Роман И. Бунина "Жизнь Арсеньева" в контексте биографии писателя

Среди книг, которые произвели впечатление на Алешу в детстве, охарактеризованы «Демон», «Мцыри», «Тамань» Лермонтова, «Старосветские помещики» и «Страшная месть» Гоголя. Охарактеризованы поэтика этих произведений и и как они влияли на юную душу.

Великое впечатление на Алешу имела повесть Н.В.Гоголя «Страшная месть", которая пробудила в его душе «то высокое чувство, которое вложено в каждую душу и будет жить вовеки -- чувство священнейшей законности возмездия, священнейшей необходимости конечного торжества добра над злом и предельной беспощадности, с которой в свой срок зло карается. Это чувство есть несомненная жажда Бога, есть вера в Него» [11, с.40].

Упоминаются и другие авторы, произведениями которых зачитывается Алеша. Он читал стихи В.А. Жуковского, Н.М. Языкова, Я.П. Полонского, Н.А. Некрасова, А.А. Фета, «Фауста» И.В. Г ете, «Войну и Мир» Л.Н. Толстого, произведения «Господа Головлевы» и «История одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Повествователь часто в свою речь вставляет реминисценции из чужих текстов. Прежде всего из произведений А.С.Пушкина:

«Вот я просыпаюсь в морозное солнечное утро, и мне вдвойне радостно, потому что я восклицаю вместе с ним: "мороз и солнце, день чудесный" -- с ним, который не только так чудесно сказал про это утро, но дал мне вместе с тем и некий чудесный образ:

Еще ты дремлешь, друг прелестный ...

Вот, проснувшись в метель, я вспоминаю, что мы нынче едем на охоту с гончими, и опять начинаю день так же, как он:

Вопросами: тепло ль? утихла ли метель,

Пороша есть иль нет?

И можно ли постель

Оставить для седла, иль лучше до обеда

Возиться с старыми журналами соседа?» [11, с.126-127].

Естественно, что увлечение поэзией было проявлением внутренней потребности творческой личности. Рассказывая о годах, когда Алеша был гимназистом, он припомнил, как под влиянием стихов Пушкина начал сам слагать стихи:

«И вот настали для меня те волшебные дни --

Когда в таинственных долинах,

Весной, при кликах лебединых,

Близ вод, сиявших в тишине,

Являться стала муза мне ...

Ни лицейских садов, ни царско-сельских озер и лебедей, ничего этого мне, потомку "промотавшихся отцов", в удел уже не досталось. Но великая и божественная новизна, свежесть и радость "всех впечатлений бытия", но долины, всегда и всюду таинственные для юного сердца, но сияющие в тишине воды и первые, жалкие, неумелые, но незабвенные встречи с музой -- все это у меня было. То, среди чего, говоря словами Пушкина, "расцветал" я, очень не походило на царско-сельские парки. Но как пленительно, как родственно звучали для меня тогда пушкинские строки о них! Как живо выражали они существенность того, чем полна была моя душа, -- те тайные лебединые клики, что порою так горячо и призывно оглашали ее! И не все ли равно, что именно извлекало их? И что с того, что ни единым словом не умел я их передать, выразить!» [11, с.93].

Юноше исполняется пятнадцать, когда его стихи начинают печатать; реакция на первую публикацию в толстом петербургском журнале сродни удару молнии.

В романе процитировано и одно стихотворение Алеши Арсеньева. Оно очень выразительно передает содержание и поэтику лирики Ивана Бунина:

В стихотворении одним взглядом охвачено и бесконечную небесную высь, и шмеля на цветке. В этой картине легко увидеть осмысление мгновения и вечности, той непредсказуемо изменяющейся, как контуры облака, земной жизни, картина подталкивает задуматься о человеке, его жизни перед лицом Неба, вечности.

И вновь, и вновь над вашей головой,

Меж облаков и синей тьмы древесной,

Нальется высь эдемской синевой,

Блаженной, чистою, небесной,

И вновь, круглясь, заблещут облака

Из-за деревьев горними снегами

И шмель замрет на венчике цветка

И загремит державными громами

Весенний бог, а я -- где буду я? [11, с.245].

2.3 Влияние природы на творческую личность

Пейзаж, по словам исследовательницы автобиографических произведений русской эмиграции Э.К.Аметовой [1], занимал важнейшее место в русской прозе, помогая писателю осмыслить судьбы родины и народа, а в прозе писателей-эмигрантов вбирал в себя и ностальгию автора, и его боль.

