Субсидиарная ответственность контролирующих должника лиц: эволюция законодательных подходов

Из такой формулировки видны все четыре основания субсидиарной ответственности кон-тролирующего должника лица:

1. Противоправное поведение - это дейст-вия (бездействия) контролирующего должника лица, приведшие к признанию должника несо-стоятельным, совершенные в течение трех лет до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом.

2. Вредные последствия - признание должника банкротом при одновременной не-достаточности имущества должника.

3. Причинно-следственная связь между вредными последствиями и противоправным поведением контролирующего должника лица.

При этом в этой редакции закона «О несо-стоятельности (банкротстве)» установлены три случая, когда наличие причинно-следственной связи не доказывается заявителем, а презюми-руется (контролирующее должника лицо впра-ве доказывать обратное):

- причинен вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника, включая сделки, указанные в статьях 61.2 и 61.3 упомянутого федерального закона;

- документы бухгалтерского учета и (или) отчетности, обязанность по ведению (составле-нию) и хранению которых установлена законо-дательством Российской Федерации, к моменту вынесения определения о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной админист-рации финансовой организации) или принятия решения о признании должника банкротом от-сутствуют или не содержат информацию об объектах, предусмотренных законодательством Российской Федерации, формирование которой является обязательным в соответствии с зако-нодательством Российской Федерации, либо указанная информация искажена, в результате чего существенно затруднено проведение про-цедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация кон-курсной массы;

- требования кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, возникшие вследствие правонарушения, за совершение которого вступило в силу решение о привлече-нии должника или его должностных лиц, яв-ляющихся либо являвшихся его единоличными исполнительными органами, к уголовной, ад-министративной ответственности или ответст-венности за налоговые правонарушения, в том числе требования об уплате задолженности, выявленной в результате производства по де-лам о таких правонарушениях, превышают на дату закрытия реестра требований кредиторов пятьдесят процентов общего размера требова-ний кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, включенных в реестр требований кредиторов.

4. Вина контролирующего должника лица, которая презюмируется. Невиновность опреде-ляется в статье 401 ГК РФ, согласно которой «лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, ка-кая от него требовалась по характеру обяза-тельства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязатель-ства». Однако ФЗ № 222 дополнил общеграж-данское понятие невиновности контролирую-щего должника лица: такое лицо невиновно, «если оно действовало добросовестно и разум-но в интересах должника».

Эти условия субсидиарной ответственно-сти контролирующего должника лица действо-вали с 1 сентября 2016 г. по 30 июля 2017 г. На наш взгляд, с юридико-технических пози-ций условия субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц в ФЗ № 222 были сформулированы наиболее удачно, но действовали они в этой редакции менее года.

В соответствие с пунктами 1 и 10 ста-тьи 61.11 закона «О несостоятельности (бан-кротстве)» в редакции ФЗ № 266, «если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия кон-тролирующего должника лица, такое лицо не-сет субсидиарную ответственность по обяза-тельствам должника.

Контролирующее должника лицо, вследст-вие действий и (или) бездействия которого не-возможно полностью погасить требования кре-диторов, не несет субсидиарной ответственно-сти, если докажет, что его вина в невозможно-сти полного погашения требований кредиторов отсутствует.

Такое лицо не подлежит привлечению к субсидиарной ответственности, если оно дейст-вовало согласно обычным условиям граждан-ского оборота, добросовестно и разумно в ин-тересах должника, его учредителей (участни-ков), не нарушая при этом имущественные пра-ва кредиторов, и если докажет, что его дейст-вия совершены для предотвращения еще боль-шего ущерба интересам кредиторов».

В литературе было замечено, что в «целом нельзя сказать, что изменения, внесенные зако-ном № 266-ФЗ, кардинально изменили вопрос привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих лиц должника, скорее дета-лизировали этот процесс» [19, c. 28]. Однако это далеко не так.

Из этой формулировки, действующей в на-стоящее время, следуют четыре условия субси-диарной ответственности контролирующего должника лица.

1. Противоправное поведение - действие и (или) бездействие контролирующего должника лица, повлекшее невозможность полного пога-шения требований кредиторов. Такое поведе-ние должно иметь место не более чем за три года, предшествующих возникновению призна-ков банкротства, а также после их возникнове-ния до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом.

