление Конституционного Суда РФ от 25.04.2001 N 6-П "По делу о проверке конституционности статьи 265 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А.А. Шевякова" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 5. 2001. И в последствии, не смотря на то, что норма была признана конституционной, законодатель принял решение о ее декриминализации. Это демонстрирует, что процессе выявление абсолютного содержания очень сложен и его результат зачастую не находится на поверхности. Прийти к выводу, что человек лишается фактической возможности реализовать какое-либо право возможно только посредством анализа конкретных ограничений в конкретных обстоятельствах.

Абсолютное минимальное содержание основных прав, а тем более абсолютные права, если их вообще возможно выявить самих по себе, зачастую используются в качестве аргумента за нежизнеспособность принципа соразмерности. При столкновении с ядром права принцип соразмерности никак не помогает решить юридическую проблему, а только маскирует моральную дискуссию, которая необходима - указывают критики. Tsakyrakis, S. Proportionality: An assault on human rights? / S. Tsakyrakis // International Journal of Constitutional Law. - Volume 7. - Issue 3. - 1 July 2009. - Pages 468-493. [Электронный ресурс] Режим доступа URL: https://doi.org/10.1093/icon/mop011. Однако, ситуация, когда в результате принятия или не принятия государственной меры будет неминуемо нарушено основное содержание одного из конкурирующих прав, то есть ситуация столкновения прав в их минимальных значениях, если и возможна (т.к. это будет противоречить представлениям о гармоничной системе основных прав), то в исключительных случаях. В иных же делах, как только будет установлено, что государственная мера приводит к неэффективности какого-либо права, она будет признана чрезмерной и вопрос о балансировании не возникнет. Косла, М. Пропорциональность: Посягательства на права человека? Ответ Ставросу Цакиракису / М. Косла // Сравнительное Конституционное Обозрение. - 2011. - № 4. - с. 64. Что же касается моральных аргументов, то они также вовлечены в процесс поиска соразмерного баланса, и это является закономерным следствием из представления о справедливости и о основных правах, как не лишенных моральных элементов. Наиболее ярко это проявляется в процедуре придания значения или веса конкретному праву в процедуре балансирования. Klatt, M., Meister, M. Proportionality--a benefit to human rights? Remarks on the I·CON controversy / M. Klatt, M. Meister // International Journal of Constitutional Law. - Volume 10. - Issue 3. - 1 July 2012. - Pages 687-708. [Электронный ресурс] Режим доступа URL: https://doi.org/10.1093/icon/mos019. Таким образом основное содержание права не может рассматриваться вне оценки соразмерности ограничения прав граждан.

Оценка соразмерности ограничения прав граждан, как условие конституционной ответственности

Признание нормативно-правового акта неконституционным, как форма конституционной ответственности

Органы конституционной юстиции в разнообразных правовых порядках государств могут занимать различное положение. В Российской Федерации идея охраны Конституции воплощена путем создания Конституционного Суда, который осуществляет судебную власть посредством конституционного судопроизводства. Но такое формальное закрепление не может оказаться убедительным без практического подтверждения. Так, обращаясь к особенностям конституционного судопроизводства сложились представления о Конституционном Суде, как квазисуде, в процессе деятельности которого оказываются не действительными такие классические принципы и понятия судопроизводства, как сторона, свидетель, принцип состязательности и др. Ливеровский, А.А., Петров М.В. Органы конституционного нормоконтроля как "квазисуды" / А.А. Ливеровский, М.В. Петров // Журнал конституционного правосудия. - 2010. - N 3. - с. 26. Однако, такая точка зрения не получила должной поддержки и не смотря на специфику, Конституционный Суд Российской Федерации должен пониматься, как орган, основной функцией которого, является осуществление правосудия, выражающееся в защите конституционного строя, прав и свобод человека и гражданина. Нарутто, С.В. Место Конституционного Суда Российской Федерации в системе органов государственной власти / С.В. Нарутто // Актуальные проблемы российского права. - 2014. - № 6. - С. 1098. Как пишет Н.В. Витрук: "Конституционный Суд Российской Федерации - единственный судебный орган, осуществляющий конституционный контроль по конкретным видам дел, не подсудных другим судам, что и определяет его природу как высшей формы конституционного контроля в государстве и высшего судебного органа" Витрук, Н.В. Конституционное правосудие. Судебное конституционное право и процесс: учеб. пособие / Н.В. Витрук. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма: Инфра - М, 2010. - с. 180.. В целях эффективного осуществления такого контроля и защиты возникли представления о конституционной ответственности, так как опыт государственно-правового развития показал, что даже законодательные органы, в которых осуществляется представительство народа, то есть в котором происходит по сути самоограничение, могут нарушать права и законные интересы человека, закрепленные в Конституции. Гаджиев Г.А. Конституционные основы юридической ответственности и конституционно-правовая ответственность. / Г.А. Гаджиев // Журнал российского права. - 2014. - № 1. - с. 8.

