Анализ историко-генетического творчества Лу Синя

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВВЕДЕНИЕ

Тема данной работы называется «Новые страницы китайской литературы». Актуальность выбранной темы определяется возросшим интересом литературоведов к творчеству Лу Синя. Его произведения в последние годы переосмысливаются, с писателя снимается хрестоматийный глянец восприятия его творчества во второй половине прошлого столетия. Например, в книге современного китайского писателя Юй Хуа «Десять слов про Китай» есть глава, посвященная Лу Синю, в которой автор рассказывает о собственном открытии глубины и силы таланта этого писателя: «Лу Синь был величайшим и отважнейшим знаменосцем новой культурной армии. Лу Синь был не только великим литератором, но и великим мыслителем и великим революционером... Именно Лу Синь был самым справедливым, самым твердым, самым преданным, самым пламенным, самым великим национальным героем, который от имени большинства народа начал штурм позиции врага на фронте литературы».

Литературное наследие Лу Синя огромно. Его произведения, равно как и деятельность, составили целую эпоху в китайской и мировой литературе. Все вышеизложенные факты обосновывают актуальность данного исследования.

Объектом исследования является биография и творческая деятельность писателя, предметом исследования- ее становление и связь с русской литературой.

Цель работы: изучить и проанализировать историко-генетические творчества Лу Синя и определение влияния западной (русской) литературы на китайскую прозу конца 19-начало 20 в. на примере произведения Лу Синя.

В работе мы опираемся на труды русских и китайских синологов. Влиянию русской литературы на творчество одного из самых известных писателей 20-го столетия посвящены исследования Л.Эйдлина, Л.Поздневой и др.

В данной работе ставятся следующие задачи:

1. Рассмотреть биографию Лу Синя 2. Изучить творческий путь Лу Синя 3. Познакомить студентов с произведениями Лу Синя 4. Выявления максимально полного списка русских классиков, которые могли оказать воздействие на формирование творческого метода писателя.

Во введении раскрывается актуальность темы исследования, определяются цель и задачи исследования, дана общая характеристика жизни и творчества писателя, его связи с русской культурой. В первой главе исследована жизненный путь Лу Синя. Во второй главе творческий путь Лу Синя. В третьей главе мы рассмотрим язык и художественные средства Лу Синя.

В заключении представлены основные результаты исследования.

В списке литературы дан перечень имеющейся литературы, указаны текстовые источники работы.



ГЛАВА 1. ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ ЛУ СИНЯ

1.1 Детство Лу Синя

Родился Лу Синь в 1881 году в уездом городке Шаосине, провинции Чжэцзян, в семье Чжоу. Отец писателя был человеком образованным, мать происходила из простой деревенской семьи. Настоящая фамилия и имя писателя Чжоу Ш -жэнь. Лу Синь - литературный псевдоним, в основу которого положена фамилия матери - Лу. Синь- имя. Псевдонимом Лу Синь писатель начал подписываться 1918 года, со времени опубликования его первого рассказа «Записки сумасшедшего».

Цензорский надзор и политические преследования заставили писателя скрываться под множеством различных вымышленных имен и псевдонимов, которые он часто менял и которых у него насчитывалось много десятков.

В предисловии к сборнику «Клич» Лу Синь вспоминает о своем детстве: «Четыре с лишним года мне приходилось почти ежедневно бывать в ломбарде и аптеке. Не помню, сколько мне было лет, - прилавок аптеки был мне до головы, а прилавок ломбарда - в два раза выше меня. Я передавал через высокий прилавок одежду или драгоценности и, осыпаемый насмешками и оскорблениями, получал деньги, шел в аптеку и покупал и покупал лекарства для своего больного отца. Врач, лечивший отца, был большой знаменитостью и поэтому выписывал рецепты на особенно диковинные лекарства: зимние корни камыша, сахарный тростник, который должен был непременно простоять три зимы в поле, пару сверчков… непременно новобрачных, растение «пиндиму» с плодамии. Доставать все это мне было нелегко, и все таки моему отцу становилось все хуже и хуже и, наконец, он умер».

В дни раннего детства писателя его семья владела участком земли в 30-40 му (около 2 гектаров), которых, по признанию Лу Синя, было достаточно для безбедного существования. Но когда мальчику минуло тринадцать лет, в семье случилось несчастье - был арестован его дед, опора семьи. Все состояние и средства ушли на взятки чиновникам и тюремщикам. Лишения и нужда заставили мальчика уйти из дома и поселиться в семье одного из родственника. Однако и здесь ему не суждено было найти лучшую жизнь. «Ко мне относились,- пишет Лу Синь, - как нищему, и я решил вернуться домой. Но не прошло и трех лет, как умер отец, страдавший серьезной болезнью. Я не собирался стать ни личным секретарем, ни приказчиком купца - обычный у нас в деревнях путь для детей образованных, но разорившихся родителей. У моей матери не было средств дать мне образование, и она, собрав на дорогу немного денег, отправила меня искать бесплатную школу ».

В рассказе «Кун И-цзи», исполненном задушевности и необыкновенной теплоты, Лу Синь повествует о тяжелом и безрадостном детстве.

«Девятнадцати лет я поступил мальчиком в винную лавку под вывеской «Всеобщее благополучие». Помню, хозяин сказал мне:

- Какой ты придурковатый; боюсь, не сумеешь угодить посетителям в халатах. Лучше уж тебе работать за прилавком, а не за перегородкой.

С посетителями в куртках обращение было простое, но они слишком много болтали и без конца надоедали. Опасаясь обмана, они непременно хотели видеть, как наливается из бочки в оловянный чайник желтое, приготовленное из пшена вино, и предварительно проверяли, нет ли на дне чайника воды; они следили и за тем, как его опускают в кипяток, и тогда успокаивались. Ясно, что подливать воду в вино при таком неотступном наблюдении было очень трудно, и спустя несколько дней хозяин решил, что я, по своей глупости, не справлюсь с этим делом. К счастью, у меня была рекомендация близкого хозяину человека, и поэтому меня не выгнали из лаки, а поставили подогревать вино.

С тех пор я целыми днями стоял за прилавком и выполнял эту утомительную и скучную обязанность. Больших промахов я не делал, но меня мучили однообразие и скука. Хозяин был суров, и гости тоже редко бывали в хорошем настроении».

