Освобождение от доказывания в гражданском процессе обстоятельств, установленных приговором суда по уголовному делу

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский филиал федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования

«Национальный исследовательский университет

«Высшая школа экономики»

Юридический факультет

Кафедра финансового права

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

на тему: «Освобождение от доказывания в гражданском процессе обстоятельств, установленных приговором суда по уголовному делу»

Выполнила: студентка 4 курса, группы БЮР163

Федулова К.А.

Формат работы: НИР

Научный руководитель:

профессор, д.ю.н., Ильин А.В.

Санкт-Петербург

2020

Содержание

Введение

1. Преюдиция как институт освобождения от доказывания. Виды преюдиции

2. Объективные пределы преюдициальности

3. Субъективные пределы преюдициальности

Заключение

Список использованных источников

Введение

В правоприменительной практике нередко встречаются ситуации, при которых принимаемые судами решения противоречат друг другу в части толкования норм права. Действительно, одна и та же совокупность правовых норм может быть интерпретирована правоприменителем в диаметрально противоположных направлениях. Данное обстоятельство порождает разнородность судебной практики и неопределенность в правоприменении, однако такие негативные последствия корректируются возможностью обжалования судебных решений в вышестоящие судебные инстанции, их пересмотра при наличии определенных в законе обстоятельств и иными процессуальными механизмами, которые попутно содействуют обеспечению непротиворечивости судебных актов. Однако различное толкование как одних и тех же правовых норм, так и фактических обстоятельств в разных процессах приводило бы к неустранимым противоречиям и абсолютно различным решениям по одним и тем же с фактической точки зрения делам, ведь в силу статьи 13 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее - ГПК РФ), вступившие в законную силу судебные постановления являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, граждан и организаций, а также подлежат неукоснительному исполнению на всей территории РФ. Именно поэтому одна из главных задач процессуального законодательства - сформировать и использовать механизмы, которые позволили бы обеспечить непротиворечивость принимаемых судебных актов.

Одним из очерченных выше механизмов является институт преюдициальности. Как отмечает А. В. Ильин, «вряд ли можно найти в процессуальном праве институт, вызывающий столько споров, как преюдициальность судебных актов». Действительно, официальных разъяснений высших судебных инстанций по вопросам содержания преюдиции, ее пределов, пределов межотраслевого действия и иным вопросам, связанным с преюдициальностью судебных актов, не так много на сегодняшний день (данный вопрос подробнее рассмотрен в разделе «Преюдиция как институт освобождения от доказывания. Виды преюдиции» ниже). Кроме того, из таких разъяснений не всегда получается сделать однозначные выводы относительно преюдициальности судебных актов и ее свойств. В связи с этим, судебная практика, равно как и доктринальные источники, зачастую занимают полностью противоположные позиции по указанным выше вопросам.

Целью настоящей работы является анализ межотраслевого действия преюдициальности судебных актов в части освобождения от доказывания в гражданском процессе обстоятельств, установленных вступившим в силу приговором суда по уголовному делу. Для полноты анализа автор также рассматривает данные вопросы в практике арбитражных судов по делам, связанным с ответственностью единоличного исполнительного органа организации за вред, причиненный при осуществлении полномочий ее руководителя.

В частности, для проведения такого анализа автор намерен решить следующие задачи.

Во-первых, охарактеризовать преюдициальность как институт освобождения от доказывания, а также ее пределы и такие виды преюдиции как внутриотраслевая и межотраслевая преюдиция, чему посвящена первая глава данной работы.

Во-вторых, определить объективные пределы преюдициальности при освобождении от доказывания обстоятельств, установленных приговором суда по уголовному делу, чему посвящена вторая глава настоящей работы.

В-третьих, автор намерен подробно проанализировать субъективные пределы преюдициальности приговоров по уголовным делам при рассмотрении дел о возмещении вреда в гражданском процессе, а также некоторых категорий дел в арбитражном процессе, чему посвящена третья глава настоящей работы. В данной главе уделено значительное внимание рассмотрению дел из практики ВАС РФ и его правовых позиций для анализа процесса взыскания с организации ущерба, причинённого единоличным исполнительным органом юридического лица. Кроме того, поднимается вопрос роли представительства организации физическим лицом и действий последнего в интересах организации для целей рассмотрения дела в рамках гражданского и арбитражного процесса и реализации института преюдициальности.

В заключение автор приводит сделанный по итогам проведенного анализа вывод о работе института преюдициальности приговоров, его необходимости и особенностях освобождения от доказывания в гражданском процессе обстоятельств, установленных вступившим в силу приговором суда по уголовному делу.

1. Преюдиция как институт освобождения от доказывания. Виды преюдиции

Легальное определение преюдиции как процессуального института и преюдициальности как свойства законной силы судебного постановления содержится в части 2 статьи 61 ГПК РФ и части 2 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее - АПК РФ). И хотя «преюдиция» как термин не используется напрямую ни в ГПК РФ, ни в АПК РФ, указанные статьи процессуальных кодексов четко очерчивают преюдициальность как основание освобождения от доказывания в гражданском и арбитражном процессах.

Так, в силу части 2 статьи 61 ГПК РФ обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда. Такие обстоятельства не могут быть оспорены и не требуют повторного доказывания в деле, в котором участвуют те же лица. Данным правилом базово очерчивается смысл преюдиции и ее основная особенность: для того, чтобы данный институт начал функционировать, необходимо рассмотрение судом нового гражданского дела, в котором бы участвовали те же лица, и которое окончилось бы установлением определенных обстоятельств, проанализированных судом и изложенных в судебном постановлении.