Конституционная ответственности на ровне с уголовной, гражданской, административной, дисциплинарной является видом юридической ответственности, поэтому логично выделить характерные черты общеюридической ответственности и проследить каким образом и с какими особенностями они воплощаются в конституционной ответственности, и конкретно в ответственности правотворческих органов, в процессе деятельности которых несоразмерно ограничиваются права человека и гражданина. Такое сосредоточение на конкретной области представляется разумным в целях раскрытия проблематики работы и не является непозволительным расщеплением или сужением исследуемой сферы. Не смотря на то, что конституционная ответственность является одним из видов юридической ответственности, она сама по себе является многомерным понятием. В этом можно убедиться на основе количества субъектов конституционной ответственности и количества уполномоченных органов на привлечение к ответственности. В связи с чем необходимо обратить особое внимание, прежде всего, на деятельность Конституционного Суда Российской Федерации по признанию нормативно-правовых актов неконституционными, как одной из форм конституционной ответственности.

В самом общем смысле под юридической ответственностью понимается обязанность претерпеть какие-либо негативные последствий в связи с неисполнением норм права. Это определение соответствует подходу к пониманию ответственности, как негативной и ретроспективной. Но помимо этого существуют также представления и о позитивной ответственности, которая представляет собой длящиеся отношения по осознанному исполнению своих обязанностей. Матузов, Н.И. Теория государства и права: учебник / Н.И. Матузов, А.В. Малько. - М.: Юристъ, 2004. - с. 217. Сторонники такого подхода отмечают, что в рамках конституционно-правовой сферы позитивная ответственность играет особое значение. Она играет важную роль в формировании конституционной идеологии и конституционного мировоззрения, а помимо данного субъективного аспекта, позитивная ответственность выражается и в объективном ответственном состоянии должностных лиц в системе разделения властей. Ответственность в системе гарантий конституционных норм. Государственно-правовые аспекты / Боброва Н.А., Зражевская Т.Д.; Науч. ред.: Основин В.С. - Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1985. - с.35. Схожей позиции придерживается и С.А. Авакьян. Помимо субъективного элемента долженствования, позитивная ответственность с его точки зрения выражается также и в ответственность перед кем-то. Раскрывая указанный второй элемент, автор использует такую словесную конструкцию, как "возможность спросить с субъекта права за поведение, соответствующее закону". И хотя данный речевой оборот не просто воспринять, как позитивную ответственность, на конкретных примерах все проясняется. В частности, на высшем государственном уровне такой аспект позитивной ответственности реализуется в предоставлении Правительством Российской Федерации отчета об исполнении федерального бюджета Государственной Думе Российской Федерации. Авакьян, С.А. Конституционное право России. Учебный курс: учеб. пособие: в 2 т. / С.А. Авакьян. - 5-е изд., перераб. и доп. - М.: Норма: ИНФРА - М, 2014. - Т. 1. - с. 104. Однако, к таким представлениям о юридической ответственности, воплощающей в себе как негативный, так и позитивный элементы, нужно подходит с осторожностью, так как это может привести к стиранию границ между обязанностями и ответственностью, что в результате может сказаться на эффективности данного института. Кутафин, О.Е. Предмет конституционного права / О.Е. Кутафин. - М.: Юристъ, 2001. - с. 400. В рамках конституционной и вообще юридической ответственности В.А. Виноградов также отрицает существование позитивной ответственности и относит ее скорее к социальной ответственности. Исходя из этой позиции, он предлагает понимать конституционную ответственность только в ретроспективном, негативном аспекте, как ответственность за поведение, которое отклоняется от модели, предусмотренной диспозицией конституционно-правовой нормы. Виноградов, В.А. Актуальные проблемы конституционно-правовой ответственности / В.А. Виноградов // "Законодательство". - 2002. - № 10. С учетом данных рассуждений такая форма конституционная ответственности, как признание нормативно-правового акта несоответствующим Конституции Российской Федерации является негативной и ретроспективной.

Далее следует перейти к рассмотрению оснований наступления юридической ответственности. В качестве таковых выделяют норму права и юридический факт. Хачатуров, Р.Л. Общая теория юридической ответственности. / Р.Л. Хачатуров, Д.А. Липинский. - СПб.: "Юридический центр Пресс", 2007. - с. 198. Относительно конституционно-правовой ответственности В.А. Виноградов помимо нормативного и фактического выделяет еще и процессуальное основание. Виноградов, В.А. Основание конституционно-правовой ответственности. / В.А. Виноградов // "Законодательство". - 2003. - № 2. Нормативное основание заключается в существовании конституционной нормы, регламентирующей определенную сферу деятельности органов государственной власти. Очевидно, что положения конституции обладают ярко выраженной спецификой и это будут нормы не с классической структурой. Для такой формы конституционной ответственности, как признание неконституционной нормы правового акта в целях защиты прав и свобод граждан нормативной основой будет служить статья 55 Конституции Российской Федерации запрещающая издание законов, отменяющих или умаляющих права человека и гражданина, а также закрепляющая требования о соразмерном ограничении прав граждан в целях защиты конституционных ценностей.

