Узуфруктное право: истоки, сравнительно-правовой анализ и перспективы развития в России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Кубанский государственный университет

Узуфруктное право: истоки, сравнительно-правовой анализ и перспективы развития в России

А.Ю. Мигачева

Введение: реформирование современного гражданского законодательства не может быть завершено без принятия пакета поправок в раздел Гражданского кодекса РФ, посвященный вещным правам. Более того, отсутствие разработанной и непротиворечивой концепции вещных прав негативно сказывается на развитии всех сопряженных сфер, будь то экономика или семейное общежитие. Вещные права призваны решать стратегические задачи развития государства, среди которых на первый план в современных условиях выдвигается социальное направление. В этой связи представляется значимым исследование отдельных прав, предлагаемых для введения в гражданское законодательство в контексте не только их потенциала в продвижении экономического развития страны, но и социального. Рассматривается узуфруктное право в свете его исторической самобытности, мощного функционального посыла и интернациональности. Цель: исследование направлено на выяснение значения вещно-правового регулирования в решении национально значимых задач. Авторы, используя достижения зарубежной доктрины и законодательства, предпринимают попытку показать перспективы внедрения узуфрукта в отечественную систему вещных прав. Методы: всеобщие (философские), общенаучные, частнонаучные (в т. ч. специально-юридические) методы познания: диалектический, логический, конкретно-исторический, социологический, сравнительно-правовой и формально-юридический. Результаты: исследование гражданского законодательства тридцати стран мира показало, что внедрение узуфруктного права может иметь положительный социальный и экономический эффект, однако при условии, что законодатель не будет отступать от исторически сложившейся и нашедшей воплощение в зарубежном праве концепции узуфрукта. Выводы: необходимо осуществить доработку Проекта раздела II Гражданского кодекса РФ «Вещное право» с учетом исконной социальной функции узуфрукта. Следует проработать систему оснований возникновения и прекращения узуфруктного права, ввести обязательную нотариальную форму договора об установлении узуфрукта, предусмотреть возможность установления узуфрукта в силу закона в отношении социально значимых объектов и на основании решения суда, в числе оснований прекращения закрепить неиспользование права. Разрешить установление узуфрукта в отношении граждан и юридических лиц, не тол ь- ко некоммерческих организаций. Допустить множественность узуфруктуариев. Подробно изложить права и обязанности собственника и узуфруктуария, включая обязанности заботливого отношения к вещи, и указать возможные границы распоряжения вещью узуфруктуарием, в т. ч. путем совершения сделок. Проработать правила осуществления узуфруктного права в отношении отдельных категорий объектов, например: имущества несовершеннолетних, наследственной массы, сельскохозяйственных земель, лесов, полезных ископаемых и т. п.

Ключевые слова: вещное право; ограниченные вещные права; узуфрукт; личное пользовладение; реформа гражданского законодательства; принцип социальной направленности вещно-правового регулирования

USUFRUCT LAW: ORIGINS, COMPARATIVE LEGAL ANALYSIS AND PROSPECTS OF THE DEVELOPMENT IN RUSSIA

L. V. Shchennikova A. Yu. Migacheva

Kuban State University Kuban State University

Introduction: the reform of modern civil legislation cannot be completed without the adoption of a package of amendments to the section of the Civil Code of the Russian Federation devoted to real rights. Moreover, the lack of a developed and consistent concept of real rights has a negative impact on the development of all related areas. Real rights are designed to solve strategic problems of state development, among which social issues are currently coming to the fore. In this regard, it is important to study individual real rights proposed for introduction into civil legislation in terms of their potential to promote not only the economic but also the social development of the country. This paper focuses on usufruct in the aspect of its historical identity, powerful functional message, and internationality. Purpose: the research aims to clarify the significance of real law In this article, the authors apply the term `real law' to the area of law that governs real rights. regulation in solving nationally significant problems. Based on the achievements offoreign doctrine and legislation, we attempt to show the prospects of the introduction of usufruct in the Russian system of real rights. Methods: general (philosophical), general scientific, special scientific (including special legal) methods of cognition: dialectical, logical, historical, sociological, comparative-legal and formal-legal. Results: we have studied civil legislation of thirty countries of the world. The study has shown that the introduction of usufruct can have a positive social and economic effect, but only provided that the legislator does not deviate from the historically established concept of usufruct embodied in foreign law. Conclusions: the Draft of Section II of the Civil Code of the Russian Federation `Real Rights ' needs revision, with the initial social function of usufruct taken into consideration. It is necessary to work out a system of grounds for the emergence and termination of usufructuary rights, to introduce a mandatory notarial form of a contract for the establishment of usufruct, to provide for the possibility of establishing usufruct by virtue of law in relation to socially significant objects and on the basis of a court decision, to enshrine non-use of the right among the grounds for termination; to allow the establishment of usufruct in relation to citizens and legal entities, and not only non-profit organizations; to allow multiple usufructuaries; to describe in detail the rights and obligations of the owner and the usufructuary, including the duties of treating the property with care, and to indicate the possible limits of the disposal of the property by the usufructuary, including via transactions; to work out the rules for the exercise of the right of usufruct in relation to certain categories of objects, for example: property of minors, inheritance, agricultural land, forests, minerals, etc.

Keywords: real right; limited real rights; usufruct; personal use; civil law reform; principle of social orientation of real law regulation

Введение

На современном этапе развития цивилистической науки важны обобщения, связанные с выявлением тенденций вещно-правового регулирования.

