Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Северо-Восточный государственный университет

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

Русский антинигилистический роман: генезис и жанровая специфика

10.01.01 - Русская литература

доктора филологических наук

Склейнис Галина Альфредовна

Магадан, 2009 г.

Работа выполнена на кафедре литературы филологического факультета Северо-Восточного государственного университета

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор Крупчанов Леонид Макарович

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Новикова Алла Анатольевна

доктор филологических наук, профессор Старыгина Наталья Николаевна

доктор филологических наук, профессор Шевцова Лариса Ивановна

Ведущая организация: Институт мировой литературы им. М.Горького РАН

Защита состоится « » 2010 г. в 12 часов на заседании диссертационного совета Д 212.154.02 при Московском педагогическом государственном университете по адресу: 119992, г. Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1, ауд. 204.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета по адресу: 119992, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан «___» 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета Волкова Е.В.

Общая характеристика работы

Степень изученности темы. Антинигилистическая проза - сфера литературного творчества, относительно недавно оказавшаяся в центре внимания литературоведов. До середины 80-х годов XX столетия интерес к произведениям антинигилистической направленности был достаточно редким, а «неприятие консервативной идеологии корректировало эстетическую оценку произведений» (Н. Н. Старыгина).

И на идеологическом этапе изучения антинигилистического романа были сделаны определенные наблюдения над его жанровыми особенностями, сюжетосложением, принципами типизации, но они носили эпизодический характер и не подкреплялись развернутой аргументацией.

В 90-е - начале 1900-х г. появились исследования, посвященные большим художникам, творчество которых так или иначе ориентировано на жанровые законы антинигилистической романистики, - прежде всего Н. С. Лескову и Ф. М. Достоевскому, а также А. Ф. Писемскому и И. А. Гончарову.

На этом этапе доминируют работы, посвященные нравственно -- религиозному потенциалу антинигилистической литературы: Н. Н. Старыгина исследует роман Н. С. Лескова «На ножах» «в контексте философско-религиозного спора о природе человека»; для Т. А. Касаткиной Ф. М. Достоевский - художник, который «видел „глубину" жизни, ее евангельскую „прокладку", вечное содержание мимолетных форм».

В диссертационных исследованиях последних лет, посвященных преимущественно беллетристическому пласту антинигилистической романистики, закладываются основы подхода, который можно назвать собственно жанровым, так как в них освещены, с разной степенью полноты, различные аспекты жанровой специфики антинигилистической прозы.

Актуальность данного диссертационного исследования обусловлена последовательным жанровым подходом к антинигилистической романистике, позволяющим определить место антинигилистического романа в литературном процессе, способствущим воссозданию целостной картины литературной эволюции.

В современном литературоведении сохраняет научную актуальность и исследование различных аспектов проблемы жанра, что определяет теоретическую значимость диссертации.

Объектами исследования являются: антинигилистические романы А. Ф. Писемского «Взбаламученное море», В. П. Клюшникова «Марево», Н.С.Лескова «Некуда»; дилогия В. В. Крестовского «Кровавый пуф»; «великое пятикнижие», «Записки из подполья» и «фантастический рассказ» «Сон смешного человека» Ф. М. Достоевского.

Названные произведения, исследуемые монографически, вовлекаются в широкий историко-литературный контекст. Его составляют:

1) произведения XVIII века - эпохи «русского Ренессанса», с которой связаны истоки нигилистического миропонимания; 2) роман И. С. Тургенева «Отцы и дети», оказавший влияние на типологию и принципы типизации героев антинигилистической прозы; 3) произведения антинигилистической направленности разных жанров; 4) «нигилистические» романы Н. Г. Чернышевского «Что делать?» и «Пролог»; 5) романы, послужившие жанровым ориентиром (в том числе полемическим) для создателей антинигилистической прозы - «Война и мир» Л. Н. Толстого как исторический роман и национально-героическая эпопея; «История одного города» М. Е. Салтыкова-Щедрина как сатирическая этология и политический роман; 6) художественные произведения, явившиеся литературным ориентиром или объектом полемики для конкретного писателя.

К анализу привлекаются публицистические произведения Н. И. Надеждина, литературно-критические статьи В. Г. Белинского, материалы «Дневника писателя» Ф. М. Достоевского, герценовского «Колокола»; очерк «Он!!!» из щедринского цикла «Помпадуры и помпадурши»; анализируются «Записки о моей жизни» Н. И. Греча, «Литературные воспоминания» П. В. Анненкова и А. М. Скабичевского, мемуары П. А. Кропоткина; эпистолярное наследие Ф. М. Достоевского, В. В. Крестовского, И. С. Тургенева и др.

Предмет исследования - мировоззренческий и литературный генезис антинигилистического романа, его жанровый облик, внутрижанровые эволюция и специфика.

Методология исследования

Диссертация носит по преимуществу историко-литературный характер, хотя содержит целый ряд теоретико-литературных выводов и обобщений, связанных с разными аспектами проблемы жанра.

Работа базируется на совокупности методологических подходов, выбор которых обусловлен как задачами исследования в целом, так и жанровыми особенностями творчества конкретных писателей.

В основе диссертации - историко-генетический и сравнительно-типологический методы исследования.

Привлечение историко-культурного контекста обусловило необходимость использования (в рамках историко-культурного метода) дескриптивного (описательного) подхода.

Ярко выраженной субъективностью антинигилистической романистики мотивировано обращение к элементам биографического метода.

При анализе «великого пятикнижия» Ф. М. Достоевского использованы элементы психоанализа.

Несоответствие авторских интенций и читательского восприятия обусловило обращение к элементам историко-функционалъного подхода.

Учитывая при выборе произведений и подходов к их анализу проблему интериоризации литературного произведения, мы использовали элементы тезаурусного подхода.

