Проблема эффективного исполнения судебных решений и актов

Юридические комментаторы давно признали, что федеральная конституция налагает ограничения на лишение свободы за долги по уголовному правосудию в соответствии с положениями о равной защите и надлежащей правовой процедуре. В этой части изложены те ограничения, которые вытекают из двух основных линий дел в 1970-х и начале 1980-х годов, и на сегодняшний день подпадают под действие практически всех судебных процессов по вопросу о заключении в долг.

В первой строке дел государства запрещают дискриминацию по признаку нужды при рассмотрении вопроса о тюремном заключении за невыплату долга по уголовному правосудию.

В деле Уильямс против Иллинойса, неуплата ответчиком штрафа и издержек привела бы к тюремному заключению сверх установленного законом максимума. Неуплата подсудимого привела бы к тюремному заключению, когда закон вообще не допускал тюремного заключения. Суд отменил тюремное заключение в каждом случае. Третий и наиболее обсуждаемый случай в трилогии, Берден против Джорджии, отменил автоматическую отмену условно-досрочного освобождения за неуплату долга по уголовному правосудию. Бирден ввел тест «добросовестных усилий», который спрашивает, насколько серьезно кто-то пытался обеспечить занятость и кредит, в дополнение к оценке активов. Берден линии случаев, таким образом, пытается оградить должник уголовного правосудия делают добросовестные усилия, чтобы заплатить, оставляя умышленную невыплату незащищенного. Вторая строка дел ограничивает возможности государств по-разному относиться к гражданским должникам в зависимости от процедурного происхождения их долга. Суд определил некоторые из этих ограничений в паре дел о равной защите в 1970-х годах: Джеймс против Стренджа (1972).и Фуллер против Орегона (1974).

Должник по делу «Джеймс против Стрэнджа» должен был заплатить 500 долларов за назначенного судом адвоката и оспорить закон о возмещении в Канзасе, согласно которому государство пыталось получить деньги. Суд отменил закон о возмещении убытков, поскольку не предоставил «каких-либо исключений, предусмотренных [Гражданским процессуальным кодексом Канзаса], за исключением исключения из усадьбы. Избегайте широких комментариев по поводу общей действительности различных государственных законов о возмещении ,

Суд , тем не менее выразила обеспокоенность в связи с классификацией , запряженной окупаемостью проекта уставом Канзаса, которая «полоса [PED] из неимущих ответчиков массив защитных исключений Канзаса возведен для других гражданского суждения дебиторов,» в том числе государственные освобождения от вложения и ограничения на наем заработной платы . 1990-х годов и во все большей степени после Великой рецессии многие муниципалитеты, вынужденные действовать в условиях жестких бюджетных ограничений, превратили систему уголовного правосудия в неиспользованный поток доходов. Повышение призрака «тюрем должников», когда-то распространенных в Соединенных Штатах, в последние годы растущее беспокойство вызывало тюремное заключение за неуплату долгов перед государством.

Эти денежные обязательства не являются договорными обязательствами в бухгалтерской книге Эбенезера Скруджа, но суммы, которые само государство оценивает через систему уголовного правосудия. Иногда называемый «законными финансовыми обязательствами» (LFO), общий долг обычно включает в себя штрафы, сборы, судебные издержки и проценты. И в отличие от гражданских действий по сбору платежей (по большей части) тюремное заключение вошло в меню санкций, которые неоплачиваемый кредитор, как правило, муниципалитет, можно навязать.

Эта практика как усугубляет известную расовые и социально - экономические равенства в уголовной юстиции и вызывает дополнительные проблемы. Во-первых, оценка и взыскание такой задолженности не могут быть оправданы по уголовным основаниям. Вместо этого, по-видимому, это обусловлено прежде всего необходимостью увеличения доходов, незаконным государственным интересом к наказанию и тем, что на практике действует как регрессивный налог.

Во-вторых, тюремное заключение за долги по уголовному правосудию имеет особые и прямые финансовые последствия. Угроза тюремного заключения может создать эффект заложников, заставляя должников отдавать деньги из проверок по инвалидности и социальному обеспечению или побуждая членов семьи и друзей, которые не несут юридической ответственности за долги, собирать деньги. Возьмите историю Гарриет Кливленд как окно в проблему: Кливленд, сорок девять лет, мать троих детей из Монтгомери, штат Алабама, работала в детском саду . Начиная с 2008 года Кливленд получила несколько дорожных билетов на контрольно-пропускном пункте полиции в своем районе Монтгомери за эксплуатацию своего автомобиля без соответствующей страховки.

После того, как ее лицензия была приостановлена ??из-за ее неуплаты последующих штрафов и судебных издержек, она продолжала ездить на работу и в школу своего ребенка, в результате чего Монтгомери стал больше задолжать за вождение без лицензии.