При всей консервативности гражданского права оно обязано быть современным, а значит, основываться на существующих экономических реалиях. При этом гражданское право обязано служить интересам общества, решать социальные задачи развития страны. Отсюда пристальный интерес к тем вещно-правовым категориям, которые потенциально значимы, ибо могут выполнять важные социальные задачи.

Предметом исследования данной публикации стало узуфруктное право - старейшее и обновленное в облике права личного пользов- ладения. В системе прав на чужие вещи узуфрукт изначально выделялся своей социальной направленностью. Именно этими возможностями, как представляется, узуфрукт привлек внимание разработчиков II раздела Проекта ГК РФ «Вещное право». К известному термину составители Концепции развития гражданского законодательства добавили прилагательное «социальный». Ни одно из существующих до настоящего времени вещных прав не удостаивалось столь значимой смысловой нагрузки. Подчеркнем, что именно потенциально социальный эффект привлекал и привлекает внимание исследователя к узуфруктному праву.

В настоящее время ощутимы некоторые колебания и сомнения в адекватности и эффективности вещно-правовых новелл, предложенных к принятию законодателю страны. Об этом свидетельствует десятилетний период существования законопроекта раздела II Проекта ГК РФ «Вещное право». Кроме того, сменилось на протяжении этого времени и содержание предлагаемых к принятию норм. В частности, из системы ограниченных вещных прав был исключен социальный узуфрукт. Сказанное свидетельствует о том, что актуальным на сегодняшний день является анализ частного в вещно-правовом регулировании, на основании которого возможно делать обобщения, определять новые тенденции законодательного оформления статики гражданского оборота.

Как было подчеркнуто, предметом исследования узуфруктное право было выбрано не случайно. Старое, и даже древнее, - одновременно креативно новое, способное решать насущные социальные задачи развития страны.

Для создания полноценного образа узу- фруктного права с целью аргументации изменений и дополнений в посвященную этому праву главу законопроекта необходим всесторонний анализ этой конструкции. Такой анализ возможен только на основе знания тех разнообразных образцов этой модели, которые представлены зарубежным гражданским законодательством. Этим вызван интерес к нормам зарубежного законодательства, где раскрывается и сущностное и, возможно, специфическое в данной гражданско-правовой конструкции. Сравнительно-правовой анализ позволяет увидеть все возможные грани данного вещного права и с учетом этого видения предложить законодателю современную модель узуфруктного права, созданную с учетом традиций отечественного гражданско-правового регулирования. Исследование конкретного вида ограниченного вещного права не исключает, а, наоборот, предполагает необходимость начать с обобщающих характеристик вещного права, оставленных нам в наследство классиками российской цивилистики, а также с изложения новых тенденций в развитии вещных прав, которые содержатся на страницах современной зарубежной цивилистической литературы.

Общие замечания, вытекающие из трудов классиков российской цивилистики

Необходимым элементом любого исследования в области гражданского права является обращение к мудрости предшественников, чьи труды вошли в золотой фонд классики российской цивилистики. Не составляет исключение и наука вещного права.

Мы видим, какие образные высказывания выдающиеся цивилисты применяли к праву, названному вещным, какие прогнозы о его развитии строили. узуфруктный вещный правовой

Начнем с идей, высказанных профессором Ю. С. Гамбаровым в лекциях, прочитанных в 1897-1898 годах в Московском университете [3, с. 35]. Гражданское право, казалось бы, сводимо к индивидуальному существованию человека и призвано обслуживать его эгоистические потребности. Однако, рассуждал ученый, потребности одних всегда ограничиваются потребностями других членом общества, а значит, эгоистически личное не может быть в цивилистике возведено в абсолют, поскольку общественное, в итоге, должно победить личное. Таким образом, из идей, высказанных в конце XIX в. Ю. С. Гамбаровым, с очевидностью следует, что и о вещном праве можно говорить не только как о явлении исключительно частном, ибо значима и его социальная роль, сводящаяся к регулированию отношений людей, соединенных в общество. Таким образом, первым концептом, выделяемым нами из заключений предшественников, станет: в вещном праве должны быть ощутимы элементы социального, настраивающие законодателя на учет не только индивидуальных и групповых, но и социально значимых, а значит, выделенных в особую категорию потребностей всего общества.

Заслуживает внимания и наследие профессора В. И. Синайского, в частности его идеи, содержащиеся в исследовании, проведенном в связи с действием части III Свода узаконений, действующих в Латвии и Эстонии [15, с. 8, 191]. Ученый подчеркивал особую значимость и ценность гражданского права, считал его высшим благом, созданным волей человека. Нормы гражданского права по природе эгоистичны, замечал он, однако процесс осуществления субъективных гражданских прав, в т. ч. прав вещных, должен происходить в границах, установленных справедливостью. Человечество не может не стремиться, руководствуясь альтруистическими чувствами, к своему социальному идеалу, олицетворяющему идею гармоничного развития. Отсюда вытекает важность одобрения всякой и каждой нормы вещного права моральными силами общества. Только такой подход к законотворчеству позволит «защитить культуру страны», считал В. И. Синайский.

Таким образом, второй концепт цивили- стической мудрости звучит так: вещноправовое регулирование не может абстрагироваться от социального идеала и идеи гармоничного развития общества.