Иван Бунин, рассказывая о детстве Алексея Арсеньева, природу изображает ностальгично и обобщенно. Упоминая место действия, показано то, что видит герой. Для ребенка -- сначала двор усадьбы, сад, затем бескрайние поля. Детские годы Алеши прошли в тишине неброской русской природы. Бескрайние поля с ароматами трав и цветов летом, необозримые снежные просторы зимой рождали обостренное чувство красоты, формировавшее его внутренний мир и сохранившееся на всю жизнь. Часами он мог наблюдать за движением облаков в высоком небе, за работой жука, запутавшегося в хлебных колосьях, за игрой солнечных лучей на паркете гостиной. Люди вошли в круг его внимания постепенно. Особое место среди них занимала мать: он чувствовал свою "нераздельность" с нею. Отец привлекал жизнелюбием, веселым нравом, широтой натуры и ещё своим славным прошлым (он участвовал в Крымской войне). Братья были старше, и в детских забавах подругой мальчика стала младшая сестра Оля. Вместе они обследовали тайные уголки сада, огород, усадебные постройки -- всюду была своя прелесть.

Став гимназистом, он сравнивал увиденное с воспетым мастерами художественного слова. Прежде всего поэтические строчки Пушкина:

«…опять "роняет лес багряный свой убор и страждут озими от бешеной забавы" -- той самой, которой с такой страстью предаюсь и я:

Как быстро в поле, вкруг открытом,

Подкован вновь, мой конь бежит,

Как звонко под его копытом

Земля промерзлая стучит!

Ночью же тихо всходит над нашим мертвым черным садом большая мглисто-красная луна -- и опять звучат во мне дивные слова:

Как привидение, за рощею сосновой

Луна туманная взошла, --

и душа моя полна несказанными мечтами о той, неведомой, созданной им и навеки пленившей меня, которая где-то там, в иной, далекой стране, идет в этот тихий час --

К брегам, потопленным шумящими волнами...» [11, с.127].

Очень важен эпизод, когда купец Ростовцев, у которого на квартире жил Алеша, расспрашивал гимазиста, какие стихотворения тот знает. Мальчик прочитал наизусть стихотворения «Изба» Н.И.Огарева, «Бродяга» И.С.Аксакова, «Русь» И.С.Никитина.

Очень важно, как отреагировал Ростовцев, услышав последнее стихотворение: «Потом я читал Никитина:

"Под большим шатром голубых небес, вижу, даль степей расстилается ..." Это было широкое и восторженное описание великого простора, великих и разнообразных богатств, сил и дел России. И когда я доходил до гордого и радостного конца, до разрешенья этого описания: "Это ты, моя Русь державная, моя родина православная!" -- Ростовцев сжимал челюсти и бледнел.

-- Да, вот это стихи! -- говорил он, открывая глаза, стараясь быть

спокойным, поднимаясь и уходя. -- Вот это надо покрепче учить! И ведь кто писал-то? Наш брат мещанин, земляк наш!» [11, с.62-63].

Как увиденные пейзажи и услышанное о родной земле формировало мировоззрение ребенка, видим из эпизода, когда отец вез Алешу в горород для поступления в гимназию. Отец рассказал о разбойнике Митьке, о нашествии татар, о Мамае, сожженной Москве. Пейзажи подталкивали вспоминать факты истории.

Возле дороги на обгорелой ветле они увидели ворона и отец сказал, что вороны живут по несколько сот лет , что этот ворон, может быть, жил при татарах. Впервые мальчик увидел паровоз. И Арсеньев-эмигрант передает мысли Арсеньева-ребенка, в сознание которого природа входит как неотъемлемая часть его представлений о родине и вечности:

«В чем заключалось очарованье того, что он сказал и что я почувствовал тогда? В ощущеньи России и того, что она моя родина? В ощущеньи связи с былым, далеким, общим, всегда расширяющим нашу душу, наше личное существование, напоминающим нашу причастность к этому общему?

Хорошо помню, что все же гораздо больше влекло меня другое, то, что рисовалось моему воображенью там, за железной дорогой, где виднелисьлозины таинственной и страшной Становой. Татары, Мамай, Митька...

Несомненно, что именно в этот вечер впервые коснулось меня сознанье, что я русский и живу в России, а не просто в Каменке, в таком-то уезде, в такой-то волости, и я вдруг почувствовал эту Россию, почувствовал ее прошлое и настоящее, ее дикие, страшные и все же чем-то пленяющие особенности и свое кровное родство с ней...» [11, с.56-57].

Люди, книги, история, природа, жизнь с ее радостями и бедами входят как единое целое в сознание сначала ребенка, потом юноши.

Арсеньев как повествователь изображен Буниным мастером художественного слова. Вот как он глазами Алеши изобразил летний пейзаж на опушке леса вблизи усадьбы в Каменке и передал, какие мысли вызвал он у мальчика:

«Там, за опушкой, за стволами, из-под лиственного навеса, сухо блестел и желтел полевой простор, откуда тянуло теплом, светом, счастьем последних летних дней. Вправо от меня всплывало из-за деревьев, неправильно и чудесно круглилось в синеве, медленно текло и менялось неизвестно откуда взявшееся большое белое облако.

