4.1 «Бесы» как роман-предупреждение: мировоззренческая позиция Достоевского

Роман Ф.М. Достоевского «Бесы», изданный в 1871-1872 гг., занимает особое место в русской литературе и в сравнении с романами Тургенева и Гончарова обладает особой степенью радикальности, которая была обусловлена как мировоззрением автора, так и общественной ситуацией, сложившейся в России в 60-е годы XIX века. Данное произведение подвергалось критике невероятно активно и истолковывалось ею по- разному. Большая часть читающей публики того времени была возмущена и оскорблена романом "Бесы" в виду его карикатурности. Достоевского обвиняли в неспособности к объективному наблюдению. Роман называли «галереей сумасшедших».

«Вне Православия Достоевский постигнут быть не может, всякая попытка объяснить его с позиции не вполне внятных общечеловеческих ценностей малоосмысленна <…> без скрепляющей всё основы всякое осмысление любой проблемы останется и неполным, и шатким, ненадежным», -утверждает современный литературовед и богослов М.М. Дунаев. Достоевский был глубоко религиозным человеком, что не могло не сказаться на проблематике его произведений. Соответственно, нигилизм в романе «Бесы» он оценивает как явление, направленное против бога, отсюда и название, которое прямо указывает на то, что центральной идеей произведения было не раскрытие конфликта поколений и взглядов, как это было в романах Тургенева и Гончарова. У Достоевского новые идеи демонизируются, наделяются инфернальным окрасом. «Бесы» - «роман о дьявольском соблазне переделать мир, о соблазне революции».

Начиная в 1870-м году работу над романом, Достоевский намеревался создать политический памфлет, обращенный против западников и нигилистов. Писатель видел в нигилистах невероятно опасную угрозу для общества, не признавая их программы в корне. Весьма значимым и вопиющим фактом для Достоевского было создание С. Г. Нечаевым тайного общества «Народная расправа» и убийство осенью 1869 года членами данной организации слушателя Петровской академии И. Иванова. Газета «Московские ведомости» писала: «Нам сообщают, что вчера, 25-го ноября, два крестьянина, проходя в отдаленном месте сада Петровской Академии, около входа в грот заметили валяющиеся шапку, башлык и дубину; от грота кровавые следы прямо вели к пруду, где подо льдом виднелось тело убитого, опоясанное черным ремнем и в башлыке... Тут же найдены два связанные веревками кирпича и еще конец веревки». Два дня спустя появились новые подробности преступления: «Убитый оказался слушатель Петровской Академии, по имени Иван Иванович Иванов... Деньги и часы, бывшие при покойном, найдены в целости; валявшиеся же шапка и башлык оказались чужими. Ноги покойного связаны башлыком, как говорят, взятым им у одного из слушателей Академии... шея обмотана шарфом, в край которого завернут кирпич; лоб прошиблен, как должно думать, острым орудием».

Это событие привлекло внимание Достоевского не случайно. Он увидел в нем крайнее и характерное выражение «бесовщины». Отсылая начало романа в редакцию «Русского вестника», Достоевский разъяснял: «Одним из числа крупнейших происшествий моего рассказа будет известное в Москве убийство Нечаевым Иванова. Спешу оговориться: ни Нечаева, ни Иванова, ни обстоятельств того убийства я не знал и совсем не знаю, кроме как из газет. Да если б и знал, то не стал бы копировать. Я только беру совершившийся факт». Достоевский не принимал революцию и не считал «кровавые» методы эффективными и гуманным на пути к достижению социальной справедливости. По мнению писателя, преступный политический авантюризм, проявленный в нечаевском деле, -- закономерное порождение нравственной расшатанности оторванного от народной «почвы» образованного сословия.

В феврале 1873 года Достоевский отправляет экземпляр «Бесов» с сопроводительным письмом цесаревичу А.А. Романову: «Ваше императорское высочество Милостивейший государь, дозвольте мне иметь честь и счастье представить вниманию Вашему - труд мой. Это - почти исторический этюд, которым я желал объяснить возможность в нашем странном обществе таких чудовищных явлений, как нечаевское преступление. Взгляд мой состоит в том, что эти явления не случайность, не единичны, а потому и в романе моем нет ни списанных событий, ни списанных лиц...».

Интересно, что Достоевский пытался осмыслить достаточно широко не столько вопрос о происхождении кровожадных революционеров-вожаков, сколько то, как и почему любой человек способен «примкнуть» к подобным организациям: «В моем романе «Бесы» я попытался изобразить те многоразличные и разнообразные мотивы, по которым даже чистейшие сердцем и простодушнейшие люди могут быть привлечены к совершению такого же злодейства. Вот в том-то и ужас, что у нас можно сделать самый пакостный и мерзкий поступок, не будучи вовсе иногда мерзавцем!.. В возможности считать себя, и даже иногда почти в самом деле быть, немерзавцем, делая явную и бесспорную мерзость, - вот в чем наша современная беда!»