Вызывает вопросы такая временная грани-ца противоправного поведения контролирую-щего должника лица, как «три года до возник-новения признаков банкротства». Согласно пункту 2 статьи 3 закона «О несостоятельности (банкротстве)», признак банкротства юридиче-ского лица - это неплатежеспособность, т. е. неспособность удовлетворить требования, если соответствующие обязательства и (или) обя-занность не исполнены им в течение трех меся-цев с даты, когда они должны были быть ис-полнены. Из легального понятия неплатеже-способности мы видим, что неплатежеспособ-ность - это неисполнение должником части де-нежных обязательств или обязанностей по уп-лате обязательных платежей, вызванное недос-таточностью денежных средств (ст. 2 закона «О несостоятельности (банкротстве)»).

Однако, по мнению Верховного суда РФ должен приниматься во внимание трехлетний период, предшествующий моменту, в который должник стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов (объек-тивное банкротство) (п. 4 Постановления

ВС РФ № 53). Здесь мы видим иной признак - неоплатность, недостаточность всего имущества должника для погашения всех обязательств, в том числе не наступивших (превышение размера денежных обязательств и обязанностей по упла-те обязательных платежей должника над стои-мостью имущества (активов) должника - ст. 2 закона «О несостоятельности (банкротстве)»).

Верховный Суд РФ отмечал и ранее, что признаки банкротства не тождественны осно-ванию возникновения субсидиарной ответст-венности контролирующего должника лица, для наличия которого нужно установить «кри-тический момент, в который должник из-за снижения стоимости чистых активов стал не-способен в полном объеме удовлетворить тре-бования кредиторов».

У большинства субъектов предпринима-тельской деятельности можно найти в прошлом моменты, когда имелся такой признак банкрот-ства, как неплатежеспособность. Однако такой признак ничего не говорит о наступлении не-оплатности, об объективном банкротстве: «в данном случае недостаточность имущества вы-ступает необходимым признаком объективного банкротства, и именно после наступления та-кой недостаточности должник теряет возмож-ность полного погашения всех требований кре-диторов. При этом для целей признания долж-ника банкротом продолжают существовать са-мостоятельные признаки банкротства - непла-тежеспособность и недостаточность имущест-ва, факт наступления объективного банкротства для признания должника банкротом значения не имеет» [12].

В связи с этим, с позиций Верховного Суда РФ, необходимо считать трехлетний период совершения контролирующим должника лицом противоправных действий (бездействий) не с момента наступления неплатежеспособности, а с момента наступления неоплатности: противо-правное поведение контролирующего должни-ка лица должно быть совершено «не более чем за три года, предшествующих возникновению невозможности полного погашения требований кредиторов из-за превышения совокупного раз-мера обязательств над реальной стоимостью его активов, а также после ее возникновения до принятия арбитражным судом заявления о при-знании должника банкротом».

Но насколько вообще обоснованно отсчи-тывать период совершения контролирующим должника лицом противоправного действия (бездействия), - с момента наступления при-знаков банкротства (неплатежеспособности) или с момента наступления признаков объек-тивного банкротства (неоплатности)?

Как неплатежеспособность, так и неоплат-ность перманентно присутствуют в деятельно-сти большинства хозяйствующих субъектов, особенно у предприятий с длинным циклом производства, с постоянно возобновляемыми кредитными обязательствами, с объективными кассовыми разрывами и т.п. Критикуя субсиди-арную ответственность контролирующих долж-ника лиц, ученые замечают, что она «несет в себе существенную угрозу для стабильности оборота, поскольку из-за недостатков правово-го регулирования велик риск ее применения во всех случаях неудачного ведения бизнеса юри-дическим лицом, вследствие чего конструкция юридического лица, в котором участники не несут ответственности по его долгам, окажется разрушенной» [7, с. 62].

Если неплатежеспособность довольно про-ста в обосновании в деле о банкротстве, то до-казательство того, что невозможность полного погашения требований кредиторов наступила из-за превышения совокупного размера обяза-тельств над реальной стоимостью его активов, - это процесс трудоемкий; формулировки такой невозможности разнятся как в законодательст-ве, так и в судебной практике, в ней много оце-ночных аспектов, значительная роль в оценке наступления такого момента отводится судеб-ному усмотрению. Неслучайно «объективное банкротство» уже названо новым оценочным понятием, введенным в оборот Верховным Су-дом РФ [4, с. 167].

