Размышления о Пушкине и его творческой жизни, а также о тайных и неизвестных нам пока глубинах его научно-художественного мышления и его великого критического реализма

Основные постулаты:

Бранил Гомера, Феокрита,

Зато читал Адама Смита

И был глубокий эконом,

То есть умел судить о том,

Как государство богатеет,

И чем живет, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.

Отец понять его не мог

И земли отдавал в залог.

Все, чем для прихоти обильной

Торгует Лондон щепетильный

И по Балтическим волнам

За лес и сало возит нам,

Все, что в Париже вкус голодный,

Полезный промысел избрав,

Изобретает для забав,

Для роскоши, для неги модной,-

Все украшало кабинет

Философа в осьмнадцать лет.

Вот наш Онегин - сельский житель,

Заводов, вод, лесов, земель

Хозяин полный, а досель

Порядка враг и расточитель.

Один среди своих владений,

Чтоб только время проводить,

Сперва задумал наш Евгений

Порядок новый учинить.

В своей глуши мудрец пустынный,

Ярем он барщины старинной

Оброком легким заменил;

И раб судьбу благословил.

Зато в углу своем надулся,

Увидя в этом страшный вред,

Его расчетливый сосед,

Другой лукаво улыбнулся,

И в голос все решили так,

Что он опаснейший чудак.

Ей рано нравились романы;

Они ей заменяли все;

Она влюблялася в обманы

И Ричардсона, и Руссо.

Отец ее был добрый малый,

В прошедшем веке запоздалый;

Но в книгах не видал вреда;

Он, не читая никогда,

Их почитал пустой игрушкой

И не заботился о том,

Какой у дочки тайный том

Дремал до утра под подушкой

Жена ж его была сама

От Ричардсона без ума.

Теперь с каким она вниманьем

Читает сладостный роман,

С каким живым очарованьем

Пьет обольстительный обман!

Счастливой силою мечтанья

Одушевленные созданья,

Любовник Юлии Вольмар,

Малек-Адель и де Линар,

И Вертер, мученик мятежный,

И бесподобный Грандисон,

Который нам наводит сон,-

Все для мечтательницы нежной

В единый образ облеклись,

В одном Онегине слились.

4. Воображаясь героиней

Своих возлюбленных творцов,

Кларисой, Юлией, Дельфиной,

Татьяна в тишине лесов

Одна с опасной книгой бродит,

Она в ней ищет и находит

Свой тайный жар, свои мечты,

Плоды сердечной полноты,

Вздыхая и себе привоя

Чужой восторг, чужую грусть

В забвенье шепчет наизусть

Письмо для милого героя...

Но наш герой, кто б ни был он,

Уж верно был не Грандисон.

5. Когда благому просвещенью

Отдвинем более границ,

Со временем (по расчисленью

Философических таблиц,

Лет чрез пятьсот) дороги, верно,

У нас изменятся безмерно:

Шоссе Россию здесь и тут,

Соединив, пересекут.

Мосты чугунные чрез воды

Шагнут широкою дугой,

Раздвинем горы, под водой

Пророем дерзостные своды,

И заведет крещеный мир

На каждой станции трактир.

6. Теперь у нас дороги плохи,

Мосты забытые гниют,

На станциях клопы да блохи

Заснуть минуты не дают;

Трактиров нет. В избе холодной

Высокопарный, но голодный

Для виду прейскурант висит

И тщетный дразнит аппетит

Меж тем как сельские циклопы

Перед медлительным огнем

Российским лечат молотком

Изделье легкое европы,

Благословляя колеи и

И рвы отеческой земли.

Россия...?... Да, Россия...! О, Русь! Да, Русь! Но какую же именно Россию он, Пушкин сейчас рисует и изображает, рассказывает и показывает нам тут в этом своем Ироническом и Историческом Романе...?... Россию нынешнюю, очень и очень бедную, отсталую и патриархальную, Россию столичную, московскую и провинциальную, Россию плохо образованных и поликультурных помещиков и дворян, которые фактически являются сейчас людьми какими-то никому не нужными, никчемными и, в сущности, совершенно бесполезными и исторически лишними. Но разве он, Пушкин, желает им зла...? Да нет, как раз наоборот, ему хотелось бы им всем сейчас как следует помочь, помочь избавиться от этой их нынешней ограниченности и примитивности, простоватости и глуховатости и стать людьми по-настоящему полезными, нужными и необходимыми, помочь им стать людьми хорошо образованными и неглупыми, знающими и понимающими как жить и что делать, с чего начать и куда идти.

