Размещено на http://www.allbest.ru/

Традиции русской литературы в рассказах Вс.М. Гаршина «Ночь» и «Надежда Николаевна»

ОГЛАВЛЕНИЕ

гаршин достоевский образ художественный

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. РАССКАЗЫ ВС. М. ГАРШИНА «ПРОИСШЕСТВИЕ» И «НАДЕЖДА НИКОЛАЕВНА» И РОМАН Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «ИДИОТ».

• 1.1 Оценка В.М. Гаршиным творчества Ф.М. Достоевского
• 1.2 Сюжет, конфликт и система образов «Идиота» в художественной структуре рассказов В. М. Гаршина
• 1.3 Образ падшей женщины у Ф. М. Достоевского и В.М. Гаршина
• 1.4 Мужские образы в произведениях Достоевского и Гаршина
• Вывод по 1-й главе

ГЛАВА 2. РАССКАЗ ВС.М. ГАРШИНА «НОЧЬ» И ТРАДИЦИЯ РЕФЛЕКСИРУЮЩЕГО ГЕРОЯ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ.

2.1 Тип «слабого человека» в русской литературе и герой рассказа «Ночь»

2.2 Герой рассказа Гаршина и герои-скептики и пессимисты Чехова

Вывод по 2-й главе

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

ВВЕДЕНИЕ

Наследие В. М. Гаршина невелико, но обращает на себя внимание его стремление найти свой путь в творчестве. Находясь в литературном процессе, каждый писатель вольно или невольно подвержен влиянию со стороны своих современников. Да и поиски чего-то нового, так или иначе, опираются на старое. Данная работа посвящена исследованию традиций русской литературы в рассказах Вс. М. Гаршина «Ночь» и «Надежда Николаевна». Эта тема довольна нова и исследований по ней немного. Более подробно историография вопроса раскрывается в первых двух параграфах первой главы.

Основной целью дипломной работы является исследовать, какие литературные традиции русской классики и каким образом наиболее продуктивно заявили о себе в творческом наследии Вс. М. Гаршина в рассказах «Ночь» и «Надежда Николаевна», при гипотетическом допущении, что к таковым в первую очередь относится творчество Ф.М. Достоевского и А.П. Чехова.

Эта цель реализуется в решении следующих частных задач нашего исследования:

1) выяснить, как Вс. М. Гаршин относился к творчеству Ф. М. Достоевского, был ли подвержен влиянию его творчества.

2) сравнить сюжет, конфликт и систему образов произведения Ф. М. Достоевского «Идиот» и рассказов Вс. М. Гаршина, выявить аналогии.

3) сравнить образ падшей женщины у Достоевского (в романе «Идиот») и Гаршина (в рассказах «Происшествие» «Надежда Николаевна»), выявить аналогии.

4) сопоставить мужские образы у Достоевского (в романе «Идиот») и Гаршина (в рассказах «Происшествие» и «Надежда Николаевна»).

5) выяснить, какое отражение нашел «тип слабого человека» в рассказе Гаршина «Ночь».

6) сопоставить героя рассказа «Ночь» с героями скептиками и пессимистами у А. П. Чехова.

Цели и задачи исследования продиктовали следующую структуру дипломной работы.

Дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и методического приложения.

Работа включает в себя две главы.

Глава I. «Рассказы Вс.М. Гаршина «Происшествие» и «Надежда Николаевна» и роман Ф. М. Достоевского «Идиот».

В главе исследуются письма Гаршина, и выясняется его отношение к творчеству Достоевского. Кроме того, сопоставляется сюжет, конфликт и система образов Ф. М. Достоевского в рассказах Гаршина «Происшествие» и «Надежда Николаевна». Отдельно сравнивается образ падшей женщины, нашедший отражение в произведениях писателях.

Глава II. «Рассказ Вс.М. Гаршина «Ночь» и традиция рефлексирующего героя в русской литературе».

В главе исследуется тип «слабого человека», как этот тип отражается в рассказе Гаршина «Ночь». Сопоставляется герой рассказа «Ночь» и герои-скептики А. П. Чехова.

Предметом исследования является проблема традиционного и новаторского в творчестве Вс.М. Гаршина. Объектом исследования - трансформация традиций русской классики в рассказах Вс. М. Гаршина

«Ночь», «Надежда Николаевна» и «Происшествие». Они же послужили основным материалом исследования. К сравнению с ними привлекаются следующие произведения: роман Ф. М. Достоевского «Идиот» и рассказы «Слабое сердце», «Хозяйка», также рассказы А. П. Чехова «Припадок» и «Огни», повести И. С. Тургенева «Ася» и «Вешние воды».

Теоретической базой исследования явились работы Г. Бердникова «Проблема пессимизма. Чехов и Гаршин», Ф. И. Евнина «Ф. М. Достоевский и В. М. Гаршин», А. А. Безрукова «Нравственные искания В.М. Гаршина и тургеневские традиции», Г. Бялого «Гаршин и литературная борьба восьмидесятых годов», С. Н. Кайдаш-Лакшиной С.Н. «Образ «падшей женщины» в творчестве В.М. Гаршина», Касаткиной Т.А. «О творящей природе слова. Онтологичность слова в творчестве Достоевского…».

Библиография дипломной работы включает в себя 51 наименование монографий, статей по проблемам творчества Гаршина и Достоевского и других писателей, а также работ, посвященным общим вопросам литературы и связанными с ней понятиями.

ГЛАВА I. РАССКАЗЫ ВС. М. ГАРШИНА «ПРОИСШЕСТВИЕ» И «НАДЕЖДА НИКОЛАЕВНА» И РОМАН Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «ИДИОТ»

1.1 Оценка В.М. Гаршиным творчества Ф.М. Достоевского

Всеволод Михайлович Гаршин - человек с трагической судьбой, писатель, олицетворяющий боль целого десятилетия. Время его творчества пересеклось с деятельностью писателя, ставшего вершиной не только русской, но и мировой литературы - Федора Михайловича Достоевского. Как В. М. Гаршин относился к его творчеству? На этот вопрос мы и попытаемся ответить в этом параграфе.

Наследие В. М. Гаршина невелико, но обращает на себя внимание его стремление найти свой путь в литературе. «Я ни в каком случае не хочу дожевывать жвачку последних пятидесяти-сорока лет, и пусть лучше разобью себе лоб в попытках создать себе что- нибудь новое, чем идти в хвосте школы, которая из всех школ, по моему мнению, имела меньше всего вероятия утвердиться на долгие годы», - писал В. М. Гаршин в 1885 году В. М. Латкину. Однако, находясь в литературном процессе, каждый писатель вольно или невольно подвержен влиянию со стороны своих современников. Да и поиски чего-то нового так или иначе опираются на старое. Например, друг В. М. Гаршина В. А. Фаусек отмечает, что произведения Л. Н. Толстого были настольной книгою для писателя, несравненным образцом творчества. А писатель В. И. Порудоминский в своем биографическом романе «Грустный солдат, или жизнь В. М. Гаршина» рассказывает об отношениях между В. М. Гаршиным и И. С. Тургеневым, отмечая не только их дружескую связь, но и литературную.