Лу Синь смог найти в себе силы, чтобы отказаться от карьеры чиновника или купеческой стези, он не позволил окутать себя той «величайшей дымовой завесой», которая на протяжении ряда столетий отравляла сознание людей в Китае, вселяя призрачную мечту «подняться к старости до императорских палат».

Восемнадцати лет Лу Синь поступил в Мореходное училище в Нанкине, но через полгода оставил его и поступил в Горно-железнодорожное училище. Здесь юноша с огромным интересом и необыкновенным усердием овладевает знаниями в области естественных и технических наук. Вскоре Лу Синь отказался от усовершенствования в области технических наук и начал изучать медицину.

В медицинском институте писатель пробыл лишь два года.

«Мои мечты,- пишет Лу Синь об этом периоде своей жизни, - были прекрасны: я решил после окончания медицинского института вернуться на родину, чтобы спасать таких больных людей, как мой отец, который больше страдал от невежественного лечения, чем от самой болезни, а случае войны- служить военным врачом, чтобы облегчать страдания раненых. И еще я мечтал убедить своих соотечественников в пользе реформ…»

Именно тогда, под влиянием русской-японской войны и еще больше русской революции 1905 года, у Лу Синя открываются глаза на страшную социальную действительность, потрясшую его сознание. «Пробуждение к политической жизни азиатских народов,- говорит Ленин, - получило особенный толчок от русско-японской войны и от русской революции ». В этот период у Лу Синя зарождается мысль о литературе, как средстве активного воздействия на народные массы.

У него родилась мысль, что Китай нуждается более всего в развитии новой литературы, способствующей распространению идей национального самосознания в широких массах населения. Он бросил медицинский институт.

Однажды Лу Синь увидел хронику о военных действиях: связанный китаец был окружен толпой, среди которой находилось много его сограждан. Китаец был заподозрен японцами в шпионаже, ему отрубили голову и выставили ее для устрашения других китайцев. Картина привела Лу Синя к мысли, что смертность от болезней -- не самое большое зло для Китая. Отсталый и темный народ нуждается прежде всего в развитии национального сознания. Лу Синь понимал, что литература может помочь пробуждению и развитию китайского народа, и он решил посвятить свою жизнь литературной деятельности.

И вот не успел еще закончиться учебный год, как он уехал в Токио, -- после этой картины он чувствовал, что медицина не такое уж великое дело; если люди невежественны, даже обладая здоровьем и крепким сложением, они могут стать бессознательным объектом казни, либо ее зрителями. Первой необходимостью было духовное вооружение народа, а лучшим средством для него-- литература. Поэтому он уехал с намерением войти в литературное движение.



ГЛАВА 2. ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ ЛУ СИНЯ

2.1 Первые шаги в литературе

Первые шаги в литературе Лу Синь делает еще в 1903 году: он пишет статьи для журнала «Прибой Чжэцзяна», переводит роман «Из пушки на луну» Жюль Верна и др. В последующие годы он усиленно изучает китайскую письменность под руководством известного знатока истории китайских иероглифов Чжан Тай-яня занимается переводами и редактированием. Вскоре выходят два сборника «Иностранных рассказов» («Юйвай сяошо») Лу Синя, в которые вошли произведения русских писателей. «Мне хотелось, -- подчеркивает Лу Синь в статье «Как я начал писать рассказы», --силой художественных произведений воздействовать на общество... не решаясь писать сам, все внимание я уделял ознакомлению Китая с иностранной литературой, особенно, с произведениями угнетенных народов... То было время бурных речей о свержении маньчжур, поэтому... я искал произведений, призывающих к борьбе. Эти поиски привели меня, разумеется, к литературе Восточной Европы».

Мировоззрение и творческий метод Лу Синя складывались и развивались прежде всего под воздействием самой жизни. Вместе с тем правдиво отобразить в своих произведениях типичные явления китайской действительности, в которых выражены определенные закономерности ее развития, Лу Синю удалось благодаря тому, что он стоял на передовых, революционных позициях своего времени.

Поиски литературы, зовущей к борьбе за освобождение угнетенного народа, приводят Лу Синя к творениям А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, А. Мицкевича, Ш. Петефи и др.

В 1909--1911 годах Лу Синь занимается педагогической деятельностью в Ханчжоу и Шаосине, а после свержения маньчжурской монархии и создания революционного правительства в Нанкине работает в министерстве просвещения, редактирует «Историю династии Хань», составляет «Собрание сочинений Цзи Кана» (Цзи Кан, 223--264), издает связанный с историей родных мест писателя сборник «Легенд округа Куйцзи», изучает буддийскую литературу, коллекционирует и исследует древние надписи на бронзе и камне.

Литературная деятельность Лу Синя получает свое развитие в годы, предшествовавшие революции 1911 года в Китае -- времени подъема революционного движения, руководимого китайской буржуазией. Вначале Лу Синь приветствовал революцию, ожидая от нее свержения маньчжурской монархии и связанных с ней порядков.

Однако революция 1911 года не оправдала ожиданий писателя и вызвала в нем разочарование. То была буржуазно-демократическая революция, которая, в силу давления империалистических сил, соглашательства либеральной буржуазии и отсутствия руководства крестьянством со стороны пролетариата, не разрешила стоявших перед ней демократических задач и ограничилась лишь свержением маньчжурской династии.

«Мне, -- вспоминает Лу Синь, -- пришлось наблюдать революцию 1911 года, вторую революцию, провозглашение Юань Ши-кая императором, реставрацию Чжан Сюня. Глядя на это, я стал сомневаться, мною овладело разочарование и уныние».

Революция не принесла китайскому народу ни свободы, к которой он стремился веками, ни облегчения его тяжелой доли, ни раскрепощения от иностранного гнета. Сущность осталась прежней.

«...Хотя революционеры, -- говорит Лу Синь устами крестьян деревни Вэйчжуан,-- и захватили город, никаких серьезных изменений не произошло. Начальником уезда остался тот же самый чиновник, изменился лишь его титул... Солдатами командовал тот же командир батальона».