Пройдя несколько шагов, я тоже лег на землю, на скользкую траву, среди разбросанных, как бы гуляющих вокруг меня светлых, солнечных деревьев, в легкой тени двух сросшихся берез, двух белоствольных сестер в сероватой мелкой листве с сережками, тоже подставил руку под голову и стал смотреть то в поле, сиявшее и ярко желтевшее за стволами, то на это облако.

Мягко тянуло с поля сушью, зноем, светлый лес трепетал, струился, слышался его дремотный, как будто куда-то бегущий шум.

Этот шум иногда возрастал, усиливался и тогда сетчатая тень пестрела, двигалась, солнечные пятна вспыхивали, сверкали и на земле и в деревьях, ветви которых гнулись и светло раскрывались, показывая небо...» [11, с.53].

Мальчик думал о прошедшем, которое воспринимается, как счастливый сон, о будущем, контуры которого, как у облака, непредсказуемы.

Позже глазами гимназиста Алеши будет передана зимняя красота усадьбы в Батурино:

«Тишина и блеск, белизна толстых от снега крыш, по зимнему низкий, утонувший в снегах, красновато чернеющий голыми сучьями сад, с двух сторон видный за домом, наша заветная столетняя ель, поднимающая свою острую черно-зеленую верхушку в синее яркое небо из-за крыши дома, из-за ее крутого ската, подобного снежной горной вершине, между двумя спокойно и высоко дымящимися трубами...

На пригретых солнцем фронтонах крылец сидят, приятно жмутся монашенки-галки, обычно болтливые, но теперь очень тихие; приветливо, щурясь от слепящего, веселого света, от ледяной самоцветной игры на снегах, глядят старинные окна с мелкими квадратами рам...» [11, с.99-100].

А далее до мельчайших подробностей изображен вид усадьбы, комнат, окон. Все вызывает ностальгические чувства и у Арсеньева-юноши, и у Арсеньева-эмигранта.

И первое свое стихотворение «И вновь, и вновь над вашей головой…» [11, с.145] Алеша Арсеньев написал под впечатлением от смерти помещика-соседа Алферова Писарева и майского дня:

«Сад то сиял жарким солнцем и гудел пчелами, то стоял в какой-то тончайшей голубой тени: в бесконечно-высокой, еще молодой, весенней и вместе с тем яркой и густой синеве порой круглилось, закрывало солнце бесконечно высокое облако, и воздух медленно темнел, синел, небо казалось еще больше, еще выше, и в этой вышине, в счастливой весенней пустоте мира, начинало вдруг как-то благостно и величественно, с постепенно возрастающей и катящейся звучностью и гулкостью, погромыхивать ... Я взял карандаш и, все думая о смерти, стал писать на учебнике…»[11, с.145].

С явлениями природы Арсеньев сравнил состояние своей души, когда увидел напечатанным свое первое стихотворение:

«Удивителен весенний расцвет дерева. А как он удивителен, если весна дружная, счастливая! Тогда то незримое, что неустанно идет в нем, проявляется, делается зримым особенно чудесно. Взглянув на дерево однажды утром, поражаешься обилию почек, покрывших его за ночь. А еще через некий срок внезапно лопаются почки -- и черный узор сучьев сразу осыпают несметные ярко-зеленые мушки.

А там надвигается первая туча, гремит первый гром, свергается первый теплый ливень -- и опять, еще раз совершается диво: дерево стало уже так темно, так пышно по сравнению со своей вчерашней голой снастью, раскинулось крупной и блестящей зеленью так густо и широко, стоит в такой красе и силе молодой крепкой листвы, что просто глазам не веришь... Нечто подобное произошло и со мной в то время» [11, с.92-93].

Для творческой личности пейзаж -- и вдохновение, и материал для философских размышлений, и художественное средство изображения героев своих произведений.

3. Испытания творческой личности жизнью

В интервью газете «Голос Москвы» в 1912 году Бунин говорит об эволюции своих идейно-политических взглядов или увлечений молодости: «Прошел я не очень долгое народничество, затем толстовство, теперь тяготею больше всего к социал-демократам, хотя сторонюсь всякой партийности» [33].

Иван Бунин прошел путь от народничества к разочарованию представителями русского народа, участвующих в красном терроре большевиков. Такой путь прошел и Алексей Арсеньев.