В случае несоблюдения данных положений можно говорить о втором основании конституционной ответственности - о юридическом факте или о правонарушении. В характеристике таких правонарушений или же как чаще их называют - конституционных деликтов используют модели свойственные иным видам ответственности, в частности уголовной и административной. Таким образом выделяется состав конституционного деликта, т.е. объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона. В рамках рассматриваемой проблематики состав конституционного деликта будет выглядеть следующим образом.

Объектом будут являться не охраняемые общественные отношения, т.к. Конституция охватывает и влияет на все правовые отношения, а конституционные принципы, ценности, права и свободы человека и гражданина.

Субъект конституционного деликта, можно сказать, специальный - это право творческий орган государственной власти или же конкретно Государственная Дума Российской Федерации. Как известно моментом появления правосубъектности является образование государственного органа.

Под объективной стороной обычно понимается деяние, негативные последствия и причинная связь между ними. Соответственно таким деянием будет издание нормативно-правового акта. А последствия будут выражены в двух формах - это вред, причиненный конкретному лицу или группе лиц, что по сути является первичным условием для инициирования рассмотрения конституционного деликта, и то, что непосредственно исследует и выявляет Конституционный Суд Российской Федерации, а именно несоразмерное ограничения прав человека.

В основе субъективной стороны лежит вина. Но по поводу ее действительной необходимости в конституционно-правовой ответственности нет устойчивого убеждения. Это еще осложняется и тем, что зачастую субъектом ответственности является коллективный орган государственной власти, поэтому вина, как психическое отношение к совершенному деянию, не является необходимым условием наступления конституционной ответственности. В нашем случае большее значение приобретает цель, так как законодательный орган может и должен преследовать различные политические цели, но если такая правотворческая деятельности приводит к ограничению прав и свобод человека, то должны преследоваться строго закрепленный в Конституции Российской Федерации целях.

На примере конкретной формы конституционной ответственности, а именно признания нормативно-правового акта противоречащим конституции в следствии нарушения или несоразмерного ограничения прав граждан, видно, что состав конституционного деликта предстаёт в усеченной форме. Многие важнейшие для уголовной или административной ответственности элементы, как например вина, размер причиненного вреда, конкретные характеристики субъекта конституционного деликта, причинная связь, место и время, в рамках конституционной ответственности теряют свое значение. В связи с этим высказываются точки зрения, что такое механистическое перенесение конструкции состава правонарушения не является правильным. Так А.А. Кондрашев в своей монографии "Теория конституционно-правовой ответственности в Российской Федерации" предлагает отказаться от такой конструкции и указывает, что в конституционных деликтах не всегда необходимо выявлять все элементы состава правонарушения, и далее: "Главное - выявить факт совершения конституционного деликта, так как наступление вреда, как, впрочем, и вина просто, презюмируется" Кондрашев, А.А. Теория конституционно-правовой ответственности в Российской Федерации. - М.: Издательство московского университета, 2011. - с. 137..

Заключительным основанием конституционной ответственности является процессуальное основание. Оно выражается в принятии решения субъектом, уполномоченным на привлечение к конституционно-правовой ответственности, о применении определенной конституционной санкции. Относительно рассматриваемой формы конституционной ответственности таким основанием будет Постановление Конституционного Суда Российской Федерации о признании нормативного акта, либо отдельных его положений не соответствующими Конституции Российской Федерации. Данный вид санкции несет не карательную, а скорее восстановительную функцию - восстановление верховенства Конституции Российской Федерации, основ конституционного строя, нарушенных прав и свобод человека и гражданина, и налагает определенные обязательства на орган законодательной власти. "Выведение парламентом из законодательства признанной ранее неконституционной нормы позволяет оперативно выявлять и изменять правовые акты принятые на основе и в развитие неконституционной нормы, в том числе усилиями и самого парламента" Кокотова, М.А. Решения органов конституционного контроля как основание для изменения законодательства: опыт Франции и России / М.А. Кокотова // Конституционное и муниципальное право. - 2015. - № 2. - с. 55. - указывает М.А. Кокотова.

С учетом данного аргумента представляется логичным в качестве процессуального основания конституционной ответственности рассматривать решение о признании нормативного акта, либо отдельных его частей конституционными в данном Конституционным Судом Российской Федерации истолковании, так как оно также предполагает восстановительную функцию и налагает обязанности на правотворческий орган. Такого рода санкцию, как признание нормативно-правового акта неконституционным, относят к группе, так называемых, оценочных санкций, то есть данная санкция содержит оценку поведения субъекта. Виноградов, В.А. Конституционно-правовые санкции / В.А. Виноградов // "Законодательство". - 2001. - №12. Так, например, этот вид конституционной санкции может содержать оценку соразмерности ограничения прав человека.