При этом подчеркнем, что Верховный Суд РФ прямо указал: «Привлечение контроли-рующих должника лиц к субсидиарной ответ-ственности является исключительным меха-низмом восстановления нарушенных прав кре-диторов». На такую особенность субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц обращается внимание и в научных источ-никах. Так, Д. В. Ломакин пишет: «Снятие кор-поративного покрова - это не норма, а исклю-чение из общего правила о самостоятельности и независимости юридического лица, в том числе и от своих участников. Оно оправдано в ограниченном числе случаев, когда подкон-трольная организационно-правовая структура используется контролирующим лицом в каче-стве инструмента для реализации своих собст-венных интересов без учета интересов зависи-мого субъекта» [11, с. 31]. Такой же подход мы видим и в зарубежном праве: «Пронизывание корпоративной вуали используется как исклю-чение из традиционного правила ограниченной ответственности акционеров, согласно которо-му они несут ответственность за деятельность компании, как если бы это была их собственная деятельность» [31].

Следует отметить общемировую тенденцию к расширению случаев снятия корпоративной вуали. Так, например, суды Великобритании «игнорируют корпоративную форму» в 35,65 % случаев, в США - 48,51 %, Австралии - 38,46 % [25, р. 48]. Аналогичные процессы происходят и в ОАЭ [22], Китае [21; 24; 29], Грузии [30], Ни-дерландах [26]. Однако в зарубежной литературе отмечается и то, что юридические требования для применения доктрины прокалывания вуали стали более строгими [32].

Исключительность привлечения к юриди-ческой ответственности обязывает законодателя устанавливать максимально строгие, импера-тивные, не допускающие произвольного или широкого толкования основания такой ответст-венности.

На наш взгляд, отсчет трехлетнего срока для совершения противоправного поведения контролирующего должника лица с момента принятия арбитражным судом заявления о при-знании должника банкротом, предусмотренно-го в прежней редакции закона «О несостоя-тельности (банкротстве)», более соответствовал как исключительности механизма восстанов-ления нарушенных прав кредиторов при помо-щи субсидиарной ответственности контроли-рующих должника лица, так и предпринима-тельским и правоприменительным реалиям.

2. Вредные последствия - невозможность полного погашения требований кредиторов из- за превышения совокупного размера обяза-тельств над реальной стоимостью его активов (объективное банкротство) (п. 4 Постановления ВС РФ № 53).

Обратим внимание на то, что законодатель изменил понятие вредных последствий, причи-ненных контролирующим должника лицом. В ФЗ № 266 «понятие ... “ответственность за действия (бездействие), вследствие которых невозможно полное удовлетворение требова-ний кредиторов” шире, чем доведение до бан-кротства. Оно включает ситуации, когда долж-ник стал не в состоянии рассчитаться по своим обязательствам не из-за действий (бездействия) контролирующего должника лица, однако за-тем это лицо совершило действия (проявило бездействие), существенно ухудшившие фи-нансовое положение должника» [18, с. 62].

3. Причинно-следственная связь между действиями (бездействиями) контролирующего должника лица и наступлением невозможности полного погашения требований кредиторов.

При этом в пункте 2 статьи 61.11 и абза-це 2 пункте 2 статьи 61.12 закона «О несо-стоятельности (банкротстве)» установлено уже шесть случаев, когда наличие причинно-следственной связи не доказывается заявите-лем, а презюмируется (контролирующее долж-ника лицо вправе доказывать обратное):

1) причинен существенный вред имущест-венным правам кредиторов в результате совер-шения этим лицом или в пользу этого лица ли-бо одобрения этим лицом одной или несколь-ких сделок должника (совершения таких сделок по указанию этого лица), включая сделки, ука-занные в статьях 61.2 и 61.3 вышеназванного федерального закона;

2) документы бухгалтерского учета и (или) отчетности, обязанность по ведению (составле-нию) и хранению которых установлена законо-дательством РФ, к моменту вынесения опреде-ления о введении наблюдения (либо ко дню назначения временной администрации финан-совой организации) или принятия решения о признании должника банкротом отсутствуют или не содержат информацию об объектах, предусмотренных законодательством РФ, фор-мирование которой является обязательным в соответствии с законодательством РФ, либо указанная информация искажена, в результате чего существенно затруднено проведение про-цедур, применяемых в деле о банкротстве, в том числе формирование и реализация кон-курсной массы;

