Таким образом, автор «Слова» хочет сообщить нам о том, что князь Всеслав «взял копьем» власть в Киевском государстве, но удержать ее не смог, а мимолетно побывал на престоле и убежал ненавидимый.

Случаи пешего применения копья в бою. Случалось и так, что копье применялось спешившимся князем. Один из самых интересных таких случаев сообщает нам Галицков-Волынская летопись в описании действий сына князя Даниила Галицкого Льва в 1255 году.

«Лев вонзил свое копье в щит Стекинта, так что он не смог им прикрываться, и убил Лев Стекинта мечом, и брата его поразил мечом. И они погибли. Лев пешим гонялся за ятвягами, а другие преследовали их на конях, били и рубили их.» Галицко-Волынская летопись, пер. О.В.Лихачевой. Минск.: ООО «Даниил», 1994. - с. 36

Несколько слов о военной хитрости Льва. Он применил здесь тактический прием римских легионеров, которые перед столкновением с врагом метали в него особые копья - «пилумы». Отличительной способностью пилумов был метровый наконечник из мягкого железа, который нельзя было перерубить ни мечом, ни секирой, и тяжелое деревянное древко. Пилум застревал в щите противника и сгибался под собственным весом.

В итоге щит превращался в обузу и противник был вынужден бросить щит. В античные времена большинство противников Рима не носили доспехов, поэтому попадание пилума в щит означало скорую смерть.

Этот прием неоднократно описывался в древних учебниках по военному ремеслу, например в книге Флавия Вегеция Рената. «Краткое изложение военного дела» Флавий Вегеций Ренат. Краткое изложение военного дела // «Вестник древней истории», №1, 1940 г. (полная электронная копия). - с. 231 .Данное наблюдение служит еще одним подтверждением тезису, высказанному нами ранее, касательно широкой распространенности античной литературы на территории Древней Руси.

Идти на копье. С другой стороны, копьем брали города не только главные герои летописей, на стороне которых находится автор, но и их противники. В этом случае летописец все равно говорит о том, что герои движутся -- вот только не с копьем на город, а грудью на копье врага. Дважды этот оборот употребляет «Пространная летописная повесть о Куликовской битве».

Первый эпизод:

«И когда услышали (...), что пошел князь великий за Оку, то настала в Москве и во всех его пределах печаль великая, и поднялся плач горький, и разнеслись звуки рыданий. И слышно было рыдание безысходное, (...) ибо пошли с великим князем на острые копья за всю землю Русскую!» Пространная летописная повесть о Куликовской битве / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 42.

Кстати. С этим отрывком интересно коррелирует устойчивое русское выражение «лезть на рожон», то есть нарываться на кол, шест, копье -- а в более широком смысле -- на неприятности.

Второй эпизод более лаконичен: Что нам сказать или о чем говорить, видя злострастную смерть! Одни мечами перерублены, другие сулицами проколоты, иные же на копья подняты! Там же, с. 43.

Впоследствии «поднять на копья» трансформируется в выражение «поднять на штыки». «Вас поднимут на штыки ваши же солдаты», напишет Алексей Толстой в пьесе «День битвы» Толстой, А.Н. «День битвы» / Фантастика царской России: сборник, сост. Лобоцкий А.С. - М.: ЭКСМО, 2001. - с.79.. Каждая эпоха будет добавлять новые штрихи выражению «Идти на копья». Появятся словосочетания «голой грудью на танки», «с палками против армии» и другие подобные им формы.

Применение копья в неправом деле. Читая произведения древнерусской литературы узнаешь не только о великих и славных делах, но и о заговорах, интригах, ликвидациях неудобных князей. Часто для этого используют и копье.

Убийство князя Бориса в «Сказании о Борисе и Глебе» описано таким образом: «И вдруг увидел устремившихся к шатру, блеск оружия, обнаженные мечи. И без жалости пронзено было честное и многомилостивое тело святого и блаженного Христова страстотерпца Бориса. Поразили его копьями окаянные Путьша, Талец, Елович, Ляшко.» Сказание о Борисе и Глебе / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 88.

Еще одно околопрестольное убийство -- князя Андрея Боголюбского, так же произошло кулуарно и при помощи копья. «Повесть об убиении Андрея Боголюбского» передает событие в подробностях: И ворвались двое убийц, и набросились на него, и князь швырнул одного под себя, а другие, решив, что повержен князь, впотьмах поразили своего; но после, разглядев князя, схватились с ним, ибо он был силен. И рубили его мечами и саблями, и раны копьем ему нанесли. Повесть об убиении Андрея Боголюбского / Слово Древней Руси. - М.: Панорама, 2000. - с. 205

Поскольку убивали Андрея Боголюбского в помещении, размеров и обстановки которого мы не знаем, можно предположить, что копье использовалось для поражения князя через какие-то заграждения, либо как последний аргумент, чтобы окончательно добить его.

Применение сулицы в Древней Руси. При анализе древнерусских текстов можно встретить замену слова «копье» названиями его специальных разновидностей -- «сулица» и «рогатина».

Это справедливо далеко не ко всем авторам. Например, в Галицко-Волынской летописи упоминаются и сулица Галицко-Волынская летопись, пер. О.В.Лихачевой. Минск.: ООО «Даниил», 1994. - с. 45 и рогатина Там же, с. 37, а для «Повести временных лет» этих понятий как бы и не существует. Но, поскольку, прецедент все-таки имеется, остановимся на каждом из обозначенных типов копья поподробнее.

