Знание как новая форма права

В этом плане учение о преступлении, а через него и все уголовное правоведение можно небеспочвенно отнести к одному из направлений бихевиоризма, изучающего все поведение с позиции рефлексов и реакций на определенные стимулы в среде. Для обозначения парадоксальности сложившихся в науке уголовного права представлений здесь напрашивается сравнение этой дисциплины с физиологией, где невозможно представить, чтобы специалисты формировали знания о мозге на основе знаний, например, о ногах или руках.

Еще одним доказательством нивелирования значения сознания выступает теория квалификации преступления, имеющая ключевое значение в практической деятельности органов юстиции. Согласно определению В. Н. Кудрявцева, «квалифицировать значит относить некоторое явление по его качественным признакам, свойствам к какому-либо разряду, виду, категории. В области права квалифицировать значит выбрать ту правовую норму, которая предусматривает данный случай, иными словами подвести этот случай под некоторое общее правило. Квалифицировать преступление значит дать ему юридическую оценку, указать соответствующую уголовно-правовую норму, содержащую признаки преступления» [18, с. 237].

Это определение, как следует из его содержания, содержит обилие глаголов. Каждая часть дефиниции содержит указание на действие. Правоприменителю надлежит «отнести», «выбрать», «предусмотреть», «подвести», «дать», «оценить», «указать» и т.д. Определение и раскрывающее его учение не отвечают на вопросы о том, как правоохранитель должен «отнести» некоторое явление к какому-либо разряду; каким образом «выбрать» правовую норму; каким способом «предусмотреть» данный случай и «подвести» его под общее правило; за счет чего «дать» юридическую оценку и с помощью каких средств «указать» на уголовноправовую норму, соответствующую признакам преступления.

Дополнительное разъяснение В. Н. Кудрявцева о порядке реализации на практике процесса квалификации на заданные вопросы ответа не содержит. «В юридических документах, отмечал ученый, квалификация преступления выражается в виде готовой оценки совершенного деяния. Вполне понятно, однако, что это оценка появилась лишь в результате сложной, подчас длительной и кропотливой работы органа дознания, следователя, прокурора и суда; она предполагает глубокое изучение фактических обстоятельств дела, толкование смысла закона, выбор соответствующей нормы, сопоставление закрепленных в ней признаков преступления с признаками фактически совершенного деяния и, наконец, построение вывода, который закрепляется в том или ином правовом документе» [18, с. 239].

В уточнении правоведа прояснено немногое и вновь акцент сделан на волевые акты. Юрист попытался конкретизировать позицию, но на самом деле в очередной раз ассоциировал процесс квалификации с обезличенным набором действий. Указал на «работу органа дознания», «выбор соответствующей нормы», «сопоставление признаков преступления с признаками совершенного деяния» и «построение вывода». Только в одном случае сослался на «изучение» обстоятельств дела, которое в некоторой мере можно связать с ушедшим на второй план сознательным элементом.

Во всех определениях просматривается одна и та же картина. Вовлеченность сознания в процесс квалификации и способность его влияния на эту процедуру не отмечаются, как будто рассматриваемый процесс совершается неким машинальным способом. Либо через дистанцирование от сознания выражается отношение к этому элементу как к чему-то подразумеваемому, чем можно пренебречь или оставить за скобками. Дефиниции сформулированы таким образом, словно процесс квалификации совершается вне сознания, без сознания и не для сознания как для единственно истинного субъекта правоведения, правотворчества и правоприменения. Как будто установление признаков преступления осуществляется без знания о запрещающем его законе, вне знания о событии происшествия и не для получения знания о наказуемости лица. Как будто возможно что-либо определить в юридическом пространстве и тем более квалифицировать без применения средств познания личности виновного и его отношения к содеянному, без изучения объекта посягательства и степени его значения для общества. Или как будто теория и все законодательство не являются знанием как результатом познания социальной реальности.

В дефинициях, выполненных по правилам волевой теории права, упускается, что процесс и исход квалификации зависят не только от череды вышеназванных действий, порожденных мускульным движением и центробежным нервным током, но и от того, кто их совершает, каким он располагает знанием и какие методы познания применяет на месте происшествия. До сих пор в уголовном правоведении сильны позиции Э. Ферри, который утверждал: «человек действует так, как он чувствует, а не так, как он думает». «Тут не может быть и речи, настаивал мыслитель, об исключительной привилегии человечества, о вмешательстве силы нравственной свободы, которая являлась бы чудесным исключением в общем строе происходящих в мире деятельностей» [35, с. 296].

Интерес к сознанию и знанию в отраслевой юриспруденции периодически пробивается. Но он до сих пор не дал ощутимого результата. Известны попытки специалистов Принстонского и Пенсильванского университетов по вживлению в содержание уголовного права как поведенческой дисциплины феноменов «знание» и «сознание». Однако такие эксперименты оказались неудачными. Прямолинейная трансплантация и культивация на базе воли «сознания» привели к разочарованию специалистов в дееспособности уголовного права. Проанализировав данные, производимые этой отраслью права как поведенческой наукой, они не нашли подтверждения тому, что уголовное право удерживает своих адресатов от совершения криминальных актов.

Изучив сознание и знание в качестве проводников уголовно-правовых запретов, ученые убедились в том, что они не имеют прямого воздействия на волевую составляющую поведения человека. По их сведениям, потенциальные правонарушители обычно не знают правовых норм, а те правила, что явно сформулированы и не нуждаются в каком-либо специализированном познании, не дают поведенческого эффекта. Но даже если они знают правила, имеют портфолио затрат и выгод, которые потенциальный преступник может понести и извлечь от совершенного деяния, то это обычно не мешает им сделать выбор в пользу нарушения, а не соблюдения закона. Потенциальные правонарушители обычно не используют эти знания для руководства поведением в собственных интересах и попадают под воздействие иных социальных, экономических или ситуационных факторов [63].

Исход исследований иностранных коллег не мог быть другим. На его выводах сказалось инородное качество со-знания для волевой теории права. Роль сыграло и то, что ими проведена «пересадка» сложного явления (сознания) на базу простого (воли), т.е. несопоставимых феноменов. Очевидно и то, что ученые ожидали установить прямую связь между знанием и поведением, а возможность существования опосредованной или латентной не исследовали. Для проведения таких экспериментов и обнаружения искомой зависимости нужна новая теория или существенная модификация прежней теории уголовного права, которая опиралась бы на сознание как свое основание.

