Концепция историзма в филологическом наследии Ф.И. Буслаева

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Актуальность исследования. Современную филологическую науку М.Л. Гаспаров называет «нарциссической филологией». В.П. Аникин отмечает догматизм, бесплодность и малопродуктивность заимствования понятий и метода «из лингвистики в ее структуралистском варианте». Ю.И. Минералов называет введение «нефилологических методик в область литературоведения» своеобразной «агрессией». В искусствоведении также утвердилось мнение, что историко-генетический, сравнительно-исторический, формально-стилистический методы являясь универсальными, не могут быть «не подменены и не заменены новейшими методами, такими как иконография, иконология, структурализм и другие». Ведущие специалисты указывают тем самым, что многие исследователи XX столетия, обратившись к научному аппарату смежных наук, интенсивно используют терминологическую базу западноевропейского или американского происхождения, мало знают или вовсе пренебрегают научными филологическими и культурологическими открытиями отечественной науки. В то время как продуктивность и основательность русской филологической науки безоговорочно признавалась и признается тем же западом, а несостоятельность использования методологии естественных наук в гуманитарной области знаний философски обосновывалась еще в начале XX в. «Болезненность», может быть, даже «кризисность» состояния современного научного филологического знания требуют вглядеться в отечественное историко-культурное, теоретико-методологическое наследие, чтобы, с одной стороны, определиться с подлинными причинами «болезненных состояний», а с другой, -- опереться на то, что жизнестроительно.

Труды Ф.И. Буслаева «определили собой в основном направление последующей литературоведческой работы» и отличались постановкой «вопросов широкого обобщающего и общетеоретического характера». П.Н. Сакулин писал: «Буслаев - целая методологическая школа. Дух его научного творчества нисколько не устарел». Важнейшей категорией исторической концепции Ф.И. Буслаева является понятие духовности, на необходимость «новой теоретической разработки» которой и установление «ее соотношения с основными искусствоведческими и литературоведческими категориями» настаивает В.И. Гусев. Ю.И. Минералов прямо указывает, что его книга «Теория художественной словесности» «в своем историко-литературном аспекте преломляет буслаевский и потебнианский подходы на современном уровне». Cовременные ученые, цитируя Ф.И. Буслаева, тем самым указывают на необходимость всестороннего постижения его наследия, - с другой стороны, эти обращения к имени и научным позициям Ф.И. Буслаева, доказывают важность его открытий для мировой науки.

Широта научных интересов академика, утверждение им сравнительно-исторического метода, важность его методологии, величина личности Ф.И. Буслаева и научный вес его творчества были определены уже наукой XIX в. учеными разных направлений и подтверждены в XX в.

Высокое «руководящее значение» и мировое значение самостоятельных разработок Ф.И. Буслаева для русской науки трудов Ф.И. Буслаева было того же порядка, как «произведения Лессинга в Германии и Тэна во Франции». Справедливо мнение Л.П. Бельского, что творчество Ф.И. Буслаева так значительно для становления и развития отечественной и мировой науки, что «для оценки его многочисленных трудов потребуются тома».

Актуальность теоретико-методологических проблем научного творчества Ф.И. Буслаева и их практическую значимость для воспитания и образования во всякое время и в любом обществе подчеркивали многие исследователи. Э.Л. Афанасьев обращает внимание, что ответы Ф.И. Буслаева будут всегда интересовать науку, так как «самые вопросы выбраны из тех, которым дано еще долго, - а может быть и всегда - сопутствовать течению национальной жизни и развитию человеческой культуры».

При полном признании заслуг Ф.И. Буслаева мы наблюдаем не просто широкое разнообразие точек зрения относительно наследия ученого, но острую дискуссионность, непримиримость подходов, контрастность и противоречивость оценок. Исследователи стремились выяснить наличие или отсутствие эволюции во взглядах Ф.И. Буслаева; противоречивость или цельность его общей концепции; последовательность или одновременность разных аспектов деятельности ученого; зависимость от школы Я. Гримма или независимость общих и конкретных позиций исследователя. В итоге разногласия выливаются в прямо противоположные заключения: Ф.И. Буслаев только мифолог (А.Н. Пыпин) или вовсе не мифолог (А.И. Соболевский, В.И. Чичеров, Е.И. Семенов, Ю.И. Минералов); ученый, следующий за чужими открытиями (М.М. Плисецкий, С.В. Смирнов) или новатор, инициирующий развитие разных направлений науки (А.Н. Веселовский, А.И. Кирпичников, Е.И. Семенов, А.И. Баландин, С.Н. Азбелев, В.П. Аникин, Ф.М. Селиванов, А.Л. Топорков, Ю.И. Минералов).

Фольклористы (М.К. Азадовский, Ф.М. Селиванов, С.В. Смирнов, и др.) по вопросу об отношении к школе немецких романтиков весьма единодушно считают Ф.И. Буслаева принадлежащим к школе немецких романтиков. Искусствоведы (М. В. Алпатов и др.), историки (Б. Ф. Егоров) и литературоведы (Е.И. Семенов, Ю.И. Минералов) считают, что Ф.И. Буслаев никогда не принадлежал к школе романтиков ни немецких, ни русских.

Дискуссионность многих положений науки о наследии Ф.И. Буслаева заставляет подробно обратиться к его содержательной стороне и убеждает нас в необходимости целостного исследования феномена Ф.И. Буслаева, не по отдельным областям, но в целом их комплексе.

Причины, прежде тормозившие полноценное изучение наследия ученых-филологов XIX в., исчезли. Это создало возможности более пристального и конкретного анализа, внесения в сферу научного рассмотрения фактов, ранее остававшихся либо на периферии этой сферы либо вне нее из-за идеологических барьеров. Осмыслению прежних концепций в контексте своего исторического времени, выяснению причин постановки проблем и особенностей приемов их решения была посвящена серьезная историографическая работа Л.А. Топоркова. Однако, она исследовала только одну проблему: теорию мифа в русской филологической науке XIX в. и в частности только этот элемент в работах Ф.И. Буслаева.