Именно в этом ключе Достоевским был задуман образ Петра Верховенского, убежденного, что нет ни бога, ни бессмертия, ни нравственных законов, ни каких-либо твердых устоев в жизни и поэтому нужно окончательно и любыми средствами разрушить существующую действительность, после чего - учредить всеобщее «равенство», спроектированное Шигалевым -- теоретиком нигилистического подполья. Однако антинигилистическая направленность «Бесов» выражалась не только в изображении Петра Верховенского: в романе также представлена трагическая судьба Николая Ставрогина и вместе с ней -- тема духовного распада наследников дворянской культуры. Ставрогин воспитан традициями той интеллектуальной свободы, которая была свойственна интеллигентам- западникам. Так, носителем европейских взглядов, очищенных, по мнению Достоевского, от национальных и религиозных ограничений, является Степан Трофимыч Верховенский, отец Петра и учитель Ставрогина. Фигура идеалиста 1840-х годов изображена автором с долей сарказма, с тем чтобы показать, как эта свобода породила «бесов». Интересно, что на убийство Шатова Верховенского вдохновляет именно Ставрогин: ««Вы вот высчитываете по пальцам, из каких сил кружки составляются?.. Подговорите четырех членов кружка укокошить пятого, под видом того, что тот донесет, и тотчас же вы их всех пролитою кровью, как одним узлом, свяжете. Рабами вашими станут, не посмеют бунтовать и отчетов спрашивать».

Следует отметить также тот факт, что демократически настроенная молодежь строго отделяла себя от нечаевщины и выражала искреннее негодование по поводу теории и практики Нечаева, а также категорически не желала видеть себя в персонажах романа «Бесы», отвергая тем самым и само произведение. Достоевский верил, что «болезненная прививка нечаевщины оградит русскую революцию от рецидива болезни».

Критики начала XX века, ставшие свидетелями неоднократных катаклизмов и потрясений в русской общественной жизни, совсем иначе восприняли роман «Бесы». Н.А. Бердяев в статье «Духи русской революции» (1918) назвал Достоевского пророческим писателем. Достоевского, по мнению философа, отличало именно то, что в русской революционности он видел феномен не политический и не социальный, а метафизический и религиозный, что и было им отражено в романе "Бесы". Бердяев называет Достоевского русским национальным гением, психологом и метафизиком; по его произведениям, считал Бердяев, можно изучать природу русского мышления. В демократии Достоевский не видел справедливости и блага для народа, так как и при демократии им правит тираническое меньшинство. Вяч. Иванов, С. Булгаков, Д. Мережковский также признавали необыкновенную точность «художественных диагнозов и прогнозов Достоевского».

Таким образом, мы должны в обязательно учитывать то, что Достоевский, как идеолог, придерживался консервативных взглядов, он считал, что нравственность и благо русского народа держатся на его приверженности религии и старым порядкам; европейские же взгляды, по мнению писателя, несли растлевающую свободу и ни к чему положительному привести не могли.

4.2 Личность Петра Верховенского. Верховенский как «бес»-нигилист

Образ Петра Верховенского невозможно рассматривать без учета того факта, что его одним из его прототипов был русский революционный деятель Сергей Геннадиевич Нечаев. «Я хотел поставить вопрос и, сколько возможно яснее, в форме романа дать на него ответ: каким образом в нашем переходном и удивительном современном обществе возможны - не Нечаев, а Нечаевы, и каким образом может случиться, что эти Нечаевы набирают себе под конец нечаевцев?» - писал Достоевский в статье «Одна из современных фальшей»

За три месяца до событий, послуживших толчком к написанию романа, в сентябре 1869 года, в Москву из Женевы приехал С.Г. Нечаев, молодой человек двадцати двух лет, посланец М.А. Бакунина - русского революционера и мыслителя-анархиста. В мандате Нечаева было сказано:

«Податель сего является одним из доверенных представителей русского отделения Всемирного революционного альянса». В 1869 году Нечаев, приняв участие в студенческих беспорядках в Петербургском университете, бежал в Швейцарию, где ему удалось обманом создать себе репутацию вожака российского студенчества и политического мученика, преследуемого самодержавием. Л.И. Сараскина называет его «маньяком революции», которому Бакунин поручил создать в России революционное общество, которое бы действовало в соответствии с программой партии анархистов.

