Авторская маска в русской прозе 1760-1830-х гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРСКАЯ МАСКА В РУССКОЙ ПРОЗЕ 1760-1830-Х ГГ.

10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

ОСЬМУХИНА ОЛЬГА ЮРЬЕВНА

Саранск 2009

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы ГОУ ВПО «Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарёва»

Научный консультант: доктор филологических наук профессор Осовский Олег Ефимович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук ведущий научный сотрудник Иваницкий Александр Ильич

доктор филологических наук доцент Дзюба Елена Марковна

доктор филологических наук доцент Уртминцева Марина Генриховна

Ведущая организация: Самарский государственный университет

Защита состоится 23 декабря 2009 года в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.118.02 при ГОУ ВПО «Мордовский государственный педагогический институт имени М.Е. Евсевьева» по адресу: 430007, г. Саранск, ул. Студенческая, 13б

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Мордовского государственного педагогического института имени М.Е. Евсевьева.

Автореферат разослан______________ 2009 года

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук доцент Е.А. Жиндеева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Актуальность темы исследования обусловливается как теоретическими, так и практическими причинами. В настоящее время в отечественной гуманитаристике наблюдается заметный интерес к феномену маски в целом, а в современном литературоведении, в частности, - к явлению литературной маски, необходимости его четкого терминологического определения. Об этом свидетельствует проведение конференций, затрагивающих теоретические аспекты проблемы автоинтерпретации и саморепрезентации Наиболее заметные попытки осмыслить и совместить теорию и историю литературы, обозначить важнейшие терминологические понятия современного литературоведения обнаруживаются в материалах Международных конференций «Русская литература XX-XXI веков: проблемы теории и методологии изучения», трижды проводившихся кафедрой русской литературы ХХ века МГУ им. М.В. Ломоносова (2004, 2006, 2008)., симпозиумов Показателен цикл семинаров «Литературный ХХ век», в том числе «Писатель в маске. Формы репрезентации в литературе ХХ века» (СПб., 14-16 мая 2007 г.), где проблеме соотношения «лица» и «маски», «автора» и способов его репрезентации было уделено особое внимание. и появление большого числа публикаций, в том числе тематических сборников, в которых исследуется круг вопросов Так, в 2006 г. издательством «Академический опубликована антология «Семиотика и Авангард», снабженная обширным предисловием Ю.С. Степанова, в котором автор, в частности, касается литературной ипостаси проблемы маски // Семиотика и Авангард: Антология. - М., 2006. См. также: Автоинтерпретация: Сб. статей / Под ред. А.Б. Муратова, Л.А. Иезуитовой. - СПб., 1998; Автор как проблема теоретической и исторической поэтики: сборник научных статей: в 2 частях / Учреждение образования "Гродненский гос. ун-т им. Янки Купалы"; [редкол.: Т.Е. Автухович (отв. ред.) и др.]. - Минск, 2007; Автор и текст: Сб. статей / Под ред. В.М. Марковича и В. Шмида. - СПб., 1996; Культура сквозь призму идентичности. - М., 2006., так или иначе связанных с дискуссионной проблематикой авторства, авторского сознания, авторской идентичности. Решение проблемы авторской маски позволяет по-новому увидеть и представить специфику эволюции авторского сознания, проблем авторства и всего комплекса вопросов, связанных с развитием авторского сознания на фоне истории русской литературы.

Изучение литературы предполагает не только детальное осмысление отдельных ее феноменов, рассмотрение её на основе литературных кодов, смысловых оппозиций и категорий, но и исследование сквозь призму идентичности. Как справедливо указывает Л.А. Софронова, «текст находится в динамических отношениях с автором и читателем, в них вмешивается и литературный герой. В этих разнонаправленных связях решается вопрос об идентичности автора и героя, героя и читателя, автора и читателя» Софронова Л.А. О проблемах идентичности // Культура сквозь призму идентичности. - М., 2006. - С.19.. С одной стороны, автор художественного произведения, творящий собственную реальность, постоянно идентифицирует мир в его различных проявлениях, с другой - читатель-реципиент предпринимает попытку идентификации и художественного текста, и реальной писательской личности на основе присутствующего в нём образа повествователя, рассказчика, автора. При этом читатель зачастую не отличает воображаемый образ автора от самого автора, приписывает последнему черты автора воображаемого, или наоборот, что составляет особое поле литературоведческих, культурологических и психологических исследований. По мнению большинства исследователей, вопрос о соотношении в художественном тексте «плана» автора «реального» и автора «фиктивного» (повествователя, себя за автора выдающего) является одним из ключевых для современного литературоведения. Особое значение приобретает этот вопрос для исследования отечественной прозы, изобилующей многовариантными повествовательными стратегиями, разнообразными «повествовательными инстанциями», по отношению к которым до сих пор не сложилось четкой классификации. Таким образом, актуальность исследования обусловливается еще и необходимостью модификации существующих на современном этапе концепций повествования, погружения их в материал истории отечественной словесности с учетом существования авторской маски как важнейшего фактора формирования авторских стратегий повествования.