Методологической базой исследования послужили:

1) работы, посвященные проблемам теории жанра и внутрижанровой типологии (М. М. Бахтин, Г. Д. Гачев, В. В. Кожинов, В. А. Недзвецкий, Г. Н. Поспелов, Л. В. Чернец, А. Я. Эсалнек и др.);

2) исследования, посвященные беллетристике как особому типу литературного творчества (Н. Л. Вершинина, И. А. Гурвич, В. А. Хализев);

3) работы по жанровой специфике антинигилистической романистики (А. И. Батюто, Ю. М. Проскурина, Ю. С. Сорокин, Н. Н. Старыгина, А. Г. Цейтлин и др.).

В диссертации учтен опыт историко-литературных исследований по творчеству Ф. М. Достоевского, В. В. Крестовского, А. Ф. Писемского, Н.С.Лескова, Н. Г. Чернышевского (В. Е. Ветловская, В. А. Викторович, Т. А. Касаткина, Л. М. Лотман, К. В. Мочульский, И. Паперно, Г. С. Померанц, П. Г. Пустовойт, Л. И. Сараскина, Н.Н. Старыгина, В.Ю.Троицкий, Г. Е. Тамарченко, Г. М. Фридлендер и др.).

При анализе творчества Ф. М. Достоевского были использованы труды психоаналитиков (учение 3. Фрейда о бессознательном, индивидуальная психология А. Адлера), а также литературоведческие иследования, в которых доминирует психоаналитический (И. П. Смирнов, А. Труайя) либо семиотический подход.

Цель диссертации - проследить генезис и исследовать жанровую природу русского антинигилистического романа в контексте и с учетом эволюции русской романистики и беллетристики.

Цель конкретизируется в постановке следующих задач:

- уточнить значение слова и историю функционирования понятия «нигилизм» в русской публицистике первой половины XIX века;

- показать (на конкретном анализе художественных текстов) просветительские истоки нигилистического миропонимания;

- проследить литературный генезис антинигилистического романа;

- показать особую (специфическую) роль беллетристической сферы в антинигилистической романистике разного эстетического уровня;

- охарактеризовать жанровые признаки антинигилистической романистики через ее жанровые ориентации и жанровые составляющие:

а) особенности соотношения романической, нравоописательной и национально-героической жанровых тенденций;

б) черты исторического, политического, авантюрного романа, своеобразие их сочетания и функционирования;

в) специфику сосуществования художественного и публицистического начал; формы авторского присутствия в тексте;

- проиллюстрировать законы антинигилистической романистики наиболее «чистыми» жанровыми образцами (на примере «Марева» В. П. Клюшникова);

- выявить, как соотносятся персональные модели романного творчества А. Ф. Писемского, Н.С.Лескова, В. В. Крестовского, Ф. М. Достоевского с жанровыми канонами, на которые это творчество ориентировано;

- доказать, что даже явные жанровые ориентации на законы антинигилистической прозы могут носить полемический характер, что способствует «корректировке» этих законов и их разрушению изнутри.

В соответствии с поставленными задачами автором лично получены содержащиеся в диссертации результаты: прослежен генезис антинигилистического романа; интерпретирована синкретическая жанровая природа антинигилистической романистики; показана специфическая роль беллетристической сферы; рассмотрены, через призму законов антинигилистического романа, персональные модели творчества В. В. Крестовского и Ф. М. Достоевского.

Научная новизна. В 1997 году была защищена докторская диссертация Н. Н. Старыгиной «Русский полемический роман 1860-1870-х годов: концепция человека, эволюция, поэтика», в которой антинигилистический роман рассматривается, наряду с нигилистическим, как одна из разновидностей русского полемического романа. В этом диссертационном исследовании ставится задача «понять антинигилизм как проявление христианской духовной традиции» [15, 2]. Ни разу при формулировке задач Н.Н.Старыгина не пользуется понятиями «жанр», «жанровая составляющая». Сквозной мотив и сквозная позиция работы - это противопоставление безбожия христианской духовной традиции. Во II и III частях диссертационного исследования антинигилистический роман рассматривается преимущественно на характерологическом уровне, а также на уровне мотивов и знаков-символов. При этом внимание уделяется прежде всего романам Н. С. Лескова («На ножах»), И.А.Гончарова («Обрыв»), И.С.Тургенева «Дым»).

Новизна наиболее существенных результатов, являющихся личным вкладом автора в изучение генезиса и жанровой специфики русского антинигилистического романа, заключается:

1) В последовательном применении жанрового подхода. Не отрицая принципиальной важности решения вопроса о «специфике художественного воплощения антропологических представлений» [15, 1], мы аргументируем мысль о том, что для понимания жанровой сущности антинигилистической романистики не менее важно исследование ее пафоса, определяющего сосуществование противоположных жанровых тенденций (сатирическая этология, романическое становление, национальная героика); ее жанровых составляющих (особенности сочетания черт политического, исторического и авантюрного романов, своеобразие включения публицистического начала).

2). В последовательном использовании литературоведческих аналогий, что придает новаторский характер даже наиболее изученным произведениям антинигилистической прозы (Н.С.Лесков, А.Ф.Писемский).

3). В нашей диссертации избрана иная, по сравнению с предшественниками, генеральная линия исследования: мы стремимся показать не столько следование жанровым канонам, сколько роль персоналий, создающих индивидуальную модель мира, в изменении жанрового облика.

4). В диссертации дан, через призму жанровой специфики, целостный анализ дилогии В. В. Крестовского «Кровавый пуф», ни разу не становившейся объектом монографического исследования. В главе, посвященной «Кровавому пуфу», предложен достаточно нетрадиционный путь сопоставительного анализа исторической и художественно-публицистической реальности, позволяющий оценить меру авторской объективности: факт - преломление исторической реалии в нескольких документальных источниках, официозных и оппозиционных, - особенности интерпретации жизненного материала в романистике Крестовского.

