Некоторые методологические вопросы оценки эффективности предупредительного воздействия уголовных наказаний

Несколько иначе обстоит дело с соотношением понятий «эффективность наказания» и «эффективность судебной практики».

В. С. Минская применяет их при анализе эффективности наказаний за коррупционные преступления, хотя их содержание не раскрывает. Однако из контекста можно сделать вывод, что она считает судебную практику по делам о коррупционных преступлениях неэффективной, поскольку судами не используется в полной мере карательный потенциал уголовных наказаний. Совершенство закона при отсутствии воли его применять является, по ее мнению, залогом неэффективности борьбы с преступностью [37, c. 60]. Таким образом, эффективность судебной практики ставится этим автором в прямую зависимость от использования судом карательного потенциала наказаний.

Несколько иначе подходит к определению этого понятия С. М. Иншаков: сравнивая мировую и отечественную тенденции назначения наказания ранее судимым, он резюмирует, что к наиболее опасным категориям преступников наши суды проявляют неоправданную мягкость [19, c. 41]. Следовательно, неэффективность судебной практики, по мнению этого ученого, порождается нарушением соответствия между тяжестью наказания и особенностями личности виновного.

Как показывает изучение судебной статистики, размеры назначаемых наказаний распределяются неравномерно в пределах между нижним и верхним пределами санкций (чего можно было бы ожидать исходя из того, что точная величина общественной опасности конкретного преступления и личности преступника случайные величины). В большинстве случаев имеет место распределение размеров наказаний, близкое к нормальному, с характерной «колоколообразной формой» (рис. 3).

Рис. 3 Сроки лишения свободы за убийство и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 105, 111 УК РФ)

Для подобного вида распределения характерно то, что анализируемая величина с высокой степенью вероятности лежит в относительно узком диапазоне, что может свидетельствовать о координации деятельности судов при выборе размеров наказаний по отдельным видам преступлений.

Весьма любопытная ситуация сложилась с практикой назначения наказаний за получение взятки (ст. 290 УК РФ). В большинстве случаев суды назначают необоснованно мягкие наказания, не соответствующие опасности взяточничества и потребностям борьбы с этим явлением, широко применяя назначение наказания ниже предела, установленного соответствующей частью ст. 290 УК РФ.

Не разделяют суды и озабоченность законодателя по поводу необходимости ужесточения ответственности для педофилов. Усиление наказания вплоть до пожизненного лишения свободы за насильственные половые преступления против малолетних, подаваемое в прессе как большой шаг в деле охраны прав детей, судами оказалось невостребованным.



4. Модель оценки эффективности наказания

В рассуждениях о судебной практике были затронуты вопросы анализа эффективности наказания, в связи с чем нужно дать некоторые пояснения относительно предлагаемой модели его оценки.

Мы сознательно отказались от использования термина «методика», предполагающего точно определенные совокупность методов исследования и последовательность их применения. Вместо этого предлагается менее строгий термин «модель», под которым понимается не математическое моделирование, а базовые способы оценки, подходящие для анализа наказаний по большей части преступлений, а также индивидуальные, связанные с особенностями отдельных видов преступлений.

Для полноценного математического решения данной задачи в настоящее время не хватает теоретически осмысленных знаний о причинах и условиях преступности. Это утверждение может показаться парадоксальным: феномен преступности, ее причины и условия длительное время являются объектом пристального внимания криминологов. Общие представления о детерминантах преступности и ее механизме в теории изложены достаточно подробно. Однако до настоящего времени результативных попыток реализации математических моделей преступности не имеется, а сам метод ее математического моделирования до сих пор не востребован многими криминологами.

Примеры «промахов» математических моделей можно увидеть в работе В. А. Никонова [42], в которой изучалось воздействие уголовного наказания на преступность путем анализа коэффициентов корреляции между рядами данных об уровне отдельных видов преступлений и удельным весом отдельных видов наказаний, применяемых к осужденным за такие преступления, в общей массе наказаний за эти деяния за период с 1988 по 1992 г. На основании полученных данных автор рассчитывал коэффициенты для уравнения регрессии, выражающего линейную зависимость между интенсивностью применения наказаний и уровнем преступности. В настоящее время результаты этого исследования оказались невостребованными. Причина в том, что ученый опирался в своей работе на сведения, полученные в период бурного роста преступности. Однако если бы автор проводил исследование в другом временном интервале, например после 1993 г., когда подъем преступности сменился кратковременным спадом, то он получил бы уже иные результаты, а если бы исследуемый период лежал между 2006 и 2012 гг., выводы об эффективности преступности были бы противоположными тем, которые обосновываются в работе. Сходные данные о неэффективности общепредупредительного воздействия угрозы уголовным наказанием за убийства и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью получил С. В. Максимов, сравнивавший показатели преступности и ее факторы по состоянию на 1985 и 1990 г. Этот автор также не учитывал долгосрочные колебания преступности [34].

