Русская литература

Размещено на http://www.allbest.ru/

Русская литература

1. Особенности литературы Древней Руси

1) Рукописная;

2) Анонимная;

3) Единая тема - Родина, идея единая - объединение Руси;

4) Герои не менялись на протяжении произведения;

5) Агеографический (религиозный) и светский характер жанра.

2. Специфика древнерусской книжной культуры

1. Рукописный характер бытования и распространения. Материал для письма в XI-XIV вв. - пергамен (телячья кожа особой выделки). Чернилы - гусиные перья (до середины XIX в.). Особенности письма: медленное, аккуратное вырисовывание каждой буквы; экономно: в ширину всей страницы или в два столбца без деления на слова и предложения, абзацы рукописи выделялись красной киноварной буквицей - инициалом, заголовком. Особый надстрочный знак - титла. Почерк XI-XIII вв. в науке - устав (спокойный, торжественный почерк). Появление бумаги на Руси (к. XIV в.), окончательное вытеснение пергамента (XVI в.). Смена устава полууставом. (беглое, менее строгое, но сохраняющее четкость и раздельность написания букв). Конец XVI в. - скоропись (наклонное письмо, где буквы соединяются, сокращение).

Основной тип древнерусской книги - объёмная рукопись, составленная из отдельных тетрадей, затем переплетенных вместе. Первая книжная лавка (1728 г., при Академии наук).

2. Анонимность или псевдонимность - следствие религиозно-христианского отношения общества к человеку, и в частности к труду писателя, художника, зодчего. Особенность: оценочные эпитеты "худый", "недостойный", "многогрешный". Отсутствие авторского права, индивидуальных особенностей личности писателя. Переписчики - редакторы и соавторы. "Извод".

3. Историзм, его специфически средневековый характер (ход и развитие исторических событий объясняется с религиозной точки зрения).

4. Публицистичность и злободневность.