Таким образом, становится логичен не только вопрос об оценке В. М. Гаршиным творчества Ф. М. Достоевского, но и вопрос о возможной творческой связи этих писателей.

Несмотря на то, что В.М. Гаршин уважал западную литературу, особенно с любовью относился к Ч. Диккенсу и Г.К. Андерсену, В. А. Фаусек в воспоминаниях писал, что для В. М. Гаршина русская литература стояла на первом месте. Любил он как старые тексты протопопа Аввакума, Г. Р. Державина, М. В. Ломоносова, перечитывал каждый год произведения А.С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова, так и активно следил за современными процессами в литературе. Всякое проявление таланта его сердечно радовало: близко знал и любил С. Я. Надсона, с симпатией встретил рассказы В. Г. Короленко, а позднее А.П. Чехова.

Однако к Ф. М. Достоевскому у В.М Гаршина было сложное отношение, противоречивое. Попробуем разобраться в нем. В письме к матери в 1882 году, Гаршин пишет «…если Гл. И. [Успенский] рассказывает мерзости, деланные покойным Достоевским, то он виновен будет только в том случае, если рассказываемое неправда, вы же сами недавно писали мне, что Д., по слухам, был отвратительнейший человек». Нам важно обратить внимание, что В. М. Гаршин не подвергает сомнению недоброжелательной оценки Гл. И. Успенским Ф. М. Достоевского, а в письме к В. П. Лапаткину в 1883 году уже сам напрямую высказывает свое мнение: «Вышел 1 т. Достоевского, содержащий в себе его переписку. Дурную услугу оказали ему Страхов и Майков. Если бы мне довелось писать подобные гадости и потом увидеть их напечатанными - право, повесился бы.

Кроме прежних черт новая - такая невыносимая хлестаковщина (в ранних письмах, периода «Б. людей), что дико видеть «Ф. Достоевский». Суждение резкое, но меткое и искреннее, как все суждения В.М. Гаршина по словам В. А. Фаусека. Оно иллюстрирует негативное отношение к Ф. М. Достоевскому как к человеку, а не как к писателю. Но стоит ли разделять жизнь и творчество?

В. М. Гаршин всю свою жизнь терзался муками совести (перед женой, братом, племянником, да и вообще, людьми, страдающими, по его мнению, чуть больше, чем он сам) и муками творчества («каждая буква стоила мне капли крови»). Поэтому для него, человека, нравственный максимализм которого был доведен до болезненного состояния, писателя с ответственностью за свое слово, не может быть расхождения между жизнью и творчеством. В этом отношении он продолжает позицию Н. В. Гоголя. А. А. Безруков отмечает: «Вера Гоголя в высшее общественное предназначение литературы, его страстное стремление помочь возрождению человеческой личности <.>- все это активизировало творческую мысль Гаршина, способствовало формированию его гуманистических воззрений».

«Поэт на поприще слова должен быть так же безукоризнен, как и всякий другой на своем поприще», - пишет Н. В. Гоголь в главе «О том, что такое слово» из «Выбранных мест из переписки с друзьями», - Беда произносить его писателю в те поры, когда он находится под влиянием страстных увлечений, досады, или гнева, или какого-нибудь личного нерасположения к кому бы то ни было, словом - в те поры, когда не пришла еще в стройность его собственная душа: из него такое выйдет слово, которое всем опротивеет. И тогда с самым чистейшим желанием добра можно произвести зло».

В том же направлении рассуждает о творчестве Ф. М. Достоевского ведущий критик журналов «Отечественные записки» и

«Северный вестник» Н. Михайловский, с которым В. М. Гаршин активно сотрудничал и был знаком с ним и его статьей «Жестокий талант» (впервые опубликовано в журнале «Отечественные записки», 1882, сентябрь и октябрь), которая отразила реакцию на Ф. М. Достоевского целого поколения. В ней Н. Михайловский говорит, что «злой» гений «выберет преимущественно темою для своих произведений страдание и будет заставлять страдать и своих действующих лиц, и своих читателей». В качестве главных аргументов, критик приводит цитаты из произведений Ф. М. Достоевского, как, например, из романа «Игрок»: «Человек - деспот от природы и любит быть мучителем». Согласно мысли Н. Михайловского, талант должен иметь доброе начало, доброе стремление, а получается, что, по Ф. М. Достоевскому, желания страдать и мучить естественны для человека. «Талант имеет привилегию влагать душу живую во все, за что он принимается. Он так предъявит вам свое ненужное, невозможное, неверно подобное, уродливое, фантастическое, что вы не оторветесь, и не до насмешки вам будет, потому что вы действительно перестрадаете предъявленное вам страдание».

В.М. Гаршин считал целью своего творчества - будить людей, даже если ценой пробуждения будет боль. «Ударь их в сердце, лиши и сна», стань перед их глазами призраком. Убей их спокойствие, как ты убил мое» - это высказывание принадлежит одному из гаршинских героев. В нем отражается принцип творчества и самого писателя. В. М. Гаршин считал, что невозможно быть счастливым, пока есть горе на свете. Однако В. М. Гаршин понимал страдание по Достоевскому как извращенное, страдание с целью страдания.

Вообще, В. М. Гаршин считал, что есть два типа людей. Одни радуются всему, даже естественным потребностям, как Платон Каратаев. Другим, напротив - все скверно, они не способны получать удовольствие. «Отчего? - конечно, не я вам это скажу: когда Бернары найдут хвостики самых хвостиков нервов и все поймут и опишут, тогда сейчас и объяснят», - из письма к В. А. Фаусеку 18 мая 1883 года. Очевидно, что, используя в подтверждение своей позиции фразу из произведения Ф. М. Достоевского, В. М. Гаршин относит этого писателя во вторую группу.

В подтверждение этого в письме В. М. Гаршина к В.А. Фаусеку можно прочесть следующее: «Я очень благополучен, дорогой мой друг, даже в сущности счастлив, внешне и лично», разумеется, ибо благородство души моей столь велико, что, уловляя себя на минуту на мысли, что жить вообще хорошо, сейчас же подыскиваешь какую- нибудь пакость для приведения себя в должное состояние страдальца по Достоевскому и Ко».