Не прошел бесследно для развития науки вещного права и советский период развития нашей страны, несмотря на его идеологическую специфику. Цивилисты сомневались, тем не менее, вырабатывали научное отношение к вещному праву. Одни призывали не заниматься этой тематикой, сдав саму категорию в архив [12]. Другие искали в вещно-правовых отношениях политическое содержание, рассуждая о «фетишизированном образе отношений к вещи», за которым скрываются отношения между классами и господство одного класса над другими [9]. Третьи считали, что вещно-правовые направления исследований вообще не могут «претендовать на научное значение» [13]. Объяснение сложившемуся отношению к вещному праву на том историческом отрезке пути развития отечественного гражданского законодательства дал О. А. Красавчиков. Он подчеркивал, что советская наука не смогла показать полезность вещного права и доказать практичность его использования в реальной жизни, что и привело к его забвению [10]. Таким образом, третий вывод следующего содержания: даже на советском этапе развития вещное право не было фактически «сдано в архив», а подвергалось анализу с целью увидеть практическое значение данной цивилистической категории.

На новом витке развития науки в начале XXI века ученые стали подчеркивать значимость вещного права и недопустимость его обесценивания. А если и говорили о недостатках, то считали их продолжением его достоинств. В научных исследованиях проводится идея актуальности вещного права. Современные ученые видят ценность вещного права и в придании совокупностью данных норм общей стабильности всему массиву гражданско-правового регулирования [4, c. 585].

Экскурс в историю развития цивилистиче- ской науки позволяет утверждать, что на новом витке развития возродившегося вещноправового регулирования важно помнить об идеях цивилистов досоветской поры и сформированных на базе определенных национальных традициях вещно-правового регулирования. Это идеи социальной направленности, гармоничного развития, учета общественных интересов, а также нравственного уровня развития общества. Да, содержательная нагрузка любого из предлагаемых законодателем участникам гражданского оборота вещных прав должна быть новой, вытекать из сложившегося уровня развития производственных отношений. Однако в любом случае в отношении всякого и каждого вида права важно видеть его потенциальное общественное значение, которое может быть полезно с точки зрения выстраивания гармоничного и эффективного гражданского оборота. Не является исключением в данном случае и узуфруктное право, являющееся предметом данного исследования.

О тенденциях развития современного вещно-правового регулирования в отражении зарубежной цивилистики

Можно ли говорить о классических образцах собственнических отношений? Думается, что их не существует. Страны и народы вырабатывают собственные алгоритмы вещноправового регулирования. Конечно, учитываются национальные традиции, особенности политической и экономической системы того или иного государства. Однако существуют и определенные закономерности развития права собственности и иных вещных прав.

Именно над необходимыми закономерностями вещно-правового развития задумывается современная цивилистика вне зависимости от своей национальной или государственной принадлежности. Обратимся к некоторым зарубежным публикациям.

Прежде всего следует отметить, что многие современные ученые, рассуждая о социальной направленности вещного права, обращаются к философской теории «социальной солидарности», которая всегда связывается с идеей, сформулированной Л. Дюги: «индивидуальная собственность перестает быть правом индивида и становится социальной функцией...» [7, с. 82]. Ученый более века тому назад в своих знаменитых лекциях, прочитанных в Буэнос-Айросе, сумел обосновать социальное направление в развитии частного права. Изначально дистанцируясь от идей социализма, Л. Дюги считал необходимым трансформирование гражданского права из модели сугубо индивидуалистической в модель социально реалистическую [21, pp. 203-204]. Следовательно, и право собственности, по созданной Л. Дюги теории, обязано трансформироваться из единолично деспотического в право социальное, налагающее на каждого собственника общественное обязательство.

Само право собственности, по убеждению Л. Дюги, может быть оправдано, если выполняется социальная функция. В противном случае имеет место злоупотребление правом. Почему возникло данное направление? Дело в том, что Л. Дюги, его предшественники (Анри Хайем) и последователи считали важным не допускать существование земель сельскохозяйственных без обработки, земель городских пустующими и незастроенными. Вообще говоря, любое непроизводительно используемое благо должно быть недопустимым. Соответственно, гражданское законодательство обязано последовательно реализовывать социальную функцию собственности. Но вот как раз именно практическая реализация хронически опаздывает.

Поэтому работа в избранном в свое время Л. Дюги направлении является всегда востребованной, поскольку способствует реализации стоящих перед современными государствами социальных задач.

Идеи Л. Дюги о социальной функции собственности нашли воплощение в основополагающих национальных актах. Основываясь на работах философа, составители, например, латиноамериканских конституций изменили способ определения собственности в первые десятилетия XX века. До этого регионального сдвига большинство конституций следовали классическим либеральным определениям собственности, выраженным во французском Гражданском кодексе. Согласно этому более раннему взгляду, собственность была абсолютной и подчинялась только абсолютной власти и усмотрению владельца. Более новый взгляд рассматривает собственность как определяемую социальной функцией. Например, Конституция Чили 1925 года¹, демонстрируя влияние Л. Дюги, закрепляет, что осуществление права собственности подчиняется ограничениям или правилам, необходимым для поддержания прогресса общественного порядка. Более поздним примером является Конституция Боливии 1947 года Политическая Конституция Республики Чили (промульгирована 18 сент. 1925 г. и изм. законом № 7727 от 23 нояб. 1943). URL: https://worldconstitutions.ru/?p=688. Конституция Боливии 1947 г. (промульгирована 17 нояб. 1947 г.). URL: https://worldconstitutions.ru/?p=39., которая предусматривает, что каждый человек имеет фундаментальное право на частную собственность, индивидуальную или коллективную, до тех пор пока она выполняет социальную функцию. Аналогично в Конституции Сальвадора 1983 г. право частной собственности в ее социальной функции признается и гарантируется. В Бразилии концепция социальной функции собственности легла в основу формирования вещно-правового регулирования [17, p. 1171] и получила закрепление в Гражданском кодексе 2002 г.