3. Проблема периодизации русской средневековой литературы

В литературе Древней Руси долгое время выделяли три основных периода. 1. Литература Древнерусского государства (XI - первая половина XIII в.), или литература Киевской Руси. 2. Литература периода феодальной раздробленности и борьбы за объединение Северо-Восточной Руси (вторая половина XIII--ХV в.). 3. Литература периода создания и развития централизованного Московского государства (XVI--ХVII вв.). В последнее время ученые не довольствуются этой схемой, поскольку, во-первых, она не учитывает в полной мере внутренних, собственно литературных, факторов развития. Периодизация литературного процесса должна основываться на учете присущих данному периоду принципов художественного творчества, круга идей, актуальных проблем, повторяющихся мотивов и образов, устойчивых жанрово-стилевых примет произведений. Во-вторых, периодизация во многом зависит от того, как ученые определяют хронологические границы литературы Древней Руси. К началу 26 нынешнего века в решении этого исходного вопроса наметилось две тенденции. Согласно первой из них древнерусскую литературу ограничивали XI--ХVI вв., считая следующее столетие переходным этапом между Средневековьем и Новым временем. Приверженцы второго подхода, напротив, раздвигали границы русской средневековой литературы, относя ее начало к концу Х в. и включая в нее доклассицистический период XVIII в. Данное обстоятельство привело к тому, что в научной и учебной литературе существуют системы периодизации, различающиеся как количеством выделяемых этапов (от трех до шести-семи), так и их хронологическими рамками (литературу Киевской Руси то завершают началом XII в., то продлевают до времени установления монголо-татарского ига). Мнения ученых расходятся и по поводу историко-литературных характеристик отдельных периодов, например, в зависимости от того, признают ли они существование Предвозрождения на Руси и какую позицию занимают в вопросе о русском барокко. Периодизации отличаются и объемом включаемого для анализа материала, поскольку многие произведения средневековой литературы не датированы и часто трудно решить, не только в каком году, но и в каком столетии они были созданы. Долгое время "Повесть о Петре и Февронии Муромских" рассматривали как памятник русской агиографии XV в., сравнивая героиню с "тихими ангелами" на иконах Андрея Рублева. Автограф произведения, обнаруженный Р.П. Дмитриевой, позволил причислить "Повесть" к сочинениям известного публициста XVI в. Ермолая-Еразма. "Повесть о Фроле Скобееве" то включают в курс древнерусской литературы, анализируя ее в контексте других бытовых повестей XVII в., то выводят за границы Средневековья, доказывая близость произведения к "гисториям" Петровского времени. Периодизация литературного процесса всегда сопряжена с большими трудностями, поскольку она условна и заведомо упрощает многообразие явлений, выделяя в них общее. Творчество писателя, тот или иной стиль редко укладываются в границы литературного периода, измеряемого такими крупными единицами времени, как столетие, половина, треть или четверть века. Предлагаемая схема не претендует на бесспорность, она лишь позволяет выделить главные закономерности в движении русской литературы от ХI в., каким датируются самые ранние из известных памятников, до XVIII в., с которого по традиции начинают историю литературы Нового времени. Первый этап (XI - первая треть XII в.) характеризуется относительным единством литературы, которое определяется взаимосвязью двух главных культурных центров Древнерусского государства - Киева и Новгорода. Это начальный этап в истории русской литературы, период ученичества, когда в роли литературных наставников выступают более развитые, раньше приобщившиеся к христианской культуре страны - Византия и находившаяся под ее властью Болгария (1018--1187). Разумеется, на данной стадии переводная литература преобладает над оригинальной, жанровая система которой находится в процессе формирования. В переводной литературе вначале доминируют тексты, связанные с богослужебной практикой, а также 27 толкующие книги Священного Писания и популяризирующие Священное Предание, произведения отцов церкви и их жизнеописания. С течением времени в переводной литературе увеличивается доля светских памятников, которые вырабатывают основные понятия христианской нравственности, развлекая читателя, погружая его в мир фантастики и приключений. Главная тема литературы этого периода - тема Русской земли и ее положения в христианском мире. Идея приоритета христианства над язычеством и мысль о равноправии всех христианских народов пронизывают первые произведения русских писателей, созданные в жанре летописи ("Повесть временных лет"), жития святого ("Житие Феодосия Печерского"), торжественной проповеди ("Слово о Законе и Благодати" митрополита Илариона), хождения ("Хождение" игумена Даниила). Литература прославляет величие Русской земли, живет заботой о ее единстве и суверенности. Второй этап в развитии древнерусской литературы (вторая треть XII - первая треть XIII в.) связан с появлением областных литературных центров во Владимире и Ростове, Смоленске и Галиче, Полоцке и Турове. Это следствие феодальной раздробленности страны, закономерного исторического процесса, который для развития литературы имел и негативные, и позитивные стороны. Центробежные силы привели к расцвету местных школ, что обогатило литературу чертами неповторимого своеобразия памятников, созданных в разных уделах Русской земли. Наметился процесс расподобления стилей русского летописания, агиографии, ораторского искусства. "Слова" Кирилла Туровского нельзя спутать с произведениями этого жанра, написанными Климентом Смолятичем или Серапионом Владимирским. Однако в силу инерции центростремительных тенденций в развитии культуры по-прежнему были сильны традиции Киевской Руси, отчетливо проявившиеся в идейном содержании и поэтике "Слова о полку Игореве", Киево-Печерского патерика, "Моления" Даниила Заточника, что дает основание рассматривать оба периода как единый этап и, следуя теории стилей академика Д.