Основные тенденции современного реформирования гражданского законодательства РФ: общая характеристика, онтологические и гносеологические основания, отдельные виды

V. A. Bublik Ural State Law University

Начало преобразованиям Гражданского кодекса РФ было положено указом Президента Российской Федерации от 18 июля 2008 г. № 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации»¹, когда на практике и в теории сложилось понимание того, что многие нормы и положения Граждан О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации: указ Президента Рос. Федерации от 18 июля 2008 г. № 1108 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2008. № 29, ч. 1, ст. 3482. ского кодекса РФ в необходимой мере не соответствуют складывающимся новым рыночным отношениям, а также выявилось немало пробелов в законодательстве, в результате чего судебные органы вынуждены были корректировать и «подправлять» соответствующие правоположения.

Как следует из названия вышеприведенного указа Президента РФ, речь в нем идет «о совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации». Примечательно, что в Концепции развития гражданского законодательства [16] используется категория «развитие». Однако анализ законодательных новелл позволяет говорить не только (и не столько) о «совершенствовании» или «развитии» Гражданского кодекса Российской Федерации, но, в большей мере, о его реформировании - внесении довольно существенных изменений и дополнений положений названного Кодекса.

Одним из последних (девятым) в ряду законов, направленных на реформирование Гражданского кодекса РФ, является Федеральный закон от 26 июля 2017 г. № 212-ФЗ «О внесении изменений в части первую и вторую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»¹, который содержал изменения и дополнения в главы 42-46 части второй Гражданского кодекса РФ.

Сложившаяся законодательная практика, когда соответствующие изменения и дополнения вносятся в содержание Гражданского кодекса РФ посредством издания ряда отдельных законов, в отличие от той, которая была изначально воплощена в виде единого законопроекта от 27 апреля 2012 г. (в первом чтении) о внесении изменений в части первую, вторую, тр етью и четвертую Гражданского кодекса РФ, имеет как положительные, так и негативные стороны. Положительные: внесение изменений и дополнений в Гражданский кодекс в виде отдельных законов позволяет более предметно сосредоточиться на сравнительно небольшом круге проектных законоположений и способствует ускорению законотворческой деятельности. О внесении изменений в части первую и вторую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации: Федер. закон от 26 июля 2017 г. № 212-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2017. № 31, ч. 1, ст. 4761.

Негативные: внесение изменений и дополнений в Гражданский кодекс «по кускам», как показала практика, приводит к тому, что вносимые законодательные новеллы в различные части, разделы и главы Гражданского кодекса РФ оказались в ряде случаев должным образом не согласованными между собой [5, с. 8]. Так, в части 8 статьи 2 Федерального закона от 30 декабря 2012 г. № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее - Закон № 302-ФЗ) было закреплено переходное положение о том, что правила о государственной регистрации сделок с недвижимым имуществом, содержащиеся в статьях 558, 560, 574, 584, 609, 651, 658 Гражданского кодекса Российской Федерации, не подлежат применению к договорам, заключенным после дня вступления в силу настоящего Федерального закона.

Приведенное переходное положение в той части, которая касается договоров продажи жилого помещения, предприятия, дарения недвижимого имущества, отчуждения недвижимого имущества под выплату ренты (ст. 558, 560, 574, 584 ГК РФ), безусловно, верно, ибо при осуществлении государственной регистрации перехода права собственности на объект недвижимости, конечно, излишним было бы сохранение еще и государственной регистрации самого соответствующего договора. Однако, помимо названных договоров, законодатель указал на то, что правила о государственной регистрации сделок с недвижимым имуществом не подлежат применению также и к договорам аренды недвижимого имущества, аренды зданий или сооружений на срок не менее 1 года, аренды предприятий (ст. 609, 651, 658 ГК РФ), что было ошибочным, поскольку в рамках этих договоров (по общему правилу) не осуществляется переход права собственности к контрагенту.

По-видимому, осознание этого обстоятельства повлияло на то, что законодатель вскоре исключил из содержания Закона № 302-ФЗ положения о том, что в отношении договоров аренды недвижимости (ст. 609, 651, 658 ГК РФ) правила о государственной регистрации сделок с недвижимым имуществом утратили силу. Однако это было сделано уже в следующем Федеральном законе от 4 марта 2013 г. № 21-ФЗ (ред. от 30.12.2015) «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации»¹ (далее - Закон № 21ФЗ), который вступил в силу в марте 2013 г.

