Объект и последствия преступления в теории уголовного права

Размещено на http://allbest.ru

На правах рукописи

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Объект и последствия преступления в теории уголовного права

12.00.08. - уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

Павлов Сергей Николаевич

Ростов-на-Дону - 2011

Работа выполнена в Северо-Кавказской академии государственной службы (г. Ростов-на-Дону)

Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор Бойко Александр Иванович

Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор Новосёлов Геннадий Петрович

кандидат юридических наук, доцент Иванчин Артём Владимирович

Ведущая организация: Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российская правовая академия Министерства юстиции Российской Федерации»

Защита состоится 17 июня 2011 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д.203.011.02 при ФГОУ ВПО «РЮИ МВД России» по адресу: г. Ростов-на-Дону, ул. Маршала Еременко, 83, ауд. 503.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГОУ ВПО «РЮИ МВД России». Текст автореферата размещен на официальном сайте ФГОУ ВПО «Ростовский юридический институт МВД России» - www.ruimvd.ru.

Автореферат разослан 16 мая 2011 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета А.Б. Мельниченко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Общеизвестно, что одним из центральных понятий криминальных отраслей права выступает состав преступления. Этот термин впервые употреблен в действующем УК РФ (ст. 8), однако в процессуальном законодательстве нашей страны он используется давно, а мировая юридическая мысль вообще культивирует словосочетание corpus delicti с незапамятных времен. В профессиональном сообществе состав преступления считают и по праву крупнейшим достижением цивилизации, обусловленным практическими потребностями - «необходимостью упрощений, обобщенных характеристик, намеренно уводящих от частностей, сосредоточивающих внимание всех правоприменителей на главном, типичном, повторяющемся» Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. В.Н. Петрашева. М., 1999. С. 123-124.. Отсюда (с неизбежностью) допущение некой искусственности состава, порождающей в конечном счете валентность отдельных его компонентов, размещенных наукой для удобства анализа по различным элементам.

Автор исходит из генетической связи объекта и последствий преступления. Общая теория объекта преступления обстоятельно и глубоко разработана в науке уголовного права. Эта сложная методологическая проблема за последние десятилетия была предметом всестороннего исследования в докторских диссертациях и фундаментальных монографиях В.Н. Винокурова, В.К. Глистина, Е.И. Каиржанова, Н.И. Коржанского, Ю.И. Ляпунова, Б.С. Никифорова, Г.П. Новоселова, В.Я. Тация, Е.А. Фролова и др. Совокупность работ названных авторов создала основы общего учения об объекте преступления - наиболее сложном предмете современной российской уголовно-правовой доктрины. При всем этом (представительный состав участников научных дискуссий и колоссальный объем проделанной ими работы) некоторые аспекты проблемы объекта преступления получают в теории неоднозначное разрешение. Это обязывает любого исследователя до изучения соотношения, взаимосвязи и взаимовлияния объекта и последствий деяния достичь максимальной определенности в понимании проблем, относящихся к общей теории объекта преступления. В данном случае заявляет о себе известное опасение, что без решения ряда общих вопросов нельзя двигаться в познании дальше (В.И. Ленин), так как при разрешении конкретных проблем придется постоянно сталкиваться с трудностями, вызванными как раз отсутствием ясности в ряде общих вопросов.

Что касается проблемы преступных последствий, то она давно беспокоит отраслевую науку, привела к дискуссиям и различным позициям, породила огромный массив литературного материала. Обстоятельному анализу общесоциальных последствий, связь которых с общественными отношениями наиболее очевидна, была адресована, в частности, монография М.М. Бабаева. Сегодня мысль о необходимости обобщения социальных последствий для решения задач борьбы с современной преступностью выглядит аксиоматичной; такие поиски востребованы в силу суровой криминологической реальности. Применительно к обсуждаемой нами теме и только по итогам 2010 года от преступлений в России погибло 42 тыс. человек, здоровью 50, 8 тыс. лиц причинен тяжкий вред, а сумма причиненного преступлениями совокупного материального ущерба (по оконченным и приостановленным уголовным делам) составила 262, 26 млрд. рублей http://www.mvd.ru/presscenter/statistics/reports/show_88233/. Фактически последствия преступлений более велики, ибо официальная статистика в науке именуется «служебным статистическим мошенничеством» (В.В. Лунеев).

Последствия преступления являются важнейшим криминологически значимым признаком состава; они не только влияют на квалификацию содеянного или учитываются при назначении наказания, но и, по сути, предопределяют появление уголовных запретов. Это в какой-то степени перекликается с известной мыслью К. Маркса о том, что «преступник производит не только преступление, но и уголовное право, а потому и профессора, читающего лекции по уголовному праву, а вместе с ним… всю полицейскую и уголовную юстицию, сыщиков, палачей, присяжных и пр.» К. Маркс и Ф. Энгельс о государстве и праве (Мысли и отрывки, подобранные А. Панферовым). М., 1925. С. 83. Последствия как бы подтверждают, визируют наличие именно нарушенного объекта и потому должны рассматриваться именно в связке с ним.