Недостатки подхода В. А. Никонова видятся в следующем:

- применение линейного регрессионного анализа допустимо только при таких условиях, когда зависимая переменная (уровень преступности у В. А. Никонова) прямо пропорциональна независимой переменной, предиктору (в качестве которого выступает удельный вес отдельного вида наказания). Однако сложное поведение преступности отвергает гипотезу о наличии такой зависимости между анализируемыми рядами данных. Нелинейный характер отношения между наказанием и преступностью означает сильное влияние иных факторов. И здесь мы сталкиваемся с очередной проблемой эти факторы должны быть сначала обнаружены и удовлетворительно объяснены;

- автор оперирует данными на интервале в пять лет, полагая, что в условиях социально-экономической и правовой нестабильности выбор пятилетнего периода выступает «как обоснованный вариант» [42, с. 22];

- одним из критериев отбора преступлений, по которым исследовалась эффективность применяемых наказаний, В. А. Никонов избрал низкий уровень латентности [42, с. 19]. Такое требование было предопределено характером вычислений, проводимых для оценки эффективности наказания. Высокая степень латентности не позволяет провести корректные вычисления, положенные в основу методики В. А. Никонова. Вместе с тем такой строгий отбор преступлений для анализа снижает общую ценность исследования, ограничивая его применение к ряду высоколатентных преступлений, к которым традиционно относятся налоговые преступления, посягательства в сфере незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ и ряд других. Следует отметить, что ограничения, связанные с высоким уровнем латентности отдельных видов преступлений, пытался преодолеть С. М. Иншаков, по мнению которого эффективность наказания следует оценивать по фактической динамике преступности [19, c. 33]. Он объясняет колебания преступности (на момент написания работы имелась информация только о резком снижении преступности в 2002 г.) введением в действие нового УПК РФ, что создало трудности в доказывании факта совершения преступления определенным лицом [19, c. 33]. Рост преступности с пиком в 2006 г., по такой логике, отражает успешное освоение правоохранительными органами положений уголовно процессуального законодательства. К сожалению, дальнейшие изменения преступности, в частности ее быстрое снижение после 2006 г., таким способом не объясняются. Однако попытка свести колебания преступности лишь к влиянию нового УПК РФ приводит автора к ошибкам в оценке фактической динамики отдельных преступлений. В ходе проведенного нами анализа не нашел подтверждения обосновываемый этим автором вывод о высокой латентности убийств [5], а в случае с преступлениями в сфере незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ оценка уровня латентности была существенно занижена [6]. Таким образом, выводы об эффективности наказаний, основанные только на оценочных значениях фактической динамики преступности, также могут привести к получению некорректных результатов.

Полагаем, что позиция С. М. Иншакова о нерепрезентативности сведений о зарегистрированных преступлениях и необходимости оценки эффективности наказаний лишь по фактической динамике преступности нуждается в корректировке. Если у нас отсутствуют достоверные свидетельства о высокой латентности конкретного вида преступлений, то вполне оправдано использование данных официальной уголовной статистики. Однако оно приемлемо и в таких случаях, когда у нас есть веские основания полагать, что уровень латентности исследуемого преступления на избранном временном интервале существенно не изменялся. В подобном случае кривая динамики зарегистрированной преступности верно отражает тенденции фактической преступности и, следовательно, может быть использована для проведения анализа.

Если же имеются предположения о том, что уровень латентности настолько высок, что мы можем весьма приблизительно судить лишь о порядке этой величины, то задача существенно осложняется. В таких ситуациях, во-первых, необходимо доказывать, что уровень латентности исключает возможность получить представление о фактической динамике данного вида преступлений. Во-вторых, необходимо проводить поиск эмпирических данных, свидетельствующих о наличии или отсутствии предупредительного воздействия уголовного наказания за пределами уголовной статистики. В данном случае мы исходим из предположения, что уголовное наказание выполняет вместе с охранительной и регулятивную функцию, оказывая влияние на поведение граждан. Этому есть убедительные примеры. Так, в ноябре 2013 г. Президент России В. В. Путин в одном из своих выступлений подверг критике порядок возбуждения уголовных дел по налоговым преступлениям только на основании информации органов налогового контроля. Либерализация законодательства, которая, как предполагалось, должна была способствовать увеличению собираемости налогов, привела к обратному результату [52]. Резкое сокращение числа уголовных дел по налоговым преступлениям в 2013 г. повлекло за собой возрастание недоимок по налогам и сборам. Таким образом, предупредительный эффект уголовных наказаний за налоговые преступления может проявляться в динамике сбора налогов.

В другом случае возбуждение уголовного дела в отношении врачей, которые, по версии обвинения, готовились к убийству с целью трансплантации органов человека, привело к приостановке множества подобных операций по всей стране [66]. Таким образом, влияние уголовно-правового запрета вполне может быть обнаружено путем анализа информации о различных социальных процессах.

С учетом изложенного можно сформулировать причины, по которым математическое моделирование, на наш взгляд, не получило широкого распространения в криминологических исследованиях:

- в периоды равномерного развития общества математические модели демонстрируют высокие прогностические возможности. Однако именно в это время востребованность математических методов в криминологии оказывается незначительной, поскольку они лишь констатируют то, что очевидно без дополнительных математических расчетов;

- для высоколатентных преступлений единые модели построить проблематично не только из-за отсутствия достоверных данных, но и ввиду того, что социальные эффекты от предусмотренных наказаний могут быть самыми разнообразными;

- в периоды нестабильности результаты прогнозирования преступности наиболее востребованы государством. Однако именно тогда математические модели дают сбой и, как следствие, опять оказываются невостребованными.

Исходя из указанных соображений модель оценки эффективности уголовных наказаний, как представляется, может включать в себя следующие этапы:

1. Общий этап для оценки эффективности наказаний, применяемых за все преступления, состоит в определении факторов, наиболее сильно влияющих на характер преступности в настоящее время, в особенности на ее периодические колебания. Цель состоит в том, чтобы понять значение наказания в ряду других причин, определяющих конъюнктуру преступности. Уже на этом этапе можно определить эффективность уголовных наказаний, назначаемых за преступления с низким уровнем латентности.

2. В тех случаях, когда есть сомнения в репрезентативности официальной уголовной статистики по конкретному виду преступлений, необходимо проводить оценку уровня его латентности. Если он велик и многократно превышает зарегистрированные показатели, то оценка эффективности проводится по косвенным показателям, характеризующим воздействие уголовного наказания на социальные процессы.