Таким образом, в результате несогласованных действий законодателя договоры аренды недвижимого имущества, заключенные в период после введения в действие Закона № 302-ФЗ и до вступления в силу Закона № 21-ФЗ, не подлежали государственной регистрации, несмотря на то, что право следования арендного обременения судьбе недвижимого имущества закреплено в статье 617 Гражданского кодекса РФ.

В контексте защиты прав человека интерес представляет то, что законодатель здесь впервые сформулировал положение о том, что добросовестное приобретение будет выступать в качестве самостоятельного основания приобретения права собственности О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации: Федер. закон от 4 марта 2013 г. № 21-ФЗ (ред. от 30.12.2015) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2013. № 9, ст. 873. 1 января 2020 г. вступили в силу новые правила ГК РФ о добросовестном приобретателе недвижимого имущества (Федеральный закон от 16.12.2019 № 430-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации»), общей чертой которых является повышение гарантий защиты добросовестного приобретателя.. Это обстоятельство принципиально важно, имея в виду то, что до сих пор в юридической литературе и на практике оставался неясным «статус» добросовестного приобретателя: становится он собственником вещи, приобретенной таким образом, либо «обречен» оставаться «на вечные времена», в лучше случае, добросовестным приобретателем, а не собственником, со всеми вытекающими юридическими последствиями.

Причем добросовестный приобретатель признается собственником приобретенной им по сделке движимой вещи, если эта вещь не может быть истребована у него в порядке виндикации. Однако в связи с этим возникает вопрос: каким образом «обычный» гражданин заранее знает, может ли у него быть виндицирована (изъята) данная вещь или нет: это может решить только суд, и станет известно об этом только после вынесения судебного акта (решения). Поэтому неслучайно далее законодатель говорит, что при наличии судебного спора право собственности у добросовестного приобретателя возникает в случае отказа собственнику в виндикационном иске и считается возникшим с момента приобретения вещи.

Вышеприведенное положение вызывает сомнение и в том аспекте, что собственник может лишиться владения вещью в ряде случаев не по своей воле, а в силу совершенных в отношении него противоправных действий (кража, грабеж, обман, психическое насилие и т. д.), и тогда, если собственник не предъявил виндикационный иск, в том числе по объективной (уважительной) причине, получается, что право собственности все равно возникло у добросовестного приобретателя с момента приобретения им такой вещи.

Однако при этом, как представляется, возникает правовая коллизия, ибо предшествующее лицо (у которого противозаконно была изъята вещь) не утрачивает, согласно действующему законодательству, право собственности на данную вещь, поскольку противоправные действия не являются (и в принципиальном плане не могут быть) основанием для прекращения у него права собственности, а юридическая конструкция траста (известная в англосаксонском правопорядке, когда в отношении одного и того же объекта могут быть два и более собственников (в нашем примере - предшествующее лицо (потерпевший) и добросовестный приобретатель) чужда российской правовой системе. Поэтому здесь более правильным было бы законодательное решение, предусматривающее то, что в подобных ситуациях право собственности у добросовестного приобретателя возникает лишь по истечении срока приобретательной давности.

Гносеологическими основаниями реформирования гражданского законодательства должны быть соответствующие философские, общенаучные, конкретно-научные, прежде всего юридической науки, знания, а непосредственно - законоведение (учение о законодательстве, закономерностях и путях его формирования и развития, его цели и задачах и проч.).

Реформирование гражданского законодательства сегодня опирается на Концепцию развития гражданского законодательства, которая скорее представляет собой практическое руководство к осуществлению конкретной деятельности в указанной сфере, чем теоретико-методологическую модель понимания и путей решения проблем, связанных с реформированием гражданского законодательства, опирающейся на современную частноправовую политику Российской Федерации. Существенному повышению уровня и качества работ по реформированию гражданского законодательства способствовало бы привлечение современных разработок в области моделирования социальных процессов, в т. ч. развития законодательства, а также рекомендаций и предложений, касающихся юридической техники нормотворчества.

Социальная значимость тенденций развития законодательства

Прежде чем непосредственно рассматривать те или иные конкретные тенденции развития гражданского законодательства, их основания, содержание и проч., с методологических позиций представляется необходимым хотя бы кратко пояснить понятие и социальную значимость тенденций развития законодательства, их основные виды и социальную обусловленность указанного феномена.