Главенствующее же место в творчестве Ф.И. Буслаева занимает феномен и концепция историзма, более того, именно историзм в его научном мировоззрении является стержнем, осью, основанием. С.Н. Азбелев считал взгляды Ф.И. Буслаева «пророческими, хотя до сих пор не вполне реализованными». Именно в этой области как нигде обнаруживается насущная необходимость снять штампы предшествующего периода освоения его концепции историзма, исторической методологии, выяснить актуальные, но нереализованные идеи, подходы и методы, которые могут дать значительный творческий импульс современным исследованиям.

Глобальность этой проблемы и непреходящая ее актуальность объясняется тем, что она связана с основными онтологическими и гносеологическими вопросами и в философских концепциях материализма и идеализма трактуется принципиально по-разному. Историзм как важнейшая философская и теоретико-методологическая проблема постоянно волновала мировую науку. Можно сказать, что под знаком разрешения этой проблемы развивалось и филологическое знание последних столетий. Об этом говорят дискуссии середины XIX в., 20-х - 30-х гг. и 60-х XX в. Дискуссии же 80-х годов XX в. отечественной и зарубежной филологии на эту тему прямо указывают на незавершенность обсуждения проблемы историзма и апеллируют к истории науки.

Актуальность изучения проблемы историзма определяется также тем, что с ней связаны важнейшие теоретические установки и исследовательские приемы, выработанные при ее решении и используемые с известными уточнениями и изменениями современной фольклористикой и литературоведением, а также вопросы национального самосознания.

Собственно проблеме историзма посвящен ряд работ, как фольклористических, так и литературоведческих и искусствоведческих, где анализируются современные задачи и с различной степенью глубины и охвата материала представлено историографическое наследие, в том числе - Ф.И. Буслаева. Науке первой половины XX столетия при освоении взглядов Ф.И. Буслаева относительно проблемы историзма пришлось придерживаться штампов, опиравшихся на мнение позитивистов XIX в.

С другой стороны, шел поиск адекватного подхода к освоению научного наследия Ф.И. Буслаева. Во второй половине XX в. В.И. Чичеровым, Ф.М. Селивановым, Е.И. Семеновым, В.П. Аникиным, С.Н. Азбелевым, А.И. Баландиным, Ю.И. Минераловым, А.Л. Топорковым и др. внесены существенные коррективы в схемы прямолинейного движения дореволюционной науки, что подготовило изменение взгляда и на творчество Ф.И. Буслаева.

История оценок дискуссии Ф.И. Буслаева с современниками прошла путь непростых исканий и связана с постепенным освобождением суждений от предвзятой критики. Односторонность трактовок, полемическая острота формулировок сменилась на указание не только различий, но и сходств взглядов Ф.И. Буслаева славянофилов, западников, революционеров-демократов (М.К. Азадовский, Л.И. Кызласова, А.И. Баландин),

Утверждение порочности теоретических взглядов Ф.И. Буслаева сменилось признанием их научной основательности, «практические» подходы революционеров-демократов и славянофилов стали оцениваться как демагогические. Категоричное утверждение статичности и антиисторичности концепции Ф.И. Буслаева сменилось указанием на её динамизм (Ф.М. Селиванов, В.П. Аникин, А.И. Баландин, А.Л. Топорков, С.Н. Азбелев и др.).

Историографический обзор трудов, посвященных анализу феномена Ф.И. Буслаева и его творческого наследия, дает основания для вывода о том, что они не - создают полного целостного представления о сущности концепции историзма Ф.И. Буслаева, глобальности замысла ученого, его уникальной реализации в научном наследии исследователя. Единодушное признание мирового уровня наследия Ф.И. Буслаева, актуальности подходов и выводов, с одной стороны, с другой, - дискуссионность оценок относительно конкретных и общих положений взглядов Ф.И. Буслаева, говорит о насущной необходимости подробно и всесторонне рассмотреть его историческую концепцию в целом. Более того, осмысление этой проблемы во всей её полноте в литературоведении до сих пор не предпринималось. Между тем её решение представляется актуальным по целому ряду обстоятельств:

Выявление сущностных качеств системы представлений академика Ф.И. Буслаева как организующей все многообразие накопленного к XIX в. гуманитарных знаний, формирующей все векторы исследований самого ученого, центральных направлений филологического знания его современности, последующих ведущих течений в литературоведении, искусствознании, фольклористике, лингвистике, позволяет уточнить и конкретизировать истоки и особенности русского научного филологического процесса середины XIX в.

Постижение открытий Ф.И. Буслаева в исследовании круга вопросов, связанных с проблемой историзма в их социально-нравственном и духовно-нравственном плане дает возможность указать на некоторые важные закономерности в развитии не только литературоведения, фольклористики, искусствознания, лингвистики, но и обратить внимание на тенденции в развитии методологии указанных наук, того широкого пласта сравнительно-исторических методик, который нуждается не только в самостоятельном, но и контекстном осмыслении.

Побудительной причиной «пойти вглубь», к самому началу отечественной филологической науки - стало понимание «схожести» проблем, к которым исследования XX в. возвращены и не решать которые мы права не имеем. При этом научная методология Буслаева, нравственные основы которой забыты его современниками и последователями, дает не только филологически глубокие, но и философски доказательные и нравственно безупречные ответы на многочисленные вопросы, поставленные перед нами сегодня. Исследование концепции историзма Ф.И. Буслаева может быть значительно углублено благодаря изучению особенностей философского осмысления претворения им святоотеческого учения в его научной системе.

Задача целостного изучения феномена научного наследия Ф.И. Буслаева предполагает не столько учёт и характеристику всех его эмпирических проявлений, сколько выявление и анализ закономерностей его концепции историзма. Эту задачу плодотворнее осуществить, сосредоточив внимание на хотя и относительно локальном, но принципиально важном материале. Именно поэтому в центре нашего внимания оказалось его филологическое творчество. Речь идёт о литературоведческом, фольклористическом и отчасти искусствоведческом аспектах деятельности ученого. При всем различии указанных специальностей ученый смог научно глубоко, методологически выверено, выразительно представить в своем наследии и запечатлеть тенденции культурной эпохи в целом.