Знание как новая форма права

юриспруденция эпистемология бытие

Результаты проведенного исследования подсказывают, что за всеми вышеперечисленными глаголами стоят и до сих пор не раскрываются правоведением процессы сознания. Их эволюция и конкретно-историческое развитие влияют на правообразование и правоприменение не в меньшей степени, чем события социально-политического порядка, традиционно используемые для обоснования или оправдания уголовно-правовых и процессуальных манипуляций в этих областях жизнедеятельности.

Может показаться, что речь идет о появлении нечто нового или о включении в привычные научно-практические процедуры не касающихся их процессов. Но в действительности они не появились, а всегда сопутствовали правовой жизни. Другое дело, что до некоторых пор гносеологические изменения протекали малозаметно или вовсе латентно. Они не улавливались и не воспринимались обычным взглядом. Сегодня эпистемологические трансформации вышли на первый план. Кратно ускорившаяся динамика социальных событий и включение в нее новых субъектов, влияющих на правообразование, сделали очевидным и значимым присутствие в праве актов сознания, выявили их реальное влияние на правоприменение. Обозначилось, что у законодателя есть проблемы с изложением норм поведения, у правоприменителей есть проблемы с восприятием криминальной реальности, а у правопользователей с точным исполнением и пониманием запретов.

Состав этих актов образуют проблемы сознания, познания и знания, которые в большинстве научных изданий не рассматриваются, а в учебные программы не включаются для ознакомления. В исследовательском плане феномены «сознание знание познание» во взаимосвязи не изучаются и не определяются как внутренние части научной деятельности. Специалисты ограничиваются описанием внешних атрибутов науки ее предмета, метода и задач.

Начало сложившемуся «безсознательному» состоянию дел в правоведении было положено, когда ученые сделали мировоззренческий выбор и взяли за основу подхода к праву позитивистскую методологию, минимизирующую или вовсе исключающую человека из представлений о праве в силу широкой вариативности и неустойчивости его сознания. Продолжение имело место, когда юристы приступили к формулированию теории правового поведения. В этот момент они полагались на восприятие поведения как сложного явления, включающего в себя волевое и эмоциональное, что сегодня оценивается как двухэлементная, простая и примитивная структура. Положение усугубило то, что юристы взялись за описание и концептуальное определение правового поведения в тот момент, когда психология и общественная наука в целом могли им помочь немногим. К тому времени, как писал известный социальный психолог Т. Шибутани, «научное изучение человеческого поведения еще не вышло из детского возраста» [38, с. 15]. Но юристы, по свидетельству В. Н. Кудрявцева, ожидать взросления смежных наук не стали. Приступили к конструированию правовой теории в условиях больших пустот. Им пришлось «...разрабатывать вопросы правового поведения, используя разные определения и характеристики, существующие на сегодняшний день в философии, социологии и психологии и более или менее приемлемые для целей юридической науки» [18, с. 12].

С тех пор прошло время и науки не стояли на месте. Несмотря на это, отраслевое правоведение не спешит провести модификацию выработанных в прежние периоды аксиом и постулатов, восполнить нехватавшие сведения о принципах построения и механизмах правового поведения, синхронизировать достижения наук и устранить существующие между ними перекосы [56] Здесь нужно отметить, что у рассинхронизированности отраслей знаний есть оборотная сторона, которая не ограничивается сугубо гносеологическими последствиями. Разлад дисциплин влечет четкие негативные последствия на практике. На примере уголовного преследования за причинение травм психическому здоровью детей профессор Университета Сан-Франциско США Кассандра Дженеке проследила и обнаружила дефекты науки, отвечающей за постановку медицинского диагноза, выводы которой влекут необоснованное уголовное преследование. По итогам исследования автор пришел к выводу, что без реформы научного понимания SBS американская система уголовного правосудия будет продолжать вносить свой вклад в неправомерное осуждение невиновных опекунов и родителей (См.: Jenecke, Cassandra, Shaken Baby Syndrome, Wrongful Convictions, and the Dangers of Aversion to Changing Science in Criminal Law (2014) // University of San Francisco Law Review. 2014. Vol. 48. P. 147. URL: https://ssrn.com/abstract=2483551).. Продолжаем «передвигаться» в сфере права на представлениях о нем как чувственно-волевом явлении, лишенном интеллектуально-духовного наполнения. Пришло время признать: сегодня, когда смежные отрасли знания шагнули существенно вперед, правоведение осталось позади, в плену устаревших стереотипов.

Признание наличия проблем сознания, познания и знания и их включение в действующий концепт права способно многое прояснить. Появляются, как минимум, ответы на ранее актуализированные вопросы. Впредь, когда задаем вопросы о том, что есть «сложная, длительная и кропотливая работа органа дознания», имеем в виду процесс познания, а под «результатом» этой работы или квалификацией понимаем знание. Когда спрашиваем о том, как «отнести» некоторое явление к какому-либо разряду или «сопоставить признаки преступления с признаками совершенного деяния», то подразумеваем сравнительный анализ как один из множества приемов познания. «Готовую оценку совершенного деяния» относим к знанию как продукту познания. К ним же причисляем «построение вывода» и сам «вывод», закрепляемый в том или ином правовом документе. Под «предусмотрением» данного случая и «подведением» его под общее правило имеем в виду получение частного знания и его включение в более общее знание. «Дать» юридическую оценку значит воспроизвести знание об уголовно-охраняемом объекте в его соотношении с совершенным против него посягательством. «Указать» на уголовно-правовую норму, соответствующую признакам преступления, это редуцировать знание о наказуемости деяния. Во всех случаях и со всех сторон, как видно, юридический процесс и соприкасающиеся с ним сферы общежития имеют дело с явлениями знания, познания и сознания.