Как свидетельствуют результаты научной деятельности, данной проблеме уделяется некоторое внимание в литературе [41; 45; 47], хотя признать его достаточным как по содержанию, так и по направлениям исследования не представляется возможным. Между тем познание тенденций развития законодательства позволяет глубже понять его содержание и сущность, социальную значимость, а также, что не менее важно, перспективы его развития.

Полагаем, не случайно один из известных разработчиков теории постиндустриального общества Д. Белл, говоря о важности теоретического и методологического познания тенденций социально-правовых и других явлений, отмечал, что в своих научных исследованиях он руководствовался не «глобальной теорией», а «тенденциями» развития общества, стремясь постигнуть их смысл и возможные последствия в случае достижения «своих логических пределов» в изменяющейся социальной сфере [40, р. 3]. Того же мнения относительно важности понимания тенденций развития социально-политических явлений, права и законодательства в процессе их познания придерживаются и другие исследователи исходя из общего положения о том, что «раскрытие внутренних закономерностей развития любой сущности с неизбежностью предполагает выявление тенденций этого развития, каждая из которых воплощает различные возможности его дальнейшего хода, соотношение этих тенденций, борьбу их между собой, которая оказывается “борьбой” множества возможностей за свою реализацию» [23, c. 15 и след.].

С методологической точки зрения трудности, связанные с выяснением тенденций развития гражданского законодательства, обусловлены также различными смысловыми значениями, которые придаются в литературе термину «тенденция». Так, в одних случаях «тенденция» интерпретируется довольно абстрактно и рассматривается как «движение или развитие той или иной материи в определенном направлении» [50, р. 725]; в других - она представляется в виде отдельного направления движения или развития материи; в-третьих - понимается в «обобщенном» виде одновременно и как развитие материи в целом в том или ином направлении, и как отдельное направление развития материи [22, с. 92].

С широких позиций «тенденция» интерпретируется и в словаре русского языка: как «направление движения или развития чеголибо» или как «направленность во взглядах или действия, стремления, намерения, свойственные кому-либо или чему-либо» [32, c. 352].

Говоря о различных интерпретациях термина «тенденция», методологически важным представляется исходить из той «общей» характеристики, которая присуща большинству из них: основные направления развития и совершенствования явления, особенности различных форм проявления указанного довольно сложного, многогранного социально-политического, юридического и иного характера феномена.

В процессе выявления и рассмотрения тенденций развития гражданского законодательства представляется необходимым обратить внимание на ряд особенностей, обусловливающих те или иные стороны их сущностной характеристики.

Во-первых, тенденции развития гражданского законодательства - это не что иное, как формирующиеся или сформировавшиеся основные направления его развития, свидетельствующие о его эволюции в целом на отраслевом уровне или отдельных его частей (подотраслей, институтов, субинститутов). Высказанные в литературе разные соображения по поводу понимания «тенденции» как развития социально-политического, юридического и проч. явления в определенных направлениях либо как совокупность направлений в его развитии, думается, не имеет принципиального значения, ибо в любом случае сущностная характеристика «тенденции» как явления социальной действительности так или иначе соотносится с выяснением в целом особенностей его развития, которое нередко складывается из понимания специфики конкретных направлений развития данного феномена.

С этих позиций категорию «тенденции» гражданского законодательства необходимо отличать от близкого к ней понятия «функции» гражданского права. Если функции гражданского права - это основные направления его воздействия на соответствующие общественные отношения, потребности в осуществлении которого порождают существование самого гражданского права как социального явления [29, с. 69; 30, с. 27], то «тенденции» гражданского законодательства связаны с основными направлениями его дальнейшего развития и совершенствования, выражающие внутренние «потребности» гражданского законодательства в его эволюции, развитии и т. д.

Во-вторых, следует заметить, что при рассмотрении тенденций развития гражданского законодательства РФ на отраслевом либо иных структурных его уровнях речь идет, прежде всего, о специальном (узком) понимании феномена гражданского законодательства - как совокупности только законодательных актов, из которого, собственно, и исходит Гражданский кодекс РФ (ст. 3 ГК РФ), за исключением случаев, когда в общенаучных и т. п. целях может использоваться широкая интерпретация гражданского законодательства как общей системы законодательных и иных нормативных правовых актов, с помощью которых в правовую систему интегрируются новые нормы, изменяются, дополняются и т. д. действующие, отменяются устаревшие нормативные установления. Иначе говоря, речь идет о нормах гражданского законодательства - классическом понимании позитивного гражданского права - об основных тенденциях его развития, а не о каких-либо других представлениях (модификациях, концепциях) о сущности права, в частности гражданского.