3.1 Творческая личность и общество: поиск идеала

С социально-политическими проблемами Алексей Арсеньев встретился в то время, когда он перешел в 4-й класс. Тогда случилось несчастье: был арестован за причастность к «социалистам» брат Георгий. Он долго жил под чужим именем, скрывался, а потом приехал в Батурино, где его по доносу приказчика одного из соседей и взяли жандармы. Это событие стало большим потрясением для Алеши.

Через год он бросил гимназию и возвратился под родительский кров. Долгие разговоры с Георгием, которого освободили из тюрьмы и выслали в Батурино под надзор полиции, очень способствовали развитию Алеши. Из подростка он превращался в юношу, возмужал телесно и духовно, ощущал в себе крепнущие силы и радость бытия, много читал, размышлял о жизни и смерти, бродил по окрестностям, бывал в соседних усадьбах, искал путь служения народу. Решил посвятить себя «словесному творчеству».

В юноше созревало желание покинуть почти разорённое родное гнездо и начать самостоятельную жизнь. Георгий к этому времени перебрался в Харьков, и младший брат решил поехать туда же.

С первого дня на него обрушилось множество новых знакомств и впечатлений. Окружение Георгия резко отличалось от деревенского. Многие из входивших в него людей прошли через студенческие кружки и движения, побывали в тюрьмах и ссылках. При встречах кипели разговоры о насущных вопросах русской жизни, порицался образ правления и сами правители, провозглашалась необходимость борьбы за конституцию и республику, обсуждались политические позиции литературных кумиров -- Короленко, Чехова, Толстого. Эти застольные беседы и споры подогревали в Алексее желание писать, но вместе с тем мучила неспособность к его практическому воплощению.

Смутное душевное неустройство побуждало Алексея к каким-нибудь переменам. Он решил повидать новые места, отправился в Крым, где ночует на почтовой станции, был в Севастополе, на берегах Донца, наведывается в Киев и Курск, решил уже вернуться в Батурино, но по пути заехал в Орёл, чтобы взглянуть на «город Лескова и Тургенева». Там он разыскал редакцию «Голоса», где ещё раньше задумывал найти работу, познакомился с редактором Надеждой Авиловой и получил предложение сотрудничать в издании.

Это был тот отрезок жизни, который Алексей обозначает для себя как годы скитаний и бездомности.

В биографии Ивана Бунина также был период скитаний. С осени 1889 года началась его работа в редакции газеты «Орловский вестник», нередко он был фактическим редактором; печатал в ней свои рассказы, стихи, литературно-критические статьи и заметки в постоянном разделе «Литература и печать». Жил он литературным трудом и сильно нуждался. В 1893-1894 годах он, по его выражению, «от влюбленности в Толстого как художника», был толстовцем и «прилаживался к бондарному ремеслу». Тогда он посещал колонии толстовцев под Полтавой и ездил в Сумской уезд к сектантам села Павлувки - «малёванцам», по своим взглядам близким толстовцам. В самом конце 1893 года он побывал у толстовцев хутора Хилкуво, принадлежавшего кн. Д. А. Хилкуву. Оттуда отправился в Москву к Толстому и посетил его в один из дней между 4 и 8 января 1894 года. Встреча произвела на Бунина, как он писал, «потрясающее впечатление». Толстой и отговорил его от того, чтобы «опрощаться до конца» [см.: 36].

Весной и летом 1894 года Бунин путешествовал по Украине. «Я в те годы, - вспоминал он, - был влюблен в Малороссию, в ее села и степи, жадно искал сближения с ее народом, жадно слушал песни, душу его» [5].

А.К. Бабореко в предисловие к книге «Жизнь Бунина» В.Муромцевой-Буниной сказал о противоречии между автором романа и героем этого романа Алешей Арсеньевым: « Очевидно, что в «Жизни Арсеньева» запечатлено не просто формирование художника, писателя особого, определенного склада. Мы наблюдаем явное противоречие между героем романа и автором его: судя по ранним произведениям самого Бунина, его привлекала социальная проблематика (рассказы «Танька», «Вести с родины», «На край света», «На хуторе»); по произведениям же Арсеньева, как раз бескорыстная художественная выразительность непрестанно мучила его, в то время как гражданское звучание оставляло равнодушным» [5].

Покинув почти разорённое родное гнездо в Батурине, Алеша едет к брату Георгию в Харьков. и младший брат решил поехать туда же. С первого дня на него обрушилось множество новых знакомств и впечатлений. Окружение Георгия резко отличалось от деревенского.

