Эпитет, как стилистический прием

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Определения термина «эпитет»

2. Лексико-грамматические классы слов в роли эпитетов

3. Эпитеты и их стилистическая роль в художественном тексте

4. Концепции эпитета в отечественной филологии

5. Эмоционально-образный и оценочный потенциал эпитетов: переводческий аспект

6. «Предвестник бури» Рихарда Сковроннека

Практическая часть

Список использованной литературы



Введение

Одной из важнейших задач лингвостилистики на современном этапе её развития является изучение лингвистической природы и функционирования отдельных стилистических приемов в различных функциональных стилях литературного языка. Данная дипломная работа представляет собой попытку проанализировать один из древнейших и эффективнейших стилистических приемов - эпитет. Эпитет издавна привлекал к себе внимание ученых -стилистов как лингвистического, так и литературоведческого направления. История изучения эпитета восходит к древним риторикам, которые отводили этому стилистическому приему значительное место. Однако эти риторики, так же как и многочисленные учебники риторики и пособия по стилистике последующих веков, вплоть до второй половины прошлого столетия, рассматривали эпитет лишь как прием украшения речи, способ сделать её более выразительной. Работы А.А. Потебни прокладывают дорогу к изучению эпитета под новым - не сугубо прикладным, а теоретическим углом зрения. А.Н. Веселовский первым из русских ученых исследует онтологические характеристики эпитета, но подходит к нему скорее с литературоведческих позиций. Тем не менее, сущностные характеристики эпитета нельзя считать описанными адекватно и исчерпывающе. Многие проблемы в области изучения эпитета остаются до сих пор нерешёнными: нет единства в подходе к классификации эпитетов, не выработаны принципы, позволяющие сделать такую классификацию исчерпывающей и непротиворечивой; существуют разные мнения по вопросу эмоциональной природы эпитета; недостаточно исследованы семантические процессы, происходящие в эпитете; отрывочны и бессистемны наблюдения над функционированием эпитета в разных стилях речи, в том числе и в стиле языка художественной прозы. Наряду с проблемой синтаксических отношений в группе эпитета возникает целый ряд проблем в связи с семантическими отношениями эпитета и определяемого им слова. Таким образом, изучение эпитета оказывается тесно связанным с семасиологией - проблемами знака и значения, вопросами сочетаемости, расширения границ нормативной сочетаемости в стилистическом контексте.

Изучение семантики эпитета, стремясь определить объем и содержание понятия, передаваемого словом - эпитетом, ставит его в один ряд с такими проблемами общего языкознания, как язык и мышление, обнаруживает связь эпитета с философскими проблемами теории познания и эстетики. Информативность эпитета, заложенная в смысловой структуре слова и выявляющаяся в сочетаниях эпитета с определяемыми словами, чрезвычайно велика. И именно эти огромные информативные возможности, предоставляемые эпитетом писателю, делают его одним из самых распространенных и излюбленных приемов художественной речи. Без эпитетов попросту невозможно построить яркий художественный образ.

Связь проблемы изучения эпитета с целым рядом важнейших проблем современного языкознания, философии и других смежных научных дисциплин показывает, что исследование этого стилистического приема с позиций лингвистической стилистики является очень актуальным.



1. Определения термина «эпитет»

Термин «эпитет» принадлежит к числу наиболее древних филологических терминов, предназначенных для описания выразительных средств, которые используются авторами литературных текстов. Эпитет как разновидность тропа изучали многие выдающиеся филологи: Ф.И. Буслаев, А.Н. Веселовский, А.А. Потебня, В.М. Жирмунский, Б.В. Томашевский и др., - однако до сих пор наука не располагает разработанной теорией эпитета, нет единой терминологии, необходимой для характеристики различных видов эпитетов. Понятие «эпитет» иногда неоправданно расширяют, относя к нему любое прилагательное, выступающее в функции определения. Однако к эпитетам не следует причислять прилагательные, указывающие на отличительные признаки предметов и не дающие их образной характеристики. В современных источниках понятие «эпитет» толкуется следующим образом:

«Эпитет (греч. epitheton - приложение) - стилистический приём, образное определение, не только указывающее на признак определяемого явления, но и сообщающее этому признаку дополнительное значение - переносное или символическое (иными словами, не всякое определение - эпитет, но всякий эпитет скрывает в себе метафору, синекдоху или символ): «И се уже рукой багряной/Врата отверзла в мир заря» (М. В. Ломоносов, «Ода на день восшествия на престол Елисаветы Петровны, 1746 года»). В оде Ломоносова эпитет багряная указывает на признак зари и реализует символическое значение этого признака, непосредственно с определяемым явлением не связанное: царские одежды имеют багряный цвет, следовательно, багряная рука зари - это рука зари в рукаве царской одежды багряного цвета (т. е. рука императрицы). Эпитеты придают тексту многозначность, чем отличаются от «логических» определений. В литературе они всегда индивидуальны, т. к. всякий раз являются внешним проявлением конкретного авторского стиля - в этом их отличие от «постоянных эпитетов» фольклора с их стёршимися переносными значениями (красная девица, добрый молодец и т. д.) (Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. -- М.: Росмэн. Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006.)