Изложенный подход к пониманию конституционной ответственности в исследуемой сфере поддерживается не всеми. Пытаясь отделить процессуальное основание конституционной ответственности и механизм ее реализации, Н.И. Ярошенко выделяет 4 этапа в наступлении ответственности: 1) признание нормативно-правовых актов противоречащими Конституции Российской Федерации; 2) неисполнение данного решения; 3) установление факта такого неисполнения; 4) применение мер конституционно-правовой ответственности. Ярошенко, Н.И. Основания конституционно-правовой ответственности в сфере нормоконтроля / Н.И. Ярошенко // Журнал российского права. - 2014. - № 1. - с. 109. Согласно представленному механизму, признание нормативно-правового акта неконституциомым не рассматривается ни как отдельная форма конституционной ответственности, ни как своеобразная конституционная санкция, а наступает конституционная ответственность, как реакция на неисполненное решение Конституционного Суда Российской Федерации. Статья 81 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 года № 1-ФКЗ закрепляет, что неисполнение решения Конституционного Суда Российской Федерации влечет ответственность, установленную федеральным законом. О Конституционном Суде Российской Федерации [Электронный ресурс]: федер. конст. закон от 21.07.1994 № 1 -ФКЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. - 1994. - № 13. - Ст. 1447. - (в ред. от 28.12.2016 г.). - СПС "Консультант Плюс". Так как в данном законе никаких мер ответственности на данный случай не предусмотрено, данная ссылка идет на иное отраслевое законодательство, в частности статья 315 Уголовного Кодекса Российской Федерации предусматривает ответственность за неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта. Соответственно конституционная ответственность теряет самостоятельного значения и совмещается с уголовно-правовой ответственностью, что представляется ошибочным.

Более ста лет назад Английский государствовед А.В. Дайси писал, что единственная сила, принуждающая самых смелых политических авантюристов повиноваться основным принципам конституции, заключается в том факте, что нарушение этих принципов тотчас же приводит виновного к столкновению с судами. Дайси, А.В. Основы государственного права Англии: Перевод, дополненный по 6-му английскому изданию. Введение в изучение английской конституции / А.В. Дайси, проф. Оксфорд. ун-та; Под ред.: П.Г. Виноградова, проф.; Пер.: О.В. Полторацкая. - 2-е изд. - М.: Тип. т-ва И.Д. Сытина, 1907. - с. 449. Естественно, что данное утверждение было сделано в контексте немного отличающемся от нашего, но его смысл все также актуален и значим. Поэтому сегодня, в условиях активного воплощения и глубокого научного познания в нашей стране отношений, складывающихся в сфере деятельности органа конституционной юстиции, необходимо продолжать уделять особое внимание его судебному назначению и институту конституционной ответственности, в целях наиболее эффективной защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина. С учетом этого в данном пункте были рассмотрены некоторые общие положения юридической ответственности и то, как они проявляются в сфере конституционно-правовой ответственности, а в частности в конкретной ее форме - признание нормативно-правового акта не соответствующим Конституции российской Федерации.

Оценки соразмерности ограничения прав граждан, как необходимые условия конституционной ответственности

Социальною основу ответственности составляют свобода воли и необходимость. Свобода воли проявляется в возможности свободного выбора модели поведения, но она не абсолютна ввиду нахождения субъекта в социуме, и поэтому у общества появляются все основания осуждать человека за то, что он не осознал общественной необходимости выраженной в норме права. Витрук, Н.В. Общая теория юридической ответственности / Н.В. Витрук. - М.: Норма, 2009. - с. 10. Относительно конституционно-правовой ответственности в рассматриваемом нами аспекте говорить о своде воли невозможно, так как речь ведется о государственном органе, в отношении которого применима широко известная формула - разрешено только то, что прямо предписано. В сфере осуществления правотворческой деятельности правильнее будет говорить о дискреции законодателя, которая может быть представлена в различном объеме в зависимости от того о каком праве ведется речь. В отношении конституционных социальных прав, хотя они и признаются основными, принадлежащими каждому от рождения, принято говорить, что законодатель обладает широкой дискрецией по их регулированию и конкретизации. Зорькин В.Д. Защита социальных прав и преодоление несправедливости: проблемы конституционного правосудия // Социальные права и практика Конституционного Суда РФ: Сборник материалов научной конференции 5-7 июня 2007 г. СПб.: Изд-во юрид. ф-та Санкт-Петерб. гос. ун-та, 2008. - с. 12. Такая дискреция может привести к ограничению прав граждан, а в случае нарушения общественной необходимости появляются основания наступления такой формы конституционной ответственности, как признание нормативно-правового акта неконституционным. Сделанная попытка выделить социальные основы ответственности в конституционно-правовой сфере вплотную приблизили нас к оценке соразмерности ограничения прав граждан.