Итак, первая разновидность копья -- сулица, название которого происходит от глаголов сунуть, совать в значении толкать. Такого мнения придерживается И.Срезневский в своих «Материалах для словаря древнерусского языка» Срезневский, И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам / Срезневский, И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам, т.3. - С-Пб.: типография императорской академии наук , 1912 (полная электронная копия), с. 616.

Термином «сулица» обозначают короткие копья, которые в приведенном выше отрывке из «Повести о побоище на реке Пьяне» у иных «оставались не насаженными на древко» Повесть о побоище на реке Пьяне / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 152, то есть на деревянную часть. Они примерно в два раза меньше среднего копья и являются метательным оружием, убойная мощность которого зависит от физической силы метателя.

Эксперименты, проведенные автором данной дипломной работы показывают, что убойная мощность сулиц сохранялась на расстоянии до пяти метров, после чего продолжающая полет сулица теряет свои боевые характеристики. Эти наблюдения вполне согласуются с данными академика А.Н. Кирпичникова о применении сулиц исключительно в ближнем бою.

«Для бойца сулица служила вспомогательным оружием. Тактическое применение сулицы ограничено периодом сближения противников. Дротики в бою и на охоте использовались чаще всего один раз, в отличии от копья, употреблявшегося многократно. Дротики были особенно популярны у пехоты». Кирпичников, А.Н. Древнерусское оружие, выпуск второй: копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени. - М.-Л.: изд-во «Наука», 1966. - с. 24

Никоновская летопись в рассказе о Липицкой битве 1216 года описывает их как оружие первого натиска: «И удариша на Ярославлих пешцев с топорки и сулицы». VIII летописный сборник, именуемый Патриаршию или Никоновской летописью / ПСРЛ, т. 10. - С-Пб.: типография министра внутренних дел, 1885. (полная электронная копия книги) -- с. 70.

Кроме того, они неплохо зарекомендовали себя в обороне. В 1251 году, сообщает Галицко-Волынская летопись, князья Даниил и Василько отправились воевать с ятвягами и заручились военной поддержкой мазовецкого князя Болеслава.

«В то время, когда ляхи построили острог, они (ятвяги) ночью напали на ляхов. А русские острога не строили. Ляхи крепко боролись, метали сулицы, и головни, как молнии сверкали, и камни швыряли, как дождь с небес.» Галицко-Волынская летопись, пер. О.В.Лихачевой. Минск.: ООО «Даниил», 1994. - с. 21.

Описание сулиц в качестве оружия сдерживания мы встречаем на страницах «Повести о нашествии Тохтамыша», которое произошло в 1382 году, вскоре после победы московского князя Дмитрия на Куликовом поле.

«А в Москве было замешательство великое и сильное волнение. (...) хотящих выйти из города не только не пускали, но и грабили, не устыдившись ни самого митрополита, ни бояр лучших не устыдившись, ни глубоких старцев. И всем угрожали, встав на всех вратах градских, и с сулицами, и с обнаженным оружием стояли, не давая выйти тем из города, и, лишь насилу упрошенные, позже выпустили их, да и то ограбив.» Повесть о нашествии Тохтамыша / Воинские повести Древней Руси. - Л.: Лениздат, 1985. - с. 282.

Таким образом мы видим, как сулица, дешевое из-за скромных размеров наконечника, охотничье оружие, превращается в инструмент войны наступательного и оборонительного свойства.

Кроме того, она, как метательное оружие, способное поражать противника на сравнительно малой дистанции, применяется мародерами в городских разбоях, то есть при нападении в условиях ограниченного городскими постройками пространства. Точно такими же соображениями доступности руководствуются и наши современники, которые периодически открывают стрельбу в общественных местах из охотничьих ружей и карабинов.

Применения рогатины в Древней Руси. Прожив до двадцати лет, автор данной дипломной работы был твердо уверен, что рогатина - это такая кривая палка с развилкой на конце. Но когда Владимир Даль составлял свой знаменитый словарь, он об этом не знал.

У него сказано: «Рогатина ж. ручное оружие, род копья, долгого бердыша, широкий двухлезвийный нож на древке». Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 томах / Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, т. 4. С-Пб. -- М.: 1882 (полная электронная копия). с. 101

Исследования археологов позволили выделить рогатины как род самого крепкого и тяжелого копья из всех, имевшихся на Руси. «Вес наконечника рогатины колебался в районе 700--1000 граммов, тогда как вес наконечника обычного копья -- в пределах 200--400.» Кирпичников, А.Н. Древнерусское оружие, выпуск второй: копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени. - М.-Л.: изд-во «Наука», 1966. -с. 27

Зная, насколько рогатина мощное оружие, нетрудно понять, почему князь Даниил Галицкий использовал ее для охоты на кабанов:

«Когда ехал в Грубешев, то убил он шесть вепрей -- трех убил рогатиной сам, а трех -- его дружинники, и он дал воинам мяса на весь путь» - сообщает нам Галицко-Волынская летопись под 1255 годом. Галицко-Волынская летопись, пер. О.В.Лихачевой. Минск.: ООО «Даниил», 1994. - с. 37.

Однако часто рогатина используется как боевое оружие, причем летописец помещает рядом с нею и сулицу. «(…) И пришла на них мордва на ртах (лыжах) с сулицами, с рогатинами и с саблями». VIII летописный сборник, именуемый Патриаршию или Никоновской летописью / ПСРЛ, т.12 - С-Пб.: типография И.Н.Скороходова, 1901. - 266 с.(полн. электр. копия книги).- с. 61. Таково свидетельство Никоновской летописи о действиях, которые в 1444 году предпринял великий князь Василий Васильевич в ответ на нападение татар на Рязань.

