Онтология имени в творчестве писателей-арзамасцев, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Томский государственный педагогический университет»

На правах рукописи

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Онтология имени в творчестве писателей-арзамасцев, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова

Специальность 10.01.01 - Русская литература

Афанасьева Эльмира Маратовна

Москва - 2014

Работа выполнена на кафедре литературы Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Томский государственный педагогический университет»

Научный консультант:

Уразаева Татьяна Тимофеевна доктор филологических наук, профессор, Томский государственный педагогический университет

Официальные оппоненты:

Анненкова Елена Ивановна - доктор филологических наук, профессор, Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена, зав. кафедрой русской литературы

Моторин Александр Васильевич - доктор филологических наук, профессор, Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого, зав. секцией нравственного и эстетического воспитания

Савинков Сергей Владимирович - доктор филологических наук, профессор кафедры теории, истории и методики преподавания русского языка и литературы, Воронежский государственный университет

Ведущая организация: ФГАОУ ВПО «Уральский федеральный университет» им. первого Президента России Б. Н. Ельцина

Защита состоится « 24 » апреля 2014 года в 15.30 на заседании диссертационного совета Д 212.198.04, созданного на базе РГГУ, по адресу: 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., д. 6.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке РГГУ по адресу: 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., д. 6.

Автореферат разослан 2014 года

Ученый секретарь диссертационного совета С.С. Бойко.

Общая характеристика работы

Реферируемая диссертация посвящена исследованию онтологии имени в коллективной мифологии членов литературного общества «Арзамас», в творчестве А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова. В русской литературе XIX в. имя часто становится объектом эстетической рефлексии, в процессе которой поднимаются вопросы смерти и бессмертия, вечной славы и вечного проклятия. Эти проблемы нашли отражение в художественных произведениях, мемуарно-эпистолярной прозе, в критических статьях и заметках. Как представляется, эстетическая рефлексия над именем - факт, еще должным образом не осмысленный в литературоведении.

Актуальность диссертации. Имя, понятое как слово, наделенное сверхсмыслом, постоянно находится в поле внимания литературоведов. Недостаточная изученность онтологических аспектов номинологии в художественных практиках, с одной стороны, с другой - активный современный интерес к философии имени свидетельствуют о необходимости восполнения существующего пробела. Это становится возможным благодаря публикации трудов, посвященных ономатодоксии. Современные академические издания русской классики и факсимильные воспроизведения рукописных источников XIX в. способствуют проникновению в творческую лабораторию писателей. Выход в свет «Полного собрания сочинений и писем: В 20 тт.» В. А. Жуковского, подготовка исправленного и дополненного собрания сочинений М. Ю. Лермонтова, публикация «Онегинской энциклопедии» отражают новые принципы эдиционной практики и комментирования текстов. Тематические конференции, посвященные литературному обществу «Арзамас», творчеству А. С. Пушкина, а также всплеск интереса к художественному наследию М. Ю. Лермонтова (спровоцированный подготовкой к юбилею 2014 г.) свидетельствуют о своевременности постановки вопроса об исследовании номинологических стратегий в художественных практиках, изучение которых во многом определяет самосознание нации. Как в коллективной мифологии арзамасцев, так и в авторской мифологии А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова процесс творческой самоидентификации сопряжен с осмыслением природы имени.

Степень научной разработанности проблемы. На сегодняшний день библиография работ, посвященных теории литературного имени, охватывает сотни источников, не говоря о тематических изданиях Имя - сюжет - миф. Межвуз. сб. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1996;

Имя: Семантическая аура. М.: Языки славянских культур, 2007; Семантика имени (Имя-2). М.: Языки славянских культур, 2010; Чужое имя // Альманах «Канун». Вып. 6. СПб., 2001 и др. и ономастических словарях. В центре внимания большинства исследований - конкретное имя или ономастическая система в целом. Наиболее разработан этимологический подход, в основе которого соотнесение исконного значения слова с эстетическим событием.

Исследование эпического потенциала имени, его связи с развитием сюжета находится в поле внимания О. М. Фрейденберг. Поэтика имени в контексте историко-литературных процессов раскрывается в работах Д. С. Лихачева, Н. М. Виролайнен, Л. И. Вольперт, Б. М. Гаспарова, Н. М. Герасимовой, О. А. Проскурина, Т. П. Николаевой, Я. В. Хихловской и др. В последнее время в область филологического анализа активно входит изучение номинологической экспрессии авторского имени (Г. Ф. Ковалев, В. В. Мароши), появляется интерес к исследованию поэтики имени в лирике Федосеева Е. Н. Диалогическая основа русской лирики первой трети XIX века: автореферат дис. ... доктора филол. наук. М., 2009..

Наиболее последовательно номинологическая теория оформилась в религиозной философии начала ХХ в. и в работах представителей московско-тартуской семиотической школы. Осмысление имени в контексте логосно-энергийного взаимодействия с миром стало основой философского подхода, оформившегося в трудах А. Ф. Лосева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского как реакция на споры об имени Божием. Семиотический анализ позволил соотнести имя с фольклорными традициями, мифами, обрядами, а также с историко-культурным контекстом (Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский, В. Н. Топоров и др.). Продолжение исследования имени-текста связано с концепциями А. Б. Пеньковского, Е. В. Душечкиной, В. Г. Щукина, А. Ф. Белоусова и др.

Несмотря на то, что непосредственного взаимовлияния философской и семиотической концепций в интерпретации природы имени не было, общим для них стало определение мифологического потенциала номинологии. Еще одной общей чертой является выявление уровневой системы, формирующей полноту словесного бытия. Если московско-тартуская школа помимо лингвистического анализа имени ориентируется на его мифологический, культурно-исторический и непосредственно эстетический потенциал, то философское направление изучает природу слова с позиции христианской ономатодоксии. А. Ф. Лосев, восстанавливая иерархию звуковой структуры слова и структуры значений, возводит имя к логосному первосмыслу. В концепции П. А. Флоренского учитывается генеалогическая составляющая именной реализации, в том числе и духовная генеалогия в истории монашества.