5). Диссертация представляет собой первый в литературоведческой практике опыт исследования «великого пятикнижия» Ф. М. Достоевского в целом, а не только «Бесов», как это было, например, у А.И.Батюто, Л.И. Сараскиной, И.П.Смирнова,в жанровом контексте антинигилистического романа. Нами предложена собственная типология послекаторжной романистики Ф. М. Достоевского, позволяющая не только дистанциировать «великое пятикнижие» от антинигилистической романистики, но и показать жанровое лицо каждого из великих романов.

6). Сделанные в диссертации наблюдения и выводы вносят определенный вклад в разработку проблем теории и особенно истории русской беллетристики, обогащают представление о таком явлении, находящемся на стыке художественного и научного осмысления мира, как художественная публицистика.

Некоторые разделы диссертации, не содержащие принципиальной научной новизны, выполняют «восполняющую» и уточняющую функции. Это касается, например, раздела, в котором исследуется и уточняется история функционирования слова «нигилизм» на русской почве; параграфов, посвященных конкретному текстуальному анализу литературных истоков и мировоззренческого генезиса нигилизма и антинигилизма.

Обоснованность научных положений и выводов, содержащихся в диссертации, обеспечена обращением к обширному художественному, мемуарному, публицистическому, историческому материалу, использованием совокупности методологических подходов, адекватных объекту исследования и диссертационным задачам, учетом достижений крупнейших отечественных и зарубежных специалистов по теории и истории литературы.

Практическая значимость. Материалы диссертации могут быть использованы в преподавании теоретико- и историко-литературных школьных и вузовских курсов, при чтении спецкурсов и при руководстве спецсеминарами по творчеству Ф. М. Достоевского, В. В. Крестовского, А. Ф. Писемского, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева. Исторический и историко-культурный материал, содержащийся в III главе, может оказаться полезен при подготовке историко-литературного и реального комментариев к сочинениям В. В. Крестовского.

Положения, выносимые на защиту:

- В творчестве русских писателей-просветителей XVIII века, независимо от их идеологии и религиозных взглядов, проявляются черты нигилистического миропонимания, прежде всего религиозный скептицизм.

- Н. И. Надеждин не только первым в России употребил слово «нигилизм», но и придал термину идеологическое значение, предвосхитив трактовку нигилизма как атеистического миропонимания, возникшую в 60-е годы XIX века.

- При анализе антинигилистического романа понятие «беллетристика» следует использовать и для «качественной» оценки литературы второго ряда, и для характеристики жанровых установок писателей-классиков, сознательно «беллетризующих» свое творчество.

- Антинигилистический роман - оригинальная жанровая модификация русского романа, для которой характерны:

а) наличие противоположных жанровых тенденций (романической, нравоописательной, национально-героической), связанных с неоднородностью пафоса (отрицание сополагается утверждению);

б) нетрадиционное сочетание жанровых признаков;

в) особое соотношение художественного и публицистического начал.

- Роль писателей антинигилистической направленности в обновлении жанра неодинакова и зависит в первую очередь от масштаба таланта. Неизбежно упрощая, можно утверждать, что роль персоналий сводится к схеме: вменять (А. Ф. Писемский) - следовать (В. П. Клюшников) - корректировать (В. В. Крестовский) - разрушать (Ф. М. Достоевский).

- В каждом из произведений «великого пятикнижия» Ф. М. Достоевского можно выявить жанровые признаки антинигилистического романа. Однако его романистика в целом представляет собой отталкивание от жанровых законов антинигилистической прозы и способствует разрушению канонов жанра.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в двух монографиях, двух учебных пособиях по спецкурсу, программе спецкурса, в статьях и тезисах докладов. Общее количество публикаций - 67, по теме диссертации - 46 (44,5 п. л.).

Часть материалов диссертационного исследования введена в практику вузовского преподавания, руководство научными докладами студентов.

Основные положения и выводы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы МПГУ (г. Москва) в октябре 2005 и мае 2006 г., мае 2008 г. и октябре 2009 г., на международных, всероссийских, зональных, межвузовских конференциях в Москве, Омске, Магадане, Уссурийске, Минске, Бресте.

Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы, включающего в себя более 300 наименований, из них 22 на иностранных языках.

Основное содержание работы

Во введении прослежена история изучения антинигилистического романа; обоснованы актуальность, новизна, теоретическая и практическая значимость исследования; сформулированы цели, задачи диссертации, положения, выносимые на защиту; даны сведения об апробации, описана структура.

Глава I, «Нигилизм как миропонимание. Генезис и жанровая природа русского антинигилистического романа».

В § 1, «История слова "нигилизм" в России. Понятие "нигилизма" в контексте русской общественной жизни 60 - 70-х годов XIX века», комментируются дефиниции, предлагаемые для обозначения особой разновидности русского романа 60 - 80-х годов XIX века (антинигилистический, полемический, проблемный роман). Жанровое определение «полемический» явно шире понятия «антинигилистический» по своему значению. Определение «проблемный роман» неудачно потому, что затрагивает прежде всего содержательный уровень произведения.

Термин "антинигилистический", напротив, очень конкретен и, включая указание на полемическое начало, передает направленность, называет объект полемики и указывает на ее характер, акцентируя преобладающий (хотя и не единственный) пафос отрицания.

В реферируемой работе уточняется история функционирования слова «нигилизм» в России. Превращение философского термина в общественно-политический связывают с появлением тургеневских «Отцов и детей». Мы нашли катковскую статью «Старые боги и новые боги», опубликованную в № 2 «Русского вестника» за 1861 год, в которой слову «нигилизм» придается общественно-политический смысл. Поскольку И. С. Тургенев передал редактору рукопись романа только в августе, мы полагаем, что приоритет в употреблении слова «нигилист» все же принадлежит Каткову.

В диссертации сделано и уточнение, связанное с историей бытования понятия «нигилизм» на русской почве.

Как известно, впервые его употребил критик и историк Н. И. Надеждин в статье «Сонмище нигилистов (Сцена из литературного балагана)» (1829 год).