Выбор Нечаева пал на студентов Петровской земледельческой академии; активно афишируя свои полномочия и связь с вождями русской эмиграции, он начинает организовывать революционные пятерки-ячейки и созданному обществу дает название «Народная расправа». Л.И. Сараскина приводит воспоминания сподвижников Нечаева: «У него ничего не было - ни семьи, ни личных привязанностей, ни своего угла, никакого решительно имущества <…> не было даже своего имени, звали его тогда не Сергеем Геннадиевичем, а Иваном Петровичем...». Такое описание вполне созвучно с «Катехизисом революционера» - уставом «Народной расправы», написанным Нечаевым в 1869 году. В документе излагаются те позиции, которые должен соблюдать человек, считающий себя истинным революционером, и акцент делается непременно на том, что он - не личность, не полноценный член общества, у которого есть право на привязанности и гуманное отношение к окружающему миру. Согласно данному уставу, революционер должен стремиться к полному разрушению во имя счастья и свободы народа. Еще один член кружка характеризовал Нечаева следующим образом: «Худенький, маленький, нервный, вечно кусающий свои изъеденные до крови ногти молодой человек с горящими глазами и резкими жестами». При этом он был жесток и неумолим, когда речь шла о партийной дисциплине и беспрекословном ей подчинении.

Решение об убийстве члена кружка с целью объединить других его участников Л.И. Сараскина называет «политическим клейстером». Впрочем, позднейшие биографы Нечаева, относившиеся к нему с сочувствием, излагали версию, согласно которой студент Иванов в какой- то степени спровоцировал преступление, подрывая работу кружка, из-за чего Нечаев вынужден был организовать убийство, предложив участвовать в нем самым надежным членам тайного общества. Для Достоевского, пожалуй, более привлекательна была версия о кровожадной расправе во имя сплочения членов революционного кружка - этот мотив побуждает Верховенского к убийству Шатова.

Весьма негативно характеризует Нечаева тот факт, что после убийства Иванова и краха «Народной расправы» Нечаев бежит за границу, и «если бы швейцарские власти спустя три года не выдали Нечаева российскому правительству, он никогда бы и не подумал о необходимости разделить ответственность за убийство со своими бывшими товарищами». Для Достоевского, ставившего перед собой задачу показать нигилистов как «бесов» - жестоких и кровожадных, лишенных нравственного начала, это было прекрасной почвой, послужившей созданию образа, взятого из реальной жизни.

К нечаевской истории читателя отсылает уже то, что появление Верховенского в романе связано с его приездом из Швейцарии, где он обучался. Политическая биография Верховенского окутана слухами и недомолвками, о ней мы не имеем вполне ясного представления. «Его фигура «заграничного революционера» имеет некий непонятный изъян, отбрасывая зловещую тень на все, что он делает и говорит в романе». Несмотря на предполагаемую революционную деятельность, Петр возвращается в Россию совершенно спокойно и «чуть ли не с поощрениями».

Справедливости ради отметим, что в качестве прототипа для образа Верховенского фигура Нечаева была взята, скорее, во внешнем аспекте: писатель воспользовался исключительно известными ему из газет фактами. Следовательно, мы не можем утверждать, что Верховенский полностью «списан» с Нечаева. Вероятно, именно этим объясняется карикатурность образа. Достоевский лично не знал Нечаева, и читателю никак не показан внутренний мир персонажа: мы видим лишь его действия и то зло, которое он несет людям.

В литературе о Достоевском высказывалось мнение, что Петр на самом деле - агент-провокатор, о чем в романе не сказано прямым текстом. Тем не менее подобную «двойственную» природу Верховенского как революционера подтверждает то, что он не похож на человека, которого искренне заботит судьба народа. Соответственно, его революционная деятельность направлена не на благо общества, такой цели перед ним будто и не стоит вовсе: «Социалистическому идеалу как некой отвлеченной, абстрактной идее Петр Верховенский отводит место сугубо подсобное. От него - от идеала - должна оставаться словесная оболочка, идейный антураж. Утилизация социалистической идеи, использование социалистической фразеологии необходимы Верховенскому в силу «чувствительности» к этой идее многих ее приверженцев. Сам же Петр Степанович чужд какой бы то ни было идеологической чувствительности и сентиментальности...». Вполне уместно заметить в данном контексте и то, что, по мнению Достоевского, «бесы» (революционеры) «не изобретают, а лишь заимствуют у «законной власти» политические способы и методы, усваивая и притворство, и корысть, и манипуляторство, и игру в либерализм». Л.И. Сараскина обращает внимание на то, что в губернском городке, где разворачивается действие романа, происходит некое сотрудничество «верхних» и «нижних» (бесов); Петруша - «свой человек» в доме, который тепло принимает в своем доме Верховенского как провокатора и доносчика. Так, Достоевский показывает не только «бесов» как представителей революционно настроенных кругов; по мнению писателя, нравственно развращенные люди заполнили все сферы общества.