В настоящее время в отечественной и западной гуманитаристике существует ряд работ, в которых предпринимаются попытки осмысления маски как феномена театрального, социально-психологического, культурологического, философского и литературоведческого Подходы к изучению феномена маски выделены и проанализированы в наших работах: Осьмухина О.Ю. Маска // Знание. Понимание. Умение. 2007. - №2. - С. 226-229; Она же. Русская литература сквозь призму идентичности: маска как форма авторской репрезентации в прозе ХХ столетия / моногр.; научн. ред О.Е. Осовский. - Саранск, 2009. См. также: Костомаров А.С. Маска как способ объявления лица. Дис. … канд. филос. наук. - Самара, 2006.. Объясняется это постоянным наличием явления маски в историко-культурном пространстве человеческого бытия. Говоря о контексте литературно-художественном, отметим, что важнейшим аспектом проблемы соотношения текста художественного произведения с авторским «я» этого текста является проблема автоинтерпретации (автореференциальности, самоописания, самоидентификации), т.е. выявления и исследования авторской интенции, способов авторской репрезентации в рамках художественного произведения. В художественной литературе существуют разнообразные способы авторской самоидентификации и саморепрезентации, выражающиеся во взаимоотношениях и взаимовлиянии автора и образа автора, автора и повествователя (рассказчика), их игровом самотождестве или - напротив - принципиальной невозможности такового.

Затрудняющим для читателя идентификацию реальной писательской личности приемом, одним из способов авторепрезентации оказывается авторская маска. М.М. Бахтин, рассматривая маску-личину как одну из ипостасей внутреннего образа человека через внешние его проявления, в начале 1920-х гг. отмечал: «<...> вне героя и его собственного сознания нет ничего устойчиво реального <...>, нет органической слиянности внешней выраженности героя <...> с его познавательно-этической позицией, эта первая облегает его как неединственная и несуществующая маска или же совсем не достигает отчетливости, герой не повертывается к нам лицом, а переживается нами изнутри <...>, наконец, завершающие моменты не объединены, единого лика автора нет, он разбросан или есть условная личина» Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Собр. соч.: в 7 т. - М., 2003. - Т.1. Философская эстетика 1920-х гг. - С. 100; выделено нами - О.О.. Создатель художественного произведения, предлагая иной вариант авторства, отчуждаясь в игровом плане от собственного текста, всегда оказывается носителем маски, которая свидетельствует о способности добиваться разных видов идентичности, демонстрировать протеичность и непостоянство собственной личности, избирать определенную позицию не только для видения, но и для «опубликования» собственной жизни. Многоуровневый анализ художественной прозы, учитывающий категорию авторской маски, позволяет выявить специфику взаимоотношений между автором и героем, автором и повествователем, автором и образом автора, существенно расширяет представления о семантике и поэтике отдельных авторских текстов, повествовательного пространства в целом, способствует исследованию места маски в структуре авторского сознания.

Исходя из того, что авторская маска становится своеобразным синтезом самовыражения автора и его перевоплощения из, условно говоря, «реальной» фигуры в художественный образ, функционирующий в пределах текстового пространства, необходимо исследовать феномен маски как один из способов идентификации авторства, форму авторской репрезентации. Соответственно, под авторской маской нами понимается форма репрезентации автора «реального» в пределах художественного произведения, воплощенная в образе фиктивного автора-нарратора, который мистифицирует читателя игровым тождеством / несоответствием (биографическим и стилистическим) с ним и выдаёт предлагаемый читателям текст за собственное сочинение.

Подчеркнем, что, конструируя собственную маску с помощью различных средств, интегрируя личностные черты, литературно-эстетический, жизненный опыт, принимая во внимание или опровергая социальные и культурные стереотипы, автор одновременно и участвует в создании маски как образа «возможного другого», и дистанцируется от неё, создавая качественно новое художественно-эстетическое явление. Авторская маска, предстающая одной из ипостасей создателя художественного произведения, непосредственно связана с её носителем (автором), становится одним из способов самовыражения, сокрытия/проявления автором самого себя в пределах текстового пространства с присущими лишь ему индивидуальными особенностями мироощущения, мировоззрения, стиля. Соответственно изучение явления авторской маски позволяет не только конкретизировать и уточнить соотношение категорий автора и его маски, но и, что значительно существеннее, - достаточно четко обозначить способы позиционирования автора в художественном тексте, отделив «реального автора» от его «воспроизведения». При этом авторская маска представляется нам не просто своеобразным литературным феноменом, но и одной из форм взаимоотношений автора и персонажа или одним из способов перевоплощения автора в литературного героя, являет собой важнейший элемент поэтики.

Степень научной разработанности проблемы. Большинство существующих литературоведческих работ, посвященных исследованию маски, имеют прикладной характер и не ставят своей целью ее комплексное осмысление. Достаточно широкое употребление понятия «авторская маска» в литературно-критических работах и историко-литературных исследованиях последнего десятилетия приводит к определённому парадоксу: кажущееся единство в понимании того, что такое авторская маска не сопровождается созданием специальных работ, где этот важнейший феномен получил бы всестороннее осмысление.

Распространенность же в конце ХХ столетия термина «авторская маска» применительно к характеристике тех или иных аспектов отечественного литературного процесса, по нашему мнению, обусловлена двумя причинами.

Первая причина - активное освоение российскими исследователями западных теорий и концептуальных подходов в конце ХХ в., сменившегося после обусловленного известными политико-идеологическими причинами длительного периода культурной и научной изоляции, обширным потоком европейских и американских исследований. Термин авторская маска получил достаточно широкое распространение именно после введения его в научный оборот в 1985 г. американским критиком К. Малмгреном. Согласно ему, смысловым центром «типового» постмодернистского романа, объединяющим различные содержательные элементы фрагментаризированного повествования, является «образ автора», или «авторская маска» См.: Malmgren C.D. Fictional space in the modernist and postmodernist American novel. - Lewisburg. 1985.. В последние десятилетия традиционно авторской маской обозначают один из приемов постмодернистской поэтики Карпова В.В. Автор в современной русской постмодернистской литературе (на материале романа А. Битова «Пушкинский Дом»). - Борисоглебск, 2005; Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература. - 4-е изд., испр. - М., 2002 и др..