В-третьих, при исследовании особенностей тенденций развития гражданского законодательства следует отметить, что они в гносеологическом смысле не являются некими абстрактными, оторванными от частноправовой реальности феноменами, а несут в себе вполне значимую формально-юридическую «нагрузку» и представляются в виде определенных частноправовых идей, взглядов, устремлений, отражающих те или иные особенности различных сторон развития российского гражданского законодательства, а также известные социально-политические цели, задачи и соответствующие экономические и иные интересы.

Это нередко проявляется в научных и прочих дискуссиях, когда, с одной стороны, заявляют о себе консервативные интенции исследователей, направленные на то, чтобы сохранить те или иные, нередко устаревшие, тенденции, а с другой - стремления к обновлению и развитию гражданского законодательства.

То же прослеживается и в процессе функционирования «центробежных» и «центростремительных» тенденций, возникающих при взаимосвязи и взаимодействии национального законодательства с правовыми актами региональных, в т. ч. европейско-азиатского, и иных публично-правовых образований и создающих, как отмечается в научной литературе, «проблему оптимального сочетания глобального и р егионального совмещения регионализма и универсализма» [22, с. 95; 34, с. 25].

В-четвертых, особенности тенденций развития гражданского законодательства всегда связаны с определенными временными и пространственными пределами, т. е. они существуют в соответствующих рамках «пространства и времени». Если, по словам Ж.-Л. Бержеля, право отражает особенности своего времени «и несет на себе стигматы той эпохи, когда оно формировалось» [3, с. 198 и след.], то гражданское законодательство и тенденции его развития, будучи обусловленными экономическими, социально-культурными и иными обстоятельствами, также в чем-то опережая свое время, а нередко отставая от него, в целом эволюционируют вместе с ним. Так, тенденции развития советского гражданского законодательства ассоциируются, конечно, с эпохой существования социалистического типа права и соответствующего законодательства. Аналогично, пространственные параметры указанных тенденций обусловлены и тесно связаны с существовавшей в то время социально-экономической системой хозяйствования.

Системы законодательства, их особенности, соотносясь с определенным государством [49], существуют в пространственных рамках данного публично-правового образования и не только выполняют свойственные им функции, но и порождают так или иначе специфические тенденции развития законодательства. В общем плане подобным образом решается проблема соотношения гражданского законодательства и порождаемых им тенденций его развития на национальном, а также и других, более высоких, уровнях нормативных образований (региональном, глобальном), с той, однако, разницей, что многие тенденции развития права на этих уровнях наполняются реальным содержанием и «воплощаются» в тенденциях национального уровня [22, c. 96].

В-пятых, говоря об идентификации тенденций гражданского законодательства как основных направлениях его дальнейшего развития и совершенствования, представляется необходимым обратить внимание на данное явление как на достаточно сложное, системноструктурированное образование. В этом контексте можно выделить «общеотраслевые», носящие системный характер тенденции развития гражданского законодательства, институциональные и некоторые иные уровни эволюции названного законодательства. Причем здесь, конечно, вряд ли можно говорить о наличии некой строгой иерархии, жесткой субординации между тенденциями разных структурных уровней в системе развития гражданского законодательства.

Вместе с тем с методологических позиций соотношение и взаимодействие разных уровней тенденций развития гражданского законодательства можно представлять таким образом, что «общеотраслевые» (системные) тенденции развития гражданского законодательства должны выступать в роли той теоретической базы («фундамента»), на основе и в развитие которой должны выстраиваться институциональные и иного уровня тенденции совершенствования данного законодательства. Диалектика соотношения и взаимосвязи «общеотраслевых» (системных) и иных уровней тенденций развития гражданского законодательства, полагаем, заключается в том, что последние являются своего рода «питательной» средой для формирования «общеотраслевых» (системных) тенденций развития гражданского законодательства; в свою очередь, указанные «общеотраслевые» (системные) получают свою «жизнь», юридическое отражение в той или иной преобразованной форме в тенденциях иных уровней развития гражданского законодательства.

Помимо вышеотмеченного системно-структурного («уровневого») критерия основные тенденции развития гражданского законодательства могут быть дифференцированы и по иным критериальным признакам.