Подлинно боевая деятельность Лу Синя на литературном фронте начинается накануне антифеодального и антиимпериалистического движения «4 мая» 1919 года.

Известный литератор Цюй Цю-бо, анализируя творчество Лу Синя, писал в 1933 году:

«Лу Синь проделал путь от теории эволюции к теории классовой борьбы. Из отступника сословия шэньши 1 стал подлинным другом и борцом за дело пролетариата и трудового народа. После четверти века борьбы... он принес с собой в новый лагерь неоценимые революционные традиции, рожденные в процессе тяжелых испытаний и глубоких наблюдений писателя».

Творческий путь Лу Синя показывает постепенное его приближение к идеям марксизма-ленинизма. В ранние годы писатель верил, что общество путем постепенного прогресса должно прийти от тьмы к свету, что людям удастся разрушить старое и создать светлый и здоровый мир. В последующие годы благодаря изучению им законов общественного развития и знакомства с историческим материализмом Лу Синю стало ясно, какой именно класс общества погибнет вместе с реакцией и какому классу принадлежит будущее.

Лу Синь прошел путь от революционного демократа, боровшегося за освобождение китайцев от гнета маньчжур, до решительного сторонника социализма, глубоко убежденного в том, что «будущее принадлежит лишь поднимающемуся пролетариату» '. Творчество Лу Синя отразило социальные перемены, происходившие в обществе Китая с начала двадцатого столетия.

Лу Синь жил в конце девятнадцатого и первой трети двадцатого столетия, когда Китай представлял собой полуфеодальное и полуколониальное государство, национальные интересы которого грубо и жестоко попирались империалистическими хищниками. Это было время огромных народных волнений и революционных событий внутри страны, оказавших большое влияние на дальнейшую судьбу всего народа. Китаю приходилось вести одновременно тяжелую и неравную борьбу и против объединенных сил международного империализма и против внутренней феодально-милитаристской реакции, с ее средневековым варварством и угнетением.

«...Феодальные пережитки, -- говорил И. В. Сталин,-- со всей их милитаристко-бюрократической надстройкой являются основной формой гнета в Китае», а «империализм со всей его финансовой и военной мощью в Китае есть та сила, которая поддерживает, вдохновляет, культивирует и консервирует феодальные пережитки...»

Раньше Лу Синь видел разложение старого общества и мечтал о наступлении «нового» общества, но не знал, каким будет это «новое», как не знал, будет ли оно хорошим. «Только после Октябрьской революции я узнал, что творцом нового общества является пролетариат...»

Цюй Цю-бо отмечает, что для Лу Синя до «4 мая» 1919 года были характерны взгляды сторонника теории эволюции и индивидуализма. В Китае того времени рабочий класс еще не стал мощной, осознавшей себя политической силой, а крестьянские массы в деревне были способны лишь на стихийную борьбу!

Несомненно, что мировоззрение Лу Синя в то время обусловливалось конкретно-историческими причинами. Лу Синь видел, что «значительная часть консервативно настроенного мещанства и служилого люда представляла собой хранителей рабства и лести перед господствующим классом, что в действительности представляло собой препятствие для реформ и движения вперед».

Лу Синь тогда еще не был вооружен научными знаниями о законах общественного развития и опирался часто лишь на свой личный опыт, который подсказывал ему необходимость решительной борьбы против оков феодальной культуры, тормозивших развитие общества. Поэтому Лу Синь и призывал к воспитанию личности, к раскрепощению личности, к борьбе с эгоистическим индивидуализмом и своекорыстием.

Во время движения «4 мая» Лу Синь, выступая с позиций революционной демократии, в своих художественных произведениях и публицистических работах показал себя последовательным борцом, не знающим пощады к врагу. В дальнейшем лишь усиливалась непримиримость его в борьбе против сил реакции, становилась все более последовательной деятельность писателя, утвердившая Лу Синя на позициях демократии и революционного искусства. Лу Синь сумел увидеть «социальное здание в целом», понять всю важность освободительной роли пролетариата и притти в лагерь новой революции.

«Я считаю, -- пишет Лу Синь, -- что основа вопроса в самом авторе... Если он действительно революционер, то все равно, о чем бы он ни писал, в какой бы форме ни писал, все его творчество будет революционным. Ведь из источника течет всегда вода, а из вен -- кровь» .

Путь Лу Синя «от теории эволюции к теории классовой борьбы, от борьбы за раскрепощение личности к боевому коллективизму, перестраивающему мир», лежал через личный опыт борьбы. Это был путь неустанных творческих исканий, путь усвоения всепобеждающих идей марксизма-ленинизма; этот путь прошел Лу Синь через революцию 1924--1927 годов и все последовавшие за ней годы революционной борьбы. Острая классовая борьба способствовала формированию мировоззрения писателя, помогала сложиться его новым эстетическим взглядам.

2.2 Лу Синь-основоположник современной китайской литературы и ее реалистического метода

В своих произведениях Лу Синь выступал против схоластики, господствовавшей в литературе конфуцианцев, против вопиющей несправедливости полуколониального и полуфеодального строя в Китае, при котором уделом огромного большинства являлась нищета, а ничтожной кучке эксплуататоров принадлежали неограниченные права на все блага материальной и духовной жизни.

«Материал для своего творчества я черпаю, говорил Лу Синь в статье «Как я начал писать рассказы»,-- главным образом из среды несчастных людей больного общества, ставя перед собой цель изучить его и привлечь к нему внимание для того, чтобы излечить его... Мне хотелось силой художественных произведений воздействовать на общество». Заслуга Лу Синя в том, что он сблизил литературу с действительностью, с жизнью, с народом, сделал ее могучим оружием прогресса, поставил ее на службу современности. Как большой художник, он хорошо сознавал, что его задача -- борьба и завоевание настоящего, без которого не может быть будущего.

«Бороться за Настоящее, -- писал Лу Синь,-- это значит быть истинным писателем, борющимся за настоящее и будущее потому, что потерять настоящее -- значит не иметь и будущего».

Сама жизнь требовала реалистической литературы, отражающей революционную действительность, и ее начали создавать передовые писатели и поэты Китая, во главе которых с самого начала своей творческой и общественной деятельности встал Лу Синь.