В течение нескольких лет, в том числе после того, как она была уволена с работы, Кливленд пыталась «скинуть» свой долг - в то время как сборы за сборы и другие надбавки вздули ее за спину. 20 августа 2013 года Кливленд была арестована у нее дома, когда она нянчила двухлетнего внука. На следующий день муниципальный судья приказал ей заплатить 1554 доллара или провести в тюрьме тридцать один день. У нее не было выбора, кроме как «просидеть» свой долг по ставке 50 долларов в день. В тюрьме «он спал на полу, используя старые одеяла, чтобы заблокировать канализацию из протекающего туалета».Такие истории, как «Кливленд», вдохновили на возникновение адвокации и стипендии, которые ставят под сомнение правовую основу для лишения свободы при неуплате долгов по уголовному правосудию. Но существующие подходы не смогли распознать альтернативный потенциальный шрифт власти: государственные запреты на тюрьмы должников. До сих пор большинство комментаторов сосредоточили свое внимание на деле Верховного суда 1983 года «Берден против Грузии». Берден постановил, что суд не может, в соответствии с четырнадцатой поправкой, отозвать условно-досрочное освобождение в связи с неуплатой уголовного долга, когда должник предпринял «достаточные добросовестные» усилия по выплате. Бирден установил мощный (хотя и несколько расплывчатый) стандарт, который защищает должников, неспособность платить не преднамеренно, требуя от судов проводить слушания о платежеспособности.

Но, как утверждается ниже, некоторые виды должников по уголовному правосудию находятся под еще более высокой степенью защиты, чем Bearden.

Наряду с Bearden следует рассмотреть другой тип судебного иска: основанный на многочисленных конституционных запретах штатов на тюрьмы должников. Эти государственные запреты были введены в течение нескольких десятилетий в первой половине девятнадцатого века, поскольку реакция на тюремное заключение за коммерческие долги охватила всю страну.

Поскольку большая часть задолженности по уголовному правосудию направляется через муниципальные суды, которые не являются судами первой инстанции. Систематические общенациональные данные генерировать нелегко. Но из смеси тревожных рассказов и отчетов можно выделить несколько общих элементов.

В основе долгов лежит ряд преступлений, нарушений и правонарушений, включая кражу в магазинах, бытовое насилие, проституцию и нарушения правил дорожного движения. Денежные обязательства подпадают под сочетание ярлыков, включая штрафы, сборы, расходы и проценты, и обычно налагаются либо при вынесении приговора, либо в качестве условия условно-досрочного освобождения. Ордера на арест иногда выдаются, когда должники не могут явиться в суд для учета своих долгов, но суды часто не уведомляют должников о вызове, и многие должники избегают судов из-за страха перед лишением свободы.

Когда суды фактически провели слушания способности нести расходы, необходимые Бирденом - и они часто пренебрегают, чтобы сделать так, такие слушания были чрезвычайно короткими, так как многие дела о проступках рассматриваются в течение нескольких минут. Должникам почти никогда не предоставляются юридические консультации.

Общая причитающаяся сумма колеблется в зависимости от выплат и дополнительных сборов, иногда дико, и должники часто не знают ни о каком конкретном моменте суммы, которую они должны заплатить, чтобы избежать тюремного заключения или быть освобожденным из тюрьмы.

Многочисленные муниципалитеты позволили должникам погасить свои долги, работая в качестве уборщиков или в исправительной ферме. Один судья из Алабамы перечислил должникам 100 долларов за сдачу крови.

Проблема широко распространена. В Колорадо преступление Линды Робертс по краже продуктов на 21 доллар привело к судебным издержкам, штрафам, гонорарам и реституции в размере 746 долларов. Г-жа Робертс, которая жила исключительно на пособия по инвалидности SNAP и социального обеспечения, «погасила» свой долг, проведя пятнадцать дней в тюрьме. А в Грузии Тома Барретта приговорили к двенадцати месяцам условно за кражу банки с пивом. Но шесть месяцев спустя, несмотря на продажу своей плазмы крови, Барретт все еще не мог оплатить расходы, связанные с его приговором - включая браслет за щиколотку в 12 долларов в день, плату за установку в размере 50 долларов и плату в 39 долларов в месяц. частная испытательная компания - и грозит тюремное заключение. В отчете Центра Бреннана за 2010 год отмечены проблемные практики «долга по уголовному правосудию» в пятнадцати штатах, включая Калифорнию, Техас, Мичиган, Пенсильвания и Нью- Йорк. В отчете ACLU 2010 года утверждалось, что требуются запросы на неотложную помощь - сердце конституционной защиты, обеспечиваемой Bearden.- заметно отсутствовали в Луизиане, Мичигане, Огайо, Джорджии и Вашингтоне.

И проблема глубоко укоренилась, по крайней мере, в некоторых местах. Лучшим доказательством на сегодняшний день является отчет Министерства юстиции за 2015 год о полицейском управлении Фергюсона. Расследование показало, что правоохранительные органы Фергюсона, включая полицию и городской суд, были направлены на получение доходов. В марте 2010 года финансовый директор города отправил электронное письмо тогдашнему начальнику полиции Томасу Джексону:

До конца года количество билетов значительно возрастет, и в следующем году будет сложно значительно увеличить сборы. о чем ты думаешь? Учитывая, что мы рассматриваем существенный дефицит налога с продаж, это не незначительная проблема.

В 2013 году муниципальный суд выдал более 9000 ордеров на неуплату штрафов и сборов, что в значительной степени обусловлено «незначительными нарушениями, такими как нарушение правил парковки, проездных билетов или нарушения жилищного кодекса ». Город также взимал штрафы и сборы за пропущенные явки и пропущенные платежи - и использовал ордера на арест в качестве средства сбора.