Интересно то, как Достоевский изображает взаимоотношения отца- либерала, человека 1840-х годов, и его сына - «нигилиста» Петра). Если на Ставрогина Степан Трофимыч имел прямое и длительное воздействие своими учениями, то «нигилизм» Петруши вырос, вероятно, из отсутствия родительского внимания. В любом случае, по мысли писателя, такие, как Верховенский-старший, тем или иным образом породили «бесов», уповавших на революцию, тотальное разрушение каких бы то ни было порядков. Петр был предоставлен сам себе, отец узнавал о нем и его жизни лишь из редких писем и слухов. Он считает сына жалким, недалеким человеком, не ассоциируя его с передовой молодежью. Вероятно, оценка Петра его отцом не имеет большого смысла хотя бы потому, что этот родитель не знает и не чувствует своего ребенка. Гораздо интереснее то, как о нем говорит рассказчик, указывая, например, на манеру переписки героев: «Мне случалось тоже читать и Петрушины письма к отцу; писал он по крайности редко, раз в год и еще реже. <…> Все письма его были коротенькие, сухие, состояли из одних лишь распоряжений, и так как отец с сыном еще с самого Петербурга были по-модному, на ты, то и письма Петруши решительно имели вид тех старинных предписаний прежних помещиков из столиц их дворовым людям, поставленным ими в управляющие их имений». Так автор показывает уже на уровне семейных взаимоотношений то, какого «беса» породили безразличие и свобода взглядов Степана Трофимыча.

Образ «беса», представленного в лице Петра Верховенского, противопоставлен всем остальным персонажам. После убийства Шатова, Лямшин начинает выть, Виргинский восклицает: «Это не то, нет, нет, это совсем не то!». Мы видим перед собой тех, кто, ослепленный идеей, поддавшийся злостному влиянию «вожака», внезапно опомнился и своей реакцией продемонстрировал свою не утраченную до конца человеческую сущность. Члены кружка, принявшие участие в кровавой расправе, - не убийцы, они не способны проявить то хладнокровие, которое неоднократно подмечается автором в Петре, произносившим речь о «свободном долге», о воспитании нового поколения и ничуть не проявившим хотя бы подобие жалости к убитому. Создается впечатление, что Верховенский для Достоевского - не человек, а дьявол, «попутавший» людей. В определенном смысле это самый цельный герой романа, не сомневающийся ни в чем и не подвластный рефлексии.

Карикатурность образа Петра Верховенского сказывается и в его речи: многословная, торопливая, состоящая из штампов, обнаруживающая порой невежество героя (он упоминает в одном из разговоров Шекспира, хотя не

читал его). «Безвкусные сравнения, дешевая литературщина, французские слова в виде отдельных вкраплений -- и при этом известная живость рассказа; но это уже было в литературе -- это Хлестаков в сцене вранья». Но это не просто Хлестаков; Верховенский - «из хлестаковствующего, беспрерывно лгущего, «комического» лица вырастает в фигуру зловещую, мрачную и даже демоническую».

Выше мы уже упоминали о том, что Верховенским руководят отнюдь не социалистические идеи. В разговоре со Ставрогиным он сам называет себя мошенником, а не социалистом. Однако тот же Ставрогин отмечает в нем упорство, целеустремленность. Действительно, Петр непоколебим на пути к своим целям, но каковы они? Вероятно, его захватывает не столько цель, сколько процесс, внушение людям страха, чувство власти над ними. Это человек, который любит производить эффект. «Этот сын приживальщика, нервный и боязливый мальчик, крестивший перед сном подушку, чтобы ночью не умереть, с годами превратился в одержимого -- в фанатика силы. Комплекс неполноценности породил дикое стремление к сверхкомпенсации, жажду власти, и трусливый, глуповатый мальчик развил в себе замечательное умение манипулировать людьми. Он творит миф о собственном всемогуществе». Всё-таки цель у героя есть - это власть; он грезит о создании смуты, о том, чтобы посадить на престол «самозванца».

4.3 Базаров, Волохов, Верховенский: общее и различное

Имя Базарова неоднократно мелькало в черновиках «Бесов» и упоминается в окончательном тексте. В комментариях Полного академического собрания сочинений Достоевского говорится:

«Отталкивание от проблематики романа «Отцы и дети» особенно заметно на ранней стадии работы писателя над «Бесами»». Действительно, Петр Верховенский кое-чем обязан персонажам тургеневского романа, но было бы ошибкой утверждать, что - самому Базарову. Скорее, он обязан Ситникову - поистине карикатурному персонажу, опошляющему, в тургеневской системе взглядов, базаровский нигилизм. В XII главе «Отцов и детей» есть следующая сцена: «…из проезжающих мимо дрожек выскочил человек небольшого роста, в славянофильской венгерке, и с криком: «Евгений Васильич!» -- бросился к Базарову». Базаров, в свою очередь, отвечает ему хладнокровно, «продолжая шагать по тротуару». Ситников беседует с ним, «перепрыгивая через канаву». Это передает презрение Базарова к псевдонигилисту и заискивание Ситникова перед ним. Данная деталь была замечена Достоевским и перенесена в роман «Бесы»: «Вы заранее смеетесь, что увидите «наших»? -- весело юлил Петр Степанович, то стараясь шагать рядом с своим спутником по узкому кирпичному тротуару, то сбегая даже на улицу, в самую грязь, потому что спутник совершенно не замечал, что идет один по самой середине тротуара, а стало быть, занимает его весь одною своею особой».