Каждый из обозначенных феноменов образует собственное проблемное поле. Например, в силу особенностей индивидуального или общественного сознания принятый закон может либо игнорироваться и не применяться своими адресатами, либо ими искажаться, а его требования и запреты преодолеваться. На одну из таких проблем обратил внимание В. С. Нерсесянц, когда указал на то, что несоответствие между образами общественного сознания и образами законодателя ведет к правовому регрессу [26, с. 51-52]. Живым примером такого несоответствия образов сегодня служит уголовно-процессуальный запрет на заключение предпринимателей под стражу, когда законодатель в вопросе о принадлежности лица к числу предпринимателей предложил руководствоваться формальным критерием, а правоприменитель в своем большинстве продолжает их арестовывать, придерживаясь содержательного ориентира. То есть не признает предпринимательского статуса лица на том основании, что бизнес путем хищений не делается, а бизнесмошенник ничем не отличается от других расхитителей собственности.

На почве дефектов познания не только правоведы, но и правоприменители в настоящее время не могут достигнуть паритета в критериях оценки уровня социальной реальности в целом и криминальной обстановки в частности. Между учеными и практиками уголовного права, внутри самих практиков возник раскол в оценках состояния преступности. Названные субъекты познания, основываясь на релятивистских началах, находятся в подходах к правопорядку на противоположных и критически удаленных друг от друга позициях. Каждый из них при познании окружающей реальности использует искусственно сконструированный для своих нужд шаблон мировосприятия, предназначенный в основном для мониторинга собственных камерных пространств. Их объединяет лишь отсутствие в занятых ими позициях онтологического базиса и то, что никто из органов правоприменения не ставит перед собой задачу по поиску и принятию на вооружение общей для всех социально-правовых институтов парадигмы восприятия реальности.

Пик проблем достигается на высоте знания. Помимо аккумулирования собственных дилемм знание суммирует в себе издержки и сознания, и познания. Знание, в т.ч. о преступном и наказуемом, имеет сложный механизм формирования. В его формировании принимают участие представители не только научных, властных и профессиональных сообществ, но и других слоев населения. Знание воспроизводится в различных режимах. Оно вырабатывается не только в привычном для общего понимания конкретном-историческом формате, когда законодатель исходя из социальной, политической и криминологической обстановки в прошлом, настоящем и некотором будущем устанавливает тот или иной запрет как результат знания им этой обстановки. Представления о запрещенном и дозволенном формируются еще в двух режимах: «здесь и сейчас» и в эволюционном порядке.

Пример развития определенного знания на протяжении нескольких эпох показывает нелегкая судьба тезиса Протагора, предложившего в V в. до н.э. отказаться от возмездия как идеи наказания и использовать его только для улучшения положения виновного. В те же и в последующие времена человечество не услышало слов мыслителя, имевшего в свою бытность широкую славу и известность. Отказались воспринимать его слова в качестве знания. Отказались в последующем и от самого Протагора, осудив его за сочинение «О богах» и изгнав из Греции. Но на этом в своем пренебрежении и невнимательности не остановились. Отказались от установления и исследования метода, с помощью которого он получил продемонстрированное им знание. В IV в. н. э. Аврелий Августин напомнил человечеству мысль Протагора, когда заявил, что Господь через наказание ранит нас, чтобы исцелить, и в некотором смысле убивает нас, чтобы мы не умерли. Однако и это суждение постигла та же участь. Массовое адаптирование заявленных предложений и их постепенное вживление в законодательство в качестве нормы общественной жизни началось только на заре Нового времени.

Историки не подтверждают наличия связи между идеями двух философов и, тем более, их последующего воплощения в эпоху Просвещения. Появление в XVIII в. схожего гуманистического взгляда на наказание как на средство искупления вины и исправления виновника, а не как на инструмент кары и мести связывают с гением Ч. Беккариа и рядом философов (прежде всего Вольтера и Монтескье), чьи взгляды во многом совпадали. Через обозначение негативного влияния на просветителей феодальных судебных порядков, отличающихся произволом и жестокостью, специалисты доказывают, что мысль о наказании шла к своему подлинному смыслу в основном опытным путем: от назревшей и наскучившей социальной проблемы к ее решению и выработке для этого решения соответствующего знания. Гносеологическую связь между веками не прослеживают, как будто никаких эпистемологических процессов на протяжении эпох не протекало.

Но по тому же историческому процессу можно судить, что изменения в конечном итоге обнаружили себя. В первую очередь они касались знания. Сначала как видим, появилось, индивидуальное и во многом опережающее понимание на уровне отдельных мыслителей того, что есть наказание и в чем состоит его подлинное назначение. Правда, продолжительное время знание Протогора и Августина оставалось в предпосылочном статусе, поскольку общественная мысль пошла другим путем путем «проб и ошибок», требующим для своей реализации значительных временных, ресурсных и общественно-политических издержек. Затем, спустя многие века, наступило общественное понимание и признание высказанных мыслителями положений. Произошла, иными словами, социализация знания.

Однако возникает ряд вопросов. Что еще в эпохах сказано, а нами не услышано? И почему мы упустили и не расслышали? Не установили, не исследовали и не приняли на вооружение методы Протагора по получению такого знания, которое прошло испытание веками и своей истинности не утратило? Или уголовноправовое знание сегодня продолжает добываться наукой в основном опытным и весьма затратным по времени путем? Почему наука не занимается изучением этих аспектов? Ответ на все эти вопросы связан с тем типом научной рациональности, который учеными взят на вооружение. То есть определенный набор правил, с помощью которых субъекты права познают и объясняют окружающую, в т. ч. криминальную, реальность. Как только они изменяют одно или несколько правил, тип рациональности меняется. Возникает обновленный или, как минимум, измененный взгляд на правовую жизнь: либо меняется, либо появляется дополнительный угол обзора социальной реальности.

Из-за присущих типу рациональности ограничений, над суждениями об уголовном праве сегодня довлеют локализованный взгляд и ситуативная логика. В лучших традициях позитивизма, изменения в системе, структуре и нормах этого права специалисты объясняют, как правило, конкретно историческими событиями, волей и предпочтениями действующей власти (господствующего класса). Иначе говоря, используется весьма удобный и незамысловатый подход, позволяющий без углубления в социальную материю оперативно отвечать на тривиальные и во многом популистские вопросы: кто виноват? что делать? и кому делать? То есть позитивистский взгляд активно эксплуатируется в основном за счет своей наглядности и удобства, а не по причине познавательной полезности и полноценности.

Признание существования процесса получения знания в режиме «здесь и сейчас» влечет ряд последствий. Во-первых, разрушает стереотип о правоприменителе, который традиционно воспринимается лишь как пользователь знания.