Аналогичные части 2 статьи 61 ГПК РФ по смыслу положения содержатся в части 2 статьи 69 АПК РФ, согласно которой обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не нуждаются в повторном доказывании при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица. При чем, даже если суд рассматривает дело с участием иных лиц, в частности по категории дел о правах на имущество, по смыслу части 2 статьи 61 ГПК РФ и части 2 статьи 69 АПК РФ, суд обязан учитывать обстоятельства рассмотренного дела о правах на спорное имущество, независимо от того, установлены ли они актом суда общей юрисдикции или арбитражного суда, и, более того, обязан отдельно мотивировать свои выводы в том случае, если они отличаются от выводов суда, принявшего решение по ранее рассмотренному делу.

В законе прямо указано на «судебное постановление» для целей применения части 2 статьи 61 ГПК РФ и «судебный акт» в смысле части 2 статьи 69 АПК РФ. При этом, согласно разъяснениям Верховного суда РФ (далее - Верховный суд, ВС РФ), под постановлением в смысле части 2 статьи 61 ГПК РФ понимается любое судебное решение, принимаемое судом по правилам части 1 статьи 13 ГПК РФ, в том числе судебный приказ, определение суда, решение суда, которые обязательны для всех органов власти, граждан и организаций, и подлежат «неукоснительному исполнению» на территории России. Для судебного акта в смысле статьи 69 АПК РФ таких разъяснений высшие судебные инстанции не давали. Необходимо указать, что позиция Постановления Пленума Верховного суда относительно широкого толкования термина «судебное постановление» является спорной, ведь далеко не каждое судебное определение, решение или судебный приказ предполагает рассмотрение дела по существу и установление определенных фактических обстоятельств, которые впоследствии можно было бы преюдицировать. Однако здесь необходимо обратиться к вопросу содержания преюдициальности судебных актов.

Как уже было отмечено, институт преюдициальности судебных актов порождает немалое количество споров и противоречий в правоприменительной деятельности. Так, одним из наиболее противоречивых вопросов является вопрос о содержании преюдиции, который автор не может проигнорировать для целей настоящего исследования. доказывание гражданский приговор суд

Как в судебной практике, так и в юридической литературе высказываются различные мнения о том, что можно преюдицировать либо факты и правоотношения, либо только факты. А.В. Ильин, в свою очередь, считает, что «точка зрения, согласно которой преюдицироваться должны не только факты, но и правоотношения (правовая оценка этих фактов), находится в принципиальном противоречии как с принципом независимости судей (ч. 1 ст. 120 Конституции), так и с принципом состязательности (ч. 3 ст. 123 Конституции)» .

Тем не менее, судебная практика все же постепенно приходит к определенному единообразию по некоторым вопросам, в том числе по вопросу содержания преюдиции. Так, высшие судебные инстанции за последние годы соглашаются с тем, что преюдициальное значение для рассматриваемого дела имеют именно факты, установленные решением суда по уже рассмотренному ранее делу, а не факты и правоотношения в смысле их правовой квалификации. В частности, позиция Верховного суда РФ по вопросу содержания преюдициальности достаточно четко прослеживается в актах ВС РФ при анализе и применении части 2 статьи 69 АПК РФ. Так, Верховный суд неоднократно указывал на то, что положения части 2 статьи 69 АПК РФ, касаются исключительно вопросов освобождения от доказывания обстоятельств дела, но не их правовой квалификации, «которая может быть различной и зависит в том числе от характера конкретного спора». Верховный суд также приходил к выводу о том, что данная судом правовая квалификация сделки по уже рассмотренному делу не преюдицируется по смыслу статьи 69 АПК РФ, «но учитывается судом, который рассматривает второе дело».

Необходимо отметить, что вектор движения российской судебной практики по вопросу содержания преюдиции был определен Конституционным судом РФ (далее - Конституционный суд, КС РФ) в Постановлении от 21.12.2011 № 30-П (далее - Постановление КС РФ № 30-П), где Конституционный суд указал на то, что признание преюдициального значения судебного решения, направленное на обеспечение стабильности и общеобязательности этого решения и исключение возможного конфликта судебных актов, предполагает, что факты, установленные судом при рассмотрении одного дела, впредь до их опровержения принимаются другим судом по другому делу в этом же или ином виде судопроизводства, если имеют значение для его разрешения. Данной правовой позицией Конституционный суд не только четко обозначил, что «имеющими преюдициальное значение для суда, прокурора, следователя, дознавателя по находящемуся в их производстве уголовному делу являются фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом, разрешившим дело по существу в порядке гражданского судопроизводства», но и напомнил о смысле и целесообразности существования института преюдициальности судебных актов в процессе.

Впоследствии Конституционный суд поддержал свою позицию уже при рассмотрении вопроса соответствия Конституции России части 2 статьи 69 АПК РФ, указав, что «в системе действующего правового регулирования предусмотренное частью 2 статьи 69 АПК РФ основание освобождения от доказывания во взаимосвязи с положениями части 1 статьи 64 и части 4 статьи 170 того же Кодекса означает, что только фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом арбитражного суда по ранее рассмотренному делу, не доказываются вновь при рассмотрении арбитражным судом другого дела, в котором участвуют те же лица». И хотя не все суды восприняли данный подход, на сегодняшний день указанная правовая позиция практически дословно активно используется в российской судебной практике.