Так, в зависимости от давности времени формирования тех или иных тенденций развития гражданского законодательства, их относительной самостоятельности - независимо от уровня их функционирования (национальный, региональный, глобальный) - можно выделить такие виды, как давно сложившиеся, устоявшиеся цивилистические тенденции, и вновь либо недавно возникшие.

Исходя из такого критерия, как сфера проявления цивилистических функций, среди последних можно выделить тенденции развития гражданского законодательства, например, в сфере цифровой экономики, фондового рынка, интеллектуальных прав, личных неимущественных отношений граждан и т. д., совершенствование которых происходит посредством норм гражданского законодательства.

Характеристика тенденций развития гражданского законодательства РФ

В дальнейшем представляется возможным и необходимым кратко остановиться на характеристике некоторых отраслевых, системных тенденций развития гражданского законодательства РФ, имеющих принципиально важное значение для совершенствования всей указанной сферы законодательства, а также некоторых институциональных тенденциях.

Говоря об основных тенденциях реформирования Гражданского кодекса РФ, следует предварительно обратить внимание на то, что категория «тенденции» здесь и в дальнейшем понимается как определенная совокупность идей, взглядов, устремлений, отражающих в себе соответствующие особенности развития Гражданского кодекса РФ, а также определенные социально-политические цели, задачи, экономические и иные интересы.

С принятием части первой Гражданского кодекса РФ в законе появилась такая юридическая конструкция, как «основные начала гражданского законодательства» (ст. 1 ГК). В связи с этим в цивилистической доктрине и на практике возникает ряд вопросов как сугубо теоретического, так и методологического и практического порядка: какое понятие охватывает данная конструкция? Как эта конструкция соотносится с уже давно известной в гражданском праве категорией принципов? Если гражданское законодательство закрепляет «основные» его начала, то логически можно ли предположить существование и иных, «не основных», начал в системе названного законодательства и т. д.? На эти и многие другие аналогичные вопросы цивилистической науке еще предстоит ответить. В рамках данной статьи следует рассмотреть ряд проблем методологического и практического характера, связанных с данным аспектом исследования.

1. Прежде всего представляется необходимым обратить внимание на некоторую некорректность семантического характера, которая допущена в названии статьи 1 ГК РФ в сочетании слов - «основные начала». Дело в том, что само слово «начало» означает не что иное, как основное, ключевое положение, принцип, первоисточник, исходный и т. п.

Таким образом, словосочетание «основные начала» есть по существу тавтология, т. е. повторение в иной словесной форме ранее сказанного слова, идентичного по смыслу, что вряд ли можно приветствовать в тексте закона. К тому же юридическая конструкция «основные начала» формально дает повод предположить, что помимо «основных» в гражданском законодательстве могут быть и какие-то иные - «не основные начала». Однако совершенно ясно, что каких-либо иных «начал», помимо «основных», в гражданском законодательстве исходя из логики семантики просто быть не может. Даже если допустить, что законодатель в статье 1 ГК РФ, помимо «основных начал» гражданского законодательства, имел в виду какие-то иные (не основные) положения, также характеризующие названное законодательство, то в любом случае называть эти положения «началами» нельзя во избежание тавтологии.

Поэтому, думается, более правильно было бы так назвать статью 1 ГК РФ: «Начала гражданского законодательства». В дальнейшем по соображениям необходимости использовать терминологию, закрепленную законодателем в статье 1 ГК РФ, также употребляется конструкция «основные начала» гражданского законодательства, имея в виду, однако, выше отмеченное.

2. Обращает на себя внимание также и то обстоятельство, что юридическая конструкция «основные начала» введена законодателем в текст закона не в связи с исключением известного фундаментального термина «принцип», а параллельно с ним, что, безусловно, осложнило сформировавшийся понятийно-терминологический аппарат. Правда, следует отметить и то, что в статье 1 ГК РФ речь идет об «основных началах» гражданского законодательства, но ранее в законодательстве, а в теории и доктрине и в настоящее время широко используется термин «принципы» гражданского права, что, как представляется, не одно и то же. Однако это обстоятельство отнюдь не упрощает исследование проблемы «основных начал» гражданского законодательства, а скорее, наоборот, усложняет его, добавляя появляющиеся в связи с этим дополнительные вопросы.

Принимая во внимание как общие, так и отличительные моменты, характеризующие такие юридические конструкции, как «основные начала» гражданского законодательства и «принципы» гражданского права, в настоящей работе речь идет именно об «основных началах»; категория «принцип» употребляется лишь в связи тем или иным аспектом исследования «основных начал».

