Размышления о Пушкине и его творческой жизни, а также о тайных и неизвестных нам пока глубинах его научно-художественного мышления и его великого критического реализма

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размышления о Пушкине и его творческой жизни, а также о тайных и неизвестных нам пока глубинах его научно-художественного мышления и его великого критического реализма

Наш Пушкин и мой Пушкин

Так почему же мой нынешний Пушкин как-то во многом не похож на нашего нынешнего Пушкина? А почему так и в чем же тут дело? А дело в том, что читаю я Пушкина теперь как-то совсем, совсем иначе, чем все мы, ведь я уже научился его читать, видеть и понимать как следует и по-настоящему, читать, видеть и понимать все самое главное и самое основное, что тут имеется и есть, читать, видеть и понимать его глубокие научно-художественные размышления о Мире и Жизни, о Счастье и Любви, о Добре и Зле, о том, как надо жить, а также и о том, как жить нельзя, не следует, не нужно...

Так как же мне все это удалось и что же нам всем для этого сейчас нужно...? Да в сущности, - очень и очень немного, для этого нам нужно все это научиться читать медленно и внимательно, как-то "по-умному", то есть вполне правильно, глубоко и диалектично, а не как-то "по -глупому", то есть совершенно ошибочно, шаблонно и схематично, поверхностно и прямолинейно, для этого нам нужно научиться читать - и тут же самостоятельно складывать все эти пушкинские слова, слова, слова, сотни и тысячи его прекрасных, красивых и интересных слов, слов, слов - в какую-то единую и непрерывную логическую цепь его глубоких и фундаментальных научно-художественных размышлений о жизни, о счастье и о любви.

И именно поэтому мой нынешний Пушкин - это Пушкин по-настоящему умный и мудрый, дальновидный и прагматичный, это Пушкин всё знающий и всё понимающий, глубоко знающий и прекрасно понимающий всех и всё, а также и самого себя, свои нынешние и вполне конкретные творческие и человеческие цели и задачи, приоритеты и интересы, в то время как наш нынешний Пушкин - совсем не такой, а какой именно - это все вы и без меня сейчас прекрасно знаете... Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, и именно поэтому я вам его сейчас покажу, покажу этого моего нынешнего нового Пушкина.

Да, но как, как же мне вам его сейчас показать, ведь тот красивый и точный поэтический русский язык, которым пользовался Пушкин, - это язык очень и очень сложный, многозначный и хитроумный, и именно поэтому для многих из нас он какой-то совершенно непонятный...? И именно поэтому я посчитал необходимым также еще и "перевести" Пушкина с его собственного, но в сущности, совершенно непонятного для многих из нас поэтического языка на наш нынешний и вполне прозаический, но зато общепонятный русский язык.

А.С.Пушкин Евгений Онегин

Наш краткий литературно-художественный анализ этого великого и бессмертного произведения А. С. Пушкина мы начнем с того, что тут, в этом очень и очень своеобразном Евгении Онегине, тут явно преобладают, господствуют и доминируют две главные, центральные и основные литературно-художественные, общественно-политические и философские темы, тема Любви и Дружбы между Мужчиной и Женщиной, да и вообще Любви и Дружбы между людьми, а также и другая тема, тема России, России нынешней и вчерашней, ее нынешнего состояния и ее общественно-исторического и культурного развития, развития и пути, по которому она шла и идет сейчас, России вполне и чисто русской, России полурусской, а иногда и какой-то вообще совершенно нерусской. Так как же он их тут развивает, рисует, показывает и изображает, две эти большие и огромные общественные, философско-исторические и общечеловеческие темы? Делает он все это очень и очень красиво, красиво и легко, изящно и элегантно, делает просто, быстро и динамично, но в то же время как-то очень и очень хитроумно... Хитроумно ? А почему так...? Так ведь написано все это у него так, что как следует и по-настоящему понять все эти его „внутренние“ картины, рассказы и сцены, все эти его тайные и хитроумные внутренние монологи и размышления, все эти его диалектичные и очень, очень хитроумные литературно-художественные законы и закономерности, правила и принципы, задачи и уравнения, а также и соответствующие формулы, постулаты и теоремы могут сейчас (да и тогда) только лишь люди наиболее знающие, продвинутые и посвященные, посвященные в эти творческие и литературно-художественные дела, тайны, секреты, а также только лишь те, кто все еще хорошо знает и помнит элементарную и высшую математику, алгебру и геометрию, двойные и тройные интегралы, системы обычных и дифференциальных уравняй, вторые и третьи производные, а также и соответствующий математический анализ...

А это почему так, почему и отчего?... Дело в том, что весь этот свой глубокий, огромный, гигантский ум, знания, мысли, мышление, а также и соответствующие внутренние размышления, - все это он, Пушкин, показывает нам тут вовсе не «как обычно и как всегда», как все и всегда мы это обычно делаем, а можно сказать, совсем наоборот, показывает нам тут только лишь какие-то очень маленькие, крохотные и крошечные осколки, частички, кусочки, обрывки, клочки и фрагменты всех этих своих больших и огромных мыслей, теорий, идей, которые нам нужно теперь как-то вполне самостоятельно и вполне правильно собрать, сложить и соединить в какую-то единую логическую цепь, в какую-то единую картину, в какое-то вполне логичное и гармоничное мышление и размышление о Мире, о Жизни и Судьбе, о Пользе и Добре, о Счастье и Любви, о Любви хорошей и нехорошей, счастливой и несчастливой, верной и неверной, большой и небольшой, глубокой и неглубокой... Да, но как, как же нам все это сейчас сделать? Может, сложить все это как-то по-своему, в меру своего же собственного ума и таланта? Да нет, не так, совсем-совсем не так, ведь складывать все это тут нужно последовательно и планомерно, как следует и вполне правильно, а значит, вполне научно, диалектично и точно, то есть по правилам и законам диалектики, а также элементарной и высшей математики.