Автор для целей настоящей работы исходит из того, что преюдицироваться должны не обстоятельства в смысле фактов и их правовой квалификации, а именно фактические обстоятельства дела.

При этом, преюдициальность как свойство законной силы судебного решения имеет свои пределы, которые напрямую закреплены в законе или выводятся путем толкования и представляют собой ограничение освобождения от доказывания конкретными границами. Необходимость выделения пределов преюдициальности не является исключительно теоретической проблемой и имеет существенное практическое значение. Действительно, некоторые суды вслед за позицией Конституционного суда, изложенной в Постановлении КС РФ № 30-П, прямо указывают на то, что «как признание, так и отрицание преюдициального значения окончательных судебных решений не могут быть абсолютными и имеют определенные, установленные процессуальным законом пределы». Некоторые исследователи выделяют также процедурные и юрисдикционные пределы преюдициальности, однако для целей настоящей работы автор останавливается лишь на объективных и субъективных пределах.

Под объективными пределами преюдициальности обычно понимается тот объём фактов, который в силу закона не включается в предмет доказывания по новому делу, то есть освобождается от доказывания в инициированном судебном процессе.

Субъективные же пределы преюдициальности - это требование к составу участников нового процесса, при соблюдении которого правомерным будет освобождение от доказывания обстоятельств, установленных вступившим в силу решением суда по ранее рассмотренному делу. В российской судебной практике суды обычно ограничиваются следующим определением субъективных пределов преюдициальности судебных постановлений по гражданским делам: «субъективные пределы - это наличие одних и тех же лиц, участвующих в деле, или их правопреемников в первоначальном и последующем процессах».

Необходимо обратить внимание на то, что правила освобождения от доказывания не ограничиваются преюдициальностью судебных постановлений по гражданским делам. Статья 61 ГПК РФ, как и статья 69 АПК РФ, предусматривает, по сути, два вида преюдиции: внутриотраслевую и межотраслевую.

На наш взгляд, данные виды преюдиции необходимо понимать, как, соответственно, правила о преюдициальности судебных актов по гражданским делам при рассмотрении новых дел в рамках гражданского судопроизводства и правила о преюдициальности судебных актов, принятых по иным категориям дел (арбитражные, уголовные дела и дела об административных правонарушениях), при рассмотрении нового гражданского дела. Аналогичный порядок применим и к статье 69 АПК РФ, то есть внутриотраслевая преюдиция - это освобождение от доказывания в рамках арбитражного процесса обстоятельств, установленных арбитражным судом при рассмотрении иного дела, а межотраслевая преюдиция - освобождение от доказывания обстоятельств, установленных в рамках иных видов судопроизводства.

Исходя из этого, с точки зрения закона внутриотраслевая преюдиция функционирует по общему правилу пункта 2 статьи 61 ГПК РФ и позволяет освободить определённые обстоятельства, установленные при предшествующем рассмотрении иного гражданского дела, от доказывания и «перенести» их в новое гражданское дело для ускорения его рассмотрения и реализации принципа процессуальной экономии. Так, межотраслевая преюдиция реализуется через правила пунктов 3-4 статьи 61 ГПК РФ, в которых закреплены требования для освобождения от доказывания обстоятельств, установленных вступившими в законную силу: решением арбитражного суда (пункт 3), приговором или иными постановлениями суда по уголовному делу (пункт 4), постановлениями суда по делу об административном правонарушении (пункт 4).

При этом, если для освобождения от доказывания обстоятельств, установленных решением арбитражного суда, требования схожи с требованиями к внутриотраслевой преюдиции, то есть необходимо участие тех же лиц, что и участвовавшие в деле, рассмотренном ранее арбитражным судом, то для приговоров суда по уголовному делу и постановлений судов по делам об административных правонарушениях пунктом 4 статьи 61 ГПК РФ предусмотрены специальные правила: такие судебные постановления обязательны для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого они вынесены, по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом.

Такая дифференциация неспроста закреплена в ГПК РФ. В литературе высказывается мнение о том, что причиной подобных различий являются разные стандарты доказывания, применяемые в разных процессах. Однако, на наш взгляд указанная дифференциация зависит не от стандарта, а от предмета судебной деятельности и предмета доказывания, поскольку именно особенности конкретного вида судопроизводства и круг обстоятельств, подлежащих доказыванию в конкретном деле с учетом вида процесса, определяют дальнейшие объективные пределы межотраслевого действия преюдициальности.

Аналогичная позиция была изложена в Постановлении КС РФ № 30-П, согласно пункту 3.2 которого причиной такого различия является предмет судебной деятельности в различных видах судопроизводства. Действительно, освобождение от доказывания в гражданском процессе вины лица, совершившего преступление, установленной вступившим в силу приговором суда по уголовному делу, связано не с более высоким стандартом доказывания в уголовных делах и необходимостью предоставления дополнительных гарантий участникам процесса, а с тем, что вина данного лица уже доказана правоохранительными органами в рамка уголовного дела, а, значит, неминуемо входила в предмет доказывания. То же применимо и к факту совершения определенных действий этим конкретным лицом, в отношении которого предъявлен гражданский иск в связи с последствиями его преступных деяний: в рамках уголовного процесса по уже рассмотренному делу такие действия входили в предмет доказывания по уголовному делу и были доказаны правоохранительными органами, в связи с чем освобождаются от доказывания в новом гражданском деле. В противном случае было бы невозможно обеспечить непротиворечивость принимаемых судебных актов, достижению которой призвана содействовать преюдициальность как свойство законной силы судебного решения.