Во-вторых, дает возможность увидеть, что в основе правоприменительной деятельности лежат не только социально обусловленные юридические процедуры и технологии, но и гносеологические процессы, которым часто отводят неприкладное и фоновое значение. Считается, что в правоприменение он вступает с уже имеющимися знаниями о том, что есть преступление и наказание. Все его профессиональное призвание сводится к соблюдению правил квалификации. Тезис о правоприменителе, способном не только выступать в качестве потребителя знания, но и претендовать на статус его производителя, как правило, не рассматривается.

Вместе с тем герменевтика подсказывает, что писаные нормы сами по себе не определяют, например, преступность, наказуемость или общественную опасность запрещенных деяний. Замысел законодателя, запечатленного в его сознании, может отличаться от идеи созданного им текста закона. Оба эти начала (замысел и идея) могут вообще не быть связаны с окружающей их обстановкой, т. е. с отображаемым в нормативном акте жизненным контекстом. В результате соответствующее и конечное определение тому или иному уголовно-правовому запрету и событию дает не законодатель и не закон, как продукт его деятельности, а субъект правоприменения. В этом плане закон содержит лишь предпосылочное знание о том, что есть преступление и как за него нужно наказывать. Это знание оказывается знанием вчерашнего дня. Для того чтобы предпосылочное знание стало основным, оно должно каждый раз проходить процесс актуализации через герменевтический круг.

Правоприменитель добывает основное и актуальное знание. Отвечая своему герменевтическому назначению, он оценивает: опасность криминального деяния, которую имел в виду автор нормы; опасность посягательства, как ее воспринимали виновный, потерпевший и окружающее их общество. И в конечном счете ту опасность, представления о которой сложились у самого правоприменителя. Последний должен согласовать названные представления об опасности в своем кругу и затем вынести результаты собственного герменевтического труда на суд иных участников уголовного судопроизводства. В итоге не закон, а знание о событии происшествия и о законе, вырабатываемое в ходе коммуникации участников судопроизводства и сложившегося между ними по законодательно установленным правилам диалога, служит единственно реальным и актуальным основанием уголовной ответственности.



Заключение

Проведенное исследование подтверждает обоснованность философского подхода к знанию как форме бытия и претензии этого явления на статус новой формы права. Знание отвечает всем параметрам бытия. Оно существует в трех ключевых и неразрывно взаимосвязанных ипостасях: как объект эволюции общественного сознания; как результат конкретно-исторического развития; как предмет повседневности, когда знание о событии происшествия, виновности лица, опасности и наказуемости совершенного им деяния вырабатывается «здесь и сейчас» участниками судопроизводства.

Изучение преступления является неотъемлемой и составной частью правоприменительного действа. Правоотношение есть в первую очередь процесс получения знания об обстоятельствах и причинах происшествия, о путях и способах разрешения возникшего конфликта. Только затем это правоотношение на основании полученного знания переходит в стадию квалификации, обвинения, осуждения, наказания или оправдания.

Как форма права знание означает, что право должно рассматриваться по образу и подобию знания, т.е. с позиции сознательного акта, который включает в себя и чувственный (рефлекторный) акт, и волевой акт, и интеллектуальный. Что это определение означает на деле, еще предстоит выяснить и конкретизировать, найти и применить к праву те образы и подобия, по законам которых живет само знание. Любопытны, например, правила, по которым формируются и коммуницируют различные отрасли знания. Их можно было бы экстраполировать и применить к взаимодействию отраслей права, к их кооперации с иными социальными регуляторами (морали, религии, экономики, политики и т.д.), где также формируется знание о допустимом и запрещенном. Не менее интересно для оценки эффективности процесса нормообразования в юриспруденции выяснить то, как формируются нормы, используемые в познании. Важное значение для правоведения могут иметь передовые результаты познания антропологических свойств сознания и повлечь введение в отрасли права новых институтов и механизмов.



Литература

1. Алексеев С. С. Философия права. М.: Норма, 1998. 336 с.

2. Бабаев М. М., Пудовочкин Ю. Е. Диалектика традиций и новаций в уголовном праве // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2015. № 2.

3. Бочкарев С. А. Теоретико-методологическое исследование уголовного права как системы научного знания: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2020. 539 с.

4. Вернадский В. И. Философские мысли натуралиста. М.: Наука, 1988. 520 с.

5. Виндшейд Б. Учебник пандектного права: общая часть / пер. с нем., ред. и предисл. С. В. Пахман. СПб.: Гиероглифов и Никифоров, 1874. 375 с.

6. Гегель Г. Философия права. М., 2000. 464 с.

7. Гегель Г. В. Ф. Философия права / пер. с нем.; ред. и сост. Д. А. Керимов и В. С. Нерсесянц; вступ. ст. и примеч. В. С. Нерсесянц. М.: Мысль, 1990. 524 с.

8. Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т. 1: Наука логики. М.: Мысль, 1974. 452 с.

9. Грибанов Д. В. Чувство права // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2010. № 3 (290). С. 253-260.

10. Грин Р. Законы власти / пер. с англ. Е.Я. Мигуновой. М: РИПОЛ классик, 2009. 382 с.

11. Закомлистов А. Ф. Юридическая философия. СПб.: Юрид. центр-Пресс, 2003. 548 с.

12. Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права». М.: Статут, 2009. 777 с.

13. Кант И. Критика чистого разума / пер. с нем. Н.О. Лосского. М.: Эксмо, 2015. 734 с.

14. Касавин И. Т. Пространство: бытийственная основа знания // Эпистемология и философия науки. 2008. Т. XVIII, № 4. С. 5-15.

15. Керимов Д. А. Избранные произведения: в 3 т. М.: Изд. дом «Академия», 2007. Т. 2. 376 с.

16. Керимов Д. А. Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. 5-е изд. М.: Изд-во СГУ, 2009. 520 с.

17. Кибальник А. Г. Традиции и новации в уголовном праве: очевидное и невероятное // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2015. № 5 (22). С. 70-74.

18. Кудрявцев В. Н. Избранные труды по социальным наукам: в 3 т. М.: Наука, 2002. Т. 1. 566 с.