В чем же сущность «основных начал» гражданского законодательства и каковы их отличительные особенности по сравнению с конструкций «принципы гражданского права»? По этой проблеме в юридической литературе можно встретить самые разные соображения. Так, по мнению М. И. Брагинского, «“общие начала” как элемент юридической конструкции “аналогия права” (п. 2 ст. 6 ГК РФ) совпадают по содержанию с теми “основными началами гражданского законодательства”, которые сформулированы в ст. 1 ГК РФ» [15, с. 18]. Аналогичную позицию по этой проблеме занимает О. Н. Садиков, отсылающий при анализе «общих начал» (п. 2 ст. 6 ГК РФ) также к статье 1 ГК РФ [14, с. 23].

Однако, думается, такая позиция названных авторов не бесспорна. В связи с этим необходимо обратить внимание, по меньшей мере, на два момента.

Во-первых, такие юридические конструкции, как «общие начала» гражданского законодательства, о чем упоминается в пункте 2 статьи 6 ГК РФ, и «основные начала» гражданского законодательства, которые закреплены в статье 1 ГК РФ, не совпадают семантически, в словесно-смысловом значении указанных выражений.

Во-вторых, «общие начала» как элемент конструкции «аналогия права» (п. 2 ст. 6 ГК РФ) могут применяться только в ситуации, когда имеет место «пробел в праве». Что же касается «основных начал» гражданского законодательства, закрепленных в статье 1 ГК РФ, то данные нормативные положения имеют прямое юридическое действие, т. е. могут применяться как непосредственно, отдельно (самостоятельно) в соответствующих случаях, так и вместе с другими нормами гражданского права.

Отдельные авторы «общие начала» законодательства, по существу, отождествляют с принципами права. Так, В. И. Леушин полагал, что «общие начала и смысл законодательства», есть не что иное, как принципы права (общеправовые и отраслевые) [33, с. 377].

Е. Г. Комиссарова характеризует «основные начала» гражданского законодательства как разновидность нормативных гражданско-правовых принципов. Говоря о соотношении основных начал гражданского законодательства с принципами гражданского права, она приходит к выводу о том, «что основные начала - это разновидность нормативных гражданско-правовых принципов, относящихся к числу законодательных новелл» [13, с. 15]. Развивая далее эту мысль, автор отмечает: « В отличие от иных правовых принципов в этой законодательной конструкции (надо полагать - в «основных началах» гражданского законодательства. - Б. В., М. С.) последовательно материализовались как естественно-правовые, так и государственно-правовые начала, объединив три компонента: заглавные, всеобъемлющие идеи о нормальном функционировании имущественных отношений в обществе; пределы применения и реализации гражданско-правовых норм вовне; самостоятельная нормативная основа для регулирования конкретных юридических ситуаций» [13, c. 15].

Отдельные соображения относительно юридической конструкции «основные начала» гражданского законодательства были высказаны известными дореволюционными цивилистами. Так, по мысли И. А. Покровского, так или иначе все идеологические ценности в гражданском праве продолжают освещаться через понятие «правовой принцип» - категорию чуть «потускневшую» от частого и не всегда продуманного использования. Отсюда возникает «незамеченность» нюансов мысли законодателя, использовавшего категорию «основные начала гражданского законодательства». Между тем, как полагал названный автор, за этим шагом усматривается не просто «незначительное украшение в социальном духе» [27, с. 128], а прежде всего отход от декларативности в правовом регулировании, логическая преемственность в законодательстве.

По замечанию одного из основоположников российской цивилистики Д. И. Мейера, «задачей юридической науки является не только познание действующего законодательства, но также и обнаружение общих начал, заключенных в конкретных, отдельных положениях закона» [24, c. 44]. Говоря о месте идей в праве, ученый отмечал, что «они формируют законодательство, которое является очисткой народных воззрений» [24, c. 14].

Представляется, что юридическую конструкцию «основные начала» гражданского законодательства (ст. 1 ГК РФ) нельзя смешивать с такой близкой по существу, но, тем не менее, отличающейся по ряду моментов категорией, как «принципы» гражданского права. В связи с этим необходимо обратить внимание, по меньшей мере, на следующее.