Традиция Н. В. Гоголя, статья Н. Михайловского, а также слухи, хоть и сильно преувеличенные, но имевшие широкое хождение в кругах интеллигенции 1880-х о любви Ф. М. Достоевского к насилию и совращении им малолетних, о неврастенических припадках и паталогической страсти к карточным играм, позволили В. М. Гаршину не только засомневаться в «стройности» его души, но и согласиться, с тем, что это «отвратительнейший человек». В. Микулич, вспоминая беседу с Гаршиным летом 1882 г., отмечает: "О Достоевском он отзывался в тоне "Отечественных Записок" и статьи Михайловского "Жестокий талант". Гаршин прибавил, что Достоевский был безнравственным человеком. Когда же Микулич, будучи горячим поклонником Достоевского, поспешил заступиться за него, Гаршин сказал: "Я не бросаю камнем, - но я слышал о таких фактах его жизни... Было бы лучше, если бы их не было".

Однако, несмотря на неприязнь к личности Ф. М. Достоевского, В. М. Гаршин признает влияние на себя мотивов и тем его творчества.

«Происшествие - это «нечто из достоевщины». Оказывается, я склонен и способен разрабатывает его (Д.) путь», - пишет он в письмах.

Эту склонность В.М. Гаршина - поддаваться влиянию Ф. М. Достоевского в своих произведениях: в создании характеров героев и построении сюжетов - отмечал Ф.И. Евнин в работе «Ф.М. Достоевский и В.М. Гаршин» (1962 г.). Для В. М. Гаршина, как и для Ф. М. Достоевского характерно показывать жизнь подсознания «на грани», «у последней черты», подобная психологическая атмосфера требует высокой экспрессивности в стиле, о которой и пишет Ф. И. Евнин. Литературовед указывает на «элементы мировоззренческой близости» в творчестве писателей, включающей «трагическое восприятие окружающего, повышенный интерес к миру человеческих страданий». Ф. И. Евнин отмечает, что рассказ В. М. Гаршина «Встреча», раскрывающий тему буржуазного хищничества, захлестнувшую в 1860-1870 русскую социально-экономическую жизнь, перекликается, например, с написанными уже к тому времени такими произведениями Ф. М. Достоевского, как «Преступление и наказание»,

«Идиот», «Подросток». Также литературовед указывает на черты сюжетного сходства между «Очень маленьким романом» В. М. Гаршина и «Белыми ночами» Ф. М. Достоевского. Ф. И. Евнин приходит к мысли «о неосознанной самим Гаршиным реминисценции из Достоевского».

Г.А. Склейнис в своей диссертации «Типология характеров в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», анализируя гаршинский рассказ «Красный цветок», нашла третий вариант объяснения близости творческих методов Ф. М. Достоевского и В. М. Гаршина. «Это ни сознательная рецепция, ни невольная ориентация, а психолого-типологическая общность этих писателей».

Таким образом, протягивая ниточку исследования от В. П. Латкина до Г. А. Склейнис, можно сделать вывод, что на В. М. Гаршина повлияло творчество Ф. М. Достоевского, однако последнего нельзя назвать его учителем или авторитетом.

Для В. М. Гаршина была важна не позиция отрицания статуса Ф.М. Достоевского как «талантливого духовного вождя» страны, о чем писал Н. Михайловский, и не нравственность сама по себе этого писателя - для Ф. М. Гаршина было неприемлемо разительное расхождение между христианским пафосом творчества Ф. М. Достоевского, его евангельскими идеалами и ценностями, с позиций которых автор судит своих героев, и «порочностью» самого писателя как человека. Вслед за традицией Н. В. Гоголя В. М Гаршин, как человек с обостренной совестью, требовал абсолютного тождества жизни и творчества, поэтому его оценка деятельности Ф. М. Достоевского была резка и негативна.

1.2 Сюжет, конфликт и система образов «Идиота» в художественной структуре рассказов В. М. Гаршина.

Как следует из нашего историографического обзора исследования проблемы «Ф. Достоевский и Вс. Гаршин», несмотря на сложности в отношении к нравственной стороне жизни «Достоевского-человека»,

«Достоевский-художник» оставил значительный след в его творчестве. В настоящей главе пойдет речь о тех произведениях Гаршина, которые еще до сих пор не анализировались в аспекте творческого диалога писателя с Достоевским. Мы имеем в виду два рассказа - «Происшествие» (1978 г.) и «Надежда Николаевна» (1885 г.). Конечно, тема судьбы падшей женщины, центральная для этих рассказов, в русской литературе вовсе не восходит к одному Достоевскому, однако мы полагаем, что помимо тематического сходства, сам изображенный в них женский характер, а также структура конфликта, предполагающая введение в текст фигур «мужчин-спасителей», к тому же значительно осложненная в «Надежде Николаевне» еще и отчаянной межличностной борьбой между ними за «душу» «спасаемой», за понимание ими различных путей «спасения» - все это вместе взятое позволяет усматривать воздействие на эти рассказы Гаршина романа Достоевского «Идиот». Нас будет, конечно, интересовать не механическая регистрация похожих сюжетных линий, мотивов и деталей, которых немало, сколько творческое развитие Гаршиным характерологии «Идиота» и самой структуры конфликта, предполагающие не только усвоение традиций Достоевского, но и творческую полемику с ним. В таком аспекте данные произведения сравниваются впервые.

Рассказ «Происшествие» В. М. Гаршин пишет после опыта войны, «после того, как он коснулся болезненнейшего вопроса времени, рассказывает историю о неудачной любви бедного чиновника к изломанною жизнью проститутке». В нем два главных героя - Евгения (настоящее имя - Надежда Николаевна) и Иван Иванович Никитин. Рассказ представлен в виде дневников и заметок этих главных героев. Они чередуются и «выходит нечто вроде диалога». Правда, автор дополняет его собственным рассказом. Гаршину важно не понять причину социальных проблем, а запечатлеть состояния героя, решающего их. Поэтому эта форма повествования наиболее подходящая. В основе сюжета - взаимоотношения падшей женщины и влюбленного в нее мужчины. Резко, но метко (и зло) об этом сюжете высказался Михайловский: "Происшествие" - рассказ об том, как влюбился и самоубился Иван Иванович».

Писатель боялся разочаровать Салтыкова-Щедрина, уважение, которого было важно для него, и получить отказ в публикации. Однако, рассказ вышел в мартовском номере «Отечественных записок» за 1878 г. Правда, это произведение не оправдало ожидания читателей и не получило такого отклика, как «Четыре дня». И все же, как утверждает А.Н. Латынина, «социальная острота замысла Гаршина - несомненна, но в понимании творческой эволюции писателя рассказ «Происшествие» много значит. Видно, как сильно тревожили Гаршина тяжелые общественные язвы, какие формы зла казались ему наиболее уродливыми».