Проблема стала особенно серьезной - или, по крайней мере, привлекла повышенное внимание - в течение последних нескольких лет. В 2015 году некоммерческие организации «Равное правосудие по закону» и «Защитники ArchCity» подали в суд на города Фергюсона групповые иски, Фэнт и Дженнингс. Миссури, утверждая, что они управляли аналогами современных тюрем должников. В жалобе Фергюсона описывается «путешествие Кафки по тюремной сети должников в округе Сент-Луис - беззаконная и лабиринтная схема городских учреждений, подобных темницам, и вечный долг.

Равное правосудие по закону и Южный центр по борьбе с бедностью также подали в суд на несколько других муниципалитетов, и ACLU проводил кампанию по повышению осведомленности в ряде штатов, рассылая письма судьям и мэрам в штате Огайо и Колорадо.

Столкнувшись с этим давлением со стороны адвокатов и сторонников, города, суды и законодательные органы внесли некоторые изменения. Город Монтгомери решен в 2014 году, согласившись провести конституционно необходимые слушания, производить аудио записи, обеспечить государственных защитников и принять «презумпцию бедности» для обвиняемых на уровне или ниже 125% федерального уровня бедности.

В штате Огайо главный судья Морин О'Коннор предприняла быстрые действия, выпустив инструктивные материалы, чтобы уточнить процедуры судебного разбирательства, и муниципальные судьи должны принять его до заключения в тюрьму должников за неуплату. В марте 2015 года Верховный суд штата Вашингтон подтвердил, что судья, выносящий приговор, должен провести «индивидуальное расследование текущей и будущей платежеспособности подсудимого до того, как суд наложит [ долг уголовного правосудия ]». А в августе 2015 года судья муниципалитета Фергюсона Дональд Маккаллин отозвал почти 10000 ордеров на арест, выданных до 2015 года. Что касается законодательных органов, то в 2014 году Генеральная Ассамблея Колорадо почти единогласно приняла законопроект, требующий от судов принимать решения о платежеспособности, прежде чем заключать в тюрьму должников за неуплату долга, законодательные органы приняли законы, направленные на решение этой проблемы.

Возможно, этот откат разрешит проблемы, описанные выше. Но есть много причин думать, что впереди долгий путь. Во-первых, некоторые ответы оставляют нерешенным существенное определение понятия «нуждаемость» в целях проведения слушаний с платёжеспособностью. Без такого определения усмотрение остается за теми же судами, которые до сих пор сажают в тюрьму должников по уголовным делам. Во-вторых, даже жестко написанные законы, урегулирования, и резолюции должны выполняться, что требует подотчетности и контроля.

Отмена тюрем новых должников является не только испытанием морального и общественного убеждения, но и испытанием. И, наконец, (конечно), некоторые штаты не предприняли много действий, если таковые вообще имеются, для решения этой проблемы - и при этом она не поднималась в федеральных судах в течение последнего десятилетия, за исключением судебного разбирательства, обсуждавшегося ранее.

Юридические комментаторы давно признали, что федеральная конституция налагает ограничения на лишение свободы за долги по уголовному правосудию в соответствии с положениями о равной защите и надлежащей правовой процедуре. В этой части изложены те ограничения, которые вытекают из двух основных линий дел в 1970-х и начале 1980-х годов, и на сегодняшний день подпадают под действие практически всех судебных процессов по вопросу о заключении в долг.

В первой строке дел государства запрещают дискриминацию по признаку нужды при рассмотрении вопроса о тюремном заключении за невыплату долга по уголовному правосудию.

В деле Уильямс против Иллинойса, неуплата ответчиком штрафа и издержек привела бы к тюремному заключению сверх установленного законом максимума. Неуплата подсудимого привела бы к тюремному заключению, когда закон вообще не допускал тюремного заключения. Суд отменил тюремное заключение в каждом случае. Третий и наиболее обсуждаемый случай в трилогии, Берден против Джорджии, отменил автоматическую отмену условно-досрочного освобождения за неуплату долга по уголовному правосудию. Бирден ввел тест «добросовестных усилий», который спрашивает, насколько серьезно кто-то пытался обеспечить занятость и кредит, в дополнение к оценке активов. Берден линии случаев, таким образом, пытается оградить должник уголовного правосудия делают добросовестные усилия, чтобы заплатить, оставляя умышленную невыплату незащищенного.

Вторая строка дел ограничивает возможности государств по-разному относиться к гражданским должникам в зависимости от процедурного происхождения их долга. Суд определил некоторые из этих ограничений в паре дел о равной защите в 1970-х годах: Джеймс против Стренджа (1972).и Фуллер против Орегона (1974).

Должник по делу «Джеймс против Стрэнджа» должен был заплатить 500 долларов за назначенного судом адвоката и оспорить закон о возмещении в Канзасе, согласно которому государство пыталось получить деньги. Суд отменил закон о возмещении убытков, поскольку не предоставил «каких-либо исключений, предусмотренных [Гражданским процессуальным кодексом Канзаса], за исключением исключения из усадьбы.