19. Лисицын-Светланов А. Г. Философия права: классические идеи и вызовы современности // Трансформация парадигмы права в цивилизационном развитии человечества: докл. чл. РАН / под общ. ред. чл.-корр. РАН А. Н. Савенкова. М.: ИГП РАН, 2019. С. 153-164.

20. Лосев А. Ф. Поздние стоики // Римские стоики. Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М., 1995. 365 с.

21. Лурия А. Р. Природа человеческих конфликтов. Объективное изучение дезорганизации поведения человека. М.: Когито-Центр, 2002. 527 с.

22. Макаров В. Л. Экономика знаний: уроки для России // Вестник Российской академии наук. 2003 Т. 73, № 5.С. 450-465.

23. Мальцев Г. В. Социальные основания права. М.: Норма: ИНФРА-М, 2013. 799 с.

24. Меркель А. Юридическая энциклопедия. СПб., 1902. 256 с.

25. Муромцев С. Определение и основное разделение права. М.: Тип. А. И. Мамонтова и Ко, 1879. 250 с.

26. Нерсесянц В. С. «Образ врага» автопортрет общества // Платон. 2014. № 4. С. 51-52.

27. Савенков А. Н. Философия права, правовое мышление и глобальные проблемы современной цивилизации // Трансформация парадигмы права в цивилизационном развитии человечества: докл. чл. РАН / под общ. ред. чл.корр. РАН А.Н. Савенкова. М.: ИГП РАН, 2019. С. 9-92.

28. Сартр Ж. П. Проблемы метода: статьи / пер. с фр. В.П. Гайдамака. М.: Акад. Проект, 2008. 222 с.

29. Соловьев В. Философское начало цельного знания. Минск.: Харвест, 1999. 911 с.

30. Сорокин В. В. Воля в праве: актуализация проблемы // Историко-правовые проблемы: новый ракурс. 2012. № 5. С. 258-262.

31. Спиноза Б. Избранные произведения: в 2 т. М.: Госполитиздат, 1957. Т. 1. 631 с.

32. Тощенко Ж. Т. Новые тенденции в развитии российской социологии // Социологические исследования. 2013. № 4 (348). С. 3-13.

33. Трубецкой Е. Н. Труды по философии права / вступ. ст. сост. и примеч. И.И. Евлампиева. СПб.: Изд-во РХГПИ, 2001. 543 с.

34. Фейербах Л. История философии: в 3 т. / пер. с нем.; под общ. ред. М. М. Григорьяна. М.: Мысль, 1967. Т. 3. 486 с.

35. Ферри Э. Уголовная социология. М., 1908. 657 с.

36. Чукин С. Г. Плюрализм, солидарность, справедливость. К проблеме идентичности философско-правового дискурса в ситуации постмодерна. СПб.: С.-Петерб. ун-т МВД России, 2000. 280 с.

37. Шершеневич Г. Общая теория права. М.: Изд. Бр. Башмаковых, 1912. 698 с.

38. Шибутани Т. Социальная психология. М.: Прогресс, 1969. 534 с.

39. Шопенгауэр А. Изречения. Афоризмы житейской мудрости / пер. с нем. Ф. Черниговец, Р. Кресин. Минск: Харвест, 2011. 250 с.

40. Шопенгауэр А. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 1: Мир как воля и представление: / пер. с нем.; под общ. ред. А. Чанышева. M.: TEPPAКнижный клуб; Республика, 1999. 495 с.

41. Шульц В.Л. Социология знания: история и методология. М.: Наука, 2006. 194 с.

42. Allen R. J. and Leiter B. Naturalized Epistemology and the Law of Evidence. URL: https://ssrn.com/abstract=293732; http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.293732).

43. Binder J. Das Problem der juristischen Personlichkeit, 1907. 146 S.

44. Demogue R. Des notions fondamentales du droit prive. 1911. 681 p.

45. Dernburg H. Pandekten, 1902 Т. I. 1050 S.

46. Endemann F. Lehrbuch des burgerlichen Rechts. 1903. Т. I.

47. Engle E., Ontology, Epistemology, Axiology: Bases for a Comprehensive Theory of Law // Appalachian Journal of Law. 2009. Vol. 8. Pp. 103-122. URL: https://ssrn.com/abstract =1268528).

48. Finnis J. M. What is the Philosophy of Law? // Rivista di Filosofia del Diritto 1 (2012) 67-78, Notre Dame Legal Studies Paper 12-67, Oxford Legal Studies Research Paper № 45/2012. URL: https://ssrn.com/abstract= 2109921).

49. Loutzenhiser G. Philosophical Theorising on Taxation // Oxford Journal of Legal Studies. 2020. Vol. 40, Issue 4. Pp. 905-925. URL: https://doi.org/10.1093/ojls/gqaa030.

50. Gold A. S. and Miller P. B., Introduction to Philosophical Foundations of Fiduciary Law // S. Gold & Paul B. Miller, Philosophical Foundations of Fiduciary Law. Oxford: Oxford University Press, 2014. URL: https://ssrn.com/ab-stract=2488563.

51. Greenberg M. Naturalism in Epistemology and the Philosophy of Law // Law and Philosophy. UCLA School of Law Research Paper. 2011. № 07-17. URL: https://ssrn.com/abstract= 987523.

52. Haack S. Epistemology Legalized: Or, Truth, Justice, and the American Way // American Journal of Jurisprudence. 2004. Vol. 49. Pp. 43 URL: https://ssrn.com/abstract=682642.

53. Hershovitz S. The End of Jurisprudence Yale Law Journal, Forthcoming. October 27, 2014. URL: https://ssrn.com/abstract=2515494.

54. Holmes O. W. The Path of the Law, Harv. L. Rev. 10.457 (1897). 457 р.

55. Jellinek G. System des subjectiven offentlichen Rechts. 1919.

56. Jenecke. C. Shaken Baby Syndrome, Wrongful Convictions, and the Dangers of Aversion to Changing Science in Criminal // University of San Francisco Law Review. 2014. Vol. 48. Pp. 147-188. URL: https://ssrn.com/abstract=2483551).

57. Jhering R. Geist des romischen Rechts, 1906, Т. III. 782 р.

58. Kornhauser. L. A. Doing Without the Concept of Law. NYU School of Law. Public Law Research Paper. August 3. 2015. № 15-33. URL: https://ssrn.com/abstract=2640605; http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.2640605).