3. Если установлено, что зарегистрированные показатели в целом отражают фактическое состояние конкретного вида преступлений либо уровень латентности стабилен и не влияет на оценку динамики преступности, то, с учетом полученных на первом этапе данных о поведении преступности, обосновывается вывод об эффективности или неэффективности общепредупредительного воздействия уголовных наказаний, применяемых за данное преступление. Учет глобальных тенденций преступности позволяет избежать ошибочных выводов, связанных с использованием коротких временных интервалов.

4. Проводится анализ судебной практики назначения наказания, определяются наиболее распространенные наказания за данный вид преступлений, их характерные сроки и размеры, определяется динамика рецидива и обосновывается вывод об эффективности специального предупреждения.

5. В тех случаях, когда наказания, предусмотренные за конкретный вид преступлений, признаются эффективными, разрабатываются предложения по их оптимизации. Сюда следует отнести снижение сроков или размеров наказаний, изменение структуры назначаемых наказаний и т. п.

6. Если наказания неэффективны, то определяются причины, по которым они не оказывают предупредительного воздействия, предлагаются меры по совершенствованию наказаний или иные меры общего или специального предупреждения соответствующих преступлений.

В указанном перечне не говорится об оценке эффективности наказаний, применяемых за конкретные преступления. По этому поводу следует дать некоторые пояснения.

В. А. Никонов при анализе эффективности уголовных наказаний, применяемых за конкретные преступления, вычислял удельный вес конкретного наказания в массе мер уголовно правового характера, применяемых за это преступление за исследуемый период, и сопоставлял его с уровнем конкретного вида преступлений за это же время. Таким образом, его вычисления теоретически позволяют оценить эффективность каждого из наказаний, применяемых за конкретное преступление. Кроме того, этот автор предпринял попытку оценить эффективность отдельных видов наказаний на всем массиве преступлений за изучаемый период времени.

Эта методика обладает рядом недостатков.

В частности, избранный подход предполагает, что наказания обладают предупредительным воздействием независимо друг от друга. Иными словами, граждане, намеревающиеся совершить преступление, одинаково опасаются и лишения свободы, и исправительных работ, и штрафа, а равно других наказаний, предусмотренных за готовящееся ими преступление. Представляется, что ситуация несколько иная: если лицо и учитывает вероятность наказания, то, скорее всего, оно будет ориентироваться на более строгое наказание из числа ему угрожающих. Такой подход видится естественным для человека и даже отражен в пословицах («надейся на лучшее, готовься к худшему», «хочешь мира готовься к войне»). В ходе проведенного нами анкетирования осужденных из 939 человек на вопрос: «испытывали ли Вы страх перед возможным наказанием при подготовке и совершении преступления?» всего лишь 58 человек (6,2 %) заявили, что они рассчитывали на более мягкое наказание. По результатам анкетирования студентов высших учебных заведений и техникумов 77 % опрошенных в качестве самых эффективных наказаний назвали смертную казнь и лишение свободы.

Исключительное место, которое занимает мера лишения свободы в представлениях о наказании, свидетельствует о том, что если эта мера предусмотрена санкцией соответствующей статьи, то не так важно, какие еще альтернативные наказания предусмотрены законодателем за это преступление. Угроза лишением свободы при этом является важным элементом как общего предупреждения, так и специального, поскольку в тех случаях, когда субъекту за первое преступление назначено более мягкое наказание, вероятность получить меру в виде лишения свободы за повторное посягательство резко возрастает.

Таким образом, есть веские основания полагать, что для того чтобы наказания, предусмотренные за совершение отдельных преступлений, были эффективными, санкция соответствующей статьи обязательно должна пред усматривать лишение свободы. И практика идет по этому пути подавляющее большинство статей предусматривают это наказание. Влияние других видов наказаний на преступность, судя по всему, значительно слабее. Поэтому говорить об эффективности каких-то других наказаний, предусмотренных за отдельные преступления, можно лишь в том смысле, что уровень их применения не настолько высок, чтобы в общественном сознании сформировалось представление о безнаказанности. Так, одна из причин низкой эффективности уголовных наказаний за получение взятки состоит в том, что наказание в виде лишения свободы назначается слишком редко.

Исключительная роль меры лишения свободы в номенклатуре всех наказаний, предусмотренных санкциями отдельных статей УК РФ, приводит нас к важному выводу: в тех случаях, когда наказания за отдельные преступления признаются эффективными, необходимо оптимизировать их. По нашему мнению, сущность оптимизации состоит в том, чтобы постепенно снижать удельный вес лишения свободы в массе наказаний, предусмотренных за соответствующее посягательство. До какого уровня возможно это снижение вопрос открытый, и ответ на него может дать только практика.

Следующее замечание к избранной В. А. Никоновым методике состоит в том, что удельный вес отдельного вида наказаний в массе всех применяемых мер не является в контексте проводимых вычислений независимой величиной. Ее значение зависит от удельного веса других наказаний так, что уменьшение удельного веса одного наказания автоматически увеличивает долю других мер, что в результате для одного наказания будет интерпретировано как неэффективность, а для другого наоборот. Полагаем, что подход, примененный В. А. Никоновым, мог бы сработать при проведении эксперимента в нескольких регионах страны, в ходе которого в одном из них за совершенные преступления суды применяли бы одни наказания, а в другом месте другие. Однако проведение такого опыта маловероятно. Сказанное можно отнести и к методике, предложенной С. М. Иншаковым. Он оценивал эффективность отдельных уголовных наказаний путем анкетирования осужденных. При этом задавались такие вопросы: «Предприняли бы ли Вы попытку совершить преступление в расчете на безнаказанность, если бы знали, что за планируемое преступление закон предусматривает штраф?» [19, с. 44]. Такая постановка вопроса нам представляется не вполне корректной, поскольку она оторвана от жизни. В реальном, а не гипотетическом законодательстве санкции всегда альтернативны. Поэтому вопрос является умозрительным, предлагающим некую гипотетическую ситуацию. Соответственно нужно оценивать и ответы.

