И.А. Гончаров: биография и творчество

Фамилия героя необычайно многозначна, на что укажут многие исследователи романа. Он получил её от объятой сказочным сном-обломоном, подобной заколдованному сонному царству Обломовки. В этой фамилии угадывается и слово облый, то есть «полный, круглый», как бы воплощающий в себе русский идеал всего доброго и круглого. Герою удалось, обломилось, прожить жизнь ничего не делая, за счет «доброй волшебницы» (трехсот Захаров, Штольца, вдовы Пшеницыной), заполучить в жены красавицу сонного царства Милитрису Кирбитьевну (Агафью Матвеевну). Обломова называют и обломком. Он обломок старых поколений, прежней правды, цельной патриархальной Обломовки, обломок дряхлеющего рода. Обломаны его крылья по вине ли жизни, по его ли собственной вине. Недаром стал он теперь похож на облома - толстого, неуклюжего, неповоротливого. Описание портрета героя позволяет сделать вывод о том, что автор симпатизирует герою: это человек приятной наружности, в которой светилась его душа, мягкая и добрая. Но читателя настораживают упоминания о лени, отсутствии определенной идеи в лице героя. Это следствие долгого лежания на диване, малой подвижности, нежелания сосредоточиться на какой-то определенной идее - обрюзглость в 32 года, излишняя изнеженность для мужчины.

Юмористическая интонация в авторской «оде» великолепному халату Ильи Ильича укрепляет в душе читателя чувство тревоги. Халат Обломова подчёркивает «барственность» его хозяина, это признак дворянского быта. Хозяин халата - владелец крепостных крестьян, которые исполняют его волю и прихоть, плодами их труда он пользуется, как пользуется «услугами» своего удобного и уютного халата, который автор намеренно сравнивает с рабом.

Автор рисует и гостей Обломова, навещающих его поутру. Это франт Волков, служака Судьбинский, беликий Алексеев, обличитель-беллетрист Пенкин, грубиян и хам Тарантьев - все они по-своему персонифицируют духовные увлечения среды, в которой вращался Обломов, каждый важен как определенный общественный тип. Авторская мысль будет четко оформлена в одной из реплик героя: «Да я ли один? Смотри: Михайлов, Петров, Семенов, Алексеев, Степанов... не пересчитаешь: наше имя легион!». В доме Обломова все они находили теплый, покойный приют...». Обломов принимает гостей, как веками было заведено во всех Обломовках: «…в каждом зажиточном доме толпится рой подобных лиц обоего пола, без хлеба, без ремесла, без рук для производительности и только с желудком для потребления». Гостям Обломов жалуется на невзгоды, спрашивает их совета в деле управления имением, хочет переложить на их плечи заботы о новой квартире, о покупках к обеду - не самому же «мыкаться!»

С появлением в доме Ильи Ильича гостей в роман входит главная для него тема - тема жизни. Оказывается, лежащий на диване ленивый Обломов думает о ней постоянно. Жизнь его приятелей, деловых людей Петербурга, представляется герою отступлением от нормы: «Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается?» - думает он. Илью Ильича, «трогают» многие заботы - устройство собственного хозяйства, переезд на новую квартиру, необходимость расплатиться с лавочниками… Казалось бы, они естественны для человека его круга и положения, однако в душе Ильи Ильича они вызывают страшную тревогу. Ему самостоятельно не справиться ни с одним из этих дел. Он стремится переложить их на плечи других людей. Ему мечтается, что все сделается само собой, каким-нибудь волшебным образом, и не нужно будет ни ехать в Обломовку, ни переезжать на новую квартиру. Эти «отчаянные меры» не по нему, он хочет «избегнуть крайностей и придержаться середины». В «примирительных и успокоительных словах авось, может быть и как-нибудь Обломов нашел и на этот раз, как находил всегда, целый ковчег надежд и утешений», - пишет автор. Поведение, мысли героя свидетельствуют о том, что Обломов боится жизни: «...Жизнь трогает! <...> ... Мучи нет!», - говорит он и старается укрыться от неё под своим одеялом, как под крылышком балующей его судьбы.

Для оправдания своего образа жизни у Обломов есть и особая философия: «Жизнь в его глазах разделялась на две половины: одна состояла из труда и скуки - это у него были синонимы; другая - из покоя и мирного веселья». Собственное безделье герой готов защитить как жизненный принцип избранного судьбой русского барина. В сцене с Захаром он отчитывает своего верного слугу за то, что тот посмел сравнить его, Обломова, Своего Барина, с «другим». Он говорит: «Я “другой”! Да разве я мечусь, разве работаю? Мало ем, что ли? Худощав или жалок на вид? Разве недостает мне чего-нибудь? Кажется, подать, сделать - есть кому! Я ни разу не натянул себе чулок на ноги, как живу, слава богу! Стану ли я беспокоиться? Из чего мне? И кому я это говорю? Не ты ли с детства ходил за мной? Ты все это знаешь, видел, что я воспитан нежно, что я ни холода, ни голода никогда не терпел, нужды не знал, хлеба себе не заработывал и вообще черным делом не занимался!»

Как видим, в этом монологе Обломов красноречив, страстен. Однако заметим и другое. Такой порыв у героя рождается лишь однажды, он произносит такую речь лишь перед неразвитым Захаром, «единомышленником» барина. Очень скоро Илье Ильичу будет стыдно за такие тирады: «Вспомнил он подробности сцены с Захаром, и лицо его вспыхнуло целым пожаром стыда. “Что, если б кто-нибудь слышал это?.. - думал он, цепенея от этой мысли. - Слава богу, что Захар не сумеет пересказать никому; да и не поверят; слава богу!”».

Обломов постоянно думает о человеке и о собственной судьбе: «Он горько в глубине души плакал в иную пору над бедствиями человечества, испытывал безвестные, безымянные страдания, и тоску, и стремление куда-то вдаль». Герою доступны «наслаждения высоких промыслов; он не чужд был всеобщих человеческих скорбей». Он оценивает самого себя с общечеловеческой точки зрения: настала одна из ясных сознательных минут в жизни Обломова, «он даже высвободил голову из-под одеяла: “А я! Я... не “другой”!” - уже с грустью сказал он и впал в глубокую думу». «Как страшно стало ему, как вдруг в душе его возникло живое и ясное представление о человеческой судьбе и назначении, и когда мелькнула параллель между этим назначением и собственной его жизнью, когда в голове просыпались один за другим, и беспорядочно, пугливо носились, как птицы, пробужденные внезапным лучом солнца в дремлющей развалине, разные жизненные вопросы.