Избегайте широких комментариев по поводу общей действительности различных государственных законов о возмещении , Суд , тем не менее выразила обеспокоенность в связи с классификацией , запряженной окупаемостью проекта уставом Канзаса, которая «полоса [PED] из неимущих ответчиков массив защитных исключений Канзаса возведен для других гражданского суждения дебиторов,» в том числе государственные освобождения от вложения и ограничения на наем заработной платы .

В то время как государство может расставить приоритеты в своих претензиях на деньги перед другими кредиторами (скажем, отдав приоритет залоговому удержанию), «[т] его не значит. , , что государство может навязывать чрезмерно жесткие или дискриминационные условия только потому, что это обязательство перед государственной казной, а не перед частным кредитором».

Суд предположил, что он применял рациональное обоснование, хотя в свете сильной формулировки Суда некоторые судьи считали, что Джеймс подвергает классификацию некоторой форме повышенного контроля.

Аналогичным образом, должник по делу «Фуллер против Орегона» должен был заплатить гонорар адвокату и следователю. Большинство сочло, что в законе о возмещении предусмотрены все те же меры защиты, что и в отношении других должников по судебным решениям, и, следовательно, «он полностью свободен от той дискриминации, которая имела место в деле Джеймса против Стренджа в нарушение положений о равной защите ». Судья Маршалл, к которому присоединился судья Бреннан в несогласии, сослался на конституционный запрет штата Орегон на лишение свободы за долги и указал, что неимущие обвиняемые могут быть заключены в тюрьму за неуплату назначенным им судом адвокатам, в то время как «хорошо обеспеченные обвиняемые», которые подали на работу своих наемников адвокат не мог. Мнение большинства указывало, что этот вопрос не был сохранен для апелляции, и высказал в диктате, что государственный запрет тюремного заключения за долги является вопросом, который должны решать государственные суды. Судья Дуглас, согласившись с решением, согласился, но отметил «явное несоответствие между [соответствующим конституционным положением штата] и законом о возмещении ».

Таким образом, согласно Джеймсу и Фуллеру , штаты не могут дискриминировать по крайней мере некоторые классы должников по уголовному правосудию (обратите внимание, что ни в одном случае не было штрафа) только в силу того факта, что долги возникают в результате уголовного процесса.

Федеральная защита по линиям дел Бердена и Джеймса является важным инструментом для обеспечения того, чтобы наша система уголовного правосудия не заключала в тюрьму за бедность. Но, как утверждается ниже, государственные запреты на тюрьмы должников могут дополнить Бердена - и они вполне могут иметь отношение к расследованию при Джеймсе .

Как отмечалось выше, государственные запреты на тюрьмы должников были кратко рассмотрены в юридической литературе и недавних судебных разбирательствах. Эта часть начинается с краткого исторического обзора государственных запретов, а затем утверждает, что игнорирование их является юридической ошибкой: эти положения о лишении свободы для долга правдоподобно распространяются на некоторые части современных тюрем должников.

Проблемы, возникающие в тюрьмах должников девятнадцатого века в Соединенных Штатах, во многом отличаются от проблем, возникающих сегодня в связи с задолженностью по уголовному правосудию. Что наиболее важно для нынешних целей, спорные долги исторически были договорными, а не криминальными. Тюремное заключение за неуплату долга по контрактам было обычной чертой американской коммерческой жизни с колониальной эпохи до начала XIX века. Но с ростом кредитного тестирования и заменой сетей персонального кредитования обеспеченным кредитом, тюремное заключение за неплатеж стало восприниматься как жесткая и громоздкая санкция, и растущее движение настаивает на его отмене,

В конце концов, движение против тюремного заключения за долги приведет к созданию конституционных положений в 41 государстве запрет на тюремное заключение за долги - Коннектикут, Делавэр, Луизиана, Мэн, Массачусетс, Нью-Гемпшир, Нью-Йорк, Вирджиния и Западная Вирджиния - приняли законодательные меры. Некоторые законодательные акты выглядят очень похоже на конституционные запреты. Практически, некоторые явно отменили старый лист судебный приказ об исполнении решения (удерживая тело должника в удовлетворении долга), и другие усилили процессуальную защиту должников, которые действительно не могли заплатить.

Конечно, эти запреты не относятся напрямую к долгу уголовного правосудия. Как уже давно признается в литературе, «отмена» тюрем должников была жестко ограничена по своим масштабам. Доктринальные ограничения на покрытие запретов ограничивали их двумя измерениями: во-первых, должники, уклоняющиеся от платежей, были исключены из запретов. Например, ряд конституционных положений содержал (или читал) исключение для мошенничества. Исключение мошенничества было истолковано как охватывающее случаи сокрытия активов или мошеннических договоров. В некоторых случаях даже выход из штата считается мошенничеством.

И если суд обязал какую-либо сторону передать конкретные активы, отказ этой стороны от соблюдения мог бы привести к тюремному заключению за гражданское неуважение к суду без нарушения конституционных запретов.

Во-вторых, суды держали длинный список денежных обязательств, которые не считаются «долгами». Некоторые конституционные положения ограничивают запрет долгами, возникающими в результате контракта, в отличие от деликта или преступления.

В этих местах невыплата алиментов или алиментов может привести к аресту и лишению свободы. То же самое касается уголовных издержек и штрафов. Таким образом, в большинстве штатов сегодня можно заключить в тюрьму за неуплату некоммерческих долгов, включая долги, возникающие из-за деликта, преступление, налоги и лицензионные сборы, алименты на ребенка, и алименты.