Лу Синь страстно призывал учиться у жизни. Основу творчества он видел в искренности художника и глубоком раскрытии духовной жизни народа. Реализм Лу Синя находился в тесной связи с сознательной политической борьбой против господства и произвола сил реакции.

В литературу, которая была отгорожена «Китайской стеной» от народа, от его жизни и борьбы, Лу Синь принес новый, неведомый ей прежде мир идей и образов. Яркая социальная окрашенность художественного и литературно-критического творчества Лу Синя, его глубокая ненависть к эксплуататорским «верхам», искреннее сочувствие и участие к судьбам закрепощенных «низов» свидетельствуют о глубокой связи писателя с жизнью народа, о принципиально новом отношении писателя к реальной действительности, что в корне отличает Лу Синя от всех его предшественников в Китае.

Лу Синь лучше, чем кто-либо, был знаком с произведениями русской литературы, с наиболее выдающимися представителями русского критического реализма, и это, естественно, не могло не найти отражения в его творчестве.

«Я читал,-- пишет Лу Синь,-- произведения иностранных писателей, в особенности русских, польских и малых балканских стран, из которых узнал, что в мире много народов с судьбой такой же, как и у наших трудящихся масс, что у них есть писатели, которые возвысили голос и борются за них. Картины, которые я видел в нашей деревне, теперь вставали в моем сознании еще ярче, чем прежде... И я стал показывать в форме рассказов упадок? так называемых общественных верхов и несчастное положение общественных низов»

В творчестве Лу Синя основной его заслугой является реалистический показ наиболее отрицательных сторон китайского общества. Рисуя образы «униженных и оскорбленных», писатель заставляет читателя серьезно задуматься над судьбами своей страны, своего народа. Он убеждал, что источником социального неравенства является сама система государственного устройства Китая. Реализм, острейшая критика общественного зла -- самые ценные страницы творчества Лу Синя. Он видел и понимал человека, общественные отношения, эпоху, быт, среду в действительном, наблюдаемом на опыте процессе развития.

Огромная заслуга Лу Синя в том, что своим пером он не только боролся против помещичьих сил и гоминдановской диктатуры, но и неустанно призывал свой народ к свержению этого тюремного, режима. Лу Синь всегда стоял на передовой линии фронта борьбы китайского народа за свое освобождение и принимал самое непосредственное и активное участие в этой борьбе. Последовательный боевой реализм стал главной и действенной силой в его художественном творчестве и публицистической деятельности. Реалистические принципы его творчества способствовали непрерывному движению Лу Синя вперед, укрепляя писателя на позициях диалектического материализма, и привели этого замечательного художника и борца в лагерь пролетарской революции.

Лу Синь смотрел на окружающее острыми глазами художника и беспощадно разоблачал пошлость, жестокость и социальную несправедливость, с которыми ему приходилось сталкиваться на каждом шагу. В своем произведении «Записки сумасшедшего», которое считается первым творческим успехом писателя, Лу Синь изобличил людоедские нравы феодального строя и реакционную сущность конфуцианской морали.

«Я перелистываю книгу истории,-- говорится в этом рассказе,-- в ней нет дат, здесь каждая страница вкривь и вкось исписана словами: «гуманность, долг, путь истины, мораль». Напрасно силился уснуть, до полночи внимательно читал и, наконец, увидел, что вся книга между строк исписана одним словом «людоедство».

В этом рассказе автор дал убийственную характеристику господствовавшим тогда в Китае феодальным порядкам.

«Только сегодня я понял, что уже много лет живу там, где на протяжении четырех тысяч лет люди едят людей...

Спасите, спасите детей...»

Уже в этом первом произведении Лу Синя обнаруживаются особенности, характерные не только для всего его дальнейшего творчества, но и для творчества других прогрессивных писателей. Это -- прежде всего критическое отношение к общественному строю, к людоедским его порядкам, к господству сильных и палачей, ко всему тому, что представляло подлинное лицо класса, отжившего свой век, его закостеневшие традиции, сковывавшие развитие новых здоровых отношений.

Рассказом «Записки сумасшедшего» открылась новая страница в истории китайской литературы. Впервые за многие столетия писатель не свысока, а как равный, как представитель самого народа, заговорил со своим народом необыкновенно взволнованно, с огромной силой социального протеста. Свои мысли и чувства он выражал не традиционным языком древних канонов, далеким и непонятным народу, а живым, звучным, подлинно народным языком. Свежестью, новаторством повеяло в литературе Китая, где веками господствовала затхлая атмосфера обветшалых догм конфуцианства.

«Записки сумасшедшего» -- яркое свидетельство того, что существовало два Китая: один -- Китай народа, задавленного вековой кабалой, другой -- Китай помещичьей аристократии и ее лакеев, ведущих яростную борьбу против всего нового, прогрессивного, против всего, что угрожало их привилегиям. Китайские реакционеры и мракобесы, увидев в Лу Сине своего врага, увидев, что за ним стоит народ, повели против него яростную борьбу.

В письме к своему близкому другу Вэй Су-юаню Лу Синь писал: «Хотя в Китае и трудно стать человеком... тем не менее, пока буду жить, я все силы свои положу на защиту художественной литературы. Мы еще посмотрим, кто раньше будет повергнут в прах и развеян, как дым: то ли новая литература, то ли старая протухшая литература, находящаяся под защитой режима угнетения».

«Записки сумасшедшего» впервые за всю историю китайской литературы явили собой органический синтез новой идеологии и реалистического воспроизведения действительности, властно требовавшей социальных преобразований.

Два десятилетия разгула мрачной реакции и террора в Китае Лу Синь вел упорную борьбу против старого мира и продолжал мужественно идти вперед, отражая злобные нападки и угрозы врагов. Клеветнические измышления реакции преследовали писателя всю жизнь. Но ничто не сломило его. «Я должен жить,-- заявил Лу Синь.-- Если на свете остаются люди, которые хотят жить, то они должны сметь говорить, смеяться, плакать, гневаться, ругаться и драться, чтобы смести с этого пространства это проклятое время» 2.

Лу Синь призывал к созданию новых сил, способных освободить китайский народ от тирании феодалов, милитаристов и помещиков, социального неравенства и бесправия.