Во втором томе издания «Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов» даётся расширенная формулировка понятия:

«ЭПИТЕТ (греч. Ерймиефпн, приложенное) -- термин стилистики и поэтики, обозначающий слово -- определение, сопутствующее слову -- определяемому. Традиция, идущая еще от античных воззрений, различает «необходимый эпитет» (epitheton necessarium) и «украшающий эпитет» (epitheton ornans). Под первым разумеется такое определение, которое ограничивает объем определяемого понятия; необходимый эпитет тем самым сливается с определяемым словом в единое словосочетание и не может быть опущен без изменения основного смысла выражаемого понятия; другими словами, необходимый эпитет является неотъемлемой частью словосочетания, в которое он входит, выражая отличительный признак предмета. Например, «русский язык», «древний мир», «бешеная собака». Напротив, под украшающим эпитетом разумеется такое определение, которое выражает то или иное свойство, выделяемое в уже данном, обособленном предмете мысли. Например, «румяная заря», «робкое дыхание», «ретивый конь». Но, поскольку эпитет есть понятие стилистики и поэтики (см. эти слова), подразделение его на такие традиционные категории представляется излишним. Термин «необходимый эпитет» может быть вовсе устранен, так как он охватывает явления не стилистического порядка, и кроме того «необходимый эпитет» не может рассматриваться в обособлении от слова, при котором он стоит, образуя с ним логическое единство. Термин же «украшающий эпитет», основанный на узком и произвольном воззрении на поэтическое выражение как на украшение речи, может быть заменен термином просто «эпитет», под которым и должны разуметься все виды определений, не относящиеся к первой категории т. наз. необходимых эпитетов. Таким образом, в выражении «великий, могучий, правдивый и свободный русский язык» (Тургенев) только первые четыре прилагательные должны считаться эпитетами. Или у Лермонтова: «В песчаных степях Аравийской земли» -- «песчаных» есть эпитет, но «Аравийской» есть только определение, но не эпитет.

Поэтому можно сказать, что эпитет есть «определение при слове, влияющее на его выразительность» (Горнфельд), или же определение, выделяющее в предмете мысли тот его признак, или свойство, которые существенны для данного его выражения. В эпитете выражается определенное отношение поэта, или вообще говорящего лица, к предмету, о котором идет речь. Эпитет как бы дает индивидуальную окраску выражаемому предмету, бросает на него определенный свет и делает предмет стилистически значимым. Вот почему эпитет есть одно из самых важных и существенных понятий стилистики…»

«Эпитет (от греч. epitheton -- приложение). Художественное, образное определение, вид тропа. Веселый ветер, мертвая тишина, седая, старина, черная тоска. При расширительном толковании эпитетом называют не только прилагательное, определяющее существительное, но и существительное-приложение, а также наречие, метафорически определяющее глагол. Мороз-воевода, бродяга-ветер, старик океан; гордо реет Буревестник (Горьки и); Петроград жил в эти январские ночи напряженно, взволнованно, злобно, бешено (А. Н. Толстой).

Постоянный эпитет. Эпитет, часто встречающийся в народном поэтическом творчестве, переходящий из одного произведения в другое. Море синее, поле чистое, солнце красное, тучи черные, добрый молодец; зелена трава, красна девица.»

В пособии Голуб И. Б «Стилистика русского языка» также даются важные пояснения, связанные с эпитетами и их возможным разделением на группы:

«Создание образных эпитетов обычно связано с употреблением слов в переносном значении (ср.: лимонный сок - лимонный свет луны; седой старик - седой туман; он лениво отмахивался от комаров - река лениво катит волны). Эпитеты, выраженные словами, выступающими в переносных значениях, называются метафорическими (Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана, утром в путь она умчалась рано, по лазури весело играя... - Л.). В основе эпитета может быть метонимический перенос названия, такие эпитеты называются метонимическими (...Белый запах нарциссов, счастливый, белый весенний запах... - Л. Т.). Метафорические и метонимические эпитеты относятся к тропам [картонная любовь (Г.); мотыльковая красота, слезливое утро (Ч.); голубое настроение (Купр.); мокрогубый ветер (Шол.); прозрачная тишина (Пауст.)].

Определения, выраженные словами, сохраняющими в тексте свое прямое значение, нельзя отнести к тропам, однако это не означает, что они не могут выполнять эстетической функции, быть сильным изобразительным средством. Например: На синих, иссеченных льдах играет солнце; грязно тает на улицах разрытый снег (П.) - эти точные эпитеты не уступают в выразительности любым метафорическим, которые мог бы использовать художник для описания ранней весны. Яркую изобразительность часто придают речи цветовые эпитеты (розовые тучки, бледно-ясная лазурь, бледно-золотые пятна света - Т.). Еще А.Н. Веселовский отметил народную символику цветов, когда физиологическое восприятие цвета и света связывается с психическими ощущениями (зеленый - свежий, ясный, молодой; белый - желанный, светлый, радостный).

Эпитеты исследуют с разных позиций, предлагая при этом различные их классификации. С генетической точки зрения эпитеты можно разделить на общеязыковые (гробовое молчание, молниеносное решение), и индивидуально-авторские (холодный ужас, изнеженная небрежность, леденящая вежливость - Т.), народно-поэтические (красна девица, добрый молодец). Последние называют еще постоянными, так как словосочетания с ними приобрели в языке устойчивый характер.

Стилистический подход к изучению эпитетов дает возможность выделить в их составе три группы:

1.Усилительные эпитеты, которые указывают на признак, содержащийся в определяемом слове (зеркальная гладь, холодное равнодушие, аспидная темень); к. усилительным эпитетам относятся и тавтологические (горе горькое).

2.Уточнительные эпитеты, называющие отличительные признаки предмета (величину, форму, цвет и т.д.) (Русский народ создал огромную изустную литературу: мудрые пословицы и хитрые загадки, веселые и печальные обрядовые песни, торжественные былины. - А. Т.). Выразительная сила таких эпитетов нередко подкрепляется другими тропами, особенно сравнениями [Дивной вязью он (народ. - И. Г.) плел невидимую сеть русского языка: яркого, как радуга, - вслед весеннему ливню, меткого, как стрелы, задушевного, как песня над колыбелью, певучего и богатого (А. Т.)]. Между усилительными и уточнительными эпитетами не всегда удается провести четкую границу.

3.Контрастные эпитеты, образующие с определяемыми существительными сочетания противоположных по смыслу слов - оксюмороны [живой труп (Л.Т.); радостная печаль (Корол.); ненавидящая любовь (Шол.)].

Весьма интересна классификация эпитетов, предложенная И.Р. Гальпериным. Классификация основана на трёх принципах: по принципу закреплённости-незакреплённости эпитеты делятся на языковые и речевые; по морфолого-синтаксическому выражению классификация выделяет ряд структурных моделей эпитета; по семантическому принципу эпитеты делятся на ассоциированные и неассоциированные, т.е. такие, которые добавляют к характеристике предмета черты неожиданные, внутренне ему не присущие и поражающие воображение читателя своей неожиданностью.