Так с чего же им всем тут следует начать...?... Он, Пушкин, предлагает начать с глубокой и радикальной реформы их нынешнего дворянско-помещичьего образования и воспитания, которое должно стать по-настоящему современным, полезным и нужным, широким и глубоким, которое должно стать основой основ их новой дворянской жизни и деятельности, философии и психологии, культуры и искусства, основой основ их новых и вполне добропорядочных нравов, порядков, традиций, законов, а также промышленности и сельского хозяйства. А во-вторых, тут срочно нужна глубокая и фундаментальная реформа и устранение, уничтожение этого нынешнего крепостного права, которое, как всем известно, является сейчас корнем зла. Но разве все это возможно, возможно при нынешнем соотношении сил...?... А как же! - отвечает нам Пушкин, - конечно, возможно, но только все это тут нужно делать как следует и по-умному, а не так глупо и не так прямолинейно и одномоментное, как это делает тут мой глуповатый Онегин; все это тут нужно делать последовательно и планомерно, постепенно и неуклонно.

И еще, говорит он нам, нам нужен сейчас Адам Смит и Капитализм, нам нужно научиться производить и производить Национальный Продукт, нам нужно научиться производить огромную массу общественно полезного и необходимого нам всем Валового Национального Продукта и Дохода, что сделает нас всех, всех россиян людьми сытыми и здоровыми, сильными и крепкими, бодрыми и веселыми, а не такими бедными и нищими, какими мы фактически являемся тут и сейчас.

Так нужно ли нам сейчас идти на Запад, господа? - спрашивает он нас и сам же себе отвечает,- а как же! Конечно, нужно! Да и потом, ведь мы же все равно туда идем и идем, идем уже много-много лет и десятилетий, идем еще со времен Петра Первого, идем и уже далеко ушли, особенно в сфере нашего нынешнего дворянского образования, культуры, искусства. Но хорошо ли это, что наша нынешняя дворянская культура является, в сущности, культурой вовсе не русской, а какой-то французской или полуфранцузской? А как же! Именно так! Да, очень и очень хорошо! Ведь вся наша русская материальная культура является на самом-то деле какой-то очень и очень древней и дряхлой, является отсталой, примитивной и допотопной, а вся наша чисторус-ская духовная культура является у нас сейчас примерно такой же... Да и существует ли она вообще, эта вот вполне светская и чисторусская духовная культура? А не фантом ли это? Простонародная, та - да, конечно же, существует, а наша, дворянская, элитарная...? вот то-то и оно...

Но, разумеется, он, Пушкин, вовсе не говорит, не рассказывает и не показывает нам все это тут так прямо, честно и откровенно, разумеется, все это говорится и показывается нам тут только лишь художественно и образно, при помощи соответствующей и довольно хитроумной художественной логики и диалектики, то есть при помощи соответствующих художественных сравнений, сопоставлений и противопоставлений. Так например, все эти нашенские плохие и нехорошие дороги он художественно сравнивает и сопоставляет с отличными французскими и европейскими шоссе, а все эти тутошние нашенские повозки и тележки, рыдваны и колымаги - с отличными, весьма удобными и комфортабельными французскими и европейскими каретами, весь этот нынешний и новый, «французский» и «западный» Петербург тут художественно сравнивается и сопоставляется с нашей древней и допотопной матушкой-Москвой, а также сравнивается с нашей нынешней, весьма отсталой и допотопной провинцией. Рисуя и показывая нам этот нынешний светский, веселый и «модный» Петербург, Пушкин подчеркивает тут его западный, французский стиль и вкус, моды и манеры, культуру и атмосферу жизни, его театры, дворцы, рестораны, его балы и праздники, его веселье, кутежи и попойки. Но о нашей нынешней матушке-Москве тут говорится значительно меньше и как-то не так, совсем-совсем не так, как о жизни светского Петербурга, вся эта нынешняя Москва им тут изображается как столица «полурусская», физически и нравственно еще вполне русская, но духовно и культурно уже какая-то «полуфранцузская"...