3.4 Образ копья и особенности его функционирования в романе Б.Л. Васильева «Князь Святослав»

В связи с тем, что в древнерусской литературе использовались синонимы слова «копье», обозначающие ту или иную его разновидность, мы будем исследовать произведения советских и российских авторов на наличие слов «рогатина» и «сулица», а также использовать при поиске слово «дротик», как более известное в популярной литературе.

Как показывает первичный анализ, в романе Бориса Васильева слово «копье» используется 11 раз, а дротик, русская транскрипция греческого слова «доратион», что значит копье (любое в принципе) Кирпичников, А.Н. Древнерусское оружие, выпуск второй: копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени. - М.-Л.: изд-во «Наука», 1966. - с. 4. встречается на страницах романа пятикратно. Причем во всех случаях упоминание дротиков описательно и не приносит никаких дополнительных смысловых акцентов.

3.5 Ритуальное значение и функции копья в романе Б.Л. Васильева «Князь Святослав»

В принципе, Борис Васильев даже не описывает подробностей «преломления копий», что неудивительно, поскольку на Руси это было занятием всадников. Во времена Святослава дружины сражались пешими, хотя кони все-таки использовались, но выступали исключительно в качестве транспортного средства. Кирпичников, А.Н. Древнерусское оружие, выпуск четвертый: снаряжение всадника и верхового коня. - М.-Л.: изд-во «Наука», 1971. - с. 3.

Однако некоторый намек на священную роль копья в осуществлении мести, мы у него встречаем в реплике князя Святослава:

«Месть за погибших киевлян священна. И я возьму их город на копье.» Васильев, Б.Л. Князь Святослав / Васильев, Б.Л. Князь Святослав. Володимер. - Серия «Основатели государства Российского». - М.: ЭКСМО, 2006. - с. 60.

Это заявление князя о том, что он копьем осуществит месть за погибших возводит копье в ранг оружия высшего правосудия. Если копнуть скандинавские верования, которых Святослав вполне мог придерживаться согласно сюжетной линии Бориса Васильева, то окажется, что у верховного божества данного пантеона, Одина, имелось копье по имени Гунгнир. Оно обладало волшебным свойством поражать любую цель, пробивая самые толстые щиты и панцири врага. Идеальное оружие для правосудия и потому скандинавский язычник Святослав, объявивший себя викингом, Там же, с. 69. именно с помощью копья собирается осуществить расплату кровью.

3.6 Образ и функционирование копья при описании действий в романе Б.Л. Васильева «Князь Святослав»

В дальнейшем мы встречаем выражение «взять на копье» уже в качестве обозначения конкретного действия, лишенного чего-то ритуального. Автор трижды сообщает, что Святослав берет город на копье.

Пронаблюдаем, как показано поведение Святослава с покоренными ему городами.

В первом случае: Великий князь на копье взял город, спалил его дотла, но из захваченных мужчин казнил только сорок человек. Их головы украсили погребальные ладьи погибших в бою дружинников. Васильев, Б.Л. Князь Святослав / Васильев, Б.Л. Князь Святослав. Володимер. - Серия «Основатели государства Российского». - М.: ЭКСМО, 2006. - с. 61

Это 40 казненных были умерщвлены по приказу Святослава, который пошел на уступки своему воеводе Морозко, всеми правдами и неправдами добивавшегося того, чтобы князь не устраивал в городе резню.

По летописям нам известно, что Святослав, упрямо не соглашался креститься, дабы не смущать свою дружину и та не насмехалась над ним Повесть временных лет, пер. с древнерусского Д.С.Лихачева, О.В.Творогова. - Спб.: ВитаНова, 2012.- с. 43 (правом уйти от одного вождя к другому, более удачливому, воины Х века обладали, но только в мирное время Гуревич, А.Я. Походы викингов. - М.: Наука, 1966. - с. 129.). Борис Васильев играет с тем же самым мотивом юношеского упрямства, которое было в характере Святослава и которое сделало его великим воином -- увы, не государем. С одной стороны, Святослав хочет крови и мести, с другой -- в глубине души, понимает, что Морозко надо слушать и подчиняется.

Во второй раз он этого не сделает:

«Крепость великий князь взял «на копье», то есть штурмом, и никого не щадил. Остатки гарнизона были уничтожены полностью.» Васильев, Б.Л. Князь Святослав / Васильев, Б.Л. Князь Святослав. Володимер. - Серия «Основатели государства Российского». - М.: ЭКСМО, 2006. - с. 75.

Но князь не будет щадить людей в крепости исключительно потому, что Морозко в этот момент будет отсутствовать в войске и не сможет отговорить от напрасного кровопролития. В третий же раз Святослав сам откажется от идеи поголовного вырезания противника, так как ему необходимо будет пустить вперед себя слух о страшном войске русских.

«За Семикаром располагались еще две крепости с малыми гарнизонами. Беглецы из взятого на копье Семикара настолько напугали их защитников, что никто более Святославу не сопротивлялся.» Васильев, Б.Л. Князь Святослав / Васильев, Б.Л. Князь Святослав. Володимер. - Серия «Основатели государства Российского». - М.: ЭКСМО, 2006. - с. 75

По сюжету книги к этому времени Святослав уже опробует на противнике свое знаменитое предупреждение «Иду на вы!», и будет использовать его для усиления паники в стане врага.