Иван Бунин с послереволюционного далека взглянул глазами юного Арсеньева на харьковскую группу народников-революционеров обобщающее и немножко критически, особенно по линии противопоставления их всему обществу; на это указывают закавыченные автором характеризующие их цели и деятельность слова «движение», «работа», «бороться»:

«Замечательней всего было то, что члены ее, пройдя еще на школьной скамье все то особое, что полагалось им для начала, то есть какой-нибудь кружок, затем участие во всяких студенческих "движениях" и в той или иной "работе", затем высылку, тюрьму или ссылку и так или иначе продолжая эту "работу" и потом, жили, в общем, очень обособленно от прочих русских людей, даже как бы и за людей не считая всяких практических деятелей, купцов, земледельцев, врачей и педагогов (чуждых политике), чиновников, духовных, военных и особенно полицейских и жандармов, малейшее общение с которыми считалось не только позорным, но даже преступным, и имели все свое, особое и непоколебимое: свои дела, свои интересы, свои события, своих знаменитостей, свою нравственность, свои любовные, семейные и дружеские обычаи и свое собственное отношение к России: отрицание ее прошлого и настоящего и мечту о ее будущем, веру в это будущее, за которое и нужно было "бороться". В этой среде были, конечно, люди весьма разные не только по степени револю внешнему и внутреннему облику. Однако, в общем, все были достаточно узки, прямолинейны, нетерпимы, исповедывали нечто достаточно несложное: люди -- это только мы да всякие "униженные и оскорбленные" ; все злое -- направо, все доброе -- налево; все светлое -- в народе, в его "устоях и чаяниях"; все беды -- в образе правления и дурных правителях (которые почитались даже за какое-то особое племя); все спасение -- в перевороте, в конституции или республике ..» [11, с.167].

Арсеньев признается, что многое в среде народников-революционеров ему не нравилось. Но было там и то, что завлекало: «студенческая скромность его существования, простота обычаев, обращение друг с другом. При встречах кипели разговоры о насущных вопросах русской жизни, обсуждались политические позиции литературных кумиров -- Короленко, Чехова, Толстого. Эти застольные беседы и споры подогревали в Алексее желание писать, но вместе с тем мучила неспособность к его практическому воплощению.

Характерно описание революционной семьи Богдановых:

«У Богдановых большой вечер, в маленькой квартире их многолюдство и табачный дым, со стола не сходит самовар, углы полны опустевшими пивными бутылками: собрались в честь тайно приехавшего в Харьков старого, знаменитого "борца", прославившегося своей огромной и жестокой деятельностью… Сам Богданов всячески незначителен, но жена его давно и заслуженно пользуется известностью… Она меня любит, но пробирает на каждом шагу. Теперь я "губы кривлю", потому, что, вдоволь наслушавшись знаменитости, вдоволь наговорившись и порядочно выпив, уже поют в одном углу: "Мы пошлем всем злодеям проклятье, на борьбу всех борцов позовем!" - Мне тяжко, неловко, и хозяйка, сидящая возле меня на диване с тонкой папироской в руке, замечает это и раздражается…» [11, с.169-170].

Гость объяснил свою позицию тем, что среди кружковцев он не увидел «униженных и оскорбленных, не воспринимал их крайности в отрицании действительности, их требования к творческой личности подчиниться идеологии насилия, что для него, увлеченного «легкомысленной революционностью», были чуждыми призывы к борьбе:

«Я не был правее их в общем, то есть в своей легкомысленной революционности, в искренней жажде доброго, человечного, справедливого, но я просто не мог слушать, когда мне даже шутя (а все-таки, разумеется, наставительно) напоминали: "Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан!" - когда в меня внедряли эту обязательность, когда мне проповедывали, что весь смысл жизни заключается "в работе на пользу общества", то есть мужика или рабочего» [11, с.170-171].

Так в романе возникает тема революции и революционеров, и Бунин вступает в спор с историей, ясно и прямо выражая свое полное неприятие русской революционной мысли, начиная с декабризма.

Из своих странствий на юге России Бунин вписал в биографию Арсеньева только те, которые соответствовали устремлению творческой личности: он посетил места, связанные со «Словом о полку Игореве», усадьбу Лермонтова в Кропотове, Севастополь, защитником которого были его отец и Лев Толстой. А затем он приехал в Орел и застревает там надолго: зайдя в редакцию местной газеты «Голос», он не только получает предложение о сотрудничестве вкупе с авансом, но и встречает Лику. Он даже предположить не мог, какую важную роль предназначила судьба этому случайному знакомству.

3.2 Герой романа и автор в контексте испытания юношеской любовью

Орловская страница биографии Арсеньева во многом совпадает с биографией Бунина. По словам буниноведа Бабореко, писатель с осени 1889 года началась его работа в редакции газеты «Орловский вестник», нередко он был фактическим редактором; печатал в ней свои рассказы, стихи, литературно-критические статьи и заметки в постоянном разделе «Литература и печать». Жил он литературным трудом и сильно нуждался.