Принципиальное своеобразие концептуального взгляда исследователя обнаруживается при рассмотрении его наследия с точки зрения тех позиций, с которых изучал многообразные явления русской культуры сам Ф.И. Буслаев. Эта позиция связана с христианской духовностью, которая определила особенности концепции историзма ученого и повлияла на выбор и характер сравнительно-исторического метода в трех его аспектах, а также на комплексный междисциплинарный подход.

Объектом диссертационного исследования стало научное наследие Ф.И. Буслаева, в частности его филологическое наследие: во-первых, опубликованные работы ученого как в отдельных монографиях, сборниках, так и журналах, газетах и отдельных оттисках. Во-вторых, неопубликованные материалы 45-ти фондов 8-ми российских архивов, а также эпистолярное наследие ученого общим числом 987 номеров. В-третьих, работы его современников и ученых XX-XXI вв. разного профиля, развивающих или опровергающих выводы исследователя; философская и христианская аскетическая литература.

Предметом является концепция историзма Ф.И. Буслаева в его филологическом наследии как отражение целостности его мировоззренческих позиций, представленной на теоретико-методологическом уровне. Основное внимание в настоящей работе уделяется характеристике и анализу научных методов, идей, основополагающих принципов и содержания исторической концепции Ф.И. Буслаева.

Цель работы: определение содержания, форм и научных способов проявления феномена историзма (система, процесс, переход) в концепции Ф.И. Буслаева. Цель работы может быть достигнута благодаря подробному анализу концепции историзма словесно-художественного творчества в научном наследии Ф.И. Буслаева и требует решения следующих задач:

? выявить черты самобытности мировоззренческих основ феномена историзма, проследить их конкретное отражение в содержательной ткани литературоведческой и фольклористической проблематике ученого;

? определить роль и место исторических взглядов Ф.И. Буслаева в системе воззрений культурно-научного сообщества XIX века, в том числе западников, славянофилов, революционеров-демократов, западноевропейской философии и святоотеческого учения в связи с этим подробно рассмотреть дискуссии, в которых участвовал Ф.И. Буслаев;

? указать конкретные элементы влияния святоотеческого взгляда в общей методологии Ф.И. Буслаева;

? уточнить систему ключевых дефиниций понятийного аппарата как отражающих основные элементы исторической концепции Ф.И. Буслаева;

? определить роль и значение сравнительно-исторического и историко-функционального методов, сравнительно-исторических методик в выяснении генезиса, типологии, заимствований, миграций, элементов национальной истории;

? рассмотреть взгляды ученого на уровне комплексного подхода и исторических комплексов образов;

? определить характер взаимодействия литературоведческих, искусствоведческих, фольклористических взглядов ученого;

? раскрыть главенствующие компоненты концепции историзма в феномене литературного стиля и исторической поэтики Буслаева;

? определить значение и роль Ф.И. Буслаева в формировании исторической поэтики;

? указать на общие черты влияния концепции историзма и современного звучания методологии и теории в научном творчестве отдельных ученых без специального дополнительного анализа этих взаимодействий.

Методологические основания и теоретические источники диссертации. Исследование включает использование сравнительно-исторического, историко-культурного, историко-литературного, сравнительно-типологического, историко-функционального и биографического методов. Теоретическими и методологическими основами настоящего исследования стали разработки в области исторической поэтики, типологии культур, комплексного подхода и сравнительно-исторического метода, теории словесности и стилей. Существенную методологическую значимость для настоящей работы имели труды А.Ф. Лосева, В.М. Жирмунского, М.В. Алпатова, В.П. Аникина, Ф.М. Селиванова, С.Н. Азбелева, Е.И. Семенова, Л.И. Емельянова, Э.Л. Афанасьева, В.И. Гусева, А.М. Камчатнова, Л.М. Крупчанова, Ю.И. Минералова, Т.В. Зуевой, В.Ю. Троицкого, А.Н. Ужанкова, а также философские сочинения В.В. Зеньковского, Л.П. Карсавина, Г.В. Флоровского, П.А. Флоренского, И.А. Ильина, святоотеческие труды.

Предыдущие исследования подходили к наследию Ф.И. Буслаева с мерками мифологического или исторического направления, не пытаясь осознать глубинную причину творческого процесса ученого. Концептуальной позицией автора стало изучение теоретико-исторической системы Ф.И. Буслаева имманентно, с тех позиций, с которых смотрел на историко-литературоведческие проблемы сам ученый. Это направило наш научный поиск, позволило учесть богословско-православную направленность научных взглядов исследователя.

Положения, выносимые на защиту:

1. Мировоззрение ученого является фундаментом его научных филологических и культурологических идей. Глубокое и органическое использование святоотеческого учения о страстях и добродетелях, внедрение его основ в научную методологию отчетливо прослеживается в трудах академика как искусствоведческого, так и филологического направлений.

2. Самостоятельность и оригинальность исторической концепции Ф.И. Буслаева формировалось в диалоге с немецким романтизмом и его выразителями в русской науке. Историзм постигался Ф.И. Буслаевым и его современниками через призму ключевых проблем эпохи, чем определял его доминантные выходы в современность.

3. Идея историзма и феномен историзма связан у Ф.И. Буслаева с основами теоретического и практического изучения художественной словесности.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые в литературоведении осмыслен феномен концепции Ф.И. Буслаева историзма в целом. В результате системного его исследования в диссертационной работе выявлены новые грани философских и эстетических представлений Ф.И. Буслаева, что дает возможность дополнить совокупность знаний об общих чертах развития русской филологической науки XIX в.