Таким образом, преюдициальность как институт освобождения от доказывания предполагает обязательность и неоспоримость для суда и лиц, участвующих в деле, обстоятельств, установленных вступившим в законную силу решением суда по ранее рассмотренному делу, в котором участвовали те же лица, что и в новом процессе. Преюдициальность как свойство законной силы судебного постановления не ограничивается обязательностью судебных постановлений лишь в рамках гражданского или арбитражного процесса, то есть внутриотраслевым действием преюдиции. Данное свойство предполагает и межотраслевой характер его действия, а именно - обязательность в силу частей 3 и 4 статьи 61 ГПК РФ для суда общей юрисдикции при рассмотрении гражданского дела судебных постановлений, принятых в рамках арбитражного, уголовного или административного судопроизводства. При этом, преюдициальность охватывает конкретные фактические обстоятельства, но не правовую квалификацию фактов, данную судом при рассмотрении дела, и имеет определенные законом пределы в целях реализации принципов правовой определенности и процессуальной экономии, а также обеспечения непротиворечивости принимаемых судебных актов.

2. Объективные пределы преюдициальности

Согласно пункту 4 статьи 61 ГПК РФ, вступившие в законную силу приговор суда по уголовному делу, иные постановления суда по этому делу и постановления суда по делу об административном правонарушении обязательны для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого они вынесены, по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом. Данная норма позволяет выделить несколько условий, при выполнении которых представляется возможным обратиться к институту межотраслевой преюдиции, то есть освободить от доказывания в гражданском процессе обстоятельства, установленные вступившим в силу приговором суда по уголовному делу.

Во-первых, исходя из прямого требования закона, для его реализации необходимо рассмотрение в рамках гражданского процесса не любого дела, а именно дела о гражданско-правовых последствиях действий лица, то есть рассмотрение дел о возмещении вреда, причинённого определённым преступным деянием. При этом, право на возмещение вреда в порядке гражданского судопроизводства может быть признано судом при рассмотрении уголовного дела. Однако необходимо учитывать, что данный критерий не является строго однозначным, поскольку при рассмотрении гражданского дела, не связанного с уголовным делом и гражданско-правовыми последствиями действий лица, может также понадобиться учет фактических обстоятельств, установленных приговором суда по уголовному делу.

Важно отметить, что часть 4 статьи 69 АПК РФ не содержит подобного требования: так, вступивший в силу приговор по уголовному делу обязателен для арбитражных судов при рассмотрении вопросов о том, имели ли место определенные действия и совершены ли они конкретным лицом, безотносительно к категории рассматриваемого дела. Тем не менее, на наш взгляд, ограничение действия преюдициальности в гражданском процессе делами, связанными исключительно с гражданско-правовыми последствиями противоправных действий лица, не соответствовало бы сути преюдициальности как свойства законной силы судебного решения. Действительно, при подобном «узком» толковании смысл преюдициальности как процессуального института освобождения от доказывания нивелировался бы определением конкретных категорий дел, в которых данный институт применим. Однако, смысл преюдиции состоит в освобождении от доказывания обстоятельств, установленных решением суда по делу с аналогичным субъективным составом, а также в реализации принципа процессуальной экономии независимо от предмета рассматриваемого дела. Следовательно, установленные вступившим в силу приговором фактические обстоятельства могут преюдицироваться не только для целей устранения последствий неправомерных действий лица, но и при рассмотрении иных категорий гражданских дел.

Во-вторых, исходя из буквального толкования части 2 статьи 61 ГПК РФ, соответствующее судебное постановление в рамках уголовного судопроизводства должно быть принято именно в отношении лица, к которому в гражданском процессе предъявлены требования, связанные с его противоправным поведением. Однако такое требование не должно лишать суд при рассмотрении гражданского дела возможности обратиться к установленным вступившим в силу приговором фактическим обстоятельствам, имеющим значение для рассматриваемого дела. В противном случае нивелируется гарантированное статьей 13 ГПК РФ такое свойство законной силы судебного решения как обязательность, что недопустимо и являлось бы прямым нарушением действующего процессуального законодательства.

В-третьих, постановление суда по уголовному делу будет обязательно для суда в гражданском процессе только по факту совершения определенных действий конкретным лицом, то есть исключительно в части вины данного физического лица в совершении таких действий. При этом, согласно разъяснениям Верховного суда РФ при решении вопроса о гражданско-правовой ответственности лица, чья вина в совершении определенных действий установлена вступившим в силу приговором суда по уголовному делу, суд вправе разрешить исключительно вопрос о размере возмещения, не обсуждая вину ответчика.

Конституционный суд в Постановлении № 30-П указал, что объективные пределы преюдициальности судебного решения определяются тем, что в силу различий в предметах доказывания в разных видах судопроизводства «установленные судом в рамках его предмета рассмотрения по делу факты в их правовой сущности могут иметь иное значение в качестве элемента предмета доказывания по другому делу». Исходя из этого, при определении объективных пределов преюдициальности необходимо исходить из того объема фактов, который входил в предмет доказывания по ранее рассмотренному делу.

Таким образом, даже если условия гражданско-правовой ответственности установлены в приговоре суда по уголовному делу, преюдицироваться могут лишь факт совершения действий конкретным лицом. При этом, противоправность действий ответчика по рассматриваемому гражданскому делу, в отношении которого вынесен приговор по уголовному делу, которая сама по себе представляет правовую оценку установленных приговором действий, может быть установлена только таким приговором.