Ему грустно и больно стало за свою неразвитость, остановку в росте нравственных сил, за тяжесть, мешающую всему; и зависть грызла его, что другие так полно и широко живут, а у него как будто тяжелый камень брошен на узкой и жалкой тропе его существования». Обломов мучительно сознавал, что хорошее, светлое начало зарыто в нем «как в могиле», что у него «ум и воля давно парализованы и, кажется, безвозвратно». «Горько становилось ему от этой тайной исповеди перед самим собой. Бесплодные сожаления о минувшем, жгучие упреки совести язвили его, как иглы». Размышляя о том, какой же «тайный враг наложил на него тяжелую руку в начале пути», Илья Ильич засыпает. «Сон Обломова» должен ответить на этот вопрос.

«Сон Обломова» был опубликован в 1849 году. Гончаров, как и другие художники, его современники, полагал, что человека формирует среда; сделали человека таким, каков он есть, воспитание, условия жизни. В романе не случайно параллельно даны две системы воспитания в рассказах о детстве Обломова и Штольца. Первые бессознательные детские впечатления, по мысли писателя, навсегда западают в душу, оставляя в ней глубокий след. Автор, ясно ощущавший в период создания «Сна» свою связь с «натуральной школой», имеет в виду не только конкретную личность, но тип, речь идет об условиях формирования личности русского барина при феодальных отношениях.

Прошлое в «Сне» показано конкретно и в то же время символично. «Благословенный уголок земли» - это вся Россия с ее бесконечными пространствами и незатейливой красотой, противопоставленной в романе красоте швейцарских и шотландских пейзажей и замков, дикому и грандиозному морю, высоким скалам и пропастям, дремучим лесам. В природе Обломовки все служит беззаботному, спокойному и праздному существованию людей. Там, как в раю, солнце ярко и жарко светит почти круглый год, река бежит весело шаля и играя, с гор там приятно кататься, резвясь, и весь уголок представляет ряд живописных этюдов, веселых, улыбающихся пейзажей, небо там, «как родительская надежная кровля». «Правильно и невозмутимо совершается там годовой круг». Так же правильно и незаметно совершается там и жизненный круг от рождения до смерти. Жизнь обломовцев сориентирована на циклическое время.

В Обломовке царит спокойный, веками устоявшийся жизненный уклад, при котором главными жизненными благами считаются еда и сон. Все жизненные интересы обломовцев сосредоточены вокруг хозяйства и приготовления пищи, все они направлены на самих себя. Жизненные силы и время обломовцев расходуются на пустяковые занятия: папенька «день-деньской только и знает, что ходит из угла в угол, заложив руки назад, нюхает табак и сморкается, а матушка переходит от кофе к чаю, от чая к обеду». Обломовцы не знают жизненных бурь и считают это благом, «душа обломовцев мирно, без помехи утопала в мягком теле». «Они сносили труд как наказание, наложенное еще на праотцов наших». Это - додуховное, доисторическое существование

Единственная форма духовной жизни, доступная обломовцам, - причастность к миру сказки, легенды, мифа. Илья Ильич безраздельно верит в сказку. Няня «нашептывает ему о какой-то неведомой стороне, где нет ни ночей, ни холода, где все совершаются чудеса, где текут реки меду и молока, где никто ничего круглый год не делает, а день-деньской только и знают, что гуляют все добрые молодцы, такие, как Илья Ильич, да красавицы, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Там есть и добрая волшебница... которая изберет себе какого-нибудь любимца... какого-нибудь лентяя, которого все обижают, да и осыпает его, ни с того ни с сего, разным добром, а он знай себе кушает да наряжается в готовое платье, а потом женится на какой-нибудь неслыханной красавице, Милитрисе Кирбитьевне».

Развивая мечтательность, сказка воспитывала созерцательность, бездействие. Мир сказки как бы заменял для мальчика реальность. Сказки, мифы заронили в душу Илюши страх перед жизнью, робость перед всем непонятным, внутреннюю скованность. Он «на каждом шагу все ждет чего-то страшного и боится», «боязнь и тоска засели надолго, может быть навсегда, в душу». Взрослый Илья Ильич хотя после и узнает, что нет медовых и молочных рек, нет добрых волшебниц, хотя и шутит он с улыбкой над сказаниями няни, но улыбка эта не искренняя, она сопровождается тайным вздохом: сказка у него смешалась с жизнью, и он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка. «Он невольно мечтает о Милитрисе Кирбитьевне; его все тянет в ту сторону, где только и знают, что гуляют, где нет забот и печалей: у него навсегда остается расположение полежать на печи, походить в готовом, незаработанном платье и поесть на счет доброй волшебницы».

Сумма воспитательных приемов в отношении Илюши состояла из бесконечных «нет» и «не». Его не допускали к лошадям, к собакам, к козлу в овраг, на галерею... Постоянные запреты, неутомимая опека приводили к тому, что проявления силы никли и увядали, вместо жизни-действия, стремления вперед вырабатывалась привычка к жизни-воображению, на нее тратились все душевные силы героя. При доброте, почти детской симпатии ко всему окружающему, при верном, чистом и честном сердце, формировался характер пассивный и слабый. Никакие последующие влияния - книги, университетский быт, служба - не смогли серьезно поколебать этих качеств. «Странно подействовало ученье на Илью Ильича: у него между наукой и жизнью лежала целая бездна, которой он не пытался перейти. Жизнь у него была сама по себе, а наука сама по себе».

Характер вполне проявился при первых же шагах героя в самостоятельной жизни. Его неудачи на службе объясняются не только неумением дело делать, но прежде всего инстинктивным страхом перед жизнью, который он постоянно испытывает. Единственное, что приносит герою ощущение счастья, - мечты о возвращении в райский уголок, в Обломовку. А потому он мечтает, чтобы «сама история отдохнула», но «не остановятся ясные дни, бегут - и все течет жизнь, все течет, все ломка да ломка».

Слуги и господа в Обломовке необычайно похожи друг на друга. Всех вместе их автор называет словом обломовцы. Они ведут одинаковый образ жизни, - труд крестьян имеет так же мало смысла, как и каждодневные занятия господ, - у них одни жизненные заботы: поспать и набить желудок. Воображением слуг, как и воображением господ, владеет сказка. Захар страстно предан барину, хотя «редкий день в чем-нибудь не солжет ему», потихоньку ворует у него мелочь. По привычке, доставшейся от отца и деда, сплетничает про барина и ругает его перед другими слугами. Захар неловок, он переколотил у Обломова «пропасть посуды» и переломал в кабинете почти все его вещи. От него «только беды и убойки». При этом он умер бы вместо барина, «считая это своим неизбежным и природным долгом». Барин для него был подобен идолу.