59. Oberdiek J. Introduction: Philosophical Foundations of the Law of Torts. Philosophical Foundations of the Law of Torts. Oxford: Oxford University Press, 2014. URL: https://ssrn.com/ abstract=2493785).

60. Pardo M. S. The Field of Evidence and the Field of Knowledge // Law and Philosophy. July 2005. Vol. 24. URL: https://ssrn.com/abstract=691703.

61. Patterson D. Notes on the Methodology Debate in Contemporary Jurisprudence: Why Sociologists Might be Interested // Law & Sociology 8.254 (Michael Freeman ed.) 2005. Pp. 254-258.

62. Regelsberger F. Pandekten. 1893. Т. I. 717 p.

63. Robinson, P. H. and Darley, J. M. Does Criminal Law Deter? A Behavioral Science Investigation. URL: https://ssrn.com/abstract=660742).

64. Saleille R. De la personalite juridique. 1910.

65. Schauer F. In Defense of Rule-Based Evidence Law: And Rule-Based Epistemology Too. September 1. 2008. URL: https://ssrn.com/ abstract=1261980; http://dx.doi.org/10.2139/ssrn. 1261980.

66. Schauer F. On the Nature of the Nature of Law. May 9. 2011. URL: https://ssrn.com/abstract= 1836494; http: //dx.doi.org/ 10.2139/ssrn.1836494.

67. Schlag P. The Knowledge Bubble -- Something Amiss in Expertopia. Forthcoming, Justin Desautels-Stein and Christopher Tomlins (editors) // Search of Contemporary Legal Thought. December 14. 2016. URL: https://ssrn.com/abstract=2741144; http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.

68. Smith St. D., Jurisprudence: Beyond Extinction? // San Diego Legal Studies Paper. August 22, 2007. № 07-108. URL: https://ssrn.com/ abstract= 1009249; http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.1009249).

69. Rodriguez-Blanco V. Philosophising on international law: Jovanovic's conception of normativity and rationality. Revus [on-line]; № 43. 2020, on-line since 11 November 2020, connection on 15 January 2021. URL: http://journals.openedtion.org/revus/6461; DOI: https: //doi.org/10.4000/revus.6461.



References

1. Alekseev S. S. Filosofiya prava [Philosophy of Law]. Moscow, 1998. 336 p. (In Russ.).

2. Babaev M. M., Pudovochkin Yu. E. Dialektika traditsiy i novatsiy v ugolovnom prave [Dialectics of Traditions and Innovations in Criminal Law]. Biblioteka kriminalista. Nauchnyy zhurnal The Criminalist's Library. Scientific Journal. 2015. Issue 2. Pp. 9-28. (In Russ.).

3. Bochkarev S. A. Teoretiko-metodologicheskoe issledovanie ugolovnogo prava kak sistemy nauchnogo znaniya: dis. ... d-ra yurid. nauk [Theoretical and Methodological Study of Criminal Law as a System of Scientific Knowledge: Dr. jurid. sci. diss.]. Moscow, 2020. 539 p. (In Russ.).

4. Vernadskiy V. I. Filosofskie mysli naturalista [A Naturalist's Philosophical Thoughts]. Moscow, 1988. 520 p. (In Russ.).

5. Windscheid B. Uchebnik pandektnogo prava: Obshhaya chast'. Perevod s nemetskogo; per. pod red. i s predisl.: Pakhman S. V. [Textbook of Law of Pandects: General Part; transl. from German under the ed. of S.V. Pakhman]. St. Petersburg, 1874. 375 p. (In Russ.).

6. Hegel G. Filosofiya prava [Philosophy of Law]. Moscow, 2000. 464 p. (In Russ.).

7. Hegel G. W. F. Filosofiya prava. Per. s nem.: Red. i sost. D.A. Kerimov i V.S. Nersesyants; Avt. vstup. st. i primech. V.S. Nersesyants [Philosophy of Law; transl. from German; ed. and comp. by D. A. Kerimov and V. S. Nersesyants; preface and commentary by V. S. Nersesyants]. Moscow, 1990. 524 p. (In Russ.).

8. Hegel G. Entsiklopediya filosofskikh nauk [Encyclopedia of the Philosophical Sciences]. Moscow, 1974. Vol. 1. Nauka logiki [Science of Logic]. 452 p. (In Russ.).

9. Gribanov D. V. Chuvstvo prava [Sense of Law]. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Pravovedenie Proceedings of Higher Educational Institutions. Pravovedenie. 2010. Issue 3 (290). Pp. 253-260. (In Russ.).

10. Greene R. Zakony vlasti / per. s angl. E. Ya. Migunovoy [Laws of Power; transl. from English by E. Ya. Migunova]. Moscow, 2009. 382 p. (In Russ.).

11. Zakomlistov A. F. Yuridicheskaya filosofiya [Legal Philosophy]. St. Petersburg, 2003. 548 p. (In Russ.).

12. Ioffe O. S. Izbrannye trudy po grazhdanskomu pravu: Iz istorii tsivilisticheskoy mysli. Grazhdanskoe pravootnoshenie. Kritika teorii "khozyaystvennogo prava” [Selected Works on Civil Law: From the History of Civil Thought. Civil Legal Relationship. Criticism of the Theory of `Economic Law']. Moscow, 2009. 777 p. (In Russ.).

13. Kant I. Kritika chistogo razuma / per. s nem. N. O. Losskogo [Critique of Pure Reason; transl. from German by N.O. Losskiy]. Moscow, 2015. 734 p. (In Russ.).

14. Kasavin I. T. Prostranstvo: bytiystvennaya osnova znaniya [Space: the Existential Basis of Knowledge]. Epistemologiya i filosofiya nauki - Epistemology and Philosophy of Science. 2008. Vol. XVIII. Issue 4. Pp. 5-15. (In Russ.).

15. Kerimov D. A. Izbrannye proizvedeniya. V3 t. [Selected Works. In 3 vols.]. Moscow, 2007. Vol. 2. 376 p. (In Russ.).

16. Kerimov D. A. Metodologiya prava: Predmet, funktsii, problemy filosofii prava. 5-e izd. [Methodology of Law: Subject, Functions, Problems of Philosophy of Law. 5th ed.]. Moscow, 2009. 520 p. (In Russ.).