В литературе высказывается мнение о том, что «в части установления фактических обстоятельств дела приговор в полном объеме должен наделяться свойством преюдициальности», то есть преюдицировать необходимо не только сам факт совершения определенных действий конкретным лицом, но и «время, место, способ совершения этих действий (даже в том случае, если они не являются преступными) также не должны доказываться вновь при рассмотрении гражданского дела, если ранее уже были установлены вступившим в законную силу приговором». Указывается также на необходимость расширения объективных пределов преюдициальности приговора до обстоятельств, характеризующих личность подсудимого, смягчающих и отягчающих наказание, и иных обстоятельств.

На первый взгляд схожая позиция была выражена Конституционным судом в Постановлении от 8 декабря 2017 года № 39-П (далее - Постановление КС РФ № 39-П), где Конституционный суд дал оценку конституционности положений статьи 15, пункта 1 статьи 1064 Гражданского кодекса РФ и подпункта 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса РФ и установил, что данные положения не противоречат Конституции РФ, поскольку подразумевают «правомочие суда при определении размера возмещения вреда, причиненного бюджету публично-правового образования физическим лицом, учитывать его имущественное положение (в частности, факт обогащения в результате совершения налогового преступления), степень вины, характер уголовного наказания, а также иные существенные обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного дела».

Однако в данном случае КС РФ предлагает рассматривать указанные обстоятельства не как имеющие преюдициальное значение, а как доказательства по делу. То есть фактически приговор суда по уголовному делу изучается в процессе не как обязательный для исполнения в силу статьи 13 ГПК РФ судебный акт, а как письменное доказательство, используемое стороной в гражданском деле для доказывания обстоятельств, входящих в предмет доказывания по гражданскому делу. Таким образом, с одной стороны, позиция КС РФ не расширяет действия преюдициальности приговора по уголовному делу и сохраняет объективные пределы преюдициальности в рамках, установленных частью 4 статьи 61 ГПК РФ. С другой стороны, подобный подход нивелирует такие свойства законной силы судебного решения как преюдициальность и обязательность. Действительно, рассмотрение приговора суда по уголовному делу в качестве доказательства дает возможность суду оценивать такой приговор по общим правилам оценки письменных доказательств, в том числе принимать и не принимать его в качестве допустимого, что в принципе невозможно в случае в судебным постановлением, которое презюмируется законным, обоснованным и справедливым согласно ГПК РФ.

Исходя из указанного выше, на первый взгляд представляется более логичным все же расширить объективные пределы преюдициальности приговора и преюдицировать не только факт совершение определенных действий конкретным лицом, но и имеющие значение для дела степень вины, характер уголовного наказания и иные существенные обстоятельства. Некоторые российские суды на сегодняшний день, к примеру, придерживаются позиции о преюдициальном характере всего состава преступления и его элементов.

Однако под «виной» в уголовном и гражданском праве понимаются различные категории, равно как и предусмотренные уголовным и гражданским законодательством формы вины не одинаковы. Следовательно, преюдицировать в порядке части 4 статьи 61 ГПК РФ форму вины или ее степень не только нецелесообразно, но и, на наш взгляд, не представляется возможным в силу различий в правовом регулировании.

Возможно, предложенное А.М. Безруковым расширение объективных пределов преюдициальности приговора позволило бы более полно учитывать и иные обстоятельства причинения вреда совершенным преступлением, однако оно не всегда необходимо при рассмотрении гражданского дела. Более того, именно такие обстоятельства могут рассматриваться не как преюдициальные фактические обстоятельства, но как доказательства по гражданскому делу: суд вправе обратить внимание на любые обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором суда по уголовному делу. В целом, поскольку для возмещения вреда в гражданском процессе необходимо установить противоправность поведения ответчика и его вину, наличие ущерба, а также причинно-следственную связь между противоправным поведением и негативными последствиями в виде ущерба, отсутствует необходимость и правовая возможность именно преюдицировать установленные приговором обстоятельства совершения преступления, обстоятельства, смягчающие или отягчающие ответственность и иные обстоятельства, установленные в рамках уголовного судопроизводства, поскольку все такие обстоятельства, на наш взгляд, не окажут существенного влияния на рассмотрение дела в рамках гражданского судопроизводства и не являются необходимыми для установления условий наступления гражданско-правовой ответственности.

Что же касается противоправности действий ответчика по гражданскому иску, то данная категория является именно правовой оценкой действий, совершение которых определенным лицом установлено в рамках уголовного судопроизводства, но не фактическим обстоятельством. Поскольку противоправность не преюдицируется в силу прямого указания части 4 статьи 61 ГПК РФ, логичным будет предположить, что суду следует обсуждать данный аспект, так как предмет доказывания, равно как и правовая квалификация одних и тех же действий, существенно отличаются в различных видах судопроизводства и отраслях права соответственно. С точки зрения правовой квалификации то, что может быть признано правомерными действиями в уголовном праве (например, необходимая оборона), совсем не обязательно будет правомерным в смысле гражданского законодательства и не повлечет гражданско-правовых последствий, а также какого-либо вреда, подлежащего возмещению в рамках гражданского процесса. Следовательно, противоправность действий лица, в отношении которого вступил в силу приговор суда по уголовному делу, должна быть установлена при рассмотрении гражданского дела отдельно, и такая противоправность не преюдицируется по смыслу части 4 статьи 61 ГПК РФ.