С. Лихачева, считать главной приметой указанного времени господство монументально-исторического стиля в искусстве. Третий этап в развитии древнерусской литературы приходится на самый трагический период в истории Руси - монголо-татарское нашествие и борьба с ним (вторая треть XIII - конец XIV в.). Отсчет времени обычно ведут с 1240 г., когда под ударами завоевателей пал Киев, и завершают победой русского оружия на Куликовом поле в 1380 г., хотя после этого Русь еще 100 лет платила дань Орде. В литературе данного периода главной становится героическая тема, а монументально-исторический стиль обретает трагический оттенок и лирическую взволнованность. Однако такая тематическая ограниченность - признак не ослабления литературы, а концентрации духовных сил, сосредоточения внимания на главном - вере в возрождение Руси. Именно к этому призывают лучшие творения данного периода: "Житие Александра Невского", "Повесть о разорении Рязани Батыем", "Задонщина". Четвертый этап - время творческих исканий и открытий в литературе, связанное с подъемом национального самосознания, формированием 28 великорусской народности и возвышением нового центра - Москвы, возглавившей борьбу за консолидацию русских земель. Литературу конца XIV--ХV в. принято связывать с русским Предвозрождением, расцветом экспрессивно-эмоционального стиля в искусстве, началом процесса раскрепощения творческой личности. В этот период складывается новый нравственный идеал эпохи, что нашло отражение в житиях святых, созданных Епифанием Премудрым. В читательской среде растет интерес к беллетристической и историко-публицистической литературе. Пятый этап в системе периодизации - самый спорный в определении его характера. Это литература эпохи Московского централизованного государства (конец XV--XVI в.). Возрождение на Руси, как полагают исследователи, не удалось из-за недостаточного развития городской светской культуры, усиления позиций "воинствующей церкви" и подавления еретических движений, а также вследствие падения Новгородской и Псковской республик, очагов политического свободомыслия. Кроме того, завоевание турками Византии замкнуло Русь в собственных культурных границах, где духовные силы народа в основном были поглощены государственным строительством. Централизация русских земель привела к слиянию местных литератур в общерусскую. Обилие и сложность проблем государственной жизни, в том числе и в сфере литературного дела, вызвали небывалый расцвет публицистики. Ренессансные тенденции еще видны в самой возможности публичного обсуждения вопросов, в гуманистической идее "Повести о Петре и Февронии Муромских", в стремлении областных школ противостоять процессу унификации, однако уже к середине века набирает силу официальная литература, отличающаяся монументальностью форм и пышностью стиля. Традиционное начинает преобладать над новым; литература переживает период второго монументализма, но интерес к истории обретает новые акценты - внимание к биографиям тех, кто согласно средневековым представлениям определяет ее ход и направленность. Последний век в истории древнерусской литературы - время "смутное", столкновение новых и старых принципов художественного творчества. Развитие индивидуального начала видно во всем: в росте чувства авторской собственности, в силе и самоотверженности протеста личности, в профессионализации литературного дела. В настоящее время в литературоведении наметилась тенденция членить этот период на два этапа: 1) первая половина XVII в., когда в литературе начинается активный процесс разрушения основ старого метода изображения действительности и обновления жанровой системы; 2) вторая половина XVII в. (иногда с выходом в литературный процесс первой трети XVIII в.). Второй этап в истории русской литературы XVII в. открывается церковной реформой патриарха Никона, воссоединением Украины с Россией, за чем следуют Крестьянская война под предводительством Степана Разина, Соловецкое восстание, чреда стрелецких бунтов. Литература уже не представляет собой единого потока, разделившись на демократическую, тесно связанную с наследием устного поэтического творчества народа, и официальную, где усиливается процесс врастания в европейскую куль29 туру через активизацию переводческой деятельности и освоение традиций барочного искусства. С барокко связано утверждение в русской литературе книжной силлабической поэзии и становление отечественной драматургии. Общим для разных ветвей литературы является внимание к личности человека, неповторимой и самоценной, поэтому в литературе второй половины XVII в. так стремительно растет автобиографическое начало, пронизывающее и сочинения гонимых старообрядцев, и произведения их духовных оппонентов. Эмансипация творческой личности в дальнейшем приведет к тому, что в литературе Нового времени главным станет уже не стиль жанра, но стиль индивидуально-авторский, а развитие литературы будет определять борьба различных художественных направлений и школ.