Новизна работы обусловлена также выбором объекта и предмета исследования, новыми подходами в осмыслении научного творчества Ф.И. Буслаева, анализом ранее не привлекавших внимания литературоведов произведений, а также ракурсом, который систематически не апробировался на представленном в диссертации архивном материале:

? в научный оборот вводятся архивные материалы, прежде никогда не рассматривавшиеся в подобном объеме и с избранным научно-филологическим вектором;

? впервые анализ литературоведческо-фольклористических трудов Ф.И. Буслаева предпринят с привлечением православно-богословских позиций, адекватно мировоззренческим взглядам ученого;

? впервые сделана попытка выяснить связь богословского подхода ученого с решением им проблемы историзма в словесности;

? впервые проводится комплексное исследование творчества с точки зрения феномена историзма. Важность и серьезность внимания к этой проблематике обуславливается еще и тем, что речь идет не только о Ф.И. Буслаеве, но в его лице отечественном литературоведении, фольклористике, искусствознании в период их становления;

? впервые с опорой, как на искусствоведческие, так и литературоведческие взгляды ученого, т. е. в контексте целостной историко-литературоведческой концепции ученого воссоздана широкая картина исторической концепции Ф.И. Буслаева в ее подробных системных связях, процессе, переходных явлениях;

? впервые рассматривается проблема терминологии периода становления фольклористики на основе наследия Ф.И. Буслаева.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что её выводы о специфике содержания и формах реализации феномена историзма в творчестве Ф.И. Буслаева вносят вклад в разработку теоретических и методологических проблем историко-литературного процесса, стиля в частности при осмыслении сущности эстетических и философских принципов историзма как художественно-мировоззренческой системы.

Практическая значимость работы состоит в том, связанные с заявленной проблематикой, материалы и результаты работы могут быть использованы в процессе дальнейшего изучения историографии, феномена Ф.И. Буслаева и его концепции историзма в теории и истории русской литературы; при разработке учебников, учебных и учебно-методических пособий, энциклопедических статей, связанных с именем Ф.И. Буслаева, методологии и культуре языка для высшей и средней школы, в практике вузовского и школьного преподавания литературы и фольклора, при чтении курсов по теории и истории литературы и фольклора, спецкурсов по исторической поэтике, типологии культур и др.

Новый взгляд на наследие Ф.И. Буслаева является концептуальным и может быть использован при подготовке и издании полного собрания сочинений Ф.И. Буслаева, насущную необходимость которого для современной науки данное исследование ярко подтверждает.

Апробация работы. Результаты диссертации отражены в монографии «Концепция историзма в филологическом наследии Ф.И. Буслаева» (М., 2010), в отчетах по научному проекту "Творческое наследие Ф.И. Буслаева в истории филологии и искусствознании" (руководитель) по федеральной целевой программе "Научные и научно-педагогические кадры инновационной России" на 2009-2013 годы. По теме диссертации опубликовано 29 работ, 8 из которых опубликованы в журналах, рекомендованных ВАК РФ. Они также неоднократно излагались диссертантом в докладах на ежегодных всероссийских конференциях по проблемам гуманитарных наук и православной культуре «Пасхальные чтения» (Москва, МПГУ, 2005, 2006, 2007, 2008, 2010), в выступлениях на международных, всероссийских, региональных конференциях и научных форумах в вузах Москвы, (более 30 раз), научных семинарах кафедры, сессии филологического факультета МПГУ. Основные положения диссертации были представлены в виде научных докладов на Международной научной конференции «Наука о фольклоре сегодня: междисциплинарные взаимодействия» (Москва МГУ им. М.В. Ломоносова, 1997), XIII Богословской конференции (Москва ПСТБИ, 2003), II Международной конференции «Феномен творческой личности в культуре» (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2006), Международной научной конференции «Российская славистическая фольклористика: пути развития и исследовательские перспективы» (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 2006); научно-практической конференции «Наследие Д.С. Лихачева в культуре и образовании России» (Москва, МГПИ, 2006), конференции «170 лет академику А.Н. Веселовскому» (Москва, МПГУ, 2008), VIII Всероссийском студенческом фестивале «Учитель русской словесности», посвященного 190-летию Ф.И. Буслаева (Москва, МПГУ, 2008) научно-практической конференции «Синтез в русской и мировой художественной культуре» (Москва, МПГУ, 2009) и других конференциях.

1. Теория и методология филологического наследия Ф.И. Буслаева

Рассматриваются общие принципы историзма в истории философии и эстетике, методологическая значимость решения этой проблемы, как в философии, так и в конкретных областях знаний естественных и гуманитарных наук. Присутствуя в концепциях идеализма и материализма, проблема историзма связана с разработкой понятий система, процесс, развитие, переходность, комплексность. Идею историзма выдвигала и романтическая эстетика, но «никто из романтиков не поднялся до понимания, хотя бы с идеалистических позиций, закономерности процесса исторического развития искусства, не показал необходимости смены одних форм другими».

При этом отмечается, что философские особенности возникновения и развития западноевропейского и русского романтизма не только не совпадали, но были глубоко чуждыми друг другу. А.Ф. Лосев характеризовал историзм романтиков как «мистериально-органический». Он считал, что «чистый романтизм есть язычество» и «это явление существенно протестантского запада», где «романтики совмещали в себе романтизм с католичеством». Кроме того, романтизм запада имел «открыто антибуржуазную направленность» и «был вершиной антипросветительского движения», в то время как Россия только шла «навстречу буржуазным преобразованиям». Кроме того, индивидуализм частной жизни запада противопоставлялся традиции общинной жизни в России. В романтизме запада продолжались традиции, идущие от эпохи Возрождения, в России же этих традиций фактически не было, поэтому проводниками романтизма в России считались «все те, кто так или иначе противостоял эстетике и поэтике классицизма». В результате, как конкретное проявление романтизма, так и онтология, т.е. объяснение сущностной бытийной природы явлений, в русской и западной философской идеалистической мысли разная. Разница отмечалась в отношении к религии и вере. В западном мире идеалистическая философия вне веры привела к трансцендентализму, «в котором вся реальность уже растворена в диалектическом самодвижении разума». Русская идеалистическая философия не отказывается от святоотеческой традиции, и опасность отрыва от реальности таким образом преодолевалась. Русская идеалистическая философия и в рамках метафизики всеединства признавала не только внутреннюю связь, но и зависимость пространственно-материального мира от мира душевно-духовного. В начале XXI в. полноценность принципа историзма признается «лишь при условии, что будут рассматриваться в единстве и взаимосвязях по крайней мере три стороны человеческого бытия: социально-историческая, культурно-национальная и религиозная». Многообразие подходов к осмыслению феномена историзма как в философии, так и конкретных науках сохраняется до сих пор. Мы же обратились к тем концепциям, которые способны объяснить теоретико-методологические позиции Ф.И. Буслаева, оставив без рассмотрения иные.