Как уже говорилось Конституционный Суд Российской Федерации не остался в стороне от общеевропейский тенденций и посредством своей практики ввел в национальный правовой порядок принцип соразмерности и сформировал целый ряд правовых позиций, позволяющих его охарактеризовать. Наиболее часто в литературе, посвященной российскому принцип соразмерности, в качестве его максимально полного описания приводится Постановление Конституционного Суда Российской Федерации № 15-П 2003 года, которое объединило в себе все предыдущие правовые позиции относительно ограничения прав:

1. Ограничения конституционных прав должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целям таких ограничений;

2. Государство, обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры;

3. Такие публичные интересы, как защита конституционного строя, здоровье, нравственность, а также права и законные интересы иных лиц, могут оправдать ограничения прав и свобод, только если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей;

4. Ограничения прав и свобод не могут затрагивать основное содержание конституционных норм. Постановление Конституционного Суда РФ от 30.10.2003 N 15-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобами граждан С.А. Бунтмана, К.А. Катаняна и К.С. Рожкова" // Вестник Конституционного Суда РФ. N 6. 2003.

Таким образом критериями оценки соразмерности ограничения прав граждан являются: легитимная цель, адекватность, необходимость, соразмерность, пропорциональность. Сложность заключается в том, что Конституционный Суд Российской Федерации не использует структурную форму принципа соразмерности, как это можно увидеть в практике зарубежных судов. Он не исследует каждый из данных критериев и не раскрывает конкретное содержание каждого. На фоне всего этого зачастую используются такие формулировки, как "соразмерность (пропорциональность) Постановление Конституционного Суда РФ от 07.03.2017 N 5-П "По делу о проверке конституционности пункта 1 части третьей статьи 81 и статьи 401.6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами гражданина А.Е. Певзнера" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 3. 2017.", "пропорциональность и соразмерность Постановление Конституционного Суда РФ от 25.02.2014 N 4-П "По делу о проверке конституционности ряда положений статей 7.3, 9.1, 14.43, 15.19, 15.23.1 и 19.7.3 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с запросом Арбитражного суда Нижегородской области и жалобами обществ с ограниченной ответственностью "Барышский мясокомбинат" и "ВОЛМЕТ", открытых акционерных обществ "Завод "Реконд", "Эксплуатационно-технический узел связи" и "Электронкомплекс", закрытых акционерных обществ "ГЕОТЕХНИКА П" и "РАНГ" и бюджетного учреждения здравоохранения Удмуртской Республики "Детская городская больница N 3 "Нейрон" Министерства здравоохранения Удмуртской Республики" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 3. 2014.", а соразмерность определяется через необходимость Постановление Конституционного Суда РФ от 31.03.2011 N 3-П "По делу о проверке конституционности части третьей статьи 138 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.В. Капорина, И.В. Коршуна и других" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 3. 2011.. Что может окончательно запутать не только не подготовленного читателя, но и матерого юриста.

Следует начать по порядку и изначально обратиться к такому критерию, как конституционная цель. Он означает то, что ограничения прав граждан возможны исключительно в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечение обороны страны и безопасности государства. Как видно, в данном случае список существенно расширяется по сравнению с представлениями о возможности ограничения прав человека исключительно ввиду существования конкурирующих прав. В последнее время в связи с развитием идеи конституционной идентичности Гаджиев Г.А. Юбилейные заметки о конституционном развитии и о роли методологии в конституционной юстиции / Г.А. Гаджиев // Журнал конституционного правосудия. - 2017. - № 1. - с. 1-7. особое значение приобретает такая цель, как защита нравственности. Так как в Конституции Российской Федерации заложена естественно-правовая концепция прав человека признаются не только позитивно закрепленные, но и иные основные права. Данные права в отличие от общепризнанных принципов и норм международного права не требуют специальной процедуры имплементации и являются непосредственно действующими, в силу чего обязывают государство и все его органы. Комментарий к Конституции Российской Федерации / под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева. - Эксмо, 2010. - с. 420. С учетом этого только данная цель может являться фактическим основанием толковать основные права с учетом национальной культуры и традиций.

Следующим критерием является адекватность, и он является отечественным аналогом подтеста на пригодность, и понимается, как требование рациональной связи между государственной мерой и целью, то есть данная мера должны быть непосредственно направлена на достижения конституционной цели.

Вопрос о том каким образом должен пониматься критерий необходимости, не так очевиден. К примеру, Европейский суд по правам человека применяет такой критерий, как "необходимость в демократическом обществе", структуру которого составляют соразмерность и непосредственно необходимость, под которой понимается настоятельная общественная необходимость. Постановление ЕСПЧ от 06.06.2013 "Дело "Сабанчиева и другие (Sabanchiyeva and others) против Российской Федерации" (жалоба N 38450/05) - СПС "Консультант плюс". Данный критерий касается важности преследуемых целей, они должны быть не только законными, но и насущными. Gerards, J. How to improve the necessity test of the European Court of Human Rights / J. Gerards // International Journal of Constitutional Law. - Volume 11. - Issue 2. - 1 April 2013. - Pages 466-490. [Электронный ресурс] Режим доступа URL: https://doi.org/10.1093/icon/mot004. В практике Конституционного Суда Российской Федерации такие идеи также временами прослеживаются. Так в Постановлении № 34-П 2012 года суд указывает, что из принципа юридического равенства вытекают такие критерии, как разумность, соразмерность (пропорциональность) и необходимость в демократическом государстве. Постановление Конституционного Суда РФ от 27.12.2012 N 34-П "По делу о проверке конституционности положений пункта "в" части первой и части пятой статьи 4 Федерального закона "О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации" в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 3. 2013.