На новом витке развития ученые вновь возвращаются к попыткам объяснить смысл и функцию права собственности, но уже применительно к современным реалиям. Знакомство с некоторыми трудами зарубежных авторов показало, что и в настоящее время вещноправовое регулирование не мыслится без ориентации на решение социальных задач.

Так, Эдуардо Кордеро Куинзахари [26, pp. 493-525], говоря об эволюции либеральной концепции права собственности, констатирует наличие тенденции количественного увеличения пределов, налагаемых на осуществление права собственности. Эти пределы, по мнению автора, связаны с принципом «социального сосуществования». Конфликт интересов, который важно нивелировать правовым регулированием, сегодня связан с взаимодействием интересов собственника и социальными интересами всего общества. И потому на законодателя, как утверждает автор, возлагается задача определения правового режима собственности исходя из общего или общественного интереса, при этом ему придается функциональное значение в рамках правового порядка. На каждого обладателя богатства в связи с этим возлагается субъективная обязанность его использования для поддержки и повышения социальной взаимозависимости. В этом, как считает автор, проявляется социальная функция собственности, которая скорее не ограничивает, а настраивает право собственности, устанавливая его контуры. С этой социальной точки зрения на имущество собственнику предоставляются не только полномочия, но и «силы», а также возможности для удовлетворения общих или коллективных потребностей. Собственник, с позиций данной теории, имеет право использовать свою власть над вещью, чтобы удовлетворить индивидуальные потребности, используя ее для своего физического, интеллектуального, морального развития. При этом он облагается своеобразным налогом, вытекающим из социальной функции собственности, а значит, специальной обязанностью использовать свою власть над вещью в целях удовлетворения коллективных потребностей и интересов общества. В этом, по утверждению автора, проявляется функциональная сила собственности и ее догматическая трансформация.

Концепция социальной функции собственности актуально звучит в трудах, посвященных развитию вещных прав в странах Латинской Америки. Исторически запрос на социальный подход к трактовке собственности объясняется тем, что длительное время правовые основы регулирования отношений присвоения материальных благ строились на европейских правовых и моральных ценностях колонистов. После обретения независимости данные страны столкнулись с новыми социальными и экономическими проблемами. Современное применение доктрины социальной функции собственности используется в качестве инструмента для реструктуризации земельной политики, обеспечения правовых основ аграрных реформ, устойчивого и сбалансированного развития городов. Летисия Осорио, бразильский ученый и уполномоченный по правам человека, отмечает, что для стабилизации имущественных отношений в данном регионе было критически важно определить, что собственник вправе распоряжаться и пользоваться имуществом в соответствии с ограничениями, установленными законом, в т. ч. для решения общесоциальных задач. Она выводит две основные характеристики социальной функции собственности в данных странах: во-первых, защита частной собственности должна быть реализована в системной интерпретации с фундаментальными принципами, признанными на уровне конституций, такими как уважение человеческого достоинства, солидарность, преобладание общих интересов; во-вторых, социальная функция собственности налагает на органы публичной власти обязанности установления таких ограничений права собственности, которые позволят в итоге получить не только индивидуальные выгоды, но и коллективные (например, в Колумбии на застройщиков законом возлагается обязанность выделять определенную долю земли для строительства социального жилья) [23, p. 167].

Проблема создания социально ориентированного вещно-правового регулирования поднимается и в европейских странах. Так, Orgent Nazaj и Silvana Cala, ученые из Албании, в своих работах затрагивают имеющий непреходящую актуальность вопрос о соотношении частного и публичного интереса при осуществлении права собственности и заключают, что, поскольку право собственности влияет на общее благополучие, оно не может быть признано сугубо индивидуальным и имеет важный социальных характер. В целях установления баланса противоположных интересов, достижения справедливости и реализации идей социального развития государства допускается не только определение направлений развития публичной собственности, но и аккуратное вмешательство в частную собственность, с учетом того, что право собственности - наивысшая ценность, которая, тем не менее, имеет общественное значение [22, pp. 29, 32].

Ученые из Турции на данном этапе развития государства видят одно из направлений достижения социальной справедливости в создании правовых основ для аграрной реформы, а это требует решения вопроса о вещных правах на землю с учетом интересов разных слоев общества и государства [28, pp. 676-686].

С проблемами переосмысления отношений собственности сталкиваются и устойчиво благополучные государства, такие как Новая Зеландия. За последние десятилетия появилось множество факторов, обусловивших изменения во взглядах новозеландцев на землю, частную собственность и общее благо, которое должно охраняться государством.

В Новой Зеландии «идеал либерального общества, в котором каждый имеет доступ к экологическим, экономическим, рекреационным и духовным атрибутам земли, выглядит все более хрупким», - считает ученый Мик Страк [27, p. 2]. Диверсификация экономики Новой Зеландии, захват живописных и плодородных земель под жилищную застройку, пересмотр арендных отношений, переход земельных участков в частную собственность сталкиваются с имеющейся у новозеландцев генетической потребностью иметь доступ к богатейшим природным ресурсам: холмам, горам, рекам, озерам. «Право на доступ» является, таким образом, наиважнейшим социальным благом. В связи с его реализацией ученые данной страны активно обсуждают вопросы: следует ли использовать всю землю для достижения экономического потенциала? Считается ли частная собственность наилучшей формой владения землей для эффективного землепользования? Какие механизмы необходимы для обеспечения общественного доступа к земле? Ответы на эти вопросы неизбежно лежат в области переосмысления правового режима отношений собственности с учетом новых социальных, экономических и культурных условий.