Языковые и речевые эпитеты

На языковые и речевые И.Р. Гальперин подразделяет эпитеты в зависимости от определённым образом сложившихся отношений между эпитетом и словом, к которому он относится. К языковым (стёртым) он относит эпитеты в словосочетаниях, ставших стабильными литературными клише, в готовом виде воспроизводимыми в речи, которые иначе называются постоянными, традиционными, фиксированными эпитетами. Подобные эпитеты свойственны народному эпосу. Постоянные эпитеты также могут быть свойственны определённому автору или определённому произведению.

При изучении индивидуального стиля писателя рассматриваются традиционные эпитеты (т.е. эпитеты, характерные для какого-либо литературного жанра или направления, для представителей одной литературной школы), излюбленные эпитеты (т.е. эпитеты, особенно часто употребляемые каким-либо отдельным писателем и несущие в его произведениях особую стилистическую нагрузку) и прикреплённые эпитеты (т.е. эпитеты, которые настойчиво, иногда на протяжении целого произведения придаются автором одному и тому же объекту с целью выделить его ведущие черты или подчеркнуть своё отношение к нему). Речевыми (свежими) являются оригинальные эпитеты, созданные специально для данного произведения.

Несмотря на многовековую историю изучения эпитета до сих пор нет единства во взглядах на его сущностные характеристики. Большинство исследователей главной характеристикой эпитета считают его семантические особенности и именно их ставят в центр определения эпитета, при этом семантика эпитета чаще всего определяется весьма нечетко как выделение какого-либо признака определяемого предмета или, ещё более расплывчато, как «такое второстепенное слово фразы, которое присоединяется к другому слову для усиления и обогащения его изобразительного и выразительного значения». Другие исследователи считают необходимым присоединить к характеристике семантической ещё одну существенную характеристику - свойственную эпитету синтаксическую функцию определения. При этом ряд исследователей проводит чёткую грань между эпитетом и логическим определением (обычно эпитет, в отличие от логического, определяется как художественное определение), другие видят разницу между логическим определением и эпитетом лишь в возникающей под влиянием контекста особой стилистической функции, третьи вообще не проводят такой грани и относят к эпитетам любые характеризующие или поясняющие определения. Сочетая в характеристике эпитета семантический и синтаксический критерии, многие лингвисты считают, что эпитет ничего не прибавляет к содержанию определяемого понятия, сохраняя его в том же объеме. Однако, как совершенно верно отмечают А.Н. Веселовский и Б.В. Томашевский, при этом происходит некоторое переосмысление признаков, входящих в данный объем содержания понятия: эпитет либо повторяет на тавтологической основе признак, уже названный в самом определяемом, либо перегруппировывает признаки, «выдвигая в ясное поле сознания тот признак, который мог бы и не присутствовать». Проводя грань между эпитетом и логическим определением, отдельные лингвисты чрезвычайно сужают рамки эпитета, ограничивая его только определениями «переносного (тропсического) характера» или метафорическими определениями.

Ещё один подход к определению сущностных характеристик эпитета включает в эти характеристики способ морфолого-синтаксического выражения эпитета. В решении этого вопроса наблюдается тенденция к наибольшей противоречивости мнений, от крайне суженной точки зрения, согласно которой эпитет может быть выражен только прилагательным до крайне расширенной, по которой «поэт может определить явление любой морфологической категорией, лишь бы этим достигалось основное требование поэтической мысли - анализировать данное явление, а затем обобщать, вводить его в круг других образов».

Возможны и другие классификации и группировки эпитетов. Это свидетельствует о том, что понятие «эпитет» объединяет весьма разнообразные лексические средства образности.



2. Лексико-грамматические классы слов в роли эпитетов

В ходе анализа языкового материала мы можем выявить лексико-грамматические классы слов, выступающие в роли эпитетов.

1. Ими могут быть отглагольные прилагательные и причастия.

Например:

Я сегодня влюблен в этот вечер,

Близок сердцу желтеющий дол.

(С. Есенин «Закружилась листва золотая»)

О друг, кому же твои ключи

Ты золотил поющим словом.

(С. Есенин « Теперь любовь моя не та»)

2). Очень распространенной грамматической формой эпитета является наречие при глаголе:

Например:

В синюю высь звонко

глядела она скуля.

(С. Есенин "Песнь о собаке"),

Однако и наречие может иногда иметь только логическое значение и не являться эпитетом: сковроннек эпитет поэтика

Например:

Скоро мне без листвы холодеть

звоном звезд насыпая уши.

(С. Есенин "По-осеннему кычет сова").

В данном случае наречие логически развивает мысль всего предложения и не выступает в роли эпитета.

3). Иногда значение эпитета могут иметь и отглагольные наречия; деепричастия.

Например:

Так охотники травят волка

зажимая в тиски облав.

(С. Есенин "Мир таинственный, мир мой древний).

И без меня, в её уставясь взгляд,

Ты за меня лизни ей нежно руку.

(С. Есенин "Собаке Качалова").

4) Эпитетами могут быть и имена существительные, являющиеся приложением к другому существительному, играющему роль подлежащего или дополнения.

Например:

Эх, любовь-калинушка,

кровь-заря вишневая,

как гитара старая,

И как песня новая.

(С. Есенин «Песня »).

Стоит отметить и стилистические функции эпитетов.

1). Так, значение эпитетов иногда получают имена существительные, играющие роль сказуемого.

Например:

Жизнь - обман с чарующей тоскою.

(С.Есенин "Жизнь-обман").

2). Даже существительные - дополнения имеют изредка значение эпитета.

Например:

Ты светишь августом и рожью.

(С.Есенин "Гори звезда моя, не падай").

В большинстве же случаев дополнения имеют только логическое значение.

3). И наконец, самый редкий случай - существительное - подлежащее, имеющее ощутимое эмоционально-оценочное значение и играющее, поэтому вместе с тем роль эпитета.