Не случайно именно в 1990-е годы, в период активной публикации работ русских религиозных философов, очевиден всплеск интереса к литературной номинологии и онтологической поэтике.

Объект данного исследования - онтология имени в художественных практиках. Предметом является эстетическая рефлексия над природой имени в творчестве писателей-арзамасцев, А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова.

Постановка вопроса об онтологии имени в литературе неизбежно связана с современными дискуссиями об онтопоэтике как методе или способе гуманитарного исследования. С одной стороны, термин «онтология» утвердился в литературоведческом словаре. С другой - несомненным является факт становления этого понятия и наполнения его терминологической четкостью.

О необходимости обоснования философских основ гуманитарных наук в 1940-е гг. писал М. М. Бахтин: «Предмет гуманитарных наук - выразительное и говорящее бытие. Это бытие никогда не совпадает с самим собою и потому неисчерпаемо в своем смысле и значении» Бахтин М. М. К философским основам гуманитарных наук // Бахтин М. М. Собрание сочинений. Т. 5. М.: Изд-во «Русские словари», 1997. С. 8. Выделено в первоисточнике. - Э. А. . Номинологическая концепция исследователя во многом определяет методологию изучения онтологии имени. М. М. Бахтин поставил вопрос о соотношении имени и прозвища применительно к разным родам литературы, о роли «другого я» в процессе номинологической идентификации героя. В данной работе бахтинская теория применяется по отношению к исследованию онтологии слова.

На сегодняшний день родословная термина «онтологическая поэтика» соотнесена с автокомментариями тех исследователей, которые в девяностые годы ХХ в. активно искали новые формы и методы толкования феноменологии художественного текста. Среди работ этого времени необходимо отметить статью Л. В. Карасева «Гоголь и онтологический вопрос» (1993), его же монографию «Онтологический взгляд на русскую литературу» (1995) и ряд публикаций в журнале «Вопросы философии». В 1995 г. вышла монография Н. А. Шогенцуковой «Опыт онтологической поэтики», написанная в диалоге с концепцией Л. В. Карасева. Параллельно развивалось направление, связанное с исследованием христианской онтологии русской литературы (работы Е. А. Трофимова).

Литературоведы, обращаясь к онтопоэтике, определяют бытие как универсальную сущность художественного миромоделирования. Разница подходов зависит от того, что становится объектом исследования: художественное целое текста, авторская картина мира или онтология слова. Отдельным предметом исследования может стать «небытие» и поэтика пустоты, что предпринято в монографии Н. Р. Саенко «Онтологическая поэтика пустоты» по отношению к эстетике постмодернизма.

В. И. Тюпа определяет онтологический статус литературного текста и порождаемого им смысла как коммуникативное событие, направленное на читателя Тюпа В. И. Аналитика художественного. М.: Лабиринт, РГГУ, 2001. С. 10-36.. При таком подходе художественная реальность априори онтологична. Точечно она может концентрироваться в имени, в котором бытие и личность находятся в ситуации наибольшего взаимодействия.

В докторской диссертации В. П. Океанского онтопоэтика осмыслена как актуализация бытийной природы слова: «“онтологизм” выступает не как “способ” изучения слова (в ряду других таких способов), но как бытие самого слова».Океанский В. П. Русская метафизическая лирика XIX века: Е. А. Баратынский, А. С. Хомяков, Ф. И. Тютчев (поэтика пространства). Диссертация… доктора филол. наук. Иваново, 2002. С. 8. Выделено в первоисточнике. - Э. А. Подход, предложенный В. П. Океанским, позволяет определить онтологический статус номинологии в контексте авторской мифологии и картины мира.

Цель диссертации - выявление особенностей онтологии имени в коллективной мифологии членов литературного общества «Арзамас», в авторской картине мира А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова. Постановка цели, с одной стороны, требует обоснования базового понятия, с другой - анализа отдельных литературных практик и основных номинологических моделей. Этим обусловливаются типологические и историко-литературные задачи:

- разработать теоретико-методологическую базу литературоведческого анализа онтологии имени;

- выявить основные номинологические модели литературной онтологии имени и характер их реализации в художественных практиках;

- исследовать структурирующие принципы и онтологический потенциал номинологического мифа членов литературного общества «Арзамас»;

- определить особенность авторской самоидентификации в персональном именном мифе А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова,

- выявить типологические черты онтологии имени в любовной лирике А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова,

- проанализировать мотивы развоплощения имени и безымянности в трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов» и драме М. Ю. Лермонтова «Маскарад»,

- исследовать онтологические горизонты имени в цикле А. С. Пушкина «Песни западных славян»,

- исследовать онтологию имени в поэмах М. Ю. Лермонтова «Песня про купца Калашникова» и «Мцыри».

Материалом диссертации являются арзамасские документы (протоколы заседаний, переписка участников литературного общества, художественные и мемуарные тексты), литературные и эпистолярные произведения А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова. В работе предпринят анализ архивных источников из фонда рукописного отдела ИРЛИ РАН («Пушкинский дом»), привлекаются прижизненные издания произведений А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова, а также источники пушкинской и последующих эпох, демонстрирующие наиболее важные аспекты бытия имени в эстетической реальности. Основным критерием отбора материала является наличие в произведении эстетической рефлексии над природой имени. Наиболее репрезентативна в этом отношении лирика А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова. Еще одним источником, в котором природа имени подвергается эстетической рефлексии, является драматургия: трагедия А. С. Пушкина «Борис Годунов» и драма М. Ю. Лермонтова «Маскарад». Межтекстовые связи в процессе онтологизации имени рассмотрены на материале цикла А. С. Пушкина «Песни западных славян» и поэм М. Ю. Лермонтова, опубликованных в сборнике 1840 г. В работе анализируются только те произведения, в которых наиболее очевиден процесс онтологизации имени. Отбор материала ориентирован на выявление особенностей номинологического мифа и типологических черт конкретных художественных практик.