Таким образом, многие виды денежных обязательств выходят за рамки государственных запретов. Но как только денежное обязательство квалифицируется как «долг», штаты ввели меры защиты запретов одним из двух способов: во-первых, некоторые штаты считали, что их запреты на заключение в тюрьму лишают суды возможности издавать приказы о неуважении к суду за неуплату. квалификационные долги. Это «правило отсутствия слушания».

Кредитор, принимающий решение, может проводить исполнительное производство, пытаясь присвоить неисчерпаемую собственность, скажем, или украсить заработную плату. Но суд не выдаст приказ о гражданском неуважении к суду, чтобы заставить должника платить. Во-вторых, даже в штатах, где разрешено производство по делу о неуважении к суду, большинство судов требуют строго ограниченного (и благоприятного для должника) расследования.

Суды подчеркивают, что неуважение заключается в невыполнении судебного запрета на передачу имущества, которое в настоящее время находится под контролем должника. И это специфическое свойство должно быть под государством об освобождении от законов. Как правило, судебный запрет является «радикальным и экстраординарным средством правовой защиты». Соответственно, некоторые штаты требуют, чтобы кредиторы предприняли попытку исполнения через немедленные действия, прежде чем прибегать к личным действиям. В этом заключается привлекательность государственных запретов для гражданского должника - средства защиты, предлагаемые квалифицированному должнику, как правило, намного превосходят средства защиты, предлагаемые преступнику-должнику.

Изучение доктрины преступлений предполагает, что государственные запреты не будут применяться к долгу уголовного правосудия. Тем не менее запреты могут фактически охватывать три конкретных вида уголовных денежных обязательств: штрафы за правонарушения, связанные с нормативными правовыми актами, расходы и гражданские долги. В этом разделе приводятся аргументы из текста, цели и исходного значения, которые во многих случаях сходятся на этом результате.

Во-первых, нарушения, известные как «нарушения нормативных требований», также известные как «нарушения общественного благосостояния». Наиболее актуальным примером являются нарушения правил дорожного движения, которые сыграли важную роль в Фергюсоне и в других местах. Как определить категорию? Несмотря на то, что в общем праве, требования обвинения были в целом необходимы для предъявления обвинения в уголовном преступлении (отсюда и обычная практика судов, принимающих их в законодательные акты). Развитие уголовного права для целей регулирования в ходе индустриализации сделало все более желательным наложение строгой ответственности в ряде ситуаций.

Но некоторые преступления строгой ответственности, такие как изнасилование, по закону, легче сопоставить с традиционными преступлениями, несмотря на отсутствие мужского права. «Правонарушение» может быть лучше определено, тогда как правонарушение со строгой ответственностью, когда закон разрешает только разумный штраф (а не более наказуемое наказание, такое как тюремное заключение). В некоторых штатах преступления, соответствующие этому последнему определению, даже не определяются как «преступления». Вместо этого совершенно иной тип определения будет рассматривать историческое происхождение преступления. Интерпретация штрафов за нарушение нормативных прав, подпадающих под запреты многих государств, согласуется с текстом, целью и оригинальным смыслом запретов.

Начиная с текста, двадцать два государственных запрета относятся к «долгу» или «должнику» без проведения дальнейших различий между различными видами долгов, и нет никакой текстовой причины, почему такие слова должны исключать денежные обязательства, вызванные регулируемым законом поведением и причитающиеся государству. Действительно, наличие такого уточняющего языка в других запретах убедительно свидетельствует о том, что слова «долг» и «должник» не были изначально ограничены коммерческой жизнью как предметом первоначального значения текста - так же, как и сегодня.

Но уловки за преступность? Чтобы быть справедливым, положения, ограничивающие запрет долгами, возникающими из контракта (четыре штата) или вытекает из гражданских дел (семь штатов) казалось бы, оставить нормативные правонарушения раскрытыми. Но другие исключения для преступления не такие четкие, поскольку их цель, скорее всего, не имеет ничего общего с правонарушениями.

Напротив, нормативные правонарушения стали заметными в американском уголовном законодательстве только после отмены тюрем должников. Суд по делу Мориссетт против Соединенных Штатов определили «пилота движения [нормативных правонарушений]» в таких преступлениях, как «продажа спиртных напитков обычному пьянице» и «продажа фальсифицированного молока», ссылаясь на дела 1849 г., Статья об обзоре закона, опубликованная в 1933 году, назвала «неуклонно растущий поток преступлений, караемых без каких-либо преступных намерений», «недавним движением» в уголовном праве, положившем начало тенденции в середине девятнадцатого века.

Для сравнения, к 1850-м годам все штаты, кроме нескольких, ввели запреты на тюрьмы должников. Таким образом, чтение исключений как не связанных с нормативными преступлениями соответствует как тексту, так и оригинальному значению. Движение за отмену, безусловно, не намеревалось исключать такие долги из запрета; вопрос о том, намерены ли законодательные органы включить их, зависит от того, насколько щадящими являются предположения о прошлых намерениях.