Американские ученые в своих исследованиях отталкиваются от философских концепций собственности и убеждены, что без правильного доктринального понимания функций собственности невозможна и их практическая реализация. Профессор Университета Джорджа Мейсона Эрик Р. Клэйс в серии научных статей, посвященных значению права собственности, обосновывает, что законодательство и судебная практика при решении вопросов, связанных с осуществление права собственности и иных вещных прав, должны опираться на основополагающие принципы. Со ссылкой на практику судов Штатов ученый аргументирует, как минимум, два принципа, которые одновременно составляют и функцию права собственности: 1) система отношений собственности должна строиться таким образом, чтобы «облегчить» доступность и рационализировать использование социально-значимых ресурсов [19, p. 16]; 2) основой отношений собственности должен стать императив, гласящий: «используй свое, чтобы не навредить другому» [20, p. 60].

Проведенный анализ показывает, что поиск справедливого баланса в регулировании вещноправовых отношений - задача, которая стоит вне национальных и государственных рамок.

В XXI веке дискурс о праве собственности приобретает поистине глобальный характер и встречается в цивилистике как развивающихся, так и развитых стран. Часть этого дискурса находится в поле поиска оптимальных вещноправовых механизмов для решения социальных задач. Обращение к трудам зарубежных авторов показало, что в современных реалиях право собственности не мыслится вне социального контекста. С одной стороны, право собственности - непререкаемая личная ценность, а с другой - социальный институт. Отсюда необходимость правовых норм, устанавливающих пределы осуществления права собственности с учетом жилищных потребностей граждан, а также в плане доступа к общественным ресурсам и пространствам, создания комфортной городской среды, предоставления защиты социально слабым категориям граждан, семье, экологическим и культурным ценностям. Решение социальных задач не может быть осуществлено вне вещно-правовых регуляторов. И в этом смысле важно, что не только само право собственности должно служить достижению социальных интересов, но и собственник должен быть наделен возможностями передать часть своих полномочий для достижения данных целей. Такая задача может быть решена посредст- вам узуфруктного права.

Истоки узуфруктного права

Для того чтобы установить потенциал узуфрукта в регулировании современных общественных отношений, следует обратиться к его исконному значению. Узуфруктное право является наследием римских юристов и частью общего учения об ограниченных вещных правах (jura in re aliena), в основе которого заложена идея о том, что полезность представляет не только вся вещь, но и ее отдельные свойства. Узуфрукт считался разновидностью сервитутов, т. е. таких вещных прав, которые устанавливаются к исключительной выгоде определенного лица и состоят в наделении управомоченного лица правом использовать вещь для своей выгоды. В древнеримской классификации узуфрукт занимал место в числе личных сервитутов. Установление личного сервитута позволяло передавать вещь на службу интересам несобственника на период его жизни, однако без отчуждения вещи и с сохранением возможности передачи ее в порядке наследования.

Узуфрукт понимался как «право пользоваться чужими вещами и извлекать из них плоды с сохранением в целости субстанции вещей» [6, с. 199]. Узуфрукт считался строго личным и самым обширным по содержанию ограниченным правом, которое предоставляло обладателю право не просто пользоваться вещью, но и извлекать из нее плоды. При этом обязательным признаком данного права и в то же время правилом, определяющим пределы его осуществления, является указание уже в исходном определении, данном Павлом, и последующих на то, что узуфруктуарий должен обеспечить сохранение и хозяйственное назначение чужих вещей, обремененных узуфруктом [14, с. 224].

«Сохранение целостности субстанции» в формуле узуфрукта, выведенной Павлом, как раз и предполагает, что узуфруктуарий должен пользоваться вещью не по прихоти, а «boni viri arbitraratu», т. е. как подобает хорошему хозяину, и не только не менять назначение, но и форму вещи, даже с целью повышения доходности, например превратив парк во фруктовый сад [2, с. 92]. Нарушение границ пользования налагало на узуфруктуария обязанность возместить причиненный вред.

По отношению к праву пользовладельца право собственника вещи являлось «nuda proprietas» - «голой собственностью». На время установления узуфрукта собственник полностью лишался права пользования и извлечения плодов, однако он мог заложить или продать вещь. Специфика римского узуфрукта проявлялась и в его содержании.

Полнота полномочий узуфруктуария по отношению к вещи предполагала и обширность обязанностей, возникающих у лица в отношении вещи: начиная от элементарных, связанных с необходимостью поддержания нормального состояния вещи, и заканчивая исполнением обязанности по уплате налогов и различных повинностей. Из существа узуфрукта вытекает и обязанность узуфруктуария возвратить вещь собственнику по истечении срока предоставления. Широта возможностей узуфруктуария и объем его обязанностей повлияли на характеристику узуфрукта как «собственности на время» на более поздних этапах развития римского права.

Происхождение узуфрукта остается в науке до конца неопределенным. Вместе с тем большинство романистов указывают на ярко выраженные алиментные функции узуфрукта. В истории гражданского права узуфрукт навсегда запечатлен как вытекающее из легата право вдовы на доход от наследственного имущества. Узуфрукт позволял обеспечить вдове достойное существование после смерти мужа, не ущемив права детей, к которым право вернется в полном объеме после ее смерти. Узуфрукт исконно находится в области личных отношений. Подтверждение этому можно найти трудах многих ученых, однако наиболее емко об этом писал Р. Фон Иеринг. Он указывал на то, что узуфрукт вытекает из связанной брачным обетом обязанности заботиться о близких лицах. В этических корнях данного права, в его тесной связи с семейными отношениями видел Р. фон Иеринг и главный недостаток узуфрукта. «Он совершенно не нужен для гражданского оборота. Его место - семья, домашний круг, который он почти никогда не покидает, чтобы выйти на улицу», - писал он [8, с. 14]. В контексте современной действительности представляется, что отмеченное Р. фон Иерингом свойство узуфрукта можно, наоборот, отнести к тем, которые определяют его ценность как вещного права. Задачи вещно-правового регулирования не исчерпываются потребностями гражданского оборота, а состоят и в решении проблем социальной направленности.