Непопулярность «Происшествия» среди читателей не остановили писателя, и он еще раз обращается к подобному сюжету. Через семь лет он создает повесть «Надежда Николаевна». По сути, это - продолжение «Происшествия». Главная героиня (ее именем как раз и названа повесть) продолжает «служить» на своем посту. «Эта Надежда Николаевна, как и первая, что фигурирует в «Происшествии», есть кокотка. Ей тоже встречается свежая, искренняя любовь, ее одолевают те же сомнения и колебания, но она уже склоняется к полному возрождению, когда пуля ревнивого бывшего любовника и какое-то особенное оружие того, кто зовет ее к новой жизни, обрывают весь этот роман двумя смертями».

По форме повествования повесть «Надежда Николаевна» похожа на

«Происшествие», однако, сюжет в ней сложнее, он представляет собой любовный четырехугольник: во главе Надежда Николаевна, потом Лопатин, который испытывает к ней чувства сострадания и любви, Бессонов, испытывающий противоречивые чувства любви, презрения и зависти, и Гельфрейх, влюбленный, но слабовольный мужчина. Между Лопатиным и Бессоновым завязывается конфликт, который и приводит к трагическому концу. «Я ни на минуту не забываю Надежду Николаевну и Бессонова; страшные подробности последнего дня вечно стоят перед моим душевным взором, и какой-то голос, не переставая, нашептывает мне на ухо о том, что я убил человека», - читаем мы заключительные строки, в которых Лопатин вспоминает двух погибших.

Обращение В. М. Гаршина к теме проституции многим казалось странным. Объясняется же это событиями в семье писателя. Старший брат В. М. Гаршина Виктор застрелился в 1873 году из-за несчастной любви к блуднице. Это оказало большое впечатление на писателя, несмотря на то, что близок с братом он не был. «Я верю, что можно сильно влюбиться и проч. и проч., но чтобы шесть лет ходить хвостом за особой, с такими незавидными качествами, это уж слишком, я этого никогда не понимал… и никогда не пойму», - из письма матери в ответ на ее сообщение о поведении старшего сына. Вероятно, в «Надежде Николаевне» Гаршин переосмыслил свою позицию, в которой много от юношеского максимализма и наивности.

Также в один из периодов ухудшения психического состояния В. М. Гаршина с ним, по воспоминаниям Абрамова, произошел нелепый случай. Писатель захотел поговорить с московским обер- полицмейстером и избрал для этого странный способ. В. М. Гаршин пошел в публичный дом и стал угощать его обитательниц, накупив на приличную сумму и отказавшись платить.

Еще современники вспоминают, как В. М. Гаршин защищал девушку, которую обвиняли в проституции, как он поехал хлопотать за нее в участок, даже не будучи наверняка уверенным в ее невиновности29. Последней каплей для болезненного состояния Гаршина стал рассказ А. П. Чехова «Припадок», в котором речь идет о трагическом прозрении юноши, посетившего публичный дом. Все это спровоцировало Гаршина на самоубийство: он бросается с лестницы.

«В проституции для Гаршина, несомненно, воплощалось страшнейшее социальное зло. И в то же время, как ясно из свидетельств родных и друзей, жизненными впечатлениями для реалистического решения подобной темы Гаршин не запасся. Душевная чистота, стыдливость, ранимость мешали ему близко узнать тех женщин, которым он на расстоянии так сострадал».

Ф. М. Достоевский же впечатлениями запасся, имел опыт близкого общения с такими женщинами. Шумные товарищеские вечера часто заканчивались в публичных домах. В письме брату можно прочесть: «Я так распутен, что уже не могу жить нормально, я боюсь тифа или лихорадки и нервы больные». «Минушки, Кларушки, Марианы и т.п. похорошели до нельзя, но стоят страшных денег. На днях И. С. Тургенев и В. Г. Белинский разбранили меня в прах за беспорядочную жизнь», - пишет он брату в ноябре 1845 года.

Но в романе «Идиот» Достоевский пишет не о блуднице, как впоследствии Гаршин, а о содержанке - Настасье Филипповне, женщине, потерявшей родителей и поэтому зависимой от человека, который ее обеспечивал - Афанасия Тоцкого. Появляется мотив спасения (его опять же и продолжил Гаршин): князь Мышкин - русский дворянин, потомок обедневшего княжеского рода, протягивает ей руку помощи. Настасья Филипповна, как и Надежда Николаевна, будучи своенравной и гордой женщиной, не принимает эту помощь. И в итоге тоже погибает. Ее убивает еще один одержимый любовью к ней молодой человек - Парфён Рогожин потенциальный спаситель. «В ногах сбиты были в комок какие-то кружева, и на белевших кружевах, выглядывая из-под простыни, обозначался кончик обнаженной ноги; он казался как бы выточенным из мрамора и ужасно был неподвижен. Князь глядел и чувствовал, что, чем больше он глядит, тем еще мертвее и тише становится в комнате», - ужасающая картина очертания трупа глазами Мышкина в заключительной сцене.

Если Гаршин акцентирует внимание главным образом на такой язве общества как проституция, то идея романа у Достоевского, конечно, шире, чем просто обнажение социальной проблемы положения женщины. «Идея эта - изобразить вполне прекрасного человека. Труднее этого, по-моему, быть ничего не может, в наше время особенно. Вы, конечно, вполне с этим согласитесь. Идея эта и прежде мелькала в некотором художественном образе, но ведь только в некотором, а надобен полный», - пишет Достоевский Майкову от 31 декабря 1867 г.

Система персонажей у Достоевского шире, чем у Гаршина. Хотя в центре тоже четырехугольник: Настасья Филипповна, Парфён Рогожин, Аглая Епанчина, князь Мышкин. Отношения между этими героями сложнее, чем в гаршинской четверке, так как фигурируют две женщины, но события разворачиваются вокруг князя. Гаршин проецирует в своем произведении систему отношений: два спасителя и одна женщина. У него тоже героиня, которая является центром произведения, погибает от руки одного из спасителя. Кроме того, у Достоевского в силу выбранного жанра много второстепенных персонажей, самобытных, запоминающихся, они перекликаются с главными героями и оказывают на них влияние. Более 20 человек встречаются нам на страницах. Некоторые даже критиковали Достоевского за это, объясняя непопулярность романа у читателей именно обилием персонажей.