Поэтому многие суды штатов сегодня могли бы правдоподобно утверждать, что штрафы за правонарушения, связанные с нормативными правовыми актами, представляют собой гражданский «долг» в соответствии с их конституционными запретами. Хотя во многих случаях подобные владения могут вызывать серьезную проблему, риск лишения свободы высок, а мир уголовного правосудия изменился столь резко, этот повторный прецедент может быть юридически обоснованным. Как заявил Верховный суд штата Огайо: «В современном обществе никто, с чистой совестью, не может утверждать, что штраф в девять долларов за разбитый знак« стоп »заслуживает трех дней в тюрьме, если никто не может заплатить».

Во-вторых, расходы. Несмотря на то, что в результате уголовного процесса расходы четко отличаются от штрафов, реституции и конфискации по своей основной цели: компенсации или субсидирования предельных расходов правительства на уголовное судопроизводство. Но, конечно, финансирование правительства не является одной из традиционных целей уголовного права.

Поскольку целью расходов является не просто или даже в основном наказание, они, возможно, являются долгами в тексте государственных запретов. Как можно догадаться, штаты разделились по поводу того, попадают ли расходы в рамки запретов. Правило большинства, часто кратко заявленное, состоит в том, что они этого не делают. Но по крайней мере один суд постановил иначе. В деле Strattman v. Studt, обвиняемый был приговорен к установленному законом максимальному значению в шесть месяцев, штрафу в размере 500 долларов США и издержкам. После того, как отслужил свое время, и когда он не мог оплатить свой долг, он был заключен в тюрьму, чтобы просидеть свой долг в 3 доллара в день. Верховный суд штата Огайо постановил, что расходы налагаются «с целью облегчения бремени для налогоплательщиков, финансирующих судебную систему», а не с «карательной, карательной или реабилитационной целью, как штрафов». Наблюдая, что расходы возникли из «подразумеваемого контракта» с судом, Страттман постановил, что «судебное решение по издержкам по уголовному делу является гражданским, а не уголовным обязательством, и может быть получено только методами предусмотрено для сбора гражданских судебных решений ».

Будущие государственные верховные суды, занимающиеся этим вопросом, должны принять логику Страттмана и запретить тюремное заключение. Действительно, федеральный конституционный закон может дать ответ на этот вопрос. Затраты вызывают прецеденты, о которых говорилось выше, о Джеймсе и Фуллере.

Многие государственные запреты на лишение свободы за долги обеспечивают одинаково (или более) однозначную защиту гражданского должника, чем статуты об освобождении от ответственности в Джеймсе ; поэтому строгая логика предполагает, что Суд мог бы более широко применять запрет Джеймса на заключение в тюрьму обвиняемых за неуплату судебных издержек. Кроме того, интерпретируя суды Джеймса и Фуллера как применение некоторой степени повышенного контроля, разрозненное применение запретов на заключение в тюрьму является еще лучшим показателем «оскорбительной дискриминации» чем разрозненные применения положений об исключениях из Канзаса и Орегона. Несмотря на нежелание Суда выносить решения по вопросу, который не был надлежащим образом проинформирован, федеральные суды могут вернуться к этому вопросу и подтвердить, что штаты должны применять свои запреты на лишение свободы в связи с долгами по издержкам (и другими квазигражданскими долгами) в рамках уголовного дела. Фактически, судебные процессы против Фергюсона и Дженнингса намекают на этот аргумент, хотя ни одна жалоба не процитировала Конституцию Миссури. Когда речь идет о затратах, штаты могут принять рассуждения Страттмана в своих интерпретациях законодательства штатов, или Четырнадцатая поправка, согласно Джеймсу и Фуллеру , может сама потребовать такого рассуждения.

Наконец, нарушения денежных обязательств, которые по закону определены как гражданские. Как в отношении нарушений нормативных требований, так и в отношении издержек суд по пересмотру должен оценить и охарактеризовать долг как гражданский или квазигражданский для целей покрытия в рамках государственного запрета. Но иногда в соответствующем статуте долг по уголовному правосудию прямо обозначается как гражданский или как гражданская защита. Например, в некоторых юрисдикциях суды постановили, что нарушения муниципальных постановлений представляют собой гражданские иски.

В Канзас - Сити против Stricklin, например, Верховный суд штата Миссури отметил , что эти процедуры «не преследование за преступления в конституционном смысле.» Прецедентное право в ряде штатов поддерживает этот подход, хотя опрос из пятидесяти штатов не может быть проведен здесь. Поскольку большая часть шума вокруг современных тюрем должников вращается вокруг муниципалитетов, это не второстепенный вопрос. Точно так же некоторые уставы коллекций явно переопределяют определенные долги как гражданские для целей инкассации. Долг в Джеймсе имел эту характеристику, поскольку в основном законе указывалось, что «общая сумма. , , должно стать таким же и таким же образом, как и любое другое решение в соответствии с гражданским процессуальным кодексом ».

Во Флориде осужденные неимущие, оцененные расходы на надлежащее судебное разбирательство, прямо защищены теми же средствами защиты, что и должники по гражданским делам. Но, конечно, не все уставы собраний настолько явны.

Если суды начнут признавать требования в соответствии с государственным запретом на тюрьмы должников, тюремное заключение за некоторые уголовные долги станет предметом как федеральных, так и государственных ограничений. В этой части изложено, как защита закона штата будет отличаться от федеральной защиты, и почему имеет смысл наличие нескольких уровней защиты.