Обратимся к портрету Ситникова: «Тревожное и тупое выражение сказывалось в маленьких, впрочем приятных чертах его прилизанного лица; небольшие, словно вдавленные глаза глядели пристально и беспокойно, и смеялся он беспокойно: каким-то коротким, деревянным смехом». А вот портрет Верховенского: «Никто не скажет, что он дурен собой, но лицо его никому не нравится. Голова его удлинена к затылку и как бы сплюснута с боков, так что лицо его кажется вострым. Лоб его высок и узок, но черты лица мелки; глаз вострый, носик маленький и востренький, губы длинные и тонкие». «У Ситникова «словно вдавленные глаза», у Верховенского голова «как бы сплюснута»:ощущение физической деформации -- намек на деформированность души».

Таким образом, мы видим определенную связь между Тургеневым и Достоевским в плане изображения нигилистов, однако утверждать, что образ Верховенского художественно зависим от образа Базарова было бы неправильно. Это подтверждается тем, что автор «Бесов», создавая образ нигилиста, совершенно иначе смотрел на сам нигилизм, и преследовал иные цели, нежели Тургенев.

Если говорить о характере взаимоотношений между Достоевским и Тургеневым, то их ко времени создания «Бесов» однозначно можно назвать враждебными. Мы знаем, что автор «Отцов и детей» по своим убеждениям был либералом-западником, в романе же «Бесы» именно либерализм и западничество осуждаются и высмеиваются в изображении Степана Верховенского и литератора Кармазинова, убийственной пародии на самого Тургенева. Тургенев и Достоевский не просто два романиста, расходившихся в плане политических пристрастий; это еще и два совершенно разных человека. Н.Ф. Бельчиков в этой связи пишет: «Один -- разночинец, представитель мелкобуржуазной среды, другой -- обеспеченный барин, помещик. Один -- колючий, как еж, нервный, с иско- верканной жизненной судьбой и вечной заботой о заработке, отягченный торопливым трудом для журналов. Другой -- Тургенев -- крупный землевладелец, легко, спокойно и в свое удовольствие проводивший жизнь в центре европейской культуры». Хотя вражда между ними возникла не сразу, это два чрезвычайно далеких друг от друга представителя русской интеллигенции. Соответственно, и образы нигилистов в их романах имеют мало общего.

Что касается творческого диалога между Достоевским и Гончаровым, то безусловно можно отметить, что в своей полемике против нигилистов они весьма тесно сближались. В личной беседе писатели признавались друг другу в том, что не понимают и отрицают ломку современности со стороны нигилистической молодежи и готовы отстаивать традиционные ценности православия, самодержавия и привилегированного дворянства. Однако автор «Бесов» резко критиковал буржуазию, а Гончаров относился с сочувствием к росту русского капитализма.

Таким образом, можно заключить, что Тургенев, Гончаров и Достоевский имели собственные взгляды на нигилизм, обусловленные различием в их мировоззренческих и общественно-политических позициях. Из трех героев-нигилистов Петр Верховенский - единственный, кто получает от автора исключительно негативную оценку. Верховенский неестественно лишен хотя бы намека на положительные стороны характера. Базаров и Волохов, в отличие от него, изображены, прежде всего, как люди (хотя образ второго неточен и неполон) и в соответствии с этим наделены как положительными, так и отрицательными чертами. Многие исследователи отмечали пародийность и комичность образа Петруши, но это совмещено с дьявольской, бесчеловечной натурой. Ни Волохов, ни Базаров не наделены чертами «беса», по крайне мере, так явно и однозначно, как нигилист из романа Достоевского; в их образах и судьбах, в отличие от образа и судьбы Верховенского, нет мистики, нет тайн.

Обычно образ семьи героя символизирует собой некую родную почву, из которой тот или иной персонаж вырос и которой был сформирован как личность. Все три нигилиста - Базаров, Волохов, Верховенский - от этой родной почвы отделены. Базаров совершенно не похож на родителей, не чувствует себя с ними гармонично, между ним и его родителями существует привязанность, но она существует лишь как факт, не делая их духовно близкими. О родителях и детстве Волохова мы не можем в полной мере судить потому, что в окончательной редакции романа такого рода сведения о нем отсутствуют. Но если судить по ранней редакции - Марк также «оторван» от семейного гнезда и был воспитан дворовыми людьми. Верховенский, как выше было сказано, находится в холодно- презрительных отношениях со своим отцом Степаном Трофимычем. Так или иначе, каждый из трех романистов, намеренно «отделил» своего героя от родительского дома, от почвы, что вполне может указывать на то, что это является причиной их сомнительных, а порой греховных намерений и взглядов. В этой связи следует отметить и то, что разрыв героя-нигилиста с семьей, символизирующей родную почву, традиции, в романе Достоевского показан резче. И Гончаров, хотя отчасти, в этом приближен к Достоевскому. У Тургенева в этом отношении другая позиция: писатель был убежден в необходимости обновления русской жизни, и Базаров «предает» родительскую любовь, но это неизбежно.