Илья Ильич еще в детстве считал возможным за малую провинность поддать Захарке в нос, но взрослые Обломов и Захар необычайно похожи друг на друга: оба лентяи, сони, оба неопрятны, ко всему на свете относятся спустя рукава. О Захаре автор говорит: «Ленивый от природы, он был ленив еще и по-своему лакейскому воспитанию». Оба они - барин и слуга - страстно любят Обломовку. «Захар любил Обломовку, как кошка свой чердак», все обломовское для него имело особые преимущества перед чужим. И «боже сохрани, чтоб он поставил другого какого-нибудь барина не только даже выше, - даже наравне с своим!». «Живучи вдвоем» они «надоели друг другу», но жизни друг без друга не представляют: «Илья Ильич знал уже одно необъятное достоинство Захара - преданность к себе». И не случайно, что в своей мечте о будущей счастливой жизни он отводил место и Захару, производя его в мажордомы. Верность Захара барину проявится и в том, что после смерти Обломова Захар предпочтет сытой жизни у Штольца нищенское существование рядом с могилой Ильи Ильича.

Уклад жизни в Обломовке, отношения барина и мужика, образ жизни Обломова, родовые черты в его характере в романе определены понятием, имя которому дал Штольц, - «обломовщина». Обломов по поводу этого слова заметит про себя: «Одно слово... а какое... ядовитое!..». Н. А. Добролюбов в своей статье «Что такое обломовщина?» указывает как на первую и главную причину её существования - на крепостничество. Гончаров же, в отличие от Добролюбова, видел и другие её причины: «Я старался показать в Обломове, как и отчего люди у нас превращаются прежде времени в... кисель - климат, среда, протяжение, захолустье, дремучая жизнь - и еще частные индивидуальные у каждого обстоятельства». Писатель знал, что с уничтожением крепостничества обломовщина не исчезнет, - это коренная русская черта. Он пишет: «”Обломовщина”... не вся происходит по нашей собственной вине, а от многих, от нас самих не зависящих причин!» «Она окружила нас, как воздух, и мешала (и до сих пор мешает отчасти) идти твердо по пути своего назначения». Корни обломовщины, по Гончарову, кроются в природе каждого человека, они в той лени и апатии, которые свойственны ему от рождения.

Обломов и Штольц

Первая часть романа представляет героя читателю. Действие же в нём начинает развёртываться только во второй его части. Здесь Гончаров, видимо, использует пушкинский прием, уже знакомый читателю по роману «Евгений Онегин». Именно вторая часть раскрывает душевные возможности Обломова. Этому способствуют дружба и любовь.

Имя друга Обломова Штольца - Андрей - означает «мужественный, мужчина», а фамилия с немецкого переводится как «гордость». Штольц - это уже не русский барин, а сын немца, агронома, технолога, учителя, управляющего в княжеском имении Верхлёво, и бедной русской дворянки, бывшей гувернантки. По своему происхождению Штольц - разночинец и представляет в романе ту общественную прослойку в России 1850-60-х годов, которая брала на себя задачи по переустройству жизни, «поставляла» энергичных общественных, хозяйственных деятелей.

Родители Штольца не имели крепостных и добывали свой хлеб трудом. Они и сына воспитывали в напряженном и каждодневном труде: «С восьми лет он сидел с отцом за географической картой, разбирал по складам Гердера, Виланда, библейские стихи и подводил итоги безграмотным счетам крестьян, мещан и фабричных, а с матерью читал священную историю, учил басни Крылова и разбирал по складам же “Телемака”».

Отец давал мальчику полную свободу, и Андрюша вместе с крестьянскими мальчишками разорял птичьи гнезда, дрался, ездил с рыбаками ловить рыбу, пропадал по неделям в лесу с ружьем. У отца на этот счет была своя философия: «Что за ребенок, если ни разу носу себе или другому не разбил?». Но за учением сына он следил очень строго, и если сын после недельного гуляния в лесу с ружьем приходил с невыученными уроками, отец отправлял его назад: «Ступай, откуда пришел... и приходи опять с переводом, вместо одной, двух глав, а матери выучи роль из французской комедии, что она задала: без этого не показывайся!»

Андрей воротился через неделю и принес и перевод и выучил роль. Очень рано отец приобщил сына к ведению хозяйства: «Когда он подрос, отец сажал его с собой на рессорную тележку, давая вожжи, и велел везти на фабрику, потом в поля, потом в город, к купцам, в присутственные места, потом посмотреть какую-нибудь глину, которую возьмет на палец, понюхает, иногда лизнет, и сыну даст понюхать и объяснит, какая она, на что годится. Не то так отправится посмотреть, как добывают поташ или деготь, топят сало». Андрей четырнадцати лет «отправлялся частенько один, в тележке, или верхом, с сумкой у седла, с поручениями от отца в город, и никогда не случалось, чтоб он забыл что-нибудь, переиначил, не доглядел, дал промах».

Мать Андрея боялась, что он станет немецким бюргером: «...в сыне ей мерещился идеал барина... сына русской дворянки... беленького, прекрасно сложенного мальчика, с такими маленькими руками и ногами, с чистым лицом, с ясным, бойким взглядом».

Андрей учился вместе с Обломовым в пансионе своего отца, а затем закончил университет и отправился в Петербург выбирать жизненный путь. На напутствие отца: «Образован ты хорошо: перед тобой все карьеры открыты; можешь служить, торговать, хоть сочинять, пожалуй», - сын ответил: «Да я посмотрю, нельзя ли вдруг по всем».

Появление Штольца в романе подготавливает его завязку. Читатель видит героя впервые в квартире Обломова. Ему уже за тридцать, он вышел со службы в отставку, теперь участвует в какой-то компании, отправляющей товары за границу. К. этому времени он нажил дом и деньги, «выучил Европу как свое имение». Гончаров рисует портрет Штольца: «Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав; щек у него почти совсем нет, то есть кость да мускул, но ни признака жирной округлости; цвет лица ровный, смугловатый и никакого румянца; глаза хотя немного зеленоватые, но выразительные».