Начнем с того, что государственная защита должников не просто дублирует федеральную. Фактически, в соответствии с законами штата о защите прав, должникам уголовного правосудия придется столкнуться с гораздо более дружелюбным расследованием, чем рамки независимой юриспруденции Бирдена о равной защите.

Это верно для любого из двух правил, описанных выше. Вместо проверки, которая спрашивает, искал ли должник работу или кредит на Bearden , в некоторых штатах будет проводиться ограниченное расследование того, обладает ли должник особым, не освобожденным от обязательств имуществом, которое должнику можно было бы отдать в распоряжение. И многие должники, в настоящее время попавшие в винтики системы уголовного правосудия, не будут иметь такой собственности. В других штатах суд просто не мог заключить в тюрьму за неуплату долга, хотя он мог использовать другие средства правовой защиты, доступные по закону.

Почему два теста? Регулирование долга уголовного правосудия с помощью как претензий Bearden, так и претензий в виде тюремного заключения за долги имеет большой смысл. При таком понимании закона, защита должника довольно напрямую зависит от заинтересованности государства в сборе средств.

Конечно, базовый принцип заключается в том, что суд может рассмотреть финансовые ресурсы обвиняемого, чтобы сообщить свое решение о наложении тюремного заключения, штрафов или других санкций. Без этого усмотрения суды могут налагать тюремные сроки без необходимости, чтобы избежать риска наложения штрафа на обвиняемого, приговоренного к судебному решению. И Суд ясно дал понять, что это усмотрение является центральным для основных целей уголовного преследования: сдерживание, недееспособность и возмездие. Против этого базового уровня, традиция Bearden просто предписывает, что после вынесения приговором суда денежного обязательства он не может превратить это обязательство в тюремное заключение за неуплату в отсутствие специального вывода, что является основным порогом, гарантирующим, что подсудимый не подвергается несправедливо наказанию за бедность.

Претензии, связанные с лишением свободы, налагали бы повышенные требования к финансовым обязательствам, которые, в отличие от традиционных штрафов и реституции, действительно способствуют достижению целей, не связанных с преступностью, несмотря на то, что они навязываются внутри криминальной системы. Нормативные правонарушения оцениваются для сдерживания ненадлежащего поведения на низком уровне, а расходы оцениваются для пополнения казны системы уголовного правосудия или для финансирования правительства. В самом деле, затраты функционируют скорее как плата за услуги или налоги, чем как наказание. Еще более проблематично, что эти денежные обязательства, в отличие от большинства налогов, не индексируются в отношении благосостояния, дохода или любых других показателей платежеспособности.

Поэтому они налагают бремя финансирования правительства на тех людей и общины, которые менее всего способны выдержать этот вес. Концептуально, тогда, Берден утверждает, что это способ оспорить неконституционное тюремное заключение.

Теперь требования о заключении под стражу не будут оспаривать правильность оценки таких обвинений в первую очередь. Подходящим текстовым и аналитическим крючком для этого вопроса является пункт «Чрезмерное количество штрафов». Они, однако, задача использования какого -либо государства методов сбора недоступных для гражданских кредиторов. Там, где государство решило запретить тюрьмы должников, оно не должно быть в состоянии тайно принять их обратно, привлекая их в уголовную систему.

Пока что подавляющее большинство академических комментаторов, судебных органов, законодательных органов и других юридических лиц сосредоточили свое внимание на федеральной защите, предоставляемой Берденом и его предшественниками. Бирден представляет собой мощный инструмент для перемен, однако законодательные запреты на тюрьмы должников могут обеспечить еще большую защиту для некоторых должников уголовного правосудия, где заинтересованность государства в сборе не является уголовной. Требования Борода и тюремного заключения по долгам могут работать бок о бок способом, который является одновременно административным и функционально привлекательным.

Тюрьмы новых американских должников кажутся проблематичными по многим параметрам. Но помимо явных политических проблем, они могут нарушать конституционные законы как на федеральном уровне, так и на уровне штатов. Некоторые из этих законов - государственные запреты на тюрьмы должников - были приняты более ста лет назад, но могут и должны применяться сегодня. Задача введения в действие этих запретов на новое социальное зло лежит на руках сторонников и судов. Но дух, стоящий за ними, должен побуждать других конституционных субъектов - руководителей, законодателей и граждан - к быстрым действиям.

Заключение

Российское законодательство требует неукоснительного соблюдения правовых норм. В противном случае, физическое лицо рискует быть подвергнутым уголовной ответственности за совершение преступления или правонарушения, (привлечено к уголовной или административной ответственности). Во избежание негативных последствий, должник должен соблюдать предписанные требования исполнительного листа и не препятствовать работе судебных приставов.

По нашему мнению в действующем законодательстве РФ имеется пробел, касающиеся привлечения к уголовной ответственности должников (например, ст.157 УК РФ по неуплате алиментов). В данном случае при минимальной активности по уплате алиментов привлечение к уголовной ответственности не состоится, поэтому предлагаем предусмотреть более суровые санкции за бездействие должников по улучшению своего материального положения с целью погашения долга.

Отметим, доказывание факта злостности должно быть закреплено на законодательном уровне и должно исходить из самого факта неисполнения должником решения суда в полном объеме и порядке.