Вторая причина - обостренный интерес в последние десятилетия ХХ столетия к эпохе Серебряного века, открытой вновь после многолетней политики отторжения и «снятия» разного рода табу на имена многих ее творцов. Именно идея маски-личины, как известно, являлась доминирующей на рубеже XIX-XX вв., игровое соотношение лица и маски становится определяющим для символистского мироощущения и мировосприятия. Соответственно, проблема маски (в самом широком ее понимании - от маски авторской до масок героев), специфика ее литературно-художественного воплощения зачастую затрагивается в работах современных литературоведов, касающихся тех или иных аспектов литературной и культурной практики Серебряного века Вислова А.В. «Серебряный век» как театр: Феномен театральности в культуре рубежа XIX-XX вв. - М., 2000; Грякалова Н.Ю. Человек модерна: Биография - рефлексия - письмо. - СПб., 2008; Исаев С.Г. Литературная маска как форма художественной условности в теоретических и художественных исканиях Серебряного века. - В. Новгород, 2000; Исупов К.Г. Русская эстетика истории. - СПб., 1992; Крыщук Н. Александр Блок: лик - маска - лицо // Аврора. 1989. - №11. - С.119-149; Мокина Н.В. Проблема маски в лирике и прозе Серебряного века // Вестник ОГУ. 2004. - №1. - С.15-19; Обатнина Е.Р. ОБЕЗВОЛПАЛ А.М. Ремизова: История литературной игры. Автореф. дис. … канд. филол. наук. - СПб., 1998; Павлова С.Ю. Литературная маска: генезис, специфика функционирования // Филологические этюды, 2001. Вып.4. - С. 138-141; Розанов Ю.В. Фольклоризм А.М. Ремизова: источники, генезис, поэтика. Автореф. дис. … д-ра филол. наук. - В. Новгород, 2009 и др..

В ряде работ последнего десятилетия (в том числе диссертационных исследованиях) предпринимается попытка теоретических построений на уровне выявления типологических черт маски литературной, ее определяющих свойств Беляева Н.В. Поэтика маски в русском романе: интертекстуальные аспекты // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. Вып. VI. - Киев, 2004. - С. 38-53; Лютикова Е.В. Маска как функция текста в романной прозе Г. Джеймса и Ф. М. Достоевского: (Романы «Княгиня Казамассима» и «Бесы»): Дис. … канд. филол. наук. - М., 1996; Гринштейн А.Л. Маскарадность и французская литература ХХ века. Дис. … д-ра филол. наук. - М., 1999.. Нередко ученые либо рассматривают маску «попутно» и ровно настолько, насколько масочная тематика коррелирует с интересующей их проблематикой См., например: Дзюба Е.М. Становление и развитие русского романа 70-80-х гг. XVIII века (мифогенный роман в творчестве М.Д. Чулкова, М.И. Попова, В.А. Левшина). Автореф. дис. …д-ра филол. наук. - М., 2006; Лазареску О.Г. Литературное предисловие: вопросы истории и поэтики (на материале русской литературы XVIII-XIX вв.). Автореф. дис. … д-ра филол. наук. - М., 2008; Хатямова М.А. Формы литературной саморефлексии в русской прозе первой трети ХХ века. - М., 2008., либо сосредоточены на осмыслении функционирования маски (ее инвариантов) в творчестве того или иного писателя, поэта, философа, чем и объясняется сугубо прикладной характер подобных работ Гулиус Н.С. Художественная мистификация как прием текстопорождения в русской прозе 1980-90-х гг. (Битов, Харитонов, Буйда). Дис. … канд. филол. наук. - Томск, 2006; Сомова Е.В. «Маска» и ее разновидности и приемы художественного воплощения в творчестве Ч. Диккенса. Дис. … канд. филол. наук. - Н. Новгород, 1998 и др..

В целом круг работ, посвященных изучению проблемы маски, автора, образа автора, широк и разнообразен, что можно по праву считать серьезным научным достижением современной филологической и - шире - гуманитарной мысли. Однако, по сути, авторская маска не являлась объектом специальных научных исследований: чаще всего литературоведы весьма опосредованно анализируют развитие «масочной» темы в творчестве конкретного автора, вне связи с «большим временем» (М.М. Бахтин) русской литературы. Это непосредственно касается и историко-литературной эпохи середины XVIII-первой трети XIX в. - важнейшей и основополагающей для становления русской литературы в целом, регулирующей ее развитие и определяющей ее будущее.

Объектом диссертационного исследования является процесс становления и развития феномена авторской маски в русском литературном сознании XVIII - XIX вв.

Предмет исследования - явление авторской маски в русской прозе 1760 - 1830-х гг.

Материалом диссертации явились наиболее репрезентативные с точки зрения заявленной темы прозаические художественные тексты Д.И. Фонвизина, И.А. Крылова, Н.М. Карамзина, М.Д. Чулкова, А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, В.Ф. Одоевского, О.И. Сенковского, А.Ф. Вельтмана, В.И. Даля, вписывающиеся в масочную традицию. Поскольку в настоящей работе речь идет об изучении традиции функционирования авторской маски в художественных произведениях русской литературы середины XVIII-первой трети XIX вв., мы обратились к осмыслению генезиса, истоков зарождения авторской маски в литературе более раннего этапа, в связи с чем привлекались древнерусские тексты и произведения XVII столетия.