Однако анализ действующего уголовного закона показывает, что законодатель пренебрегает существующими системно-структурными связями между компонентами состава преступления - характер последствий в большинстве квалифицированных составов не совпадает с социальной сущностью основного объекта. Это объясняется priore loco отсутствием теоретических наработок по проблеме валентности объекта и последствий преступления; уголовно-правовая наука пока не может предложить адекватные способы ее отражения в уголовном законе и правоприменении. В этой связи очень поучительны собранный материал и его аналитическая обработка, принадлежащие авторитетному ученому - проф. В.Д. Филимонову. Его статья в центральном журнале Филимонов В.Д. Объект и последствие преступления // Уголовное право. 2010. №3. С. 67-72. важна своим подходом, новизной, информативностью; по сути, она является гимном тесной связи двух родственных компонентов состава. В ней автор показывает, что последствия преступления нужно понимать как признак объективной стороны преступления и как ущерб охраняемым законом общественным отношениям, что «ущерб, причиненный общественным отношениям, включает… в качестве составной части последствие, являющееся элементом объективной стороны преступления», что «содержание последствия преступления состоит в нарушении меры справедливости», заключенной в объекте уголовно-правовой охраны, а мера несправедливости «определяется… характером и социальной ценностью нарушенного общественного отношения и проявленной в преступлении степенью противопоставления личных интересов отдельного лица общественным» (с. 72).

Таким образом, одним из важнейших направлений по развитию и усилению доктринальных представлений о corpus delicti, где наблюдается некоторый творческий застой, является сопряженный анализ структурных компонентов, наиболее тяготеющих друг к другу - объекта и последствий преступления. Необходимость именно такого подхода объясняется и тем, что при квалификации преступлений по признакам объекта правоприменитель поднимается до уровня законодателя в плане критериев криминализации, принужден оценивать социально-политическую сущность разрушенной деликтом ценности (в большей степени) и доходить до оценок состоятельности парламентских решений по преследованию деяний на подобные блага (в меньшей степени); но делает он это «с конца» - от последствий. Вследствие названных причин выбор темы диссертационного исследования может быть признан обоснованным, а сама она - актуальной.

Степень научной разработки проблемы можно характеризовать как относительно удовлетворительную в том смысле, что каждый ученый при обследовании общей теории объекта преступления вынужден хотя бы тезисно объяснять его связь с последствиями общественно опасного деяния. Весомый вклад в разработку отдельных методологических вопросов объекта преступления внесли многие известнейшие криминалисты, но несмотря на достигнутый уровень разработок (значительное число монографий, статей и диссертаций), в уголовном праве отсутствует завершенная (научно обоснованная в существе и деталях, полностью отвечающая потребностям практики) теория объекта преступления. Специально (на уровне диссертационного исследования) и относительно недавно (2001 г.) обследовавший этот вопрос В.А. Краснопеев отметил, что «многие вопросы, прямо или косвенно составляющие содержание учения об объекте преступления, требуют и переосмысления, и дальнейшей теоретической разработки» Краснопеев В.А. Объект преступления в российском уголовном праве (теоретико-правовой анализ). Дисс…. канд. юрид. наук. Кисловодск, 2001. С. 4..

Объект и предмет исследования. Объектом диссертационной работы являются категории объекта и последствий преступления в их взаимосвязи и взаиморазвитии, предметом - уголовное законодательство, доктринальные взгляды на состав преступления и его структуру, развивающиеся положения отраслевой доктрины по поводу содержания и взаимосвязи объекта и последствий преступления.

Цель и задачи исследования. Целью диссертации является комплексная оценка содержания понятий объекта и последствия преступления с последующим их сопоставлением.

Для достижения поставленной цели ставились и решались частные поисковые задачи, а именно: 1) выбор наиболее адекватного цели исследования методического аппарата; 2) критический обзор отраслевых представлений о структуре состава преступления и ее отражении в уголовном законодательстве; 3) уточнение основных аспектов понимания объекта преступления и его места в структуре состава преступления; 4) проверка состоятельности альтернативных для господствующей точки зрения концепций («объект - благо/интересы» и «объект - люди»); 5) изучение последствий преступления, закрепленных в отраслевом законодательстве и обсуждаемых в доктрине; 6) уяснение взаимосвязи (соотношения, взаимовлияния) объекта и последствий преступления; 7) выдвижение и формулирование новых теоретических постулатов и предложений.

Методологическую основу исследования составляет диалектический метод познания, в рамках которого использовались общенаучные (системный, структурный) и специальные (сравнительно-правовой, формально-юридический, дихотомии) приемы. Для проверки и/или подтверждения теоретических предположений и выводов автором в заключении произведен обсчет статей действующего УК РФ на предмет выявления связи объекта и квалифицирующих последствий. Диссертационная работа выполнена с учетом последних достижений общей и отраслевой юриспруденции, что позволило автору предложить собственное решение поставленных задач.