Автору в Штольце по душе не только деятельное начало его натуры, но и стремление искать равновесие «практических сторон с тонкими потребностями духа», простой, прямой, настоящий взгляд на жизнь. Симпатично автору в герое и то, что он выбрал себе в друзья Обломова: «...их связывало детство и школа - две сильные пружины, потом русские, добрые, жирные ласки, обильно расточаемые в семействе Обломова на немецкого мальчика, потом роль сильного, которую Штольц занимал при Обломове и в физическом и нравственном отношении, а наконец, и более всего, в основании натуры Обломова лежало чистое, светлое и доброе начало, исполненное глубокой симпатии ко всему, что хорошо и что только отверзалось и откликалось на зов этого простого, нехитрого, вечно доверчивого сердца». Однако отношение автора к герою не однозначно положительное. Он замечает, что «мечте, загадочному, таинственному не было места в его душе», что «печалями и радостями он управлял как движением рук, как шагами ног или как обращался с дурной и хорошей погодой». В этих суждениях нельзя не видеть определенную долю авторской иронии в адрес Штольца. При всём том писатель отводит ему определенное место в истории России; он считает героя принадлежащим когорте новых деятелей: «Сколько Штольцев должно явиться под русскими именами!» - уверенно и радостно восклицает Гончаров.

Жизненные позиции Обломова и Штольца раскрываются в их диалогах. Диалог в главе 3 второй части романа по сути является разговором двух давно не видевшихся друзей. Обломов говорит о главном для себя - о судьбе Обломовки, о собственной судьбе. Он пугается того, что предлагает Штольц. На вопрос друга: «Сам-то ты что делаешь? Точно ком теста свернулся и лежишь», - он печально отвечает: «Правда, Андрей, как ком». На призыв Штольца поехать в гости, за границу, Обломов защищается с тоской: «Да куда это? Да зачем? <...> Чего я там не видал? Отстал я, не хочется...». Речь героев в этом диалоге подтверждает прежние наблюдения, суждения учителя и ребят о характерах Штольца и Обломова. Реплики Андрея убеждают, что он смел, подвижен, полон энергии. Они либо вопросительные, а потому требуют ответа («Ну что, как ты поживаешь? Здоров ли?» «Ну, скажи, что твои дела в Обломовке?» «Что случилось?»), либо выносят приговор тому или иному явлению («Какой плут этот староста!» «Да ведь мужики будут читать о том, как пахать, чудак!» «Да разве сознание есть оправдание?» «Тебе, кажется, и жить-то лень?» «Ах вы, обломовцы! <...> ...не знают, сколько у них денег в кармане!»). В репликах Штольца много глаголов повелительного наклонения: «поезжай», «садись», «дыши», «смотри», «скажи», «сбрось».

Вопросы же Обломова носят, как правило, риторический характер, а восклицания содержат радость, жалобы на жизнь, страх перед ней («Штольц! Штольц!» - в восторге кричал Обломов, бросаясь к гостю. «Какое здоровье!» «Ну, брат Андрей, и ты тоже!» «Да что, жизнь трогает!» «К незнакомым? Что выдумал!» «Ах, боже мой! <...> Этого еще недоставало! <…> Все пропало! Беда!»). Неопределенность суждений Обломова о жизни, о себе самом подчеркивают многочисленные многоточия, которые удлиняют его реплики. С помощью тех пауз, которые скрыты за этими многоточиями, автор даёт понять читателю, что Обломов стремится оттянуть решение, скрыть какую-то тайную мысль или обстоятельство («Только у меня план еще не весь...» «Того и гляди останешься без гроша...» «Недавно из деревни прислали тысячу, а теперь осталось... вот, погоди...» «Вот тут... десять, двадцать, вот двести рублей... да вот двадцать». «Да ты того... как же это вдруг... постой... дай подумать... ведь я не брит...»).

В главе 4 второй части между героями завязывается спор о жизни. В этом споре Обломов с наслаждением высказывает собственную точку зрения. Он рисует картины созданной его воображением идиллии. И читатель вновь увидит Обломовку с ее природой, культом еды, жизнью по обозначенному кругу. Как бы ни стремился в эти картины герой привнести элементы нового, как бы поэтична ни была эта идиллия, Штольц заслуженно назовет ее обломовской. Она очевидно выпадает из стремительного потока современности. Но не менее заслуженно об этих же картинах Штольц скажет: «Да ты поэт, Илья». Только поэту даны такое богатство воображения, такая чистота и гармония в стиле, какие есть в словах Обломова. Сам герой свято верит, что «жизнь есть поэзия».

Идеал Штольца во всем противоположен обломовскому. Он считает, что нужно прежде всего трудиться: «Труд - образ, содержание, стихия и цель жизни». Но для Обломова труд - это Божье наказанье, вся петербургская жизнь - это скука. Он выносит ей приговор: «Скука, скука, скука!.. Где же тут человек? Где его целость? Куда он скрылся, как разменялся на всякую мелочь?». В этой жизни для Обломова нет ума, сердца: «Нет, это не жизнь, а искажение нормы, идеала жизни, который указала природа целью человеку...». По поводу этих размышлений Обломова Штольц восклицает: «Ты философ, Илья! <...> Все хлопочут, только тебе ничего не нужно!»

Обломовскому идеалу Штольц выносит свой приговор: «Это … какая-то... обломовщина». Он напоминает другу о том, что тот тоже когда-то мечтал «служить, пока станет сил, потому что России нужны руки и головы для разработывания неистощимых источников... работать, чтоб слаще отдыхать, а отдыхать - значит жить другой артистической, изящной стороной жизни, жизни художников, поэтов». Когда-то Обломов мечтал изъездить вдоль и поперек Европу, мечтал о труде ради высокой поэтической цели, каковой для него являлось благо России. Эта высокая цель некоторое время его вдохновляла, он сделал определенные шаги для ее достижения. Но трудность пути и отдаленность цели, отсутствие воли сделали то, что он не смог достичь малого: выучиться математике и английскому языку. А теперь он «выгнал труд из жизни» и обрекает себя на гибель. Труд ради куска хлеба, ради собственного безбедного существования не поднимет Обломова с дивана, не станет для героя смыслом жизни никогда, он для него лишен поэзии, а потому непривлекателен.

Сам Обломов понимает, что впереди у него только угасание. Он обращает взор в собственную душу и снова не может найти ответа на вопрос: «Да и куда делось все - отчего погасло? Непостижимо! Ведь ни бурь, ни потрясений не было у меня; не терял я ничего; никакое ярмо не тяготит моей совести». Он кается другу, что двенадцать лет в его душе был «заперт свет», который искал выхода, но только «жёг свою тюрьму, не вырвался на волю и угас». Слова Штольца, призывающие героя подняться: «Теперь или никогда», - означают для Обломова, подобно Гамлету, «жить или умереть», «быть или не быть». Умом он понимает: надо жить, «сбросить широкий халат не только с плеч, но и с души, с ума; вместе с пылью и с паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть!» Но идти вперед - это значит для Ильи Ильича отказаться от поэтического идеала жизни, жить так, как живут «другие», а потому он сомневается: «Это какая-то кузница, не жизнь; тут вечно пламя, трескотня, жар, шум... когда же пожить? Не лучше ли остаться?»