3) требования кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, возникшие вследствие правонарушения, за совершение которого вступило в силу решение о привлече-нии должника или его должностных лиц, яв-ляющихся либо являвшихся его единоличными исполнительными органами, к уголовной, ад-министративной ответственности или ответст-венности за налоговые правонарушения, в том числе требования об уплате задолженности, выявленной в результате производства по де-лам о таких правонарушениях, превышают пятьдесят процентов общего размера требова-ний кредиторов третьей очереди по основной сумме задолженности, включенных в реестр требований кредиторов;

4) документы, хранение которых являлось обязательным в соответствии с законодательст-вом РФ об акционерных обществах, о рынке ценных бумаг, об инвестиционных фондах, об обществах с ограниченной ответственностью, о государственных и муниципальных унитарных предприятиях и принятыми в соответствии с ним нормативными правовыми актами, к мо-менту вынесения определения о введении на-блюдения (либо ко дню назначения временной администрации финансовой организации) или принятия решения о признании должника бан-кротом отсутствуют либо искажены;

5) на дату возбуждения дела о банкротстве не внесены подлежащие обязательному внесе-нию в соответствии с федеральным законом сведения либо внесены недостоверные сведе-ния о юридическом лице: в единый государст-венный реестр юридических лиц на основании представленных таким юридическим лицом документов; в Единый федеральный реестр сведений о фактах деятельности юридических лиц в части сведений, обязанность по внесению которых возложена на юридическое лицо;

6) презюмируется также причинно-следст-венная связь между невозможностью удовле-творения требований кредиторов и неподачей заявления в арбитражный суд (созыву заседа-ния для принятия решения об обращении в ар-битражный суд с заявлением должника или принятию такого решения) в случаях и в срок, которые установлены статьей 9 закона «О несостоятельности (банкротстве)». Не-сколько непоследовательным выглядит упоми-нание законодателем того, что бремя доказыва-ния отсутствия такой причинной связи лежит на привлекаемом к ответственности лице (ли-цах) (абз. 2 п. 2 ст. 61.12). Бремя доказывания отсутствия причинной связи по общему пра-вилу всегда лежит на правонарушителе.

В целом установленные законом «О несо-стоятельности (банкротстве)» презумпции на-личия причинной связи освобождают заявите-лей от необходимости ее доказывания, а не на-кладывают бремя опровержения на контроли-рующих должника лиц. Это бремя на них ле-жит на основе общих правил привлечения к юридической ответственности. В таких случаях заявитель должен доказать только противо-правное поведение и наступление вредных по-следствий, а причинно-следственная связь и вина предполагаются и могут быть опровергну-ты контролирующим должника лицом.

С учетом изложенного абзац 2 пункта 2 статьи 61.12 закона «О несостоятельности (банкротстве)» должен быть, как представляет-ся, сформулирован следующим образом: «При-чинная связь между невозможностью удовле-творения требований кредитора и нарушением обязанности, предусмотренной пунктом 1 на-стоящей статьи, предполагается, пока не дока-зано иное».

По вопросу увеличения количества пре-зумпций в институте субсидиарной ответствен-ности контролирующих должника лиц в науч-ной литературе существуют противоположные мнения. С одной стороны, высказаны сомнения относительно обоснованности увеличения в ФЗ № 266 количества правовых предположе-ний, что в определенной степени «противоре-чит общеправовой и конституционной пре-зумпции добросовестности участников граж-данского оборота... В частности, актуальным является вопрос о том, насколько статистиче-ски оправданными должны быть указанные презумпции . с учетом серьезности последст-вий их неопровержения для тех, кому они про-тивопоставляются» [16, с. 55]. Изменение об-щих правил распределения бремени доказыва-ния является очень серьезным правовым инст-рументом влияния на судьбу как самого спора, так и его участников, поэтому использование таких средств должно быть крайне продуман-ным, взвешенным и вызванным объективными причинами (по принципу «по-иному никак нельзя»). С другой стороны, утверждается, что увеличение презумпций призвано «стимулиро-вать процессуальную активность ответчика как лица, обладающего доказательствами» [1, с. 53]. На наш взгляд, увеличение количества доказательственных презумпций должно под-чиняться требованию баланса между допусти-мым объективным вменением и возможностью получения необходимых доказательств сторо-ной, которой сложнее их получить.