Теоретическая база исследования представлена трудами философов (Л.М. Архангельский, В.Г. Афанасьев, А.В. Дроздов, Г.С. Костюк, Н.А. Князев, А.А. Кузьмина, М.А. Парнюк, А.П. Прохоров, В.П. Тугаринов), представителей общей (Н.Г. Александров, С.С. Алексеев, Д.Д. Гримм, О.С. Иоффе, С.Ф. Кечекьян, И. Сабо, С.С. Строгович, Ю.Г. Ткаченко, Ю.К. Толстой, Р.О. Халфина, М.Д. Шаргородский, Л.С. Явич) и отраслевой (А.Г. Безверхов, Л.С. Белогриц-Котляревский, Н.А. Беляев, Е.В. Благов, Ю.С. Богомягков, А.И. Бойко, Я.М. Брайнин, И.В. Валеев, А.Н. Васильев, А.А. Герцензон, Л.Д. Гаухман, М.А. Гельфер, Э.В. Георгиевский, В.К. Глистин, И.Я. Гонтарь, П.С. Дагель, Ю.А. Демидов, Н.Д. Дурманов, П.В. Замосковцев, Н.И. Загородников, П.В. Здравомыслов, С.В. Землюков, А.В. Иванчин, Е.К. Каиржанов, П.А. Калмыков, М.П. Карпушин, М.И. Ковалев, И.Я. Козаченко, А.П. Козлов, Н.И. Коржанский, Г.В. Колоколов, Г.А. Кригер, Ю.А. Красиков, Л.Л. Кругликов, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, Ю.И. Кулешов, В.И. Курляндский, А.В. Лаптев, Ю.И. Ляпунов, В.Б. Малинин, В.В. Мальцев, А.И. Марцев, А.С. Михлин, Г.В. Назаренко, Н.А. Неклюдов, Б.С. Никифоров, Г.П. Новоселов, Ю.К. Пермяков, А.А. Пионтковский, А.И. Плотников, С.В. Познышев, Г.Ф. Поленов, Б.А. Протченко, B.C. Прохоров, П.П. Пусторослев, Д.Н. Розенберг, А.И. Санталов, Н. Д. Сергиевский, В.Д. Спасович, А.О. Тарасова, Н.С. Таганцев, В.Я. Таций, П.С. Тоболкин, А.Н. Трайнин, А.М. Трухин, С.И. Улезько, И.А. Фаргиев, М.И. Федоров, В.Д. Филимонов, И.Я. Фойницкий, Е.А. Фролов, А.В. Чернов, М.Д. Шаргородский, Н.Н. Ярмыш) юриспруденции.

Эмпирическую базу исследования в связи с явно теоретическим профилем диссертации составляют выборочные материалы судебной практики, опубликованные в «Бюллетене Верховного Суда РФ», справочно-поисковых системах «Гарант» и «КонсультантПлюс», в которых проблема генетической взаимосвязи объекта и последствий преступления обозначена наиболее выразительно.

Научная новизна исследования заключается в том, что оно является первым комплексным монографическим исследованием взаимосвязи объекта и последствий преступления, сопряженным с адекватной исследовательской методикой. Для подтверждения исходной позиции о близости отдельных компонентов состава автор воспользовался гносеологической конструкцией, в максимальной степени соответствующей диалектической методологии или учению о единстве и борьбе противоположностей - дихотомией. Она давно известна мировой философии, а сегодня (с усложнением социальной организации и юридических знаний) становится все более актуальной для правоведения. Комплексное исследование генетически связанных понятий - объекта и последствий - в этом смысле есть частная отводка от общего диалектического канала познания, чуть модифицированная форма дихотомии.

На защиту выносятся следующие основные положения завершенного исследования:

1. Состав преступления - не реальность, а теоретическая конструкция, законодательный набор обобщенных признаков объективного и субъективного порядка, позволяющий оценивать конкретное деяние как преступление, а его автора привлекать к уголовной ответственности.

2. Абстрактность corpus delicti, который правоприменители вынуждены сопоставлять с индивидуальным общественно опасным деянием, порождает некий разрыв между структурными компонентами «теоретического» состава, а отсюда необходимость и даже неизбежность сопряженного анализа объекта и последствий преступления, отсюда представления о них как о дихотомичной паре, требование гармоничного сочетания при конструировании диспозиций статей Особенной части УК, что будет способствовать совершенствованию уголовного законодательства и практики его применения.

3. Объект и последствия с обязательностью предполагают друг друга. Это легко доказывается теми соображениями, что объект - социально значимые, ценностные отношения, поставленные под защиту уголовного закона, а последствия - необратимые и юридически невозместимые изменения последних, порождаемые фактом совершения преступления; что преступные результаты обязаны своим происхождением деянию, а их характер определяется содержанием общественных отношений, поставленных под защиту уголовного закона; что последствия (при своей всей значимости) вне связи с правоохраняемым объектом оказать влияние на общественную опасность преступного поведения и меру ответственности не могут.

4. Автор полагает, что в структуру объекта преступления в качестве обязательного признака входят только уже существующие фактические связи, нарушаемые в результате криминального посягательства. Концепция двойственного характера преступных результатов - деформация охраняемых законом общественных отношений плюс создание антисоциальных конфликтных, лишенных всякой ценности отношений - не выдерживает критики, ибо последние как антиценности подавляются государством и никакого отношения к объекту уголовно-правовой охраны не имеют.

5. Предмет преступления как наглядное доказательство существования нарушенного деликтом общественного отношения неизбежно связан и с общественно опасными последствиями криминальных посягательств, предопределяет их качественное своеобразие и количественную меру. В связи с этим тенденция включения в понятие предмета преступления помимо физических тел субстанций нематериального характера (типа компьютерной информации) актуализирует и делает более убедительным тезис об особой связи последнего с последствиями.

6. Диалектическая взаимосвязь и взаимозависимость объекта и преступных результатов, предопределенность содержания последствий особенностями охраняемых общественных отношений в то же время не требует их включения в структуру объекта уголовно-правовой охраны: общественно опасные последствия полезнее считать признаком объективной стороны состава преступления, где они образуют генетический союз с деянием при посредничестве причинно-следственной связи.

7. Пограничный статус общественно опасных последствий в структуре состава и общепринятая «горизонтальная» классификация объектов преступления по логике влечет необходимость деления преступных результатов на основные и дополнительные.

8. Текст действующего УК позволяет говорить о прямых (присущи основному составу) и косвенных (названы законодателем в квалифицированных составах) преступных результатах, при этом характер последних в более чем 70% квалифицированных составов не совпадает с социальной сущностью объекта преступления. В связи с этим, с учетом современных гуманитарных настроений, считаем возможным сохранить этот дисбаланс между двумя компонентами corpus delicti лишь в тех случаях, когда в качестве преступных результатов выступает вред личности.