«Уже давно настало время,-- писал Лу Синь,-- сорвать маски и правдиво, глубоко и смело изобразить человеческую жизнь, ее кровь, ее плоть. Нам уже давно нужна новая литература и решительные, мужественные борцы» 3.

Верность действительности, правдивость изображения жизни, народность литературы были основными критериями писателя в процессе анализа главных явлений общественной жизни. В таких произведениях Лу Синя, как «Подлинная история А-Q», «Кун И-цзи», «Лекарство», «Небольшое происшествие» и др., читатель с удовлетворением находил не наваждения и чудеса, не необычайных красавиц и талантливых «студентов», изображавшихся в повестях и романах средневекового Китая, а жизнь обыкновенных людей с близкими каждому переживаниями. Подкупающая непосредственность, человечность и любовь к простому, забитому человеку, проникновенное участие к его тяжелому существованию -- таковы характерные черты реалистического творчества Лу Синя.

Вскоре после «Записок сумасшедшего» Лу Синь создал один из наиболее замечательных своих рассказов «Кун И-цзи», включенный впоследствии в сборник «Клич». В этом рассказе, названном по имени его героя, изображена жалкая участь деклассированного представителя старого ученого сословия, жертвы феодального произвола и идиотизма деревенской жизни, смешного и никому не нужного неудачника.

Перед читателем проходит изможденная фигура с бледным лицом, морщинистым лбом, покрытым рубцами и царапинами, с неопрятной седой бородой. Халат Кун И-цзи был настолько грязным и рваным, точно его не стирали и не чинили целое десятилетие. Кун И-цзи обильно пересыпал свою речь мудреными и непонятными выражениями, взятыми из древних конфуцианских книг. Окружающие не понимали и половины того, что он говорил. Кун И-цзи учился, но выдержать экзамены ему не удалось, а денег на взятки, на покупку ученой степени, на получение доходного места у него не было. Нужда довела его до нищеты и толкнула на путь воровства.

Однажды он попытался пробраться в дом ученого Дина, но был пойман и жестоко избит. Выпустили его, лишь перебив ему обе ноги.

Теперь он не мог даже ходить и вынужден был ползать. Но люди по прежнему продолжали над ним смеяться.

И в одну из холодных осенних ночей Кун И-цзи, осмеянный, униженный, искалеченный, умер голодной смертью.

Автор монографии о Лу Сине Ван Ши-цзин отмечает, что в лице Кун И-цзи Лу Синь изобразил представителя того старого ученого сословия, перед которым в Китае открывались два пути: путь возвышения к благополучию и власти, показанный в лице ученого Дина в том же рассказе, и путь падения и обнищания, превращения человека в объект издевательств и унижений. Первый путь -- превращение в людоеда; второй путь -- в жертву людоедов. Кун И-цзи, казалось, не имел иного назначения, как служить для других предметом насмешки. Но даже при всем этом он не смог прожить в человеконенавистническом обществе

Кун И-цзи настолько задавлен, беспомощен, унижен, что ему, кажется, и в голову не может прийти мысль о сопротивлении, протесте, борьбе за себя, за подобных себе людей. Но читатель чувствует, насколько невыносима такая жизнь, как у Кун И-цзи и тех, кому грозит его судьба, читатель ждет перемены, эта перемена не может не наступить.

В повести «Подлинная история А-Q» , самом крупном произведении писателя, Лу Синь отобразил события на фоне революции 1911 года. На живом примере китайской деревни Вэйчжуан художник правдиво и ярко! показал процесс разорения деревни, голод и нищету крестьян, невыносимые условия эксплуатации и гнета, произвол и самоуправство чиновничества и местной знати -- все то, что характеризует собой упадок социальной системы в целом.

Эта повесть прежде всего убийственная сатира на буржуазно-демократическую революцию 1911 года, которая «...погибла в зародыше, поскольку в тот период пролетариат еще не принимал сознательного участия в революции, потому что тогда еще не было Коммунистической партии».

А-гуй -- это человек, несущий в себе бремя многовековых традиций и болезней феодального общества, превративших его в убогое и жалкое существо.

А-гуй -- живой образ одного из типических предетавителей старого китайского общества, бездомного батрака из деревенского захолустья, ставшего предметом всеобщих насмешек, унижений, бесчеловечной эксплуатации.

Немногим удалось понять и передать смешную и жалкую роль, растерянность, тоску и слезы А-гуя, Куи И-цзи и им подобных. В этих образах Л у Синь дал необычайно тонкий психологический анализ людей, стоящих на низшей социальной ступени. Читателя не может не охватить чувство щемящей жалости и стыда за общество, которое терпит такое опустошение человека, такое унижение личности.

Писатель Чжан Тянь-и, посвятивший ряд статей образу А-гуя, рассматривает это произведение Лу Синя как «критику всей культуры и жизни Вэйчжуана», имея в виду старую конфуцианскую культуру в Китае.

«А-гуй, -- пишет Чжан Тянь-и, -- это не только тип деревенского бродяги эпохи революции 1911 года. Он вполне возможен и до и после 1911 года. Они возможны и в других слоях общества. Никто не упрекает тебя в том,-- развивает эту свою мысль в другой статье Чжан Тянь-и, -- что твои воззрения, А-гуй, были созданы тобой самим, они отнюдь не представляли твое собственное достояние. Таким воспитала тебя вэйчжуанская культура. Она создала тебя, влияла на тебя, пропитала тебя свойственными ей взглядами, научила ненавидеть людей, остригших косы, ненавидеть революционную партию и клеймить оскорбительными словами любуто женщину, осмелившуюся выйти из дома, любую женщину, разговаривающую с посторонним мужчиной. Тебя, А-гуй, незачем спрашивать, почему все новое следует считать ересью, а твою ненависть к новому т-- «ортодоксальностью». Об этом нужно спросить почтенных Чжао... Вэйчжуанская культура -- это культура почтенных Чжао. Она 'Приносит этим господам такую же большую пользу, как мифы -- монахам... Эти господа превращают ее в колыбель культуры и растят в этой колыбели тебя, А-гуй... Ты весь проникся вэйчжуанской культурой почтенных Чжао и в конце концов стал ее жертвой...» Фамилия и место рождения героя повести, как и многих ему подобных, неизвестны, как неизвестно его прошлое. Это человек без имени. Жители Вэйчжуана, где А-гуй провел значительную часть своей жизни, никогда не интересовались его прошлым. Да и сам А-гуй об этом не рассказывал, быть может потому, что его прошлое было неизвестно и ему самому.