Итак, Борис Васильев трижды использует выражение взять на копье. И трижды руками своих героев бросает на землю меч -- мы помним это по разделу Ритуальное значение и функции меча в романе Бориса Васильева «Князь Святослав». Таким образом, автор дважды связывает оружие с цифрой «три». Три раза в присутствии Святослава бросается на землю меч и ровно столько же раз он берет город на копье. Можно построить гипотезу, согласно которой меч является провозвестником его стратегических замыслов, а копье воплощает их в реальности.

И в тоже самое время копье приносит неудачу князю.

«Бой у Доростола был не на жизнь, а на смерть. Казалось, победа уже склонялась на сторону русских войск, когда один из греков пронзил копьем Сфенкла. И Святослав, повелев взять тело погибшего друга детства, приказал отступить и запереться в крепости.» Там же, с. 88

Именно с этого боя Борис Васильев начинает обратный отсчет. Все пошло не так. Свенельд скажет об этом следующее:

«Великий князь Святослав, ослепленный блеском мечей, отрекся от Руси… Он сказал, что столица его княжества будет отныне в Болгарии, а Русь станет поставлять для него мед и рабов.» Там же, с. 87

А дальше выступит копье. В ритуальной, можно сказать роли, однако это сюжетная коллизия, а вовсе не типовое назначение оружия, поэтому разбор ее продолжится в данном параграфе.

Итак, вслед за отречением от Руси, князя ждет правосудие автора. Копье, то оружие, которым он так легко брал города, убивает его друга Сфенкла, и тем самым наносит ему рану. Оно как бы пробивает защиту вокруг князя, который участвовал во множестве сражений и выходил из них целым и невредимым.

И финальный аккорд - сабля, оружие хазар, победило его меч. В свое время в «Повести временных лет» хазарам вручили дань мечами. Повесть временных лет, пер. с древнерусского Д.С.Лихачева, О.В.Творогова. - Спб.: ВитаНова, 2012.- с. 16. Хазары испугались -- у меча два лезвия, у сабли -- одно. И вдруг сабля, да еще в руках несправедливо униженного им князя Бориськи. Не совсем понятно, почему автор, кстати его тезка, брезгливо искажает его имя, князя, в то время как даже просто уважаемые люди на Руси именовались по имени--отчеству (Ян Вышатич, Онцыфор Лукинич).

Именно Бориська лишает Святослава, зашедшего в тупик, бесполезно растраченной жизни и головы.

«Великий князь вяло отбивал удары скорее по воинской привычке, нежели стремясь спасти свою жизнь. Он потерял ее смысл. (….)Главное же заключалось в том, что он утратил свою мечту -- так и не завоевал себе собственного княжества, которое получало бы из Византии золото, из Венгрии -- коней, а из Руси -- рабов. Все -- прахом.

И княжич Бориська удачным выпадом снес голову великого князя Святослава с плеч» Васильев, Б.Л. Князь Святослав / Васильев, Б.Л. Князь Святослав. Володимер. - Серия «Основатели государства Российского». - М.: ЭКСМО, 2006. - с. 91.

Таким образом именно копье служит тем содержательным центром сюжета, который сперва приносит Святославу победы, а затем разворачивает все на 180 градусов и становится провозвестником его гибели.

3.7 Образ копья и особенности его функционирования в романе А.В. Югова «Ратоборцы»

Слово «копье» в романе Алексея Югова употребляется 62 раза, его разновидности «рогатина» -- 6 раз, «дротик» -- 3 раза, «сулица» 1 раз. Понятно, что это многократно превышает использование этих слов и производных от них образов у Бориса Васильева.

Все образы, связанные с копьем, из тех, что Алексей Югов применяет на страницах своего романа, можно условно поделить на две группы. Образы, которые непосредственно связаны со сражением, и те, которые с ним не связаны. Их меньше, и мы начнем именно с них.

Примечательно, впрочем, что и те и другие базируются у Алексея Югова на летописном материале и сравнениях из древнерусских воинских повестей. Как пояснил в свое время академик Д.С. Лихачев Лихачев, Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени: Монография. - 2-е изд. доп. - Л.: «Художественная литература», 1985. - с. 199., многие из них были не плодом творчества литераторов своего времени, но вполне принятыми в дружинной среде терминами.

3.8 Ритуальное значение и функции копья в романе А. В. Югова «Ратоборцы»

Несмотря на то,что Алексей Югов очень плотно был знаком с древнерусской литературой,он не обозначил на страницах своего романа ни одного эпизода, в которых копья выступали бы в ритуальном значении, например, с их помощью бы начинали битву бойцы-поединщики. И это при том, что в тексте романа имеется и схватка поединщиков Югов, А.К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. - Л.: Лениздат., 1983.- с. 338. и довольно подробное описание того, как применяет свое копье Там же, с. 23. Даниил Галицкий.

Результат наших наблюдений позволяет заметить, что для Алексея Югова, как для автора современного литературного произведения приключенческого жанра, важно было удержать внимание читателей. Именно этим следует объяснять упрощение того богатого понятийного базиса, который несет в себе образ копья и о котором,безусловно, писатель был прекрасно осведомлен.

3.9 Образ и функционирование копья при описании действий в романе А.В. Югова «Ратоборцы»

Именно прекрасная осведомленность автора романа о функционировании образа копья как понятийно-смысловой модели древнерусской литературы, несомненно,сыграла важную роль в насыщении повествования целым рядом аутентичных художественных образов, связанных с копьем. Рассмотрим три из них «не видно и конца копья», «с конца копья вскормлены» и «лом копейный».