Важно также отметить, что закон никак не раскрывает вопрос преюдициальности причинно-следственной связи, установленной в рамках уголовного судопроизводства. То есть установленная вступившим в силу приговором связь между противоправными действиями и причиненным вредом «не переносится» в гражданский процесс при рассмотрении нового дела, поскольку суду необходимо самостоятельно оценить противоправность тех или иных действий, а также установить гражданско-правовые последствия для целей возмещения вреда именно в гражданском процессе.

Действительно, причинно-следственная связь, установленная в рамках уголовного судопроизводства, не является причинно-следственной связью с точки зрения гражданского права именно для целей возмещения вреда, и не может переноситься в гражданский процесс при рассмотрении нового дела. С точки зрения гражданского права причинная связь представляет собой «объективную связь явлений реального мира» и «характеризуется тем, что воздействие одного явления (причины) при совокупности известных условий вызывает наступление другого явления (следствия)». Следовательно, при рассмотрении дела в рамках гражданского процесса необходимо четко установить, к каким именно последствиям привели те действия, факт совершения которых не доказывается в новом гражданском деле, поскольку они уже были установлены приговором суда по уголовному делу.

Иное, широкое, толкование объективных пределов преюдициальности позволяло бы освободить от доказывания не только вину ответчика по гражданскому делу в совершении определенных действий при рассмотрении дела о возмещении вреда, причиненного преступным деянием, но и причинно-следственную связь между причиненным вредом и противоправными действиями. Данные обстоятельства должны оцениваться судом исходя из требований, предъявленных в рамках гражданского дела, но не переноситься из вступившего в силу приговора суда по уголовному делу.

Таким образом, действие преюдициальности приговоров объективно ограничивается виной конкретного лица в совершении определенных действий, установленных приговором суда по уголовному делу. При этом, ни форма, ни степень вины в не обладают свойством преюдициальности и не переносятся в новый гражданский процесс. Как противоправность действий лица, в отношении которого вынесен приговор, так и причинно-следственная связь между действиями и причинённым гражданско-правовым вредом должны быть установлены в рамках гражданского судопроизводства.

3. Субъективные пределы преюдициальности

Субъективные пределы преюдициальности, то есть границы действия преюдициальности как свойства законной силы приговора по кругу лиц, по сути представляют собой требование к составу участников рассматриваемого дела, при соблюдении которого представляется возможным «перенести» установленные в уголовном деле факты в процесс по новому гражданскому делу.

При этом, если для внутриотраслевой преюдиции такое требование прямо закреплено в статье 61 ГПК РФ - в процессе должны участвовать те же лица, то есть предполагается полное совпадение субъективного состава рассмотренного и рассматриваемого дела, - то в части 4 статьи 61 ГПК РФ, посвященной преюдициальному значению приговора суда по уголовному делу, такие требования, на первый взгляд, отсутствуют. Однако субъективный предел межотраслевой преюдиции в данном случае все же есть: гражданский иск о возмещении вреда, причинённого преступлением, должен быть предъявлен к лицу, вина которого установлена вступившим в силу приговором суда по уголовному делу. В случае же, если суд учитывает приговор суда при рассмотрении иного дела, требование к полному совпадению субъективного состава дел также отсутствует.

Причиной установления отдельных правил для преюдиции приговора служит объективная невозможность закрепления той же формулы, что применяется в гражданских делах: лицо, вред которому причинен преступными действиями, может и не участвовать в рассмотрении уголовного дела, однако в то же время претерпевать неблагоприятные последствия совершенного иным лицом преступления. В рамках внутриотраслевой преюдиции в подобном случае риск неучастия в гражданском процессе лица, заинтересованного в его исходе и потенциально имеющего самостоятельные требования, лежит на самом таком лице. В случае причинения вреда уголовно наказуемым деянием, пострадавший в любом случае должен иметь возможность в судебном порядке реализовать свое право на судебную защиту и право на возмещение вреда, причиненного преступлением.

Однако даже если такое пострадавшее лицо участвовало в рассмотрении уголовного дела, правоохранительные органы не всегда могут доказать причиненный вред в полном объеме, в связи с чем пострадавшему в любом случае должно быть предоставлено право на судебную защиту в гражданском процессе независимо от того, были ли рассмотрен этот вопрос в рамках другого судопроизводства или нет. Исходя из этого, представляется оправданным в данном случае отсутствие требования к субъективному составу, идентичного требованию для внутриотраслевой преюдиции, то есть полное совпадение субъективного состава рассмотренного уголовного и рассматриваемого гражданского дел, поскольку участники уголовного и гражданского судопроизводства не могут в полной мере совпадать. Такое совпадение в любом случае не подпадало бы под категорию «те же лица, участвующие в рассмотрении дела» по смыслу гражданского процессуального законодательства.

Подобное «расширение» установленных в законе субъективных пределов межотраслевого действия преюдиции по гражданским и уголовным делам, а именно - отсутствие жесткого и однозначного требования по совпадению участвующих в деле лиц для межотраслевой преюдиции, порождает определенные трудности в правоприменительной деятельности. Кроме того, причиной практических сложностей служит тот факт, что в рамках уголовного судопроизводства привлекаться к уголовной ответственности могут лишь физические, но не юридические лица.

Так, одной из наиболее острых проблем в судебной практике является проблема определения субъективных пределов преюдициальности в части возмещения вреда, причиненного действиями физического лица при исполнении обязанностей единоличного исполнительного органа юридического лица или иного действующего в интересах последнего участника гражданского оборота в ситуации, когда причиненный вред может быть взыскан как с юридического лица, так и с фактически причинившего вред физического лица, действовавшего в интересах организации.