У А-гуя не было семьи -- он едва мог прокормить себя.

Он не имел своего угла, и жить ему приходилось в местном храме «бога земли». Не имея постоянного занятия, А-гуй выполнял поденную работу по найму. Он косил пшеницу, очищал и толок рис, выполнял различные работы в хозяйстве. Если требовалось, он оставался жить у нанимавшего его хозяина.

Вспоминали об А-гуе, лишь в том случае, когда нужны были его руки, и забывали о нем тотчас, как кончалась работа. Никто им не интересовался. Вся жизнь' его была полна поражений, но он всегда считал себя победителем, обманывая самого себя своими «моральными победами».

Голод заставил А-гуя бросить свою деревню и направиться в город на поиски пропитания. Через полгода он вновь вернулся в Вэйчжуан.

«-- А видели ли вы, как рубят головы? -- спросил А-гуй. -- Эх, красиво! Казнили революционеров... замечательно! -- Он потряс головой и плюнул в лицо стоявшему перед ним Чжао Сы-чэню. Слушающие при этих словах задрожали.

А-гуй оглянулся по сторонам и вдруг, взмахнув правой рукой, стукнул по затылку Вана Бородатого, слушавшего с вытянутой вперед шеей.

-- Раз!.. Вот так!

Когда в Вэйчжуан донеслись вести о приближении революции и все заговорили о том, что революционеры уже подступают к городу, А-гуй решил воспользоваться событиями.

«Сделать революцию, все перевернуть -- это хорошо, -- думал А-гуй. -г- Перевернуть бы всех этих проклятых... ненавистных... Я присоединяюсь к революционерам!»

Но его попытка стать революционером также окончилась неудачей,-- этого ему не разрешил господин иностранец-- «фальшивый заморский чорт».

А-гуя ожидала жестокая расправа. Он был схвачен и отправлен в город по подозрению в ограблении дома «почтенного Чжао» в Вэйчжуане, к чему он не имел никакого отношения, а затем казнен.

-- Говори всю правду, как было. Этим ты облегчишь свою участь. Признаешься -- отпустим тебя!--допрашивал следователь по делу о грабеже дома Чжао.-- Я, собственно, хотел... пойти присоединиться...-- запинаясь, отвечал сбитый с толку А-гуй.

-- Ну, так почему же ты не присоединился? -- продолжал следователь.

-- «Фальшивый чорт» не позволил...

-- Врешь! Теперь поздно выкручиваться... Где твои сообщники?

-- Чего?

-- Кто в тот вечер ограбил дом Чжао?

-- Они не пришли за мной. Они- сами все унесли, -- заявил сердито А-гуй.

Затем какие-то люди внезапно надели на него белую безрукавку с черными знаками на ней. Он был огорчен, потому что это сильно смахивало на траур, а траур -- дурная примета. Тут же ему скрутили руки на спине, вывели его из «Ямыня», усадили на телегу без верха, и несколько человек уселись вместе с ним... И хотя А-гуй узнавал дорогу, ему казалось странным, почему его не везут « месту казни. Он не знал, что его возят по улицам напоказ для устрашения других.

В полутемной душе А-гуя бродит тоска, но все его чувства придавлены, забиты.

-- Через двадцать лет придет другой, такой же, как я... -- в возбуждении выкрикнул А-гуй неоконченную фразу, которой он никогда еще не произносил и которая родилась сама, без чьей-либо помощи.

-- Верно!--донеслось из толпы. Но вскоре в глазах А-гуя потемнело, в ушах прозвенел удар, и он почувствовал, будто все его тело разлетелось, как мелкая пыль». литература художественный писатель произведение

Таков трагический конец существования героя повести Лу Синя. И если далее писатель преувеличил, утрировал отрицательные его черты, несомненно одно: в собирательном типе А-гуя Лу Синю удалось воплотить бесчисленные пороки, созданные прописными истинами конфуцианства, воспитывавшими ' рабскую покорность, столь характерную для феодального общества старого Китая.

«...Когда повесть «Подлинная история А-Q» стала печататься с продолжением в газете, многие испытывали страх и беспокойство перед появлением новой части; они опасались, что, очередь дойдет до них, и они могут стать предметом насмешки... С этой поры яд сомнения стал распространяться, и каждый узнавал себя и находил свои темные стороны в образе А-гуя» '.

Лу Синь сумел объяснить историческое происхождение своего героя, его судьбу, его общественное значение. Образ А-гуя является огромной творческой удачей Лу Синя, показавшего себя в этой повести крупным мастером социальной сатиры. Писатель нашел такое соединение сатирического и комического, которое не противоречило естественности и простоте его реализма. Сквозь тонкую ткань его сатиры вырисовываются контуры большой социальной трагедии. Мао Цзэ-дун в своих выступлениях нередко использует образ А-гуя в целях критики: «бюрократизм и агуевщина по существу абсолютно непригодны в борьбе против врага, а в отношении к соотечественникам просто смешны».

Однако, высмеивая и критикуя А-гуя, Лу Синь отнюдь не проявляет равнодушия к судьбе своего несчастного героя; напротив, он относится к нему с глубоким сочувствием, как к жертве порабощающей культуры господствующих классов. Он надеется, что наступит день, когда миллионы безземельных тружеников Китая выдвинут иных борцов за свое освобождение -- сознательных и свободных от гнета прошлого, людей новой формации, коммунистов.

Оценивая эту мысль Лу Синя теперь, после победы народной революции в Китае, можно сказать, что уже тогда он правильно показывал основные противоречия в китайском обществе, противоречия между помещичьей собственностью на землю и лишенными земельных прав крестьянами, которые ее обрабатывают. Уже тогда Лу Синь смело ставил вопрос о главном: основная проблема китайского народа -- это проблема земли, проблема ликвидации помещичьего режима.

Лу Синь не выдвигал конкретной программы земельных преобразований, но его художественные произведения являлись как бы прологом к тем великим преобразованиям, свидетелями которых в настоящее время мы являемся.