Рассматривая вопрос о конституционности полномочия, предоставляющего возможность Центральной избирательной комиссии отказывать в заверении списков кандидатов в случае выявления нарушений законодательства в некоторых одномандатных округах, Конституционный Суд Российской Федерации указал, что цели вводимых законодательным органом ограничений должны быть не только юридически, но и социально оправданными. Постановление Конституционного Суда РФ от 13.04.2017 N 11-П "По делу о проверке конституционности части 2 статьи 40, частей 10 и 11 статьи 42 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации", пунктов 2 и 3 части 1 статьи 128 и части 10 статьи 239 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации в связи с жалобой граждан И.Л. Трунова и М.В. Юревича" // Российская Газета. № 89. 26.04.2017г. Анализируя принцип соразмерности в практике Верховного суда Израиля, Д.Г. Шустров указывает, что необходимость предполагает поиск средств наименьшим образом ограничивающих права, но при этом предполагаемый уровень достижения цели не должен уменьшаться. Шустров, Д.Г. Ограничительная оговорка и тест на пропорциональность в практике Верховного суда Израиля. / Д.Г. Шустров // Сравнительное Конституционное Обозрение. - 2015. - № 2. - с.84. Анализируя конституционный принцип соразмерности в экологическом праве, А.В. Должиков также понимает необходимость, как менее обременительное средство. Должиков, А.В. Концепция устойчивого развития и конституционный принцип соразмерности /А.В. Должиков // Петербургский Юрист. - 2016. - № 1. - С. 83. В качестве примера такого подхода к пониманию необходимости можно привести Постановление Конституционного Суда Российской Федерации, в котором орган конституционной юстиции пришел к выводу, что безусловное ограничение права на занятие педагогической деятельности лицам в отношении которых только ведется уголовное преследование и вывода о их виновности еще не последовало, является не соразмерным, так как, к примеру, в том же уголовном праве существует институт временного отстранения от должности. Постановление Конституционного Суда РФ от 18.07.2013 N 19-П "По делу о проверке конституционности пункта 13 части первой статьи 83, абзаца третьего части второй статьи 331 и статьи 351.1 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан В.К. Барабаш, А.Н. Бекасова и других и запросом Мурманской областной Думы" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 1. 2014. Таким образом суд, почеркнув особую важность цели, которую преследовал законодатель, а именно моральное и физическое здоровье детей, нашел менее ограничительное средство, позволяющий достичь того уже уровня гарантий на период рассмотрения уголовного дела.

Последние два критерия оценки соразмерности ограничения прав граждан - это соразмерность и пропорциональность. Критерий соразмерности предполагает под собой уже описанную нами теорию о совмещении балансирования и метода категоризации. В таком случае при столкновении конституционного права или принципа и законного интереса в процедуре балансирования конституционный принцип будет наделен большим абстрактным весом, и для того чтобы его перевесить законный интерес должен обладать реальной большой значимостью. Пропорциональность же связывается с балансирование конституционных ценностей и интересов, которые признаются равными друг другу. И в таком случае конкурирующие ценности признаются равными друг другу, а вопрос заключается только в их оптимизации, не наделяя их конкретными весовыми характеристиками. Luc B. Tremblay An egalitarian defense of proportionality-based balancing / International Journal of Constitutional Law. Volume 12. Issue 4. 1 October 2014. Pages 864-890. [Электронный ресурс] Режим доступа URL: https://doi.org/10.1093/icon/mou060.

В рамках немецкого конституционного права в рамках оценки соразмерности выделяется разумный и соразмерный баланс, а также данные критерии были дополнены подходом, в соответствии с которым "подлежащие конституционной защите правовые ценности должны быть для решения проблемы соподчинены таким образом, чтобы каждая из них могла быть реализована" Лерхе П. Пределы основных прав // Государственное право Германии. С. 238.. Представляется, что российская конституционная практика ближе к такому подходу, с учетом того на сколько активно был воспринят аксиологический подход. Как указал Н.С. Бондарь в своей монографии, все полномочия Конституционного Суда Российской Федерации в конечном счете направлены в том числе на обеспечение оптимального и гармоничного сочетания (равновесия) различных конституционных ценностей, а важнейший критерий соблюдения такого баланса связан с соблюдением требований равенства и справедливости. Бондарь Н.С. Судебный конституционализм: доктрина и конституционно-судебная практика: Монография / Н.С. Бондарь. - 2-е изд., перераб. - М.: Юр. Норма, НИЦ ИНФРА-М, 2016. - С. 182-183.