Представляется неверной и попытка оценки эффективности отдельных видов уголовных наказаний путем сопоставления их удельного веса в массе назначаемых наказаний за изучаемый период с динамикой преступности за это же время. Полученный результат В. А. Никонов рассматривает как эффективность конкретного вида наказаний. Однако такая интерпретация представляется сомнительной, как если бы врачи, например, определяли эффективность лечения, измеряя среднюю температуру больных, не учитывая специфику отдельных заболеваний. Уголовное наказание, подобно методам лечения в медицине, не может обладать одинаковой эффективностью для всех преступлений. Для отдельных посягательств оно действительно обладает выраженным предупредительным эффектом, но для других нет. Усреднение же результатов, очевидно, бессмысленно. Как можно интерпретировать вывод «об отсутствии общепредупредительного воздействия лишения свободы на преступность в целом и о его эффективности только в отношении отдельных преступлений»? [42, с. 28] Нужно ли отказываться от этого вида наказаний вообще? Или нужно изучать его эффективность не только на отдельных видах преступлений, а по каждому из их огромного числа, предусмотренного действующим УК РФ? А может быть, нужно увеличить удельный вес этого наказания в массиве всех уголовно-правовых мер, применяемых за отдельные преступления?

При избранном автором способе вычисления наказание будет эффективным лишь в том случае, если его удельный вес будет изменяться таким же образом, как и динамика всей преступности. О недостатках такого подхода было сказано выше.

По тем же соображениям неинформативной представляется оценка эффективности системы наказаний в целом. Строго говоря, система наказаний не может быть эффективной или неэффективной, поскольку она как таковая не применяется. Назначаются лишь отдельные виды наказаний. Кроме того, предусмотренные в УК РФ наказания применяются крайне неравномерно лишение свободы на определенный срок, штраф, исправительные работы, ограничение свободы назначаются подавляющему числу осужденных, в то время как доля остальных видов наказаний колеблется на уровне статистической погрешности и не оказывает фактического влияния на предупреждение преступлений. Поэтому в попытках оценить эффективность всей системы наказаний мы неминуемо будем переносить предупредительный эффект наиболее распространенных видов наказаний на другие, которые применяются существенно реже, опять получая упомянутую «среднюю температуру». Полагаем, что правильная формулировка вопроса, предлагаемого исследователям, может в данном случае звучать так: «Способно ли уголовное наказание в существующем виде предупреждать преступность?»

Учитывая вышеизложенное, единственным перспективным способом изучения предупредительного воздействия уголовного наказания является анализ предупредительного воздействия всех применяемых наказаний за конкретное преступление как единого целого. А методически правильный ответ может звучать таким образом: «Наказания, применяемые за отдельный вид преступлений, являются эффективными (неэффективными)».

Следует признать, что законодатель очень высоко оценивает способность уголовных наказаний не только предотвращать преступления, но и выполнять регулятивную функцию. И, как нам кажется, эта высокая оценка привела к негативным последствиям, связанным с неоправданным расширением сферы уголовной репрессии.

5. Критерии оценки эффективности наказания

Ранее было показано, из всех целей уголовного наказания лишь для предупреждения преступлений можно предложить критерии, позволяющие на основе объективных эмпирических данных оценить эффективность ее достижения. М. Д. Шаргородский рассматривал в этом качестве динамику рецидива преступлений, характеризующую эффективность индивидуального предупреждения преступлений, и динамику преступности, отражающую эффективность общей превенции [69, с. 61].

Полагаем, что эти критерии могут быть приняты в качестве базовых при оценке эффективности предупредительного воздействия уголовного наказания с некоторыми уточнениями.

Поскольку изучение эффективности уголовного наказания необходимо проводить применительно к отдельным видам преступлений, базовыми критериями эффективности в данном случае будут выступать динамика отдельного вида преступления и динамика уровня рецидива по данному виду преступлений.

Вместе с тем возникают проблемы интерпретации этих показателей, так как они формируются под воздействием не только уголовных наказаний, но и множества других факторов. Ниже приведены некоторые из них:

1. Повторное совершение преступлений не обязательно связано с наличием устойчивой антисоциальной направленности личности. Оно может являться результатом случайного стечения обстоятельств, возникновения принципиально других мотивов, чем те, по которым преступления совершались ранее. Лица, отбывшие длительные сроки лишения свободы, не адаптированы к условиям самостоятельной жизни, утрачивают многие социальные навыки, пытаются вести себя после освобождения по шаблонам, характерным для мест лишения свободы, что провоцирует конфликты с окружающими. В процессе анкетирования осужденных нами было обращено внимание на то, что совершение насильственных преступлений лицами, ранее отбывавшими наказание, часто объясняется ими как реакция на оскорбление. У лиц, совершивших преступление впервые, такой мотив прослеживается значительно реже.

2. Значительную роль играет криминогенность мест лишения свободы, продуцирующая рецидив преступлений. Мы зачастую не можем сказать, является ли он следствием неэффективности уголовного наказания, или условия, в которых отбывалось наказание, вызвали деформации в системе ценностей осужденного, сформировали его связи с авторитетами преступного мира, стали почвой для усвоения тюремных традиций и нравов, что в совокупности привело к повторным преступлениям. Криминогенность (способность порождать преступность) мест лишения свободы давно стала объектом научного изучения. Более ста лет назад фабрикой преступности назвал тюрьму М. Н. Гернет [9, c. 44]. Спустя век эта проблема остается нерешенной [11, c. 156].