Существенным являлось изучение характера развития и преломления традиции авторской маски первой трети XIX в. в эпоху «неклассическую», связанную с модернистскими и постмодернистскими экспериментами, что привело к закономерному обращению к художественным прозаическим произведениям ХХ столетия.

Цель работы заключается в изучении процесса генезиса и развития авторской маски в литературно-художественном сознании России на материале отечественной прозы 1760 - 1830-х гг. В соответствии с этим в процессе исследования нами решались следующие задачи:

· разработать концепцию авторской маски как особого типа литературно-художественного дискурса в русской литературе;

· рассмотреть основные пути исследования феномена маски и авторской маски в отечественном и зарубежном литературоведении, в практике гуманитарных наук;

· проанализировать соотношение явлений авторской маски и авторства в общей системе авторского сознания;

· определить историко-литературные параметры явления авторской маски;

· проследить процесс зарождения явления авторской маски в древнерусской словесности;

· проанализировать традицию становления и развития авторской маски в русской литературе 1760 - 1790-х гг., в прозе М.Д. Чулкова, Д.И. Фонвизина, И.А. Крылова, Н.М. Карамзина;

· исследовать специфику функционирования авторской маски в отечественной словесности первой трети XIX в., прозе А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, В.Ф. Одоевского, А.Ф. Вельтмана, О.И. Сенковского, В.И Даля;

· определить характер дальнейшего развития феномена авторской маски в русской литературе последующих этапов и проанализировать традиции авторской маски в отечественной прозе ХХ столетия.

Общей методологической основой исследования является системное единство выработанных литературоведением подходов к рассмотрению и анализу как историко-литературного процесса в целом, так и отдельных явлений художественной литературы. Соответственно, методологической основой работы явились принципы сравнительно-исторического, сравнительно-типологического, культурно-исторического, биографического, психологического, социокультурного методов, метод целостного анализа художественного произведения. Автором были использованы данные смежных гуманитарных дисциплин (философии и истории культуры, психологии, истории и др.). авторский маска литературный проза

Методологически значимыми для нас являлись работы классиков отечественного литературоведения - М.М. Бахтина, А.Н. Веселовского, В.В. Виноградова, А.М. Жирмунского, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Ю.Н. Тынянова, Б.А. Успенского, О.М. Фрейденберг. Важнейшую роль в формировании общей концепции исследования сыграли теоретико-литературные исследования С.Н. Бройтмана, Б.О. Кормана, Н.Т. Рымаря, Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпы, В.Е. Хализева, работы по истории русской литературы В.П. Адриановой-Перетц, Н.Я. Берковского, Н.А. Богомолова, В.Э. Вацуро, Г.А. Гуковского, Б.Ф. Егорова, И.П. Еремина, А.К. Жолковского, В.М. Живова, С.И. Кормилова, Я.С. Лурье, Г.П. Макогоненко, Ю.В. Манна, В.М. Марковича, З.Г. Минц, А.В. Михайлова, Е.К. Ромодановской, М.А. Турьян, И.О. Шайтанова и др. Особую значимость в решении стоящих перед нами задач имели монографии и статьи С.А. Голубкова, Н.Ю. Грякаловой, А.С. Демина, Н.С. Демковой, Е.М. Дзюбы, А.И. Иваницкого, Г.Ю. Карпенко, В.Ш. Кривоноса, М.Н. Липовецкого, О.Е. Осовского, И.С. Скоропановой, Л.А. Смирновой, Л.А. Софроновой, Р.Д. Тименчика, М.Г. Уртминцевой, М.А. Черняк, М. Дрозды, Дж. Мальмстада, Ж. Нивы, Ц. Тодорова, В. Шмида. Специфика исследования потребовала обращения к работам философов и культурологов - отечественных (Вяч.Вс. Иванов, К.Г. Исупов, В.Л. Махлин, А.М. Панченко, В.А. Подорога, М.Н. Эпштейн, М.В. Ямпольский) и западных (Р. Барт, Ж. Батай, Ж. Бодрийяр, Ж. Деррида, Ф. Ницше, М. Фуко, Й. Хейзинга, О. Шпенглер, У. Эко).

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые в отечественном литературоведении сформулирована концепция авторской маски; определены сущностные характеристики данного явления, уровни его функционирования; авторская маска определяется как специфическое явление авторского сознания. Осуществлен системный подход к феномену авторской маски, который представлен как элемент структуры авторского сознания (теоретико-литературный аспект), и в динамике его исторических изменений, определяемых конвенциальными установками конкретной литературной эпохи и индивидуально-творческим решением писателей, использовавших в своей художественной практике авторскую маску (историко-литературный аспект). Авторская маска рассмотрена как форма авторского сознания на материале русской прозы, что позволило выявить внутренние потенции, возможности данного феномена; изучена роль и значение авторской маски в истории и эволюции русской прозы. Представлена модель функционирования авторской маски на различных этапах развития русской прозы; прослежен начальный этап становления авторской маски в древнерусском литературном сознании («Моление» Даниила Заточника, «Хожение за три моря» Афанасия Никитина, эпистолография Ивана Грозного и Андрея Курбского); определен качественно новый характер авторской рефлексии в творчестве протопопа Аввакума; изучен процесс развития авторской маски в русской литературе второй половины XVIII - первой трети XIX вв. (проза М.Д. Чулкова, Д.И. Фонвизина, И.А. Крылова, Н.М. Карамзина, А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, В.Ф. Одоевского, О.И. Сенковского, А.Ф. Вельтмана, В.И. Даля); определены тенденции развития авторской маски в русской прозе последующих периодов.