Проблема в подобном случае состоит в том, что вина юридического лица в совершении уголовно наказуемых деяний, представляющая по сути правовую оценку совершенных лицом действий, ни при каких обстоятельствах не может быть установлена вступившим в законную силу приговором суда по уголовному делу, равно как и совершение определенных действий организацией не может быть доказано в рамках уголовного судопроизводства, поскольку юридические лица не являются субъектами уголовной ответственности.

Таким образом, с точки зрения части 4 статьи 61 ГПК РФ не представляется возможным преюдицировать факты, установленные в рамках уголовного судопроизводства, в отношении юридического лица. Единственным возможным вариантом представляется фактическое отождествление физического лица-представителя и представляемого юридического лица для целей взыскания вреда, причиненного преступлением при осуществлении деятельности в интересах организации. Подобное решение позволяет преюдицировать установленные в процессе по уголовному делу факты для целей взыскания с юридического лица вреда, причиненного физическим лицом при осуществлении деятельности в интересах такой организации.

Однако спорным в данному случае представляется вопрос об освобождении от доказывания такого обстоятельства как вина при участии в гражданском деле в качестве ответчика юридического лица. Если действия руководителя организации в интересах последней можно перенести на организацию как участника гражданского оборота практически без затруднений, поскольку совершение определённых уголовно-наказуемых действий является фактом, то вина, под которой в уголовном праве понимается психическое отношение лица к совершенному им деянию, не является однозначно фактической категорией.

Российская судебная практика выработала определенный подход к проблеме субъективных пределов преюдициальности приговоров для целей возмещения вреда в гражданском и арбитражном процессе. Каждый из видов процессов и анализ судебных дел представлен далее, при чем автор не может обойти стороной дела, рассматриваемые арбитражными судами, поскольку именно в таких делах рассматриваются вопросы взыскания вреда, причиненного руководителем организации, с самой организации.

С процессуальной точки зрения остается открытым вопрос о том, каким образом действия физического лица могут быть присвоены в процессе юридическому лицу для целей возмещения вреда, причиненного преступлением при осуществлении физическим лицом деятельности в интересах организации. Несколько позиций Высшего арбитражного суда Российской Федерации (далее - ВАС РФ) повели в определенном направлении российскую судебную практику по вопросу об освобождении от доказывания участников арбитражного процесса при рассмотрении дела с участием организации, в отношении руководителя которой вступил в силу приговор суда по уголовному делу. Представляется необходимым сделать краткий обзор некоторых из указанных позиций ВАС РФ и их применения в современной российской судебной практике.

При рассмотрении субъективных пределов преюдициальности судебных актов нельзя проигнорировать вопрос о том, как требование об участии в новом деле «тех же лиц», что и участвовали в рассмотренном ранее судебном споре, применяется к судебным делам с участием государственных органов и иных «коллективных» (в смысле не индивидуальных) участников процесса. По данному вопросу еще в 2009 году была принята позиция ВАС РФ, который своим актом отменил решения нижестоящих судов по делу о возврате Федеральной Таможенной службе России (далее - ФТС РФ) излишне уплаченной таможенной пошлины.

Нижестоящие суды пришли к выводу о том, что принятые по ранее рассмотренному делу по иску декларанта о признании незаконным решения региональной таможни (требование было удовлетворено, решение таможни признано незаконным) судебные акты не имеют преюдициального значения для рассматриваемого дела, ввиду разного состава участвующих в этих делах лиц, поскольку ФТС РФ и региональная таможня не являются одним и тем же лицом для целей преюдициальности судебных постановлений по указанным делам. Однако ВАС РФ признал данный вывод необоснованным, аргументировав это тем, что ФТС РФ и региональная таможня «входят в единую систему таможенных органов Российской Федерации», которые уполномочены взимать таможенные платежи и контролировать их поступление в федеральный бюджет.

Указанная позиция также используется в российской судебной практике, как в отношении таможенных органов России, так и применительно к других органам власти. Так, например, в 2016 году Арбитражный суд Московского округа применил указанную позицию ВАС РФ при рассмотрении дела по иску Правительства Москвы о признании незаконным выданного разрешения на строительство, применив аналогичный ход рассуждений к Комитету государственного строительного надзора города Москвы, который является частью Департамента городского имущества города Москвы, и, как следует, структурной единицей самого Правительства Москвы.

Таким образом, в спорах с участием государственных органов необходимо понимать, что преюдициальным может быть и такое судебное решение, которое было принято по делу с участием иной структурной единицы единого федерального или регионального государственного органа. С одной стороны, подобное практическое решение позволяет установить единый критерий для признания преюдициальной силы судебных решений по делам с участием коллективных лиц - организаций или государственных органов - факт осведомленности структурной единицы и единства их функций.

С другой стороны, такой подход позволяет в некоторых случаях неоправданно расширить границы преюдициальности судебных актов и фактически отождествить не столь значительную структурную единицу организации с самой организацией, что объективно порождает практические трудности как для организации, так и для иных участников процесса, ведь четкое требование к совпадению субъективного состава рассмотренного и рассматриваемого дел размывается. Подобная позиция не полностью соответствует цели преюдициальности как института освобождения от доказывания, поскольку без надобности расширяет субъективные пределы преюдициальности до порой совершенно не определимых. В частности, в случае с Комитетом государственного строительного надзора города Москвы суд обратил внимание лишь на организационное единство, поскольку у данного Комитета и Правительства Москвы, составной частью которого он является, объективно различается объем функций и полномочий.