Что значит остаться? «Остаться - значит надевать рубашку наизнанку, слушать прыганье Захаровых ног с лежанки, обедать с Тарантьевым, меньше думать обо всем, не дочитать до конца путешествие в Африку, состариться мирно на квартире у кумы Тарантьева...». Остаться - значит погибнуть. И он выбирает - жить!

Вот на этом-то конфликте в душе героя между «быть и не быть» и завязывается действие романа. И автор, забегая вперед, показывает преобразившегося героя. Но не увещевания Штольца способствовали этому. Обещание приехать к другу в Париж Обломов не выполнил. Обломов преображается под влиянием чувства к Ольге: «Халата не видать на нем». Чернильница у него «полна чернил, на столе лежат письма, бумага, даже гербовая, притом исписанная его рукой», слог его лился «свободно и местами выразительно и красноречиво <...> встает он в семь часов, читает, носит куда-то книги. На лице ни сна, ни усталости, ни скуки. На нем появились даже краски, в глазах блеск <...> Обломов сидит с книгой или пишет в домашнем пальто; на шее надета легкая косынка, воротники рубашки выпущены на галстук и блестят, как снег. Выходит он в сюртуке, прекрасно сшитом, в щегольской шляпе... Он весел, напевает». Лень, апатия, неподвижность сменились теперь в герое подвижностью, оживлением. Он полон жизни Отчего же это?

Обломов и Ольга

Ольга заметно выделялась в своей среде простотой, естественностью и свободой взглядов, слов, поступков. Она не была похожа на кокеток ее круга: «Ни жеманства, ни кокетства, никакой лжи, никакой мишуры, ни умысла!» И в характеристике, и в портрете героини просматривается авторская симпатия к ней; «Ольга в строгом смысле не была красавица, то есть не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ, и глаза не горели лучами внутреннего огня; ни кораллов на губах, ни жемчугу во рту не было, ни миньятюрных рук, как у пятилетнего ребенка, с пальцами в виде винограда.

Но если б ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии». В дальнейшем подробном описании лица героини автор обращает внимание на присутствие в нем мысли, зоркость и бодрость взгляда, естественность. Для Гончарова Ольга - исключение в своей среде, личность самобытная, глубокая, она принадлежит к тому же типу русских женщин, что и Татьяна Ларина.

Ольгу воспитала тетка, и их отношения не были очень близкими: «Тетке не приходило в голову требовать от Ольги что-нибудь такое, что б резко противоречило ее желаниям». Она не ограничивала свободу племянницы в выборе нарядов, дачи, книг, знакомых: «Ольга спрашивала у тетки советов не как у авторитета, которого приговор должен быть законом для нее, а так, как бы спросила совета у всякой другой, более ее опытной женщины». Благодаря такому воспитанию складывался живой, энергичный, самолюбивый, самостоятельный характер Ольги.

Встречи героев происходят на даче Ольги во время обеда, чая, занятий в гостиной. Ольга подготовлена к общению с Обломовым рассказами Штольца о нем, видит его глазами Андрея. Тот же стремился рассмешить Ольгу и потому поведал ей о рубашке наизнанку, разных чулках, мусоре и пыли в квартире, книге путешествий в Африку, открытой на одной и той же странице долгое время. Все это станет предметом насмешек над Ильей Ильичом. Но герой ощущает не только живой, насмешливый, любопытный, лукавый, но и добрый взгляд Ольги. Штольц сумел передать ей своё теплое отношение к другу, сказать ей о его чистом, доверчивом, беззащитном сердце, о том, как гибнет в нем все доброе от недостатка участия, деятельности.

Сердце Обломова не раз бунтует против Ольги, когда она смеется над ним: «Она - злое, насмешливое создание!» «На смех, что ли, я дался ей?» Но при этом герой ощущает, что его непосредственная реакция, незащищенное чувство, нескрываемое восхищение рождают отклик в ее душе. Его присутствие вдохновляет Ольгу. При нём она поет так, как никогда не пела. Ей не надо от него никаких комплиментов - все их она читает на его лице: «От слов, от звуков, от этого чистого, сильного девического голоса билось сердце, дрожали нервы, глаза искрились и заплывали слезами. В один и тот же момент хотелось умереть, не пробуждаться от звуков, и сейчас же опять сердце жаждало жизни...».

Гончаров большое значение придавал чувству любви. Устами Штольца он говорил о том, что «любовь с силой Архимедова рычага движет миром». Под влиянием любви человек может внутренне преобразиться, обрести цель жизни, в любви он черпает энергию. Без любви жизнь теряет смысл, любовь наполняет ее поэзией. Автор показывает Обломова способным на глубочайшие переживания поэтических моментов бытия. Душа героя с детства была подвластна воздействию поэзии: его целиком захватывали сказки няни, он воспринимал их как реальность. В юности «поэты задели его за живое: он стал юношей, как все. И для него настал счастливый, никому не изменяющий, все улыбающийся момент жизни, расцветания сил, надежд на бытие, желание блага, доблести, деятельности, эпоха сильного биения сердца, пульса, трепета, восторженных речей и сладких слез. Ум и сердце просветлели: он стряхнул дремоту, душа запросила деятельности».

И хотя пора юности давно позади, в душе Обломов по-прежнему - юноша. Во время пения Ольги герой «вспыхивал, изнемогал, с трудом сдерживал слезы, и еще труднее было душить ему радостный, готовый вырваться из души крик. Давно не чувствовал он такой бодрости, такой силы, которая, казалось, вся поднялась со дна души, готовая на подвиг». Но автор знает о том, что все это - лишь мгновенный порыв, а потому заканчивает фразу иронически: «Он в эту минуту уехал бы даже за границу, если б ему оставалось только сесть и поехать».

Ольга поет «Casta diva», и «все восторги, молнией несущиеся мысли в голове, трепет, как иглы, пробегающий по телу, - все это уничтожило Обломова: он изнемог». Под влиянием музыки, пения в сердце Обломова пробуждается духовное, глубокое чувство любви. Герой любуется Ольгой, ищет в ней прекрасную душу: «Он …смотрел на нее как будто не глазами, а мыслью, всей своей волей, как магнетизер, но смотрел невольно, не имея силы не смотреть. “Боже мой, какая она хорошенькая! Бывают же такие на свете! - думал он, глядя на нее почти испуганными глазами. - Эта белизна, эти глаза, где, как в пучине, темно и вместе блестит что-то, душа, должно быть!”». Ответное чувство Ольги тоже духовно и поэтично.