Например:

Задумались головотяпы над словами князя

(М. Е. Салтыков-Щедрин "История одного города").

Обычно подлежащие лишены эмфатичности и лишь логически связаны со сказуемым.

Таким образом, эпитетами могут быть, кроме прилагательных, и другие части речи: отглагольные прилагательные и причастия, наречия, деепричастия, имена существительные.

3. Эпитеты и их стилистическая роль в художественном тексте

В широком смысле слова - эпитет - это определение, в которое вкладывается смысл понятия «художественный образ». «Это называемый признак, сопутствующий какому-нибудь слову», т.е. в простейшей форме это - прилагательное при существительном.

Принято считать, что эпитет - это литературоведческий термин. Л.И.Тимофеев отмечает, что троп представляет собой употребление слова в переносном значении, т.е. выделение вторичных его признаков для характеристики какого-либо явления.

Иначе говоря, троп есть сочетание слов, образующее новое значение, благодаря перенесению одного из вторичных признаков слова на другое слово.

Русский язык насыщен тропами. Говоря «опешить» или «ошеломить», мы не думаем о том состоянии, которое когда-то было действительно присуще человеку, оказавшемуся в трудном положении из-за того, что он потерял коня или получил удар по шлему: слово «разлука» не связано у нас с представлением о двух разошедшихся в противоположные стороны концах лука; слово «лукавый» не вызывает у нас представлений о кривизне лука.

Сами по себе тропы - явление языка, и могут быть встречены в любой области языковой деятельности, но именно в литературе они в особенности существенны, так как становятся чрезвычайно гибким средством индивидуализации изображения жизни.

В самом деле, так как троп выделяет чрезвычайной отчетливостью какой-либо один определенный признак явления, то, наряду с познавательным своим значением он дает писателю еще очень существенное средство для того, чтобы, во-первых, индивидуализировать явление, а во-вторых, дать ему субъективную оценку.

В языке троп имеет, следовательно три основные задачи: познавательную, индивидуализирующую и субъективно-оценочную.

Поэтому именно в художественной литературе тропы, в особенности эпитеты, распространены и встречаются чаще всего. В связи с этим и говорят о языке художественной литературы как о языке образном, что в нем настолько часты художественно-изобразительные средства.

Как уже отмечалось, в широком смысле эпитетом является всякое слово, определяющее, поясняющее, характеризующее и т.д. какое-либо понятие. В этом смысле эпитетом является любое прилагательное.

У нас до сих пор часто пытаются отделить понятие эпитета («художественное определение») от понятия определяющего слова по тем соображениям, что эпитет - художественное определение, т.е. красочное, образное и т.п., тогда как простое определяющее слово этой художественности не несет. С этой точки зрения в выражении «деревянные часы» перед нами не эпитет, а определение, а в выражении «роковые часы» - не определение, а эпитет. Эпитет есть слово или предложение, примененное к существительному или к его эквиваленту для того, чтобы подчеркнуть в изображенном явлении какое-нибудь его отличительное свойство, индивидуальное или родовое.

Таким образом, всякое одностороннее определение, усиливающее, подчеркивающее какое-нибудь характерное выдающееся качество предмета, является эпитетом.

Эпитет индивидуализирует, характеризует явление, выделяет в нем те признаки и свойства, которые кажутся писателю важными и значительными на основе его представления об этом явлении, понимания и знания его, отношения к нему. Благодаря эпитетам писатель выделяет те свойства и признаки рисуемого им явления, на которые он хочет обратить внимание читателя.

Формой эпитета может служить всякое значащее слово, поскольку оно выступает как определяющее по отношению к другому (существительное: бродяга-ветер, царица грозная - чума, дева-роза; прилагательное: серебряная береза; наречие и деепричастие: жадно смотря, несутся сверкая).

Как известно, метафоризация значений часто происходит в результате переноса качеств, свойства, действий неодушевленных предметов на одушевленные: железные нервы, золотые руки, пустая голова и наоборот: ласковые лучи, рев водопада, говор ручья.

Всё ранее сказанное дает основание заключить, что эпитет - это образное, иногда метафорическое или метонимическое слово, которое используется в художественных и поэтических текстах для наиболее яркого, образного, выразительного описания реалий.

Обобщая роль эпитетов в художественной речи, можно выделить 8 основных пунктов их воздействия на текст:

-усиливают выразительность, образность языка произведения;

-придают художественную, поэтическую яркость речи;

-обогащают содержание высказывания;

-выделяют характерную черту или качество предмета, явления, подчёркивают его индивидуальный признак;

-создают живое представление о предмете;

-оценивают предмет или явление;

-вызывают определённое эмоциональное отношение к ним;

-помогают увидеть авторское отношение к окружающему миру.



4. Концепции эпитета в отечественной филологии

Отечественная филологическая и лингвистическая традиция складывалась во многом как результат усвоения европейской филологической традиции, ее терминологии и проблематики. Поэтому неудивительно, что история термина «эпитет» в отечественной филологии оказывается тесно связана с классическим разграничением «необходимых» и «украшающих» определений, получавшим в различных работах то или иное истолкование.

Прежде всего следует упомянуть труды А.А. Потебни и его последователей - Д.Н. Овсянико-Куликовского, А. А. Зеленецкого, исходивших из противопоставления «поэтической» и «прозаической» речи соответственно как речи образной и необразной: «Символизм языка, по-видимому, может быть назван его поэтичностью; наоборот, забвение внутренней формы кажется нам прозаичностью слова. Если это сравнение верно, то вопрос об изменении внутренней формы слова окажется тождественным с вопросом об отношении языка к поэзии и прозе, то есть к литературной форме вообще… В слове мы различаем: внешнюю форму, то есть членораздельный звук, содержание, объективируемое посредством звука, и внутреннюю форму, или ближайшее этимологическое значение слова, тот способ, каким выражается содержание… Внутренняя форма каждого из этих слов иначе направляет мысль; почти то же выйдет, если скажем, что одно и то же новое восприятие, смотря по сочетаниям, в какие оно войдёт с накопившимся в душе запасом, вызовет то или иное представление в слове.»