Во-первых, «основные начала», о которых идет речь в статье 1 ГК РФ, относятся, как следует непосредственно из текста самого закона, к сфере гражданского законодательства; «принципы» же гражданского права характеризуют важнейшие, сущностные моменты несколько иной специфической области - гражданского права. Соотношение же категорий гражданского законодательства и гражданского права может рассматриваться в разных аспектах, прежде всего как связь формы и содержания. Гражданское законодательство есть основная (главная) форма выражения гражданского права, содержание которого составляет система соответствующих норм права. С этих позиций «основные начала» гражданского законодательства относятся, характеризуют преимущественно именно форму гражданского права (систему гражданского законодательства); принципы же гражданского права непосредственно относятся к содержанию названного права (системе правовых норм) и, следовательно, выражают особенности именно данного содержания.

Рассмотрение указанных юридических конструкций в несколько ином контексте - соотношение гражданского законодательства в содержательном плане (норм гражданского законодательства) и гражданского права как системы соответствующих норм права - приводит исследователей к разным выводам: одни полагают, что гражданское законодательство (нормы законодательства) и гражданское право в этом смысле «совпадают», так же как и в теории права представители формально-догматического подхода идентифицируют (отождествляют) право и законодательство (нормы законодательства); другие авторы, различая общетеоретические феномены права и законодательства, и соответственно на отраслевом уровне не отождествляют право и законодательство (нормы законодательства).

Во-вторых, отождествление «основных начал» гражданского законодательства и принципов гражданского права объективно приводит к выводу: «основные начала» гражданского законодательства есть «заглавные», основополагающие, фундаментальные и т. п. принципы гражданского права, а все «иные» принципы названной отрасли права - это какие-то «второсортные», менее «заглавные», менее «фундаментальные» и т. д. положения или, своего рода, «субпринципы», что не соответствует реальной действительности, да и не сообразуется с элементарными правилами формальной логики.

Исследование «основных начал» гражданского законодательства, их содержания и сущности, состава (перечня), функций и целей названных феноменов, их соотношения с такой фундаментальной категорией, как «принципы» гражданского права, - далеко не полный перечень вопросов, которые еще должны занять свое достойное место в предмете российской цивилистической науки.

Гражданское право и гражданское законодательство - явления в определенной мере взаимно «пересекающиеся»: с одной стороны, далеко не все элементы, входящие в состав гражданского права (обычаи, обычно предъявляемые требования; правоположения, формируемые высшими судебными инстанциями, международные нормы и принципы, международные договоры и т. д.), охватываются содержанием гражданского законодательства, а с другой - не все нормы гражданского законодательства (нормы, противоречащие конституции РФ, нарушающие права и свободы человека и гражданина и некоторые другие нормативные установления) относятся к гражданскому праву как установления, носящие неправовой характер. Отсюда можно сделать вывод: принципы гражданского права и основные начала гражданского законодательства - частично взаимно «пересекающиеся» явления цивилистической действительности, что, однако, не исключает ряда их отличительных особенностей.

Во-первых, их различие касается рамок (объема) тех сфер, к которым относятся рассматриваемые юридические явления. Если принципы гражданского права выражают сущностные особенности достаточно широкой цивилистической сферы (нормы гражданского законодательства, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры, обычаи, обычно предъявляемые требования, основы правопорядки или нравственности и т. д.), о чем выше уже было сказано, то основные начала гражданского законодательства, как представляется, относятся, прежде всего, к характеристике именно области гражданского законодательства - системе законодательных и иных нормативных правовых актов (гражданское законодательство в широком смысле), с помощью которых устанавливаются (закрепляются) новые нормы гражданского права, изменяются, дополняются и т. д. действующие нормативные установления.

Во-вторых, именно выраженные в концентрированной форме основные начала гражданского законодательства (а не «напрямую» принципы гражданского права) призваны выражать государственную политику развития системы гражданского законодательства в целом, ее сущностные особенности, структуру, взаимодействие с другими элементами гражданско-правовой системы. Так, из положения, закрепленного в абзаце 1 пункта 2 статьи 3 Гражданского кодекса РФ, устанавливающего, что гражданское законодательство состоит из настоящего Кодекса и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов, вытекает принцип, касающийся двухзвенной системы гражданского законодательства, что непосредственно относится именно к сфере гражданского законодательства, а не гражданского права как системы соответствующих норм.