А провинция, провинциальное дворянство...? каким показано и изображено все это нынешнее провинциальное дворянство? Оно показано нам тут как-то явно гротескно и зло, скептически и иронически, все эти тутошние, местные дворяне показаны нам тут как люди очень и очень ограниченные, грубые, невежественные и некультурные, примитивные, допотопные и патриархальные, которые, видимо, только для того тут и существуют, чтобы совершенно бесполезно болтать сейчас друг с другом "о сенокосе, о вине, о псарне, о своей родне", и еще - чтобы как следует, вкусно и плотно пожрать и поесть, чтобы плясать и танцевать и еще, - чтобы как следует, вволю поспать и чтобы размножаться, размножаться, размножаться... А почему так, почему же так зло и тенденциозно...? Да просто потому, что так - лучше, намного-намного лучше нам всем видна огромная разница и противоположность между всей этой нынешней и еще какой-то «чисто-русской» провинциальной дворянской культурой и культурой столичной, западной, французской.

А впрочем, так ли все это и действительно ли вся эта безбрежная провинциальная глубинка является сейчас такой вот стопроцентно «чисто-русской»? Да нет, все это тоже не совсем так... Дело в том, что хотя материальная, культурная и нравственная жизнь всей этой бескрайней расейской глубинки еще и сейчас является такой вот «чисто-русской» и вполне патриархальной, но в ее нынешней духовной жизни все большую и большую роль играет... «французское начало», французские учебники, книги, романы... Разумеется, он, Пушкин, показывает нам этот великий тайный процесс какого-то постепенного и совершенно незаметного "офранцуживания" всей этой тутошней расейской провинциальной глубинки не только вполне художественно, но также еще и образно, показывает нам все это при помощи этой своей Татьяны, да, да, той самой «русской душою» Татьяны, которая

…По-русски плохо знала

Журналов наших не читала

И выражался с трудом

На языке своем родном,

Итак, писала по-французски...

Но ведь она, эта пушкинская Татьяна, она ведь тут не сама по себе, а она - из образцово-показательной и поэтому вполне "типичной" семьи Лариных, да и сама она тоже, конечно же, вполне "типичная" и молодая провинциальная дворянка из сравнительно культурной дворянской семьи... Понимаете...? И значит, на самом-то деле основная масса всех этих ограниченных и еще вполне патриархальных провинциальных дворян - люди примерно такие же поликультурные, как и она, но только она сейчас еще молода и поэтому далека от их нынешних хозяйственных и семейных забот и проблем...

Так чего же он сейчас хочет, этот мой мудрый и всезнающий Пушкин...? Он хочет всю эту нынешнюю и глубоко ошибочную, бедную, нищую и примитивную расейскую жизнь как следует изменить, перестроить, усовершенствовать, как следует глубоко и всесторонне реформировать «сверху», так как иначе, - иначе беда, крах, взрыв, пропасть, революция, уничтожение, катастрофа... Но он ведь еще может сейчас все это спасти, - спасти всю эту Великую и пока еще весьма мощную Систему, Страну, Народ, Царство, Империю, Государство при помощи этого своего глубоко ошибочного Евгения Онегина, романа вполне художественного и в то же время вполне научного, супернаучного, романа весьма критического, скептического и иронического, но в то же время очень и очень полезного и нужного, конструктивного и делового...

Так что же нам с этим теперь делать...? Нам нужно учиться, учиться и учиться, нам нужно учиться у них, великих и мудрых, учиться у Пушкина и Гоголя, у Грибоедов и Гончарова, у Лермонтова и Некрасова, у Ивана Тургенева и Льва Толстого, у Чехова и Достоевского, у Куприна и Лескова, у Горького и Шолохова, нам нужно научиться читать их как следует, по-умному и по-настоящему, читать медленно, внимательно, глубоко, читать и видеть, знать и понимать все самое главное и самое основное, всю эту их тайную и внешне совершенно незаметную Внутреннюю Правду, нам нужно научиться у них как следует, вполне разумно, культурно и счастливо жить, работать, трудиться...

Размещено на Allbest.ru