А сейчас я вам покажу и расскажу, как это сделал я и как вы тоже теперь и можете, и должны все это вполне самостоятельно и вполне правильно складывать, делать и выполнять. Для начала я все это, всю эту огромную массу самых разнообразных и весьма, весьма противоречивых мыслей и слов, слов, слов как следует, то есть тщательно и глубоко проанализировал и систематизировал, а потом все это мысленно собрал и поделил на три части. Первая часть - это все то, что говорится и рассказывается нам тут о Любви и Дружбе, вторая часть - это все то, что говорится нам тут о России как о вполне конкретной и вполне определенной общественной и хозяйственно-экономической системе, стране, государстве, стране, в которой всегда жили и сейчас живут люди чисто и совершенно русские, люди полурусские и люди, в сущности, совершенно нерусские...

Так почему же я поделил тут все это на три части, на три, а не на две? Дело в том, что Евгений Онегин - это на самом-то деле произведение большое и огромное, сложное и многотомное, многофакторное и многоцелевое, это произведение не только эпическое, но также и лирическое, и поэтому третья часть - это, в сущности, все остальное, то есть все то, что как-то не вошло и не влезло в первые две части. Затем я как следует и еще раз проанализировал и систематизировал всю первую часть, в которой говорится о Дружбе и Любви. И что же я тогда увидел и понял, нашел и узнал...? Я понял, что в этой первой части фактически имеются какие-то свои Главные и Основные Внутренние Цели и Задачи, Правила и Принципы, Мысли и Идеи, Формулы и Аксиомы, Законы и Закономерности. Но в то же время тут имеется также и многое, многое другое, другое и, в сущности, какое-то «поперечное» и «противоположное», что этих вот «внутренних противоречий» тут действительно очень и очень много, («противоречий очень много», -говорит нам тут об этом он сам). Так вот, все эти очень своеобразные литературно-художественные «тезы» и «антитезы» я отделил друг от друга и собрал в две небольшие и довольно компактные группы, группу А и группу Б. В группу С у меня вошли все те Образные Примеры, которые он, Пушкин, использует здесь в качестве каких-то психологически весьма мощных Аргументов и Фактов, в качестве каких-то своеобразных художественно-образных Примеров, Эталонов и Экспериментальных Образцов, которые должны нам всем сейчас как следует показать и доказать полную правильность и глубокую справедливость всей этой только что созданной им совершенно новой и вполне научной Теории Любви, а также должны как-то дополнить, расширить и углубить всю эту его новую теорию.

Итак, что же я все-таки собрал в эту небольшую и вполне компактную группу А, какие именно правила и принципы, аксиомы и постулаты? В нее сейчас вошли и были мною включены:

Постулат 1 - Нравственность в природе вещей.

Постулат 2 - Любви все возрасты покорны...

Но юным, девственным сердцам

Ее порывы благотворны,

Как бури вешние полям;

В дожде страстей они свежеют,

И обновляются, и зреют -

И жизнь могущая дает

И пышный цвет, и сладкий плод.

Но в возраст поздний и бесплодный,

На повороте наших лет,

Печален страсти мертвой след:

Так бури осени холодной

В болото обращают луг

И обнажают лес вокруг.

Постулат 3 - Блажен, кто смолоду был молод,

Блажен, кто вовремя созрел,

Кто постепенно жизни холод

С летами вытерпеть умел,

Кто странным снам не предавался,

Кто черни светской не чуждался,

Кто в двадцать лет был франт и хват,

А в тридцать выгодно женат;

Кто в пятьдесят освободился

От частных и иных долгов,

Кто славы, денег и чинов

Спокойно в очередь добился,

О ком твердили целый век:

Н. Н. прекрасный человек.

Постулат 4 - Чем меньше женщину мы любим,

Тем легче нравимся мы ей

И тем ее вернее губим

Средь обольстительных сетей.

Разврат, бывало, хладнокровный

Наукой славился любовной...

Сам о себе везде трубя

И наслаждаясь не любя.

Постулат 5 - Я знаю: век уж мой измерен;

Но чтоб продлилась жизнь моя,

Я утром должен быть уверен,

Что с вами днем увижусь я...

Постулат 6 - А счастье было так возможно,

Так близко...

Контрпостулат 1 - Кто жил и мыслил, тот не может

В душе не презирать людей...

Контрпостулат 2 - Но дружбы нет и той меж нами.

Все предрассудки истребя,

Мы почитаем всех нулями,

А единицами себя.

Мы все глядим в Наполеоны,

Двуногих тварей миллионы

Для нас орудие одно;

Нам чувство дико и смешно.

Сноснее многих был Евгений;

Хоть он людей, конечно, знал

И вообще их презирал,-

но (правил нет без исключений)

Иных он очень отличал

И вчуже чувство уважал.

Контрпостулат 3 - О люди! Все похожи вы

На прародительницу Эву:

Что вам дано, то не влечет,

Вас непрестанно змий зовет

К себе, к таинственному древу;

Запретный плод вам подавай:

А без него вам рай не рай.

Контрпостулат 4 - Что может быть на свете хуже

Семьи, где бедная жена

Грустит о недостойном муже,

И днем, и вечером одна;

Где скучный муж, ей цену зная

(Судьбу, однако ж, проклиная),

Всегда нахмурен, молчалив,

Сердит и холодно-ревнив!

Таков я. И того ль искали

Вы чистой, пламенной душой,

Когда с такою простотой,

С таким умом ко мне писали?

Ужели жребий нам такой

Назначен строгою судьбой?

Поверьте (совесть в том порукой),

Супружество нам будет мукой.

Я, сколько ни любил бы вас,

Привыкнув, разлюблю тотчас;

Начнете плакать, ваши слезы

Не тронут сердца моего,

А будут лишь бесить его.

Судите ж вы, какие розы

Нам заготовит Гименей

И, может быть, на много дней.