Исходя из изложенного видно на сколько сложно выявить содержание каждого критерия оценки соразмерности, уже не говоря о каких-либо правилах их применения. Однако, если все-таки рассматривать оценку соразмерности, как одно из оснований наступления конституционной ответственности, то представляется, что данные критерии должны получить более четкое оформление. А оценка должна проводится последовательно в отношении каждого критерия, т.к. структурность - это главное достоинство принципа соразмерности. Как писал Г. Радбрух в четвертой минуте философии права - "Несовершенство человека не позволяет гармонично объединить в законе все три ценности права - общую пользу, правовою стабильность и справедливость" Радбрух, Г. Философия права. - Пер. с нем. - М.: Международные отношения, 2004. - с. 226. . Перенеся данную конструкцию в поле конституционной ответственности, возможно данные ценности будут не столь противоречивы, и возможно некое увеличение доли стабильности путем формального закрепления и последовательного применения критериев оценки соразмерности, только посодействует торжеству справедливости в конституционном судопроизводстве.

Заключение

1. Гаджиев Г.А. Онтология права (критическое исследование юридического концепта действительности): монография / Г.А. Гаджиев. - М.: Норма: Инфра-М, 2013. - с. 188-189.

2. Финнис Дж. Естественное право и естественные права / Джон Финнис; пер. с англ. В.П. Гайдамака и А.В. Панихиной. - Москва: ИРИСЭН, Мысль, 2012. - с. 43.

3. Абдулаев, М.И. Права человека и закон: Историко-теоретические аспекты. - СПб.: Издательство "Юридический центр Пресс", 2004. - с. 63-72.

4. Арановский, К.В. Государственное право зарубежных стран: Учебник для вузов. - 3-е изд., доп. и перераб. - М.: Форум - Инфра-М,1998 - с.112.

5. Проблемы общей теории права и государства: Учебник для вузов / под общ. ред. академика РАН, д. ю. и., проф. В.С. Нерсесянца - М.: Норма, 2004. - с. 222.

6. Луковская, Д.И. Конституция Российской Федерации 1993 г. и формирование российского конституционализма: доктринальный аспект / Д.И. Луковская // Российский конституционализм в контексте

7. историко-правовых исследований. - СПб.: Президентская библиотека, 2014. - С. 14.

8. Права человека: учебник / Т.А. Васильева, В.А. Карташкин, Н.С. Колесова, и др.; отв. ред. Е.А. Лукашева; Институт государства и права РАН. -2-е изд., перераб. - М.: Норма: Инфра-М, 2012. - с. 16-17.

9. Бондарь Н.С. Российский судебный конституционализм: введение в методологию исследования. Серия "Библиотечка судебного конституционализма". Вып. 1. М.: Формула права, 2012. - с. 24.

10. Robert Alexy, "Constitutional Rights and Proportionality" [Электронный ресурс], Revus, 22 | 2014, 51-65. Режим доступа: http://journals.openedition.org/revus/2783

11. Гурвич Г.Д. Философия и социология права: Избранные сочинения / Пер. М.В. Антонова, Л.В. Ворониной. - СПб.: Издательский Дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2004. - с. 128.

12. Должиков А.В. "Рукописи не горят": неписаные права в конституционном правосудии / А.В. Должиков // Сравнительное Конституционное Обозрение. - 2014. - № 1. - с. 126.

13. Mayer-Schцnberger V. Delete: The Virtue of Forgetting in the Digital Age / Viktor Mayer-Schцnberger // Princeton University Press. - 2009. - p. 149.

14. Judgment of the court (Grand Chamber) 13 May 2014 In Case C131/12 § 96 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://curia.europa.eu/juris/document/document_print.jsf?doclang=EN&docid=152065.

15. Решение Конституционного Суда Турции № 2013/5653 от 03.03.2016 пп. 46-57 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.resmigazete.gov.tr/eskiler/2016/08/20160824-14.pdf

16. Alexy R. Rights and Liberties as Concepts / Robert Alexy // The Oxford Handbook of Comparative Constitutional Law. - UK: Oxford University Press, 2012. - p. 269.

17. Крусс В.И. Законодательная стратегия и конституционализация права / В.И. Крусс // Юридическая техника. - 2015. - № 9. - с. 365.

18. Суханов И.В. Обычаи, традиции и преемственность поколений / И.В. Суханов. - М.: Политиздат. - 1976. - с. 25.

19. Поппер К.Р. Предположения и опровержения: Рост научного знания: Пер. с англ. / К.Р. Поппер. - М.: ООО "Издательство АСТ": ЗАО НПЛ "Ермак". - 2004. - с. 226.

20. Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии: Учеб. пособие для филос. фак. и отделений ун-тов. - М.: Высш. Школа. - 1981.- с. 42.

21. Арановский К.В. Конституция как государственно-правовая традиция и условия ее изучения в российской правовой среде / К.В. Арановский // Известия высших учебных заведений. Правоведение. - 2002. - № 1. - с. 50.