4. Литература Киевской Руси. Переводная литература и её значение в истории русской культуры

Возникновению древнерусской литературы предшествовало крещение Руси. В процессе становления феодальных отношений, регулярных контактов с Византией и другими европейскими государствами восточные славяне осознали превосходство христианского монотеизма над первобытным культом языческих богов. Христианизация Руси не была единовременным актом: 988 г. - год признания христианства официальной религией, однако новое религиозное учение проникло на Русь значительно раньше. В 945 г., заключая мирный договор с Византией, князь Игорь и языческая часть населения присягали Перуну, христиане делали это в церкви Святого Ильи. Христианами были варяги, служившие Игорю, и его жена, княгиня Ольга, крестившаяся в Царьграде в 958 г. После принятия христианства на Руси осталось много приверженцев старых обычаев. Краковский епископ Матвей в XII в. свидетельствовал, что русичи "Христа лишь по имени признают, а по сути, и в глубине души отрицают". О синтезе языческих и христианских верований можно судить по многим литературным памятникам русского Средневековья - от первых летописей и "Слова о полку Игореве" до бытовых и сатирических повестей XVII в. Процесс христианизации языческих восточнославянских племен и образования раннефеодального государства обнаружил настоятельную потребность в письменности, которая послужила основой для рождения книжной литературы. Христианская культура Византии проникала на Русь благодаря посредничеству южнославянских стран: Болгарии, Македонии и, возможно, Сербии. Первыми книгами, которые стали читать русские люди, были переводы с греческого, выполненные, как правило, болгарскими книжниками, продолжившими дело византийских миссионеров, проповедников и просветителей Кирилла и Мефодия (IX в.). Эти "учители словенские" не только создали первую славянскую азбуку, выполнили переводы на славянский язык ряда богослужебных книг, но способствовали, по словам Е.М. Верещагина, выработке "языка высокой христианской культуры, нового литературного языка, способного выразить сложную мысль, тонкое чувство и быть носителем эстетического начала". Вслед за моравами, болгарами, сербами, хорватами, македонцами старославянский язык был воспринят русскими. Позднее под влиянием живой местной речи сложился древнерусский извод церковнославянского языка, который выполнял функции литературного вплоть до XVIII в. На Руси между литературным и разговорным языком не существовало такой пропасти, как в странах Западной Европы, где большинство прихожан не понимали церковной проповеди, читавшейся на латыни. Близость книжного и разговорного языка способствовала интенсивному литературному строительству, ускоренному процессу развития литературы Киевской Руси. 1.1.1. Историческое повествование. В период своего формирования русская литература была, по словам Д.С. Лихачева, литературой "одной темы и одного сюжета. Этот сюжет - мировая история, и эта тема - смысл человеческой жизни". Интерес к процессу "сотворения мира", к истории других народов, к подвигам великих мужей древности восточные славяне удовлетворяли за счет переводов византийских хроник, из которых на Руси наибольшую известность имели "Хроника" Георгия Амартола и "Хроника" Иоанна Малалы. Отличительной особенностью повествования в хрониках являлось сочетание династических рядов (перечни римских и византийских императоров) с сюжетными рассказами занимательного толка о судьбах исторических деятелей и событиях далекого прошлого (о походах Александра Македонского, основании Рима). "Хроника" Иоанна Малалы содержала пересказы греческих мифов (о битве богов с гигантами, о Зевсе, Кроне, Персее), а одна из ее книг была полностью посвящена истории Троянской войны. Переводные хроники входили в состав источников русского летописания, являлись непременным компонентом отечественных хронографов. Шедевром переводческого искусства ученые считают ставшую известной на Руси не позднее XII в. "Историю Иудейской войны" Иосифа Флавия. Автор книги во время борьбы Иудеи за независимость сначала участвовал в организации сопротивления в Галилее, но после побед римлян перешел на их сторону, стал пользоваться расположением императоров Веспасиана и Тита, безуспешно пытался уговорить сдаться людей, оборонявших Иерусалим. На его глазах город был разрушен, о чем Иосиф Флавий как очевидец этих трагических событий рассказал в "Истории Иудейской войны", написанной в 75--79 гг. и состоящей из семи книг. Большой резонанс, который получило произведение в древнерусской литературе (на него ссылаются автор "Жития Александра Невского", Иосиф Волоцкий, Иван Грозный, протопоп Аввакум), объясняется не только его высокими художественными достоинствами, но и трактовкой бед, обрушившихся на Иудею. Для переводчиков книги Иосифа Флавия эти беды - Божья кара за то, что еврейский народ отверг истинную веру; это исполнение пророчества Иисуса Христа о грядущем разорении Иерусалима. Автор "Истории" не мог спокойно повествовать о разрушении родного города, о поругании иудейских святынь, гибели защитников Иерусалима. В отличие от "Хроники" Георгия Амартола, где также описывается взятие Иерусалима римскими легионами, рассказ Иосифа Флавия согрет неподдельным чувством сопереживания тем, кого он обвиняет в "безумии" 33 и гордости, в пренебрежении к знамениям, предвещавшим городу страшный конец. Кульминация повествования - описание гибели в огне Иерусалимского храма: "И невозможно помыслити что лют?йша и страшн?йша тогдашняго вопля: римстии плъци бо мятущеся кликаху, мятежници же, обступлени огнемъ и оружиемъ, въпияху, иже остася людий б?жаху съ ужасомъ кличюще, противу страсти плачюще". На крики людей отзывались окрестные горы и леса. И только кровь была обильнее всепожирающего огня. И не было видно земли, потому что вся она покрылась трупами, и по ним бежали римские воины, добивая отступавших. Некоторые из защитников города предпочли броситься в огонь, разделяя судьбу храма. Эта картина, созданная Иосифом Флавием с поистине апокалипсическим размахом, по мысли переводчиков, должна была послужить историческим уроком тем, кто еще не пришел в лоно христианства, напомнить, что жизнь отдельного человека и целого народа предопределена свыше. С традициями эллинистического романа древнерусского читателя знакомили "Александрия" и жития византийских святых. Особой популярностью пользовался на Руси роман об Александре Македонском (II--III вв.), главное в котором составляла не историческая достоверность описываемых событий, а остросюжетность рассказа о приключениях героя и диковинных землях, населенных гигантами, где водятся шестиногие звери, растут исчезающие и появляющиеся вновь деревья. Легендарный характер обретала и сама личность полководца. Не дорожа историческим фактом, автор приписывал Македонскому полубожественное происхождение и мечту завоевать весь мир. Он рассказывал о походах Александра в Сицилию и покорении им Рима, что не соответствовало действительности. Немногочисленны, но ярки батальные сцены "Александрии", особенно те, где описываются сражения македонян с персами. На поле боя слышны воинственные кличи, тучи камней и стрел закрывают солнце; все смешалось - пешие и конники, свои и чужие, и "не видети бо бяше ни неба, ни земли от многы крови". Элементы воинской повести соседствуют в произведении с традициями, идущими от эпистолярной прозы (Александр обращается с посланиями к своим воинам, врагам и побежденным народам) и литературы путешествий (герой проводит жизнь в непрестанных походах и странствованиях). Отправляясь в путь, он жаждет не только славы и власти, но и мудрости. В земле рахманов "любомудры" дают урок великому полководцу, который, как оказалось, не является всесильным и разумным человеком: он не может подарить людям бессмертия и стремится завоевать то, что после его смерти достанется другим. В "Александрии" сильно легендарно-сказочное начало, что придает повествованию фантастический характер: птицы здесь говорят человеческими голосами; море расступается перед войском Александра, чтобы оно могло, не имея лодок, пройти посуху. Большую роль в сюжетной организации повествования играют знамения и видения. Знамения предсказывают судьбу героя, которому суждено умереть молодым. Из сновидения отец Александра узнает, что его жена зачала ребенка от бога Аммона. Ореолом таинственности окружена смерть героя, которую сопровождало символическое природное явление: появившаяся на небе яркая звезда "нисходила" в пучину моря. 34 "Александрия" читалась в составе хронографических сводов Древней Руси. Сюжет о полете Александра на небо запечатлен на барельефах Дмитровского и Успенского соборов во Владимире. Поэтика произведения об Александре Македонском оказала влияние на формирование древнерусской воинской повести и житий святых воинов.