Благодаря работам Потебни и его последователей, как и работам А.Н. Веселовского, проблема эпитета была осмыслена как проблема историческая, требующая анализа не только с точки зрения абстрактной выразительности того или иного текста, но и с точки зрения того, как данное выразительное средство использовалось в различные эпохи и в различных культурах, какое место оно занимало в системе выразительных средств.

А.Н. Веселовский даже считал возможным рассматривать всю историю эпитета как историю поэтического стиля «в сокращенном издании.» Как писал Веселовский, - «За иным эпитетом, к которому мы относимся безучастно, так мы к нему привыкли, лежит далекая историко-психологическая перспектива, накопление метафор, сравнений и отвлечений, целая история вкуса и стиля в его эволюции от идей полезного и желаемого до выделения понятия прекрасного.»

В своей работе «Из истории эпитета» А.Н. Веселовский, однако, не столько выстраивает какую-либо конкретно-историческую последовательность развития эпитета как литературного явления, сколько дает широкое сопоставление эпитетов из произведений, относящихся к разным эпохам и странам. Такое сопоставление невозможно без использования той или иной классификации эпитетов, содержащей характеристики основных разновидностей этого явления; в основе своей классификация Веселовского - все то же классическое различение эпитетов «необходимых» и «украшающих»: «Эпитет - одностороннее определение слова, либо подновляющее его нарицательное значение, либо усиливающее, подчеркивающее какое-нибудь характерное, выдающееся качество предмета. Первый род эпитетов можно бы назвать тавтологическими… Второй отдел составляют эпитеты пояснительные: в основе какой-нибудь один признак, либо 1) считающийся существенным в предмете, либо 2) характеризующий его по отношению к практической цели и идеальному совершенству»

Далее А.Н. Веселовский кратко характеризует некоторые разновидности пояснительных эпитетов - «эпитеты-метафоры» и «синкретические эпитеты», однако в дальнейшем разборе эти разновидности не противопоставлены.

Данная классификация, фактически воспроизводящая классическое различение эпитетов украшающих и необходимых, и становится в дальнейшем основой для характеристики эпитетов в текстах различных стран и эпох. При этом А.Н. Веселовский исходит из того, что сходные явления в разных культурах (например, постоянные эпитеты) могут объясняться аналогичными процессами в психологии творчества (и восприятия), а различия - постепенным прогрессом в той же самой психологии: «Когда в былое время создавались эпитеты: ясен сокол и ясен месяц, их тождество исходило не из сознательного поэтического искания соответствия между чувственными впечатлениями, между человеком и природой, а из физиологической неразборчивости нашей, тем более первобытной психики. С тех пор мы научились наслаждаться раздельно и раздельно понимать окружающие нас явления, не смешиваем, так нам кажется, явлений звука и света, но идея целого, цепь таинственных соответствий, окружающих и определяющих наше «я», полонит и запутывает нас более прежнего…»

Таким образом, история эпитета у Веселовского - это история развития определенного литературного явления, отражающего развитие (очевидно, аналогичное для разных культур) факта психики, факта сознания (в данном случае - способности различать предмет и его свойства). В этой истории ученый выделяет три основных момента:

- возникновение эпитетов в «пору древнейшего песенного развития, которую мы отличаем названием синкретического или лироэпического…», причем это были эпитеты, сначала «подновляющие нарицательное значение существительного», а несколько позднее - указывающие типический, существенный признак;

- выделение из накопленного в начальную синкретическую эпоху множества эпитетов ограниченного числа постоянных эпитетов, ставших «…признаком того типически-условного - и сословного миросозерцания и стиля…, который мы считаем, несколько односторонне, характерным для эпоса и народной поэзии»

- «…разложение этой типичности индивидуализмом», проходящее через «забвение реального смысла эпитета с его следствиями», обобщение определения, позволяющее применять его к целому ряду предметов, а также накопление эпитетов «однозначащих или близких по значению», переходящее затем в создание сложных эпитетов и описательных определений.

В основном Веселовский иллюстрирует свою концепцию примерами из произведений народного эпоса, однако в последних разделах своей работы он прибегает к примерам из современной ему французской, немецкой и русской поэзии, и таким образом вновь возвращается к вопросу о постоянстве психических процессов, отражающихся в литературном творчестве. На наличие такого постоянства, затемненного историческим процессом, но «позволяющего преодолевать разницу во вкусах и привычках создателя древнего текста и его нынешнего читателя», указывают такие слова А.Н. Веселовского: «…все отвечает какой-нибудь потребности жизни, какому-нибудь переходному оттенку мысли, ничто не живет насильно… Мы твердим о банальности, о формализме средневековой поэзии любви, но это наша оценка: что до нас дошло формулой, ничего не говорящей воображению, было когда-то светло и вызывало ряды страстных ассоциаций»

Для литературоведов следующего поколения, таких как Б.В. Томашевский и В.М. Жирмунский, характерно стремление разграничить эпитет и определение, осознать специфичность эпитета как художественного приема, противопоставленного употребляющимся в текстах нехудожественных определениям. Так, Б.В. Томашевский различает логическое и поэтическое определение, и называет эпитетом лишь второе. С его точки зрения, логическое определение используется для того, чтобы «выделить обозначаемое явление из группы ему подобных, чтобы указать на признаки, которыми оно отличается».

Поэтическое же определение, или эпитет, лишь повторяет «признак, заключающемся в самом определяемом слове, и имеет целью обращение внимания на данный признак или выражает эмоциональное отношение говорящего к предмету» Тем самым определение не противопоставляет факт, обозначенный определяемым словом, множеству иных фактов, не обладающих соответствующим признаком, а лишь выделяет этот признак в виду их важности для данного словосочетания. При этом «…когда мы говорим об индивидуальных явлениях - определения даются не в логическом, а в поэтическом порядке»

В.М. Жирмунский отмечал, что в контексте художественного произведения «логические определения» (в терминологии Томашевского) часто «… служат не логической классификации и номинации, а включаются в систему… описательных приемов в соответствии с принципом подбора поэтических определений, обусловленных общим художественным стилем…» Тем не менее В.М. Жирмунский согласился с необходимостью сузить объем понятия «эпитет», применяя его только для «поэтического определения, не вносящего нового признака в определяемое понятие». В этом ограничении ученый видел возрождение «старого и более точного» употребления термина «эпитет», понимаемого как «эпитет украшающий». Как писал Жирмунский, - «Если эпитет обозначает «типический, идеальный признак определяемого понятия», то авторские определение - «признак окказиональный, улавливающий один из частных аспектов явления».