Писатель, как никто другой, понимал душу трудового крестьянства, он смог ярко и убедительно показать те испытания, которые выпали на долю крестьянской бедноты. Произведения его «...насыщены глубокой симпатией к обездоленным. Человек, не одаренный подлинной страстью, не мог бы создать их» '. Он по-настоящему глубоко и правдиво изобразил китайскую деревню. В наши дни, участвуя в проведении земельной реформы, многие работники учились и учатся по произведениям Лу Синя правильно .оценивать социальные отношения в деревне: распознавать классового врага, вскрывать социальную сущность помещиков, а также буржуазной интеллигенции, получившей образование в Европе и Америке.

В этом -- глубокое революционное значение и воспитательная роль художественных произведений писателя.

В статье «Как я начал писать рассказы» автор указывает: «Я, как и десять с лишним лет назад, придерживаюсь просветительских взглядов, т. е. что писать необходимо «во имя жизни человека» и для улучшения этой жизни. Всеми силами ненавижу я тех, кто прежде относил художественную прозу к «праздным книгам», и считаю лозунг «искусство для искусства» лишь новейшим названием для «развлекательной» литературы»?.

Сила художественного дарования Лу Синя заключается в огромной глубине, подлинной справедливости, в призыве к людям развить в себе человеческое достоинство, исковерканное столетиями унизительного, рабского существования.

В самые напряженные дни анти япояокой войны, отмечая шестидесятилетие со дня рождения Лу Синя, орган Коммунистической партии Китая «Синьхуа жибао» писал:

«Лу Синь -- народный писатель, он творил для широких народных масс и всегда был вместе с народом... Пусть имя Лу Синя станет великим знаменем движения за нашу новую культуру. С этим знаменем мы придем к намеченной дели» '.

Творчество Лу Синя -- яркая страница в истории китайской литературы. Реалистические традиции Лу Синя находят свое развитие в творчестве многих современных поэтов и писателей Китая. Они сказываются не только в правдивом изображении жизни, но и в критическом отношении к ее отрицательным сторонам. Критика общественно-политического строя во время господства гоминдана нашла свое отражение в художественно-публицистических произведениях таких писателей, как Го Мо-жо, Мао Дунь, Дин Лин, Ся Янь, Чжао Шу-ли, Чэнь Бо-чэнь, Чжан Тянь-и, Ай Цин и многих других. Народные думы и чаяния во время освободительной войны находили свое воплощение в многочисленных рассказах и зарисовках, сделанных писателями на передовых позициях, в тылу врага, в глухих деревнях и рабочих центрах. Народ изображался в них широко и многогранно. Главная же заслуга этих писателей в том, что они рисовали не только внешние черты народа, но и его внутренний облик.

ГЛАВА 3. ЯЗЫК И ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ СРЕДСТВА ЛУ СИНЯ

3.1 Лу Синь-революционный художник и публицист

Лу Синь был гражданином своей страны, верным сыном своей эпохи, слившим личные стремления со стремлениями народа. Наиболее активная литературная и общественная деятельность Лу Синя протекала в период крайнего обострения классовой борьбы в Китае, нарастания сил революции и прогресса, усиления влияния марксизма-ленинизма, борьбы материализма и идеализма, реалистического искусства против декаданса и реакционного романтизма. Он непримиримо боролся против враждебных теорий и течений, против «искусства ради искусства», против «надклассовых писателей». Лу Синь был не просто свидетелем явной и скрытой борьбы, но самым непосредственным и активным ее участником.

В.И. Ленин в статье «Партийная организация и партийная литература» показал, что литература не может оставаться беспартийной, аполитичной, что она призвана выполнять передовую роль в общественной жизни:

«Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания».

Деятельность Лу Синя началась с протеста против отжившего свой век, но еще цепко державшегося за власть старого, органически ненавистного ему, растленного «мира крови и слез». И мы видим, что уже в ранних произведениях писатель гневно обличает «мир людоедов», ведет яростную борьбу против феодальных сил и маньчжурской реакции, отдавая всю свою кипучую энергию на службу своему народу, великому делу его освобождения.

«Жить в классовом обществе,-- подчеркивал Лу Синь, пытаться стать надклассовым писателем в эпоху борьбы и стремиться оторваться от борьбы и стать независимым; жить в настоящем, а писать для будущего -- это доступно не человеку, а призраку, созданному воображением. Ведь это подобно попытке поднять самого себя за волосы».

Все его творчество, идейное и целеустремленное, проникнуто глубоким сочувствием к угнетенным трудящимся массам. Именно поэтому Лу Синь принимает такое горячее участие в освободительной борьбе китайского пролетариата, непоколебимо защищая великое дело правды, оставаясь мужественным борцом против черной реакции и феодального варварства. Вот почему Лу Синь писал, что он «без малейшего сожаления относится к крушению» варварских порядков человеконенавистнического строя в Китае.

Движение за создание новой культуры, начавшееся в 1919 году, находилось в непосредственной связи с революционной борьбой китайского народа. И в этом несомненно огромное значение новой прогрессивной культуры Китая. Прогрессивная литература и искусство Китая служили и служат целям правдивого отображения реальной действительности, раскрытия смысла общественных процессов, беспощадного разоблачения феодальных пережитков и тлетворного влияния реакционной идеологии Запада.

Существует немало свидетельств того, как тесно была связана деятельность передовых писателей, возглавляемых Лу Синем, с революционными идеями своего времени, с политикой Коммунистической партии Китая, как становились писатели активными участниками национально-освободительной борьбы.

В 1936 году, незадолго до смерти Лу Синя, когда писатель был прикован к постели тяжелым недугом, Коммунистическая партия Китая выдвинула лозунг о создании единого национального фронта для борьбы против японского империализма. Лу Синь выступил в защиту лозунга коммунистов, разоблачив попытку контрреволюции сорвать организацию единого национального фронта. Лу Синь говорил, что последние пять-шесть лет «Лига левых писателей» боролась за создание литературы, соответствовавшей задачам пролетарского движения, которое было подчинено общенациональной борьбе. «Я в полной мере одобряю, --подчеркивал Лу Синь,-- политику всенародного антияпонского фронта, предложенную китайской революционной партией, и безоговорочно присоединяюсь к этому фронту, потому что я не только писатель, но и китаец. Я считаю эту политику совершенно правильной.