По мнению А. И. Алексеева, положившего начало исследованию истории слова советским литературоведением, Н. И. Надеждин употребил его как синоним «ничтожества». Позднейшие исследователи поддержали это мнение.

Объектом авторской иронии в надеждинской статье, как мы полагаем, служат защитники определенного миропонимания. Они бунтуют против «закоренелых староверов», верящих в тайну бытия. Речь идет, таким образом, о литературном нигилизме в двух смыслах этого слова: об отрицании предшествующего культурного наследия; о культивировании поэзии романтизма, проникнутой (в представлении «сонмища нигилистов») духом отрицания, скептицизма и безверия. Литературный нигилизм участников собрания имеет в своем основании религиозный нигилизм, то есть атеизм, что в свою очередь накладывает отпечаток на оценку современной им русской поэзии. В размышлениях Чадского возникает имя А. С. Пушкина. «Сонмище» приветствует пушкинскую поэзию, но воспринимает ее как манифестацию философии гедонизма.

По словам М. П. Алексеева, слово «нигилист» употреблено в адрес Пушкина и его литературной группы. П. Тирген утверждает, что статья в «Вестнике Европы» была опубликована «в связи с резкими нападками на Пушкина и русских байронистов», следовательно, в их защиту.

Чтобы прояснить авторскую позицию в «Сонмище нигилистов», мы обращаемся к статье Надеждина «Литературные опасения на будущий год», где его отношение к творчеству Байрона выражено достаточно определенно.

Автор «Литературных опасений» называет английского поэта «великим - хотя и зловещим -- светилом на небосклоне литературного мира». Он сетует на отсутствие в поэзии Байрона положительного элемента и считает, что «оригинальную печать его гения» составляло «мрачное человеконенавидение». Имя Пушкина в «Литературных опасениях» не упоминается, но скрытые и явные инвективы в его адрес разбросаны по всей статье. В финале «Сонмища нигилистов» содержится упоминание о «Графе Нулине». Надоумко объявляет его порождением «литературного хаоса».

Позиции Н. И. Надеждина и Никодима Надоумко по вопросам литературы совпадают: «экс-студент Никодим Надоумко» - псевдоним, под которым Надеждин пришел в литературу.

Таким образом, в конце двадцатых годов слово «нигилист» было употреблено Надеждиным для характеристики романтизма. Но, поскольку литературная жизнь общества неразрывно связана с духовной, понятию «нигилист» придавалось и идеологическое значение «скептик», «отрицатель».

И.П.Смирнов в своей монографии «Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней» говорит об истоках нигилизма, дает его определение, типологию и намечает эволюцию. Он выделяет два типа нигилизма - деонтологизирующий, т. е. «вынужденный выбирать между отрицанием чувственно воспринимаемого мира в пользу того, который только мыслится», и деидеализирующий, выбирающий между отрицанием мыслимого мира «в пользу непосредственно данной нам для наблюдения действительности». В нашей диссертации речь будет идти о деидеализирующем нигилизме.

Нам представляется, что суть эволюции этого типа нигилизма заключается во все большей его политизации. И именно с появлением в 1862 г. романа И. С. Тургенева "Отцы и дети" понятие нигилизма получило более широкую и одновременно конкретно-историческую трактовку: в русском общественном сознании закрепляется представление о нигилизме как особом типе миропонимания, характерном для радикально настроенной разночинной интеллигенции. Дух оппозиционности по отношению ко всему устоявшемуся, страстное желание изменить жизнь к лучшему приводят представителей молодого поколения к отрицанию прежнего духовного опыта, культурного наследия, верований - к нигилизму, то есть «отрицательству», в буквальном смысле слова. Русский нигилист -- шестидесятник -- это атеист, материалист, скептик, часто утилитарист.

Представители русской религиозной философии писали о православных корнях отечественного нигилизма. В «Русской идее» Н. А. Бердяева читаем: «... Тут сказалась глубинная православная основа русской души: ... способность к жертве и перенесение мученичества».

Нигилисты были нетерпимы ко злу, мечтали освободить человеческую личность. Но их отрицание основывалось на "довольно жалкой" (Н. Бердяев) философии, а борьба за освобождение человека оказалась чревата новым порабощением. В их суждениях проявились максимализм молодости, полемический запал, априорность представлений о жизни. Но очевидно и другое: вульгарно-материалистические идеи, притягательные своим радикализмом и доступные примитивностью, "вышли на улицу" и выродились уже в полную беспринципность и свободу от нравственных норм.

Огромное влияние, которое начала оказывать на молодое поколение идеология шестидесятников, побудило деятелей антинигилистического лагеря заняться анализом феномена нигилизма, корней и истоков этого явления.

В § 2, «Мировоззренческие истоки нигилистического миропонимания. Русское Просвещение и нигилизм», рассматривается генезис нигилизма. Его корни следует искать в том импульсе, которые дали преобразования Петра развитию русской общественной мысли. Следствием усвоения духа Ренессанса и идеологии Просвещения явилась жажда перемен, потребность реформировать жизнь. Человек, очарованный возможностями эпохи, стал абсолютизировать человеческий разум, что неизбежно вело к гордыне, богоравенству, богоборчеству. В этом нас убеждают дальние последствия секуляризации русской культуры, деятели же послепетровской эпохи не считали себя богоборцами и разрушителями. Отрицая допетровскую культуру, они верили, что действуют во благо Отечества. Если это было заблуждение, то искреннее и трагическое.

Культуру XVIII века также отличает пафос гражданственности и дух оппозиционности по отношению к сложившимся устоям жизни, а страстное желание разрушить эти устои приводит к отрицанию прежнего духовного опыта, верований, традиций - к нигилизму в прямом смысле слова. Это нигилизм молодости самой культуры.

В реферируемой диссертации подробно анализируется сатира «На хулящих учения. К уму своему», принадлежащая перу одного из самых глубоких, тонких и мудрых представителей новой культуры А. Кантемиру.