Отмечается, что дискуссия 80-х годов XX в. явилась своеобразным понудительным мотивом для внимательного прочтения наследия Ф.И. Буслаева не только фольклористами, но и теоретиками методологами, историками литературы, выявила с одной стороны, недостаточность усвоения отечественного наследия, с другой, - колоссальный потенциал разработок ученых XIX столетия.

Далее рассмотрена характеристика Ф.И. Буслаевым подходов западников и славянофилов, европейских ученых Ш. Низара, О. Каспари. Дан анализ дискуссии по проблеме историзма середины XIX в., точек зрения Ф.И. Буслаева, А.Н. Пыпина по вопросам византийского влияния, «исторического разбора памятников», «славянофильской односторонности», а также теоретического или «практического» изучения предмета, нравственности и безнравственность науки. Представлены мнения А.А. Котляревского, А.В. Дружинина, Л.З. Колмачевского, О.Ф. Миллера, С.П. Шевырева, а также оценки этой дискуссии в XX в.

Определяя роль Ф.И. Буслаева в дискуссиях по проблемам историзма, ученые XX в. чаще всего за точку отсчета принимали рассуждения революционеров-демократов, которые выдвинули тезис об антиисторизме общей концепции исследователя. Е.Н. Петрова, В.И. Чичеров, Н.К. Гудзий, В.Е. Гусев, М.К. Азадовский, В.Г. Базанов, С.В. Смирнов повторяли упреки Ф.И. Буслаеву в противоречивости и статичности его построений, отсутствии историзма, в приверженности старине и её идеализации.

От полного отрицания историчности позиций ученого наука осторожно переходила к утверждению основательности оценок, сделанных Ф.И. Буслаевым. Практический подход западников и славянофилов, против которого выступал Ф.И. Буслаев, стал оцениваться согласно его взгляду как «утилитарный подход». Широкие перспективы в этом смысле наметили работы Ф.М. Селиванова, А.И. Баландина, С.Н. Азбелева, Е.И. Семенова. Мысль о том, что Ф.И. Буслаев не романтик, получила развитие в трудах В.П. Адриановой, Е.И. Семенова, Л.А. Топоркова. Ю.С. Степанов, С.Г. Проскурин указали существенную специфику направления исторических разысканий Ф.И. Буслаева, отличающую его от западных романтиков и заключавшийся в том, что «Ф.И. Буслаев поставил в центр внимания перелом в развитии духа, связанный с христианством». М.В. Алпатов в 1961 году высказывал мнение, что концепция Ф.И. Буслаева чужда гегельянству. «Буслаев не тяготел к философским концепциям в духе гегелевского учения о символической, классической и романтической поэзии». Современная наука подошла к утверждению важности теоретического подхода Ф.И. Буслаева, нащупала путь поиска его специфики.

Наше исследование обнаруживает, что предмет спора лежит в принципиально разных подходах, ориентированных на прямо противоположные философские и вообще мировоззренческие системы: материализм - позитивизм А.Н. Пыпина, Н.Г. Чернышевского и объективный идеализм Ф.И. Буслаева, вобравший святоотеческие идеи, направляли мысль исследователей в прямо противоположные русла. Важно подчеркнуть онтологически разные идеалистические представления святоотеческой ориентации и немецкой идеалистической философии. Ф.И. Буслаев не принимал немецкую идеалистическую философию, как в лице Шеллинга и Гегеля, так и в лице русских славянофилов и западников, многие идеи которых имеют корни в немецкой идеалистической философии. Ф.И. Буслаев чутко уловил их отличие от традиционного православного святоотеческого взгляда, в то время как современники этого не различали.

Ф.И. Буслаев опирался на весь ряд явлений изучаемого периода, убедительно доказывал, что культура рождается культом и является его плодом. Г.В.Ф. Гегель резко противопоставлял искусство религии и философии и отбрасывал, не рассматривал явления, которые не имели продолжения в следующих эпохах.

В суждениях Ф.И. Буслаева присутствуют моменты, сближающие его с романтиками и противопоставляющие его им. Ученый жил и работал в диалоге с современностью, принимая то, что было близко его исторической концепции, и категорически отвергая то, что не могло стать органической частью его мировоззрения и, следовательно, теоретической базой его трудов. Как и романтики, Ф.И. Буслаев включал фольклор в единый процесс развития национальной художественной культуры. Он также проводил мысль о единстве национального, конкретно-исторического и общечеловеческого в искусстве, требовал изучения «местного» колорита в искусстве, давал глубокие сравнительные характеристики различных эпох художественного развития и национальных культур, что позволило ему, в отличие от романтиков, прийти к рассмотрению типологических универсалий мирового культурного развития. Ф.И. Буслаев сумел духовные закономерности литературного процесса и необходимость смены одних форм другими, признавая его движущей силой не противоречие между идеальным и реальным, но противоречие между разными формами идеального и разными формами реального.

Современное состояние словесности - это «совокупность разновременных иногда друг другу противоречащих и противоборствующих результатов исторической жизни, как бы слоями накопившихся в течение веков», «есть явление историческое, есть прошедшее, внесенное в современность, как один из её элементов». Такое диалектическое понимание истории словесности легло в основу теоретических построений ученого и стало основой исследований истории литературы как системы противоборствующих элементов, как процесса, в котором соединяются разновременные и потому противоречащие составляющие, таким образом развитие понимается как внутренняя борьба противоположностей.