Достоверность исследования обеспечивается использованием традиционных методов академического литературоведения и современных исследовательских технологий, выбором авторов и наиболее репрезентативных произведений отечественной литературы 60-х гг. XVIII - 30-х гг. ХIX вв., введенных в широкий историко-литературный контекст от начала становления русской литературы до ее современного состояния.

Хронологические параметры исследования объясняются тем, что именно 1760-е гг. оказываются временем выделения и формирования авторского сознания и самосознания в отечественной литературе, а также периодом интенсивного сложения прозы; 1830-е гг. становятся, в свою очередь, этапом усложнения нарративной техники, когда внутритекстовое соотношение «автор - герой» расширяется до триады «автор - повествователь - герой», благодаря использованию авторской маски, которая становится одним из факторов и индикаторов развития авторского начала и авторского самосознания в русской литературе и в XIX в., и в последующие периоды.

Теоретическая значимость. Предложенная в диссертации концепция авторской маски расширяет современную теорию автора, позволяет проецировать выявленные особенности авторского сознания на отдельные стороны творчества Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого, соотнести их с особенностями литературной практики рубежа XIX-XX вв., в частности, Серебряного века, вписать авторскую маску в контекст художественных открытий и экспериментов русского модернизма.

Особое значение предложенная в диссертации концепция имеет для понимания процесса функционирования авторского сознания в литературе русского постмодернизма. Концепция авторской маски принципиально важна для процессов, протекающих не только в русской литературе, но и в западной словесности XIX-XX вв.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты, материалы, анализ конкретных художественных произведений и общие выводы могут быть использованы в вузовских курсах истории и теории отечественной литературы, истории культуры, курсах по выбору и факультативных курсах, посвящённых углубленному изучению литературы и культуры России XVIII-XIX вв.; при написании соответствующих учебников и учебных пособий. Разработанная концепция авторской маски может стать основой для анализа отдельных произведений и изучения более крупных литературных и историко-культурных пластов.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Авторская маска представляет собой специфическое художественное явление, активно проявляющее себя в русской литературе со второй половины XVIII в., генезис которого и ранние формы обнаруживаются еще в русской средневековой литературе.

2. С теоретико-литературной точки зрения авторская маска является одной из форм репрезентации автора «реального» в пределах художественного произведения, воплощенной в образе фиктивного автора-нарратора, который мистифицирует читателя игровым тождеством / несоответствием (биографическим, стилистическим) с ним и выдаёт предлагаемый читателям текст за собственное сочинение.

3. Авторская маска является важнейшим элементом в структуре авторского сознания, вступающим во взаимодействие с феноменами авторского «я», «другого»; в системе взаимоотношений автора и читателя; в процессе авторской идентификации / самоидентификации. Авторская маска проявляется на трех основных уровнях: как стилистический прием (слияние изображающей речи с изображаемой, стилизация сугубо авторской речи под манеру изображаемого персонажа); как художественный образ фиктивного автора (эстетически преднамеренная рефлективно-игровая проекция личности художника в текст, одна из форм взаимоотношений автора и персонажа, образ фиктивного автора-нарратора, берущего на себя функции создателя предлагаемого текста); как появление реального или якобы реального автора среди персонажей.

4. Изначально заложенные в авторской маске потенции позволяют рассматривать ее как средство реализации не только эстетической, но и коммуникативной задачи автора в пределах художественного текста (создать комический и игровой эффект, иллюзию достоверности, неофициальности, приблизить читателя к тексту или дистанцировать от него, отразить и проследить собственную рефлексию, и т.д.). Авторскую маску маркируют определенные признаки: автобиографические параллели и соответствия; мотивы двойничества и зеркальности; мистифицирующие читателя предисловия, в которых автор выдает собственный текст за чужое сочинение, выступая в роли издателя, публикатора и т.д.; переход повествователя от первого лица к третьему и наоборот, а также изменение тона повествователя (семантическое отождествление грамматического лица, взаимозаменяемость местоимений «я»/«он»» в автореференциальном значении); игровые контаминации с «чужим словом», включенным в рамки собственно-авторского повествования, ведущие к сосуществованию нескольких точек зрения на событие или героя, что придает повествованию стереоскопичность и порождает игровую двусмысленность авторской позиции; автопародирование на уровне интонации, «выворачивания» собственных сюжетов, комического искажения «своего» языка при несоответствии средств описания предмету описания; скрытые автоаллюзии, функциональные автореминисценции.

5. На раннем этапе, задолго до выделения собственно авторской, писательской позиции, авторская маска как своеобразный стилистический, повествовательный прием функционирует в рамках смеховой традиции «антиповедения» (Б.А. Успенский) русского средневекового автора, чей образ посредством сознательного балагурства и притворства, отождествления себя, собственного стиля со скоморошеством, «овнешняется», «карнавализуется», обретает отчетливо выраженную игровую коннотацию («Моление Даниила Заточника», «Послание Полубенскому», «Послание Василию Грязному» Ивана Грозного), а также в пограничных в жанровом отношении текстах, в которых разрушаются традиционные жанровые и стилистические каноны, проступает субъективно-личностное начало и намечается тенденция к саморефлексии («Хожение за три моря» Афанасия Никитина, переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским).

6. Складывающаяся традиция использования авторской маски находит свое продолжение в XVII в. в творчестве протопопа Аввакума, авторскую позицию которого отличает синтез игрового и рефлективного начала. «Житие» Аввакума отмечено присутствием новых средств, при помощи которых создается качественно иной, эстетически оформленный тип авторской маски.