Мечтам и годам нет возврата;

Не обновлю души моей...

Я вас люблю любовью брата

И, может быть, еще нежней.

Контрпостулат 5 - На свете счастья нет,

Но есть покой и воля.

Контрпостулат 6 - Из наслаждений жизни

Одной любви музыка уступает,

Но и она мелодия...

Контрпостулат 7 - - И, полно, Таня! В эти лета

Мы не слыхали про любовь,

А то бы согнала со света

Меня покойница свекровь.

Контрпостулат 8 - Так точно думал мой Евгений.

Он в первой юности своей

Был жертвой бурных заблуждений

И необузданых страстей.

Привычкой жизни избалован,

Одним на время очарован,

Разочарованный другим,

Желаньем медленно томим,

Томим и временным успехом,

Внимая в шуме и в тиши

Роптанье вечное души,

Зевоту подавляя смехом:

Вот как убил он восемь лет,

Утратя жизни лучший цвет.

В красавиц он уж не влюблялся,

А волочился как-нибудь;

Откажут - мигом утешался;

Изменят - рад был отдохнуть.

Он их искал без упоенья,

А отпускал без сожаленья,

Чуть помня их любовь и злость.

Контрпостулат 9 - Привычка свыше нам дана,

Замена счастию она.

Контрпостулат 10 - Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того еще и особенной гордостью, которая побуждает признаваться с одинаковым равнодушием в своих как добрых, так и дурных поступках - следствие чувства превосходства, быть может мнимого.

Из частного письма

Так что же это такое - «Нравственность в природе вещей»? Если перевести этот главный и основной пушкинский постулат с этого сложного и хитроумного научно-философского языка на наш современный и общепонятный русский, тогда получается, что вся наша человеческая нравственность, привычки, обычаи, традиции, чувства, законы и отношения (и в том числе любовь), как и вся наша нынешняя общественная и человеческая жизнь, что все это должно полностью соответствовать «природе вещей», т.е нашей же собственной естественно-биологической природе, законам и инстинктам, нашей человеческой физиологии, то есть внутренним процессам, потребностям и возможностям нашего человеческого тела и организма, а вовсе не каким-то взятым и предписанным откуда-то «сверху» правилам и законам, а также нормам, порядкам и традициям, которые всей этой нашей внутренней конституции и этой нашей общечеловеческой «природе вещей» зачастую вообще не соответствовали и не соответствуют, и именно поэтому вся эта вполне естественная и общечеловеческая земная любовь между мужчиной и женщиной вполне традиционно считалась (да и сейчас еще считается) чем-то совершенно безнравственным, каким-то великим грехом, пороком, развратом, позором, считалась чем-то грязным, постыдным и неприличным, считалась и, разумеется, практически полностью осуждались и запрещалась.

А как же! Именно так и должно все это у нас тут быть, и сейчас и всегда нравственность должна соответствовать природе вещей, то есть нашей же собственной человеческой природе, - говорит нам Пушкин, но только на самом-то деле, господа, все это у нас сейчас, конечно же, не так, не так, не так, не так и как-то совсем, совсем иначе... Разумеется, для него, для Пушкина этот вопрос был сейчас (да и всегда) весьма и весьма важен и остроактуален.

Но так ли все это, и если все это действительно так, то означает ли это, что всякую и любую любовь нам следует считать любовью нравственной? Да нет, нравственной любовью фактически является только такая вполне естественная и "социальная" любовь, которая не только вполне соответствует "природе вещей", то есть нашей же собственной человеческой природе, но также соответствует еще и нашему нынешнему общечеловеческому и общественному мышлению и сознанию, вполне соответствует нашим человеческим целям, приоритетам и интересам, которая полезна и нужна для роста и развития, обогащения, процветания и усовершенствования всей этой нашей нынешней общественной и человеческой жизни, которая нужна и необходима нам для того, чтобы наша человеческая и вся наша общественная жизнь у нас тут были по-настоящему хорошими и честными, богатыми и счастливыми, были умными и мудрыми, здоровыми и крепкими, культурными и цивилизованными, были вполне успешными, прочными и долговечными. Да, да, именно так! Все то, что нам полезно - все это хорошо, хорошо, хорошо, - говорит нам Пушкин, и этот очень простой, но великий материалистический принцип на самом-то деле является для него, для Пушкина, его собственной основой основ, является основой основ его истинного и вполне точного гамбургского счета Добра и Зла, его собственной философии и психологии, а также основой основ его нынешнего исторического и творческого мышления, сознания и подсознания.

Любви все возрасты покорны... Да, все «возрасты», но почему-то далеко не все люди. А почему так, а почему - не все? Дело в том, что и ее, эту великую и общеизвестную научно-литературную формулу и аксиому, этот Главный и Основной Закон и Постулат всей этой Принципиально Новой Науки Любви, ее ведь тоже нужно читать правильно и точно, и значит, совсем-совсем не так, как мы ее тут все и обычно всегда читаем, но как-то не понимаем, не понимаем, не понимаем... Ведь там, у него, у Пушкина, как об этом написано...?

...Но юным, девственным сердцам

Ее порывы благотворны,

Как бури вешние полям,

В дожде страстей они свежеют,

И обновляются, и зреют -

И жизнь могущая дает

И пышный цвет, и сладкий плод.