Во втором параграфе «Основы методологии филологического наследия Ф.И. Буслаева» обращается внимание на мнения современников и учеников Ф.И. Буслаева: В.А. Лебедева, А. Андреевой, А.А. Котляревского, Л. Бельского, А.И. Соболевского, И.Н. Жданова, А.Н. Веселовского, Д.В. Айналова и др. о духовных основах его научных и жизненных взглядов. Историческая концепция Ф.И. Буслаева и отдельные ее вопросы поддаются анализу только с тех позиций, с которых смотрел на них сам ученый. В связи с этим в главе уделено пристальное внимание выявлению и анализу общетеоретической терминологии исследователя, таких понятий как христианская любовь, благочестие, благоговение, смирение, благодать, своеволие, пристрастие, духовность, душевность и др. Историко-литературный, историко-искусствоведческий, историко-лингвистический процессы он рассматривал через призму богословских категорий, что в советской науке было расценено как «методологическая порочность». Для Ф.И. Буслаева был характерен анализ словесности и искусства на уровне исходного онтологического содержания, поэтому в его терминологии наблюдаем литературоведческий инструментарий, близкий философским категориям святоотеческого учения.

Наследие Ф.И. Буслаева является весомым подспорьем в решении современных проблем истории и теории словесности. Развитие современной науки подтверждает актуальность проблематики работ Ф.И. Буслаева. Духовный подход к искусству характерен для современной «целостно-духовной школы». Современный исследователь поясняет, что духовное тесно связано и определяет целостность произведения искусства, духовное есть «исходное единство гносеологического, этического, эстетического является именно единством, неким целым». Высокая духовность является воплощением художественности. Художественность связана напрямую с очищающей нравственностью (катарсисом) и воспринимается как внутренняя правда (истина). В этом можно видеть своеобразный историзм художественного явления. «Высокая художественность и высокая нравственность, как и высокая правда (истина), есть в конечном и глубинном итоге одно и то же, только взятое с разных сторон».

Кроме того, присутствует неразрывная связь духовности со стилем. Разрабатывая понятие стиля, ученый вынужден решать и проблему духовности. В.И. Гусев пишет: «Как одна из актуальнейших вырисовывается проблема связи категории духовного с категорией стиля, как представляется, ныне одна из актуальнейших проблем в теории и самого художественного стиля». Изучением духовной ипостаси словесности, достигается целостность освоения предмета. Такой подход к изучению словесности отстаивают современные специалисты, подтверждающие, что «смысл и пафос произведений литературы, ее идейно-художественное, эстетическое содержание должно изучать в связи с ее духовным содержанием. Тогда и будет достигнута целостность в ее освоении».

Многогранный труд Ф.И. Буслаева имеет непреходящее значение для развития современной науки, поэтому полное собрание его сочинений должно стать важным этапом в развитии и самоидентификации отечественной филологии и искусствоведения.

В третьем параграфе «Понятийный аппарат исторической концепции Ф.И. Буслаева» дан анализ фольклористической терминологии ученого. Терминология Ф.И. Буслаева обусловлена его историко-литературоведческой концепцией. В качестве термина используются слова, имеющие «живую внутреннюю форму», т. е. мотивированные термины. Свою роль в образовании терминологии ученого сыграл национальный языковой фонд. Термины былина, причитание, сказка пришли из народной лексики. Термины легенда, предание, сказание отразили влияние книжной лексики. В результате анализа установлено, что термин былина содержит в себе несколько значений. Во-первых, указывает на факт мифологического или исторического характера, лежащий в основе былины, исторической песни, сказки. Во-вторых, обозначает название жанра былины и жанра исторической песни. В современной науке термин «былина» указывает только жанр былины. В связи с этим обращается внимание на неточное понимание термина «былина» во взглядах Ф.И. Буслаева современными учеными (В.Я. Пропп, М.К. Азадовский).

Термин «песня» используется как название жанра былины, исторической песни, духовного стиха, обрядовой песни с разными определениями. Термин «причитание» обозначает у Ф.И. Буслаева заговор, детскую закличку, похоронное причитание, свадебное причитание, свадебный ритуальный диалог, тост. Термин «предание» обозначает жанр былины, предания, жанров народной демонологии, легенды христианской, апокрифической, народной и литературной, а также используется в значении народная традиция. Особенностью терминологии Ф.И. Буслаева является привлечение эпитетов для «подновления» точного значения термина. Уточняющая синонимия терминов, совпадение значений термина и народного слова позволяло терминам в концепции Ф.И. Буслаева свободно вращаться в кругу нетерминологической лексики, обладая общими с ней возможностями. Это отчасти сформировало и всех поражающую особенность научных трудов Буслаева: их доступность, образность и насыщенность мыслью. Широкий исследовательский аппарат Ф.И. Буслаева говорит о серьезной разработанности как концепции в целом, так и отдельных её частей. В терминологии Ф.И. Буслаева отсутствует калькирование терминов из других языков, что говорит о принципиальной самостоятельности его концепции. Анализ характера использования терминов Ф.И. Буслаевым позволяет говорить, что они в его концепции выполняют функцию фиксации знаний, открытия нового знания (эвристические термины), передачи знания. Систематизирующая функция терминологии ученого отражает учет ими нескольких концепций, как мифологической, так исторической и миграционной школ. Анализ его терминологии позволяет говорить, что в его концепции были заложены все потенциальные направления развития фольклористики не только XIX в., но XX и нашего столетий.