Любовь героев выявляет истинное родство их душ. Между ними происходит обмен тайными думами и чувствами, устанавливается понятное только им двоим душевное общение, воспетое В. А. Жуковским, поэтами-романтиками: «Да, я что-то добываю из нее, - думал он, - из нее что-то переходит в меня. У сердца, вот здесь, начинает будто кипеть и биться <…> Боже мой, какое счастье смотреть на нее! Даже дышать тяжело». «Не смотрите же на меня так странно, - сказала она, - мне тоже неловко… И вы, верно, хотите добыть что-нибудь из моей души…». [Здесь и далее курсив мой. - Н. Е.]. Любовь Ольги и Обломова - огонь, который горит в их душах, сближает их: «Оба они, снаружи неподвижные, разрывались внутренним огнем, дрожали одинаким трепетом, в глазах стояли слезы, вызванные одинаким настроением». Активная, деятельная Ольга и лежебока Обломов не уступают друг другу в тонкости душевной организации.

Неожиданно для героини и для самого себя после пения Ольги Обломов признается в любви: «Ее взгляд встретился с его взглядом, устремленным на нее: взгляд этот был неподвижный, почти безумный; им глядел не Обломов, а страсть.

Ольга поняла, что у него слово вырвалось, что он не властен в нем и что оно - истина».

Герои по-разному понимают любовь. Обломов - весь чувство. В каждом шаге и поступке он предельно искренен, во всем светит его «нестыдливое сердце». Ольга же самолюбива, в ней рядом с чувством живет разум. Однако после нечаянного признания Обломова оба понимают необходимость объяснения и идут навстречу друг другу, испытывая сильное душевное волнение. Ольга, конечно же, надеется на то, что герой повторит свои слова о любви, но помнит, что сама она должна запастись строгостью и соблюсти приличия. Обломов боится встречи с Ольгой, понимая, что ему необходимо будет совершить решительный поступок: либо подтвердить свое признание, либо взять назад неосторожное слово, - но он не готов ни к тому, ни к другому. Отправившись в парк и зная, что встретится там с Ольгой, он не принял никакого решения.

Гончаров - великий мастер-психолог - самое начало сцены объяснения героев в конце 6 главы 2 части романа строит так, чтобы подчеркнуть постоянную параллель в их душевном состоянии и тем самым доказать чуткому читателю равенство героев в любви, родство их душ: «Вдруг кто-то идет, - слышит она. “Идет кто-то…” - подумал Обломов. И сошлись лицом к лицу.

- Ольга Сергеевна! - сказал он, трясясь, как осиновый лист.

- Илья Ильич! - отвечала она робко, и оба остановились.

- Здравствуйте, - сказал он.

- Здравствуйте, - говорила она».

В отличие от Ольги, живущей разумом, Обломов живет сердцем. А потому и речь героя полна восторженных или огорченных восклицаний, утвердительных реплик, наполненных чувством, раздумьем: «Ужо... нет, завтра... как сберусь». «Поверьте мне, это было невольно... я не мог удержаться...». В репликах и небольших по объему внутренних монологах Обломова часты многоточия, скрывающие переполнявшие его душу чувства, но в то же время и нерешительность героя, неопределенность, новизну и неясность для него самого переживаемых ощущений. Перед Ольгой он не уверен в себе, не знает, чего ожидать от нее в следующую минуту: ласкового слова, от которого сердце радостно бьется, или колкости, невольно рождающей восклицание «про себя»: «О, злая!»

При описании Ольги Гончаров использует в основном метод внешней характеристики, краткую ремарку, фиксирующую и характеризующую жест, взгляд, интонацию, речь. Ольга - вся движение и действие. Те реплики, которые она произносит «про себя», кратки, полны энергии, как и реплики, обращенные к Обломову. Она либо спрашивает его о чем-то, либо побуждает к действию: «Что он [Штольц. - Н. Е.] пишет?»; «Что ж вы?»; «Когда?»; «Понюхайте, как хорошо пахнет!»; «А вы любите, чтоб в комнатах чисто было?». В речи героини проявляется стремительность ее натуры, внутренний огонь пятнами горит на ее щеках. Ольге приходится намеренно сдерживать движения души.

Гончаров строит сцену объяснения подобно драматическому действу, имеющему свою завязку, кульминацию, развязку. Завязкой ее являются слова Обломова о том, что его признание в любви было нечаянным, «только от музыки». Ольгу это извинение глубоко огорчает, она выпрямляется и роняет цветы, глаза тускнеют, на щеках пропадают два розовых пятна, она «сильно рванула мимоходом ветку с дерева... тотчас же бросила... на дорожку», «у ней в горле стояли слезы», она стремительно направилась к дому. Обломов пытается удержать Ольгу, он удивлен тем, какое действие на нее имели его слова. Теперь для него важнее не извинение за нечаянное признание, а прощение за то, что огорчил ее своим извинением, тем более, что в нем была неправда. Удерживая Ольгу, он искренен и не стыдится открыть свое сердце: «…Ради бога, не уходите так, а то у меня на душе останется такой камень…».

Почувствовав за этими словами героя его любящую душу, Ольга начинает настойчиво добиваться от него нового признания. Она «добывает» его своими неотступными вопросами: «Отчего?»; «Что в нем?»; «Ну?»; «Отчего же плакать?»; «Что?». Она нетерпеливо ждет, медленно, «будто с трудом» всходя по ступеням лестницы. И Обломов вновь говорит ей о любви. На энергичное требование Ольги герой отвечает неопределенно, медлительно: «И сам не знаю <...> Стыд у меня прошел теперь: мне не стыдно от моего слова... Мне кажется, в нем...» «…То же... волнение... то же... чув... простите, простите - ей богу, не могу сладить с собой...». Эти его слова являются кульминацией сцены. Развязка ее - призыв героини: «…Только вперед…». В этой, последней фразе Ольги можно услышать предупреждение герою «вперед» быть более осторожным в своих речах. И все же, думается, что слова эти символичны, в них звучит призыв к Обломову, выражена жизненная философия героини, ее постоянное стремительное движение вперед, за которым с трудом будет успевать даже Штольц. Символику слов подтверждают жесты героев: она «мгновенно порхнула в стеклянную дверь, а он остался как вкопанный». Судьба их любви зависит от того, сможет ли Обломов следовать призыву Ольги: «Вперед!».