9. УК РФ включает 47 квалифицированных составов преступлений с «тяжкими последствиями», причем в 19 из них четко обозначена форма вины - неосторожность. Диссертант предлагает, чтобы при умышленном отношении к квалифицирующему (косвенному) последствию признавалась совокупность преступлений, а при неосторожном - содеянное охватывалось конкретной нормой и не требовало дополнительной квалификации.

Теоретическая и практическая значимость исследования. В теоретическом отношении проделанная работа позволяет в определенном смысле по-новому взглянуть на устоявшиеся представления о структуре corpus delicti, а также наметить пути по устранению имеющихся в современной уголовно-правовой науке противоречий по важнейшим методологическим вопросам общей теории объекта преступления и последствий.

В практическом отношении проделанная работа может представлять интерес: 1) для депутатского корпуса - в плане формирования более глубоких представлений о ценностях, подлежащих именно уголовно-правовой охране и о важности последствий в этом процессе; 2) для сотрудников правоохранительных органов - как информационная и методологическая помощь по преодолению трудностей, связанных с пониманием объекта преступления, уяснением его специфики и соотношения с последствиями; 3) для преподавателей вузов и научных работников - в части уточнения традиционных представлений о понятии и структуре объекта преступления, внесения корректив в содержание лекций.

Апробация результатов исследования. Диссертационная работа обсуждалась на кафедре уголовно-правовых дисциплин Северо-Кавказской академии государственной службы, ее основные положения изложены в четырех научных статьях, две из которых опубликованы в журналах перечня ВАК Минобрнауки РФ, и двух небольших монографических работах объемом по 2 п. л.

Структура диссертации предопределена целями, задачами, избранной методикой исследования, в результате чего она (структура работы) состоит из введения, трех глав, включающих 8 параграфов, заключения и библиографического списка.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении к работе обосновывается актуальность выбранной темы исследования, показывается современная степень её научной разработки, объявляются объект, предмет, цель, задачи, методология, а также теоретический и практический фундамент диссертации, постулируется её научная новизна, формулируются основные положения, выносимые на защиту, излагается теоретическая и практическая значимость проведенного исследования, приводятся данные о предварительной апробации результатов и оглашается структура исследования.

Глава первая «Учение о составе преступления в отечественной уголовно-правовой науке» состоит из двух параграфов.

Первый из них - «Состав преступления - явление или понятие» - посвящен анализу доктринальных взглядов на corpus delicti. Последний является центральным институтом уголовного права, что порождает постоянный интерес к нему. К числу важнейших вопросов толкования состава преступления относится и проблема его «реальности».

На взгляд автора, в отечественной уголовно-правовой науке единообразного согласованного представления о содержании понятия «состав преступления» нет. Юристы одновременно понимают его и как законодательную модель деликта, и как социально-правовую реальность, что некорректно и противно логике. Соискатель придерживается нормативистского взгляда на состав преступления и считает последний научной абстракцией. В содержательном отношении corpus delicti есть законодательный набор обобщенных признаков объективного и субъективного порядка, позволяющий оценивать конкретное деяние как преступление, а его автора привлекать к уголовной ответственности. При всем том - и это чрезвычайно важно при оценке истинности занимаемой позиций - диссертант культивирует мысль (вслед за большинством специалистов) о том, что «общее материальное понятие преступления и общее понятие состава преступления выражают различным путем существование одних и тех же явлений общественной жизни - общественно опасных деяний» Пионтковский А.А. Учение о преступлении. М., 1961. С. 108-109, 115. . Допустимость употребления двух этимологически близких терминов объясняется потребностями практики, лишенной полных сведений о случившемся деликте.

В работе подчеркивается, что анализируемые понятия не конкурируют, а дополняют друг друга - преступление имеет своим назначением раскрытие социально-политического содержания события как общественно опасного, противоправного, виновного и наказуемого деяния (действие или бездействие); состав же - выполняет функцию познания реального факта действительности (преступления) путем абстрагирования от частностей; что в силу своих функциональных возможностей corpus delicti давно претендует на роль некоей «универсальной категории юриспруденции» (А.И. Бойко).

Автор возражает против интерпретации состава как социальной реальности, наряду или взамен с его нормативным пониманием; corpus delicti - прежде всего модель, мысленное отражение конкретного преступления как реального факта действительности, вследствие чего он не может быть внутренним содержанием запрещенного деяния. Понимая данное обстоятельство, некоторые авторитеты отраслевой науки видят выход в признании существования некоего «фактического состава общественно опасного деяния». Диссертант не видит смысла в пополнении терминологического тезауруса этим понятием, но признает целесообразность выделения фактического состава преступления, под которым понимает конкретно совершенное определенным лицом, в определенном месте и в определенное время деяние, подпадающее под признаки диспозиции соответствующей статьи Особенной части УК.