Установление узуфрукта позволяет не просто передать субъекту определенный набор возможностей имущественного характера по отношению к вещи, но и исполнить нравственную обязанность заботы о близких лицах. Современные исследователи узуфруктного права также отмечают, что функции узуфрукта, сопряженные с обеспечением близких людей определенным благами, остаются неизменными [5, с. 189].

Следует заключить, что несмотря на то что сфера применения узуфруктов в настоящее время выходит за рамки семейных и наследственных отношений, при законодательном регулировании право личного пользовладения не должно утратить своего исконного значения. Как следствие представляет интерес рассмотрение конструкции узуфрукта в различных зарубежных правопорядках.

Узуфрукт в законодательстве зарубежных стран

Появление узуфрукта в гражданских кодексах зарубежных стран и формирование правил о личном пользовладении продиктовано историческими особенностями развития, влиянием одних правопорядков на другие, национальными обычаями. Реципированный из римского частного права узуфрукт занял прочное место в кодифицированных актах европейских государств, в то же время модель узуфрукта в разных странах не совпадает. Сравнительно-правовое сопоставление уместно произвести, объединяя страны в группы согласно географическому признаку, поскольку территориальная близость объясняет и культурную похожесть, а также общность традиций и закономерностей развития, в т. ч. и в правовой сфере.

Страны Европы. Начать изложение зарубежного понимания узуфруктного права будет правильным с анализа положений Кодекса Наполеона 1804 г., который имел громадный интернациональный успех, получил распространение далеко за пределами европейского континента, за что и получил меткое наименование - «евангелие международной буржуазии» [11, с. 4]. Считается, что французский Гражданский кодекс (ФГК) является «наиболее полной версией рецепции римского права», в т. ч. и в части конструкции узуфрукта [1]. Вместе с тем нельзя говорить о тождественном понимании узуфрукта в римском праве и в Кодексе Наполеона.

Узуфрукт во французском гражданском праве трактуется как один из вариантов «расчленения права собственности» (le demembre- ment de la propriete) или как т. н. французская модель «голой собственности». Узуфрукт закреплен в отдельной от сервитутов главе ФГК, что свидетельствует об отношении к нему как самостоятельной разновидности вещных прав.

Статьи 578-582 ФГК Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона) (от 21.03.1804 г.). М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. 4-592. позволяют получить представление об основных характеристиках французского узуфрукта. Во-первых, он относится к правам не собственника и сопряжен с реализаций права пользования вещью; во- вторых, объем данного права идентичен объему прав, принадлежащих собственнику, за исключением права изменять существо вещи; в- третьих, объектом узуфрукта могут быть вещи как движимые (потребляемые и не потребляемые), так и недвижимые, а также некоторые другие права (например, пожизненная рента); в-четвертых, узуфрукт - право личное и срочное, поскольку прекращается со смертью узуфруктуария, истечением срока или ввиду наступления определенного условия; в-пятых, узуфруктуарий наделен правами пользоваться всеми плодами, которые только может дать объект: естественными, даруемые природой (плоды от земельного участка и от животных), промышленными, получаемыми в процессе обработки, и гражданскими, представляющими собой доход от передачи вещи в пользование третьих лиц. Такие платежи не подлежат возврату собственнику, равно как и затраты, связанные с обработкой земельного участка и получением урожая.

Данное правило объяснимо тем, что узуфруктуарий фактически замещает в подобных действиях самого собственника. Узуфрукт может быть установлен на всю вещь или на ее часть.

Кодекс Наполеона предполагает возможность установления узуфрукта в силу закона и в силу свободного волеизъявления. Узуфрукт в силу закона устанавливается как раз в области отношений, имеющих социальное значение: права на имущество несовершеннолетних детей, забота о пережившей супруга вдове и др.

Из содержания главы I Титула III ФГК можно сделать вывод, что в качестве узу - фруктуария могут выступать как физические, так и юридические лица. Узуфруктные права последних в силу естественных свойств ограничены сроком и не могут длиться более 30 лет. Узуфрукт, предоставленный до того вр е- мени, как третье лицо достигнет определенного возраста, длится до этого времени, хотя бы третье лицо умерло до достижения этого возраста.

Особенность французского узуфрукта заключается в его оборотоспособности. Узуфруктуарию принадлежит возможность как пользоваться им самостоятельно, так и передавать право пользования другим. Допускаются сдача узуфрукта в наем, а также уступка.

ФГК регламентирует отношения между собственником и узуфруктуарием, устанавливая запрет на причинение вреда правам последнего. Данный запрет отражается и в предусмотренных Кодексом правилах о пользовании вещами, которые утрачивают свои свойства постепенно. При возврате таких вещей узуфруктуарий отвечает за возможное ухудшение состояния только при наличии умысла или небрежности.

Среди оснований прекращения узуфрукта можно выделить традиционные, такие как смерть узуфруктуария, истечение времени, на которое установлен узуфрукт, совпадение в одном лице узуфруктуария и собственника, полная гибель вещи, на которую был установлен узуфрукт.

Однако есть и специфические основания. Так, узуфрукт прекращается вследствие неиспользования права в течение тридцати лет, а также в силу злоупотреблений со стороны узуфруктуария, которые состоят в том, что имущество терпит значительные ухудшения в результате ненадлежащего использования или непринятия мер к его поддержанию.