В сцене объяснения, как и вообще в отношениях с Обломовым, Ольга активна, она берет на себя роль мужчины. Любовный сюжет в романе имеет мифологический подтекст: Ольга думала об Обломове как о какой-то Галатее, «с которой ей самой приходилось быть Пигмалионом». Действительно, на какой-то период ей удалось «вдохнуть душу» в Обломова: она увлекает его любящим взглядом, улыбкой, шепотом, «говорила и пела для него, чтоб он не сидел повеся нос, опустя веки, чтоб все говорило и пело беспрестанно в нем самом». Обломов и сам понимал, что только рядом с Ольгой он живет. Не будет ее, он - «мертвый человек». Об этом он предупреждает героиню еще тогда, когда она и не помышляет о разлуке.

Любовные отношения Ольги и Обломова развертываются на природном фоне, сердца героев открыты навстречу природе. Момент наивысшего духовного взлета, расцвета чувств - встреча и объяснение героев - сомкнут с наиболее поэтическим моментом в жизни природы - с весной и началом лета, порой цветения деревьев и трав. Свидания происходят в прекрасном, благоухающем парке. В объяснении героев участвует сама природа, которая помогает раскрыться их душам.

Один из символических образов, проходящих через весь роман, - образ огня. Имя Илья указывает на то, что герою родственна огненная стихия. По ветхозаветным мотивам, Илья связан с небесным огнем. В народных представлениях, по словам А. Н. Афанасьева, Илья-пророк, бог-громовержец или громовик - «могучий, седой старец», который разъезжает на огненной колеснице «из конца в конец по беспредельным небесным полям, и карающая рука его сыплет с надзвездной высоты огненные каменные стрелы…». Имя Ольга означает «святая», «факел»; «стихия ее была свет», - пишет о ней Гончаров, фамилия ее происходит от имени Илья, имени бога-громовержца. Образ огня, присутствующий в сцене объяснения, - это огонь любви. Он горит в душах героев и определяет их внешнее и внутреннее преображение. «В славянских обрядах и заговорах нашло отражение уподобление огня любовному пожару». Любовь Обломова и Ольги - это горение сердец: «Оба они, снаружи неподвижные, разрывались внутренним огнем…».

Палящие лучи огня любви для Обломова и желанны, и губительны. Огонь соотносится с поэтическим образом «сердечного пыла», можно сгореть в «огне страстей». Уже при первых встречах с Ольгой Илья Ильич жалуется: «Мне отчего-то больно, неловко, жжет меня», но в то же время и просит: «Ах, если б этот же огонь жег меня, какой теперь жжет - и завтра и всегда! А то нет тебя - я гасну, падаю!». Ольга для него - желанный источник этого огня: «Мне все противно, все скучно; я машина: хожу, делаю и не замечаю, что делаю. Ты огонь и сила этой машины…». Но под палящими лучами страсти выгорело сердце Обломова: он устал от неестественной для себя роли и просит у Ольги отдыха: «…Весь организм мой потрясен: он немеет, требует хоть временного успокоения…». За разрывом с Ольгой последовала болезнь героя, горячка.

Огненные стрелы Ильи, бога-громовика, достигли цели: Ольга тоже полюбила Илью Ильича. В сцене любовного объяснения с Обломовым, когда она чувствует себя любимой, на ее щеках горят два розовых пятна. Когда же Обломов говорит о том, что его признание в любви было неправдой, оно «только от музыки»: «она изменилась в лице: пропали два розовые пятнышка и глаза потускли». Герой повторяет свое признание, и на щеках героини вновь появляются два розовые пятна как след того огня-страсти, который горит и в ее душе. Влияние чувства любви к Обломову плодотворно для героини. Как под лучами горячего солнца созревает каждый плод, так и Ольга, по наблюдению Штольца, «созрела», «развилась». Но и Ольга, как и Обломов, испытала губительность огня-страсти, он опалил и героиню, как опалил героя. После разрыва с Обломовым Штольц едва узнал Ольгу в Париже: «Черты ее, но она бледна, глаза немного будто впали, и нет детской усмешки на губах, нет наивности, беспечности».

Гончаров использует в сцене объяснения героев символику цветов. Обломов предлагает Ольге ландыш. В книге Н. Ф. Золотницкого «Цветы в легендах и преданиях» об этом цветке говорится как о символе душевных излияний, любви и счастья. Ольга же «сорвала ветку сирени и нюхала ее, закрыв лицо и нос.

- Понюхайте, как хорошо пахнет! - сказала она и закрыла нос и ему». Ветка сирени появится в романе не однажды. Ольга с большой любовью будет вышивать сирень в знак памяти о первом свидании. Расстанутся герои, когда лето сменит зима, «сирени отошли, пропали». Золотницкий пишет об этом цветке: «На Востоке, откуда, как мы знаем, и происходит сирень, она служит эмблемой грустного расставания, и потому влюбленный вручает ее там обыкновенно своей возлюбленной лишь тогда, когда они расходятся или расстаются навсегда». Избирая сирень как эмблему, символ любви, герои и не подозревают об этом. Обломов, который говорит: «…Ни резеды, ни роз не люблю», - и не предполагает, что он отказывается от тех цветов, которые являются символами любви и любовного влечения, и вместе с Ольгой предпочитает им сирень, которая уже в самом начале их отношений пророчит разлуку.

Герой испытывает чувство героини. Он пишет ей письмо, в котором предсказывает финал их отношений. В этом послании выразились и ум, и душа, и сердце Обломова. Ему важно своими глазами увидеть, как Ольга воспримет его признания. Он подсматривает за ней в парке и видит, как горько она плачет. Эти слезы для него служат самым убедительным доказательством ее любви. Она подтверждает свое чувство словами: «В письме этом как в зеркале видна ваша нежность, ваша осторожность, забота обо мне, боязнь за мое счастье, ваша чистая совесть... <...> Видите, я знаю, что я люблю вас, и не боюсь ошибки: я в вас не ошибаюсь...». Молодой и неопытной героине слова эти кажутся истиной, сейчас она забывает о лени и апатии Обломова... Ольга предоставляет ему возможность надеяться на счастье.

Любовь Ольги и Обломова из душевного общения перерастает в страсть. Осознание героиней любви как страсти происходит во время грозы, в самый щедрый на дары природы летний период, в разгар лета. Тогда же окончательно определяются отношения между героями: Обломов делает предложение, и оно принято, а значит для любовь для героя превращается в тяжкий долг. Случается это в самом конце лета, ближе к осенним холодам, когда сирени отцвели, поблекли.

В том, как соотнесены фазы любовного чувства с фазами в развитии природных явлений, просматриваются такие особенности мастерства Гончарова-художника, которые позволяют говорить о сознательном осмыслении им многих сторон своего творения и поставить под сомнение давнее утверждение о том, что в основе его дарования лежит лишь художественная интуиция.