Законодательные подвижки УК 1996 года позволяют соискателю говорить об общем, родовом и видовом составах преступлений. По его мнению, любой из названных составов суть умозрительная модель преступления различной степени абстракции, а все попытки признать ее реальностью выглядят неубедительными (идеальную субстанцию невозможно «оживить»). В основу такой теоретической классификации составов кладется аксиоматичная философская триада: общее - особенное - единичное. Так, общий состав преступления представляет собой единую конституцию всех преступлений, свод обязательных законодательных представлений о преступном поведении: четыре элемента/стороны и обязательные признаки (ст. 8 УК). Родовой состав преступления суть обобщенная законодательная характеристика группы преступных посягательств, построенной на базе признаков всех элементов состава. Характерный пример этого вида составов - законодательная дефиниция всех хищений, содержащаяся в примечании 1 к ст. 158 УК и относящаяся к группе преступлений против собственности. Родовой состав преступления занимает промежуточное положение между общим составом преступления и видовым составом преступления и играет важную роль в познании последнего. Видовой состав преступления представлен в диспозициях статей Особенной части УК и может быть простым и сложным, квалифицированным и привилегированным, материальным и усеченным.

Для автора принципиальное значение имеет вопрос о соотношении corpus delicti и преступления. В учебной и узкоспециальной литературе данная проблема обсуждается давно (более 50 лет), но приемлемого сводного результата нет.

Оценив научные взгляды предшественников, мы находим, что преступление есть явление социальной действительности и олицетворяет собой феномен содержания, а состав преступления - ассоциируется с формой; что состав преступления по своему объему эже преступления, поскольку включает минимальное количество типичных, существенных и необходимых для криминализации деяний и привлечения лица к уголовной ответственности признаков; что corpus delicti и преступление отличаются друг от друга структурой.

Современная уголовно-правовая доктрина уверенно комплектует преступление набором следующих признаков: общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость. Конвенциональное единство по данному вопросу, весьма редкое для науки вообще, объясняется очень просто: все названные признаки упоминаются законодателем в ст. 14 УК РФ. В своей совокупности они выполняют и нравственно-правовую функцию - с их помощью возникает возможность разграничить преступление с отклоняющимся от нормы поведением иного порядка (административным правонарушением, дисциплинарным проступком, гражданско-правовым деликтом и пр.). Состав преступления имеет четырехэлементную структуру (объект, объективная сторона, субъективная сторона, субъект), дробящуюся на более мелкие компоненты - признаки; является идеальным отображением содеянного и используется для отграничения одних преступлений от других (смежных).

В начале второго параграфа главы I - «Структура состава преступления и ее закрепление в законодательстве» - соискатель подчеркивает, что отсутствие единообразного, согласованного представления о содержании понятия «состав преступления» предопределяет дифференцированный подход к определению его структурных компонентов.

Законодатель упоминает о признаках состава преступления (ст. 8 УК). В толковом словаре термин «признак» определяется очень просто; как «показатель, примета, знак, по которым можно узнать, определить что-нибудь» Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 2000. С. 591.. Добавление специфики, упоминание об области приложения позволило автору сформулировать понятие признака состава преступления как законодательной характеристики необходимых и достаточных для квалификации свойств преступлений. Он отмечает, что все многообразие объективных и субъективных обстоятельств, характеризующих конкретное общественно опасное деяние и условия его совершения, невозможно отразить в составе соответствующего преступления; что в этом нет необходимости, ибо в corpus delicti входят лишь те признаки, которые необходимы для криминализации деяний и квалификации последних.

Автор придерживается распространенного в отраслевой доктрине деления признаков состава на обязательные (свойственны всем без исключения конкретным преступлениям) и факультативные (используются законодателем при описании конкретного деликта либо группы таковых). К первым он относит «пострадавшее» общественное отношение, вину, действие или бездействие, возраст, вменяемость лица, совершившего преступление; ко вторым - предмет, мотив, цель, эмоции, общественно опасные последствия, причинно-следственную связь, место, время, способ, орудие, средство, обстановку преступления. При этом в работе отмечается, что такая градация возможна лишь на уровне общего понятия состава преступления и исключена в рамках конкретного состава преступления, поскольку всякое законодательное требование равноценно в смысле обязательности к руководству.

Диссертант обращает внимание, что в отраслевой науке почти никто не ставит вопрос о соотношении признаков преступления и состава. Анализ имеющихся позиций говорит в пользу того итогового соображения, что corpus delicti как совокупность существенных, необходимых и достаточных (для привлечения лица к уголовной ответственности и признания его виновным в совершении преступления) признаков преступления является, по сути, средством реализации противоправности деяния.

В юридической литературе под элементом состава преступления понимают его составную часть, включающую группу соответствующих признаков. Автор не возражает против подобного определения и разделяет преобладающий в XXI веке (с учетом последних достижений уголовно-правовой науки) взгляд, согласно которому corpus delicti представляет собою целостную систему (признаков), состоящую из четырех подсистем (сторон или элементов) - объекта, объективной и субъективной сторон, субъекта.

В заключение параграфа отмечается, что состав преступления (несмотря на свои функциональные возможности) имеет отрицательную сторону - абстрактность, порождающую в конечном счете допустимость сопряженного анализа наиболее близких компонентов преступного деяния (объекта и последствий), «разведенных» в составе доктриной по различным элементам.

Глава вторая «Объект преступления в доктринальных толкованиях» состоит из трех параграфов.

В первом из них - «Общественные отношения - благо - люди» - автор напоминает, что в недалеком прошлом считалось аксиоматичным понимание объекта преступления как изменчивой совокупности общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Сегодня, после смены идеологических векторов развития и принятия на вооружение новой триады ценностей (личность - общество - государство), подобная трактовка подвергается настойчивой критике. Соискатель не берется опровергать или считать абсолютно неверными подобные мысли, но считает, что предлагаемые ныне концепции объекта преступления противоречивы, а длительные поиски адекватного методологического инструментария позволяют думать даже об их научной бесплодности.