4. Вина контролирующего должника лица, которая презюмируется. В этой редакции Закона дается специальное определение невиновности, отличное от общегражданского понятия неви-новности, содержащегося в статье 401 ГК РФ, а именно: контролирующее должника лицо при-знается невиновным, если оно докажет, что дей-ствовало согласно обычным условиям граждан-ского оборота, добросовестно и разумно в инте-ресах должника, его учредителей (участников), не нарушая при этом имущественные права кредиторов, и если докажет, что его действия совершены для предотвращения еще большего ущерба интересам кредиторов. Мы видим, что вина оп-ределяется через поведение субъекта, через объ-ективистское понимание вины, так же как и в общих нормах гражданского права.

Кроме того, встает вопрос о нормативном наполнении критериев добросовестности и ра-зумности применительно к контролирующим должника лицам: «для того, чтобы исключить злоупотребления со стороны кредиторов <юри-дического лица>, которое уже утратило право-субъектность, представляется целесообразным законодательно установить четкие критерии добросовестности и разумности поведения ли-ца, которое осуществляет контроль за деятель-ностью <юридического лица>. Несоответствие поведения контролирующего должника лица этим критериям будет свидетельствовать о его недобросовестном и неразумном поведении и основанием для возложения на него субсиди-арной ответственности по решению суда по обязательствам подконтрольного ему <юриди-ческого лица>. ... В настоящее время лишь су-дейское усмотрение является определяющим фактором при возложении дополнительной имущественной ответственности на контроли-рующее должника лицо по обязательствам должника» [2, с. 82].

При этом важно обратить внимание на то, что закон «О несостоятельности (банкротстве)» не отменяет действие презумпции вины, вина не доказывается заявителем, а предполагается. Хотя в отдельных публикациях мы можем ви-деть обратную позицию [3].

Динамика формулировки правонарушения, за которое несет субсидиарную ответствен-ность контролирующее должника лицо, может быть представлена так.

Нетрудно заметить, что содержательно совпадают только формулировки ФЗ № 127 (в первой редакции) и ФЗ № 222, поскольку банкротство - это и есть признание арбитражным судом должника несостоятельным (бан-кротом) (абз. 2 ст. 2 закона «О несостоятель-ности (банкротстве)»). Термины «признание должника несостоятельным (банкротом)», «вред, причиненный имущественным правам кредиторов» и «невозможность полного пога-шения требований кредиторов» далеко не идентичны и требуют в каждом случае само-стоятельного содержательного наполнения.

Таблица 2

Специальные составы субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц

Необходимо сразу отметить, что норма-тивное юридико-техническое разделение суб-сидиарной ответственности контролирующих должника лиц на две группы (невозможность полного погашения требований кредиторов и неподача (несвоевременная подача) заявления должника) является необоснованным. И в том и в другом случае ответственность наступает за невозможность полного погашения требований кредиторов. В абзаце 2 пункта 2 статьи 61.12 закона «О несостоятельности (банкротстве)» прямо указывается на необходимость наличия причинной связи между невозможностью удовлетворения требований кредитора и на-рушением обязанности по подаче заявления.

Все контролирующие должника лица не-сут ответственность именно за невозможность полного погашения требований кредиторов. Однако закон предусматривает отдельные специальные составы для такой ответственно-сти, которые различаются не по виду вредных последствий (он всегда один - невозможность полного погашения требований кредиторов), а по конкретному наполнению другого и само-стоятельного условия ответственности - про-тивоправного поведения контролирующего должника лица. В свою очередь, специфика противоправного поведения обусловливает выделение особых субъектов субсидиарной ответственности за специальные составы при-влечения контролирующих должника лиц.

В первой редакции закона «О несостоя-тельности (банкротстве)» предусматривался лишь один специальный состав субсидиарной ответственности - неподача заявления должни-ка в арбитражный суд в случаях и в срок, кото-рые установлены статьей 9 Закона, за который отвечало лицо, на которого законом возложена обязанность по принятию решения о подаче заявления должника в арбитражный суд и по-даче такого заявления. Однако в самой статье 9

Закона упоминался только руководитель долж-ника, который был обязан в указанных в статье случаях подать заявление должника. При бан-кротстве ликвидируемого должника в качестве субъектов неисполнения обязанности по подаче заявления должника упоминались собственник имущества должника - унитарного предприятия и учредитель (участник) до создания ликвида-ционной комиссии (назначения ликвидатора) (п. 3 ст. 224), а также ликвидационная комиссия (ликвидатор) (п. 2 ст. 224). Закон «О несостоя-тельности (банкротстве)» в этой редакции не упоминал в отношении каких-либо лиц об обя-занности по принятию решения о подаче заяв-ления должника.