В редакции Бунин познакомился с Варварой Владимировной Пащенко, дочерью елецкого врача, работавшей корректором. Его страстная любовь к ней временами омрачалась ссорами. В 1891 году она вышла за Бунина замуж, но брак их не был узаконен, жили они не венчаясь, отец и мать не хотели выдавать дочь за нищего поэта. Юношеский роман Бунина составил сюжетную основу пятой книги «Жизни Арсеньева», выходившей отдельно под названием «Лика».

Вряд ли можно назвать другого русского писателя, который бы с таким самозабвением, так порывисто выражал свое чувство любви, как он в письмах к Варваре Пащенко, соединяя в своих мечтах ее образ со всем прекрасным, что он обретал в природе, в поэзии и музыке.

Волей Ивана Бунина Арсеньев заехал в Орёл, чтобы взглянуть на «город Лескова и Тургенева». Там он разыскал редакцию «Голоса», где ещё раньше задумывал найти работу, познакомился с редактором Надеждой Авиловой и получил предложение сотрудничать в издании. Поговорив о делах, Авилова пригласила его в столовую, принимала по-домашнему и представила гостю свою кузину Лику.

Сначала были просто весёлые разговоры и прогулки, доставлявшие удовольствие, но постепенно симпатия к Лике превращалась в более сильное чувство. Захваченный им, Алексей постоянно метался между Батуриным и Орлом, забросил занятия и жил только встречами с девушкой, она то приближала его к себе, то отталкивала, то снова вызывала на свидание. Отношения их не могли остаться незамеченными. В один прекрасный день отец Лики пригласил Алексея к себе и довольно дружелюбную беседу завершил решительным несогласием на брак с дочерью, объяснив, что не желает видеть их обоих прозябающими в нужде, ибо понял, сколь неопределённо положение молодого человека.

Узнав об этом, Лика сказала, что никогда не пойдёт против отцовской воли. Тем не менее ничего не изменилось. Напротив, произошло окончательное сближение. Алексей переехал в Орёл под предлогом работы в «Голосе» и жил в гостинице, Лика поселилась у Авиловой под предлогом занятий музыкой. Но понемногу начало сказываться различие натур: ему хотелось делиться своими воспоминаниями о поэтическом детстве, наблюдениями над жизнью, литературными пристрастиями, а ей все это было чуждо. Он ревновал её к кавалерам на городских балах, к партнёрам в любительских спектаклях. Возникало непонимание друг друга.

Однажды отец Лики приехал в Орёл в сопровождении богатого молодого кожевника Богомолова, которого представил как претендента на руку и сердце дочери. Лика проводила все время с ними. Алексей перестал с ней разговаривать. Кончилось тем, что она отказала Богомолову, но все-таки покинула Орёл вместе с отцом.

Алексей терзался разлукой, не зная, как и зачем теперь жить. Он продолжал работать в «Голосе», опять стал писать и печатать написанное, но томился убожеством орловской жизни и вновь решил пуститься в странствия. Сменив несколько городов, нигде не оставаясь надолго, он наконец не выдержал и послал Лике телеграмму: «Буду послезавтра». Они снова встретились. Существование порознь для обоих оказалось невыносимым.

Началась совместная жизнь в небольшом городке, куда переселился Георгий. Оба работали в управе по земской статистике, постоянно были вместе, посетили Батурино. Родные отнеслись к Лике с сердечной теплотой. Все как будто наладилось. Но постепенно сменились роли: теперь Лика жила только своим чувством к Алексею, а он уже не мог жить только ею. Он уезжал в командировки, встречался с разными людьми, упивался ощущением свободы, вступал даже в случайные связи с женщинами, хотя все так же не мыслил себя без Лики.

Лика видела перемены в муже, изнывала в одиночестве, ревновала, была оскорблена его равнодушием к её мечте о венчании и нормальной семье, а в ответ на уверения Алексея в неизменности его чувств как-то сказала, что, по-видимому, она для него нечто вроде воздуха, без которого жизни нет, но которого не замечаешь. Совсем отрешиться от себя и жить лишь тем, чем живёт он, Лика не смогла и, в отчаянии написав прощальную записку, уехала из Орла.

Письма и телеграммы Алексея оставались без ответа, пока отец Лики не сообщил, что она запретила открывать кому-либо своё убежище. Алексей едва не застрелился, бросил службу, нигде не показывался. Попытка увидеться с её отцом успеха не имела: его просто не приняли. Он вернулся в Батурино, а через несколько месяцев узнал, что Лика приехала домой с воспалением лёгких и очень скоро умерла. Это по её желанию Алексею не сообщали о её смерти.

Арсеньеву тогда было всего двадцать лет. Ещё многое предстояло пережить, но время не стёрло из памяти эту любовь -- она так и осталась для него самым значительным событием жизни.