По мнению диссертанта, одним из первых на постсоветском пространстве посеял сомнения в универсальности традиционной концепции объекта преступления А.В. Наумов. В своем академическом учебнике он предлагает реанимировать «теорию объекта как правового блага», созданную в рамках классической и социологической школ уголовного права. У соискателя она принципиальных возражений не вызывает; но он обращает внимание на следующее:

1) противопоставление любых ценностей общественным отношениям не имеет перспективы, так как вне социальных связей гипотетические блага никак не проявляют своих общественных функций или полезных качеств, главная же из них - удовлетворять разнообразные потребности людей;

2) далеко не все охраняемые действующим уголовным законом общественные отношения можно признать неоспоримой ценностью, некоторые из них не соответствуют представлениям большинства населения о благе, служат тормозом общественного развития и требуют скорейшей декриминализации.

Отдельные ученые (Е.К. Каиржанов и др.) видят выход в признании объектом преступления интереса (от лат. interest - имеет значение, важно). Эта позиция, по мнению соискателя, не получила и не могла получить поддержки в уголовно-правовой доктрине. Интерес является субъективной категорией, которой невозможно причинить вред в результате посягательства. Встречающиеся в специальной литературе представления о нем как объективно-субъективной категории, выражающей направленность общества, государства, личности на предметы и объекты, способные удовлетворить определенную потребность, выглядят неубедительными, поскольку в таком случае происходит «смешение в одну массу собственно интереса, потребности и предмета потребности вместо их однозначного и жесткого размежевания» (А.П. Козлов).

Проф. Г.П. Новоселов идет в этом вопросе еще дальше; он предлагает считать объектом преступления людей. Автор критически относится к этой привлекательной теории, считает ее той конструкцией, которая не всегда подтверждается при соприкосновении с реальной жизнью. Например, сложно искать группы конкретных потерпевших при шпионаже либо геноциде; из этих соображений в науке давно принято говорить о таких нематериальных объектах преступлений как безопасность государства, безопасность человечества и т.д. Это - во-первых. Во-вторых, «невозможно исследовать человека… в отрыве от взаимоотношений с другими членами группы или социума и социальных связей, в которых участвует данный человек» (В.И. Ленин). Propter hoc позиция проф. Г.П. Новоселова представляет собой модифицированный вариант господствующей теории, но с концентрацией внимания только на участнике общественных отношений.

На этом фоне автор считает наиболее приемлемым признание общественных отношений единственным (обязательным) признаком объекта преступления, связывает дальнейшее развитие общей теории объекта преступления с комплексным исследованием проблемы общественных отношений (их содержания, структуры, механизма возникновения и прекращения).

Второй параграф главы II - «Признаки общественных отношений» - открывается детальным анализом общественного отношения. Автор понимает под ним целостное системное образование, элементы которого находятся в органическом взаимодействии между собой; подчеркивает, что социальная сущность последних не совпадает с самим общественным отношением ни по объему, ни по содержанию. Для целостной системы характерно «наличие новых интегративных качеств, не свойственных образующим ее частям» (В.Г. Афанасьев). Непосредственное воздействие на один из элементов ведет к деформации общественного отношения, вносит в него качественные изменения. В противном случае невозможно определить степень общественной опасности совершенного преступления.

Соискатель подробно анализирует структуру общественных отношений (участники, социальная связь, предмет), отмечает, что наибольшие разночтения в науке вызывает вопрос о признании предмета их неотъемлемым элементом. Согласно господствующей позиции предметы материального мира непосредственно входят в содержательную структуру соответствующего общественного отношения в качестве его неотъемлемой части. Одновременно их считают внешним поводом, условием, предпосылкой для возникновения и существования соответствующего общественного отношения в качестве объекта уголовно-правовой охраны. Но один и тот же предмет не может быть одновременно и поводом возникновения явления, т.е. лежать за его пределами, и в то же самое время находиться внутри этого явления. Соискатель не видит необходимости драматизировать ситуацию, а предлагает в процессе научного анализа различать физическую основу и социальные качества вещей. Будучи вовлеченными в орбиту общественных отношений, они (вещи) опосредуются ими и становятся компонентами социальной системы, не теряя при этом своих природных свойств. Это важное методологическое положение опирается на известный тезис о том, что «вещь, рассматриваемая только в отношении к его (собственника - С.П.) воле не есть вовсе вещь: она становится вещью, действительно собственностью только в процессе обмена и независимо от права» Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3. М., 1955-1966. С. 64.. Следственно, вещи входят в содержательную структуру общественного отношения отдельными (социальными) свойствами и наряду с другими элементами определяют их сущность. В своем естественном состоянии они безразличны для общества и права, могут служить лишь основанием для возникновения соответствующего общественного отношения.

В нематериальных общественных отношениях предмет не поддается измерению и фиксации, а потому не способен быть убедительным ориентиром в законотворчестве и правоприменении. Законодатель совершенно обоснованно не указывает его в диспозиции статей Особенной части УК. Что касается предмета материальных общественных отношений, то он может совпадать с предметом преступления и выступать в качестве факультативного признака состава преступления. При этом, несмотря на принципиальную общность (материальная оболочка), они существенно отличаются друг от друга.

По мнению диссертанта, объектом преступного посягательства являются общественные отношения базисного либо надстроечного порядка. Значительное их количество закреплено нормами созидательных отраслей права, в силу чего вокруг конкретных общественных отношений складывается «правовая оболочка» (В.Н. Кудрявцев), состоящая из системы правоотношений. При этом распространено определение правоотношения как общественного отношения, урегулированного нормами права. Эта дефиниция, предложенная еще дореволюционными учеными, пользовалась признанием в советской и продолжает использоваться в современной науке. Напротив, обстоятельная критика такого подхода изложена в фундаментальных работах С.Ф. Кечекьяна и Ю.К. Толстого.