Понимаете...? А ведь мы, мы все, всего этого, всей этой довольно хитроумной пушкинской поэзии и гармонии, взаимосвязи и диалектики тут как-то вообще не видим, не знаем, не замечаем, не понимаем. Не понимаем, что на самом-то деле это вот и есть вторая половина этого Главного и Основного Закона Любви. А если все это действительно как следует увидеть и глубоко понять, и если все это действительно как следует диалектически сложить и затем все это тут же перевести, - перевести на наш общепонятный русский, то что же тогда...? Тогда получается, что только при вполне определенных и вполне благоприятных объективных и субъективных внутренних и внешних условиях эта наша «спящая», «подавленная» и «рецессивная» человеческая любовь действительно начинает в нас как бы пробуждаться и оживать, начинает зреть, созревать, расцветать, начинает царить, господствовать и доминировать в наших человеческих душах, умах и мозгах, в нашем человеческом сознании и подсознании. Так что же нам всем для этого нужно...? В том-то и дело, господа, - говорит нам Пушкин в этом своем романе, - что нам всем нужны для этого какие-то качественно иные условия всей нашей нынешней общественной, частной и семейной жизни и еще, конечно же, для этого нужны люди... Люди нам для этого тоже нужны какие-то совсем, совсем не такие, не такие, как эти вот Онегин и Ленский, Татьяна и Ольга... Не такие полуобразованные и поликультурные, глубоко ошибочные и эгоцентричные, не такие «гордые», тщеславные и самолюбивые, для этой Великой и Большой Любви - для нее, конечно же, нужны и необходимы люди по-настоящему красивые и приятные, люди честные, добрые, щедрые, достойные, хлебосольные, люди умные и культурные, воспитанные и хорошо образованные, талантливые и интеллектуальные, люди полезные и ценные, знающие и умелые, нужные и необходимые, люди "модные" и вполне свободные, здоровые, бодрые и энергичные, люди молодые, высокие и стройные, породистые и сексапильные, коммуникабельные и толерантные.

Понимаете...?... Но как же я все это сейчас понял...? Я как следует диалектически «сложил» и соединил в единое целое Онегина и Ленско-го, Татьяну и Ольгу, добавил к этим «новым людям» еще несколько соответствующих «специй» и «ингредиентов», (разумеется, не своих собственных, а только лишь его, пушкинских ), - и у меня получилось именно то, что получилось... онегин пушкин роман любовь

А как же эти - Онегин и Ленский, Татьяна и Ольга...? А эти - нет, нет и нет, а эти - не то, не то и не то, - говорит нам Пушкин, - я ведь тут, собственно, именно для этого все это, конечно же, для всех вас создал и выдумал, сочинил и рассказал... Рассказал и написал о том, что каждый из вас, конечно же, и так сейчас хорошо знает, видит и понимает, рассказал и написал еще и о том, чего никто из вас сейчас как-то еще не видит, не знает, не понимает... Вот, например, Евгений Онегин, который отвечает Татьяне на ее письмо и говорит:

Когда бы жизнь домашним кругом

Я ограничить захотел;

Когда б мне быть отцом, супругом

Приятный жребий повелел;

Когда б семейственной картиной

Пленился я хоть миг единый,-

То, верно б, кроме вас одной

Невесты не искал иной.

Скажу без блесток мадригальных:

Нашед мой прежний идеал,

Я, верно б, вас одну избрал

В подруги дней моих печальных,

Всего прекрасного в залог,

И был бы счастлив...сколько мог!

Но я не создан для блаженства;

Ему чужда душа моя;

Напрасны ваши совершенства:

Их вовсе недостоин я.

Поверьте (совесть в том порукой),

Супружество нам будет мукой.

Я, сколько ни любил бы вас,

Привыкнув, разлюблю тотчас

Начнете плакать; ваши слезы

Не тронут сердца моего,

А будут лишь бесить его.

Судите ж вы, какие розы

Нам заготовит Гименей

И, может быть, на много дней.

Что может быть на свете хуже

Семьи, где бедная жена

Грустит о недостойном муже,

И днем, и вечером одна;

Где скучный муж, ей цену зная

(Судьбу, однако ж, проклиная),

Всегда нахмурен, молчалив,

Сердит и холодно-ревнив!

Таков я. И того ль искали

Вы чистой, пламеной душой,

Когда с такою простотой,

С таким умом ко мне писали?

Ужели жребий вам такой

Назначен строгою судьбой?

Мечтам и годам нет возврата;

Не обновлю души моей....

Я вас люблю любовью брата

И, может быть, еще нежней.

Так что же это он ей тут и сейчас говорит, что и как, что и зачем, что и почему...? Почему - это, конечно же, нам теперь вполне понятно: говорит он все это сейчас только лишь потому, что он, Евгений Онегин, - он сам давно уже стал вполне социальным человеком, и поэтому такая юная и такая вполне естественная любовь этой «бедной Тани» кажется ему сейчас какой-то детской и глупой, какой-то совершенно ошибочной, ненужной, нелепой... Ведь он, Онегин, сейчас богат, он значительно богаче всех своих соседей по имению и именно поэтому он очень гордится своим нынешним богатством, а также и своей столичной культурой, образованием и воспитанием, всех своих соседей он теперь глубоко презирает и считает, что все они сейчас значительно ниже его, Евгения Онегина. Так может ли он сейчас жениться на ней, на этой вот "бедной Тане" ? Нет, нет и нет! Он должен и обязан теперь жениться как следует и "как все", как все богатые и знатные люди, жениться выгодно и по расчету, жениться на невесте с хорошим приданым и конечно же, из какой-то хорошей и вполне достойно аристократической семьи, его невестой должна быть девушка красивая и милая, хорошо образованная, умная и культурная, юная и молодая.

А как же! Именно так! Ведь это же - Социальный Инстинкт, глубокий и мощный социальный инстинкт, и значит, для него все это - само собой разумеется, тем более, что он, Евгений, ничуть не хуже других, и даже наоборот, а эта его Наука Страсти Нежной, ведь он же ее до сих пор так и не забыл, а ведь это же оружие, это сильное и мощное оружие в борьбе за слабый пол! А как же, именно так! Так в чем же дело...? А дело в том, что у него, у этого Онегина, имеются сейчас свои собственные и весьма значительные внутренние (да и внешние) недостатки, которых он сам сейчас (как и многие из нас) как-то еще не видит и как-то еще не знает, как-то еще не чувствует, не понимает и не замечает... Но зато он, Пушкин, - он все это видит и все это знает, он все это очень хорошо и глубоко понимает, и он по-своему, по-Пушкински кратко и точно, рисует и рассказывает нам сейчас об этих его основных и характерных недостатках:

Он в первой юности своей

Был жертвой бурных заблуждений

И необузданных страстей.