Таблица 3. Федеральный закон № 73 предусматривал два специальных состава субсидиарной ответ-ственности контролирующих должника лиц.

В Федеральном законе № 222 предусмат-ривалось уже три специальных состава субси-диарной ответственности контролирующих должника лиц. Два первых аналогичны специ-альным составам ФЗ № 73 с одним отличием: согласно абзацу 5 пункта 4 статьи 10, за неис-полнение обязанности по ведению (составле-нию) и хранению документов бухгалтерского учета и (или) отчетности к субсидиарной ответ-ственности привлекались лица, на которых воз-ложена обязанность организации ведения бух-галтерского учета и хранения документов бух-галтерского учета и (или) бухгалтерской (фи-нансовой) отчетности должника (т. е. не только руководитель должника). Отметим также, что по-прежнему закон «О несостоятельности (бан-кротстве)» не упоминал о субъектах в части обязанности по принятию решения о подаче заявления должника.

И появился новый специальный состав: совершение уголовного административного, налогового правонарушения (на основании вступившего в силу решения), вследствие ко-торого у должника возникла задолженность, размер которой превышает 50 % всей задол-женности кредиторам третьей очереди (абз. 5 п. 4 ст. 10). За этот специальный состав отве-чало лицо, являвшееся единоличным исполни-тельным органом должника в период совер-шения должником или его единоличным ис-полнительным органом соответствующего правонарушения (абз. 7 п. 4 ст. 10 закона «О несостоятельности (банкротстве)»).

В законе «О несостоятельности (банкрот-стве)» в редакции ФЗ № 266 (в части субси-диарной ответственности действует с 30 июля 2017 г. по настоящее время), все «старые» специальные составы субсидиарной ответст-Обзор специальных составов правонарувенности претерпели определенные измене- шений, за которые наступает субсидиарная от- ния, появилось два новых специальных со- ветственность контролирующих должника става.лиц, представлен ниже.

Таблица 4

Заключение

Под контролирующим должника лицом следует понимать лицо, имевшее право давать обязательные для исполнения должником ука-зания или фактическую возможность иным образом определять действия должника. Пе-риод существования такого права или возмож-ности относится к объективной стороне пра-вонарушения и представляет собой юридиче-ски значимый период, внутри которого кон-тролирующее должника лицо совершило про-тивоправное действие (бездействие), привед-шее к вредным последствиям. В настоящее время он равен трем годам. Такой период це-лесообразно отсчитывать в прошлое с момента принятия заявления о признании должника банкротом, а не с момента обнаружения при-знаков банкротства (с учетом отсутствия еди-нообразного законодательного и правоприме-нительного понимания количества и содержа-ния таких признаков).

Такая легально закрепленная группа кон-тролирующих должника лиц, как «лицо, имеющее право давать обязательные для ис-полнения должником указания или возмож-ность иным образом определять действия должника», не имеет правового значения, по-скольку на момент подачи заявления о привле-чении к субсидиарной ответственности объек-тивно не могут существовать лица, имеющие к этому моменту право определяющего влия-ния на должника и своими действиями при-ведшие его к банкротству (невозможности удовлетворить требования кредиторов). Такие действия по логике закона «О несостоятельно-сти (банкротстве)» могут быть совершены только до подачи заявления о признании долж-ника банкротом.

Прослеживается очевидная тенденция по-следовательного увеличения законодателем перечня контролирующих должника лиц: от 4 в первой редакции закона «О несостоятельно-сти (банкротстве)» до 8 (ФЗ № 73), до 12 (ФЗ № 222), до 15 (ФЗ № 266).

Темпоральный принцип применения мате-риально-правовых норм института субсидиар-ной ответственности контролирующих долж-ника лиц следующий: понятие контролирую-щего должника лица, основание и условия его субсидиарной ответственности должны приме-няться те, которые действовали на момент со-вершения действия (бездействия), поскольку, согласно конституционному правилу, «никто не может нести ответственность за деяние, ко-торое в момент его совершения не признава-лось правонарушением».