Научная новизна диссертации включает в себя несколько аспектов:

- в работе представлена методология литературоведческого анализа онтологии имени,

- впервые предметом литературоведческого исследования стали онтологические модели имянаречения, имявоплощения и имяомысления, проявленные в коллективной мифологии арзамасцев и в отдельных художественных практиках,

- номинологическая система членов литературного общества «Арзамас» определена с позиции генеалогического кода, структурирующего коллективную мифологию первых русских романтиков,

- выявлены жизнетворческие механизмы онтологизации имени в арзамасской мифологии, юношеском творчестве А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова,

- на основе целостного и комплексного анализа стихотворений, раскрывающих онтологический потенциал авторского имени, описана номинологическая стратегия творческой самоидентификации А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова,

- выявлена типологическая общность мотивов «утаенного чувства» и «тайного страдания» в любовной лирике А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова,

- на основе анализа онтологии имени в трагедии А. С. Пушкина «Борис Годунов» и драме М. Ю. Лермонтова «Маскарад» описаны эстетические приемы развоплощения имени, связанные с деструкцией номинологического единства «личность - имя - бытие»,

- впервые системно проанализированы юношеские тетради М. Ю. Лермонтова, введен в научный оборот рукописный сборник 1829 г., исследованы истоки формирования авторской номинологической стратегии,

- на основе анализа цикла А. С. Пушкина «Песни западных славян» и поэм М. Ю. Лермонтова, вошедших в сборник 1840 г., описаны межтекстовые связи, определена авторская стратегия имявоплощения или развоплощения имени.

Методология исследования определяется целями и задачами диссертации. В работе используются сравнительно-типологический, историко-литературный, структурно-семиотический, мифопоэтический методы анализа.

Теоретической базой диссертации являются работы по поэтике, мифологии и философии имени. Это, прежде всего, исследования Ю. М. Лотмана и Б. А. Успенского, А. Б. Пеньковского, В. Н. Топорова, а также публикации последних десятилетий О. А. Проскурина, К. Э. Штайн, Д. И. Петренко. Разработка концепции шла в диалоге с трудами мифологов, этнографов (А. ван Геннепа, Д. Д. Фрезера, М. Элиаде) и религиозных философов (С. Н. Булгакова, А. Ф. Лосева, П. А. Флоренского). Литературоведческой базой диссертации являются работы М. М. Бахтина, В. И. Тюпы, В. П. Океанского, в которых представлена проблема философской основы филологического анализа, а также исследования по истории литературы первой половины XIX в.: В. Э. Вацуро, М. Н. Виролайнен, Л. И. Вольперт, Б. М. Гаспарова, В. А. Грехнёва, А. И. Журавлевой, Р. В. Иезуитовой, Я. Л. Левкович, С. А. Кибальника, Л. Н. Киселевой, Г. П. Макогоненко, Ю. В. Манна, В. М. Марковича, Н. И. Михайловой, А. В. Моторина, Э. Э. Найдича, А. А. Смирнова, В. М. Строганова, И. З. Сурат, У. М. Тодда III, Б. В. Томашевского, Ю. Н. Тынянова, Т. Т. Уразаевой, С. А. Фомичёва, Б. М. Эйхенбаума, А. С. Янушкевича и др.

Теоретическая значимость. Диссертационное исследование восполняет пробел в области литературоведческого анализа имени в соотнесении с художественным миром и героем, а также с авторской мифологией. Представляется перспективным использовать разработанную методику применительно к исследованиям в области жанрово-родовых принципов именования. Выявленные номинологические модели могут служить основой изучения отдельных художественных систем и литературных закономерностей разных эпох.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее положений в научной и педагогической деятельности: в области изучения истории русской литературы, в эдиционной практике, в междисциплинарных исследованиях по истории и теории имени, в общих и специальных филологических курсах для бакалавров, магистров, аспирантов и пр. Материалы диссертации имеют ценность для таких наук, как лингвистика, культурология, философия.

Основные положения диссертации изложены в монографии «Онтология имени в творчестве русских писателей начала XIX века: литературное общество «Арзамас», А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов», в статьях, включенных в Перечень ВАК Минобрнауки РФ, и в ряде других публикаций. Концепция исследования прошла апробацию на международных и всероссийских конференциях: «Православие и русская культура» (Санкт-Петербург ИРЛИ РАН (Пушкинский Дом), 2003), «Евроазиатский культурный диалог» (Томск, ТГУ, 2004), «Русская словесность и православие» (Москва, РГГУ, ГАСК, 2004), «Русская литература ХХ-ХХI веков: проблемы теории и методологии изучения» (Москва, МГУ, 2004), «Дневники русских писателей в литературном и историческом контексте» (Варшава, Instytut Rusycystyki Uniwersytetu Warszawskiego, 2005), «Дневники, записные книжки, письма русских писателей» (Варшава, Instytut Rusycystyki Uniwersytetu Warszawskiego, 2007), «М. Ю. Лермонтов: художественная картина мира» (Кемерово, КемГУ, 2006); «International Medieval Congress» (Leeds, (Великобритания), 2006), «Духовные начала русского искусства и образования» («Никитские чтения»; Великий Новгород, НовГУ 2005, 2008), «Герценовские чтения» (Санкт-Петербург, РГПУ им. А. И. Герцена, 2002, 2007, 2009), «Томские филологические чтения. Исследования русской и мировой культуры в языке и тексте» (Томск, ТГУ, 2008), «Лермонтовские чтения» (Санкт-Петербург, Комитет по культуре Правительства Санкт-Петербурга; МЦБС им. М. Ю. Лермонтова, Санкт-Петербург, 2007-2012), «Православная культура в современном мире» (Кемерово, КемГУКИ, 2008), «Семиотика художественной культуры. Образ России в межкультурной коммуникации» (Кемерово - Санкт-Петербург, КемГУКИ, 2009), III Международный симпозиум «Русская словесность в мировом культурном контексте» (Москва, Фонд Ф. М. Достоевского, 2009), «Филологические чтения» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 2011, 2012), «Слово и образ в художественной культуре» (Кемерово - Далянь, КемГУКИ, 2011), VII Летняя лингвистическая школа «Теоретические и прикладные проблемы современной лингвистики» (Кемерово, КемГУ, 2012), «Христианство и славянское культурное наследие» (Кемерово, КемГУ-КемГУКИ, 2013), «Сюжетно-мотивная динамика художественного текста» (Новосибирск, Институт филологии СО РАН, 2013).