Я присоединяюсь к единому фронту и буду бороться за него пером, своими произведениями и новыми переводами. А если понадобится, я не откажусь сменить перо и на другое оружие».

Лу Синь ясно понимал, что новая культура никогда не рождалась без жестокой и непримиримой борьбы. Вот почему он утверждал: «...новый лозунг означает отнюдь не прекращение кровавой борьбы против фашизма и всех сил реакции; а, напротив, углубление и расширение этой борьбы и более практические, более тщательные, конкретные формы борьбы против Японии и против предателей народа... Такая национальная позиция и является классовой...»

С первых же дней существования единого антияпонского фронта Лу Синь проводил огромную работу по мобилизации сил работников культуры. Ему принадлежит почетная роль в объединении писателей различных направлений и групп в единый патриотический лагерь. Он подчеркивал, что каждый писатель, если он честный китаец, должен присоединиться к национальному фронту борьбы с агрессией.

Следует отметить, что некоторые писатели в это время пытались противопоставить единому фронту борьбы с Японией объединение под лозунгом «оборонной литературы». Лозунг «оборонной литературы», в силу' своей узости, не способствовал решению ряда других литературно-политических вопросов, и от этого, разумеется, не выигрывал единый национальный фронт.

«Массовую литературу национально-революционной войны,-- говорил Лу Синь,-- нельзя ограничивать одним описанием боев добровольцев, петиций и демонстраций студентов... Она гораздо шире и охватывает все сферы-- от описания образа жизни людей до вопросов сознания и борьбы... Самый острый вопрос для китайцев теперь один для всех -- это вопрос существования нации. И единственный выход для Китая -- общенациональная революционная война против Японии...»

В те дни, когда неимоверно возрастали финансовые затруднения Китайской коммунистической партии, Лу Синь не раз предоставлял в. ее распоряжение свой полученный тяжелым трудом гонорар; когда некоторые коммунисты подвергались особенно упорным преследованиям, когда им угрожал арест, Лу Синь, пренебрегая опасностью, скрывал их у себя; когда силы реакции снова обрушивались на китайскую Красную армию и Советы, Лу Синь бесстрашно, невзирая на гоминдановский террор, призывал к протесту.

О Лу Сине существует много критических и исследовательских работ, однако наиболее точная его характеристика принадлежит Мао Цзэ-дуну.

«Мы вспоминаем Лу Синя не только потому, что он прекрасно писал и был великим писателем, -- говорит Мао Цзэ-дун,-- но и потому, что он шел в авангарде движения за национальное освобождение и оказывал огромную помощь революции. Лу Синь не принадлежал к Коммунистической партии организационно, но все мысли его, действия и творчество были по своему характеру марксистскими... Лу Синь последовательно й без колебаний вел решительную борьбу против сил феодализма и империализма.

Лу Синь показывал феодальное общество в процессе крушения, он бичевал пороки общественной системы и гнетущие силы империализма. Он обличал темные силы пером своей сатиры. Он был блестящим художником слова...

Мы должны донести боевой дух Лу Синя до солдат всех частей национально-освободительных войск, чтобы он руководил ими в борьбе за освобождение китайского народа».

Лу Синь никогда не изменял своим позициям писателя-революционера, художника-реалиста. Он был необыкновенно настойчив и требователен к своей литературной работе. Ежедневный, неустанный, вдохновенный труд на благо родины, своего народа был едва ли не главной нормой поведения Лу Синя. В последние годы жизни писатель часто и тяжело болел. Но ни преследования, ни полицейский надзор не сломили его упорства и воли. Он выдвигал все новые и новые обвинения против реакции. В сатирических произведениях, в публицистических заметках, в сборниках рассказов, стихотворениях в прозе, в живой, художественной форме проявляется его политическая непримиримость и глубокая ненависть к собственным и чужеземным поработителям Китая. Как у каждого художника, у Лу Синя была своя центральная тема, свои слова и образы, своя манера. Прекрасен типично китайский колорит его произведений, обаяние и теплота, его пламенное и неугасимое стремление к свободе великого китайского народа. Все это делает произведения Лу Синя подлинно реалистическими, насыщенными глубоким и принципиальным идейным содержанием.

Лу Синь высоко держал знамя революционного искусства и никогда не уклонялся от открытого сражения с ненавистными ему силами реакции. «Подлинный герой тот,-- писал Лу Синь,-- кто не боится тирании и смело смотрит на потоки крови»

Писатель утверждал, что «если оставшиеся в живых способны увидеть в пролитой крови хоть проблеск надежды, то настоящие герои пойдут вперед с еще большей отвагой».

Лу Синь постоянно призывал других смело смотреть вперед, не останавливаясь ни перед какими препятствиями. Известны его вдохновляющие слова:

«Жизнь идет вперед через тела павших!», «Не оглядываться, впереди новый путь!».

Незадолго до своей смерти, накануне войны с японским милитаризмом, Лу Синь говорил: «...единственный выход для Китая -- в общенациональной революционной войне против японских захватчиков... Поэтому нам нужны такие произведения, в которых содержалась бы истинная жизнь, живая борьба, непрерывное движение мысли и чувств...».

Лу Синь был и остался образцом революционного писателя-борца.

«...путь Лу Синя,-- сказал Мао Цзэ-дун,-- это путь новой культуры китайского народа».

Таковы основы и принципы жизнеутверждающего мировоззрения Лу Синя, характерного для всего творческого пути писателя. В последние годы жизни его творчество приобретает еще более активный и боевой характер.

«Я глубоко убежден в необходимости появления бесклассового общества. Это не только рассеивает все мои сомнения, но и во много крат умножает мои силы».

Огромный жизненный опыт, опыт непримиримой борьбы помог Лу Синю-понять законы развития человеческого общества и убедиться, что революция -- единственный путь к освобождению человечества. Оптимистические взгляды Лу Синя обусловливались глубокой верой писателя в свой народ, в его могучие силы, в его решимость бороться за свое национальное и социальное раскрепощение.

...