Полагаем, что существенный вклад в формирование массива рецидивных преступлений обусловлен несовершенным порядком подготовки осужденных к освобождению. Как отмечается в специальных исследованиях, значительная часть освобождающихся из исправительных учреждений утратили семейные и родственные связи, навыки общения, не располагают средствами к существованию, утратили востребованные рынком профессионально-квалификационные качества [29, c. 5]. Именно этим, на наш взгляд, объясняется интенсивное повторение преступлений сразу же после освобождения от отбывания наказания в виде лишения свободы. Подробнее это положение будет раскрыто ниже.

3. По ряду преступлений рецидив (и в большей степени это относится к специальному рецидиву) как массовое явление не существует. Наиболее характерным примером являются должностные преступления. Как видно из специальных исследований, лица, совершающие такие преступления, например получившие взятку, в большинстве своем характеризуются положительно [10]. После освобождения от отбывания наказания они, как правило, не могут занимать должности, связанные с возможностью получения взяток, что исключает специальный рецидив с их стороны. Аналогичным образом исключается специальный рецидив при назначении дополнительного наказания, связанного с запретом заниматься определенной деятельностью, если состав соответствующего преступления предусматривает ответственность специального субъекта. Однако отсутствие рецидива в подобных случаях ничего не говорит нам об эффективности индивидуального предупреждения. Новые преступления не совершаются в силу физической невозможности это сделать, а не потому, что наказание оказалось эффективным.

4. При выборе в качестве критерия оценки эффективности частного предупреждения динамики рецидива из поля зрения исследователей выпадает масса неосторожных преступлений, при повторении которых данный вид множественности преступлений не образуется, различных комбинаций умышленных и неосторожных преступлений, также не образующих рецидива, умышленных преступлений, судимости за которые, в соответствии с п. «в» ч. 4 ст. 18 УК РФ, не учитываются при рецидиве преступлений, умышленных преступлений, совершаемых до достижения лицом возраста 18 лет или в престарелом возрасте, когда совершение новых преступлений затруднительно в силу состояния здоровья.

5. Значительные погрешности при оценке динамики рецидива вызваны:

- высоким уровнем латентности отдельных видов преступлений;

- пристальным вниманием правоохранительных органов к ранее судимым лицам, когда при прочих равных обстоятельствах совершаемые ими повторно преступления чаще становятся известны, в то время как аналогичные деяния, совершенные лицами, ранее не попадавшими в поле зрения правоохранительных органов, могут оставаться не раскрытыми. Данные о рецидивистах, их связях, круге общения, их фотографии, отпечатки пальцев, особые приметы и иная информация зафиксированы в различных учетах, такие лица в первую очередь проверяются на причастность к совершаемым преступлениям, поэтому вероятность их задержания за совершенное повторно преступление может быть выше, чем для лиц, данными о преступной деятельности которых правоохранительные органы не располагают. Таким образом, высокий удельный вес лиц, совершивших преступления при рецидиве, может быть связан с более высоким уровнем латентности преступлений, совершенных лицами, ранее не попадавшими в поле зрения правоохранительных органов.

6. В криминологии принято разграничивать причины конкретного преступления и причины преступности в целом. То же самое можно сказать и о причинах рецидива со стороны отдельного лица и причинах рецидивной преступности как массового явления. В последнем случае на динамику рецидивной преступности будут влиять обстоятельства, не связанные прямо с исполнением наказания, такие, как качество проведения мероприятий по социальной реабилитации осужденных, общая экономическая ситуация в стране, готовность работодателей принимать на работу судимых лиц, разрыв социальных связей у лиц, отбывших длительные сроки лишения свободы, а также иные причины и условия, характерные для преступности в целом.

Динамика преступности, которую М. Д. Шаргородский предлагал использовать в качестве критерия эффективности общего предупреждения, также определяется множеством факторов. Об этом свидетельствует, прежде всего, то, что изменения этого показателя происходят в условиях стабильной сложившейся судебной практики назначения уголовных наказаний. В. С. Васильев проанализировал статистические данные о преступности во Владимирской области с 1946 по 1994 г. и показал, что крупные социальные потрясения вызывают сильные всплески преступности. Как мы показали выше, кривая преступности аппроксимируется синусоидальной кривой, повторяющей затухающие движения маятника, выведенного из равновесия сильным внешним воздействием и в течение определенного времени возвращающегося в спокойное состояние [7, с. 65-66]. При этом разнонаправленные затухающие колебания кривой преступности определяются не строгостью наказаний, которые в этот период не меняются, а внешними обстоятельствами.

Часто показатели зарегистрированной преступности формируются под влиянием организационных мероприятий, таких, например, как создание или ликвидация правоохранительных структур, передача полномочий от одного министерства другому и т. п. Р. Г. Искалиев в своем диссертационном исследовании приводит в качестве примера подобного рода характер экономической преступности в целом и налоговой преступности в частности, который периодически менялся в зависимости от внесения изменений в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, ликвидации налоговой полиции и других факторов [20, с. 30-33].

Сильное влияние на качество оценки эффективности наказания оказывает латентность, уровень которой по отдельным видам преступлений весьма высок.

В теории приводились оценки латентности некоторых преступлений. Например, для незаконного предпринимательства в сфере строительства она достигает 100 % [32, с. 6], латентность налоговых преступлений лежит в пределах 90-95 % [56].

В 2005 г. Генеральный прокурор РФ выступил с оценкой латентной составляющей преступности в стране. По его данным фактически за год совершается 9-12 млн преступлений, при официально зарегистрированном количестве 3,5 млн [70]. Из указанных данных следует, что уровень латентности всей преступности достаточно велик и может достигать 70 %. Впрочем, по отдельным видам преступлений эта оценка может быть многократно занижена.