Расстояние -- на длину копья. Алексей Югов старается измерять расстояния теми категориями, которые были актуальны его героям. Поэтому на страницах книги можно встретить такие слова:

«Пал на рассвете туман - не видать стало и конец копья!» Югов, А.К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. - Л.: Лениздат., 1983.- с. 16.

Образ подразумевает густой туман, однако ничего боле точного мы пока не можем сказать, так как ни одного целого древнерусского копья до нашего времени не дошло.

Железные наконечники достаточно легко пережили 800-1000 лет пребывания в земле, а вот их деревянные части - «древки» или «оскепища», такой сохранностью не отличились даже в Новгороде, где органические материалы подчас доходят до нас почти в первозданном виде из-за особенностей почвы. Так, при раскопках города археологи еще в середине ХХ века обнаружили почти целый древнерусский лук Медведев, А.Ф. Ручное метательное оружие (лук и стрелы, самострел) VIII - XIV вв. М.: Наука, 1966. - с. 6. изготовленный из деревянных реек, кости и сухожилий.

В музеях Западной Европы (например, собрании оружия и доспехов в австрийском городе Грац) встречаются восьмиметровые копья, так называемые «мавританские пики». Окшотт, Э. Археология оружия: от бронзового века до эпохи Ренессанса. - М.: ЦЕНТРПОЛИГРАФ, 2006. - с. 301 От того, насколько их длина соответствует длине древнерусского копья, зависит верное истолкование нами художественного образа, поэтому попробуем установить истину с помощью косвенной доказательной базы.

Дело в том, что длину древнерусского копья можно определить как по изобразительным источникам того времени, включая западно-европейские иллюстрированные манускрипты, так и по отпечаткам в земле на дне могил языческой поры, то есть того времени, когда мужчин хоронили с оружием, а сверху насыпали огромные курганы.

С помощью этих данных можно выяснить, что длина древнерусского копья колебалась между 1,8 - 2,5 метрами для пехотинца и 3 -- 3,5 метрами для всадника. Кирпичников, А.Н. Древнерусское оружие, выпуск второй: копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени. - М.-Л.: изд-во «Наука», 1966. - с. 8. Следовательно, туман, о котором идет речь в данном художественном выражении, несомненно очень густой -- прямая видимость составляет около двух метров.

С конца копья вскормлены. Данное выражение, хотя и не является предметом функционирования копья в прямом смысле, все же должно быть рассмотрено в данном разделе, поскольку речь в конечном итоге идет не о кормлении с копья, но о воспитании воинов. А как известно по археологическим данным, воспитание воинов даже тысячу лет назад начиналось с военных игрушек, среди которых находят деревянные копья, а затем с совместного обучения новобранцев ратному делу.

Но вернемся к толкованию и образному значению данного выражения, которое один к одному списано Алексеем Юговым со «Слова о полку Игореве». Автор продолжает играть со смыслами и переносит образ вскормленной с копья дружины с из 12-го века в 13-й, на сто лет вперед.

При этом родина суровых воинов, с младенчества впитавших в себя ратное дело, Курское княжество, упоминается в обоих отрывках. Итак, автор «Слова» сообщает о событиях XII века:

«(...) А мои куряне бывалые воины: под трубами повиты, под шлемами взлелеяны, с конца копья вскормлены» Слово о полку Игореве / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 37.

А автор «Ратоборцев» вносит свои пять копеек о событиях в веке XIII:

«(…) он, Даниил, и князь Олег Курский, этот со своею Волынью, а тот - во главе курян своих, под шеломами взлелеянных, с конца копья вскормленных». Югов, А.К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. - Л.: Лениздат., 1983.- с. 44.

Учитывая, что Алексей Югов был переводчиком «Слова о полку Игореве», такое жонглирование красивым и ярким оборотом между эпохами вполне объяснимо. А вот о чем этот оборот?

Понять его в полной мере помогут детские воспоминания автора данной дипломной работы. Когда-то мне довелось побывать в Московском зоопарке. Было обеденное время и мы оказались у клетки с хищниками, тиграми. Поскольку тиграм, в общем-то, все равно чье мясо есть -- человека или животного, их кормили через решетку, передавая туда мясо на длинной заостренной палке. Фактически, тигры в Московском зоопарке были «с конца копья вскормлены».

Вероятно, именно о выкармливании дикого зверя и говорил древнерусский автор в своем «Слове о полку Игореве». Остается вопрос -- как понимал его сам Алексей Югов. Просто ли использовал красивый фразеологизм, повторяя его вслед за своим предшественником, или осознанно намекал что дружинники курского князя -- традиционно суровые воины, эдакие хищники, с детства привычные к войне и военному снаряжению.

Лом копейный. Алексей Югов пишет об эпохе конных дружин, а потому в его романе,в отличии от романа Бориса Васильева, копья ломают часто и много. Для того, чтобы создать максимально убедительное описание сражения Алексей Югов использует те же самые образы, которые применяли в своих текстах авторы, жившие много столетий назад. Как мы помним, в летописях и воинских повестях содержится много самых разных художественных образов, использующих копье в качестве основного контентного маркера. Для сравнения перечитаем описание первых минут сражения, сделанное Алексеем Юговым.

«А там уже сшиблись. От треска и лома копейного стал будто гром. И падали мертвые, как снопы... До Белгорода досягали крики, стоны, лязг, страшный лом копейный, и щитов гул, звон и щепанье». Там же, с. 48.

Налицо близкое к тексту произведений древнерусской литературы, а значит и к возможным очевидцам происходившего, описание средневековых реалий. Один раз Югов дословно воспроизводит формулировку «положить отметину», когда речь заходит о ране копьем , которую Александр Невский нанес ярлу Биргеру, предводителю шведского десанта в устье Ижоры.