В ст. 315 УК РФ говорится о злостном несоблюдении требований, указанных в исполнительном листе, и уклонение от уплаты задолженности по исполнительному документу. При этом, злостностью считается невыполнение должником своих обязанностей даже после официального письменного предупреждения о недопустимости рецидивного нарушения. В такой ситуации судебный пристав составляет обвинительный акт, где характеризует злостность и наличие прямого умысла у должника, пожелавшего не исполнить решения суда.

Подводя итог, хочется отметить, что динамика успешного взыскания по рассмотренным в работе статьям УК РФ улучшается с каждым годом. Этому способствуют принимаемые законодателем нормативные правовые акты и ужесточение санкций за неисполнение должником судебных актов.

На сегодняшний день, законодательство РФ предполагает поддержку должника. Это выражается в том, что существует множество оснований для привлечения должника сначала к административной, а только затем к уголовной ответственности. Например неоднократность получения уведомлений от пристава- исполнителя о факте наличия долга, не может служить основанием для привлечения должника к уголовной ответственности, но есть возможность назначения административной санкции. В данном случае, должнику предоставляется возможность закрыть долг до применения к нему более суровых мер. По нашему мнению целесообразно упростить процедуру привлечения должников к уголовной ответственности, при условии что, предоставленная должником информация об источниках его дохода (о пассивном доходе, неофициальном трудоустройстве, и т.д.) является правдивой.

Кроме того, является полезной и международная практика. Мы считаем, стоит расширить отрасль обмена опытом между странами СНГ и Запада по таким вопросам как:

1) Привлечение должников к уголовной ответственности за неисполнение судебных актов;

2) Привлечение должника к административной ответственности;

3) Искоренение коррупции в системе органов ФССП России;

4) Расширение полномочий и организование содействия с иными ведомствами.

Список использованных источников

I Нормативные правовые акты

1) Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) //СПС «Консультант Плюс».

2) Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (в ред. от 16.10.2019)//СПС «Консультант Плюс».

3) Федеральный конституционный закон от 31.12.1996 N 1-ФКЗ (ред. от 30.10.2018) «О судебной системе Российской Федерации»// СПС «Консультант Плюс».

4) Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.2002 N 138-ФЗ (ред. от 17.10.2019)// СПС «Консультант Плюс».

5) Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24.07.2002 N 95-ФЗ (ред. от 26.07.2019) (с изм. и доп., вступ. в силу с 25.10.2019)// СПС «Консультант Плюс».

6) Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ (ред. от 02.08.2019) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.11.2019) // СПС «Консультант Плюс».

7) Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 02.08.2019)// СПС «Консультант Плюс».

8) https://fssprus.ru/ -Официальный сайт Федеральной службы судебных приставов.

9) Федеральный закон «Об исполнительном производстве» от 02.10.2007 N 229-ФЗ (в ред. от 17.10.2019г.)// СПС «Консультант Плюс».

10) Модельный уголовно-процессуальный кодекс для государств - участников Содружества Независимых Государств. Рекомендательный законодательный акт> (Принят в г. Санкт-Петербурге 17.02.1996 Постановлением 7-6 на 7-ом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ) (с изм. от 29.11.2013) // СПС «Консультант Плюс».

11) Уголовный кодекс Республики Беларусь от 9 июля 1999 г. № 275-ЗПринят Палатой представителей 2 июня 1999 года Одобрен Советом Республики 24 июня 1999 года// СПС «Консультант Плюс».

II Специальная литература

12) Зайцев Р.В Понятие признания и приведения в исполнение иностранных судебных актов «Арбитражный и гражданский процесс», 2005, N 5.

13) Караманукян Д.Т. Акты Европейского суда по правам человека в российской правовой системе: Учебное пособие. -- Омск, "Омская юридическая академия", 2013. С. 122

14) Козлова Е.И., Кутафин O.E. Конституционное право России: Учебник. - 2е изд., перераб и доп. - М.: Юристъ, 2019. - 520 с.

15) Конституционное право зарубежных стран./Под ред., В.Е. Чиркин, 2016. - 568 с.

16) Кравец И.А. Конституционное правосудие: теория судебного конституционного права 2016 - 40 с.

17) Международное право./Под ред, А. А. Ковалева, С.В. Черниченко, 2018. - 832 с.

18) Метод правового регулирования: вопросы теории и конституционного права: монография / Р. В. Прудентов. - Москва : Статут, 2019. С. 311

19) Хардер С. Последствия признанных иностранных судебных решений по гражданским и коммерческим делам. Международное и сравнительное право ежеквартально / том 62 / выпуск 02 / апрель 2017 года. С. 441 - 461.

III Материалы судебной практики

20) Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2015 N 58 (ред. от 18.12.2018) «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания»// СПС «Консультант Плюс».

21) Постановление Конституционного Суда РФ от 30.07.2001 N 13-П «По делу о проверке конституционности положений подпункта 7 пункта 1 статьи 7, пункта 1 статьи 77 и пункта 1 статьи 81 Федерального закона «Об исполнительном производстве» в связи с запросами Арбитражного суда Воронежской области, Арбитражного суда Саратовской области и жалобой открытого акционерного общества "Разрез "Изыхский"//СПС «Консультант Плюс».

Размещено на Allbest.ru