Лирический герой выступил с обличением противников Петра с целью предостеречь от возврата к допетровским временам. Но Петровские реформы состоялись, процесс брожения в умах начался. Вольно или невольно Кантемир показал историческую необратимость свершившихся в России перемен. Именно этим можно объяснить возникающее при чтении сатиры парадоксальное впечатление от необратимости реформ, поставленных под угрозу.

Антиох Кантемир, первый светский писатель, не считавший себя атеистом, выступил с резкой критикой церкви, с обличением неправедных судей, людей, желающих жить по-старому. Он искренне верил, что с помощью разума можно перестроить русскую жизнь. Кантемир был не_революционером, а отрицателем (революционером в области мысли). Он один из тех, чья литературная деятельность положила начало русскому нигилизму.

XVIII век венчается творчеством Г. Р. Державина. Жизнелюбец Державин особенно остро и трагично ощущал неотвратимость жизненного финала. За три дня до смерти он написал проникнутую мрачной безысходностью «Реку времен», где дана одна из наиболее привычных вариаций на тему смерти: размышление о бренности жизни. Оказавшись перед лицом вечности, поэт решает проблему в духе своего «безумного столетия»: умрет человек, забудутся его дела, «вечности жерлом пожрется» его наследие. Произведение стало если не образцом нигилистического понимания смерти, то плодом религиозных сомнений.

Нравственно-религиозный, социальный, политический скептицизм поэтов и писателей XVIII века - следствие усвоения духа Просвещения и секуляризации всех сфер духовной жизни -- получил свое продолжение во второй половине века XIX, в нигилистическом миропонимании.

В § 3, «Проблема литературного генезиса антинигилизма. «Отцы и дети» И. С. Тургенева и антинигилистический роман», мотивируется мысль о связи антинигилистической романистики с поэзией А. С. Пушкина. К.В.Мочульский утверждал, что если пушкинский ум «был взволнован сомнением, сердце его всегда было открыто Богу»; к тому же в последние годы религиозные мотивы «звучат все громче в его творчестве». Ф. М. Достоевский, тонко почувствовавший жертвенный христианский пафос пушкинского творчества, убедительно продемонстрировал его в Пушкинской речи, интерпретируя образ Татьяны Лариной.

В то же время, несмотря на родство нравственного и гуманистического пафоса пушкинского творчества с миропониманием антинигилистической прозы, пушкинские произведения не могут быть отнесены к антинигилистическим в специальном смысле.

Иначе связан с традициями антинигилистической прозы роман И. С. Тургенева «Отцы и дети».

И. С. Тургенев пытается понять своего героя и воплотить личность нигилиста со всеми ее сильными и слабыми сторонами.

Тургеневский герой показан как нигилист и радикал в области прежде всего интеллектуальной. На первый взгляд, побудительным мотивом к отрицанию культурного наследия уходящей эпохи служит для Базарова здоровое желание преобразовать жизнь. Однако в романе есть эпизод, доказывающий, что призывы Базарова к разрушению не обусловлены исключительно заботой об оздоровлении Отечества.

В знаменитых словах героя о мужике («Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет») нигилистическое толкование смысла жизни и смерти выражено с откровенностью и выразительностью. Если нет вечной жизни, если тайна смерти заключается только в гниении тела и унавоживании почвы, какое дело смертному до счастья грядущих поколений?

Сущность Базарова не сводится к откровенной циничности суждений и непомерным притязаниям. Это личность глубокая, сложная и изменяющаяся. Сама резкость его оценок обусловлена максимализмом молодости, априорностью представлений о жизни и внутренним дискомфортом, потому высказывания героя не всегда иллюстрируют истинную сущность нигилиста.

Тоска Базарова - от потребности любить, потребности верить. Однако мотив потребности веры в романе не акцентирован. Мы предполагаем, что такая интерпретация личности Базарова не входила в художественные задачи И. С. Тургенева, так как сам художник испытывал искушение безверием.

После появления «Отцов и детей» представители антинигилистической прозы сделали тургеневский роман отправной точкой при разработке собственной концепции образа нигилиста. И тем не менее в антинигилистической романистике содержится не столько ориентация на тип Базарова, сколько полемика с тургеневской трактовкой образа нигилиста.

Причина этого - в цельности идеологической позиции большинства представителей антинигилистической прозы. Базаров - слишком неоднозначная и сложная личность, чтобы стать героем антинигилистического романа. Поэтому писатели-антинигилисты намеренно опошляли базаровский тип, пытаясь лишить трагического ореола личность тургеневского нигилиста.

§ 4 -- «Роман как жанр. Жанровая «история», жанровая природа и жанровая сущность антинигилистической романистики. Виды художественной публицистики. Антинигилистическая романистика и беллетристика». При характеристике жанровой сущности антинигилистической романистики мы опираемся на жанровую типологию, предложенную Г. Н. Поспеловым и разработанную Л. В. Чернец, выделяющими четыре группы жанров: мифологическую, национально-историческую, этологическую, романическую.

Важнейшей особенностью антинигилистического романа мы считаем стремление примирить национально-историческое и романическое начала, обусловленное целями и установками антинигилистической романистики.

Антинигилистический роман откликается на злободневные события русской жизни. Кризисная эпоха начала 60-х годов XIX века представляется авторам антинигилистической прозы авантюрной, то есть наиболее «романной». Но в оценке текущих событий авторы антинигилистической прозы тяготеют к категоризму, пытаясь противопоставить хаосу жизни бесспорные нравственные истины. Чтобы понять истоки этой бесспорности, следует очертить круг идей, концептуально организующих антинигилистический роман.

Антинигилистический роман призывает к сохранению и защите («охранению») государственных устоев, противопоставляет республиканству - самодержавие, религиозному нигилизму -- православие, радикализму -- реформизм.