7. В условиях развития русской прозы Нового времени, изменений, наступивших в результате Петровских реформ в сфере литературы, культуры и искусства, происходит радикальное обновление литературно-художественного сознания, в процессе которого авторская маска обретает качественно новые черты: образ фиктивного автора становится одним из важнейших открытий русской литературы второй половины XVIII в. Наиболее отчетливо это явление представлено в творчестве М.Д. Чулкова, Д.И. Фонвизина, Н.М. Карамзина, И.А. Крылова.

8. В первой трети XIX в. под влиянием собственной традиции XVIII столетия и европейского романтизма приём авторской маски начинает эксплуатироваться русскими писателями и как универсальное средство сокрытия собственного лица, и как способ литературных мистификаций. Автор как творец художественной реальности получает возможность управлять взаимоотношениями с читателем, поскольку собственная идентификация, авторское «я» оказывается еще одним текстовым уровнем - маска становится своего рода эквивалентом подлинной личности ее носителя. В условиях отождествления маски и лица автора, порождающего игровой момент с читателем-реципиентом, доминирующей функцией авторской маски становится сокрытие подлинного облика, имени, реализующееся не только в использовании псевдонимов и мистификаций, но и в репрезентации писателем себя в роли фиктивного автора в пределах художественного текста. В прозе А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, В.Ф. Одоевского, А.Ф. Вельтмана, О.И. Сенковского, В.И. Даля авторская маска тематизируется и самоидентификация писателя получает самое непосредственное выражение.

9. Традиция авторской маски, сложившаяся к 40-м гг. XIX в., получает свое продолжение в прозе Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого, в литературной практике Серебряного века, в творчестве русских писателей 1920-1990-х гг., осознанно ориентирующихся на литературный опыт А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя.

Апробация результатов исследования. Диссертация проходила обсуждение на кафедре русской и зарубежной литературы ГОУ ВПО «Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарёва» и на кафедре русской, зарубежной литературы и методики преподавания филологического факультета ГОУ ВПО «Мордовский государственный институт имени М.Е. Евсевьева».

Основные положения, содержание и выводы диссертации отражены в двух монографиях, учебном пособии, более чем в 100 публикациях автора, 16 из которых напечатаны в изданиях, входящих в перечень ВАК РФ. Материалы диссертационного исследования представлялись в докладах на Международных и Всероссийских научно-практических конференциях: Международная научная конференция «Традиции классики ХХ века и современность» (М., 2002), Девятые Невельские Бахтинские чтения (Невель, 2002), II и III Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (М., 2004, 2007), II и III Международная научно-практическая конференция «Русско-зарубежные литературные связи» (Н.Новгород, 2006, 2008); Вторая и Третья Международная научная конференция «Русская литература XX-XXI веков: проблемы теории и методологии изучения» (М., 2006, 2008); Всероссийская межвузовская научно-практическая конференция «Многоликий Толстой» (Самара, 2006); Международная научная конференция «Нижегородский текст русской словесности» (Н.Новгород, 2007); VI и VII Международная научная конференция «Русское литературоведение на современном этапе» (М., 2007, 2008); Международная научная конференция «Литература в диалоге культур-5» (Ростов-на-Дону, 2007); Международная научная конференция «Декаданс в Европе и России: 150 лет жизни под знаком смерти» (Волгоград, 2007); Всероссийская научно-практическая конференция «Проблемы диалогизма словесного искусства» (Стерлитамак, 2007); IV и V Международная научная конференция «Язык, культура, общество» (М., 2007, 2009), III и IV Международная научно-практическая конференция «Проблемы изучения русской литературы XVIII века» (Самара, 2007, 2009); Всероссийская научная конференция «Текст. Произведение. Читатель» (Казань, 2007); XIII и XIV Международная научная конференция «Пушкинские чтения» (СПб., 2008-2009); Международная научная конференция «КУЛЬТ-ТОВАРЫ: феномен массовой литературы в современной России» (СПб., 2008); XXXI Зональная конференция литературоведов Поволжья (Елабуга, 2008); II Международная научная конференция «Синтез документального и художественного в литературе и искусстве» (Казань, 2008); научная конференция «Предромантизм в мировой культуре» (Самара, 2008); VII Международная научная конференция «Грехневские чтения» (Н. Новгород, 2008); Международная заочная конференция «Поэтика художественного текста» (Борисоглебск, 2008); Третья Международная научная конференция «Восток - Запад: пространство русской литературы и фольклора» (Волгоград, 2008); Конгресс «Русская литература в мировом культурном и образовательном пространстве» (СПб., 2008); Международная заочная конференция «Текст и дискурс: проблемы функционирования, анализа, интерпретации» (Астана, Казахстан, 2009); Международная научная конференция «Н.В. Гоголь и мировая культура» (Самара, 2009) и др.

Материалы диссертации использовались в лекционных курсах по истории русской и зарубежной литературы, в курсах по выбору «Художественное своеобразие прозы В.В. Набокова», «Авторская маска в литературном сознании России XVIII-XX вв.» для студентов и аспирантов филологических специальностей ГОУ ВПО «Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарёва». Концепция исследования была апробирована в ходе работы по Гранту Президента РФ по поддержке молодых российских ученых - кандидатов наук (МК-1759.2008.6 «Русская литература сквозь призму идентичности: авторская маска как средство самоидентификации писателя в прозе ХХ столетия»).