5. Литература Киевской Руси. Агиографическая литература

Христианская культура, будучи "культурой совести", уделяла огромное внимание воспитанию нравственности человека, поэтому в Средние века одним из главных "душеполезных" жанров литературы стал житийный. Из византийской агиографии (от греч. hagios - святой) наибольшее распространение на Руси получили переводы житий Алексия человека Божия, Андрея Юродивого, Антония Великого, Георгия Победоносца, Димитрия Солунского, Евстафия Плакиды, Козьмы и Дамиана, Марии Египетской, Николая Мирликийского, Саввы Освященного, Симеона Столпника, Федора Стратилата и др. Переводные жития (византийские, реже - болгарские и сербские) имели не меньшее хождение, чем оригинальные русские. На Руси в равной мере почитались все православные святые, независимо от того, какой они были национальности и в какой стране жили. Благодаря памятникам переводной агиографии русские "списатели" житий смогли воспользоваться готовой формой повествования о святом и его чудесах, быстро достигли профессиональных высот в этом деле, а сам жанр стал продуктивным в литературе, обрел читателей и почитателей в народной среде. Исключительное место в русском религиозном сознании занимал Николай Мирликийский. По результатам исследования Б.А. Успенского, это наиболее чтимый на Руси святой, культ которого приближался по своей значимости к культу Богородицы и даже самого Христа. Не случайно в церковных росписях он нередко "замещал" Иоанна Предтечу, стоя по левую руку от Христа (справа изображали Богородицу). Среди народа бытовало мнение, что святой Никола входит в Троицу и любая икона с его изображением является чудотворной. В народном восприятии Николай Мирликийский, как и языческий бог славян Волос (Велес), был покровителем земледелия и скотоводства, потому считался "крестьянским" святым, "мужицким заступником" - в отличие от карающего грешников Ильи Пророка. Своим небесным патроном его почитали купцы и мореплаватели, ибо культ Николы воплощал идею богатства и власти над водной стихией. С именем Николая Чудотворца было связано множество религиозных преданий и легенд, он стал любимым героем народной духовной поэзии. В древнерусской книжности насчитывалось около 40 произведений о святом Николе, в том числе и несколько житий. Ученые выделяют, по меньшей мере, три варианта его биографии, отличающихся друг от друга, ибо в житии святой Николай, бывший в IV в. епископом в ликийском городе Миры, иногда смешивается с другим Николаем - епископом Пинарским, жившим в Ликии в VI в. Уже в детстве святой удивлял всех своим стремлением к воздержанию: в постные дни, в среду и в пятницу, он лишь раз в день вкушал материн35 ское молоко; по другой версии вообще отказывался от пищи. Николай проявлял усердие в учебе, быстро осваивая грамоту, и не тратил время на детские игры. Не интересуясь мирской жизнью, он посвятил себя служению Богу - стал священником, а затем получил архиерейский престол в Мирах. Мудрость и красноречие, а также дар исцеления больных принесли ему прижизненную славу. По преданию, во время Никейского собора Николай, не стерпев "богохульства", ударил еретика Ария, "по зубам дрызнул". Только заступничество Христа и Богородицы помогли ему сохранить святительский сан. Николая прозвали Чудотворцем, поскольку и при жизни, и после смерти, по свидетельству агиографов, он совершил множество чудес: святой исцелял "сухоруких" и прокаженных, умножал хлеб и вино, не раз одерживал победу над бесами. Чудеса Николая Мирликийского могли существовать и в составе жития, и как отдельное произведение, причем несколько чудес, возможно, имели русское происхождение. Рассказы о чудесах святого занимательны и остросюжетны, полны бытовой конкретики и зримых деталей. Так, Николай Мирликийский приходит на помощь родителям, чей единственный сын попал в плен к "сарацинам" в день памяти святого, и церковный праздник принес им вместо радости "рыдание" и "с?тование". Но как только родители юноши "створиша канонъ" Николе, их сын чудесным образом был возвращен из плена домой. Во время ужина раздался громкий лай собак, хозяин приказал слугам посмотреть, не волки ли беспокоят овец. Слуги вернулись ни с чем, а лай сторожевых псов усилился. Когда сам хозяин и гости дома со свечами вышли во двор, то увидели "отрока уна стояща и въ руц? дьржаща стькляницю, пълну вина". Отец не сразу узнал сына, который был в чужих одеждах с покрывалом на голове, стоял "как идол", не двигаясь и не говоря ни слова. Лишь спустя время, оправившись от удивления и испуга, он рассказал, что с ним произошло. Прислуживая во время пира "сарацинскому" князю, юноша зачерпнул вина, протянул чашу господину - и оказался во дворе родного дома. Он не знал, кто его "вънезапу похыти", казалось, "яко бо в?тръмъ носимъ б?хъ", пока не увидел поставившего его на землю "святаго Николу, избраника Божия и заступьника теплаго". К ранним памятникам переводной литературы на Руси относится "Житие Алексия человека Божия", действие которого происходит на рубеже IV--V вв., во времена римских императоров Аркадия и Гонория. "Моленный" сын богатых и благочестивых родителей, обрученный с девушкой царского рода, Алексий тайно покидает Рим и совершает подвиг добровольной нищеты: ходит в рубище и кормится подаянием, избегая людской славы. Вернувшись в родительский дом, он долгое время живет никем не узнанный; как нищий, питается объедками и смиренно сносит оскорбления слуг, которые "пакости ему творяху: ови пьхающе, а друзии ругающеся, инии же помыями обливаху". Тайна раскрывается лишь после смерти Алексия благодаря "писанию", где он рассказал о своей жизни. Беспредельно горе отца и матери, узнавших, что в их доме 17 лет жил в нищете тот, кто должен был стать наследником богатого имения, тот, которого они так любили и преждевременно оплакали. Когда отец Алексия услы36 шал послание сына, то "въскочи съ пр?стола скоро, и растьрза ризы своя, и с?дины тьрзаше, текыи надъ т?ло его, вьргъ же себе на пьрси его. Любьзна ц?