1.3 Образ падшей женщины у Ф.М. Достоевского и В.М. Гаршина

Тема падшей женщины давно и под разным углом рассматривается как в русской, так и в мировой литературе. Опираясь на определение А. Ю. Большаковой, образ падшей можно назвать литературным архетипом, то есть «сквозной моделью», которая заключает в себе «ценностно-смысловое ядро», подверженное возможностью внешних изменений. Ю.В. Доманский считает, что семантический акцент внутри такого ядра, реализованный в произведении, определяет степень новаторства или традиционности того или иного писателя в обращении к архетипу. Какое значение Ф. М. Достоевский и В. М. Гаршин вкладывали в образ падшей женщины в своих произведениях? Схоже ли их отношение к данному архетипу? На эти вопросы мы и попытаемся дать ответ.

Поиски истоков образа падшей женщины неизбежно приведут нас к библейским текстам, так как устойчивое понимание падения - грех. Мария Магдалина, Мария Египетская - праобразы кающихся блудниц, которые всплывают в культурном сознании человека, актуализируется «память культуры» по Л.М. Лотман. К этой теме обращается Н.В. Гоголь («Невский проспект»), Н. А. Некрасов («Когда из мрака заблуждения»), Н. А. Добролюбов (цикл стихотворения о Машеньке), Н. Г. Чернышевский («Что делать?») В этих произведениях отношение между падшей женщиной и спасителем строится в соответствии с религиозным праобразом. Все женщины нуждаются в спасении, они не осознают своей духовности, мужчина должен прийти на помощь и вырвать их из бесовского наваждения.

Если обратиться к Ф. М. Достоевскому, то стоит оговориться, что Настасья Филипповна не блудница, она содержанка. Однако, ее положение в обществе тоже сомнительно, и она нуждается в помощи, хотя и не признается в этом. Достоевский показывает в Настасье Филипповне сильные душевные терзания. «Я Тоцкого наложницей была», - говорит она и, эта мысль не покидает ее и мучит. Она пять лет в злобе на Афанасия Ивановича провела, даже думала со злости замуж за него выйти. Когда-то она мечтала о том, что на ее пути возникнет добрый человек, который ее спасет. «Да так, бывало, размечтаешься, что с ума сойдешь», - рассказывает она князю. Князь Мышкин готов предоставить ей свою поддержку, заявляя, что возьмет ее без ничего, как есть. «Я ничего не знаю, Настасья Филипповна, и ничего не видел, Вы правы, но я... я сочту, что Вы мне, а не я сделаю честь Я ничто, а Вы страдали и из такого ада чистая вышли, а это много... Я Вас, Настасья Филипповна, люблю. Я умру за Вас...», - говорит Мышкин. Героиня Ф. М. Достоевского, как и героиня В. М. Гаршина отвергает помощь спасителя. Она отказывается выйти замуж за князя: «Да неужто же мне его загубить было?». Настасья Филипповна считает себя пропащей женщиной, достойной презрения:

«Этак-то лучше, князь, право, лучше, потом презирать меня стал бы, и не было бы нам счастья». Она сама себя отсчитывает: «Хорошо совершенство, что из одной похвальбы, что миллион и княжество растоптала, в трущобу идет! Ну, какая я тебе жена после этого?». Она называет себя уличной девкой, объявляет, что ее место в прачках или рядом с Рогожиным, но в то же время ее душевную боль выдают две слезинки, блеснувшие на лице. Они, точно айсберг, лишь вершина проявления боли. А о том, что точило ее изнутри можно только догадываться. Возможно, ее сознание действительно не выдержало.

«Все утверждали потом, что с этого-то мгновения Настасья Филипповна и помешалась».

Этот переломный момент пришелся на день рождения героини. Дата выбрана неслучайно (намеренно уточнена Епанчиной) - 27 ноября. В этот день справляется праздник иконы Божьей Матери «Знамение». Это чудотворная икона, слезами свидетельствовавшая о победе. Можно вспомнить, что и Настасья Филипповна изначально предстает перед нами и князем в виде портрета. «Он является предвестником иного мира (мира другого человека), и своим появлением везде производит беспокойство, волнение, смятение, жгучее любопытство. Соприкосновение с этим другим для каждого чревато какими-то потрясениями и изменениями в его собственной жизни. Именно так действует портрет и в доме генерала Епанчина, и в доме генерала Иволгина - он везде появляется как знамение. «Лицо веселое, а она ведь ужасно страдала, а?» - так характеризует Мышкин картину, - Об этом глаза говорят, вот эти две косточки, две точки под глазами в начале щек...».

Также возникает мотив узнавания, Мышкину кажется, что он уже видел где-то эту Настасью Филипповну. У нее тоже появляется такое ощущение при встрече. «Их взаимное видение явно отнесено к другому миру, миру иных «реальностей» - тех, что можно провидеть, но нельзя скопировать. Это мир, близкий миру иконы». А если так, то приписываемую Мышкину фразу «Красота спасет мир» можно понимать только как красоту духовную, внутреннюю.

Внешность Настасьи Филипповны открывается нам на картине: «На портрете была изображена действительно необыкновенной красоты женщина. Она была сфотографирована в чёрном шёлковом платье, чрезвычайно простого и изящного фасона; волосы, по-видимому, тёмно-русые, были убраны просто, по-домашнему; глаза тёмные, глубокие, лоб задумчивый; выражение лица страстное и как бы высокомерное. Она была несколько худа лицом, может быть, и бледна…». Необыкновенная красота женщины - в страдании. «С такой красотой можно мир перевернуть», - считает Аделаида. Она тоже имеет в виду красоту душевного порыва. Подлинная красота, по Достоевскому, несет в себе зерна добра и способна стать обновляющей душу силой.

«Как будто необъятная гордость и презрение, почти ненависть, были в этом лице, и в то же самое время что-то доверчивое, что-то удивительно простодушное; эти два контраста возбуждали как будто даже какое-то сострадание при взгляде на эти черты». Можно ли назвать гордость героини бесовской, как предлагают некоторые исследователи? Нет, гордость в облике Настасьи Филипповны стоит понимать, как способность сохранить душу после страданий. Князь ей говорит: «Вы из ада чистая вышли».