Структура и объем диссертации. Содержание работы изложено на 495 страницах, включая введение, четыре главы, заключение, библиографический список (582 наименования, 18 из которых - на иностранных языках) и приложения. В приложениях 1 - 2 «Специфика авторской репрезентации протопопа Аввакума в «учительских» текстах (“Книга бесед”, “Книга толкований”)»; «Традиция авторской маски в переписке Петра I с князем-кесарем Ф.Ю. Ромодановским» представлено исследование специфики функционирования авторской маски в литературе «нехудожественной», подчёркивающее универсальность этого феномена. Приложение 3 «Судьбы авторской маски в отечественной прозе ХХ столетия» посвящено исследованию преломления пушкинского и гоголевского опыта создания авторской маски в прозе ХХ в.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обозначается актуальность, предмет, объект, научная новизна, методология, хронологические параметры исследования, ставятся цели и задачи, поясняется структура работы, терминологический аппарат, степень изученности проблемы маски в целом и определяется проблемное поле исследований, связанных с осмыслением авторской маски, в частности, формулируются выносимые на защиту положения, даются сведения об апробации исследования.

Первая глава «Историко- и теоретико-литературные аспекты изучения феномена авторской маски» посвящена осмыслению маски как историко-культурного и историко-литературного феномена. Автором указывается, что границы применимости категории «маска» весьма расширились в связи с усложнением познавательных процессов и углублением самосознания личности, осознанием коммуникативной природы научного знания и усложнением механизмов культурной интеграции. Маска в гуманитарных науках рассматривается чаще всего в качестве философско-культурологического и социально-психологического явления и становится объектом исследования соответствующих научных дисциплин. В соответствии с этим в разделе 1.1. Феномен маски: сущность, многообразие смыслов и трактовок выделяются основные подходы к осмыслению этого феномена, прежде всего, уточняются психологические механизмы порождения маски, значимые не только для личности вообще, но и для личности творческой, репрезентующей посредством маски себя в пределах созданного ею художественного произведения.

Согласно психологическому подходу, маска рассматривается как особый защитный механизм личности, самоконструирующая поведенческая стратегия, направленная на поддержание другого «я», вытекающая из желания создать ложное впечатление о себе или обрести анонимность. Маска как актуализация собственного образа в той или иной поведенческой ситуации появляется в результате рефлексии личности, лишённой цельности, что позволяет рассматривать маску как форму защиты внутреннего мира её носителя в процессе обретения цельности и преодоления «дуальности» (И.С. Кон, Дж. Маргалис, К.Г. Юнг).

Социологический подход связывает маску (имидж как модификацию маски) с обманом и полагает её способом репрезентации индивидом самого себя в рамках социума с целью завоевания удовлетворительной позиции в материальном мире; при этом функции маски не сводятся только к сокрытию истинного облика её носителя от социума с целью слияния с ним, маска одновременно искажает, закрывает социальный мир от своего носителя (П. Экман, Э. Гоффман).

Структурно-семиотический подход предполагает рассмотрение маски в качестве символического материального объекта, подобного человеческому лицу, морде животного или птичьей голове, накладываемого на лицо участников обряда или ритуального действа, бытующего в опредёленной этнической общности и трансформирующегося в межкультурных контактах (К. Леви-Строс, Р. Жирар).

При лингвистическом подходе маска рассматривается как феномен речевого общения, средство стилизации; это «метод» языковой характеристики, с помощью которого какому-либо «говорящему» персонажу намеренно придаются специфические речевые особенности, в той или иной мере разобщающие его с остальными участниками коммуникативного акта, диалога (Г.О. Винокур, В.В. Виноградов, Е.Я. Шмелева, А.Д. Шмелев, Г. Башляр).

При литературоведческом подходе, во-первых, маска рассматривается как синтетический драматургический жанр, возникший на основе средневековой фольклорной традиции и карнавальной ренессансной культуры См.: Мусвик В.А. Маска // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. Институт науч. информации по общественным наукам РАН. - М., 2003. - Стлб. 509-511.. Во-вторых, маска предстает одной из форм литературной образности, средством художественной условности, в связи с чем важнейшими аспектами литературной маски становятся маска героя (способ сокрытия реального "лика" персонажа с помощью переодевания, маскировки поведенческие, изменение мимики, жестов и т.д.) и маска автора. Авторская маска как средство позиционирования, объективации «во вне» автором себя в художественном произведении является двуединым феноменом: с одной стороны, это стилистически маркированный литературный приём, с другой - художественный образ, сконструированный автором с целью скрыть/представить себя в образе «другого», нередко «основополагающий приём литературной мистификации» Осовский О.Е. Маска авторская // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. Институт научн. информации по общественным наукам РАН. - М., 2003. - Стлб. 511-512..

Раздел 1.2. Авторская маска в процессе становления авторского сознания и формирования института авторства посвящен исследованию места и роли маски в структуре авторского сознания в историко-литературной перспективе. Появление авторской маски связывается с моментом возникновения литературной саморефлексии, начиная с периода формирования индивидуальных стилей в литературе, с завершением эпохи «риторического слова» (А.В. Михайлов), когда появляются личностные моменты, связанные с изменениями в понимании авторства и трансформировавшимся соотношением между словом и миром. При этом формирование института авторства в отечественном литературном сознании происходило на протяжении нескольких столетий. В Древней Руси авторство связывалось с жанровостью - жанровый канон диктовал автору те или иные законы, и именно жанром определялся образ автора, но отнюдь не его личностью, что связано со стремлением средневекового искусства выразить коллективное чувство и коллективное отношение к изображаемому, а также с взаимосвязанностью древнерусских жанров с определенными типами стиля. И хотя повествование в древнерусском тексте идет, казалось бы, от имени автора, автор не индивидуализирован, «авторское “я” в большей степени зависит от жанра произведения, почти уничтожая за этим жанровым «я» индивидуальность автора» Лихачев Д.С. О себе. Развитие русской литературы X-XVII вв.; Поэтика древнерусской литературы // Лихачев Д.С. Избранные работы: в 3 т. - Л., 1987. - Т. 1. - С.179.. Вместе с тем и на этом этапе присутствовали «выпадения» из общепринятой нормы: существовали жанры, не просто не вписывающиеся в устоявшийся канон, но, посредством выдвижения на первый план личности пишущего, обыгрыванию и нередко - пародированию - существующих жанровых и тематических эталонов, ломающие его («Моление» Даниила Заточника, «Хожение за три моря» Афанасия Никитина, эпистолография Ивана Грозного и Андрея Курбского).