С учетом вышеизложенных ограничений сформулируем набор правил, в соответствии с которыми следует интерпретировать статистические показатели.

Допустим, что анализ уголовной статистики свидетельствует о благополучной ситуации по отдельному виду преступлений: их количество снижается, равно как и уровень рецидива среди лиц, осужденных за это преступление. Возникает вопрос: во всех ли случаях это обстоятельство свидетельствует об эффективности уголовного наказания? Ранее мы показали, что для ответа на этот вопрос необходимо дополнительно установить следующие обстоятельства: 1) является ли официальная статистика по данному виду преступлений репрезентативной и 2) отражает ли динамика зарегистрированных преступлений этого вида ее фактическую динамику.

В тех случаях, когда ответы на оба эти в опроса положительны, можно говорить об эффективности уголовных наказаний, назначаемых за данное преступление. Однако, учитывая, что на преступность влияет множество факторов, корректный вывод должен звучать следующим образом: «уголовные наказания за данное преступление в складывающихся экономических и политических условиях являются эффективными».

Если же при прочих равных условиях количество определенных преступлений демонстрирует рост по сравнению с предшествующим периодом, это еще нельзя рассматривать как проявление неэффективности уголовных наказаний. Дело в том, что количество совершаемых преступлений в стране периодически изменяется, поэтому нас должно интересовать в этом случае одно связан ли рост числа преступлений с неэффективностью уголовного наказания или он детерминирован иными обстоятельствами. В последнем случае причины такого поведения преступности могут быть связаны с началом очередного всплеска преступности, экономическими кризисами, социальными потрясениями и т. п.

В подобных ситуациях оценить роль уголовного наказания по данным одной только уголовной статистики невозможно, поэтому возникает необходимость использования вспомогательных критериев эффективности наказания. Как будет показано ниже, весьма плодотворным является сопоставление динамики уровня преступности в различных социальных группах. Идея состоит в следующем: в разных слоях общества действуют специфические детерминанты преступности, приводящие к изменениям в уровне криминальной активности соответствующих социальных групп, что должно находить свое отражение в изменении уровня преступности в соответствующей страте. Сопоставление сведений об уровне преступности в различных группах позволяет обнаружить основные детерминанты преступности и сделать вывод о качестве предупредительного воздействия уголовного наказания. В частности, проведенным исследованием установлено, что работающие граждане более чувствительны к ухудшению экономической ситуации в стране и склонны в такие периоды к усилению криминальной активности. При этом преступность в среде лиц, не имеющих определенного места работы, зависит от состояния экономики в меньшей степени, поскольку эти люди в состоянии кризиса находятся перманентно.

Таким образом, возрастание числа отдельных видов преступлений само по себе не свидетельствует о неэффективности общепредупредительного воздействия уголовных наказаний. Такой вывод может быть сделан лишь тогда, когда это сопровождается более -менее равномерным возрастанием уровня преступности во всех социальных группах.

Если же рост числа преступлений обусловлен усилением криминальной активности лишь в отдельных слоях общества, в то время как в других наблюдается ее снижение или стабилизация, то и интерпретировать это следует как проявление неэффективности уголовных наказаний, применяемых по отношению к представителям отдельных социальных групп. В более широком смысле это говорит о том, что негативное воздействие криминогенных факторов на отдельные слои населения в сложившейся социально-экономической ситуации «перевешивает» предупредительное воздействие уголовных наказаний.

Оценка данных, свидетельствующих об изменении удельного веса лиц, совершивших преступления при рецидиве, в общей массе осужденных также неоднозначна. Для точной интерпретации соответствующей тенденции необходимо дополнительно проанализировать ряд статистических показателей.

Прежде всего нужно иметь в виду, что удельный вес рецидивистов в массе осужденных и удельный вес лиц, совершивших преступления при отсутствии рецидива (для краткости далее их будем называть ранее не судимыми), взаимозависимые величины, а сумма значений этих двух показателей всегда равна 100 %. Поэтому возрастание одной величины автоматически означает снижение другой. Возникает закономерный вопрос: если снижение доли рецидивистов в массе осужденных желаемый показатель эффективности индивидуально-предупредительного воздействия уголовного наказания, то как расценивать связанное с ним возрастание сегмента ранее не судимых? Является ли это свидетельством снижения качества общего предупреждения?

Очевидно, что такая интерпретация нас устроить не может, поскольку исключает одновременное повышение эффективности индивидуального и общего предупреждения. Для того чтобы избежать подобной неконструктивной оценки, следует значение относительного показателя, каковым является уровень рецидива, рассматривать в комплексе с абсолютными значениями динамикой общего числа осужденных, динамикой лиц, совершивших преступления при рецидиве, а также динамикой числа ранее не судимых.

Так, снижение удельного веса рецидивистов в массе всех осужденных на фоне общего снижения числа осужденных, в том числе, осужденных впервые, можно рассматривать как проявление эффективности частнопредупредительного воздействия уголовного наказания. Однако и возрастание этого показателя в ряде случаев можно рассматривать как положительное явление. Например, если в условиях общего снижения преступности и числа осужденных происходит уменьшение численности как ранее судимых, так и не судимых, то это следует рассматривать как наиболее желаемый результат предупредительной деятельности. Он свидетельствует о высокой эффективности общепредупредительного воздействия уголовного наказания, при которой криминальная активность ранее не судимых граждан сокращается. Одновременно с этим снижение числа ранее судимых в массе осужденных свидетельствует и об эффективности частного предупреждения.