22. Должиков А.В. Мир идей и мир теней: историко-правовой анализ соразмерности и становление данного феномена в первобытном обществе / А.В. Должиков // История государства и права. - 2015. - № 15. - с. 14 - 19.

23. Аристотель Сочинения - Ред. филос. наук. - М.: Мысль, 1976 - 1983. - (Философское наследие). Том 4 /Под ред. А.И. Доватур, Ф.Х. Кессиди; Пер. с древнегреч. Н.В. Брагинской и др.; Академия наук СССР. Институт философии. - 1983. - с.151.

24. Ролз Дж. Теория справедливости / Пер. с англ. В.В. Целищева. - Новосибирск: Изд. Новосибирского ун-та, 1995. - с. 64.

25. Финнис Дж. Естественное право и естественные права / Джон Финнис; пер. с англ. В.П. Гайдамака и А.В. Панихиной. - Москва: ИРИСЭН, Мысль, 2012. - с. 207.

26. Дворкин Р. О правах всерьез / Пер. с англ.; Ред. Л.Б. Макеева. - М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 2004. - с. 220.

27. Фосскуле Андреас. Принцип Соразмерности / А. Фосскуле // Сравнительное Конституционное Обозрение. - 2015. - № 1. - С. 159-163.

28. Вайпан, Г.В. Принцип пропорциональности и аргументация в сфере прав человека: от Р. Алекси к Р. Дворкину и обратно / Г.В. Вайпан // Сравнительное Конституционное Обозрение. - 2015. - №3. - С. 37-54.

29. Klatt, M. The Constitutional Structure of Proportionality / M. Klatt, M. Meister. - Oxford University Press. - p. 28.

30. BVerfGE 7, 377 - Решение Первого Сената Федерального Конституционного Суда ФРГ от 11 июля 1958 года № 1 BvR 596/56 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.servat.unibe.ch/dfr/bv007377.html.

31. Толстых, В.Л. Конституционное правосудие и принцип пропорциональности / В.Л. Толстых // Российское правосудие. - 2009. - № 12. - С.47-56.

32. Решение Конституционного Суда Латвийской Республики от 16 мая 2007 года, по делу № 2006-41-01 [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.satv.tiesa.gov.lv/wp-content/uploads/2006/12/2006-42-01_Spriedums_RU.pdf

33. Решение Конституционного Совета Франции № 2017-670 QPC от 27 октября 2017 года [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.conseil-constitutionnel.fr/conseil-constitutionnel/francais/les-decisions/acces-par-date/decisions-depuis-1959/2017/2017-670-qpc/decision-n-2017-670-qpc-du-27-octobre-2017.149951.html.

34. Европейский Союз: Основополагающие акты в редакции Лиссабонского договора с комментариями / Отв. ред. С.Ю. Кашкин. - М.: НИЦ Инфра-М, 2013. - С.173.

35. Европейское право. Право Европейского Союза и правовое обеспечение защиты прав человека / Отв. ред. Л.М. Энтин. - 3-е изд., пересмотр. и доп. - М.: Норма: НИЦ Инфра-М, 2012. - С. 303.

36. Постановление Конституционного Суда РФ от 30.10.2014 N 26-П "По делу о проверке конституционности пункта 1 статьи 3 Федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части реализации мер по повышению престижа и привлекательности военной службы по призыву" в связи с запросом Парламента Чеченской Республики" / "Вестник Конституционного Суда РФ". N 1. 2015.

37. Постановление Конституционного Суда РФ от 14.02.2013 N 4-П "По делу о проверке конституционности Федерального закона "О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина Э.В. Савенко" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 4. 2013.

38. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 04.08.2014. № 31 ст. 4398.

39. Постановление Конституционного Суда РФ от 18.05.2012 N 12-П "По делу о проверке конституционности положений части 2 статьи 20.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, пункта 3 части 4 статьи 5 и пункта 5 части 3 статьи 7 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях" в связи с жалобой гражданина С.А. Каткова" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 4. 2012.

40. Гасанов, К.К., Стремоухов, А.В. Абсолютные права человека и ограничения прав / К.К. Гасанов, А.В. Стремоухов // Правоведение. - 2004. - № 1. - с. 167.

41. Постановление Конституционного Суда РФ от 17.12.1996 N 20-П "По делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 части первой статьи 11 Закона Российской Федерации от 24 июня 1993 года "О федеральных органах налоговой полиции" / Вестник Конституционного Суда РФ. N 5. 1996.

42. Троицкая А.А. Пределы прав и абсолютные права: за рамками принципа пропорциональности? / А.А. Троицкая // Сравнительное Конституционное Обозрение. - 2015. - № 2. - с. 45-69.

43. Определение Конституционного Суда РФ от 19.12.2017 N 2870-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Жуковой Людмилы Михайловны на нарушение ее конституционных прав статьей 319 Уголовного кодекса Российской Федерации" / СПС "Консультант Плюс".