В четвертом параграфе «Комплексный подход к историко-литературному и историко-культурному материалу как методологическая база историзма в наследии Ф.И. Буслаева» на примере междисциплинарных связей словесности, лингвистики, искусства описана конкретная содержательная сторона комплексного подхода Ф.И. Буслаев. Концепция подчиненности историко-литературного движения духовной составляющей выступала у Ф.И. Буслаева в качестве основы комплексной междисциплинарной науки об исторических формах народной духовности, отраженной в языке, фольклоре, литературе, иконописи, живописи, скульптуре, архитектуре. Задача, поставленная Ф.И. Буслаевым, «показать в явлениях идею» реализовалась в комплексном междисциплинарном подходе при изучении художественного образа через язык, иконографию, словесность. Ф.И. Буслаев считал, что словесность, архитектура, музыка, искусство тесно связаны с действительностью. Действительность есть воплощение определенной системы идей, духовности, и эти идеи, отражающиеся в разных видах творчества, закрепляются этими искусствами. Таким образом, при сопоставительном анализе разных искусств ученый уточнял идейную, духовную основу направлений эпохи. Важность комплексного подхода заключается в том, что он способен «выявить не одну только литературную типологию, но и номотетические законы общественного развития, по которым развивается и литература». Эти общие законы в свою очередь подсказывают периодизацию историко-литературного процесса, что весьма существенно для решения проблемы историзма в целом.

Плодотворность комплексного подхода подтверждают М.В. Алпатов, П.Н. Сакулин, Ю.И. Минералов, А.Н. Ужанков и др. Комплексный подход присутствует практически во всех работах Ф.И. Буслаева.

Э.Л. Афанасьев, М.К. Азадовский, Н.К. Гудзий, В.Ю. Троицкий видят ценность комплексного подхода в том, что он придает взглядам ученого цельность и единство. Комплексный подход характерен для исследований ученого не только в решении общих проблем историко-литературного процесса, но и для решения проблем отдельного жанра. Так Ф.И. Буслаев отмечал отражение образов духовных стихов в русской иконописи и отголосков богатырского эпоса - в русском иконописном подлиннике. Из рукописных летописей Ф.И. Буслаев привлекал много легенд о строительстве храмов в Киеве, Новгороде, Пскове, Москве, Боголюбове и других городах. На примере легенды о Марии и Марфе, используя комплексный подход, Ф.И. Буслаев пояснял, как православная культура повлияла на художественную форму этой легенды. Ученый считал, что в ней отразился «символизм и строгая, но наивная симметрия иконописного стиля». Художественная симметрия отразилась в именах главных героинь (Мария и Марфа), в симметрии жизненных событий героинь: замужество, вдовство, одновременное путешествие, одинаковые сны, Божья благодать.

В иконографии Благовещания исследователь видел соотношение общефольклорных индоевропейских мотивов и канонической христианской иконографии. Ученый рассмотрел три разных иконографических изображения Благовещанья на колодце, с веретеном, и просто в храмине. Сопоставление «обыкновенных общих мест народных преданий», общеизвестных фольклорных мотивов: умыкаемой девицы у воды, девушки с веретеном и необъясненных иконографических элементов, позволило сделать вывод о фольклоризации этого иконографического сюжета.

Комплексное изучение сюжета об единороге в фольклоре, литературе, западной и древнерусской иконографии позволяет обнаружить всю полноту смыслов этого популярного образа: от древнейших (сюжет символической охоты на единорога обнаруживается в мифологии, индийской, греческой, славянской) до христианских.

В поэтических, иконографических сюжетах, связанных с образом Иоанна Крестителя, Ф.И. Буслаев обнаруживал мотивы разных эпох: языческой, иудейской, древнехристианской, а также национального периода. Фольклористические и литературоведческие выводы ученый сверяет лингвистическими исследованиями.

В пятом параграфе «Концептуальные положения сравнительно-исторического метода Ф.И. Буслаева» В параграфе представлено широкое многообразие точек зрения относительно наследия ученого, отмечена острая дискуссионность, непримиримость подходов, контрастность и противоречивость оценок.

Научная деятельность Ф.И. Буслаева формировала методологический комплекс сравнительно-исторического, историко-функционального и историко-типологического методов. Ф.И. Буслаев использовал сравнительно-исторический метод для разных исследовательских целей: для изучения одинаковых историко-литературных процессов разных народов, разных эпох и направлений в историко-литературном процессе одного народа, что позволяло определять генезис, национальную специфику, мигрирующие, заимствованные элементы тех искусств, к которым он обращался, типологию художественного творчества. Ф.И. Буслаев выделял следующие приемы сравнения:

- сравнение элементов одной эпохи разных народов для выяснения полной картины древней мифологии природы и особенностей национального фонда мифологии природы,

- сравнение одних и тех же жанров (например, сказки) разных народов с целью выяснения международного и специфического фонда элементов,

- сравнение элементов разных жанров (например, сказки и былины),

- сравнение исторических свидетельств (например, летопись одного события по разным хроникам) и эпического сюжета,

- сравнение места и времени в письменных и устных источниках,

- сравнение описаний деталей быта и воинского снаряжения в летописях и народном эпосе,

- сравнение функций предметов и персонажей с целью выяснения их происхождения.

Изучение сравнительно-исторического метода именно Ф.И. Буслаева позволили ученым XX в. сформулировать положения об аспектах изучения эпоса, различиях методов и приемов. Теоретические разработки В.М. Жирмунского покоятся на взглядах Ф.И. Буслаева и развивают их.

Ф.И. Буслаев отличает сравнительный метод для изучения мифологических элементов в фольклоре разных народов и сравнительный метод для выяснения заимствований. Теория заимствования, по мнению Ф.И. Буслаева, включает изучение заимствованных элементов на уровне быта, юридических обычаев, литературных влияний в стиле историко-юридической школы; теорию эвгемеризма, согласно которой, с одной стороны, божества мифологических сказаний всех народов - это знаменитые исторические личности, обожествленные их потомками, с другой стороны, - всякая мифология - это искажение ветхозаветных сказаний; бенфеевский вариант теории миграций, по которой интерес к буддизму давал импульс к заимствованиям.

