Лексическое наполнение синтаксических конструкций в произведениях А.П. Чехова

В современной прозе значение опущенного подлежащего восстанавливается значительно сложнее, лишь с учетом широкого контекста. Связанное с ним сказуемое может иметь форму 3-го лица, и опущенное при нем подлежащее может не совпадать не только с подлежащим предшествующего предложения, но и с последним из названных агентивных существительных. Только широкий контекст подсказывает читателю, кому же принадлежит реплика, введенная бесподлежащной ремаркой, например: «Для Бычина цитаты, которыми сыплет Шигонцев, все равно, что треск сучьев в лесу»; «Вот кого под корень,- трясет бумагой,- Антонова, Кухарникова, Семибратова, Дудакова» (Ю. Трифонов. Старик). Если сказуемое бес-подлежащного предложения ремарки у Чехова имеет форму только 1-го лица единственного числа, то в современной прозе оно обычно имеет форму 1-го или 3-го лица единственного числа. Однако возможна и форма множественного числа, если значение ремарки распространяется на реплики нескольких лиц, например: «Представляются:- Санин.- Елена.- Пирогов Николай» (Ю. Крелин. На что жалуетесь, доктор?). Значение опущенного подлежащего или однородных подлежащих подсказывается содержанием прямой речи, введенной бесподлежащной ремаркой. Таким образом, бесподлежащная ремарка современной прозы является неполным предложением и в структурном, и в семантическом отношении.

Однако и в чеховской прозе встречались ремарки, обладающие структурно-семантической неполнотой. В них отсутствуют оба главных члена. Только достаточно широкий контекст подсказывает читателю значение опущенного подлежащего и форму опущенного сказуемого, например: «Двадцать раз я терял надежду и столько же раз получал ее обратно. Валандался целый день и только час тому назад набрел на искомое. За три версты отсюда. Подают мне пачку из десяти коробочек. Одной коробки нет как нет. Сейчас: «Кто купил эту коробку?» «Такая-то...»» (Шведская спичка, 2, 215). Все предшествующее повествование подсказывает читателю, что включенная прямая речь «Кто купил эту коробку?» принадлежит самому говорящему и, следовательно, неполное предложение ремарки «Сейчас» может восходить только к модели: «Я сказал», восстановление другого подлежащего и сказуемого с формой другого лица в данном контексте невозможно. Неполное и в структурном, и в семантическом отношении предложение ремарки у Чехова встречается только в речи персонажей при введении включенной прямой речи, так как оно имеет яркую окраску разговорности. В приведенном выше отрывке вместе с другими языковыми средствами (разговорно-просторечным словом «валандался», словосочетанием «нет как нет», парцеллированным обстоятельством «За три версты отсюда») неполная ремарка воссоздает живой рассказ персонажа, имитирует разговорную речь.

Трудно представить себе эти языковые средства, имеющие яркую окраску разговорности, в авторской речи Чехова. А в современной прозе, для которой характерна предельная демократизация, ориентация на непринужденность, разговорность не только речи персонажей, но и авторской, бесподлежащно-бессказуемная ремарка используется и в авторском речевом слое как средство интимизации, субъективизации повествования. Если в прозе Чехова контекст подсказывает, к какой именно модели восходит бесподлежащно-бессказуемная ремарка, то в творчестве наших современников в большинстве случаев такие ремарки бывают контаминированными, то есть могут восходить к различным моделям. Бесподлежащно-бессказуемные ремарки, в которых вербализованы только второстепенные члены, можно рассматривать: а) как неполное двусоставное бесподлежащно-бессказуемное предложение; б) как парцеллирующую часть предложения с парцелляцией однородных сказуемых, где опущено сказуемое, вводящее прямую речь; в) как односоставное предложение без главного члена.

В современной прозе существенно обогащаются разновидности бесподлежащно-бессказуемных предложений ремарки по стержневому слову. Единственным эксплицитно выраженным членом предложения может быть косвенное дополнение. Как всякое подчиненное слово, косвенное дополнение предполагает подчиняющее - сказуемое, синтаксически связанное с подлежащим, или невербализованным, или расположенным в базовой части парцеллированного предложения. Эту позицию может занимать косвенное дополнение со значением адресата речи: «Катя,- к Невесте,- дай мне, пожалуйста, утюга» (В. Шукшин. Точка зрения). Эксплицитно выраженным второстепенным членом может быть обстоятельство. Большое распространение получили неполные предложения, в которых вербализован ряд однородных обстоятельств. Такие предложения очень экспрессивны: « - Граждане станичники! Что для казаков главное было, есть и будет?..- и, выждав паузу, насладившись общим секундным томлением, громоподобно и с размахом руки, будто гранату в толпу: - Воля, казаки!» (Ю. Трифонов. Старик). Незамещение позиций всех главных членов ремарки, предусмотренных моделью предложения, стало ярким средством интимизации авторского повествования в современной прозе. Тот факт, что и подлежащее, и сказуемое (или главный член односоставного предложения) - это тема, причем настолько неважная с коммуникативной точки зрения, что ее можно опустить, свидетельствует о непосредственно воспринимаемой ситуации и наличии субъекта, через призму сознания которого она преломляется. Субъект является свидетелем или участником ситуации, и ему неважно, кто говорит, для него само собой разумеется, что нечто говорится, важно - как? Интимизированпое повествование - это одна из особенностей и чеховской прозы, и многие из рассмотренных здесь типов неполной ремарки служат для его создания. Так, один из способов введения прямой речи - неполное предложение ремарки, появляющийся еще в творчестве А. П. Чехова, получил распространение и развитие в современной прозе, так как он способствует решению художественных задач, стоящих и перед современными авторами, и перед Чеховым.