Привычкой жизни избалован,

Одним на время очарован,

Разочарованный другим,

Желаньем медленно томим,

Томим и временным успехом

Внимая в шуме и в тиши

Роптанье вечное души

Зевоту подавляя смехом

Вот как убил он восемь лет

Утратя жизни лучший цвет.

В красавиц он уж не влюблялся,

А волочился как-нибудь;

Откажут - мигом утешался,

Изменят - рад был отдохнуть.

Он их искал без упоенья,

А отпускал без сожаленья,

Чуть помня их любовь и злость.

Итак, Любовь для него, для Евгения, как-то постепенно сошла на нет, а затем и совсем перестала существовать, и как-то постепенно и незаметно он, Евгений, стал Инвалидом, Инвалидом Любви... Ну а Дружба, существовала ли для него когда-нибудь и где-нибудь какая-то Дружба? Тоже нет... Но ведь друзья-приятели у него когда-то вводились? Приятели - водились, но вот друзей - друзей у него почему-то никогда не было... А почему так, а почему - никогда...? Так ведь Дружба, как и Любовь, она обычно всегда начинается с Симпатии, с Симпатии и какого-то внутреннего Влечения людей друг к другу, ну а он, этот воинственный, гордый и самолюбивый Евгений, он ведь совершенно не может и не умеет нравиться людям, да и как, как же ему им сейчас понравиться, - с этим его холодным и резким критическим умом, с этим его угрюмым и откровенным скепсисом, цинизмом и нигилизмом, то есть эпатажно-презрительным отрицанием всего того, что люди порядочные и хорошо воспитанные, умные и культурные обычно всегда глубоко уважают, ценят и почитают, с этим его острым и злым языком и этой его насмешливой и ядовитой иронией, ведь человек он, в сущности, довольно грубый и циничный, откровенный и прямо-линейный, полуобразованный и поликультурный, эгоистичный и эгоцентричный, некрасивый и несимпатичный, - так кому же и как же он мог сейчас понравиться?... Вот то-то и оно...

Ну а с людьми-то он как, как он со своими соседями, родственниками, друзьями-приятелями...? А вот как:

Сначала все к нему уезжали;

Но так как с заднего крыльца

Обыкновенно подавали

Ему донского жеребца,

Лишь только вдоль большой дороги

Заслышат их домашни дроги, -

Поступком оскорбясь таким,

Все дружбу прекратили с ним.

«Сосед наш неуч; сумасбродит;

Он фармазон, он пьет одно

Стаканом красное вино;

Он дамам к ручке не подходит;

Все «да» да «нет», не скажет «да-с»

Иль «нет-с». Таков был общий глас.

Они сошлись. Волна и камень,

Стихи и проза, лед и камень

Не столь различны меж собой.

Сперва взаимной разнотой

Они друг другу были скучны;

Потом понравились; потом

Съезжались каждый день верхом

И скоро стали неразлучны.

Так люди (первый каюсь я)

От делать нечего друзья.

Понимаете...? Так может ли он, Онегин, сейчас как следует, выгодно жениться и взять невесту достойную и аристократичную, с хорошим приданым...? Да нет, конечно же, не может, не может, не может! А почему так, а почему - не может? Так ведь для этого мало иметь какое-то хорошее имение или состояние, для этого также нужно еще уметь нравиться, нравиться, нравиться всем, - и самой невесте, и ее родителям, родственникам, соседям, друзьям и знакомым... И значит, он, Онегин, сейчас вовсе не жених... Так почему же он, Онегин, сейчас всего этого тут как-то совершенно не видит, не знает, не понимает, не замечает...? Да просто потому, что он, как и все эти тутошние Социальные Люди, на самом-то деле - раб, раб своего же собственного и весьма, весьма мощного Социального Инстинкта и Начала, он раб своего же собственного тщеславия и самомнения, своей весьма и весьма завышенной самооценки и своей гордыни, он раб своего инстинктивного стремления жить "как все" и быть "как все" и "не хуже других", то есть быть точно таким же, как и другие такие же Онегины, он раб своего нынешнего и на самом-то деле глубоко ошибочного Социального Мышления, Сознания и Подсознания, Философии и Психологии, он раб своих глубоко ошибочных житейских расчетов и планов, надежд и иллюзий. И значит, вся эта его нынешняя "глубокая ошибочность" на самом-то деле далеко не случайна и фактически является сейчас вполне закономерной, запрограммированной и практически неизбежной...

А почему так, почему и отчего...? Так ведь он, Онегин, - это же, в сущности, раб, раб своей Социальной Среды и своего Окружения, раб своего Социального Слоя, Группы, Класса, которые ему дали и подарили все самое главное и самое основное, которые подарили ему его главные и основные Принципы и Правила Жизни, где он почерпнул и всосал в себя с молоком матери или же кормилицы основу основ всей своей нынешней и глубоко ошибочной житейской Мудрости, Философии и Психологии, которые его создали и сформировали по своему собственному образу и подобию именно таким Евгением Онегиным, каким он сейчас является. И именно поэтому соотношение между ним, Онегиным, и соответствующей социальной и общественной средой, в сущности, точно такое же, как и соотношение между каким-то маленьким, крошечным и ничтожным дифференциалом и соответствующим сильным и мощным интегралом, который фактически является сейчас для этого своего дифференциала его Богом, Царем и Вождем, его Хозяином и Командиром, а также является его Руководящей, Командующей и Интегрирующей Силой, которая объединяет все эти маленькие и крошечные тутошние дифференциалы в какую-то единую и общую систему и заставляет их всех быть именно такими, какими они сейчас являются.