Практическая апробация результатов исследования осуществлялась в рамках учебных курсов, читаемых у специалистов, бакалавров и магистров на факультете филологии и журналистики Кемеровского государственного университета, а также в авторских спецкурсах: «Онтология имени в творчестве русских писателей XIX в.», «Молитвенная лирика XIX в.». Некоторые положения адаптированы в двух изданиях учебного пособия «Феномен книги в художественном мире М. Ю. Лермонтова» (2007, 2012), имеющего грифы УМО и СибРУМЦ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Онтология имени концентрирует в себе двустороннюю связь между субъектом и эстетически организованным миром. Базовой онтологической триадой является триада «личность-имя-бытие». Деформация взаимодействия элементов внутри триады ведет к деформации онтологического единства личности и мира.

2. К основным номинологическим моделям относятся имянаречение, имявоплощение, имяосмысление. Онтологический потенциал имянаречения связан с формированием «номинологического коридора», задающего перспективу самосознания личности в художественном мире. Имяосмысление и имявоплощение определяют номинологические горизонты субъекта эстетической деятельности. Наиболее репрезентативным для имяосмысления родом литературы является лирика.

3. Структурообразующим элементом коллективной мифологии участников литературного общества «Арзамас» является генеалогический код. Имянаречение и имявоплощение - основные модели, проявленные в номинологическом мифе первых русских романтиков. В системе литературных имен воплотились представления о первостихиях, микро- и макрокосме. Игровая мифология основана на принципе зеркального отражения: эстетически воссозданный мир структурировался через имя, а имя отражало явленный в нем мир.

4. Онтология имени формирует персональный миф в лирике А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова. Основу пушкинской «философии имени» составляют стихотворения «Желание славы» и «Что в имени тебе моем?». Осмысление природы «моего имени» в этих произведениях осуществляется в парадигмах отрыва слова от личности с последующим восстановлением ценностной триады «я-мое имя-бытие». Онтологическое единство формируется в зоне контакта с другим «я».

Маркированным элементом номинологического мифа Лермонтова является эстетический комплекс «мое названье». Отстраненная позиция «другого» по отношению к лермонтовскому герою часто соотносится с негативной оценкой. Это определяет энергийное поле имени, которое балансирует на грани славы и проклятия.

5. Авторская номинологическая стратегия в персональном мифе А. С. Пушкина связана с онтологизацией фамилии (лирика 1814-1830 гг.). Лицейские тексты воссоздают процесс творческой самоидентификации героя. В поэтическом диалоге с В. Л. Пушкиным и стихотворении «Моя родословная» происходит соотнесение собственной фамилии с комплексом общих родовых качеств.

Основу персонального именного мифа М. Ю. Лермонтова составили аллюзии на ветхозаветную историю (князь Михаил) и Апокалипсис (архангел Михаил). Процесс имяосмысления определяется христианской парадигмой покровительства святого, именем которого называется человек.

6. Мотивы «утаенной любви» А. С. Пушкина и «тайного страдания» М. Ю. Лермонтова раскрываются с помощью приема номинологического намека. В лирике Пушкина «утаенная любовь» связана с сокрытием имени возлюбленной от других. В лирике Лермонтова «тайное страдание» включается в ситуацию двойного сокрытия: от других и от себя. В постромантический период прием утаения имени возлюбленной осмысляется как эстетический штамп в творчестве обоих поэтов.

7. В «Борисе Годунове» А. С. Пушкина и «Маскараде» М. Ю. Лермонтова происходит деформация онтологического единства «личность-имя-бытие». В пушкинской трагедии это связано с деятельной активностью героя-самозванца. Онтологические горизонты имени определяются вечностью: «вечная слава» царевичу Димитрию, «анафема» - Гришке Отрепьеву. В драме Лермонтова номинологическая деструкция обусловлена давлением законов светского общества на человека. Утрата имени и замена его ролевой функцией становятся знаком обезличивания героев. В обоих произведениях отсутствие онтологического единства личности и имени характеризует искажение ценностных основ жизни.

8. Имяосмысление в контексте национально-этнических, культурно-исторических традиций связано с проблемой «имя и социум». Онтология имени в «Песнях западных славян» А. С. Пушкина формирует горизонты национально-этнического мировосприятия и самосознания. Актуализация имени в цикле соотносится с ситуациями христианской молитвы, языческого обряда нанесения порчи, переименования, табу. В поэмах Лермонтова, вошедших в сборник 1840 г., мотив утраты имени обостряет конфликт между личностными устремлениями и жизненными обстоятельствами. В «Песне про купца Калашникова» ритуальная безымянность не отпетого после смерти героя преодолевается народной памятью о нем. В «Мцыри» номинологическое развоплощение - признак незавершенности самоидентификации личности как в контексте национально-родовых традиций, так и в монашеском служении.

9. Онтологический потенциал имени включает в себя самореализацию или идентификацию субъекта эстетической деятельности. В мифологии арзамасцев и в лирике А. С. Пушкина номинологическая ретроспекция связана с генеалогическим кодом. В лирике Лермонтова она реализуется в аспекте осмысления христианских традиций имянаречения. Номинологическая перспектива определена возможностью имявоплощения при жизни и после смерти. Несовпадение или слияние онтологических границ личности и имени обусловливает эстетическую рефлексию о номинологии в ее связи с законами миропорядка.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы, включающего 592 единицы.

Основное содержание работы

Во Введении обосновывается выбор темы, представлена история вопроса, обозначены дискуссионные аспекты исследования литературного имени. Определены актуальность, цели и задачи, теоретическая и практическая значимость, научная новизна, материал, методы исследования, апробация работы, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.