За весь период действия закона «О несо-стоятельности (банкротстве)» основание ответ-ственности контролирующих должника лиц несколько раз менялось. Они отвечали: за при-знание должника банкротом (доведение до бан-кротства) (с 02.12.2002 г. по 05.06.2009 г. и с 01.09.2016 г. по 30.07.2017 г.); за вред, причи-ненный имущественным правам кредиторов (с 05.06.2009 г. по 01.09.2016 г.); за невозмож-ность полного погашения требований кредито-ров (с 30.07.2017 г. по настоящее время).

Условия привлечения контролирующего должника лица к субсидиарной ответственно-сти совпадают с общими условиями граждан-ско-правовой ответственности: противоправное поведение - действие и (или) бездействие кон-тролирующего должника лица, повлекшее не-возможность полного погашения требований кредиторов; вредные последствия - невозмож-ность полного погашения требований кредито-ров; причинно-следственная связь; вина кон-тролирующего должника лица. По общему пра-вилу три первых условия ответственности до-казываются заявителем, вина презюмируется. Закон «О несостоятельности (банкротстве)» в действующей редакции содержит шесть случа-ев, когда презюмируется не только вина, но и наличие причинно-следственной связи.

Закон «О несостоятельности (банкротст-ве)» содержит специальное (отличное от обще-гражданского) понятие невиновности контро-лирующего должника лица - это совершение им действий согласно обычным условиям гра-жданского оборота, добросовестно и разумно, в интересах должника, его учредителей (участ-ников), без нарушения при этом имуществен-ных прав кредиторов, и эти действия были со-вершены для предотвращения еще большего ущерба интересам кредиторов.

Специальные составы субсидиарной ответ-ственности контролирующих должника лиц различаются по объективной стороне, а именно по тому противоправному действию или без-действию, которое было совершено и которое привело к невозможности удовлетворения тре-бований кредиторов.

Законодатель увеличивает количество спе-циальных составов субсидиарной ответствен-ности контролирующих должника лиц: от од-ного в первой редакции закона «О несостоя-тельности (банкротстве)» до двух (ФЗ № 73), до 3 (ФЗ № 222), до 5 (ФЗ № 266). При этом более разнообразным становится круг субъектов, привлекаемых к ответственности за конкрет-ный состав. Так, за неподачу заявления долж-ника, по закону «О несостоятельности (бан-кротстве)», в 2002 г. привлекалось три субъек-та, с 2017 г. - пять субъектов.

В целом эволюция правового института субсидиарной ответственности контролирую-щих должника лиц показывает тенденцию к ее расширению, усилению, усложнению и из-лишней детализации, что далеко не в полной мере соответствует провозглашенному прин-ципу исключительности такого вида ответст-венности.

Библиографический список

1. Абрамов С. И. К вопросу о роли пра-вовых презумпций в контексте реформирова-ния института имущественной ответственности при банкротстве // Право и экономика. 2019. № 5 (375). С. 49-57.

2. Алексеева Ю. С., Воскресенская Е. В. Особенности возложения субсидиарной ответ-ственности на участника общества с ограни-ченной ответственностью в механизме восста-новления нарушенных прав кредиторов // Ле-нинградский юридический журнал. 2018. № 1(51). С. 77-85.

3. Гайдук И. Е., Новокшонова Н. А. Оп-ределение вины при привлечении к субсидиар-ной ответственности контролирующего долж-ника лица // Управление в современных систе-мах. 2018. № 4. С. 49-55.

4. Горбашев И. В. О некоторых матери-ально-правовых аспектах привлечения к субси-диарной ответственности в разъяснениях ВС РФ // Вестник гражданского права. 2018. № 4. С.154-202.

5. Гутников О. В. Ответственность руко-водителя должника и иных лиц в деле о бан-кротстве: общие новеллы и недостатки право-вого регулирования // Предпринимательское право. 2018. № 1. С. 48-60.

6. Гутников О. В. Юридическая ответст-венность в корпоративных отношениях // Вест-ник гражданского права. 2014. № 6. С. 51-117.

7. Егоров А. В., Усачева К. А. Доктрина «снятия корпоративного покрова» как инстру-мент распределения рисков между участниками корпорации и иными субъектами оборота // Вестник гражданского права. 2014. № 1. С. 31-73.