Но ведь дело-то тут не только в этом... Не только в этом? А в чем же еще...? Так ведь на самом-то деле вся эта «бедная Таня» далеко не так уж бедна и даже в сравнении с ним, с этим Евгением, ее никак нельзя считать какой-то «бедной Таней». А почему так, а почему - нельзя...? Дело в том, что у этой «бедной Тани» есть мать, которая как-то по-своему и неплохо управляет своим собственным имением и хозяйством и которая делает все это как-то по привычке и как-то для собственного удовольствия... Понимаете...? Еще не совсем? Так вот, если бы Онегин тогда действительно женился на этой «бедной Тане», то его нынешние доходы с его плохо управляемого имения вскоре значительно увеличились бы и возросли бы примерно в полтора - два раза... И он, Пушкин, конечно же, все это знал, не мог не знать, тем более что это были сейчас также и его собственные, личные проблемы (хорошо и выгодно жениться, найти хорошего управляющего или же научиться управлять своим имением самому, что он и пытался впоследствии делать). Да, это была ошибка, ошибка и просчет, это была огромная, гигантская ошибка и этого Онегина, и всех этих нынешних тутошних Онегиных... И именно для того, чтобы как-то намекнуть нам об этом, он, Пушкин, пишет и говорит:

А счастье было так возможно, так близко...

А эта его Великая Наука Любви, которую он, Онегин, использует тут тоже как-то глубоко ошибочно, неправильно, неверно, использует тут в сущности, только лишь для того, чтобы доказать своему юному и молодому приятелю Ленскому, что его невеста, - девушка очень и очень легкомысленная и ветреная, неверная и непостоянная, и что жениться ему на ней никак нельзя, не следует, не стоит...? Ну и как, доказал...? А как же, конечно, доказал! Доказал очень быстро и как-то очень, очень просто, итак, сказано - сделано:

Однообразный и безумный,

Как вихорь жизни молодой,

Кружится вальса вихорь шумный;

Чета мелькает за четой.

К минуте мщенья приближаясь,

Онегин, втайне усмехаясь,

Подходит к Ольге. Быстро с ней

Вертится около гостей.

Потом на стул ее сажает,

Заводит речь о том о сем;

Спустя минуты две потом

Вновь с нею вальс он продолжает;

Все в изумленьи. Ленский сам

Не верит собственным глазам.

Буянов, братец мой задорный,

К герою нашему подвел

Татьяну с Ольгою; проворно

Онегин с Ольгою пошел;

Ведет ее, скользя небрежно,

И, наклонясь, ей шепчет нежно

Какой-то пошлый мадригал,

И руку жмет - и запылал

В лице ее самолюбивом

Румянец ярче. Ленский мой

Все видел: вспыхнул, сам не свой;

В негодовании ревнивом

Поэт конца мазурки ждет

И в котильен ее зовет.

Но ей нельзя. Нельзя? Но что же?

Да Ольга слово уж дала

Онегину. О боже, боже!

Что слышит он? Она могла...

Возможно ль? Чуть лишь из пеленок,

Кокетка, ветреный ребенок!

Уж хитрость ведает она,

Уж изменять научена!

Не в силах Ленский снесть удара;

Проказы женские кляня,

Выходит, требует коня

И скачет. Пистолетов пара

Две пули - больше ничего -

Вдруг разрешат судьбу его.

И всё...? И всё, и разрешили... Итак, Ленский гибнет на дуэли, а Онегин вскоре уезжает, уезжает, видимо, только лишь для того, чтобы как-то развеяться и повидать какие-то дальние страны, края, города. Как долго продолжались эти его странствия, Пушкин нам тут не говорит, но видимо, не очень долго. Возвращается в Петербург он, видимо, года через два. И что же он тут видит? Видит Татьяну, она уже замужем, ее муж - богатый и знатный генерал, князь, и к тому же старый приятель и дальний родственник Онегина, к своей молодой и красивой жене он совершенно равнодушен, Онегин получает возможность встречаться с Татьяной и у нее дома, и где-то в других хороших домах на домашних балах и званых вечерах, встречаться чуть ли не каждый день, - и говорить, говорить, говорить... Как это о чем...? Конечно же, о любви, о любви, о любви, - и о той, первой любви, которая у них тогда, конечно же, была, но как-то не вышло и не получилось, и о той страстной и мощной любви, которая полностью овладела сейчас Онегиным. но может ли он сейчас ей все это сказать? да нет, конечно же, не может... А почему так, а почему - не может? Так ведь теперь между ними дистанция, какая-то огромная и непреодолимая психологическая дистанция и расстояние, на котором она, Татьяна, теперь молча держит его, Онегина... А это почему так...? Так ведь теперь их роли совершенно поменялись, и теперь на эту новую любовь совершенно не согласна она, Татьяна. А почему так, почему - не согласна...? Этого нам Пушкин не говорит и не объясняет... Ну так что ж... Мы ведь и сами можем все это как следует понять... Итак, читаем:

Онегин, я тогда моложе,

Я лучше, кажется, была,

И я любила вас; и что же?

Что в сердце вашем я нашла?

Какой ответ? Одну суровость.

Не правда ль? Вам была не новость

Смиренной девочки любовь

И нынче - боже ! - стынет кровь,

Как только вспомню взгляд холодный

И эту проповедь... Но вас

Я не виню: в тот страшный час

Вы поступили благородно,

Вы были правы предо мной:

Я благодарна всей душой...

Тогда - не правда ли? - в пустыне

Вдали от суетной молвы,

Я вам не нравилась... Что ж ныне

Меня преследуете вы?

Зачем у вас я на примете?

Не потому ль, что в высшем свете

Теперь являться я должна;

Что я богата и знатна,

Что муж в сраженьях изувечен,

Что нас за то ласкает двор?

Не потому ль, что мой позор

Теперь бы всеми был замечен

И мог бы в обществе принесть

Вам соблазнительную честь?