Первая глава диссертации «Онтология имени: литературоведческий аспект» носит теоретический характер. В ней дается обоснование базового понятия, выявляются основные номинологические модели. В § 1 «Личность и мир в онтологии имени» с опорой на концепции мифологов, философов, филологов выявляются специфические особенности номинологии. Категория бытия - центральная для онтологии. Имя, понятое в его соотнесении с бытием, получает онтологический статус. Первостепенным в исследовании онтологии имени в художественной реальности является обнаружение его связи как с субъектом, так и с эстетически воссозданным миром. Данная проблема получает несколько дополнительных акцентов интерпретации в процессе осмысления природы номинологии в следующих парадигмах: «я» и «мое имя»; «мое имя» «вне меня»; «я, явленное в имени» и «другой»; «я, явленное в имени» и «другой, явленный в имени»; «мое имя» и «бытие». Таковы некоторые из проявлений онтологичной природы слова, наиболее близко соприкасающегося с личностью или отождествляемого с нею. Комплекс художественно-эстетических взаимоотношений, в которые включены личность, имя, бытие, может быть назван онтологическим горизонтом имени.

§ 2 «Онтологические модели актуализации имени в литературном произведении» состоит из трех разделов, посвященных соответственно трем номинологическим моделям: имянаречение, имявоплощение, имяосмысление. В каждой из них задействованы разные субъекты творческого процесса. В акте имянаречения активная роль принадлежит «имядателю», который наделяет именем и тем самым формирует «номинологический коридор» для его носителя. По своей природе этот процесс ритуализован, связан с разного рода традициями, восходящими к инициальной основе. «Номинологический коридор» задает возможность актуализации героя в заданной именной парадигме (или в отступлении от нее). Нарушение субъектно-объектных взаимодействий в процессе номинологического волеизъявления порождает новые варианты имянаречения. В то время, когда не «другой», а «я» берет на себя функции имядателя, возникает стяжение номинологических полюсов (ситуация самонаречения). В этом случае формируется предсказуемый эстетический сценарий в заявленной именной парадигме. Вариантом реализации этой модели является переименование. Каждый из новых номинологических акцентов формирует новые онтологические особенности взаимодействия личности с миром. Имявоплощение зависит от самого героя, с ним связана эстетическая данность личного бытия. В литературном тексте важен каждая деталь эстетической номинологии: первое появление в тексте, самопрезентация или авторская презентация героя, межличностное общение, появление номинологических вариантов и т.д. В этом комплексе художественного именования формируется имявоплощение субъекта эстетической реальности. Имяосмысление - наиболее продуктивная модель онтологизации имени в литературном произведении. В ее основе рефлексия по отношению и к имени (его воплощению, сокрытию, искажению, утрате и т.д.), и к его носителю, и к мирозданию. В художественном мире субъектом, рефлектирующим о природе имени и именования, может быть автор (автор-творец или нарратор), сам носитель имени и «другой» (например, «другой» герой). Наиболее интересные случаи его проявления в литературе - тексты, в которых имяосмысление становится мотивом или темой произведения.

В диссертации дается обоснование онтологизации имени в лирическом перформативе, для которого важна «личностная самоактуализация» (В. И. Тюпа). В том случае, когда имя и личность находятся в неразрывном единстве, возникает ситуация лирического имявоплощения. Эстетическое дистанцирование имени от личности или имени от мира связано с процессом онтологической деформации.

В § 3 «Онтология имени в авторской картине мира» восстанавливается номинологический комплекс авторского самоопределения в отдельной художественной системе. В данный комплекс может входить, во-первых, эстетически организованная биография писателя, где имя является фактом конкретной творческой судьбы. Во-вторых, именная сфера в контексте сердечных тайн, когда «другое» имя становится частью «моей» жизни. Высшая форма художественной номинологии - Божественное имя и сакральная сущность мира.

Номинологический аспект персонального мифа автора (3.1 «Онтология имени в персональном мифе автора») может быть проявлен в фамилии, с ее генеалогическим потенциалом, и в имени собственном, формирующим горизонты единичной самодостаточности и неповторимости. С художественно осмысленной биографией поэтов связано появление мотива тоски по далекой прародине. В творчестве Пушкина он соотносим с образом Африки и текстами с «негритянской доминантой» См.: Шеметова Т. Г. Мифологема «потомок негров» как значимый элемент пушкинского мифа в литературе ХХ в. // Вестник Российского университета дружбы народов. 2011. № 1. С. 35-42. . Для Лермонтова на разных этапах творчества мотив тоски по прародине включает в себя топосы Шотландии и Испании Панфилова С. А. Род Лермонтовых // Лермонтовская энциклопедия. М.: Сов. энциклопедия, 1981. С. 467-468; Воронцов И. В. Поколенная роспись рода Лермонтовых. История рода в архивных документах и семейных материалах Ассоциации «Лермонтовское наследие» М.: ОАО «Типография «Новости», 2004. . Экзотичностью происхождения подчеркивалась инаковость, чужеродность поэта, чья судьба завуалирована родовой тайной, а потому непознаваема. литературоведческий арзамас онтология

В центре внимания раздела 3.2 «Сокрытое имя» эстетическая природа мотива утаивания имени в любовной лирике. В диссертации представлен обзор методик восстановления конкретных имен, не названных в художественном тексте: биографический комментарий к мотиву «утаенной любви» А. С. Пушкина, раскрытие тайны Н.Ф.И. в лирике М. Ю. Лермонтова (И. Л. Андроников), а также анализ анаграмм, проведенный Ф. Соссюром, В. Н. Топоровым, П. А. Флоренским, К. Э. Штайн. Провокационная природа тайны породила методику дешифровки имени. Неназванное слово обязательно называлось. В диссертационном исследовании предложен анализ тайны имени с позиции ее эстетической обусловленности.