Опираясь на традиции Некрасова, Добролюбова и Чернышевского, В. М. Гаршин развивает тему падшей женщины, трансформируя возможную ситуацию спасения как результат настоящей любви, как чудо истинного чувства. Например, в рассказе В. М. Гаршина Иван Иванович до умопомрачения влюбляется в проститутку Надежду Николаевну. «Ведь ты меня в узелок связать можешь. Скажешь: украдь - украду. Скажешь: убей - убью», - говорит в пьяном порыве главный герой. Он готов спасти девушку: «Ведь другая за счастье бы сочла избавиться от этого ада. Работал бы я, как вол. Жила бы ты беззаботно, спокойная, честная». Надежда Николаевна, как и Настасья Филипповна, уверена, что знает, где ей место, считает, что не достойна создать честную семью: «Ведь все равно не выберусь никуда, не выберусь просто потому, что сама не захочу. В жизнь эту я втянулась, путь свой знаю». Она тоже разочаровалась в людях, так как видела многих на своем посту. Но если, Настасья Филипповна верит князю, лишь его считает настоящим человеком, доверяет ему свою судьбу, то Надежда Николаевна не может до конца поверить в искренность своего спасителя. Ее гордость не дает ей ни малейшего шанса подвергнуть себя возможности быть снова обманутой.

В рассказе же Гаршина «Надежда Николаевна» героиня начинает верить, она воскресает к жизни. Чувство привязанности к ней у героя несколько отличается от предыдущего произведения. Оно развивается через искусство. Героем изначально движет желание написать портрет Шарлотты Корде, убийцу французского политического деятеля Великой Французской революции Жан-Поль Марата. Шарлотта привлекает Лопатина красотой поступка. Получается, что впервые Лопатин, как и Мышкин видит героиню на портрете. «Передо мной стояла моя картина»: так же, как и в романе «Идиот», возникает мотив узнавания. Лопатин уверен, что уже видел этот образ: «Ваше лицо, может быть, бессознательно запечатлелось в моей памяти... Скажите, где я видел вас?». Внешность Надежды Николаевны напоминает Настасью Филипповну: «…за тем же столом женщине в черном шелковом платье, лица которой нам не было видно. Я заметил только ее стройную фигуру, тонкие руки и шею и черные волосы, гладко зачесанные с затылка вверх». Лопатин в Надежде Николаевне видит Шарлотту Корде, поэтому приступает к реализации своей идеи портрета. Мастерская художника важное место в повести: здесь проститутка превращается не просто в натурщицу, которая может честно заработать себе на жизнь, а в музу, в героиню Французской революции. Художник разглядел в Надежде Николаевне образ этой мужественной женщины, которая хладнокровно, заранее все обдумав, пошла на такой шаг. «Такое спокойствие и такое самоотречение, возвышенные в своём роде, не являются естественными и могут объясняться только возбуждением политического фанатизма, вложившего ей в руку кинжал» - так звучала речь на суде в защиту Шарлотты. Отчаянные поиски натурщицы тоже объясняются возбуждением фанатизма, только уже художественное. Герой увидел это все в Надежде Николаевне, раскрыл в ней образ роковой женщины.

Позируя, Надежда Николаевна постепенно меняется. Вначале высокомерный и дерзкий взгляд сменяется стыдом, потом внешнее выражение переходит во внутреннее: «Какое-то мрачное и тоскливое выражение замечалось около ее губ и в впадинах ее серых глаз», «Но раны, казалось, заживали. Она становилась спокойнее и спокойнее, и улыбка уже не так редко появлялась на ее лице». Героиня начинает зарабатывать на жизнь своим трудом и меняет квартиру.

Полюбив же ее на картине - Лопатин обнаруживает чувства и реальном мире: «Я был безумно счастлив; слова без удержу полились из уст моих. Я сказал, что я люблю ее на всю жизнь, что она должна быть моей женой, что она видит и знает, что Бессонов неправ». Однако, спасение не удается. И тут дело уже не в гордости, хотя Лопатин и признает ее за Надеждой Николаевной: «Что делалось в этой гордой и несчастной душе? Гордой! Да, не пустое слово сорвалось у меня с пера. И тогда я уже думал, что ее гибель произошла оттого, что она не гнулась». В отличии от героини рассказа «Происшествие» и «Идиот» Надежда Николаевна преодолевает это чувство в себе. Лопатин уверен, что по истечению полугода она успокоится, выздоровеет и станет его женой. Однако, вмешивается внешняя причина - ревность Бессонова. Он убивает Надежду Николаевну.

Важно обратить внимание, что рассматриваемых нами героинь зовут по имени-отчеству. Как говорит С.Н. Кайдаш-Лакшина, «<…> величать проститутку по имени-отчеству - это уже было некоторым общественным и литературным вызовом». В этом В. М. Гаршин идет вслед за Ф. М. Достоевским. В «Происшествии» герой даже узнает, как зовут женщину по-настоящему - Надежда Николаевна. «- Как вы узнали мое имя? - закричала я, вспыхнув. Мое ходячее имя было не Надежда Николаевна, а Евгения».

Михайловский критикует Гаршина за выбор имен: «Довольно-таки неизобретателен г. Гаршин на имена! Точно та пренебрегающая кулинарной "выдумкой" хозяйка, которая заказывает обед на целую неделю зараз: чтобы всю, мол, неделю были щи и котлеты. Именно щи и котлеты: Никита Иванов да Иван Никитин». И еще: «Надежда Николаевна тоже является два раза - в "Происшествии" и в большом рассказе, для которого автор и заглавия не мог придумать иного, как "Надежда Николаевна". Очень, очень неизобретательно».

Однако, выбор авторами имени имеет большое значение: имя Надежда - говорит само за себя, Николаевна - от Николая, а значит в переводе с греческого побеждающая народ. Евгения же в переводе с греческого означает благородная. А если сопоставить с именем героини «Идиота» - Настасьи, полное Анастасия, можно заметить семантическую схожесть имен, а значит реминисценцию В. М. Гаршина из Ф. М. Достоевского. Ведь Анастасия - значит - воскресение, возвращение к жизни. Интереснее обстоит дело со значением имени Филипп (Филипповна). Оно греческого происхождения и дословно переводится - любящий коней. Чтобы понять глубину значения, надо вспомнить, что в Древней Греции наличие лошадей определяло принадлежность к высшему сословию.

По имени можно понять и отношения спасителей к женщинам. Никитин называет девушку - Надя, будто это его близкий человек, жена. Мышкин называет Настасью Филипповну исключительно по имени-отчеству. На этом примере христианская любовь Мышкина к содержанке ярче проявляется на фоне земной влюбленности Никитина к блуднице.

Можно сделать вывод, что отношения авторов заметно даже в выборе имен для своих героинь.

Гаршин вслед за Достоевским выводит образ незаурядной женщины сложной судьбы. Обе женщины вопреки своему положению получили неплохое образовании.