Ну и как...? Понятно...? Она ведь все еще страдает, страдает от своей душевной раны, страдает от своей первой и такой неудачной любви, страдает и обижается за это на него, на Онегина... Да и потом, она ведь тоже теперь стала и Социальной Женщиной, и Социальным Человеком, и именно поэтому она говорит ему сейчас не только о своем высоком общественном положении, но также и о тех вполне возможных и неприятных последствиях, которые она должна сейчас предусмотреть и решить, «да» или «нет»... Но для чего же ей сейчас говорить «да»? Этого она сейчас как-то еще не знает, не видит, не чувствует, не понимает... А почему так и что же заставляет ее сейчас быть именно такой, быть именно такой холодной и черствой, сухой, суровой и бессердечной...? Дело в том, что по своей человеческой и женской натуре она, Татьяна, на самом-то деле является женщиной «холодной», «холодно» и фригидной, так что на самом-то деле она тут тоже Инвалид, Инвалид Любви, и он, Пушкин, (в отличие от Онегина), конечно же, хорошо это знает, видит, чувствует и понимает... И именно поэтому к теме «холодных женщин» он, Пушкин, возвращается тут несколько раз, видимо, считая всю эту тему весьма и весьма существенной не только для этой только что открытой и изобретенной им Диалектики Любви, но также и для России, для ее вполне успешной и полноценной общественной жизни, для ее блага, счастья и процветания.

Но кроме этого, эта замужняя Татьяна является также женщиной Глубоко Ошибочной, Незнающей и Непонимающей, не способной никак понять всю эту тайную и истинную мужиковскую логику и психологию и этого вполне конкретного Евгения Онегина, и многих-многих других таких же онегиных, для которых именно теперь и именно эта замужняя Татьяна стала сейчас гораздо лучше, приятнее и интереснее той, юной, невинной и незамужней. Ведь жениться и жертвовать для нее своею нынешней мужиковскою свободой теперь уже не нужно, да и потом, дети, различные семейно-бытовые проблемы, заботы, расходы, хлопоты, неурядицы... Зато теперь - теперь ничего этого уже не нужно, да и риска в этой оптимальной и идеальной ситуации ни для него, Онегина, ни для Татьяны практически почти никакого. А почему так? Так ведь он, Пушкин, он ведь уже об этом обо всем как следует позаботился, и именно поэтому он дал ей сейчас такого хорошего и оптимального мужа, который, во-первых, является другом-приятелем, а также и дальним родственником этого Евгения Онегина, а во-вторых, его совершенно не интересует сейчас его собственная молодая жена. Понимаете...? А как же! Именно так! Ведь это же просто чудесно, и он, Онегин, видимо, всю свою жизнь мечтал именно о такой замужней Татьяне! Да и не только Онегин... А он, Пушкин... разве он сам никогда не встречался и не любил таких вот молоденьких, но уже замужних хорошеньких и легкомысленных Татьян, да и не только Татьян...? Вот то-то и оно...

Так что же, это тоже ошибка, глубокая и тайная ошибка этой вполне «правильной» и вполне «законопослушной» Татьяны...? А как же! Именно так! Ведь она же любит Евгения, в глубине души все еще его любит... И поэтому, отказывая ему в своей любви, она отказывает в любви в то же время и самой себе. А для чего и кому это нужно? Да никому это не нужно, - уверяет нас Пушкин, - да, да, абсолютно никому! Да и потом, почему же это она думает и считает, что нынешняя Социальная Любовь Евгения - это какое-то «мелкое» и нехорошее чувство? Ведь это же тоже ошибка, глубокая, огромная, катастрофическая ошибка и заблуждение! Ведь на самом-то деле тут все обстоит с точностью до наоборот, ведь он, этот бедный Евгений, он никогда еще так сильно, так мощно и страстно не влюблялся и не любил. А почему так? Да просто потому, что его внутреннее Социальное Начало в десятки и сотни раз сильнее и мощнее его внутреннего Естественного Начала, и именно поэтому он говорит об этой своей великой и катастрофической Социальной Страсти так:

Я знаю: век уж мой измерен;

Но чтоб продлилась жизнь моя,

Я утром должен быть уверен,

Что с вами днем увижусь я...

Так почему же она, эта пушкинская Татьяна, - так почему же она стала теперь такой «непонимающей», такой «холодной» и фригидной, почему и отчего...? Может, во всем тут виновата её же собственная человеческая и женская натура и жизнь, и еще - тот внутренний страх, который в ней постоянно сидел и сидел с самого раннего детства, - размышляет Пушкин, - а может, дело в том, что ее тут как-то не так воспитывали, а также били, пугали и стращали. Понимаете, - говорит он нам,- ведь в этой вполне патриархальной семье главной, конечно же, всегда была ее мать, которая все и всегда делала сама...

Она езжала по работам,

Солила на зиму грибы,

Вела расходы, брила лбы,

Ходила в баню по субботам,

Служанок била осердясь -

Все это мужа не спросясь.

Так вот, у этой «хозяйственной» матери-помещицы сейчас растут две дочери - Татьяна и Ольга, Ольга - любимая, а Татьяна - нелюбимая... Так как же она их воспитывала? Видимо, как-то по Домострою? А как же, именно так, и именно ее, эту «бедную Таню» она воспитывала сейчас «как следует» и "по-настоящему", то есть довольно больно, жестко, жестоко... И именно поэтому весь этот тайный внутренний страх, страх и страх...

Итак, она звалась Татьяной.

Ни красотой сестры своей,

Ни свежестью ее румяной

Не привлекла б она очей.

Дика, печальна, молчалива,

Как лань лесная, боязлива,

Она в семье своей родной

Казалась девочкой чужой

Она ласкаться не умела

К отцу, ни к матери своей;

Дитя сама, в толпе детей

Играть и прыгать не хотела

И часто целый день одна

Сидела молча у окна.