ловаше его глаголя: "Увы мън?, чадо мое! Почто ми сиц? сьтворилъ еси, почто ми нанесе сице въздыхание?"". Известное на Руси с XI в., особую популярность "Житие" обрело в XVII в., в период правления Алексея Михайловича, чьим небесным покровителем считался святой. В фольклоре широкое распространение получил духовный стих о "человеке Божием", который существовал в более чем 70 вариантах. "Житие" святого Алексия оказало влияние на многие агиографические памятники Древней Руси ("Сказание о Борисе и Глебе", жития Александра Невского и Меркурия Смоленского), послужило основой для произведений ранней русской драматургии, виршей и слов Симеона Полоцкого, Стефана Яворского, Лазаря Барановича. Не позднее XII в. русскому читателю стало известно "Житие Василия Нового" - памятник византийской агиографии Х в., нашедший отражение в "Повести временных лет". Особый интерес в житии представлял рассказ о Феодоре - старице, прислуживавшей святому Василию. Явившись во сне Григорию, ученику святого, старица поведала, как после смерти за ее душу шла борьба между ангелами и демонами и что она видела в раю и в аду. В другом видении перед Григорием, от имени которого ведется повествование, разворачивалась картина Страшного Суда. Видимо, эсхатологическая тема и привлекала внимание читателей к памятнику. "Житие Андрея Юродивого", где рассказывалось о любимом слуге византийского вельможи, скифе, принявшем христианство, но изгнанном хозяином за "буесть", в немалой степени способствовало развитию на Руси такого явления, как юродство. Рассказ "Жития" о видении Андрею во Влахернской церкви Богоматери явился основой цикла древнерусских произведений, посвященных празднику Покрова Богородицы. "Житие Антония Великого" - один из древнейших памятников греческой агиографии, созданный около 365 г., - оказало определяющее влияние на становление такой жанровой разновидности житий, как жизнеописание монаха, в частности основателя монастыря. Оно послужило источником для авторов житий Антония и Феодосия Печерских. Популярным произведением мировой средневековой литературы являлась "Повесть о Варлааме и Иоасафе", которую на Руси часто именовали "Индийским патериком". Возникшая в Индии или Центральной Азии, "Повесть" была переведена на арабский язык, а с него на грузинский и через греческую переработку сюжета стала известна в Древней Руси (не позднее начала XII в.). В основе повествования лежит сказочный сюжет: сыну индийского царя-идолопоклонника Иоасафу звездочеты предсказывают будущее великого христианского подвижника; хотя царевича изолировали от внешнего мира, к нему во дворец под видом купца проникает пустынник Варлаам, под влиянием которого Иоасаф становится сначала приверженцем христианства, а после многих испытаний, как и учитель, отшельником и чудотворцем. Рассказ о благочестивом восточном царевиче стал восприниматься в Европе как житие святого. 37 Популярности произведения способствовала и его занимательная форма. Через диалог учителя и ученика читатель постигал сложные вопросы веры и приобщался к народной мудрости. Рассказы Варлаама имели вид притч. В одной из них рассказывалось о неразумном птицелове, который, поймав соловья, отпустил птицу, доказавшую, что ею он не насытится. Взамен соловей дал человеку три заповеди: никогда не стремись достичь невозможного; не жалей о том, что прошло мимо; не верь сомнительным речам. Чтобы проверить, стал ли человек от этого мудрее, птица готовит ему испытание. Летая над головой птицелова, она смеется над его неразумием и говорит, что, отпустив ее на волю, он лишил себя богатства: ведь внутри птицы сокрыт жемчуг величиной со страусовое яйцо. Неразумный птицелов пытается вновь поймать соловья, прибегая к помощи хитрости. "Прии в домь мой, и друга створившему тя добр? с честию отпущю", - ласково увещевает он птицу. Та понимает, что ее урок пропал даром: охотник поверил в невероятное (страусовое яйцо больше соловья), пытался достичь невозможного (поймать птицу, не умея летать) и главное - пожалел, что совершил добрый поступок. Вывод притчи - "тако убо не разум?ють над?ющиеся на идолы своя" - связан с утверждением идеи приоритета христианства над язычеством. Некоторые из притч "Повести о Варлааме и Иоасафе" вошли в состав Пролога, были использованы в сочинениях Кирилла Туровского и Иосифа Волоцкого. Списки "Повести" находились во многих монастырских библиотеках Руси. Сюжеты жития Варлаама и Иоасафа получили художественную обработку в памятниках русской драматургии Петровского времени, в творчестве В.А. Жуковского, А.Н. Майкова, Л.Н. Толстого, П.И. Мельникова-Печерского. За счет переводной житийной литературы удовлетворялась и потребность древнерусского человека в беллетристическом чтении. Многие переводные жития святых напоминали "благочестивые романы". Так, "Житие Евстафия Плакиды" имело лишь традиционно агиографические начало и конец, повествующие о крещении стратига (полководца) Плакиды и его мученической смерти. Основу жития составлял рассказ об удивительной судьбе этого человека, где использовались типично романные мотивы мнимой смерти, долгой разлуки, случайной встречи. Прославление христианского мученика шло через увлекательное повествование о злоключениях героя, прошедшего испытание нищетой, безвестностью, утратой близких и вознагражденного за терпение славой полководца и счастьем воссоединения с семьей. "Народными книгами" Средневековья являлись патерики, или "отечники". Это были сборники рассказов о святых определенной местности, на что указывают названия патериков: Синайский, Египетский, Иерусалимский, Римский. Повествование в патериках имеет много общих мест (на уровне тем, сюжетов, мотивов, образов), однако у каждого "отечника" есть и свои оригинальные, неповторимые черты. Для Египетского патерика, сложившегося в IV--V вв., характерна поэтизация крайних степеней аскезы - пустынножительства, затворничества, столпничества и т.п. Рассказы патерика прославляют монахов, 38 которые давали обет молчания, подолгу обходились без еды и сна, совершая молитвенный подвиг. Им помогали ангелы, исцелявшие от болезней и приносившие пищу. Бесы, принимая разное обличье (духовного учителя, юной и красивой девы), подвергали их искушениям. Отшельника Нафанаила, давшего обет никогда не выходить за порог кельи, дьявол пытался изгнать вон, являясь то в образе воина, который громко хлопал бичом, как у палача, то в образе ребенка, попавшего в беду. У десятилетнего мальчика, погонщика осла, перевернулась повозка с корзинами хлеба; ребенок молил святого о помощи, так как приближалась ночь, и он мог быть растерзан гиенами. Нафанаил проявил твердость и не нарушил правила, что соблюдал 37 лет. По словам святого, он давно умер для мира, помочь которому может лишь Бог. К отличительным признакам Египетского патерика ученые относят "острое ощущение бытового колорита и редкую непосредственность изложения" (С.С. Аверинцев), "безыскусственность формы и сложнейшую проблематику периода становления монашества" (Н.И. Николаев). Согласно одному из рассказов святее почитаемого всеми отшельника Питирума оказалась юродивая из женского Тавенниского монастыря. Монахини гнушались "дурочкой", не сажали за один стол с собой, и та жила на поварне, довольствуясь сметенными со столов крошками и объедками. Над ней смеялись, поливали помоями, мазали нос горчицей, ругали и били, однако девушка безропотно сносила все оскорбления. "Она - лучше тебя, - сказал ангел отшельнику Питируму. - Ведь… сталкивается с великим множеством людей, но сердцем ни разу не отступила от Бога, а ты, сидя здесь, мысленно блуждаешь по городам". В патериках проблемы истинного и ложного благочестия, выбора того или иного вида подвижничества, взаимодействия мирского и сакрального облекались в форму занимательного рассказа, где было много реалий быта, острых коллизий, неожиданных сюжетных поворотов и развязок. Египетский патерик интересен своими портретными и пейзажными зарисовками. Среди его героев много запоминающихся, не похожих друг на друга лиц. Это и авва Илия - "дрожащий от старости" пещерник 110 лет, известный своими аскетическими подвигами; и полиглот авва Феона, свободно читавший на римском, греческом и египетском языках. Это и миротворец авва Аполлос, прекративший вражду между селениями из-за пахотной земли; и авва Евлогий, который 15 лет ухаживал за увечным, подобрав его на торжище. Авторы патериковых рассказов внимательны к людям с необычной судьбой, богатой экстремальными ситуациями. "Романную" биографию имеет, к примеру, Моисей, чернокожий эфиоп, в прошлом - непокорный раб и главарь шайки разбойников; человек огромной физической силы и необузданного нрава, который, раскаявшись в своих преступлениях, стал монахом. В борьбе с "блудным грехом" на протяжении шести лет он ночью не спал, воздерживался от пищи и изнурял себя работой водоноса. Удар палкой по чреслам, который нанес Моисею подстерегший его у источника бес, заставил монаха страдать телесно, но способствовал духовному выздоровлению. Житие Моисея отличается обилием выразительных деталей. 