Второе явление в структуре ремарки, на котором прослеживаются параллели между синтаксисом прозы Чехова и современной литературы,- это парцелляция предложения ремарки. Для русской прозы была обычной разорванная ремарка, т. е. разделенная прямой речью на части, каждая из которых содержит однородное сказуемое. Обе части такой ремарки реализуются в одной фразе и представляют единое предложение. Таким образом, предложение разорванной ремарки подвергается лишь линейному разрыву, но сохраняет интонационное единство, что на письме выражается в употреблении строчной буквы в начале второй части ремарки, в постановке запятой после прямой речи, разрывающей ремарку. В творчестве А. П. Чехова части ремарки подвергаются более глубокому разделению: на линейный разрыв накладывается ритмико-интонационный, предложение ремарки реализуется в двух фразах. На письме это выражается в том, что вторая фраза начинается с прописной буквы, а прямая речь, ей предшествующая, заканчивается точкой (вопросительным или восклицательным знаком, многоточием), но не запятой. На основе разорванной ремарки возникает парцеллированная: «Она встала из-за стола и обратилась к Ивану Ивановичу:- Так вы придете ко мне вниз на минуточку? Я не прощаюсь с вами.- И ушла» (Жена, 7, 467).

«Характерной чертой развития нашей эпохи является интенсивное развитие синтаксических конструкций, специальное назначение которых не просто передать адресату ту или иную информацию, а задержать его внимание на ней, максимально акцентировать ее и тем усилить ее действенность» (Неважная З. В. Парцелляция и виды сверхфазовых единству/Исследования но романской и германской филологии. Киев, 1975.). В связи с этой тенденцией речевого развития парцеллированная ремарка, появляющаяся еще в творчестве Чехова, получила очень широкое распространение в современной литературе. Так же, как и неполная ремарка, она подверглась значительным изменениям. Если в творчестве А. П. Чехова интонационно-речевой разрыв ремарки проходил только в месте ее линейного разрыва прямой речью, то в современной литературе возможна очень разнообразная и сложная композиция частей парцеллированного предложения ремарки по отношению друг к другу и к прямой речи. В зависимости от того, в препозиции или интерпозиции находится прямая речь относительно ремарки, выделяем две основные позиции.

1. Базовое предложение ремарки - прямая речь - парцеллирующая часть предложения ремарки (Обозначим базовую часть парцеллированной ремарки Рб, парцелляты ремарки с соответствующим порядковым номером Pп1, Рп2, прямую речь - П.) (Рб - П - Рп1).

2. Прямая речь - базовое предложение ремарки прямая речь - парцеллирующая часть предложения ремарки (П - Рб - П - Рп1).

Первая основная позиция встречается еще в творчестве Чехова и продуктивна в современной литературе: «- Тара-ра-бумбия...- запел он вполголоса.- Tapa...pa.-бумбия!- И неожиданно взял ее за талию» (Володя большой и Володя маленький, 8, 224). В современной литературе первая основная позиция имеет ряд разновидностей:

а) Рб - Рп1 - П - Рп2, например: «Ганя долго сидел молча, смотрел мимо председателя... Сказал:- Спасибо нашей дорогой Советской власти.- И ушел» (В. Шукшин. В воскресенье мать-старушка...). При такой композиции фразовое членение проходит не только в месте линейного членения ремарки прямой речью, как это было у Чехова, но и внутри препозитивной части ремарки, то есть здесь мы встречаемся со случаем контактного расположения частей парцеллированной ремарки;

б) Рб - Pп1 - Рп2 - (Рп3...) - П, т. е. препозитивная ремарка реализуется в трех и больше фразах: «Мещеряков прошелся по комнате, остановился. Постоял. В окно поглядел. А когда обернулся, сказал:- Ну, вот что, товарищи...» (С. Залыгин. Соленая Падь).

Итак, функционирующие еще в творчестве А. П. Чехова неполное и парцеллированное предложения ремарки получили развитие в современной прозе, так как они находятся в русле общеязыковой тенденции к демократизации художественной речи, интимизации авторского повествования, приданию разговорной окрашенности не только речи персонажей, но и авторской.

Размещено на Allbest.ru