Одним из путей, намеченных еще А.Н. Веселовским и В.М. Жирмунским, пошла А.П. Евгеньева, предложившая разграничивать эпитеты в соответствии с тем, какую функцию они выполняли в литературных текстах конкретных эпох.

С ее точки зрения, поэтические средства представляют собой нарочитое, отлившееся в систему использование той или иной языковой особенности или закономерности. Эти особенности могут относиться к различным сторонам языковой структуры (например, употребление уменьшительно-ласкательных суффиксов в качестве особого поэтического приема в причитаниях, лирических песнях; синтаксический параллелизм, инверсии, тавтология, синонимия и т.п.). «Использование отдельных явлений языка в качестве поэтических средств, акцентирование тех или иных из них с целью поэтической, художественной выразительности различны в разные исторические эпохи. Грамматическое определение, выражающееся главным образом прилагательным, - одно из важнейших средств языка, при помощи которого характеризуется богатство и многообразие предметов внешнего мира и их признаков: средство, при помощи которого, с одной стороны, можно типизировать, обобщать, указывать идеальные общие признаки, а с другой - индивидуализировать, выделять тончайшие отличия, фиксировать временные признаки. И грамматическое определение с древнейшей поры было использовано как поэтическое средство, но поэтические функции определения изменялись в различные исторические эпохи, - не только потому, что они тесно связаны с поэтической системой той или иной эпохи, а также в результате исторического движения и развития грамматической категории в структуре языка».

Иной способ характеристики эпитетов принят в «Словаре эпитетов» К.С. Горбачевича. Его автор обращает внимание прежде всего на частотность употребления, степень узуальности эпитета. По этому признаку он выделяет три типа эпитетов: общеязыковые, народно-поэтические и редкие (индивидуально-авторские).

«Общеязыковые эпитеты - это наиболее многочисленная группа слов. У некоторых существительных зафиксированы сотни характеризующих определений. Среди них прилагательные и со свободным значением, и со связанным. В числе общеязыковых эпитетов есть слова, употреблённые и в прямом, и в переносном значении, стилистически нейтральные и с яркой стилистической окрашенностью. Характерными признаками общеязыковых эпитетов служат относительная устойчивость связи между определяющим и определяемым, воспроизводимость подобных словосочетаний, неоднократность употребления их в литературном языке. Народно-поэтические эпитеты пришли в литературный язык из устного народного творчества. Их основная черта - постоянство и ограниченность сочетаний определяющего с определяемым. Многим народно-поэтическим эпитетам свойственно: а) употребление прилагательного в усечённой форме; б) перенос ударения; в) инверсия определяющего и определяемого. Третий тип - это редкие (индивидуально-авторские) эпитеты. В их основе лежат неожиданные, часто неповторимые смысловые ассоциации, поэтому они обычно невоспроизводимы, их употребление носит окказиональный характер. Однако при определённых условиях (авторитет писателя, яркость, свежесть образа и т.д.) эти эпитеты могут перейти в разряд общеязыковых. Таким образом, граница между общеязыковыми и индивидуально-авторскими эпитетами условна и подвижна».

5. Эмоционально-образный и оценочный потенциал эпитетов: переводческий аспект

В переводоведческой литературе транслатологические особенности эпитетов, как правило, рассматриваются в трудах Л. С. Бархударова и В. Н. Комиссарова через призму газетно-информационного или художественного перевода. В таком случае детализация непосредственно по переводческим

приемам или трансформациям носит преимущественно фрагментарный характер. Исследуемое нами явление также рассматривается в работах Л. И. Сапоговой и Т. А. Казаковой в рамках перевода атрибутивных сочетаний разного типа: свободных, одночленных, многочленных (с внутренней предикацией и без нее), а также устойчивых. Заметим, что исходя из положения о том, что эпитет всегда носит оценочно-субъективный характер, логическое определение не может рассматриваться как стилистический прием. Перевод логических определений осуществляется с опорой на денотативное значение, так как речь идет о качествах, присущих тем или иным предметам. При переводе эпитета ведущими являются экспрессивное и прагматическое значения. Так, Е. В. Бреус предлагает ряд правил, которыми можно руководствоваться при переводе свободных словосочетаний. Первый этап - анализ ключевого слова, далее следует установление семы определяющего слова, реализующейся в контексте. Заключительный этап - поиск эквивалента, содержащего аналогичную сему. Возможные семантические сдвиги, обусловленные различными логическими отношениями между понятиями, обуславливают такие переводческие трансформации как генерализация, конкретизация, метонимический перевод, компрессия и перераспределение семантических компонентов. Выбор одного из преобразований происходит в рамках приема «пробы на сочетаемость».

Л. И. Сапогова дифференцирует подходы к переводу атрибутивных словосочетаний в зависимости от их типа. Перевод одночленных словосочетаний, например, требует не только «перебора значений», но и привлечения контекста, также может быть сопряжен со сменой определяемого и определяющего слова

Выбор соответствия для многочленного сочетания с несколькими атрибутами предваряется анализом отношений между определяемым компонентом и каждым из атрибутов, выделением внутри атрибутов связанных между собой компонентов. Далее необходима оценка компактности размещения атрибутов в переводном сочетании. В отношении многочленных атрибутивных сочетаний, осложненных внутренней предикацией, Л. И. Сапогова предлагает преобразование атрибута в инфинитивную конструкцию, дополнительное придаточное предложение или предложное номинативное словосочетание. Более развернутые сочетания с внутренней предикацией переводятся с добавлением дополнительных слов к определяемому слову, обеспечивающих введение атрибута в ткань текста. По утверждению Л. И. Сапоговой, приемы перевода рассматриваемых словосочетаний детерминированы внешним контекстом. В отношении эпитетов данное замечание также представляется актуальным.