39 Запоминается сцена переправы разбойника через разлившийся Нил: Моисей плывет, зажав в зубах нож и повязав вокруг головы хитон. Вещность изображения при этом является не только следствием интереса агиографа к быту: реалия выполняет в тексте и символическую функцию. Как нож, несущий смерть, знаменует греховное прошлое героя, так вода, которой Моисей тайно снабжает тех, кто не может из-за старости ходить на источник за несколько верст от монастыря, является залогом жизни в Ските (египетской пустыне). Древнерусского читателя поражал экзотический мир христианского Востока, где человеку угрожали то бушующая морская стихия, то испепеляющий зной пустыни. Египетская жара сравнивалась в патерике с "пещью вавилонской". Макарий Александрийский предпочитал передвигаться по пустыне ночью, сверяя свой путь по звездам, ибо днем его мучила жажда и в воспаленном сознании возникал мираж - девушка с кувшином, из которого капала вода. Монахи-пустынножители часто были вынуждены довольствоваться росой, которую собирали с камней в кувшины. Среди чудес, совершаемых египетскими святыми, много связанных с водной стихией: силой молитвы они превращали морскую воду в пригодную для питья, изменяли русла рек, низводили с неба потоки дождя на растрескавшуюся от зноя землю. Египетский патерик имел высокий авторитет в христианском мире и был переведен на языки почти всех народов, испытавших влияние византийской культуры. Скитский и Иерусалимский патерики, составленные в V--VI вв., включают анонимные рассказы и изречения отцов церкви, распределенные по тематическим главам, каждая из которых призвана раскрыть ту или иную монашескую добродетель ("О смирении", "О провидцах" и т.п.). В Азбучном патерике материал расположен согласно алфавитному порядку имен подвижников. В этих "отечниках" получают дальнейшее развитие демонологические мотивы, для которых характерно отождествление языческого и дьявольского. В Скитском патерике один из отшельников Фиваидской пустыни, бывший сыном языческого жреца, "видит" и "слышит", как в храме Сатана допрашивает демонов, искушающих христиан. Он сурово наказывает за "непроворство" тех, кто в течение 30 дней устраивал "брань, и многъ мятежь, и пролитье крови" среди людей, за 20 дней "воздвигал" бури и топил корабли на море, за 10 дней ссорил жениха и невесту. Поцелуя Сатаны, его венца и особой чести восседать вместе с ним на троне удостаивается тот демон, который 40 лет искушал святого в пустыне, а "в сию нощь низложихъ и в любод?яние". Неизменным интересом у древнерусских писателей и читателей на протяжении всего Средневековья пользовался Синайский патерик, или "Луг Духовный". Он был составлен монахом Иоанном Мосхом в VI--VII вв. и рассказывал преимущественно о быте палестинского монашества. Положенный в основу патерика мотив хождения учителя и ученика по монастырям христианского Востока позволил насытить повествование сведениями географического и этнографического порядка, вести рассказ о святых в разной жанрово-стилевой манере. Некоторые фрагменты патерика, состоящие 40 из двух-трех строк, написаны в духе документального свидетельства о подвижниках. Они имеют вид памятки, где перечислены главные добродетели или подвиги святого: один старец всю жизнь ничего не вкушал, кроме хлеба и воды; другой прославился тем, что никогда "отъ церкве не излазя"; третий - тем, что "николиже на ребр?хъ съпавъша". Главы патерика малого объема могут представлять собой запись мудрых изречений: "человекъ подобие Божие б? искони, бысть же подобие зв?рино, испадъ от Бога" или "естьство въздвижеть похоть брании, нъ постьная запов?дь угашаеть сия". В состав Синайского патерика входит много произведений беллетристического характера, например рассказ аввы Палладия о том, что поведал ему "корабельный старейшина", судно которого не могло сдвинуться с места, пока на его борту находилась великая грешница - женщина, убившая детей от первого брака, дабы снова выйти замуж. Из опасения, что злодеяние откроется, Мария бежит из родного города и оказывается на корабле. Пожалев женщину, "корабельник" дал ей лодку, но та тотчас пошла ко дну. Остросюжетными являются также рассказы патерика о раскаявшихся разбойниках. "Страшную повесть" поведал вор, обкрадывавший могилы, но после того, как неожиданно воскресшая девушка обличила его в неправедном образе жизни, раскаявшийся и ставший монахом. Характерно включение в повествование прямой речи, диалогических сцен, что усиливает драматизм ситуации, подчеркивает "живость" героев и достоверность невероятного. Девушка, которую вор лишил "богатых риз", восстав из гроба, взывает к его совести: "Не должен ли ты был пощадить меня, мертвую, как я предстану нагой перед Христом; обнажив меня, ты укорил и мать свою, родившую тебя женщину". Особый цикл рассказов Синайского патерика посвящен трогательной дружбе между монахами и животными. Святые кормят с рук свирепых львов, переходят невредимыми реку, кишащую крокодилами. Хорошо известна история старца Герасима, который исцелил льва, вынув занозу из его лапы, а зверь потом преданно служил ему (пас осла, носил воду из Иордана), как верный ученик, всегда следовал за ним. После смерти Герасима лев на могиле старца "ударяя главою о землю з?ло и ревы", пока не умер от тоски. Патерики содержали не цельные жизнеописания святых, а короткие рассказы о самых ярких эпизодах подвижнической деятельности монахов - "воинства Христова": о том, как старец Феон "связал молитвой" пришедших к нему грабителей; как благочестивая черноризица выколола себе глаза, узнав, что ее взгляд возбуждает в юноше любовную страсть. Стиль патериковых сказаний обычно сравнивают со скромной, одноцветной и простой по крою монашеской рясой, настолько он далек от установки поразить читателя "красноглаголанием". Переведенные с греческого языка на славянский уже в Х--ХI вв., патерики рано вошли в круг чтения древнерусского человека, приобщая его через простые по стилю и занимательные по форме рассказы о жизни монахов к высоким истинам христианства, формируя новый идеал поведения.