Надежда Николаевна интеллигентна: помнит Пушкина, Лермонтова, знает французский язык и умеет рисовать: «Слава богу, ведь и я могу блеснуть где-нибудь на Невском французским или немецким языком! И рисовать цветы, я думаю, еще не забыла, и "Calipso ne pouvait se consoler du depart d'Ulysse" [Калипсо не могла утешиться после отъезда Улисса (фр.).]». Она знает историю Шарлотты Корде: «Почему же мне не знать? - спросила она. - Я кое- чему училась». Надежда родилась в благородной семье и получила приличное воспитание. Повествование начинается с момента ее осознания своего положения. Она привыкла к проповедям господ:

«Сперва спросит, как меня зовут, сколько мне лет, потом большей частью с довольно печальным видом, начнет говорить о том, «нельзя ли как-нибудь уйти от подобной жизни?». Гаршин показывает, что для возрождения падшей женщины недостаточно словесных убеждений и проповедей. Это вызывает только раздражение, а не душевные порывы.

Настасья Филипповна, потерявшая родителей в возрасте семи лет и воспитывавшаяся в имении Тоцкого, тоже получила хорошее воспитание. «...приглашена была почтенная и пожилая гувернантка, опытная в высшем воспитании девиц, швейцарка, образованная и преподававшая, кроме французского языка, и разные науки...». Настасью Филипповну окружали «...музыкальные инструменты, изящная девичья библиотека, картины, эстампы, карандаши, кисти, краски, удивительная левретка…».

Надежда Николаевна, как и Настасья Филипповна играет роковую роль в жизни окружающих ее мужчин. Бессонов предвещает гибель от этой женщины, предостерегает Лопатина, однако сам себя не уберегает. «Не могу же я поверить, что вы печетесь о спасении моей души из когтей этого воображаемого дьявола» - возражает Лопатин. Хоть Лопатин и утрирует, все же дьявольскую параллель можно провести и к Настасье Филипповне. Бросая пачку денег в камин, она является своего рода дьяволом-искусителем. Герой «Происшествия», полюбив (отдав сердце/душу) женщину - погибает.

В прозе Гаршина мы видим восхищение падшей женщиной. Она восхищает мужчин и одновременно разбивает им сердца. Может быть вульгарной и пьяной, но в то же время думающей и рассуждающей о своей судьбе. Повесть «Надежда Николаевна» как раз и начинается с размышлений главной героини: «Как случилось, что я, почти два года ни о чем не думавшая, начала думать, - не могу понять».

У героев же Достоевского есть выбор в восприятии женщины: «принять портрет как картину, и тогда - как портрет королевны, требующей от рыцаря избавления или посылающей портрет жениху, или увидеть в нем истинную икону». «Обе традиции достаточно ясно обозначены при рассматривании князем и другими портрета. Подмена рыцарского служения Богоматери рыцарским служением даме заложена и в эпизоде чтения баллады о «рыцаре бедном». С. А. Фомичев в своей работе пишет, что это одна из ключевых сцен. Герой баллады Жуковского убивает у злодея княжну и устремляется душой от нее к замку с невинными девами, обретая свою судьбу в спасении их, одна из которых ему провидением предназначена. Так и князь Мышкин попадает к Епанчиным, забывая с Аглаей о Настасье Филипповне. Мистик Лебедев в сцене сжигания денег величает Настасью Филипповну, с одной стороны: матушка, милостивая, всемогущая, с другой: королевна». В случае первого восприятия, картина остается лишь копией мира. В случае второго - связь с другим миром. Князь оказывается плохим зрителем: он решает второй раз «обмануть детей» (как в Швейцарии он притворился, чтобы не расстраивать детей, что влюблен в Мари). «Неувиденная икона» исчезает, теряются связи лица - с ликом, образа - с первообразом, преображения не происходит, и человек погибает, пойманный в сети этого мира без всякой возможности выхода». Гуманизм князя Мышкина оказывается причиной гибели Настасьи Филипповны.

А ведь и у Надежды, и у Настасьи есть шанс на изменение жизни в лучшую сторону. Он заключен уже хотя бы в имени героинь.

Символично, что жену В. М. Гаршина звали тоже Надежда. В 1883 году он женился на слушательнице медицинских курсов Надежде Золотиловой. Он тогда уже был болен психически и создание семьи с этой женщиной было для него своего рода шансом на воскресение к жизни. Поэтому имя Надежда для писателя очень много значит.

Конфликт картины и зеркала возникает в обоих произведениях. Стать тем, кто способен правильно увидеть женщину и тем ее воскресить, при этом не увлекаясь собой, не удается почти никому. По мнению И.П. Олеховой, «Гаршин утверждает, что спасение падшей женщины возможно, но он подчеркивает, что не каждый мужчина способен взять на себя функцию спасителя». Искусство, выступая посредником, помогает лишь Лопатину воскресить женщину. Однако внешние обстоятельства мешают.

Мышкин оказывается плохим зрителем, он втягивается в мир безвозвратно, и уже не может рыцарски служить Настасье Филипповне.

Новаторство Ф.М. Достоевского и В. М. Гаршина заключается в том, что они показали падшую женщину или женщину-содержанку, которую можно любить без стремления возвысится за ее счет.

1.4 Мужские образы в произведения Достоевского и Гаршина

Н. Бердяев считает, что в творчестве Достоевского женские образы вторичны, «что женщина интересует Достоевского исключительно как момент в судьбе мужчины, в пути человека». В предыдущем параграфе мы доказали, что этот «момент» очень важный и сложный. У Гаршина же, наоборот, можно заметить, что мужские образы раскрываются лишь на фоне женских. Названия произведений подтверждают это: «Идиот» (князь Мышкин) и «Надежда Николаевна».

Достоевский ставил перед собой цель создать положительно прекрасного человека. Это идею он воплощал в образе князя. Этот персонаж появляется уже на первых страницах романа. Он возвращается из Швейцарии, где лечился от «падучей болезни»: «обладатель плаща с капюшоном был молодой человек, тоже лет двадцати шести или двадцати семи, роста немного повыше среднего, очень белокур, густоволос, со впалыми щеками и с легонькою, востренькою, почти совершенно белою бородкой». В черновиках Достоевского можно увидеть пометы: «Князь Христос». И своей племяннице Достоевский писал, что на свете только Христос - положительно прекрасное лицо. Описание лица Мышкина походит на описание лика: «глаза его были большие, голубые и пристальные; во взгляде их было что-то тихое, но тяжелое». Но у героя присутствуют двойные мысли, и он сам фиксирует их в своем сознании. А о «двойных мыслях» весьма определенно сказано: «Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих». Раздвоенность внутреннего мира Льва Николаевича подтверждается эпилепсией (это одна из автобиографических черт героя), рождающая дисгармонию в характере героя. «Как явствует из заглавия, роман «Идиот» -- роман о человеке, пораженном болезнью, имеющей отношение к духу его», - утверждает в своем исследовании Елена Местергази, акцентируя внимание на искажении души. Как дисгармонию можно интерпретировать и то, что он признается, что чувствует себя ребенком во взрослом теле, и профессор Шнейдер, который его лечил в Швейцарии, указывает на это. «Он сказал мне, что он вполне убедился, что я сам совершенный ребенок, то есть вполне ребенок, что я только ростом и лицом похож на взрослого человека», - вспоминает князь. Однако наивность Мышкина - это все же не свойство ребенка, а символ чистоты его души. Она меняет людей рядом; не зря, прощаясь с ними, герои говорят: «Я с Человеком прощаюсь», «Я Человека впервые встретил». «Мышкин же внутренне чист и незамутнен. Он способен чувствовать и понимать “бунт” Гани, Ипполита, Настасьи Филипповны, Рогожина, но внутренне он ему не причастен, он вне гордо-бунтующей стихии».