В разделе 3.3 «Имя возлюбленной: между тайной и обнаружением» речь идет об амбивалентной природе тайны в любовной лирике. С одной стороны, тайна герметизируется в себе самой, с другой - обладает потенциалом сознательного или неосознанного разрушения сдерживающих ее границ. В большинстве случаев мотив сокрытия имени вводится в художественный мир произведения с помощью намека, проявленного в инициалах, в посвятительной номинации «К…». Неназванное слово стало воплощением романтического табу на имя возлюбленной. В то же время прием умолчания был органичен для мотива невыразимости чувств. В разделе представлен анализ стихотворения В. А. Жуковского «К ней» («Имя где для тебя?»), поэтика которого соотносится с философией любви, разработанной в дерптских дневничках писателя 1814-1815 гг.

Имя возлюбленной, балансирующее на грани тайны и возможности ее раскрытия, стало своего рода художественной интригой. Невербализованное слово могло насыщаться сверхсмыслом, находясь в ситуации онтологического уплотнения. В тот момент, когда прием намека на имя воспринимается как литературный штамп, происходит обесценивание его онтологического потенциала.

Раздел 3.4 «Сакральное имя в художественной картине мира» посвящен онтологии божественного имени, в наибольшей степени проявленной в молитвенной лирике русских поэтов. Путь от эстетических экспериментов сакрализации «бога поэтов» к Богопознанию свидетельствует о формировании христианской доминанты в молитвенной лирике постромантического периода. Свидетельством тому являются стихотворные переложения канонической молитвы «Отче наш» Афанасьева Э. М. «Отче наш…» в русской лирике XIX века // Вестник Томского государственного педагогического университета. Сер. «Гуманитарные науки» («Филология»). Вып. 3 (40). 2004, № 3. С. 50-55; Козлов И. В. Гекзаметр в «Таинственной капелле» Ф. Глинки (стихотворное переложение «Отче наш») // Проблемы исторической поэтики. 2011. № 9. С. 79-85. . В стихотворениях, воссоздающих архитектонику просительных молитв, имя Бога - явление гармонизации миропорядка. Вынесение сакрального имени за пределы ситуации богообщения - знак дисгармонии, а нередко и катастрофичности мира. Молитвенный дискурс создает наиболее благоприятную почву для реализации онтологии сакрального имени. Через него формируются и ценностные основы миропорядка, и самосознание субъекта, вступающего в диалог с высшим божественным началом.

В конце первой главы делается вывод о том, что в процессе эстетического осмысления природы имени базовым стал принцип его соотношения с личностью и мирозданием. Что есть имя? какова его природа? - центральные вопросы при выявлении онтологии слова, наиболее близко соприкасающегося с личностью или отождествляемого с нею. Через связь с самосознающим «я» номинология соотносится с законами бытия. Три составляющих авторского самоопределения: «мое» имя, имя любимого человека, сакральное имя, - способны формировать ценностные акценты миропереживания и мировосприятия в русской литературе первой трети XIX в.

Вторая глава диссертации «Литературное общество «Арзамас»: имянаречение поэтов и генеалогический миф первых русских романтиков» посвящена исследованию арзамасских документов и мифотворчеству писателей, объединившихся вокруг В. А. Жуковского.

В § 1 «Общество «бессмертных гениев»: истоки генеалогического мифа о поэтическом братстве» восстанавливаются предпосылки формирования генеалогического кода в мифологии участников литературного общества «Арзамас». Отдельное внимание уделяется реальным родственным связям арзамасцев, значимости родословного принципа для дворянского общества и национального самоопределения.

Игровое имянаречение первых русских романтиков воссоздавало модель поэтической семьи с аллюзиями на античные и славянские мифы, религиозные источники и литературные тексты. Наиболее актуальными оказались следующие генеалогические модели. Во-первых, арзамасцы, называя себя братьями по Аполлону, апеллировали к античной традиции избранничества тех, кто приобщен к творчеству. Во-вторых, генеалогический принцип переносился на процесс творения: поэт и его произведения осмыслялись в родственной парадигме (произведение - дитя автора). В-третьих, арзамасцы в эстетическом мифе о поэтическом родстве определили жизнетворческий потенциал баллад (поэт - дитя творчества). Литературный текст существовал не только как эстетическое событие, но и являлся имяпорождающим источником.

§ 2 «“Новый мир” и “новое братство” арзамасской мифологии» посвящен выявлению и описанию структурообразующих элементов эстетической мифологии первых русских романтиков.

В разделе 2.1 «От Паздерника до Зарева: мотивы преодоления старого времени и создания нового мира» анализируются особенности славянского месяцеслова, закрепленного в протоколах общества. Древнерусские названия месяцев соотнесены с наблюдениями за растениями, животными, сменой погоды и т. д. В восстанавливаемом арзамасцами славянском календаре очевидной является идея нестабильности «ветхого» мира. Жуковский не упускает возможности в разные годы по-разному именовать один и тот же месяц, но неизменно выделяет эти слова прописными буквами (например, февраль называется Лютый и Сечень; март - Березозол и Сухой; апрель - Травень и Березозол; август - Серпень и Зарев). В то же время, одно название применяется к разным месяцам (например, Березозолом называется и март, и апрель). Своего рода кульминацией эксперимента с времяисчислением станет «Стихотворный отчет В. А. Жуковского» (июнь 1817 г.). В нем обыгрывается мифологическая природа календарного круга, в контекст которого внедряется родственный сюжет с супружеской метафорой. В этом отчете архаичное название месяцев входит в обыденный ритм жизни «Арзамаса», что устраняет установку на двойное времяисчисление, характерную для протоколов общества.

В разделе 2.2 «Метафоры поэтического родства и братство бессмертных гениев» исследуется иерархия генеалогических структур и характер их функционирования в документах литературного общества. В создаваемой арзамасцами родовой модели доминирующим является мотив братства. Арзамасцы называли себя «братьями по Аполлону» и выстраивали генеалогическую иерархию, в которой роль старшего брата отводилась Н. М. Карамзину, а младшего - А. Пушкину. Метафоры родства формируют стилистику арзамасских документов, соотносясь с игровой моделью творения нового рода поэтов.

Генеалогическая модель также включала гендерные оппозиции: помимо мужского варианта именований в арзамасских документах использовался женский. Последний соотносился с литературными именами Светлана (В. А. Жуковский), Старушка (С. С. Уваров), Рейн (М. Ф. Орлов). Это создало условие для появления литературных «сестер», «мамушек». Подвижность границ терминов родства нередко формировала матрешечную структуру, когда одна игра порождала другую.