Базаров, Волохов и Верховенский обособлены не только от своих семей, но и от общества в целом. Каждый из героев вступает во взаимоотношения с другими персонажами, но ни в одном из романов эта связь не становится серьезной и глубокой, тесной и прочной.

Заключение

Мы провели исследование, целью которого было сопоставить, каким образом известные классики русской литературы - И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, Ф.М. Достоевский - изображали нигилистов в своих романах второй половины XIX века, соответственно - «Отцах и детях»,

«Обрыве» и «Бесах». Также перед нами стояла задача провести конкретный сопоставительный анализ героев выше названных романов - Евгения Базарова, Марка Волохова и Петра Верховенского.

В первой главе мы обратились непосредственно к понятию «нигилизм». Данный термин был применим к разным явлениям на протяжении многих веков мировой истории, и основной его семантикой было «отрицание». В России данное понятие появилось еще в первой половине XIX века, но только в середине столетия, после публикации романа «Отцы и дети», это слово обретает особый историко-политический смысл. В 1850-1860-е гг. русское интеллигентное общество в большинстве своем делится на три группы: консерваторы, либералы и демократы. Третьи зачастую и называли себя нигилистами: они отрицали всю предшествующую русскую культуру с ее традициями и свои новые взгляды распространяли в тои числе и на бытовые явления (стиль общения, прическа и др.)

Несмотря на то, что идеи у нигилистов были одни и те же, невозможно сказать, что их художественные образы, созданные Тургеневым, Гончаровым и Достоевским, идентичны. Они отличаются друг от друга в целом ряде существенных моментов, что в первую очередь обусловлено разницей в мировоззренческой позиции авторов.

Тургенев, человек мягкий и обладающий невероятно проницательным и тонким умом, придерживался либеральных взглядов. Писатель старался быть объективным, любил свое отечество, и, настаивая на постепенном преобразовании России, не был однозначно враждебен по отношению к тем, кто имел иные социально-политические взгляды. Можно считать, что Тургенев вполне объективно изображает Базарова: герой неоднозначен, читатель, вероятно, может с ним не соглашаться, но не уважать не может, так как натура вырисовывается сильная и непосредственная. Тем не менее, романисту невозможно было обойтись без доли субъективности: трагичность базаровской фигуры обусловлена тем, что Тургенев не признавал радикальных способов переустройства России, которые провозглашались революционными демократами, и в итоге продемонстрировал в романе несостоятельность нигилизма.

Гораздо более субъективны в данном вопросе были И.А. Гончаров и Ф.М. Достоевский. В том, какими пред читателем предстают образы Волохова и Верховенского, угадывается консервативная позиция романистов, их неприятие новых взглядов современной им молодежи. Автор «Обрыва» в нигилизме увидел опасность для молодых умов и жизней, поэтому он «окарикатуривает» Волохова, делая его фигуру интересной и отличающейся от других, но в каком-то смысле безликой. Его натура показана лишь в его речах, но не в поступках, его взгляды и намерения практически неизвестны читателю. Марк - фактически бродяга, человек лишний, находящийся словно на обочине жизни.

Поистине зловещей можно считать фигуру Верховенского - нигилиста из романа «Бесы». Это уже не просто особой породы человек с новыми взглядами; это настоящий «бес», несущий смерть и растление в умы и души людей. Достоевский, изображая героя-нигилиста, создает не образ человека, а настоящую карикатуру - злостную и гиперболизированную. Это обусловлено тем, что писатель был крайне консервативен в своих взглядах на общество и его устройство; идеи западников, казалось бы, весьма мирные и гуманные, несли, по его мнению, ту свободу, которая со временем и породила «верховенских» - молодых людей, не знающих рамок и границ в своей безнравственности. Мы также отмечаем в работе, что Достоевский - единственный из трех романистов, кто смотрел на революционные идеи молодежи не только с социально-политической, но и с религиозно-метафизической точки зрения.

Объединяют трех героев следующие черты: все трое оторваны от родной почвы, родительского дома, для них поколение «отцов» ни в чем не является авторитетом; они одиноки и, судя по всему, намеренно обособлены от других персонажей. Еще один общий момент в изображении жизненных путей героев-нигилистов: они не только не показаны выходцами из «отчего дома» (среди них только Базаров поддерживает посредственную связь с родителями, но резко отличается от них), но и дальнейший их путь неизвестен, неведом читателю (тургеневский нигилист умирает, а будущее нигилистов Гончарова и Достоевского остается неясным).