Для большинства создателей антинигилистической прозы одна из излюбленных мыслей заключается в том, что идеи нигилизма не только чужды русской почве, но и комичны в своей претензии на значительность. Таким подходом определяются ведущие принципы типизации: злая ирония, зоологические уподобления, гротескное заострение негативных черт характера. При этом писатели обращаются к стилевым традициям этологической литературы. Однако в антинигилистическом романе используется принцип типизации, «необязательный» для сатирической этологии - памфлетность, что сближает антинигилистический роман с публицистикой.

Русский антинигилистический роман создавался в период «смены глубинных исторических представлений», связанных с пересмотром ценностных ориентиров. В такие периоды «тексты, обслуживающие эстетическую функцию, стремятся как можно менее походить... на литературу» (Ю. М. Лотман). Для антинигилистических романистов одним из «заместителей» художественного стало публицистическое.

Резкое адресное обличение, сатира «на лицо», пародирование конкретных черт той или иной личности проявляется чаще всего в скрытой, т. е. в художественной форме (Белоярцев в лесковском «Некуда», Верховенский в «Бесах» Ф. М. Достоевского). В этом случае часто происходит выход за пределы сатиры «на лицо», преодоление памфлетности. Иногда же авторы антинигилистической прозы создают образ своего оппонента чисто публицистическими средствами, с использованием сатирического (отрицательного) публицистического пафоса. При этом публицистичность антинигилистического романа может проявляться и в использовании прямых оценочных авторских включений, заключающих в себе пафос утверждения.

В большинстве антинигилистических романов отсутствует дистанция между изображаемыми событиями и временем их воссоздания. Однако для эпического отношения к действительности временная дистанция необязательна: «и "мое время" можно воспринимать как героическое эпическое время, с точки зрения его исторического значения, дистанциированно» (Бахтин).

В антинигилистическом романе двойственна сама суть восприятия (и -как следствие - изображения) современности. Альтернативу нигилистическому хаосу авторы находят в своем, а не в историческом времени: пафос утверждения они связывают с апологией монархической государственности, православия, патриотизма. К тому же «их время», насыщенное важными политическими событиями, само является живой, свершающейся историей и дает возможность для проявления патриотизма, мужества, верности долгу.

Особенно явно столкновение эпопейного и романического начал проявляется в произведениях, посвященных Польскому восстанию 1863-1864 г. Без обращения к историческим событиям в Польше не обходится практически ни одно произведение антинигилистической прозы 60-х годов. Трактовку исторических событий этого периода можно назвать «общим местом».

Создатели антинигилистической прозы поддержали и сюжетно воплотили официозную версию, согласно которой «лондонские агитаторы» и русские радикалы стали орудием в руках польской шляхты и католического духовенства, стремившихся воспользоваться смутой в России, ослабить страну изнутри и добиться национальной независимости Польши.

Антинигилистический роман выработал стереотип изображения лидеров вооруженного восстания: они жестоки, высокомерны, фанатично ненавидят Россию; часто показаны как романтизированные романные злодеи. Противоположный полюс типизации в антинигилистическом романе - идеализация русских солдат и лидеров охранительного лагеря.

Обязательный герой антинигилистического романа - жертва нигилистических интриг и собственных заблуждений.

Особое соотношение эпопейного и романического, ярко выраженная публицистичность, апеллирующая к гражданским чувствам читателя, позволяют поставить вопрос о наличии в антинигилистической романистике черт политического и исторического романов.

Политический роман характеризуется: 1. Изображением гражданской жизни общества; главным критерием человеческой состоятельности героев служит их гражданская позиция. 2. Введением в художественную ткань произведения, в качестве действующих лиц, вершителей политических судеб. 3. Злободневностью политического содержания, обращенного к современникам; при этом знаком злобы дня часто становятся публицистические включения.

Мы выделяем две типологические разновидности политического романа: 1) роман-этология сатирического типа, со всеобъемлющим пафосом отрицания («История одного города» М. Е. Салтыкова-Щедрина); 2) роман национально-исторического типа, с доминирующим пафосом утверждения.

Любой антинигилистический роман содержит в себе жанровые признаки политического романа второго типа потому, что главным импульсом для создания антинигилистической романистики послужило желание авторов откликнуться на политическую ситуацию в пореформенной России.

В 60-е годы XIX века «движение истории стало слишком ощутимым» (Л. Е. Пинский). Восприятием современной жизни как живой, динамично свершающейся истории объясняются попытки писателей-антинигилистов придать повествованию исторический характер. Они обращаются к событиям, от которых отделены дистанцией максимум в десятилетие, но наличие дистанции позволяет итожить то, что еще не успело стать историей.

Антинигилистический роман ориентирован на массового читателя. Поэтому, полагает Н. Н. Старыгина, его следует рассматривать в ряду беллетристических произведений. В нашей работе предлагается различать дефиниции «белетристика» и «беллетризация». Если беллетристика - понятие прежде всего качественное, то «беллетризация» -- понятие жанровое, а точнее, связанное с учетом жанровых ожиданий читателя.

В 60-е годы XIX века тема нигилистического миропонимания становится особенно актуальной и вызывает интерес в широких читательских кругах. Антинигилистическая литература второго ряда, учитывая этот интерес и разрабатывая ставшую популярной проблематику, использует привычную развлекательную форму. Большая же литература, разрабатывая проблему нигилизма в ценностном аспекте, заботится об интериоризации серьезного содержания и намеренно «бсллетризует» его, прокладывая, с помощью увлекательного авантюрного сюжета, путь к широкому читателю.

Однако дело не только в том, что авантюрность - самый очевидный путь, которым реализуется установка на развлекательность. В работе указан ряд других взаимосвязанных причин тяги к авантюрности: представление писателей об авантюрном характере эпохи и о политическом авантюризме лидеров революционного движения; природа писательской индивидуальности и литературные ориентации того или иного художника (Ф. М. Достоевский, В. В. Крестовский); характер жизненных впечатлений (А. Ф. Писемский).