«А все-таки Александр Ярославич большую ему отметину положил копьем на лицо - до веку не износить!» Югов, А.К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. - Л.: Лениздат., 1983.- с. 242.

Примечательно, что анализ останков шведского военачальника, произведенный в начале нынешнего столетия, подтвердил летописное свидетельство о травме лица, полученной в бою и скорее всего -- именно копьем Александра Невского. Сообщение, сделанное 9 апреля 2010 года «Радио Швеция». Новость продублирована на их интернет-сайте, URL: http://sverigesradio.se/sida/artikel.aspx?programid=2103&artikel=36167 Таким образом мы получили еще один дополнительный голос в защиту постулата О. В. Творогова Соколова, Л.В. Древнерусская литература: библиографический словарь (под ред. Творогова О.В.). - М.: «Просвещение», 1996. - с.2. о точности событий, передаваемых летописцами.

Заключение

Итак, дипломная работа по теме «Особенности функционирования средневекового оружия в русской литературе» закончена. В ходе работы были рассмотрены 19 произведений древнерусской литературы, относящиеся к жанру воинских повестей и летописей.

Специально для данного исследования нам удалось получить в полное распоряжение электронные копии книг, вышедших в серии «Полное Собрание Русских Летописей» в 1885 и 1901 (два тома Никоновской летописи), 1908 (Ипатьевская летопись), 1926 (Лаврентьевская летопись) годах.

С другой стороны, краеугольными камнями данной дипломной работы стали произведения, которые следует отнести к литературе, рассчитанной на широкого читателя. Это книги Бориса Васильева «Князь Святослав» и Алексея Югова «Ратоборцы». Их содержание изучалось в сравнении с содержанием названных выше произведений древнерусской литературы, взятых как единый пласт. Сравнение проводилось с целью выявления особенностей функционирования средневекового оружия в русской литературе, для чего был определен и заявлен целый ряд необходимых критериев.

Прежде, чем коснуться означенных критериев, следует сказать несколько слов о той работе с научной и справочной литературой, которая была проделана в процессе подготовки данной дипломной работы. Безусловно, огромной филологической удачей стала полная электронная копия словаря В.И.Даля, первый том которого вышел ровно за сто лет до рождения автора данной дипломной работы, в 1880 году, остальные -- сразу после.

Был поднят небольшой - в связи с неприоритетностью темы в научном сообществе, но авторитетный пласт исследований древнерусской литературы в области оружия, составленный как профессиональными филологами (Д.С.Лихачев, О.В. Творогов и др.), так и профессиональными историками (А.Н.Кирпичников, В.Л.Янин и др.).

В качестве доказательной базы были задействованы работы иностранных авторов, которые следует отнести к первоисточникам - книга Флавия Вегеция Рената о военном деле (была написана на закате Римской империи и по своей сути является сборником воинских уставов), а так же книги Ибн-Фадлана и Сигизмунда Герберштейна об их путешествиях по Руси.

Еще во введении к данной дипломной работе было определено, что для достижения поставленной цели работа должна решить следующие задачи:

· Вычленить описания средневекового оружия в произведениях древнерусской, советской и российской литературы, сделать статистический подсчет полученного материала.

· Осуществить отдельный семантико-функциональный анализ каждого из видов изучаемого оружия (меч, топор, копье).

· Изучить особенности функционирования меча, топора и копья в древнерусской литературе.

· Изучить особенности функционирования меча, топора и копья в романе Бориса Васильева «Князь Святослав» и в романе Алексея Югова «Ратоборцы».

· Произвести типологическое обобщение результатов исследования.

Действительно, решение данных задач позволило сформулировать целый ряд обоснованных выводов и выстроить на их основе четкое понимание особенностей функционирования меча, топора и копья в русской литературе.

Итак. В ходе статистического анализа описаний средневекового оружия удалось сделать следующие выводы. В произведениях древнерусской литературы самыми часто употребляемыми видами оружия являются меч и копье. У Бориса Васильева однозначно лидирует меч, в романе Алексея Югова также, но его позиции немного теснит копье. Топор во всех трех случаях является признанным аутсайдером.

В рамках решения поставленных вначале дипломной работы задач был осуществлен отдельный семантико-функциональный анализ каждого из видов изучаемого оружия (меч, топор, копье). С подробными результатами анализа можно ознакомиться непосредственно в тексте данной работы, мы же приведем выборку из результатов, полученных в ходе данного семантико-функционального исследования.

В ходе проведенных работ стало ясно, что Борис Васильев и Алексей Югов (в особенности он) активно используют художественные описания, взятые из летописей и воинских повестей.

Поэтому, для удобства исследования, все описания каждого вида вооружения были разнесены в два основных параграфа - «Ритуальное значение и функции меча / топора / копья» и «Образ и функционирование меча /топора / копья». Такое структурирование позволило легче вычленять результаты из общего массива имеющихся в наличие текстов.

В первой группе рассматривались ритуальные и церемониальные ситуации и художественные образы с участием меча / топора / копья -- например, клятва на оружии.

Во второй группе изучалось понимание древнерусскими авторами, а так же Борисом Васильевым и Алексеем Юговым, тех механизмов, которые обеспечивают функционирование каждого конкретного вида оружия на войне.

Как оказалось, наиболее богатыми на ритуальные и церемониальные ситуации оказались именно мечи, поскольку в них видится воплощение силы и власти, ответственности и Божией воли.