6. Литература Киевской Руси. Торжественное и дидактическое красноречие

Красноречие украшенная речь, предполагала владение искусством языка. Христиане те кто умеет говорить, язычники невеглася(не говорящие) апостолы в основном говорят устно. но устное слово поучение было популярно в Киеве, а в московскую эпоху больше почет к письменности.

памятники красноречия:

1. памятники красноречия дидактического (поучительного) красноречие-ремесло.

2. памятники красноречия эпидиктического (торжественного). красноречие-искусство

Красноречие дидактическое не предъявляло к автору каких-либо особых требований: это область, доступная в той или иной степени всем, кто владел пером или хотя бы минимальным даром речи. Красноречие дидактическое обычно преследовало чисто практические цели - непосредственного назидания, информации, полемики. В литературном обиходе Древней Руси произведения этого типа обычно обозначались терминами "поучение" или "беседа".

Эпидиктическое. Красноречие торжественное было доступно далеко не каждому: оно требовало не только глубокого содержания, но прежде всего большого профессионального мастерства, сфера больших проблем широкого общественно-политического охвата (философские или богословские проблемы). культура книжный литература

Композиция слова о законе и благодати:

1) вступление. похвала богу

2) проповедь. пояснение сущности христианства.

3) молитва.

Илларион противопоставляет ветхий и новый завет, иудейство и христианство как оппозицию делает это с помощью аллегорий:

"истине - новому вину новые меха" (МЕХ сосуд для хранения вина, а новое вино нельзя наливать в старый сосуд оно может испортиться) новые меха-новые народы. закон ветхозаветный для одного иудейского народа. благодать-для всех основной акцент 2ой темы: приход благодати на Русь там другие аллегории:

аргументы для канонизации Владимира:

1)"невидев христа уверовал" т.е. не внешним чудом убежден, не проповедью апостолов, а благомыслием, постиг своим умом

2) свободное принятие христианства, без посредников.

владимир-посев

ярослав-всходы

потомки-жатва (земледельческая аллегория)

8. Предпосылки возникновения и специфические особенности древнерусской литературы. Система жанров (житие, летопись, слово, хождение, воинская повесть и пр.)

Появление древнерусской литературы тесно связано с процессом формирования раннефеодального государства, которое складывалось в Древней Руси на протяжении IX-X веков.

Внутренние потребности формирующегося раннефеодального государства вызвали необходимость в появлении письменности. Поэтому основными факторами возникновения древнерусской литературы были формирование раннефеодального государства и создание письменности.

Русскими учёными XX в. (С. Обнорский, Д.С. Лихачёв, П. Черных, В. Истрин и др.) было доказано, что у восточных славян, в том числе и на Руси, ещё до принятия христианства была уже своя письменность.

Свидетельства об этом оставили иноземные путешественники, побывавшие на Руси в X веке. Так, арабский путешественник ибн-Фадлан, путешествуя по Волге в 920 году, видел захоронение одного богатого человека (воина). Он утверждает, что на могиле этого человека был установлен камень с высеченным именем погребённого и царя русских.

Арабский писатель ибн-Эль-Недим (X в.) видел русскую запись, сделанную на куске дерева (дощечке), но он не смог определить, было ли это слово или отдельные буквы. О наличии письменности у восточных славян сообщают и другие арабские, а также немецкие учёные. Русские летописи донесли до нас тексты договоров, заключённых между русскими князьями и Византией. В Лаврентьевском списке "Повести временных лет" под 912 годом сказано, что "мир сотворихом Ивановым написанием на двою харатью", т.е. мирный договор был составлен в двух экземплярах. На одном из них подписались русские послы, на другом - греческие. Вероятно, что перевод договора с греческого языка на русский был сделан по его заключении.

Существование письменности на Руси до принятия христианства подтверждается и археологическими находками. Особый интерес для решения вопроса о древнерусской письменности имеет находка археологов во время раскопок курганов под Смоленском. На глиняном сосуде типа амфоры первой четверти X в. кирилловским алфавитом сделана надпись. Она прочитывается и расшифровывается учеными по-разному. Одни считают, что написано "гороухща", другие читают как "гороушна". И в том, и в другом случае это слово обозначает горчичные семена, горькую пряность. Таким образом, перед нами сосуд для хранения или перевозки горчичного семени, пряности.

Среди берестяных грамот поразительны учебные тетрадки новгородского мальчика 7-8 лет Онфима, жившего во 2-й половине XIII в. Он учился писать, сопровождая свои слова и буквы рисунками. На одном из листов записана традиционная формула: "Господи, помози рабу своему Онфиму", рисунок зверя и надпись "Я - зверь":

Ещё одним важным фактором формирования древнерусской литературы было наличие фольклора. Фольклор способствовал не только формированию литературы Древней Руси, но и определял её идейную направленность и художественную ценность. Устное народное творчество было той почвой, богатейшим арсеналом, из которого молодая, формирующаяся литература черпала сюжеты, идеи, образы, художественные приёмы и изобразительно-выразительные средства. Древнерусская литература создавалась в княжеской, дружинной среде, однако в лучших своих произведениях она выражала общерусские идеалы. Именно через фольклорный опыт в литературу проникало народное мировоззрение, народная оценка тех или иных событий, народные нравственные и эстетические представления. Иначе говоря, через фольклор в литературу проникало демократическое начало, что расширяло горизонты литературы, поднимало её на общерусскую высоту, придавало ей широкое звучание.

Ценнейший материал по истории русской письменности представляют собой берестяные грамоты, которые были найдены во время новгородских раскопок в 1951 году археологом А.В. Арциховским. Часть грамот относится к IX-XII векам. В последующие годы было найдено много грамот, которые являются своеобразным "архивом" частных писем, повествующих о повседневной жизни новгородских людей. Авторами грамот были простые горожане, которые, не имея возможности писать на пергамене, использовали бересту. И то, что археологи обнаружили не только в Новгороде, но и в других городах берестяные грамоты, а также многочисленные палочки-писала (костяные или металлические) даже в слоях X века, является ещё одним, хотя и косвенным доказательством раннего и широкого распространения грамотности среди ремесленников, мелких торговцев и крестьян.

Многие грамоты посвящены хозяйственным вопросам: "Поклон от Михаила к господину своему Тимофею. Земля готова, нужны семена. Пришли, господин, человека, а мы не смеем брать рожь без твоего слова", - это писал, вероятно, приказчик своему господину. Много грамот, связанных и с бытовыми делами. Вот грамота, в которой Борис сообщает своей жене Настасье о том, что задерживается по делам и просит прислать ему рубашку. А из другой грамоты узнаем о горе Настасьи, схоронившей Бориса.