Автор напоминает, что в рамках марксистской философии было предложено понимание правоотношения как юридической формы общественного (фактического) отношения; считает, что зависимость правоотношений от производственных отношений не дает никаких оснований для их отождествления, поскольку правоотношения составляют область надстройки (проходят через сознание людей), опосредствуют не только производственные отношения, но и иные общественные отношения (идеологические). Следственно, правоотношение является систематическим отражением реального общественного отношения. Его содержанием являются не действия участников реального общественного отношения, а их социальные оценки в виде субъективных прав и юридических обязанностей.

Соискатель критикует позицию тех ученых, которые видят в правоотношении единство юридической формы и экономического содержания (О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский). По его мнению, в контексте такого подхода к понятию правоотношения происходит смешение разнородных субстанций (реального и идеального), что противоречит обыкновенной логике (невозможно соединить несоединимое). Еще один недостаток он видит в невольном игнорировании значения субъективных прав и юридических обязанностей как элементов содержания правоотношения. Любая попытка объединения юридической формы общественного отношения с последним неизбежно выдвигает экономическое содержание на первый план. С.С. Алексеев видит выход в признании двойственного содержания правоотношений - материального (фактические отношения) и юридического (права и обязанности). Однако «в общее понятие «правоотношение», используемое на теоретическом уровне, не могут включаться элементы, относящиеся к разным областям общественной жизни» (Ю.Г. Ткаченко). Отсюда понимание диссертантом правоотношения как юридической формы (отражения) общественного отношения, смысл которого состоит в конкретизации и индивидуализации норм объективного права в виде субъективных прав и юридических обязанностей.

Одним из дискуссионных в науке является вопрос о целесообразности включения так называемой «правовой оболочки» в структуру объекта преступления наряду с фактическими отношениями между людьми. Автор находит, что правоотношение является не только юридической формой социальных контактов, но и надстроечным идеологическим отношением со своим внутренним содержанием (субъективные права и обязанности), а в качестве такового входит в сложносочлененную сферу объекта преступления. Она значительно шире поставленных под защиту уголовного закона общественных отношений, охватывает также их правовую форму и овеществленную либо материализованную часть общественных связей - предмет преступления.

Все социальные явления имеют универсальную внешнюю форму существования - общественные отношения, но они определяют лишь социальное содержание объекта преступления. В уголовном праве большинство общественных отношений имеют юридическую форму. Однако, по мнению автора, сегодня нет достаточных оснований для признания правоотношения обязательным признаком объекта преступления - такая роль отводится только общественным отношениям. Посему правоотношение является факультативным признаком объекта преступления, наличие которого свидетельствует об особой важности (с точки зрения компромисса личного и коммунального интересов) охраняемого УК общественного отношения.

Еще одним факультативным признаком объекта соискатель считает предмет преступления. Он подробно оценивает встречающиеся высказывания о нем учеными царской, советской и современной эпохи; ратует за необходимость включения в предмет преступления наряду с классическими физическими телами субстанций нематериального характера типа компьютерной информации (ст. 183, 189, 283, 310, 320 УК), на которую неправомерно воздействует преступник и тем самым посягает на объект уголовно-правовой охраны.

Последний параграф главы II посвящен «классификации объектов преступления». Соискатель считает, что этот исследовательский прием представляет собой естественный отклик юридической мысли на многообразие объектов уголовно-правовой охраны, благородную попытку помощи практике и правотворческим инстанциям. По укоренившимся представлениям в науке уголовного права 50-70-х гг. была принята трехчленная классификация объектов уголовно-правовой охраны на общий, родовой (специальный) и непосредственный; впоследствии она была дополнена видовым объектом. По мнению диссертанта, вопрос о классификации объектов уголовно-правовой охраны по вертикали нужно решать в соответствии с действующим уголовным законодательством. Появление в УК нового системообразующего уровня (раздела) позволяет говорить о пятиступенчатой классификации объектов преступления: общий - надгрупповой (интегрированный) - родовой (групповой) - видовой (легальный) - непосредственный.

Общий объект преступления выражается в совокупности всех норм Особенной части, объединяет охраняемые уголовным законом общественные отношения в единую качественно-определенную систему, выражает их принадлежность к числу наиболее важных на современном этапе развития общества. В концентрированном виде они названы законодателем в ч. 1 ст. 2 УК.

Интегрированный (надгрупповой) объект - это система близких по экономическому и социально-политическому содержанию общественных отношений, охраняемых уголовным законом от преступных посягательств. В условиях принятия и действия нового Уголовного кодекса РФ с его более развернутой и дифференцированной системой Особенной части интегрированный объект преступления занимает промежуточное положение между общим и родовым. Он служит основой для вычленения 7 разделов УК и позволяет выявить приоритеты в уголовно-правовой охране общественных отношений.

Интегрированный объект эже общего по объему (составляет его часть), но конкретнее по содержанию (характеризуется дополнительным индивидуализирующим признаком). Так, общий объект - система общественных отношений, охраняемых уголовным законом от преступных посягательств, а интегрированный - экономическая система государства, основанная на рыночных производственных отношениях (раздел VIII «Преступления в сфере экономики»).