Началу осуществления узуфруктного права предшествует процедура описи движимого и недвижимого имущества. Права узуфруктуария подлежат обеспечению путем установления поручительства, отсутствие которого фактически лишает его права самостоятельно пользоваться вещью и оставляет только возможность сдачи ее в наем; денежные средства передаются на хранение, жизненные припасы продаются. Узуфруктуарий обязан производить текущий ремонт, уплачивать ежегодные сборы.

Как было отмечено ранее, французский Гражданский кодекс в той или иной степени оказал влияние на формирование гражданского законодательства стран мира. Не стало исключением и Германское гражданское уложение 1900 г. Гражданское уложение Германии (от 18.08.1896) // Гражданское уложение Германии: Вводный закон к Гражданскому уложению. М.: Инфотропик Медиа, 2015. С. VIIIXIX, 1-715. (ГГУ). Вместе с тем источники формирования положений Уложения не ограничиваются Кодексом Наполеона. Уникальность данного акта состоит в том, что его разработчики, взяв за основу методику, терминологию, понятийный аппарат римского права, имея ориентир, заданный французским гражданским законодательством, наполнили его германским духом, что позволило получить самобытный и устойчивый свод гражданско-правовых норм, в т. ч. в области вещных прав. Узуфрукт в германском гражданском праве является «существенным компонентом в системе обременений и не менее существенным элементом формирования оптимального права по эксплуатации “чужой” вещи в индустриальном мире» [1].

В сопоставлении с французским Гражданским кодексом можно сразу отметить, что ГГУ причисляет узуфрукт к числу личных сервитутов с наиболее широкими по содержанию правомочиями. Несмотря на это, является примечательным и установленное § 1030 правило, допускающее ограничение узуфрукта путем исключения из его содержания отдельных возможностей в использовании переданной в узуфрукт вещи.

В Германском гражданском уложении закреплено три вида узуфрукта: узуфрукт вещей, узуфрукт прав и узуфрукт имущества, допускается установление узуфрукта на долю участника общей собственности. Узуфруктом вещей в Германии могут быть обременены земельные участки со всеми их принадлежностями, движимые вещи, совокупности вещей. Если предмет узуфрукта составляют потребляемые вещи, то узуфруктуар становится собственником этих вещей; по прекращении узуфрукта он должен возместить лицу, установившему узуфрукт, стоимость вещей, которую они имели на момент установления узуфрукта. Как лицо, установившее узуфрукт, так и узуфруктуарий могут за свой счет поручить экспертам оценку стоимости вещей.

Установлению узуфрукта предшествует, как и во Франции, опись передаваемого имущества, дополнительно ГГУ закрепляет право узуфруктуара за свой счет произвести оценку состояния вещи с помощью экспертизы. Такая скрупулезность в регламентации подготовительных мероприятий объясняется сопутствующей реализации узуфруктного права обязанностью поддержания вещи в исконном неизменном виде и необходимостью возврата в состоянии не хуже изначального. Исполнение данной обязанности имеет существенное значение и подкрепляется установленными ГГУ правилами о распределении бремени проведения ремонтных работ или обновления вещи. ГГУ, таким образом, красной линией проводит правило - любые модификации в отношении вещи должны производиться в той мере, в какой это необходимо для поддержания вещи в обычном состоянии, а необходимые для извлечения выгод изменения вещи не должны изменять ее хозяйственное назначение.

Узуфруктуар не отвечает за изменения и ухудшения вещи, которые обусловлены надлежащим осуществлением узуфрукта (§ 1050).

В ГГУ, как и в Кодексе Наполеона, специальные правила установлены в отношении лесов, фруктовых деревьев и рудников. Ввиду особой ценности и социального назначения пользование данными объектами не может быть произвольным и полностью полагаться на усмотрение узуфруктуария. В Германии объем пользования и способ экономичной эксплуатации таких объектов устанавливаются в хозяйственном плане, который может быть скорректирован в случае существенного изменения обстоятельств. Узуфруктуар за свой счет обязан застраховать вещь от пожара и иных несчастных случаев на срок узуфрукта, если страхование соответствует надлежащему ведению хозяйства.

В Германии, кроме специфических налогов, которые рассматриваются в качестве обременения основной стоимости вещи, узуфрукту- ар обязан перед собственником нести в течение срока узуфрукта публичные обременения, связанные с вещью. Он также обязан уплачивать частные долги, обременявшие вещь в момент установления узуфрукта, в т. ч. проценты по ипотечным требованиям и земельному долгу, и производить платежи по рентному долгу.

Особенностью ГГУ является наличие норм, закрепляющих механизмы защита прав собственника от злоупотреблений со стороны узуфруктуара. Если узуфруктуар превысит предоставленные ему права пользования вещью и продолжит пользоваться ею, несмотря на сделанное собственником предупреждение, собственник может предъявить иск о воздержании от определенных действий (§ 1053). Если узу- фруктуар существенно нарушит права собственника и продолжит их нарушать, несмотря на сделанное собственником предупреждение, собственник может потребовать установления управления. Срок давности по таким притязанием составляет 6 месяцев.

ГГУ демонстрирует традиционный подход к узуфрукту как праву личному, не подлежа- щему отчуждению, однако допускает передачу права осуществления узуфрукта. Вместе с тем закреплено: узуфрукт, установленный в интересах юридических лиц, переходит в порядке универсального правопреемства или по сделкам об отчуждении всего или части предприятия к правопреемникам, кроме случаев, когда переход исключен. В случае перехода или передачи узуфрукта приобретатель замещает прежнее правомочное лицо по всем связанным с узуфруктом правам и обязанностям в отношении собственника. На узуфрукт не может быть обращено взыскание, он не может быть заложен или обременен узуфруктом.