Проблема взаимодействия восточной и западной культур рассматривалась Ф.И. Буслаевым как отражение духовных интересов народа, которые и определяли причину различий. Ученый считал, что заимствования и взаимовлияния можно изучать как на материале мифологическом, так и на материале христианской культуры. Для изучения типологии культур Ф.И. Буслаев использовал сравнительный метод, с помощью которого показал, что древнехристианский источник при развитии в разных культурах дал прямо противоположные результаты. Ф.И. Буслаев настаивал на изучении путей заимствования, а также анализировал методику формирования средневековой повести и рассказа. Исследования Ф.И. Буслаева оказали существенное влияние на труды современников, в том числе О.Ф. Миллера, А.А. Котляревского. Современные разработки Ф.М. Селиванова и В.М. Жирмунского опираются в целом на концепцию историзма Ф.И. Буслаева.

2. Проблемы художественного стиля и исторической поэтики

Чтобы раскрыть законы перехода от одной художественной системы к другой Ф.И. Буслаев использовал категорию двоеверия-переходности. Это необходимое явление на протяжении всей творческой деятельности народа, которое последовательно формировало художественно-поэтические системы разных эпох и периодов.

Ф.И. Буслаев исходил из общих предпосылок о непрерывности и внутреннем единстве историко-литературного процесса, его диалектичности и закономерности. Ученый не приемлет метод гегелевской триады: тезис, антитезис и сентезис, когда последующие фазы являются только отрицанием предыдущих. Концепция Ф.И. Буслаева скорее основана на диаде, на противопоставлении нового со старым их борьбе в переходный период и законе традиции, который является имманентным в разные эпохи при разных конкретных условиях бытия. Рассматривая переходность как самостоятельное явление Ф. И. Буслаев показал, что новое является этапом того же самого процесса, оно возникает самостоятельно в силу существующих внешних и внутренних противоречий, но составляет звено в общем литературном процессе, который мыслится как единое целое.

В разработке этой проблемы мы опираемся на разработки А.Ф. Лосева. Литературный процесс Ф.И. Буслаев представлял себе как исторический процесс и как взаимопроникновение старого и нового. Сегодняшний реальный опыт народа и его идеалы проникают в изображение прошлого; полуфантастические представления о прошлом, унаследованные от предшествующих поколений, преломляются сквозь современность, современные проблемы зовут на помощь вымысел, прошлое, традицию.

Например, происхождение мотива мифических родственников у героя или богатыря, мотив передачи тяги земной от Святогора Микуле Селяниновичу Ф.И. Буслаев связывает с переходным периодом от кочевой эпохи к земледельческой. Мотив эпического сватовства к пряхе как переходный ученый видит в легенде о муромских святых Петре и Февронье и в финской Калевале Примеры «двоеверной примеси древнейшего происхождения» Ф.И. Буслаев указывает в апокрифах о крестном древе, чаше Санграль, Страшном Суде, Соломоне и Китоврасе и др., сборниках Зерцала Великого, Звезды Пресветлой и других.

Древние античные формы наблюдаются в орнаментной системе христианских катакомб, в стенной живописи, в рельефах древнехристианских саркофагов. Когда содержание прежней художественной системы разрушается, остается только ее форма. Формы одинаковых мировоззренческих систем разных народов притягивают или даже в некоторой степени восстанавливают прежнее содержание. Так античные формы периода антропоморфизма в древнехристианском искусстве притягивают национальные мифологические элементы: сюжеты, мотивы, герои, ситуации. В постижении вопросов переходности и существа двоеверия в разных культурах Ф.И. Буслаев использовал диалектический подход. Накопительный принцип является одним из существенных принципов, характеризующих его историческую концепцию.

В концепции Ф.И. Буслаева понятие двоеверие имеет несколько значений: историческое, социальное, душевно-психологическое, художественно-поэтическое. Двоеверие - это периоды перехода между разными мифологическими эпохами. Двоеверие - это период между языческой и христианской эпохой. Двоеверие - это смутное состояние умов в разные отрезки времени, будь то мифологическая или христианская эпохи. Двоеверие - это сосуществование в произведении художественных форм разных периодов, разных эпох. Двоеверие - это внутренний закон перехода от одной художественной системы к другой.

Перипетии взаимодействий новой системы со старой Ф.И. Буслаев пытался проследить в историко-литературном и историко-искусствоведческом процессах, выясняя, кроме того, моменты пересечения и взаимовлияния искусства слова и изображения. Исследователь предлагал сравнительное изучение этих процессов в России и западной Европе. Он доказывал, что взаимопроникновение происходило благодаря общности внутренних феноменов. Таким образом, понятие двоеверия в концепции Ф.И. Буслаева становилось ключевым в осознании всемирного исторического процесса культур, в решении проблемы становления, развития и дальнейшего синтеза стилей.

Такая постановка проблемы двоеверия является актуальной. Современная наука видит решение этого вопроса на путях близких Ф.И. Буслаеву.

Важными для понимания смысла термина «исторический комплекс» являются взгляды А.Ф. Лосева. Исторический комплекс А.Ф. Лосев понимал как отражение в образе художественно переплавленных составляющих, отразивших разные исторические эпохи. Ф.И. Буслаев ставил своей задачей изучить исторический комплекс национальной мифологии, исторический комплекс общих и исключительно национальных образов и мотивов. А.Ф. Лосев позже также развивал тезис о важности изучения местных областных, национальных вариантов мифологии, и в связи с этим говорит о географическом исследовании сюжетов. Конкретный национальный историзм мифологии прежде всего интересовал Ф.И. Буслаева.

Ф.И. Буслаев рассматривал исторические комплексы, связанные с природными явлениями: гора, река, змий, волк и др.и исторические комплексы, связанные с женскими образами и образами старших и младших богатырей. В исторических комплексах женских образов Ф.И. Буслаев видит сохранение связи с мифологией природы, например, связь с водной стихией, переходной эпохой от матриархата к патриархату, например, мотив забывания жены, жестокого обращения с женщиной, связь с эпохой христианства, мотивы похвальбы матерью.