Вопрос о содержании родового (группового) объекта в науке является дискуссионным. Автор понимает под ним систему однородных общественных отношений, охраняемых уголовным законом от преступных посягательств. По объему родовой объект эже общего и интегрированного (составляет их часть), но по содержанию конкретнее (характеризуется дополнительным индивидуализирующим признаком). Родовой объект выступает критерием выделения 19 глав УК РФ.

Видовой (легальный) объект - это небольшая группа общественных отношений одного вида, охраняемых уголовным законом от преступных посягательств. Он - нижняя ступень законодательного обобщения жизни, тех ее типовых фрагментов, не могущих быть разрушенными конкретными посягательствами, которые высвечиваются в названиях и диспозициях статей. Видовой объект конкретизирует содержание и функции родового объекта преступления, позволяет отграничивать сходные по объективным и субъективным признакам (по объекту и субъекту) преступления.

Выделение непосредственного объекта имеет решающее значение для правильной квалификации содеянного и позволяет выяснить, какому конкретному общественному отношению преступное посягательство наносит ущерб. При этом автор отмечает, что в отличие от общего, интегрированного, родового и видового объектов, реальный ущерб всегда терпит непосредственный объект преступления.

В теории уголовного права объекты классифицируются и «по горизонтали» на основной, дополнительный и факультативный. По мнению соискателя, эта классификация возможна на уровне видового объекта и лишается всякого смысла на более высоких уровнях абстракции данной уголовно-правовой категории - общем, интегрированном и родовом объектах. Выделение там, где это, разумеется, можно сделать, дополнительного и факультативного объектов позволяет предметнее обрисовать всю поражаемую преступлением сферу социальных связей и тем самым более рельефно вычленить специфические черты общественной опасности самого посягательства. Нарушение преступником, помимо основного, дополнительного и факультативного объектов всегда повышает общественную опасность деяния, объективные проявления которой, строго говоря, представляют собой социальные последствия преступления. Автор отмечает, что последние, вне зависимости от конструкции состава, лежат не только в сфере основного видового объекта уголовно-правовой охраны, но и вредоносно затрагивают дополнительные факультативные объекты, имея, таким образом, довольно широкий сектор разброса.

Основной объект - это общественное отношение, ради защиты которого от преступных посягательств принята и включена в систему уголовного права соответствующая уголовно-правовая норма. Он отражает основное содержание запрещенного деяния, его антисоциальную направленность и наибольшей степени определяет степень общественной опасности тяжесть наступивших или возможных последствий.

Дополнительный объект - это «общественное отношение, посягательство на которое не составляет сущности данного преступления, но которое этим преступлением нарушается или ставится в опасность нарушения наряду с основным объектом» (Н.И. Коржанский). Он имеет важное значение для определения социально-политической сущности совершенного преступления и способствует правильной квалификации содеянного.

Факультативный объект - это общественное отношение, которому в одних случаях совершения одних и тех же преступлений причиняется вред, а в других - нет. Его наличие может оказать влияние на квалификацию преступления, если он предусмотрен в законе в качестве квалифицирующего обстоятельства. Основная же роль факультативного объекта заключается в том, что при всех равных условиях он влияет на повышение степени общественной опасности совершенного преступления.

Глава третья «Последствия преступления в теории и законодательстве» состоит из трех параграфов.

В первом из них - «Последствия общественно опасных деяний и состав преступления» - автор указывает на многообразие употребляемых законодателем терминов при описании преступных последствий, в связи с чем

напоминает о многократно выдвигавшемся в юридической печати, но так и не реализованном в действующем уголовном законе предложении по созданию Терминологического словаря к УК. Нормотворческая и правоприменительная надобность в этом очевидна: словарь будет способствовать единообразию в практике, а само его существование дисциплинирует законодателя.

Автор находит, что применительно к интересующим терминам (последствия, ущерб, вред ets.) говорить о межотраслевой гармонии пока не приходится: а) в Конституции РФ государство обещает потерпевшим «доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба» (ст. 52), а также «возмещение вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц» (ст. 53); б) в ГК при описании последствий нарушенного права законодатель использует термин «убытки» (ст.ст. 15, 306, 393, 394, 400, 405, 406) либо «моральный вред» (ст. 151); в) в УПК терминология выдержана наиболее последовательно, ибо последствия общественно опасных деяний в рамках уголовно-процессуальных правоотношений оцениваются посредством «морального вреда» (ст. 136), «физического вреда» (ст. 42), «имущественного вреда» (ст. 135); Трудовой кодекс закрепляет за работником право на возмещение вреда (реальный вред + упущенная выгода), причиненного ему в связи с исполнением трудовых обязанностей, и компенсацию морального вреда (ст. 21); КоАП к обстоятельствам, смягчающим административную ответственность, относит предотвращение лицом, совершившим административное правонарушение, вредных последствий административного правонарушения, добровольное возмещение причиненного ущерба или устранение причиненного вреда (ст. 4.2).

Еще больше разноголосицы в теории уголовного права. Соискатель критически относится к предложению С.В. Землюкова о разграничении понятий «последствия преступления» и «результат преступления» в зависимости от установленной формы вины и характера деяния; в его понимании такой подход противоречит позиции законодателя и здравому смыслу. Фактическая вредность преступных последствий зависит от интенсивности преступного деяния и содержания охраняемого уголовным законом объекта, но не от формы вины либо характера деяния. Например, причинение смерти возможно вследствие умышленного преступления (ст. 105 УК) или совершенного по неосторожности деяния (ст. 109 УК). Это - во-первых. Во-вторых, в специальной литературе результат и последствие рассматриваются как идентичные понятия, и поэтому данная теоретическая конструкция не имеет практического значения.