Но зато Ольга, ее любимая младшая дочь Ольга всегда была иной, совсем-совсем иной:

Всегда скромна, всегда послушна,

Всегда, как утро, весела,

Как жизнь поэта, простодушна,

Как поцелуй любви мила;

Глаза, как небо, голубые,

Улыбка, локоны льняные,

Движенья, голос, легкий стан,

Все в Ольге...

Так случайно ли они сейчас, Татьяна и Ольга, были такие разные и такие непохожие друг на друга? И случайно или нет их нынешние женские судьбы тоже были сейчас такие разные и такие непохожие друг на друга? Ведь Ольга вскоре выходит замуж по любви, выходит замуж за молодого и бравого улана...

Мой бедный Ленский! Изнывая

Не долго плакала она.

Увы! Невеста молодая

Своей печали неверна.

Другой увлек ее вниманье,

Другой успел ее страданье

Любовной лестью усыпить,

Улан умел ее пленить,

Улан любим ее душою...

И вот уж с ним пред алтарем

Она стыдливо под венцом

Стоит с поникшей головою,

С огнем в потупленных очах,

С улыбкой легкой на устах.

И скоро звонкий голос Оли

В семействе Лариных умолк.

Улан, своей невольник доли,

Был должен ехать с нею в полк.

Так значит, счастливая взаимная любовь тут все-таки возможна...? А как же! Конечно, возможна! Но только к этому нашему Евгению Онегину это не имеет, конечно же, ровно никакого отношения... А почему так? Так ведь он, этот Евгений Онегин, - это же вовсе не улан, не бравый, лихой и удалой молодец и не красавец-сердцеед, а это - в сущности, самый обычный и заурядный массовый социальный человек, которому только лишь кажется, кажется, кажется, что он какой-то мудрый и дальновидный «философ» и наполеон, но на самом-то деле, - на самом-то деле все это не так, не так, не так... И именно поэтому вся эта бегло, несколькими штрихами нарисованная тут элитная и элитарная любовь Ольги и ее красавца-улана не имеет к этому Евгению Онегину ровно никакого отношения. Будет ли она, эта новая любовь, долгой или же недолгой, верной или же неверной, счастливой или же несчастливой, - этого он, Пушкин, сейчас пока еще не знает, да и не может он этого знать, но то, что фактически она является тут вовсе не правилом, а лишь каким-то счастливым исключением из всех этих нынешних норм, правил и законов всей этой нынешней патриархальной семьи и семейной жизни, - это он знает хорошо, очень хорошо, и именно поэтому он тут художественно сопоставляет и сравнивает всю эту счастливую, но какую-то «нетипичную» женскую судьбу Оли и вполне «типичную» женскую судьбу ее матери:

В то время был еще жених

Ее супруг, но поневоле,

Она вздыхала по другом,

Который сердцем и умом

Ей нравился гораздо боле.

Сей Грандисон был славный франт,

Игрок и гвардии сержант.

Как он, она была одета

Всегда по моде и к лицу;

Но, не спросясь ее совета,

Девицу повезли к венцу.

И, чтоб ее рассеять горе,

Разумный муж уехал вскоре

В свою деревню, где она,

Бог знает кем окружена,

Рвалась и плакала сначала,

С супругом чуть не развелась;

Потом хозяйством занялась,

Привыкла и довольна стала.

Привычка свыше нам дана,

Замена счастию она.

Так что же, в этой вполне патриархальной образцово-показательной семье Лариных совсем нет места Любви, Настоящей Большой Любви? Да, это так или же почти так, а как именно он, Пушкин, и сам не знает, не знает, но догадывается, ведь неподалеку от Лариных сейчас живет его бывший приятель, Буянов, ( Буянов, братец мой задорный... ), о буйных нравах которого говорит его собственная фамилия...

И так они старели оба.

И отворились, наконец,

Перед супругом двери гроба

И новый он приял венец.

Он умер в час перед обедом,

Оплаканный своим соседом,

Детьми и верною женой

Чистосердечней, чем иной.

Понимаете...? Применяемая иногда в большой художественной литературе эта хитроумная штука называется инверсией, смысловой инверсией, читать которую нам следует вовсе не так, как здесь написано и напечатано, а с точностью до наоборот. И значит, с Лариными нам теперь все ясно и все понятно. А как нам быть с этим вот нынешним Крепостным Правом, «вписывается» сейчас вся эта большая и истинная любовь в это реально существующее Крепостное Право или же как-то не «вписывается»? Да нет, конечно же, не вписывается...

«Расскажи мне, няня,

Про ваши старые года:

Была ты влюблена тогда?»

- И, полно, Таня! В эти лета

Мы не слыхали про любовь,

А то бы согнала со света

Меня покойница свекровь.-

« Да как же ты венчалась, няня?»

- Так, видно, бог велел. Мой Ваня

Моложе был меня, мой свет,

А было мне тринадцать лет.

Итак, вся эта Истинная Большая и Верная Любовь на самом-то деле как-то совершенно не «вписывается» сейчас ни в нашу ны-ешнюю Общественную Жизнь, ни в нашу нынешнюю и все еще полупатриархальную Семью, ни в это наше нынешнее Крепостное Право... Так может ли она у нас жить, быть и существовать? Да нет, господа, конечно же, не может, не может, не может... И, может быть, именно поэтому на свете счастья нет, но есть покой и воля...

Кого ж любить? Кому же верить?

Кто не изменит нам один?

Кто все дела, все речи мерит

Услужливо на наш аршин?

Кто клеветы на нас не сеет?

Кто нас заботливо лелеет?

Кому порок наш не беда?

Кто не наскучит никогда?

Призрака суетный искатель,

Трудов напрасно не губя,

Любите самого себя,

Достопочтенный мой читатель!

Предмет достойный: ничего

Любезней, верно, нет его.

Роман Евгений Онегин как критический и конструктивный роман о России

...