Следующими после них следует назвать копья, которые, открывая таинство сражения, являлись своего рода показателями его ожесточенности. Чем яростнее было сражение, тем меньше времени копья оставались целыми. Грохот и зрелище «лома копейного» охотно использовались летописцами для живописания битвы.

Впрочем, Борис Васильев явно пренебрегает столь важной функцией копья и отдает этому виду оружия место в самом дальнем углу своего произведения, используя копье как часть художественного образа, описывающего «взятие город копьем».

В остальных случаях копье оказывается оружием, вынесенным за скобки того квази-Средневековья, которое создано писательским воображением Бориса Васильева и воплощено в тексте его книги.

Алексей Югов подходит к описанию копья несколько иначе, что вполне объяснимо, ведь события XIII века, а именно широкое распространение тактики конного строя, вывели копье в число главных видов оружия профессионального воина -- всадника. Однако, Югов не стремиться делать из копья еще одного героя своего романа, вследствие чего отводит ему роль активного участника художественной речи и таких ее образов, как «не видно и конца копья», «с конца копья вскормлены» и «лом копейный».

Топор упоминается наиболее узко, несмотря на его широкое распространение по всей территории в границах современной России и обилие археологического материала, который можно уверенно датировать эпохой Средневековой Руси. Это объясняется распространением топора преимущественно в пеших подразделениях, которые, в отличие от княжеских дружин, имели нерегулярный характер городских полков, а потому в их составе не было знатных бояр или князей, деяния которых в первую очередь и описывали авторы летописаний.

Что же касается Бориса Васильева и Алексея Югова, то у первого топор практически не представлен на протяжении всего произведения, так как автор чрезмерно увлечен эстетикой меча.

Касательно же произведения Алексея Югова следует сказать, что автор уверенно выводит боевой топор как оружие простолюдинов, тех самых нерегулярных подразделений народного ополчения. Даже если боевым топором сражается непосредственно князь Даниил, то это оружие не принадлежит ему, а попадает к нему в руки в бою -- то есть используется в определенной тактической ситуации для перелома событий.

Таким образом, мы провели исследование особенностей функционирования средневекового оружия в древнерусской, советской и современной российской литературе.

Мы сделали ряд важных выводов и путем практического экспериментирования в области применения оружия сумели подтвердить и уточнить наблюдения Д.С.Лихачева о функционировании меча и топора в событиях, описанных летописцем под 1071 годом.

Исходя из всего означенного, есть смысл говорить о более глубокой разработке темы особенностей функционирования средневекового оружия в русской литературе. Остались нераскрытыми такие потенциально интересные темы как особенности функционирования доспехов или стрелкового оружия -- лука и арбалета, а так же тема отражения дружинной культуры в русском летописании.

Надеемся в недалеком будущем увидеть глубокие разработки данных тем, которые, несомненно, вызовут огромный интерес как в научном сообществе, так и среди тех, кто не занимается наукой профессионально.

Библиография

1. Новгородские и псковские летописи / ПСРЛ, т.4. - С-Пб.: типография Эдуарда Праца, 1848. - 362 с. (полная электронная копия книги).

2. VIII летописный сборник, именуемый Патриаршию или Никоновской летописью / ПСРЛ, т. 10. - С-Пб.: типография министра внутренних дел, 1885. - 244 с. (полная электронная копия книги).

3. VIII летописный сборник, именуемый Патриаршию или Никоновской летописью / ПСРЛ, т. 12. - С-Пб.: типография И.Н.Скороходова, 1901. - 266 с. (полная электронная копия книги).

4. Галицко-Волынская летопись, пер. О.В.Лихачевой. Минск.: ООО «Даниил», 1994. - 70 с.

5. Ипатьевская летопись / ПСРЛ, т.2. - Издание второе. - С-Пб.: типография М.А.Александрова, 1908. - 638 с. (полная электронная копия книги).

6. Лаврентьевская летопись / ПСРЛ, т.1. - Издание второе. - Л.:, 1926. - 580 с. (полная электронная копия книги).

7. Повесть временных лет, пер. Д.С.Лихачева, О.В.Творогова. Коммент. А.Г. Боброва, С.Л.Николаева, А.Ю.Чернова при участии А.М.Введенского и Л.В.Войтовича. Ил. М.М.Мечева. - Спб.: ВитаНова, 2012. - 512 с.

8. Задонщина / Воинские повести Древней Руси. - Л.: Лениздат, 1985. - с.169

9. Легенде о граде Китеже / Слово Древней Руси.- М.: Панорама, 2000.- с.153

10. Повесть об убиении Андрея Боголюбского / Слово Древней Руси. - М.: Панорама, 2000. - с. 205

11. Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 128

12. Повесть о нашествии Тохтамыша / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 282.

13. Повесть о побоище на реке Пьяне / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 152

14. Повесть о разорении Рязани Батыем / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 106

15. Пространная летописная повесть о Куликовской битве / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 191

16. Сказание о Борисе и Глебе / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 88

17. Сказание о князьях Владимирских / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 214

18. Сказание о Мамаевом побоище / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 236

19. Слово о полку Игореве / Воинские повести Древней Руси.-Л.: Лениздат, 1985. - с. 36

20. Герберштейн, С. Записки о Московии, пер. А.И.Малеина и А.В.Назаренко. Под ред. В.Л.Янина. - М.:Изд-во МГУ, 1988. - 430 с.

21. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 годах / по изданию: Ковалевский, А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 годах: статьи, переводы, комментарии. Харьков, изд-во Харьковского Государственного университета им. А. М. Горького, 1956, 344 с.