В действительности роман Ивана Бунина и Варвары Пащенко завершился совсем не так. Семейная жизнь Бунина оказалась не такой красивой, как он, возможно, себе представлял. Молодой писатель увлекался популярными в то время идеями бескорыстия и всепрощения. А красавице Варе хотелось видеть рядом с собой надежного, сильного и богатого мужчину.

Не понимая творческую натуру мужа, Варвара думала над тем, как долго их союз может продолжаться. Результатом этих размышлений стали все учащающиеся отлучки из дому, свидания с Арсением Бибиковым, наконец, -- бегство и роковая записка, которые чуть не свели юного Бунина с ума. Воспользовавшись тем, что «все мужчины отправились в собор и в приходские храмы в день присяги новому царю», четвертого ноября 1894 года она просто сбежала, написав шесть слов: «Уезжаю, Ваня, не поминай меня лихом»... Он так страдал, прочтя эти сухие строки, что родные снова опасались за его жизнь [см.: 8а].

Узнав, что Варя не просто уехала, как это уже было, а ушла к другому, вышла замуж за Арсика, «насилу выбрался на улицу, потому что совсем зашумело в ушах и голова похолодела, -- писал Иван брату, -- я почти бегом бегал часа три по Ельцу около дома Бибикова, расспрашивал про Бибикова, где он, женился ли. «Да, говорят, на Пащенки». Я хотел ехать сейчас на Воргол, идти к Пащенко и т.д. и т.д., однако собрал все силы ума и на вокзал, потому что быть одному мне было прямо страшно. На вокзале у меня лила кровь из носу и я страшно ослабел. А потом ночью пер со станции в Огневку и, брат, никогда не забуду я этой ночи! Ах, ну к черту их -- тут, очевидно, роль сыграли 200 десятин земельки» [цит.: 8а]...

Варвара Пащенко прожила в законном браке Арсением Бибиковым 27 лет, до самой смерти в 1918 году. А у Ивана Бунина были другие увлечения, женитьба на гречанке Анне Цакни, гражданский брак с Верой Муромцевой, увлечение Галиной Кузнецовой [14]. Но первая его любовь не забывалась.

Иван Бунин утверждал, что Лика -- это придуманная героиня; она создана «на основе только некоторой сути пережитого» [25]. В ранних, подготовительных набросках к роману «Жизнь Арсеньева» Бунин писал: «Жизнь, может быть, дается нам единственно для состязания со смертью, человек даже из-за гроба борется с ней: она отнимается от него имя - он пишет его на кресте, на камне, она хочет тьмой покрыть пережитое им, а он пытается одушевить его в слове». Так художественным словом писателя сохранен для вечности и образ Лики.

Роман «Жизнь Арсеньева», написанный Буниным через 39 лет после ухода Варвары Пащенко к другому избраннику и через 15 лет после ее смерти, завершается воспоминанием Бунина-Арсеньева:

«Недавно я видел ее во сне -- единственный раз за всю свою долгую жизнь без нее. Ей было столько же лет, как тогда, в пору нашей общей жизни и общей молодости, но в лице ее уже была прелесть увядшей красоты. Она была худа, на ней было что-то похожее на траур.

Я видел ее смутно, но с такой силой любви, радости, с такой телесной и душевной близостью, которой не испытывал ни к кому никогда» [11, с.287].

Так завершается роман о формировании и становлении личности, роман и о том, что может сделать творческая личность: силой слова преодолеть смерть, обессмертить смертного.

Список использованной литературы

1. Аметова Э.К. Пейзаж в русской автобтографической прозе / Э.К.Аметова.

2. Антонов А. Собр. соч.: в 3 т. / Сергей Антонов. - М.: Худож. лит., 1984. - Т.3: Рассказы о литературе. - С.271-272.

3. Архангельский А. Последний классик: очерк об И.А.Бунине / А.Архангельский // Русские писатели - лауреаты Нобелевской премии: Иван Бунин / Составитель А.Архангельский. - Москва: Молодая гвардия, 1991. - С.7-30.

4. Бабореко А. К. Бунин И. А.: жизнеописание / А.К.Бабореко. - М.: Молодая гвардия, 2004. - 455 с.

5. Бабореко А.К. Поэзия и правда Бунина / А.К.Бабореко // Муромцева-Бунина В. Жизнь Бунина и Беседы с памятью / Вера Муромцева-Бунина //

6. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики / М.М.Бахтин. - М.: Худож. лит., 1975. - 502 с.

7. Бердникова О. А. Концепция творческой личности в прозе И. А. Бунина: Автореф. дис. канд. филол. наук. - Воронеж, 1992. - 24 с. //

8. Благасова Г. М. И. Бунин: Жизнь, творчество. Проблемы метода и поэтики. - М.: Белгород, 1997. - 149 с.