На наш взгляд, в ситуации определения субъективных пределов судебных постановлений по делам с участием государственных органов с разветвленной организационной системой, необходимо следовать логике о единстве функций, но не исключительно организационному единству структурной единицы организации и самой организации в целом.

Другим важным практическим аспектом является вопрос об освобождении от доказывания организацией фактов, установленных приговором суда по уголовному делу, вынесенным в отношении руководителя самой организации или ее филиала. Нынешняя судебная практика также частично исходит из позиции ВАС РФ, принятой в 2012 году. Принимая решение по данному делу по иску о взыскании задолженности по договору оказания услуг, ВАС РФ отменил решения нижестоящих судов, указав на ошибочность вывода суда кассационной инстанции о том, что положения части 4 статьи 69 АПК РФ не могут быть применены к приговору в отношении руководителя организации как физического лица, «поскольку он являлся начальником филиала учреждения, действовал от имени учреждения как юридического лица на основании выданной им доверенности и в силу своих полномочий».

ВАС РФ же адаптировал свою более раннюю позицию и указал на фактическую возможность отождествления руководителя организации, в отношении которого вынесен приговор по уголовному делу, а именно на то, что вынесенный в отношении руководителя филиала приговор освобождает организацию от «доказывания фактов, установленных приговором, свидетельствующих о наличии недобросовестных и незаконных действий со стороны начальника филиала и имеющих существенное значение для правильного разрешения настоящего дела».

Такое освобождение юридического лица от доказывания определённых обстоятельств, на наш взгляд, является оправданным и представляется своеобразной процессуальной гарантией организации, пострадавшей от незаконных и недобросовестных действий ее руководителя и вынужденной отвечать за его действия в случае предъявления иска непосредственно к юридическому лицу, а не ее руководителю. Однако необходимо отметить, что «факты, свидетельствующие о наличии недобросовестных и незаконных действий», не являются по сути фактом совершения действий определенным лицом, как того требуют при межотраслевой преюдиции положения части 4 статьи 69 АПК РФ. То есть фактически ВАС РФ предложил не полностью отождествлять юридическое лицо и физическое лицо-руководителя, но учитывать те обладающие преюдициальным значением факты, которые могут показать недобросовестность действий руководителя. Следовательно, подобная конструкция предлагает лишь учитывать определенные значимые для дела обстоятельства, атрибутируя некоторые действия физического лица-руководителя руководимому юридическому лицу. Однако, на наш взгляд, представляется логичным атрибутировать действия, совершение которых руководителем организации установлено вступившим в силу приговором суда, самой организации, участвующей в процессе, по крайней мере до тех пор, пока не доказано обратное. Такой подход позволил бы сохранить непротиворечивость принимаемых судебных актов и освободить участников процесса при обращении с иском к организации от доказывания обстоятельств, уже установленных в рамках уголовного судопроизводства, поскольку действий руководителя организации, причинившие определенный вред, объективно являются действиями самой организации с точки зрения смысла института представительства.

Согласно позициям ВАС РФ не только само юридическое лицо освобождается от обязанности доказывать определенные обстоятельства, установленные приговором суда в отношении его руководителя.

В частности, налоговые органы также не обязаны доказывать вину организации в совершении налогового правонарушения, если в отношении ее руководителя вступил в силу приговор суд по уголовному делу и руководитель признан виновным в совершении преступления. При чем, не имеет значения, как именно была установлена вина руководителя - на основании признания в совершении преступления или иным образом, - правила о преюдициальности приговора действуют в любом случае, что, на наш взгляд, является абсолютно обоснованной позицией, поскольку ни ГПК РФ, ни АПК РФ не дифференцирует правила о преюдициальности приговоров по основанию привлечения к уголовной ответственности и особенностям уголовного процесса в конкретном деле.

Более того, в рассматриваемом деле, в силу специфики привлечения к налоговой ответственности, ВАС РФ указал на то, что согласно подпункту 4 статьи 110 Налогового кодекса РФ вина организации в совершении налогового правонарушения определяется в зависимости от вины ее должностных лиц либо представителей, действия или бездействие которых обусловили совершение данного налогового правонарушения. Следовательно, «приговор в отношении генерального директора общества освобождает инспекцию от обязанности доказывать факты совершения им действий, на основании которых общество может быть привлечено к налоговой ответственности».

Как видно из проанализированных позиций ВАС РФ, ни само юридическое лицо, ни государственные органы при рассмотрении дел о взыскании с организации тех или иных платежей не обязаны доказывать определенные факты, значимые для рассмотрения дела, в частности факты, свидетельствующие о недобросовестных или неразумных действиях руководителя такого юридического лица, если данные действия установлены вступившим в силу приговором суда по уголовному делу, вынесенному в отношении руководителя организации. Данная позиция и на сегодняшний день используется российскими судами при рассмотрении дел по искам о взыскании задолженностей, убытков или сумм ущерба, причинённого руководителем организации при осуществлении своих полномочий, именно с организаций.

Несмотря на то, что позиция ВАС РФ состояла именно в учете определенных значимых для дела обстоятельств, фактически в процессе происходит некоторое отождествление руководителя организации, вина которого в совершении противоправных действий установлена приговором суда, и самой организации, с которой взыскивается определенный ущерб. Такая атрибуция действий руководителя самой организации является своеобразной модификацией института представительства организации в гражданском обороте ее руководителей, который уполномочен действовать в ее интересах, однако не всегда пользуется данным полномочием добросовестно и разумно. В таком случае, с одной стороны, представляет логичным освободить от доказывания «пострадавшее» от произвола руководителя юридическое лицо или государственный орган.