Узуфрукт прекращается смертью узуфрук- туара. Если узуфрукт предоставлен юридическому лицу или правоспособному товариществу, то он прекращается с их ликвидацией. Узуфрукт на движимую вещь прекращается, если узуфрукт и право собственности принадлежат одному лицу. Узуфрукт может быть отменен посредствам заявления узуфруктуара собственнику либо лицу, установившему узуфрукт, об отказе от узуфрукта.

Таким образом, французский Гражданский кодекс и Германское гражданское уложение заложили основы конструкции узуфрукта в постримский период и создали модели узуфрукт- ного права в том или ином преобразованном виде, воспринятые другими правопорядками.

Вслед за отмеченными актами следует проанализировать положения швейцарского Гражданского кодекса 1907 г.¹, которые отчасти схожи с Германским уложением, однако не являются полностью совпадающими, а в регулировании некоторых вопросов современники признают швейцарский Гражданский кодекс даже более изящным. Сфера применения узуфрукта в Швейцарии - по-прежнему брачносемейные и наследственные отношения.

Статья 219 швейцарского Гражданского кодекса предусматривает, что для поддержания текущего уровня жизни переживший супруг может потребовать, чтобы дом или квартира, в которых проживали супруги и которые принадлежали умершему, были переданы ему в узуфрукт. Узуфрукт может также устанавливаться в отношении общего имущества. Нормы наследственного права Швейцарии также предоставляют супругу завещательным распоряжением установить узуфрукт в пользу пережившего супруга на все наследственное имущество, принадлежащее их совместным нисходящим потомкам. В результате вступления в новый брак такой супруг утрачивает половину своего права пользования. Вместе с тем узуфрукт по завещательному отказу может быть установлен в отношении не только близких членов семьи, но и любых указанных в завещании лиц. Узуфрукт, согласно швейцарскому Гражданскому кодексу, относится к числу личных сервитутов и предоставляет узуфруктуарию право полного пользования движимыми и недвижимыми вещами, правами и другими активами. Право пользование недвижимым имуществом должно быть зарегистрировано в поземельной книге. Собственник в течение одного года может заявить протест против всякого противозаконного или не соответствующего природе вещи употребления.

К числу личных сервитутов относит право пользования плодами и доходами и Всеобщий Гражданский кодекс Австрии². Согласно § 509 Кодекса, пользование плодами и доходами - право пользоваться чужой вещью без каких- либо ограничений при условии бережного отношения к субстанции вещи. Узуфрукт по общему правилу устанавливается в отношении непотребляемых вещей, однако запрета за узуфрукт в отношении потребляемых вещей нет, более того, § 510 закрепляет, что сами по себе потребляемые вещи не являются предметом их использования или получения от них плодов; предметом этого является их стоимость.

Из содержания данного параграфа можно заключить, что объектом узуфрукта могут быть и наличные деньги, а также вложенный капитал. В последнем случае уполномоченное лицо вправе требовать лишь проценты. Среди объектов отдельно регламентируется установление узуфрукта в отношении жилых помещений. Причем Всеобщий Гражданский кодекс Австрии различает: жилищный сервитут (сервитут использования жилого здания) - право использовать пригодную для проживания часть дома для своих потребностей; и узуфрукт жилого здания - право, по которому кому-либо передаются все жилые части дома с условием бережного отношения к субстанции вещи без ограничения в пользовании.

Несомненный интерес представляет использование узуфрукта в наследственном праве Австрии. До настоящего времени в тексте Кодекса сохранены (хоть и не применяются) правила о том, что до наступления фидеикомиссной субституции назначенный наследник имеет ограниченное право собственности с правами и обязанностями узуфруктуария (§ 613). В чем видится социальная ценность данной нормы? Фидеикомиссная субституция - возложенная наследодателем на наследника обязанность после смерти последнего или в других определенных случаях передать принятое наследство второму назначенному наследнику. Данный институт позволяет наследодателю не просто сделать распоряжение на случай смерти, но и предопределить судьбу вещи на несколько поколений вперед, там самым обеспечив преемственность. Установление права собственности на имущество, завещанное на условиях фидеико-миссарной субституции, не позволит решить задачи данного института, поскольку неизбежно возникнет вопрос о пределах правомочий собственника. А вот узуфрукт, с одной стороны, даст полноту возможностей обладателю, а с другой - в силу закрепленных обязанностей узуфруктуария позволит сохранить вещь без изменений и ухудшений для будущих поколений.

Несомненный интерес представляет Гражданский кодекс Италии 1942 г. Гражданский кодекс Италии (1942 г.). URL: https://www.codice-civile-online.it/. (Codice Civile). В его положениях социальная составляющая узуфрукта находит наиболее четкое выражение. Так, статья 324 Кодекса не просто предусматривает традиционное для европейских право- порядков правило о том, что родители для исполнения своих обязанностей приобретают узуфрукт в отношении имущества своих несовершеннолетних детей, но и закрепляет цель использования плодов обремененной узуфруктом вещи. Согласно данной норме, полученные плоды предназначены для поддержания семьи и воспитания детей. С одной стороны, такая цель разумна и интуитивно понятна, с другой - считаем важным закрепить ее на уровне закона для того, чтобы очертить границы узуфрукта и не допустить нарушения интересов собственника (в данном случае ребенка). На развитие этой идеи работают и другие положения Кодекса. Например, статья 326 запрещает обращение взыскания по долгам родителей на плоды, используемые для семейных целей.