Постепенно вместе с ростом самосознания, отходом от каноничности и поэтапным разрушением традиционализма, категория авторства соотносится с характером индивидуальной манеры и индивидуальным стилем, что влекло за собой в силу авторской рефлексии изменение жанровости. На первый план выдвигается в большей или меньшей степени личность пишущего, который проявляет себя как «человек частный», говорящий от собственного имени; равно как и его читатели, имеющий определенные интересы и более или менее чётко выраженную социальную, этическую, литературную позицию. Само художественное произведение является «орудием» авторской воли, презентацией собственно авторского голоса. Необходимой предпосылкой для литературного самоописания, изображения в произведении самого себя становится вполне сознательная дифференциация «я» объекта и «я» наблюдателя: автор раздваивается в зеркале самого себя и на этой субъективной точке зрения обосновывает свою писательскую деятельность, когда все сверхиндивидуальные инстанции, на которые можно было сослаться ранее, начинают терять нормативное значение.

В начале XVIII в. в России смещение идеологической ориентации (и в литературе, и - шире - в культуре) в сторону интересов индивидуума происходило под влиянием западных идей, но к концу столетия в литературе начинается процесс собственной рефлексии проблем субъективности. Автор, освободившись от непосредственного влияния различных нормативных систем литературного поведения, получил возможность сделать их предметом изображения с субъективной точки зрения, учитывая при этом, что с позиций его субъективности изображаемое им, включая его самого, может быть лишь фикцией, а его текст предлагает читателю игру в аутентичность / фиктивность содержания. Из этого следует, во-первых, что читатель-реципиент начинает обретать функциональную роль, согласно которой он обязан не просто наблюдать процесс авторского самоописания, но и реконструировать приметы субъективной авторской позиции. Во-вторых, сам воображаемый автор (с точки зрения читателя), даже при определённом автобиографическом подобии, выступает двойником автора «реального», его самоизображающейся маской.

В диссертационном исследовании отмечается, что со второй половины XVIII в. происходит постепенное становление и формирование индивидуально-авторского сознания и самосознания, самоощущения художника именно как творца собственного универсума, ставшее важнейшей предпосылкой возникновения потребности травестировать, подвергать пародийному осмыслению собственное творчество. Маска автора оказывается одним из факторов и индикаторов развития авторского начала, средством создания пародийно-игрового модуса повествования. В XIX в. очевидно усложняются взаимоотношения творца с изображаемой реальностью (в романтизме маска автора эквивалентна его подлинной личности) и соответственно - повествовательная техника русской прозы. Ей уже более свойственны не неподвижность и монолитность эпического всезнания автора-повествователя, а нарративная игра с участием нескольких рассказчиков, варьирование их речевых позиций, смещение и перемещение авторского и персонажного горизонтов, повлекшее за собой распространение в русской литературе фиктивных авторов предлагаемых читателям текстов. В связи с этим к процессу «размежевания» фигур автора и повествователя оказывается привлечен и читатель, вынужденный теперь осмысливать игру с авторскими идентичностями. Каждая из авторских масок являла собой и использование «чужого имени», и представала полноценным художественным образом, обретающим собственный «голос», биографические подробности. В итоге создавался принципиально отличный от автора «реального» образ пишущего с соответствующей его культурному уровню, писательским задачам стилистической манерой, причём касалось это не только крупнейших прозаиков, но и литераторов «второго» и «третьего» ряда. В XIX в. образ автора способен множиться, распадаться, поскольку автор, текст создающий, не равен автору, в тексте присутствующему, в связи с чем возникает необходимость дифференциации автора и образа автора, автора и форм его репрезентации. Точнее, существуют вне- и внутритекстовое присутствие автора в художественном произведении: во внутритекстовом воплощении автор выступает как повествователь, рассказчик или персонаж, наделенный авторским голосом, являя образ самого пишущего, тогда как внетекстовая форма авторской репрезентации чаще всего - конструктивная; это роль организатора текста, выразителя единства и целостности художественной реальности, по отношению к которой он занимает позицию «вненаходимости» (М.М. Бахтин). При этом «создающий образ (то есть первичный автор) никогда не может войти ни в какой созданный им образ» Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1979. - С. 353., в том числе, и в образ автора, реконструируемый на основе текста. Читатель, не только в связи с осознанием непостоянства личности, множественности собственного «я» в целом, но и в связи с тем, что именно авторское «я» становится объектом художественного воспроизведения, что закономерно влечет за собой усложнение соотношения автора и текста, автора и героя (из-за введения в качестве промежуточной инстанции фигуры повествователя и умышленной мистификации читателя), преднамеренного сокрытия собственного облика в игре масок, теперь не всегда способен реконструировать образ автора, отличить его от авторской маски или автора «реального».