Стремление первых русских романтиков к закреплению темы родовой связи выводит генеалогическую модель на мессианский уровень. Категории «нового имени», «единого предка», «поэтического родства», «материнского лона», «творческой семьи» придавали эстетической генеалогии участников литературного общества ореол избранничества.

В разделе 2.3. «“Поэтический гусятник”: орнитологическая метафора в эстетической генеалогии арзамасцев» исследуются элементы самопародии в литературной мифологии первых русских романтиков. Арзамасцы именовали себя «гусями», свое братство - «гусятником», а учителей - «почетными гусями». В этих метафорах концентрируется один из признаков эстетической игры, когда единая тема может рассматриваться в разных аспектах.

Пародийное разрастание «гусиных тем» вбирало в себя гастрономические, демиургические, эстетико-литературные аспекты. Образы «братьев-друзей арзамасцев», с одной стороны, и «дружных гусей» единого гусятника - с другой, стали воплощением одной родовой модели, усиленной пародийно-карнавальной основой арзамасской стилистики. Мотивы исключительности поэтической родословной при соотнесении с орнитологическими образами неизбежно превращались в объекты самоосмеяния. Идея творения нового мира в данном ракурсе преображала быт в бытие, усложняя мифологическими ассоциациями земные реалии, но, в то же время, подвергая высокие темы эстетическому осмеянию через соприкосновение с низменной стороной жизни.

В последнем параграфе второй главы (§ 3 «Имянаречение в контексте литературного мифа арзамасцев») анализируется система литературных имен членов общества. Сложность определения природы арзамасского имени заключается в его двойственности. С одной стороны, оно тяготеет к прозвищу. Это связано с условностью имянаречения по модели литературного текста. Однако применительно к «бессмертным гениям» процесс именования и имявоплощения соотнесен с ритуально-обрядовым контекстом, который воссоздает особого рода онтологическое поле для «нового» литературного имени.См.: Проскурин О. А. Имя в «Арзамасе» (Материалы к истории пародической антропонимии) // Лотмановский сборник. М.: ИЦ-Гарант, 1995. Т. 1. С. 353. Учитывая второй аспект, можно отметить следующее: игровая номинология членов общества, осмысленная в комплексе, ориентирована на воссоздание микро- и макрокосма.

Моделирующую роль в новом, нареченном, мире играют мировые первостихии. Это - свет (Светлана-В. А. Жуковский) и вода (Рейн-М. Ф. Орлов). Наравне с первостихиями в именнике присутствует грозовой миф, воплощенный в образе Громобоя-С. П. Жихарева. Арзамасский макрокосм снабжается медиаторами между мирами: Очарованным Челноком (П. И. Полетика) и Эоловой Арфой (А. И. Тургенев). Имядатель-Жуковский «населяет» новый мир Резвым Котом, Статным Лебедем, Черным Враном, Ивиковым Журавлем, Сверчком и т.д.

Арзамасское имя через аллюзию на литературные, исторические, мифологические сюжеты определяло мифо- и миропорождающий образ эстетического бытия. В этот процесс оказались включены имянаречение, имявоплощение и имяосмысление, что сформировало особого рода номинологический космос «бессмертных гениев» «Арзамаса».

Третья глава «Онтология имени в художественном мире А. С. Пушкина» посвящена исследованию номинологической стратегии в контексте авторского мифа о родовом имени, любовной темы, а также в трагедии «Борис Годунов» и цикле «Песни западных славян».

В § 1 «Имя в контексте персонального мифа А. С. Пушкина» дается обзор источников, в которых используется прием авторской шифровки собственного имени и его актуализации. Несомненный интерес представляет ситуация включения фамилии в систему персонажей. См.: Веселовский С. Б. Род и предки А. С. Пушкина в истории. М.: Наука, 1990; Мароши В. В. Имя автора (историко-типологические аспекты экспрессивности). Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 2000. С. 52-57; Старк В. П. Пушкин и семейные предания его рода. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1999. С. 66-70. Пушкины появляются в трагедии «Борис Годунов», в исторических трудах «История Петра», «История Пугачева», в публицистике («Опровержение на критики»), в незавершенном биографическом сочинении «<Начало автобиографии>». Интерес к родословной определил следующие формы онтологизации имени в творчестве А. С. Пушкина: «я» и «мой род», «я» и «судьба моей страны». Взаимодействие личности и миропорядка нашло отражение в номинологических парадигмах: «мое имя» как «знак творческой судьбы», «мое имя» вне «меня». В диссертации исследуются мотивы имявоплощения в лицейской лирике, ситуация номинологического «удвоения» в диалоге с дядей В. Л. Пушкиным и категория «моего имени» в лирике 1825-1830 гг.

В разделе 1.1 «Онтология родового имени в лицейской лирике А. Пушкина» выявляются истоки авторского номинологического мифа. Уже в начальный период творчества очевиден процесс онтологизации родового имени. Псевдонимы, под которыми публикуются первые стихотворения поэта, ориентированы на игру с фамилией (Александр Н. к. ш. п., Александр Нкшп., - П -.). В центре внимания данного раздела два лицейских стихотворения: «Mon portrait» (1814) и «Моя эпитафия» (1815). Имя занимает выделительную позицию в композиционной структуре обоих текстов. В произведении 1814 г. оно находится в финале, в «Моей эпитафии» является зачином лирического события. Юный Пушкин, соотнося собственную фамилию с игровыми моделями словесного автопортрета и автоэпитафии, формирует горизонты именного знака, помещая его в полярные сферы жизни и смерти. Несмотря на ироничный модус автоэпиграмм, ценностная природа имени, насыщенная жизненной энергией его носителя, проявляется не только в контексте собственной судьбы, но и в процессе ее осмысления со стороны. Между «я» лирического героя и его фамилией создается насыщенная рефлексией модель бытия. Лирическое событие устремляется к родовому имени, чтобы быть облеченным в него. Или же родовое имя становится источником объективации, когда лирическое «я» задает особого рода информационное поле вокруг него.