В главе II, «Становление жанра антинигилистического романа», объектами исследования являются «Взбаламученное море» А. Ф. Писемского, в котором «заданы» жанровые законы антинигилистической романистики, и «Марево» В. П. Клюшникова, «классическое» явление антинигилистической прозы.

Раздел I, «А. Ф. Писемский - «законодатель» жанра. «Взбаламученное море» как антинигилистический роман», состоит из 6 §.

В § 1, «Личность А. Ф. Писемского и творческая история романа», рассмотрены как непосредственные жизненные впечатления писателя, нашедшие воплощение в романе, так и черты оригинальной натуры этого «чрезвычайно умного и вместе оригинального провинциала» (П. В. Анненков), во многом определившие интерпретацию им идей нигилизма.

В § 2, « Александр Бакланов, совмещение в его образе функций главного и сквозного героя», охарактеризованы черты "обыкновенного смертного из нашей так называемой образованной среды ".

Бакланов честолюбив и тщеславен, но ничего не умеет добиться в жизни; не лишен обаяния непосредственности и часто ведет себя как ребенок; не чужд искренних и благородных порывов, но в основании его поступков лежит желание удовлетворить самолюбие и потребность самоутверждения; на протяжении всей взрослой жизни проигрывает чужие роли, считая их своей сущностью. нигилизм публицистика антинигилистический романистика

На правах главного героя Бакланов занимает важное место в системе романных образов, характер его выписан с тщательностью и вниманием.

В то же время свойство рядиться в чужие убеждения, принимая их за свои, придает ему функции, сходные с функциями сквозного героя: перемещаясь во времени (от 40-х к 60-м годам) и в пространстве, он вовлекает в орбиту читательского внимания различных людей, отражая их взгляды и убеждения в своих суждениях. Одним из увлечений героя становится нигилизм.

А. Ф. Писемский - один из первых русских писателей, возведший генеалогию нигилизма к 40-м годам. Бакланов, представитель студенческой молодежи 40-х, несет долю нравственной ответственности за ошибки своего поколения. Он относится к той категории студентов, которые играли в романтиков, жили порывами и проглядели грозящую России опасность. Связующим же звеном с шестидесятниками служит в романе Проскриптский.

§3, «Личность П. Г. Чернышевского в художественном пространстве антинигилистической литературы. Проскриптский как пародия на Н. Г. Чернышевского».

Антинигилистическая литература целенаправленно занималась «демифологизацией» «властителя дум» радикальной молодежи. В работе анализируются «Школа гостеприимства» Д. В. Григоровича, «Зараженное семейство» Л. Н. Толстого, «Панургово стадо» В. В. Крестовского, в которых, с разной степенью превзятости, пародируется его личность.

Автор «Взбаламученного моря» не ограничивается памфлетным изображением героя. В диссертации комментируются портретные характеристики и романные реалии, в которых угадываются личность и судьба Н. Г. Чернышевского. Емкую семантическую нагрузку несет фамилия, вызывающая ассоциацию с римскими проскрипциями. Не наделяя героя судьбой Чернышевского, Писемский мог заложить эту информацию в его фамилию.

В отличие от других авторов антинигилистической прозы, Писемский отдает должное достоинствам Чернышевского (редкая образованность духовного вождя русских нигилистов, крайняя непритязательность).

Проскриптский - человек недурной, честный, но трагически заблуждающийся, потому что, по мнению Писемского, его суждения о жизни «кабинетные». Писатель отрицает серьезное влияние нигилистических идей на общественное сознание и даже не пытается вникнуть в их существо.

В § 4, «Катковская версия нигилизма и типология образов нигилистов в романе А. Ф. Писемского», ставится проблема соответствий авторской концепции нигилизма официозной позиции, сформулированной в программных статьях М. Н. Каткова. Редактор «Русского вестника» назвал нигилизм «общественной болезнью». Писемский стал первым из авторов антинигилистических романов, кто поддержал эту версию.

Однако художественный мир романа сложнее, чем может показаться при «сличении» авторских деклараций с катковскими рецептами. Развитие идей нигилизма дано писателем на фоне ярких картин русской жизни, с господством откупа, юридическим бесправием и всеобъемлющей властью денег.

Давая типологию образов нигилистов в статье «О нашем нигилизме. По поводу романа Тургенева», М. Н. Катков не учитывал тонкой градации их побуждений, доступной художнику слова. А. Ф. Писемский, создавая образы «новых людей», сумел не только ярко очертить фигуры нигилистов, но и придать миру нигилизма разнообразие и некоторую сложность.

Особенности создания образов рассмотрены в § 5, «Проблема "отцов и детей" в интерпретации Писемского. Своеобразие сатирической типизации».

А. Ф. Писемский включает образы всех нигилистов в контекст семейных отношений. При этом автор "Взбаламученного моря" практически лишает проблему «отцов и детей» идеологичности и трагизма, присущих тургеневскому роману; драма разрыва семейных связей "снята" авторской иронией.

Братья Галкины с первых слов заявляют о себе как "отрицатели", обличая пороки родителя и его гостей. Философское отношение Галкиных-гимназистов к «неблагообразию» «отцов» закономерно приводит их в ряды радикалов. «Краснее» Галкиных только Виктор Басардин, подонок, вор, шантажист, «не могший, кажется, слышать слово "деньги" без нервного раздражения».

Еще один остро сатирический образ нигилиста -- Коля Петцолов, «или очень ограниченный человек, или просто сумасшедший».

Предваряя типологию образов нигилистов в последующих антинигилистических романах, автор "Взбаламученного моря", выводит в своем произведении образы честных, но трагически заблуждающихся молодых людей (Елена Базелейн - «стриженая барышня» с развязными манерами, с набором представлений и суждений, принятых в среде нигилистов; Сабакеев -- единственный герой романа, которого с полным правом можно назвать мучеником и фанатиком идеи).

В § 6, «Место "Взбаламученного моря" в системе антинигилистических романов», подводятся итоги анализа романа, во многом определившего жанровые законы антинигилистической романистики.