Таким образом, динамика рецидива преступлений является комплексным показателем, позволяющим осуществлять правильную интерпретацию лишь в совокупности с анализом данных о численности осужденных, как ранее судимых, так и не судимых. При этом из перечисленных показателей первостепенное значение для оценки имеют абсолютное число осужденных, совершивших преступление при рецидиве, и его динамика.

Вместе с тем, как и в рассматриваемом выше примере по росту числа преступлений, возрастание уровня рецидива с одновременным увеличением абсолютного числа лиц, совершивших преступление при рецидиве, также не всегда следует однозначно оценивать как свидетельство неэффективности частнопредупредительного воздействия наказания.

В подобных случаях необходимо сопоставление данных об уровне рецидива среди осужденных, относящихся к различным группам. И если общий рост рецидива связан с негативными изменениями лишь в отдельной группе, в то время как в остальных тенденции благоприятные, то данное обстоятельство свидетельствует о неэффективности предупредительного воздействия уголовных наказаний лишь по отношению к той социальной группе, представители которой наиболее интенсивно рецидивируют. В подобных случаях повышение качества индивидуального предупреждения преступлений, совершаемых при рецидиве, связано с мерами специальной профилактики, применяемыми по отношению к соответствующей социальной группе.

С. М. Иншаков в своей работе при оценках эффективности уголовного наказания кроме данных уголовной статистики опирается и на результаты анкетирования осужденных [19, с. 32-61].

Ранее приводился пример анкетирования осужденных, которым предлагались, в частности, вопросы, связанные с оценкой осужденными вероятности совершения преступления, если бы за него предусматривалось определенное наказание. Мы признали такую постановку вопроса некорректной в связи с тем, что реальные санкции всегда альтернативны. По сути, осужденному предлагалась для анализа гипотетическая ситуация, с которой в реальной жизни он не столкнется.

Однако у нас есть сомнения относительно самой возможности оценить эффективность наказаний путем анкетирования осужденных. И дело не только в том, что часть ответов на в опросы не будут соответствовать истинным представлениям анкетируемых лиц. Естественно, что некоторая часть ответов не будет отражать реального отношения осужденных к наказанию и, таким образом, искажать полученный результат. Эта проблема не является новой для подобных методов исследования, и на ней нет смысла специально останавливаться (хотя, заметим, недобросовестность части респондентов это объективный факт, негативно влияющий на точность результатов при анкетировании).

На наш взгляд, самые существенные недостатки анкетирования в данном случае состоят в ином, а именно:

- вопрос задается лицам, которых уголовное наказание уже не удержало от совершения преступления. Как правило, анкетированию подвергаются осужденные к лишению свободы на определенный срок, поскольку они, во-первых, являются наиболее интересной категорией для изучения и, во-вторых, их относительно просто опросить. Естественно ожидать, что к другим наказаниям такая категория анкетируемых относится «снисходительно», бравируя строгостью полученного наказания;

- предложенная осужденному гипотетическая ситуация, в которой он якобы намеревается совершить преступление и должен оценить свою решимость в зависимости от строгости грозящего наказания, встречается в меньшей части случаев совершения преступлений. Подавляющая часть лиц, совершающих или готовящих совершение преступлений, не думают о возможном наказании. По результатам проведенного в рамках настоящего исследования анкетирования осужденных из 939 человек на вопрос «испытывали ли Вы страх перед возможным наказанием при подготовке и совершении преступления?» положительно ответили всего 15,7 %. Однако и у этой, меньшей, части осужденных нашлись причины преодолеть страх наказания.

В связи с этим полагаем, что если бы все граждане просчитывали свои действия с учетом возможных негативных последствий, уровень преступности был бы существенно ниже. Однако проблема эффективности уголовного наказания в том и состоит, что страх подвергнуться репрессии далеко не всегда «работает» так, как нам хотелось бы.

Таким образом, научная ценность опроса осужденных нам представляется в данном конкретном случае невысокой, а степень достоверности результатов низкой.



Выводы

Исходя из вышеизложенного можно сделать следующие выводы

- эффективность уголовного наказания означает его способность эффективно достигать провозглашенные законодателем цели наказания в конкретных социально-экономических условиях;

- эффективность предупредительного воздействия уголовного наказания можно рассматривать в качестве интегрального показателя, отражающего одновременно и эффективность уголовно-правового воздействия в целом;

- единственным перспективным способом изучения предупредительного воздействия уголовного наказания является анализ предупредительного воздействия всех применяемых наказаний за конкретные преступления как единого целого;

- в качестве базовых критериев эффективности уголовного наказания могут быть приняты предлагавшиеся в теории динамика преступности и динамика рецидива преступлений;

- дополнительными критериями эффективности могут выступать: уровень преступности в отдельных социальных группах; уровень рецидива среди осужденных, принадлежащих к различным социальным группам; динамика числа осужденных, в том числе совершивших преступления при рецидиве преступлений.

Авторы полагают, что вопросы оценки эффективности уголовного наказания достаточно сложны, требуют дальнейших научных изысканий и в рамках данной статьи они далеко не на все из них ответили, но, по крайней мере, постарались привлечь внимание коллег к данной проблеме.

предупредительный уголовный наказание криминология



Библиографический список

1. Антонов О. А. Восстановление социальной справедливости как цель реализации уголовной ответственности // Юристъправоведъ. 2009. № 5. С. 45-48.

2. Антонян Ю. М. Криминология: избр. лекции. М., 2004. 448 с.

3. Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1995. 184 с.

4. Бикситова Б. С. Эффективность исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы (по материалам Оренбургской о бласти): дис. ... канд. юрид наук. Бишкек, 2006. 178 с.

5. Бытко С. Ю. Массовое сокрытие убийств: соответствуют ли оценки НИИ Генпрокуратуры реальности // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2014. №2. С. 177-184.