22. Флавий Вегеций Ренат. Краткое изложение военного дела // «Вестник древней истории», №1, 1940 г. (полная электронная копия). - с. 231

23. Васильев, Б.Л. Князь Святослав / Васильев, Б.Л. Князь Святослав. Володимер. - Серия «Основатели государства Российского». - М.: ЭКСМО, 2006. - 208 с.

24. Толстой, А.Н. «День битвы» / Фантастика царской России: сборник, сост. Лобоцкий А.С. - М.: ЭКСМО, 2001. - 246 с.

25. Югов, А.К. Ратоборцы. Эпопея в двух книгах. - Л.: Лениздат., 1983.- 461 с.

26. Бегин, Е.В. Гиппократ: клятва, пережившая века / Бегин, Е.В. 100 великих врачей. - М.:ЭКСМО, 2012.-- 180 с.

27. Винокур Г. О., Ларин Б. А., Ожегов С. И., Томашевский Б. В., Ушаков Д. Н. Толковый словарь русского языка: в 4 т. / Под ред. Ушакова Д. Н.-- М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей 1935.

28. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. /Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, т. 4. С-Пб -- М.: 1882 (полная электронная копия)

29. Соколова, Л.В. Древнерусская литература: библиографический словарь (под ред. Творогова О.В.). - М.: «Просвещение», 1996. - 240 с.

30. Срезневский, И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам / Срезневский, И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам, т.3. - С-Пб.: типография императорской академии наук , 1912 (полная электронная копия)

31. Воронцов, И.А.Организация военного дела Золотой Орды. - М.: ЦЕНТРПОЛИГРАФ, 2011.- 145 с.

32. Горский, А.А.. Эволюция отношения к убийству в Древней Руси // Горский А. А. Личности и ментальность русского средневековья: очерки. - М : «Языки славянской культуры», 2001. - 175 с.

33. Гудзий, Н.К. «Слово о полку Игореве» и древнерусская литературная традиция. / Гудзий Н.К. Литература Киевской Руси и украинско-русское литературное единение. - Киев, 1989. - С. 153

34. Гуревич, А.Я. Походы викингов. - М.: Наука, 1966. - 187 с.

35. Кирпичников, А.Н. Древнерусское оружие, выпуск первый: мечи и сабли. - М.-Л.: изд-во «Наука», 1966. - 109 с.

36. Кирпичников, А.Н. Древнерусское оружие, выпуск второй: копья, сулицы, боевые топоры, булавы, кистени. - М.-Л.: изд-во «Наука», 1966. - 147 с.

37. Кирпичников, А.Н. Древнерусское оружие, выпуск четвертый: снаряжение всадника и верхового коня. - М.-Л.: изд-во «Наука», 1971. - 121 с.

38. Лихачев, Д.С. «Слово о полку Игореве» и культура его времени: Монография. - 2-е изд. доп. - Л.: «Художественная литература», 1985. - 352 с.

39. Медведев, А.Ф. Ручное метательное оружие (лук и стрелы, самострел) VIII - XIV вв. М.: Наука, 1966. - 128 с.

40. Мишо, Г. История крестовых походов.-- М.: Алетейа. 2001.-- 368 с.

41. Мусин, А.Е. Milites Christi Древней Руси. Воинская культура русского средневековья в контексте религиозного менталитета -- С-Пб.: Изд-во «Петербургское Востоковедение», 2005. - 368 с.

42. Окшотт, Э. Археология оружия: от бронзового века до эпохи Ренессанса. - М.: ЦЕНТРПОЛИГРАФ, 2006. - 388 с.

43. Самоквасов, Д.Я. Могильныя древности Северянской Черниговщины. - М.: Синодальная типография, 1916. - 103 с.

44. Фролов, Э.Д. Русская наука об античности: историографические очерки. - Спб.: Изд-во СпбГУ, 1999. - 616 с.

45. Хрусталев, Д.Г. Русь от нашествия до ига. - М.: Евразия, - 384 с.

46. Янин, В.Л. Новгородские посадники. - М.: Изд-во Московского университета, 1962. - 410 с.

47. Бегунов, Ю.К. Героика Древней Руси / Памятники литературы древней Руси XI-XV веков: сборник. - Изд-во «Советская Россия», 1981. - 517 с.

48. Вилинбахов, Г.В. Символика меча в русской государственной геральдике XVII - 1 четверти XVIII вв / Геральдика: Материалы и исследования: сборник научных трудов. - М.: Наука, 1987. 402 с.

49. Гладкова, О.В. «Непривычная литература», вступительная статья к сборнику «Слово Древней Руси», Москва, «Панорама», 2000 год.

50. Кирпичников, А.Н. Древнейший русский подписной меч / Советская Археология: сб. научных трудов. М.: «Наука», №3 / 965. - с.196 -- 201.

51. Кирпичников, А.Н. К оценкам военного дела Средневековой Руси / Древние славяне и Киевская Русь: сб. научных трудов. АН УССР. Ин-т археологии -- Киев: Наук. Думка, 1989. - 200 с.

52. Кирпичников, А.Н. О начале производства мечей на Руси / Труды VI Международного Конгресса славянской археологии: сб. научных трудов, т.. 4., М., 1998. С.246-251.

53. Лихачев, Д. С. Человек в литературе Древней Руси. - М.: Наука, 1970. - 134 с.

54. Трофимова, Н. В. Поэтика и эволюция жанра древнерусской воинской повести. - М.: Изд-во Московского университета, 2013. - 254 с.

Размещено на Allbest.ru

...