В разделе 1.2 «Два Пушкина: к проблеме формирования генеалогических мотивов» исследуется ситуация «номинологического удвоения». Диалог со старшим родственником-поэтом нашел отражение в стихотворениях «Городок» (1814-1815 г.), «Дяде, назвавшему сочинителя братом» (1816 г.), <Из письма В. Л. Пушкину> («Христос воскрес, питомец Феба» (1816 г.)), «Скажи, парнасский мой отец» (1817 г.). В упомянутых текстах имя дяди не называется, но подразумевается. Номинологический принцип реализуется через минус-прием. В работе анализируется игровая природа терминов родства в лирике А. С. Пушкина и ее связь с арзамасской стилистикой.

В юношеской лирике поэта очевидно освоение двух способов имяосмысления. Первый связан с игровой актуализацией фамилии как знака собственной творческой судьбы. Второй - вводит ситуацию интерсубъективности, взаимодействия двух Пушкиных в соотнесении с генеалогическим потенциалом родового имени. В комплексе они создают основу персонального мифа писателя.

В зрелой лирике А. С. Пушкина имя может не называться, однако рефлексия о его природе определяет лирическое движение мысли. Наиболее яркими образцами процесса имяосмысления являются стихотворения «Желание славы» (1825) и «Что в имени тебе моем?» (1829 / 1830). Их анализу посвящен раздел 1.3. «“Мое имя” в лирике А. С. Пушкина 1825-1830 годов».

Эстетический комплекс, проявленный в названии стихотворения «Желание славы», исследуется в соотнесении с категорией желания (1.3.1.«“Желание славы” А. С. Пушкина и философско-эстетические основы лирики желаний»). В разделе восстанавливается философская основа этой категории с учетом концепций Аристотеля, Р. Декарта, Э. Б. Кондильяка, Дж. Локка, А. Шопенгауэра. Учитываются религиозные и фольклорные аспекты ее интерпретации. Сфера желаемого находится за пределами настоящего, она перспективна и вбирает в себя провидение будущего, тоску по несостоявшемуся. Данная категория включает в себя такие характеристики, как «виды желаний», «интенсивность желания», «абсолютное желание», «сверх-желание», «отсутствие желаний» и др. Парадигма мечтаний формирует картину мира, в которой проявлены чувственно-волевые устремления личности. При этом идея желаемого обретает несколько ипостасей. Она может проявляться как тоска по неизвестному, когда ценным является сам процесс переживания желаемого. Другой вариант реализации мотива ставит проблему целесообразности проекции своих устремлений в будущее. В этом случае лирический герой находится перед выбором возможности или невозможности осуществления мечты.

Следующий раздел (1.3.2 «Мотив имявоплощения в стихотворении “Желание славы”») посвящен анализу онтологии имени в стихотворении, играющем ключевую роль в именном мифе А. С. Пушкина. Мотив «желания славы» во многом определяет эстетические поиски романтиков. В творчестве Пушкина он связан с героическим потенциалом личности («Князю А. М. Горчакову») и общественным признанием («Второе послание цензору», «Сцена из Фауста»).

В стихотворении «Желание славы» реализуется онтологическая модель имявоплощения как факта реализации желаемого. Мотивацией переоценки ценностей становится ущемленное самолюбие героя, измена возлюбленной и клевета. Контаминация мотивов славы и любви характеризует личностное самоопределение субъекта эстетического высказывания. Стихотворение отражает одну из граней именного мифа Пушкина. Имя, насыщенное славой, требует реакции и признания окружения. Расширение пространственных границ напоминания о «моем» я сродни завоеванию мира. Волевое устремление героя связанно с имявоплощением во времени и пространстве, это способствует наполнению художественного мира энергией исключительной личности.

Эстетическая рефлексия над природой номинологии исследуется в разделе 1.3.3 «Онтология имени в стихотворении А. С. Пушкина “Что в имени тебе моем?”». В истории интерпретации текста 1830 г. долгое время первостепенным был вопрос о его адресате. Между тем, в стихотворении речь идет об имени самого субъекта эстетического высказывания. Произведение начинается с констатации смерти имени. Риторичность вопроса «Что в имени тебе моем?» сталкивается с неожиданностью ответа - «Оно умрет…». В основе лирического события - осознание природы имени-звука и имени-текста. Первое растворяется в мироздании подобно шуму волны или ночному звуку, второе застывает в своей мертвой письменной ипостаси. Оба мотива восходят к представлению о дихотомичной природе слова. Последние строфы - вторичное осмысление природы имени. Вариация мотивов воспоминания и памяти направляет рефлективный поток в область другого «я». На смену имени-звуку или имени-шуму приходит имя-дыхание, исполненное таинственной тоской, пробуждающей его сверхзначимую природу.

Пушкин неоднократно прибегает к эстетическому эксперименту отрыва «я» от имени. Имя-текст, имя-звук включаются в метафизические процессы саморазрушения или самоактуализации лирического героя.

Завершает параграф, посвященный исследованию онтологии имени в персональном мифе А. С. Пушкина, раздел 1.3.4 «Генеалогические мотивы и онтология родового имени в стихотворении “Моя родословная”». В болдинском произведении семейная история демонстрируется как факт самосознания героя. В исследуемом тексте отдельное лицо представлено в его «генеалогической структуре» Флоренский П. А., священник. Сочинения: В 4 т. Т. 3. М.: Мысль, 2000. С. 34. и концентрирует в себе собирательные черты предков. Эгоцентрическая модель восстанавливаемой родословной мотивирована поэтикой названия и использованием притяжательных местоимений. В то же время, в стихотворении присутствует мотив единства всех членов рода. Подобные нюансы существенно трансформируют смысловое наполнение местоимения «я», ценностные горизонты которого реализуются в следующих парадигмах: «я и мои предки», «я и история моей страны». Комплекс наследственных качеств, усиливаясь от поколения к поколению, определяет характерные черты всех представителей рода.