В ходе исследования нам удалось выявить и ряд различий между Базаровым, Волоховым и Верховенским. Нигилист тургеневского романа, пожалуй, единственный, чей образ не был подвержен карикатуре. Волохов же, в свою очередь, карикатурен в той мере, в какой читатель всё-таки способен поверить в то, что перед ним - человек, хотя его поведение и речь не лишены того чрезмерного, «кричащего» нигилизма, который в большой мере свойствен Ситникову из романа «Отцы и дети». В «Бесах» карикатурность нигилиста - Петра Верховенского - является основой его образа. Достоевский не ставит перед собой задачу изобразить человека, в чем-то наделенного чертами «бесовщины»; наоборот, автор показывает «беса», наделенного внешними чертами человека. Образ Верховенского невероятно снижен в сравнении с Базаровым и Волоховым. Если влияние тургеневского псевдонигилиста Ситникова на создание образа Волохова может быть подвергнуто сомнению, то черты Ситникова в Верховенском - факт бесспорный.

С другой стороны, Базаров и Волохов - люди, склонные к чувствам, способные к искренним взаимоотношениям с людьми. Хотя ни дружбы, ни любви в полноценном варианте этим героям-нигилистам не приходится пережить, всё-таки попытки обрести счастье ими были предприняты. Совершенно иная ситуация в «Бесах»: Петруша Верховенский - ни сын, ни друг, ни человек, способный на любовные переживания, что, на наш взгляд, есть прямая отсылка нечаевскому «Катехизису революционера».

Необходимо также отметить, что данное исследование дает достаточно объемный, как нам хотелось бы думать, но отнюдь не полный анализ образов нигилистов в русской литературе второй половины XIX столетия.

Список использованных источников и литературы

1. Антонович М.А. Избранные статьи. Философия, критика, полемика. Л.,1938.

2. Анненков П.В. Литературные воспоминания. М.,1960.

3. Батюто А.И. Тургенев-романист. Л.,1972.

4. Бельчиков Н.Ф. Достоевский и Тургенев. Л.,1928.

5. Бердяев Н.А. Духи русской революции [Электронный ресурс] // Из глубины. Сборник статей о русской революции. URL: http://www.vehi.net/berdyaev/duhi.html (дата обращения: 17.04.2017).

6. «Бесы»: Антология русской критики. М.,1996.

7. Булгаков С.Н. Русская трагедия // «Бесы»: антология русской критики. М., 1996.

8. Воровский В.В. Литературно-критические статьи. М.,1956.

9. Воропаев Д.Н. Становление термина «нигилизм» в контексте российской культуры (на основе анализа статьи В.П. Зубова «К истории слова «нигилизм»») // Интеллект. Инновации. Инвестиции. Оренбург, 2015

10. Гогина Л.П. Альтернатива нигилизму в романе «Бесы» Ф.М. Достоевского. М.,2015.

11. Гончаров И.А. Необыкновенная история (истинные события) [Электронный ресурс] URL: http://www.goncharov.spb.ru/neob_istoria/ (Дата обращения: 29.04.2017)

12. Гончаров И.А. Обрыв. М.,1980.

13. Гончаров И.А. Собр. соч. В 8 тт. М.,1952-1955.

14. Гродецкая А.Г. «Отцы и дети» в конфликте Гончарова и Тургенева. СПб., 2013.

15. Добролюбов Н.А. Собр. соч. В 9-ти т. М.;Л.,1962.

16. Добролюбов Н.А. Полное собрание сочинение. Л.,1937.

17. Достоевский Ф.М. Бесы. СПб., 2014.

18. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. В 30 тт. Л.,1974.

19. Дунаев М.М. Фёдор Михайлович Достоевский // Православие и русская литература. М., 2002

20. Зильберштейн И.С. Встреча Достоевского с Тургеневым в Бадене в 1867 году // Переписка / Ф.М. Достоевский и И.С. Тургенев. Л.,1928.

21. Зубов В.П. К истории слова «нигилизм» // Избранные труды по истории философии и эстетики. 1917. М., 2004.

22. Зубков К.Ю. «Обрыв» И. А. Гончарова как роман о нигилистах: сюжет и композиция / Сборник статей. Материалы III Международной гончаровской конференции в Санкт-Петербурге. СПб. -- Тверь, 2015.

23. История русской литературы: Литература 60-х годов. Под ред. Алексеева М.П., Бурсова Б.И., Добрынина М.К., Пруцкого Н.И. М.; Л.,1956.

24. И.С. Тургенев в воспоминаниях современников. М.,1969.

25. Ицкович М.А. Субкультура русского нигилизма 1860-х годов и её социальная направленность. Самара, 2009.

26. Казакова Н.Ю. К осмыслению публицистического пласта романа Ф.М. Достоевского «Бесы»: Петр Верховенский как архетип. М., 2016.