17. Kibal'nik A. G. Traditsii i novatsii v ugolovnom prave: ochevidnoe i neveroyatnoe [Traditions and Innovations in Criminal Law: the Obvious and the Incredible]. Biblioteka kriminalista. Nauchnyy zhurnal The Criminalist's Library. Scientific Journal. 2015. Issue 5 (22). Pp. 70-74. (In Russ.).

18. Kudryavtsev V. N. Izbrannye trudy po sotsial'nym naukam: v 3 t. T. 1 [Selected Works on Social Sciences: In 3 vols.]. Moscow, 2002. Vol. 1. 566 p. (In Russ.).

19. Lisitsyn-Svetlanov A. G. Filosofiya prava: klassicheskie idei i vyzovy sovremennosti [Philosophy of Law: Classical Ideas and Challenges of Modernity]. Transformatsiya paradigmy prava v tsivilizatsionnom razvitii chelovechestva: doklady chlenov RAN / pod obshh. red. chl.-korr. RAN A. N. Savenkova [Transformation of the Paradigm of Law in the Civilization Development of Mankind: Reports of Members of the Russian Academy of Sciences; ed. by Corresponding Member of the RAS A. N. Savenkov]. Moscow, 2019. Pp. 153164. (In Russ.).

20. Losev A. F. Pozdnie stoiki [Late Stoics]. Rimskie stoiki. Seneka, Epiktet, Mark Avreliy [The Roman Stoics. Seneca, Epictetus, Marcus Aurelius]. Moscow, 1995. P. 365. (In Russ.).

21. Luria A. R. Priroda chelovecheskikh konfliktov. Ob”ektivnoe izuchenie dezorganizatsii povedeniya cheloveka [The Nature of Human Conflicts. An Objective Study of Disorganization of Human Behavior]. Moscow, 2002. 527 p. (In Russ.).

22. Makarov V. L. Ekonomika znaniy: uroki dlya Rossii [Economy of Knowledge: Lessons for Russia]. Vestnik Rossiyskoy akademii nauk Herald of the Russian Academy of Sciences. 2003. Vol. 73. Issue 5. P. 450. (In Russ.).

23. Mal'tsev G. V. Sotsial'nye osnovaniya prava [Social Foundations of Law]. Moscow, 2013. 799 p. (In Russ.).

24. Merkel A. Yuridicheskaya entsiklopediya [Legal Encyclopedia]. St. Petersburg, 1902. 256 p. (In Russ.).

25. Muromtsev S. Opredelenie i osnovnoe razdelenie prava [Definition and Basic Division of Law]. Moscow, 1879. 250 p. (In Russ.).

26. Nersesyants V.S. «Obraz vraga» avtoportret obshhestva [`Image of the Enemy' as a Self-Portrait of Society]. Platon Plato. 2014. Issue 4. Pp. 51-52. (In Russ.).

27. Savenkov A. N. Filosofiya prava, pravovoe myshlenie i global'nye problemy sovremennoy tsivilizatsii [Philosophy of Law, Legal Thinking and Global Problems of Modern Civilization]. Transformatsiya paradigmy prava v tsivilizatsionnom razvitii chelovechestva: doklady chlenov RAN / pod obshh. red. chl.-korr. RAN A. N. Savenkova [Transformation of the Paradigm of Law in the Civilizational Development of Mankind: Reports of Members of the Russian Academy of Sciences; ed. by Corresponding Member of the RAS A. N. Savenkov]. Moscow, 2019. Pp. 9-92. (In Russ.).

28. Sartre J.-P. Problemy metoda. Stat'i /Per. s fr. V. P. Gaydamaka [Method Problems. Articles; transl. from French by V. P. Gaydamak]. Moscow, 2008. 222 p. (In Russ.).

29. Solov'ev V. Filosofskoe nachalo tsel'nogo znaniya [The Philosophical Principles of Integral Knowledge]. Minsk, 1999. 911 p. (In Russ.).

30. Sorokin V. V. Volya v prave: aktualizatsiya problemy [Will in Law: Bringing the Problem to Light]. Istoriko-pravovye problemy: novyy rakurs Historical-Legal Problems: the New Viewpoint. 2012. Issue 5. Pp. 258-262. (In Russ.).

31. Spinoza B. Izbrannye proizvedeniya v dvukh tomakh [Selected Works in Two Vols.]. Moscow, 1957. Vol. 1. 631 p. (In Russ.).

32. Toshhenko Zh. T. Novye tendentsii v razvitii rossiyskoy sotsiologii [New Trends in the Development of Russian Sociology]. Sotsiologicheskie issledovaniya Sociological Studies. 2013. Issue 4 (348). Pp. 3-13. (In Russ.).

33. Trubetskoy E. N. Trudy po filosofii prava / Vstup. st. sost. i primech. I.I. Evlampieva [Proceedings on the Philosophy of Law; preface and commentary by I. I. Evlampiev]. St. Petersburg, 2001. 543 p. (In Russ.).

34. Feuerbach L. Istoriya filosofii. Sobranie proizvedeniy v trekh tomakh. Per. s nem. Pod obshh. red. M. M. Grigor 'yana [The History of Philosophy. Collected Works in 3 vols.; transl. from German; ed. by M. M. Grigor'yan]. Moscow, 1967. Vol. 3. 486 p. (In Russ.).

35. Ferri E. Ugolovnaya sotsiologiya [Criminal Sociology]. Moscow, 1908. 657 p. (In Russ.).

36. Chukin S. G. Plyuralizm, solidarnost', spravedlivost'. K probleme identichnosti filosofsko-pravovogo diskursa v situatsii postmoderna [Pluralism, Solidarity, Justice. On the Problem of Identity of Philosophical and Legal Discourse in the Postmodern Situation]. St. Petersburg, 2000. 280 p. (In Russ.).

37. Shershenevich G. Obshhaya teoriya prava [General Theory of Law]. Moscow, 1912. 698 p. (In Russ.).

38. Shibutani T. Sotsial'naya psikhologiya [Social Psychology]. Moscow, 1969. 534 p. (In Russ.).

39. Schopenhauer A. Izrecheniya. Aforizmy zhiteyskoy mudrosti / Per. s nem. F. Chernigovets, R. Kresin [Sayings. Aphorisms of the Wisdom of Life; transl. from German by F. Chernigovets, R. Kresin]. Minsk, 2011. 250 p. (In Russ.).