6. Бытко С. Ю. Эффективность предупреждения преступлений в сфере незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ // Гражданское общество и правовое государство: материалы междунар. конф. (10-11 октября 2014 г.). Барнаул, 2015. Т. 2. С. 67-70.

7. Васильев В. С. Причинность преступности и статистические закономерности // Криминальная ситуация на рубеже веков в России / под ред. А. И. Долговой. М., 1999. С. 62-66.

8. Верина Г. В. Фундаментальные понятия уголовного права России: актуальные проблемы. М.: Юрлитинформ, 2018. 200 с.

9. Гернет М. Н. Общественные причины преступности // Избранные произведения. М.: Юрид. лит., 1974. C. 38-202.

10. Гончаренко Г. С. Криминологический анализ личности коррупционного преступника. URL: http://www.advpalataro.ru/info/ trainings.php?ID=7291&PHPSESSID=1f7610 1c7db18ed2ef817067e36e149f (дата обращения: 15.10.2014).

11. Громов В. Г. Основные направления снижения криминогенного потенциала мест лишения свободы. М.: Новый индекс, 2008. 336 с.

12. Дворецкий М. Ю., Курманова О. Н. Российская система наказаний в контексте пов ышения эффективности отдельных видов уголовной ответственности // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2010. № 4. С. 341-344.

13. Долгова А. И. Криминология. М.: НОРМА, 2005. 912 с.

14. Ермолович Я. Н. Эффективность военноуголовных норм и эффективность военноуголовной политики // Военное право. 2012. Вып. № 1. URL: http://www.voennoepravo.ru (дата обращения: 15.10.2014).

15. Жалинский А. Э. Оценки эффективности уголовно-правовой борьбы с преступностью // Право и политика. 2009. № 4. С.819-826.

16. Жалинский А. Э., Герасун А. А. Криминологические аспекты непредумышленных преступлений // Вопросы борьбы с преступностью. 1972. № 15. С. 3-10.

17. Зелинский А. Ф. Криминологические и уголовно-правовые аспекты неосознаваемой психической деятельности // Советское государство и право. 1984. № 9. С. 52-58.

18. Зубкова В. И. Восстановление социальной справедливости как цель уголовного наказания и ее достижение в процессе отбывания наказания // Вестник института: преступление, наказание, исправление. 2010. № 9. С. 10-14.

19. Иншаков С. М. Эффективность уголовного наказания: методика анализа // Вестник Московского государственного литерату рного университета ГЛУ. 2014. Вып. 25. С.50-53.

20. Искалиев Р. Г. Уголовная ответственность за сокрытие денежных средств и имущества, за счет которых должно производиться взыскание налогов и сборов: дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2014. 198 с.

21. Керимов Д. А. Свобода, право и законность в социалистическом обществе. М.: Госюиздат, 1960. 223 с.

22. Кобец П. Н. Анализ структуры рецидивной преступности лиц, подвергавшихся различным видам наказаний // Инновационная наука. 2015 № 11-3. С. 168-170.

23. Ковалев М. И. К вопросу об эффективности уголовного законодательства // Проблемы эффективности уголовного закона: сб. учен. тр. Свердловск, 1975. Вып. 37. С. 27-38.

24. Козаченко И. Я. Можно ли исправить неисправимое? // Российский юридический журнал. 2016. № 4. С. 113-116.

25. Кристи Н. Причиняя боль. Роль наказа ния в уголовной политике / под ред. Я. И. Гилинского; пер. с англ. СПб.: Алетейя, 2011.

26. Кудрявцев В. Н. Правовое поведение: норма и патология. М.: Наука, 1982. 287 с.

27. Кудрявцев В. Н., Никитинский В. И., Самощенко И. С. Эффективность правовых норм. М.: Юрид. лит., 1980. 280 c.

28. Курс уголовного права. Общая часть: учебник для вузов. Т. 1: Учение о преступлении / под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. М.: Зерцало, 2011. 624 c.

29. Латышева Л. А. Проблемы ресоциализации осужденных к лишению свободы: уголовно-исполнительный и криминологический аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. Вологда, 2015. 269 с.

30. Лебедев М. П. Об эффективности воздействия социалистического права на общественные отношения // Советское государство и право. 1963. № 1. С. 22-31.

31. Лопашенко Н. А. Уголовная политика. М.: Волтерс-Клувер, 2009. 579 с.

32. Мадатов Я. Г. Уголовно-правовые и кри

минологические аспекты борьбы с незаконным предпринимательством в сфере строительства: автореф. дис. ... канд.юрид. наук. Краснодар, 2003. 25 с.

33. Максимов С. В. Цель в уголовном праве: методологические аспекты / отв. ред. А. И. Чучаев. Ульяновск: УлГУ, 2002. 148 с.

34. Максимов С. В. Эффективность общего предупреждения преступлений: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук М., 1993. 46 с.

35. Мальцев В. В. Наказание и проблемы его назначения в уголовном праве. ВА МВД России. Волгоград, 2007. 224 с.

36. Маркс К. К критике политической экономии. Предисловие // К. Маркс и Ф. Энгельс. ПСС. 2-е изд. М.: Гос. изд-во полит. лит., 1959. Т. 13. 805 с.

37. Минская В. С. Уголовная ответственность за коррупционные преступления // Вестник Академии Генеральной прокуратуры РФ. 2009. № 14. С. 55-60.

38. Мицкевич А. Ф. Уголовное наказание: понятие, цели и механизмы действия. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2005. 327 с.

39. Назначение наказания, его эффективность и освобождение от уголовной ответственности и наказания: учеб. пособие / под ред. Г. Б. Виттенберга. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1978. 90 с.

40. Нартымов Д. М. Проблемы повышения эффективности наказания: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2010. 30 с.

...