27. Катков Н.М. О нашем нигилизме по поводу романа Тургенева [Электронный ресурс] // Литература и жизнь. URL: http://dugward.ru/library/katkov/katkov_o_nashem_nigilizme.html (Дата обращения: 15.04.2017)

28. Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. М.2010.

29. Ковалик С.Ф. Революционное движение семидесятых годов и процесс 1930-х. М., 1929.

30. Лайтер А.В Нигилизм в истории России: Культурологический аспект

// Материалы VIII Международной научной конференции. Нижневартовск,2011.

31. Лебедев Д.П. Русское общество и нигилизм // Исторический вестник.1881. № 6.

32. Лебедев Ю.В. Роман И.С. Тургенева «Отцы и дети», М.,1982. [Электронный ресурс] URL: http://gramma.ru/BIB/?id=3.67 (дата обращения: 16.04.2017)

33. Назиров Р.Г. Петр Верховенский как эстет // Назиров Р. Г. Русская классическая литература: сравнительно-исторический подход. Исследования разных лет: Сборник статей. Уфа, 2005.

34. Недзвецкий В.А. Конфликт И.А. Гончарова и И.С. Тургенева как историко-литературная проблема [Электронный ресурс] // ФЭБ.

URL:http://feb-web.ru/feb/gonchar/critics/g87/g87-071-.htm?cmd=2 (дата обращения: 30.04.2017).

35. Недзвецкий В.А. Романы Гончарова. М.,1996.

36. Нечаев С.Г. «Катехизис революционера» [Электронный ресурс] URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/nechaev.htm (дата обращения: 28.04.2017)

37. Нигилизм // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. В 86 тт. (82 т. и 4 доп.). СПб., 1890--1907.

38. Никитина Н.С. Тургенев и Гончаров, «Обломов» и «Накануне»:

«Необыкновенная история» или обыкновенная полемика? [Электронный ресурс] //«Спасский вестник» №12.2005г. URL: http://www.turgenev.org.ru/e- book/vestnik-12-2005/nikitina.htm (дата обращения: 28.04.2017).

39. Овсянико-Куликовский Д.Н. Этюды о творчестве Тургенева. Харьков,1896.

40. Переверзев В.Ф. Достоевский и революция // «Бесы»: Антология русской критики. М., 1996.

41. Пиксанов Н.К. И.А. Гончаров в воспоминаниях современников. Л.,1969.

42. Пиксанов Н.К. Роман Гончарова «Обрыв» в свете социальной истории. Л., 1968.

43. Писарев Д.И. Литературная критика в трех томах. Л.,1981.

44. Русская литература XIX -XX веков. В 2 т. Т.I: Русская литература XIX века: Учебное пособие для поступающих в вузы / Сост. И науч. Ред. Б.С. Бугров, М.М. Голубков. М., 2015.

45. Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч.: В 20-ти т. М., 1970.

46. Сараскина Л.И. «Бесы»: роман-предупреждение. М.,1990.

47. Сараскина Л.И. «Бесы», или Русская трагедия // «Бесы»: Антология русской критики. М., 1996.

48. Страхов Н.Н. Письма о нигилизме [Электронный ресурс]//Литература и жизнь.URL:http://dugward.ru/library/strahov/strahov_pisma_o_nigilizme.html (дата обращения: 16.04.2017)

49. Тихомиров С.В. «Отцы и дети» // Литература в школе от А до Я. Энциклопедический словарь-справочник. М., Дрофа. 2006.

50. Ткачев П.Н. Письмо к редактору журнала «Вперед!» // Ткачев П.Н. Сочинения: В 2 т. М., 1976.

51. Тургенев И.С. Литературные и житейские воспоминания. По поводу

«Отцов и детей» // Тургенев И.С. Собрание сочинений: В 12 т. М., 1956.

52. Тургенев И.С. Рудин; Дворянское гнездо; Накануне; Отцы и дети / Вступ. статья и примеч. М. Еремина. М.,1983.

51. Тургенев И.С. Первое собрание писем И.С. Тургенева.1840-1883 гг. Спб.,1884.

52. Тургенев И.С. По поводу «Отцов и детей» [Электронный ресурс] // Русская критика эпохи Чернышевского и Добролюбова М.,1989. URL: http://az.lib.ru/t/turgenew_i_s/text_0610.shtml (дата обращения:10.04.2017)

53. Ширинянц А.А. О нигилизме и интеллигенции [Электронный ресурс]

// Образовательный портал «Слово». URL: http://www.portal- slovo.ru/history/35437.php (дата обращения: 10.04.2017).

54. Ширинянц А.А. Русское общество и политика в XIX веке: революционный нигилизм // Вестн. Моск. ун-та. Политические науки. № 1. М., 2012.

Приложение

Методическая разработка урока-дебатов по литературе на тему «Евгений Базаров или Аркадий Кирсанов: за кем будущее России?» в 10 классе