Вспоминая фразу, приписываемую князю, что красота спасет мир, стоит заметить, что он тоже, как и Настасья Филипповна, красив поступком: желанием спасти людей (Мари, Настасью Филипповну) и страданием, точнее даже состраданием: ведь в первую очередь страдание других отзывается болью в его душе. Мотив спасения и страдания опять отсылают нас к образу Христа. А к образу антихриста отсылает имя героя - Лев. В религиозных текстах лев был символом дьявола. Вообще, сочетание имени Лев и фамилии Мышкин с прямыми ассоциациями к ним, тоже иллюстрация раздвоенности героя. Итак, перед нами неудачник-строитель храма Богородицы»- пишет Е. Местергази, обращаясь к расшифровке фамилии. Он не смог спасти женщину.

Герою рассказа Гаршина Лопатину это практически удалось, несмотря на характеристику, которую дает ему Бессонов. С одной стороны, он ценит чистоту Лопатина (как герои «Идиота» ценят незамутненность души Мышкина), но, с другой стороны, это же и вызывает в нем ярость: «А вы что? Мягчайший русский интеллигент, вялый, слабый! Надо быть самому способным на такой поступок. А вы? Можете ли вы, когда нужно, бросить кисть и, выражаясь высоким слогом, взять кинжал?». Оказывается, что Лопатин способен и на кинжал. Но и кисть не бросает, ведь непоколебимые установки падшей женщины под воздействием искусства смягчаются. Неслучайно одна из версий происхождения фамилии цепляется за слово «лопатень», что означает «бурав для сверления камней». Да и первая ассоциация символична: лопата - полезное орудие труда, но ведь им и убить можно. Из-за ревности к этому герою и погибает женщина. Слово «лопата», возникшее в X-XI веке, дословно означало «с лапой», то есть с рукой. Лопатин протягивает руку помощи проститутке и оказывается способным поднять «руку» на Бессонова. Однако, дочитывая страницы рассказа, читатель тоже может сказать, что он с Человеком прощается.

Лопатин жаждет написать Шарлотту Корде как «фанатика добра», совершающего «подвиг-преступление». Он хочет соединить несоединимое в своей картине: убийство ради добра.

Это продолжает мотивы невозможного в образе Мышкина: он, человек не от мира сего, пытается жить в мире со всеми.

Это соединимое несоединимого решительно отвергают Рогожин и Бессонов. Можно сказать, что в двух произведениях ведется спор рационалистичности с иррационализмом. Это открывается при вопросе веры: в искусство или в Бога?

В произведении Достоевского одним из ключевых моментов является обсуждение Мышкиным и Рогожиным картины Ганса Гольбейна Младшего. Она висит в доме у Рогожина, на ней изображен реалистично мертвый Христос с трупными пятнами.

«Да от этой картины у иного еще вера может пропасть! », - говорит князь. А Рогожин признается, что любит смотреть на эту «антиикону». В этом признании заключена вся характеристика этого персонажа. Его рационалистичность подтачивает иррационалистическую веру в воскрешение, веру в Бога…

Эпизод с картиной имеет автобиографический характер. Достоевский вместе с женой видели эту картину в Базеле. Анна Григорьевна в своих воспоминаниях описывает то глубокое впечатление, которое оказала картина на нее и Достоевского: «Смерть Иисуса Христа», удивительное произведение, которое на меня просто произвело ужас, а Федю до того поразило, что он провозгласил Гольбейна замечательным художником и поэтом. Обыкновенно Иисуса Христа рисуют после его смерти с лицом, искривленным страданиями, но с телом, вовсе не измученным и истерзанным, как в действительности было. Здесь же представлен он с телом похудевшим, кости и ребра видны, руки и ноги с пронзенными ранами, распухшие и сильно посинелые, как у мертвеца, который уже начал предаваться гниению».

Там Достоевский произнес фразу, почти буквально повторяющую слова Мышкина: «От такой картины вера может пропасть». Такой Христос не может воскреснуть, и для Достоевский противостоит это. «Ведь здесь победа смерти, победа бессмыслия над смыслом».

Гаршинский герой Бессонов, как и Рогожин, тоже боролся с бессмыслием. Человек, мыслящий рационалистически, ни в чем не сомневающийся, однозначно решивший все вопросы за себя и других. Он не верит в воскресение Надежды Николаевны и уверен, что его друг не напишет Шарлотту Корде. Будучи человеком сильной воли, он уверен, что всегда сможет совладать со своими чувствами. Меткую характеристику Бессонову дает друг Лопатина Гельфрейх: «У этого человека в голове всё ящики и отделеньица; выдвинет один, достанет билетик, прочтет, что там написано, да так и действует». Лопатин для Бессонова, как и Мышкин для Рогожина, является странным «билетиком», который рационалистическое мышление не способно прочитать и понять, что он счастливый.

В рассказе Гаршина есть еще один интересный образ мужчины, перед которым стоит проблема соединения невозможного. Это художник Гельфрейх. Он хочет написать картину Ильи Муромца. Русский богатырь всю жизнь думал, что живет по божьим законам, исполняет заповеди Христа, но при этом убил великое множество печенегов, и татар, и разбойников. Художник хочет изобразить Илью Муромца, читающего Евангелие как раз в том месте, где говорится, что, получивши удар, надо поставить себя под другой». Сюжет дилеммы русского богатыря, не понимающего, как можно не убить, когда грабят и обижают женщин и детей, и сюжет Шарлотты Корде соединяются в итоге с сюжетом рассказа: Бессонов стреляет в Надежду Николаевну, а Лопатин убивает Бессонова. Правда, до встречи с Лопатиным Надежда Николаевна сама была причиной самоубийства человека, который хотел ее спасти.