Принимая во внимание приведенные выше подходы к переводу атрибутивных словосочетаний, эмоционально-образная составляющая играет в переводе эпитетов важнейшую роль.

Как указывает И.Р. Гальперин, образность создаётся взаимодействием предметно-логического значения слова с его контекстуальным значением, «причём основой образности всегда является предметно-логическое значение». Он определяет эпитет как стилистический приём, основанный на взаимодействии предметно-логического и контекстуального значений в определении, которое может быть выражено словом, фразой или даже предложением. Это определение раскрывает индивидуальное эмоционально-окрашенное отношение автора к предмету, который он описывает. В отличие от логического определения, которое является исключительно объективным, не содержащим оценки необходимо различать эпитет и логическое определение. Эпитет носит всегда субъективно оценочный характер.

Иными словами, характеризуя предмет с неожиданной стороны, эпитет сообщает какую-то дополнительную информацию о нём. По поводу информации И.Р. Гальперин пишет: «Информацию надо понимать в 2-х планах - существует информация смысловая и информация эстетическая». Последнюю ученый называет также «не смысловой, эмоциональной, дополнительной».

6. «Предвестник бури» Рихарда Сковроннека

Роман «Предвестник бури» Рихарда Сковроннека представляет собой повествование на фоне событий, предшествовавших непосредственно Первой Мировой войне, а именно Балканских войнах 1912-1913 гг. Ввиду этого нередки отсылки к отдельным историческим реалиям, сражениям и т. д. Действие первой части романа разворачивается в Берлине, столице Германской империи, поэтому в романе встречаются названия реальных географических объектов, мест; стоит также отметить, что некоторые герои говорят на местных диалектах (что, собственно, и можно увидеть, ознакомившись с оригиналом) Учитывая тот факт, что само произведение было написано в 1914 году, когда позиции аристократии в Германии были ещё сильны, в книге встречаются речевые обороты, не использующиеся в современном языке. На основе романа мною был собрал список эпитетов, которые послужат иллюстрацией к выбранной теме.

Siegreich (Sicheren Berichten zufolge, die aus dem Hauptquartier hierher gelangt sind, ist gestern den siegreichen bulgarischen Waffen ein neuer Erfolg beschieden gewesen) - в данном случае мы имеем дело с прилагательным, которое даёт красочную характеристику сопровождающему его существительному. В русском языке при переводе уместным вариантом является слово «победоносный».

Pollaksch (Wie heiЯt das? I der Deuwel soll diese pollakschen Namen aussprechen!) - в данном случае мы имеем очень своеобразный эпитет, имеющий под собой социокультурную основу. Не зная отдельных нюансов взаимоотношений самих немцев с окружающими их нациями, перевести данное прилагательное было бы достаточно затруднительно. Pollaksch представляет собой диалектальный вариант от polisch (также, в зависимости от региона, возможны варианты poolsch, polnisch) и на основе немецкоязычных источников имеет значение unverstдndlich, unordentlich, liederlich. Для того, чтобы полностью вникнуть в смысл данного эпитета, необходимо ознакомиться с социокультурными источниками на немецком языке. В данном случае, учитывая определённо негативную коннотацию слова, я выбрал в качестве перевода слово «варвары» (Как это понимать? Я, чёрт возьми, должен выговаривать имена этих варваров!)

Doll (Die Blase da unten lьgt doller wie die Franzosen Anno 70!) - слово doll является диалектальным и разговорным. В зависимости от ситуации, на основе словаря Duden выделяют разные варианты значения данного прилагательного: ungewцhnlich, unglaublich, groЯartig, prachtvoll, schlimm, sehr, stark. Однако при переводе в данном случае стоит обратить особое внимание на историческую подоплёку. Указанный в оригинале год имеет отношение к произошедшей в 1870 году битве при Седане, в ходе которой прусский главнокомандующий фон Мольтке окружил французскую армию под личным командованием Наполеона III. В ходе сражения французы потерпели катастрофическое поражение, что сделало его одним из самых значительных событий Франко-прусской войны. Поэтому, в связи с исторической основой, я выбрал несколько нестандартный вариант перевода как «жаркий» (Котёл там, внизу, будет жарче, чем у Седана в 1870!)

Jewьrm (Wer ernдhrt denn nu det kleene Jewьrm, wenn ick einrьcken muЯ?) - здесь мы также имеем диалектальную форму слова Gewьrm. На основе словаря Duden мы видим значение (oft abwertend): grцЯere Anzahl von Wьrmern. Исходя из этого, рассматриваемое нами слово - эпитет-существительное с переносным значением и негативной коннотацией. Поэтому подходящим вариантом перевода я выбрал слово «паразиты» (Кто же будет зарабатывать на хлеб для этих маленьких паразитов, если меня отправят на фронт?)

Kientopp (Wenn se sich amьsieren wollen - for zehn Fennje in Kientopp.) - слово Kientopp является диалектальным разговорным (шутливым или пренебрежительным) вариантом для слово Kino. При прочтении оригинала коннотация слова не ускользает от внимания читателя. Поэтому уместным вариантом перевода в данном случае является вариант «киношка» (Те, кто хотят увеселений, нынче идут на всякие киношки, и всего-то за 10 пфеннигов.)

Wьrzig (Ab und zu brachte ein leichter Wind den wьrzigen Duft der hohen Kiefern herьber) - здесь слово wьrzig в значении «пряный» переносится на аромат сосен, придавая ему новую характеристику (Лёгкий ветерок время от времени доносил сюда пряный аромат высоких сосен)

Frappierend (Unter den groЯen Augen ein leichter Strich, die Lippen und Ohrlдppchen ein biЯchen zu rot, aber das Ganze von frappierender Wirkung.) - в данном случае мы имеем эпитет-характеристику, подчёркивающий внешность человека. Из словаря Duden мы видим, что глагол frappieren имеет значение in Erstaunen versetzen, sehr ьberraschen. Поэтому приемлемым вариантом перевода здесь является слово «потрясающий» (Лёгкий штрих тушью под глазами, чуточку красные губы и мочки ушей, однако всё вместе выглядело потрясающе.)