40. Schopenhauer A. Sobranie sochineniy: V 6 t. [Collected Works: In 6 vols.]. Vol. 1. Mir kak volya ipredstavlenie /Per. s nem.; Pod obshh. red. A. Chanysheva [The World as Will and Representation; transl. from German; ed. by A. Chanyshev]. Moscow, 1999. 495 p. (In Russ.).

41. Shul 'ts V. L. Sotsiologiya znaniya: istoriya i metodologiya [Sociology of Knowledge: History and Methodology]. Moscow, 2006. 194 p. (In Russ.).

42. Allen R. J., Leiter B. Naturalized Epistemology and the Law of Evidence. Available at: https://ssrn.com/abstract=293732 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.293732. (In Eng.).

43. Binder J. Das Problem der Juristischen Personlichkeit. 1907. 146 p. In Germ.).

44. Demogue R. Des Notions Fondamentales du Droit Prive. 1911. 681 p. (In Fr.).

45. Dernburg H. Pandekten. 1902. Part I. 368 p. (In Germ.).

46. Endemann F. Lehrbuch des Burgerlichen Rechts. 1903. Part I. Pp. 1050. (In Germ.).

47. Engle E. Ontology, Epistemology, Axiology: Bases for a Comprehensive Theory of Law (September 15, 2008). Appalachian Journal of Law. 2009. Vol. 8. Pp. 103-122. Available at: https://ssrn.com/abstract=1268528. (In Eng.).

48. Finnis J. M. What Is the Philosophy of Law? Rivista di Filosofia del Diritto. 2012. Issue 1. Pp. 67-78. Notre Dame Legal Studies Paper No. 12-67; Oxford Legal Studies Research Paper No. 45/2012. Available at: https://ssrn.com/abstract=2109921. (In Eng.).

49. Loutzenhiser G. Philosophical Theorising on Taxation. Oxford Journal of Legal Studies. 2020. Vol. 40. Issue 4. Pp. 905-925. Available at: https://doi.org/10.1093/ojls/gqaa030. (In Eng.).

50. Gold A. S., Miller P. B. Introduction to Philosophical Foundations of Fiduciary Law (August 28, 2014). Philosophical Foundations of Fiduciary Law; ed. by A. S. Gold, P.B. Miller. Oxford: Oxford University Press, 2014. Available at: https://ssrn.com/abstract=2488563. (In Eng.).

51. Greenberg M. Naturalism in Epistemology and the Philosophy of Law (May 20, 2011). Law and Philosophy. UCLA School of Law Research Paper No. 07-17. Available at: https://ssrn. com/abstract=987523. (In Eng.).

52. Haack S. Epistemology Legalized: Or, Truth, Justice, and the American Way. American Journal of Jurisprudence. 2004. Vol. 49. Pp. 4361. Available at: https://ssrn.com/abstract=682642. (In Eng.).

53. Hershovitz S. The End of Jurisprudence (October 27, 2014). Yale Law Journal. Forthcoming. Available at: https://ssrn.com/abstract=2515494. (In Eng.).

54. Holmes O. W. The Path of the Law. Harvard Law Review. 1897. Vol. 10. Issue 8. 457 p. (In Eng.).

55. Jellinek G. System des Subjectiven offentlichen Rechts. 1919. (In Germ.).

56. Jenecke C. Shaken Baby Syndrome, Wrongful Convictions, and the Dangers of Aversion to Changing Science in Criminal Law. University of San Francisco Law Review. 2014. Vol. 48. Pp. 147-188. Available at: https://ssrn.com/abstract=2483551. (In Eng.).

57. Jhering R. Geist des Romischen Rechts. 1906. Vol. III. 782 p. (In Germ.).

58. Kornhauser L.A. Doing without the Concept of Law. New York University School of Law. Public Law Research Paper No. 15-33. Available at: https://ssrn.com/abstract=2640605 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn. 2640605. (In Eng.).

59. Oberdiek J. Introduction: Philosophical Foundations of the Law of Torts. Philosophical Foundations of the Law of Torts; ed. by J. Oberdiek. Oxford: Oxford University Press, 2014. Available at: https://ssrn.com/abstract=2493785. (In Eng.).

60. Pardo M. S. The Field of Evidence and the Field of Knowledge. Law and Philosophy. July Vol. 24. Available at: https://ssrn.com/abstract=691703. (In Eng.).

61. Patterson D. Notes on the Methodology Debate in Contemporary Jurisprudence: Why Sociologists Might Be Interested. Law & Sociology. Vol. 8. Pp. 254-258. (In Eng.).

62. Regelsberger F. Pandekten. 1893. Vol. I. 717 p. (In Germ.).

63. Robinson P. H., Darley J. M. Does Criminal Law Deter? A Behavioral Science Investigation. Available at: https://ssrn.com/abstract= 660742. (In Eng.).

64. Saleille R. De la Personalite Juridique. 1910. 684 p. (In Fr.).

65. Schauer F. In Defense of Rule-Based Evidence Law: And Rule-Based Epistemology Too (September 1, 2008). Available at: https://ssrn. com/abstract=1261980 or http://dx.doi.org/10. 2139/ssrn.1261980. (In Eng.).

66. Schauer F. On the Nature of the Nature of Law (May 9, 2011). Available at: https://ssrn.com/abstract=1836494 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.1836494. (In Eng.).

67. Schlag P. The Knowledge Bubble -- Something Amiss in Expertopia. Forthcoming; ed. by J. Desautels-Stein, C. Tomlins. Search of Contemporary Legal Thought. December 14, 2016. Available at: https://ssrn.com/abstract=2741144 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.2741144. (In Eng.).

68. Smith S. D. Jurisprudence: Beyond Extinction? San Diego Legal Studies Paper No. 07-108. Available at: https://ssrn.com/abstract=1009249 or http: // dx.doi.org/10.2139/ssrn.1009249. (In Eng.).

69. Rodriguez-Blanco V. Philosophising on International Law: Jovanovic's Conception of Normativity and Rationality. Revus. 2020. Issue 43. Available at: http://journals.openedition.org/revus/6461. DOI: https: //doi.org/10.4000/revus.6461. (In Eng.).

Размещено на Allbest.ru

...