Различие характеров Ольги и Обломова, разное понимание ими любви приведет постепенно к чувству неудовлетворенности в их отношениях. Происходит это тогда, когда «лето подвигалось, уходило. Утра и вечера становились темны и сыры. Не только сирени, и липы отцвели, ягоды отошли». Обломов, полюбив, погрузился в сферу «чистой любви», он «догнал жизнь», но усвоил при этом только то, «что вращалось в кругу ежедневных разговоров в доме Ольги». Она становилась для него единственной целью и смыслом жизни, она заполнила его воображение; но «насчет дороги через Обломовку в большое село не помышлял, в палате доверенность не засвидетельствовал и Штольцу ответа на письмо не послал». Он остался прежним Обломовым, не способным на самостоятельный решительный поступок. Он готов к действию только в присутствии Ольги. Без нее вновь тянет прилечь на диван: «Увижу тебя - я добр, деятелен; нет - скучно, лень, хочется лечь и ни о чем не думать». Он лишь с радостью подчиняется возлюбленной, которую пока удовлетворяет роль «путеводной звезды». Она думала об Обломове как о какой-то Галатее, «с которой ей самой приходилось быть Пигмалионом». Любовь Обломова с самого начала несет в себе противоречия. Он любит как романтик, мечтатель. Его любовь возвышенна, восторженна, идеальна. Ольга - идеал для Обломова, но идеал для него - только мечта. Он вполне счастлив предвкушением счастья. Попытки реализовать мечту, превратить ее в жизнь часто влекут для таких людей опасность потерять ее вообще: романтической любви противопоказано столкновение с бытом.

Ольга дальновиднее, трезвее Обломова. Для нее любовь - не мечта, а жизнь. Она видела, что «воля его молчала на призыв ее воли, и на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, она впадала в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало в сердце, отрезвляло ее от мечты, и теплый, сказочный мир любви превращался в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся в сером цвете». Ольга уже ищет причины своей неудовлетворенности, она уже допускает вопрос о том, как уйти от этой любви.

Ольга учится любви. Чистое чувство к Обломову, любовь по сочувствию для неё будет лишь первым шагом к любви настоящей, к любви будущей, сильнейшим импульсом ее духовного развития. Автор прослеживает, как от диалога к диалогу, от одной сцены к другой незаурядные задатки натуры Ольги обретают всю полноту зрелости. В истории героини Гончаров «показал в полной силе образовательное влияние чувства», - считает Д. И. Писарев.

Обломов же не учился любви. Он обрел ее как сладостную дремоту, она сливалась для него с образом Обломовки, населенной добрыми, дружескими и беззаботными лицами, сидением на террасе, раздумьем от полноты удовлетворенного счастья. Если Ольга в своих раздумьях о любви идет вперед, ставит перед собой тревожные вопросы, то герой остановился, он всем доволен, он «даже, тайком от Ольги, два раза соснул в лесу». Изменения, происшедшие в Обломове под влиянием любви, не затронули многих коренных сторон этого характера, не изменили его обломовскую природу: только любовь к Ольге заставляет Обломова «догонять жизнь». Без Ольги жизнь теряла для него смысл: «Без нее! Прощай мой рай, мой светлый, тихий идеал жизни!» Он «не читал, не писал», а лег на диван и заснул тяжелым сном <...> Опять никуда и ничего не хочется».

Обломов на Выборгской стороне

Третья часть романа посвящена испытаниям любви. Ее можно было бы озаглавить: «Обломов между Ольгой и Выборгской стороной». Начинается она намеренно контрастно: Обломов сияет, идя домой после того, как он сделал предложение Ольге, у него кипит кровь, глаза блистают, а дома ждет его Тарантьев, как «стук судьбы», напоминающий о том пошлом мире, который не оставил своих притязаний на героя. Да герой и сам чувствовал, что «светлый, безоблачный праздник любви отошел, что любовь в самом деле становилась долгом».

Гончаров в начале третьей части говорит о том, что вся «летняя, цветущая поэма любви как будто остановилась, пошла ленивее, как будто не хватило в ней содержания». Осенние холода как бы несут с собой холод и в отношения героев. Они вынуждены реже встречаться: неприлично герою, не объявившись женихом, часто являться в дом девушки, это компрометировало бы ее. Встречи происходят вне дома: в модном магазине, в театре, в Летнем саду, на Неве. Но и тогда, когда возлюбленные остаются наедине, они по получасу молчат, при этом Ольга занята работой, а Обломов мечтает.

Героиня ведет себя смело, подчас безоглядно. Чтобы встретиться с любимым, она одна уходит из дома, приезжает в дом Пшеницыной. Ольга понимает, что ее самоотверженное поведение, ее влюбленные взгляды, пенье необходимы Обломову, все это подымает и вдохновляет его, напоминая о счастье, обещая его в будущем: «...Она говорила и пела для него, чтоб он не сидел повеся нос, опустя веки, чтоб все говорило и пело беспрестанно в нем самом». «И окончательно улыбнулась, как улыбалась, когда была совершенно счастлива.

Ух, каким счастьем вдруг пахнуло на него, когда Ольга немного приподняла завесу обольстительной дали, прикрытой, как цветами, улыбками!» Но улыбки Ольги теперь редки, чаще она уныло провожает героя глазами, хочет петь, но не поется, все больше задумывается, «ее взгляды выражали иногда усталость и нетерпение». Она спрашивает Обломова о деле, подталкивает к действиям: «А ты в палате был?» «А говорил с братом хозяйки». «Уж не спать ли вы собираетесь?» «Ты здоров? Не лежишь? Что с тобой?» «Что ж ты делал эти дни?» Ольга хорошо понимает, какой герой ей нужен, и хочет, чтобы Обломов стал таким. Даже когда она узнает, что устроено ее имение, в котором можно хоть завтра поселиться вместе с мужем, она не говорит об этом Обломову, стремясь его самого заставить потрудиться для их счастья: «Ты должен стать выше меня. Я жду этого от тебя!» Но нерешительность и неподвижность героя пугают героиню, рождают мрачные предчувствия. Просьбы Обломова об отдыхе для организма, о временном успокоении она встречает словами: «Ты так странен, что я теряюсь в соображениях; у меня гаснут ум и надежда... скоро мы перестанем понимать друг друга: тогда худо!» Узнав о том, что Обломов ее обманывает для того, чтобы не встречаться, что он снова спит после обеда, ничего не делает, даже не читает, Ольга холодно выносит приговор: «Ты обманул меня <...> ты опять опускаешься <...> Это не любовь...». И даже нежность героя теряет в ее глазах свою привлекательность.