8а. Блажко Э. Невенчанная жена / Элеонора Блажко //

9. Болдырева Е.М. Автобиографический метатекст И.А.Бунина в контексте русского и западноевропейского модернизма: Автореферат диссертации доктора филологических наук. - Ярославль, 2007 //

10. Бонами Т. М. Творчество И. А. Бунина в контексте русской культуры. - М., 2003. - 129 с.

11. Бунин И.А. Жизнь Арсеньева. Юность // Бунин И.А. Собр. соч.: в 9 т. / Подгот. текста Л.В.Котляр. - М.: Худож. лит., 1966. - Т.6: Жизнь Арсеньева. - С.5-288.

12. Бунин И. А. Личность и творчество И. Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей: Антология. - СПб.: РХГИ, 2001. - 1015 с.

13. Бунин И. Автобиографические заметки //

14. Бунин И.А.: Семья и женщины Бунина //

15. Ковалева Т. Н.. Художественное время-пространство романа И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева». - Ставрополь, 2004. - 182 с.

16. Котляр Р. Примечания / Р.Котляр // Бунин И. Собр. соч.: в 9 т. - М.: Худож. лит., 1966. - Т.6: Жизнь Арсеньева. - С.324-339.

17. Кузнецова Г. Н. Грасский дневник: Трагедия любви: Он, Она и... Она / Галина Кузнецова ; послесл. и коммент. А. К. Бабореко. - М. : АСТ: Олимп, 2001. - 409 с. - (Мемуары).

18. Кулабухова М. А.. Автобиографическое начало и художественный вымысел в романах И.А. Бунина "Жизнь Арсеньева" и М.А. Булгакова «Белая гвардия» / Кулабухова М.А. - М.: Политерра, 2006. - 222 с.

19. Курбатова Ю.В. Художник и время в автобиографической прозе И.А. Бунина («Жизнь Арсеньева») и К.Г. Паустовского («Повесть о жизни»). - М., 2009 . - 223 с.

20. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С.Лихачов. - Л.: Наука, 1967. - 372 с.

21. Лотман Ю.М. Структура художественного текста //Лотман Ю.М. Об искусстве / Л.Ю.Лотман . - СПб.: «Искусство - СПБ», 1998. - С. 14 - 285.

22. Максимов Д. Е. Идея пути в поэтическом сознании Блока // Блоковский сборник. - Тарту, 1972. - С. 25-121

23. Марченко Т. Русские писатели и Нобелевская Премия (1901-1955) / Тетяна Марченко. - Мюнхен, 2007. - С.294 //

24. Михайлов О. Примечания / О.Михайлов // Бунин И.А. Собр. соч.: в 9 т. - М.: Худож. лит., 1967. - Т. 6: Жизнь Арсеньева. Юность. - С.311-323.

25. Муромцева-Бунина В. Жизнь Бунина и Беседы с памятью / Вера Муромцева-Бунина.

26. Надсон, Семён Яковлевич //

27. Полупанова, Анна Владимировна. Формы выражения авторского сознания в автобиографической прозе И. Бунина и М. Осоргина ("Жизнь Арсеньева" - "Времена"). - Москва, 2003. - 186 с.

28. Пономарев Е.Р. «Жизнь Арсеньева» как история моего современника: движение автобиографических форм повествования от В.Г.Короленко к И.А.Бунину // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. - Выпуск № 1 (22) / 2015.

29. Савельева, Елена Сергеевна. «История моего современника» В.Г. Короленко: художественное своеобразие. - Ростов-на-Дону, 2009. - 189 с.

30. Смелковская М. Ю. Реальный факт и художественный вымысел в творчестве И. А. Бунина: (На материале рассказов и повестей «Деревня» и «Суходол»): автореф. дис. канд. филол. наук / Смелковская Марина Юрьевна; [Елец. гос. ун-т им. И. А. Бунина]. - Елец: 2004. - 18 c.

31. Смоленцев, Алексей Иванович. Роман И.А. Бунина "Жизнь Арсеньева" : "контексты понимания" и символика образов. - Воронеж, 2012.

32. Список лауреатов Нобелевской премии по литературе // ru.wikipedia.org/.../

33. Твардовский А.Т. О Бунине.

34. Ходасевич В. Ф. О Бунине

35. Чуковская Л. «Былое и думы» Герцена / Лидия Чуковская. - М.: Худож. лит., 1966. - 183 с.

36. Юрченко Л. Н. Образ Украины в творчестве И.А.Бунина // Вестник ВГУ. Серия Гуманитарные науки. - 2002. - № 2. - С. 3-32.

Размещено на Allbest.ru

...