А. Ф. Писемский возводит генеалогию нигилизма к демократическим идеям 40-х годов и утверждает его чуждость русской почве.

В романе дана ставшая впоследствии традиционной сюжетная схема антинигилистического романа: в центре - герой, увлеченный ложными идеями или втянутый в общество нигилистов силой (обманом).

Писемский - единственный автор антинигилистического романа (не считая Ф.М. Достоевского), не показавший главного идеолога нигилизма мошенником. Его Проскриптский лишен трагизма, внутреннего разлада, но это не злодей, не авантюрист, а просто книжный человек.

А. Ф. Писемский не связывает непосредственно уголовную сюжетную линию с политической, вероятно, потому, что русская жизнь еще не давала материала для подобного рода сопоставлений. Мотив «польской интриги», занимающий столь важное место в других романах, сведен автором «Взбаламученного моря» к двум-трем оговоркам.

Финал романа оставляет ощущение исторической и литературной «открытости»: он открыт навстречу потрясениям, ожидающим Россию, открыт навстречу новым попыткам воплотить текущую жизнь эпохи в литературную форму романа.

Раздел II - «"Марево" В. П. Клюшникова как явление антинигилистической прозы».

Сюжетную основу произведения составило вооруженное восстание в Польше 1863-1864 г., версия которого полностью совпадает с катковской.

Типичным является и то, что польская тема разработана Клюшниковым с явной ориентацией на авантюрность. В создании образа романтического злодея - поляка Вронского - автор ориентируется на «Некуда» Н. С. Лескова (каноник Кракувка), но еще больше сгущает авантюрную атмосферу.

Авантюрное начало поддерживается особенностями разработки любовной темы. В романе В. П. Клюшникова темы польской смуты и любви соединяются: Бронский упорно добивается любви Инны Горобец -- типичной для антинигилистической прозы заблуждающейся героини, создававшейся под влиянием лесковского «Некуда» (Лиза Бахарева). Ее образ представляется нам наиболее художественно сложным и убедительным в романе.

В сатирических традициях антинигилистического романа создан образ нигилиста Коли Горобца. В его образ включены базаровские мотивы, что также является «общим местом» для антинигилистической прозы. Есть в романе и аллюзии на «Что делать?» Н. Г. Чернышевского.

Владимир Иванович Русанов - еще один герой, без которого немыслим классический тип антинигилистического романа. Это рупор авторских идей, «Дон Кихот консерватизма» (М.Е.Салтыков-Щедрин).

В романе В. П. Клюшникова «Марево» дана одна из самых субъективных, предвзятых и официозных трактовок русского революционного движения 60-х годов и, в частности, темы Польского восстания.

Глава III, «Жанровое своеобразие антинигилистической дилогии В. В. Крестовского "Кровавый пуф"».

Раздел I, «Дилогия В. В. Крестовского «Кровавый пуф»: творческая история, концепция, смысл названия», освещает те факты творческой истории, которые связаны с жизненными впечатлениями, питавшими творчество писателя и влиявшими на формирование его убеждений.

В конце 50-х В. Крестовский был «ярым радикалом и атеистом». События начала 60-х (крестьянские и студенческие волнения 1861 года; майские пожары 1862, Польское восстание 1863-1864) сыграли решающую роль в мировоззренческом повороте Крестовского. Окончательно повлияли на оформление его консервативных убеждений события в Польше, где оформился замысел дилогии «Кровавый пуф» (1875 г.).

Слово «пуф» означает «надувательство», «нелепая выдумка». Русские нигилисты, утверждает Вс. Крестовский, стали жертвой мистификации, невольным орудием в руках польской шляхты и представителей русской эмиграции во главе с А. И. Герценом. Революционное движение в интерпретации писателя - плод политических интриг, а русские радикалы - это «панургово стадо».

М. Н. Катков называет нигилизм «общественной болезнью». В размышлениях Вс. Крестовского тоже присутствует мотив общественной болезни, трактуемой как всеобщее опьянение, чад, угар. Истоки увлечения нигилистическими идеями писатель видит в прошлом, имея в виду различные проявления деспотизма и самовластия Павла I, Александра I, Николая I. Альтернатива им -- царствование Александра II -- Освободителя, усилия которого, направленные на процветание России, не были поддержаны общественными силами, лишенными за годы «безвременья» инициативы.

Намечая выход из «угарного чада», Крестовский вводит в произведение традиционный для антинигилистического романа мотив «дела», но трактует его с учетом ближайшей исторической перспективы. Таким делом становится для героев романа участие в подавлении Польского восстания, составившее сюжетную основу второй книги дилогии -- «Две силы».

В 1830 и 1863 годах русскому правительству приходилось отстаивать свои интересы па территории Польши. То, что происходило во время двух польских восстаний, расценивалось частью общества как борьба поляков за национальную независимость. Вс. Крестовский же представляет действия русской армии на территории Польши в героическом ореоле, давая эпическое освещение политически и этически небесспорной ситуации.

Раздел IJ, «История России 60-х годов XIX века в интерпретации В. В. Крестовского», посвящен особенностям художественного преломления в дилогии событий 60-х годов XIX века.

Демонстративно хроникальный характер «Кровавого пуфа» определил основной принцип анализа, положенный в основу раздела: сопоставление исторических документов и фактов, в том числе и прежде всего тех, на которые опирался В. В. Крестовский, с созданной им художественной реальностью.

§ 1 - «Крестьянские волнения 1861 года глазами В. В. Крестовского». Сопоставив версию, принадлежащую В. В. Крестовскому, с различного рода свидетельствами, мы пришли к выводам, что интерпретация крестьянского движения, предложенная В. В. Крестовским, содержит в себе зерно истины, но отличается односторонностью. Писатель абсолютизировал кротость и богобоязненность мужиков, акцентировал их верноподданнические настроения и затушевал бунтарские, хотя бездненское восстание вошло в историю как одно из самых масштабных и организованных.

...