Практическая часть

- Новая победа болгар! Турецкая армия отступает! Две сотни убитых и пять тысяч раненых! Свежий, самый свежий специальный выпуск!

Громкий, резкий мальчишечий голос раздавался на площади Кёнигплатц, нарушая её размеренный покой; в эту минуту портье верховного генерального штаба армии покинул швейцарскую и, распахнув тяжёлую дверь, вышел на уже погружённую в вечерние сумерки улицу.

- За сколько продашь, малыш? - и портье уже опустил руку в карман за деньгами.

- Для вас даром, господин генерал! А детям до десяти и военным с ранга фельдфебеля за половину стоимости!

Бравый мальчуган в форме газетчика известной берлинской газеты передал самую первую газету из большой стопки, которую он держал в левой руке, и побежал дальше.

- Новая победа болгар! Турецкая армия отступает! Две сотни убитых и пять тысяч раненых!

Из-за своей дальнозоркости, старик в видавшем виды тёмно-синем кителе тут же хлопотливо надел чёрное роговое пенсне и развернул ещё пахнущий краской номер газеты.

“София, 19 июня. (Телеграмма нашего специального корреспондента непосредственно с театра военных действий) Согласно достоверным сведениям, которые мы получили непосредственно из ставки, вчера победоносные болгарские войска одержали новую победу. Дивизии Радуловича удалось выбить противника с его сильно укреплённой позиции на высоте у линии городов Копрулу-Бургас. Потери турок составили 200 человек убитыми и 5 тысяч ранеными, с болгарской же стороны они были описаны как незначительные. Разбитая турецкая армия спешно отступает…” Старик вдруг прервал чтение и немного приблизил страницу к пенсне.

- Как это понимать? Я, чёрт возьми, должен выговаривать имена этих варваров!

Вдоль улицы проехала поливомоечная машина, позади неё три парня в высоких сапогах и серых холстяных куртках выпускали из затворок прямо на блестящий от влаги асфальт журчащие струйки воды. Всё это длилось до тех пор, пока последние струйки с тихим бурлением не исчезли в железных решётках канализации возле тротуара. Последние штрихи к столь тщательной уборке внёс бригадир, орудуя своей длинной метлой. Увидев портье, он по-военному отдал честь, приложив руку к фуражке, и подошёл ближе.

- Доброго вам вечера, почтеннейший господин фельдфебель! Есть что-нибудь новенькое?

- Да где уж тут! А ещё и эта история с болгарами. Видимо, для разнообразия они снова решили победить. А завтра турки вернутся, и всё пойдёт по-старому. Котёл там, внизу, будет жарче, чем у Седана в 1870!

- Вы полагаете, что всё, о чём пишут в газетах - неправда?

- Нет, почему же, что-то, да и правда. Но вот привирают они…страх как! Каждая мелкая потасовка у них превращается в настоящее сражение! Возьмите вот моего коллегу Фюлица из военного министерства. Он любит рыбачить. И каждая пойманная им в воскресенье на озере Липниц плотвичка в палец длиной в его словах превращается в целую щуку. У него на левом плече уже большая мозоль, так как он постоянно показывает нам длину своей очередной рыбины.

- Как думаете, господин Фельбфебель, не вовлекут ли и Германию в эту Балканскую смуту?

Старик провёл рукой по своим снежно-белым усам в стиле императора Вильгельма Второго и резко ответил.

-А уж это служебная тайна, любезнейший! Чтобы знать, нужно уметь держать рот на замке, понимаете?

Тут бригадир непроизвольно встал навытяжку.

- Глубочайше извиняюсь, господин фельдфебель! Просто прохожу я каждый раз мимо здания генерального штаба, а очистка за мной ведь здесь, на Кёнигплатц закреплена, так, вот, думаю я, что вы, кто здесь работает, всё знаете. А когда у тебя четыре карапуза дома, и жена больная, тогда начинаешь беспокоиться о будущем. Кто же будет зарабатывать на хлеб для этих маленьких паразитов, если меня отправят на фронт?

- Государство об этом позаботится, любезнейший!

- Может и да, а может, и нет. И эта неопределённость чувствуется так сильно, как будто бы уже идёт война. Для вас, господин фельдфебель, это не так явно, ведь вы всё время жалование получаете в срок. Я же… Мне, вот, приходится подрабатывать билетёром в театре Гёте, в местах второго яруса. И никого нет, знаете ли! Ни у кого нет денег на театры! Те, кто хотят увеселений, нынче идут на всякие киношки, и всего-то за 10 пфеннигов. Ещё года два назад чаевых я получал аж целый талер. А сегодня - 50 пфеннигов! И ведь верно писали в новой газете: - “Если с плеч народа не снимут всё возрастающий груз страха перед новой войной, то наша экономика неизбежно придёт в упадок”.

Старик задумчиво потрогал пальцами левой руки пуговицы на своём кителе, неожиданно потянулся и ответил.

- Вполне возможно, но разделяют ли мнение господ из газет и другие? Может быть, Его Величеству Кайзеру стоит написать на афишах: -“Спокойствие, народы Европы! Пусть эти воришки и пройдохи и дальше бьют турок на окраине Европы, наши интересы от этого не пострадают! “

Бригадир покачал головой.

- Почему же сразу афиши? Вот если бы он снова сделал заявление…на праздничном обеде или уж как-нибудь… Если бы у него только было хоть какое-то представление о том, насколько взволнован весь народ! Приходишь, знаете ли, из театра в половине двенадцатого домой… а в пять утра уже нужно быть в бригаде. Сапоги снимаешь на лестнице, чтобы свою старуху не разбудить, посмотришь - а у неё сна ни в одном глазу! Сопит носом, слёзы сдерживает.

...