В-третьих, из положений, установленных в статье 3 Гражданского кодекса РФ, вытекает важнейший принцип верховенства закона, сущность которого выражается в том, что указы Президента РФ, постановления Правительства РФ, содержащие нормы гражданского права, а также акты министерств и иных федеральных органов исполнительной власти, не должны противоречить Гражданскому кодексу РФ и иным законам, что в противном случае может повлечь недействительность в соответствующей части либо полностью такого правового акта. Приведенный принцип также непосредственно относится именно ко всей сфере гражданского законодательства, понимаемой в широком смысле.

В-четвертых, как известно, система гражданского права и система гражданского законодательства тесно взаимосвязанные явления - как содержание и форма. Тем не менее это отнюдь не обусловливает абсолютного соответствия между ними: те или иные институциональные преобразования в сфере гражданского законодательства (например, институты информационного, инвестиционного, банковского законодательства, предпринимательское законодательство и др.) вовсе не означают, что точно такие же структурные элементы автоматически возникают в системе гражданского права как отрасли права. Поэтому реализация основных начал гражданского законодательства в одноименной системе законодательства далеко не во всех случаях имеет своей целью вызвать идентичные преобразования в системе гражданского права.

В-пятых, именно основные начала гражданского законодательства (а не принципы гражданского права) определяют также важнейшие критерии, в соответствии с которыми устанавливается иерархический уровень названной системы законодательства, сущностные особенности ее формирования и т. д. Так, в соответствии со статьей 71 Конституции РФ, пунктом 1 статьи 3 Гражданского кодекса РФ, гражданское законодательство находится в ведении Российской Федерации, из чего следует важнейший принцип, в соответствии с которым гражданское законодательство относится исключительно к федеральной компетенции РФ. Это означает, что субъекты Российской Федерации не вправе принимать законодательные акты, устанавливающие нормы гражданского права, противоречащие Гражданскому кодексу РФ, иным федеральным законам.

Одной из важных новелл применительно к статье 1 Гражданского кодекса РФ является то, что закрепленный в названной статье ряд основных начал гражданского законодательства дополнен таким «началом», как добросовестность: при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно (п. 3 ст. 1 ГК РФ). Таким образом, этой, по своей сути (в своей основе) философской, морально-нравственной, категории законодатель придал и правовое значение, что принципиально важно для всей системы гражданского законодательства РФ, всех его субъектов как участников различных гражданских правоотношений. Данное основное начало соответствует представлениям современной цивилистической доктрины и давно введено в законодательство подавляющего большинства стран с развитыми правопорядками.

Мировой опыт показывает, что эффективное развитие рынка невозможно без укрепления начал автономии воли и свободы договора участников оборота. Однако неограниченная свобода в достижении экономических интересов таит в себе возможность дестабилизации оборота. Положение о добросовестности является важнейшим морально-нравственным и юридическим «противовесом» правилам, утверждающим свободу договора и автономию воли сторон [42; 43; 51].

Для отечественной правоприменительной практики характерно обилие споров, разрешение которых так или иначе связано с вопросом о недобросовестности участников оборота¹. Нормативное закрепление «начала» добросовестности позволит не только установить важнейшие ориентиры поведения субъектов права, но и более широко применять меры гражданско-правовой защиты в случаях недобросовестных действий участников гражданского оборота.

Установление в гражданском законодательстве начала добросовестности - оценочной категории - обусловливает необходимость расширения рамок судейского усмотрения, что достаточно критически расценивалось ранее, да и некоторыми авторами в настоящее время. Так, в начале XX века известный цивилист и историк права И. А. Покровский обращал внимание на то, что «право на определенность правовых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, вообще ни о каком “праве” не может быть речи» [28, с. 89]. Далее, выражая свое опасение по поводу расширения «судейского правотвор ения», И. А. Покровский отмечал, что оно «заключает в себе органическую и неустранимую опасность судейского произвола... и, очевидно, идет вразрез с интересами развивающейся человеческой личности» [28, с. 105].

Что касается в целом необходимости обеспечения реализации требования определенности правовых норм, то оно, очевидно, вряд ли может вызывать возражения. Вместе с тем, как представляется, установление начал гражданского законодательства, и в частности такого, как добросовестность, в современных условиях не только не нарушает прав личности на определенность норм права, но как раз, наоборот, направлено на обеспечение возможности наиболее полной реализации этих самых прав человеческой личности. См., например: Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс]: информ. письмо Президиума Высшего Арбитр. Суда Рос. Федерации от 25 нояб. 2008 г. № 127. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».