Авторская песня 1950–1970-х гг. в русской поэтической традиции: творческие индивидуальности, жанрово-стилевые поиски, литературные связи

В песенной поэзии Дольского рубежа веков усиливаются сатирическое звучание, публицистическая заостренность художественных образов, на первый план часто выдвигается балладное изображение катастрофических потрясений современности, что выразилось и в разработке художественной характерологии городского «дна» («Ошметки», «Ноктюрн», «Русское горе»), и в интуиции о мучительном завершении некоего макроцикла отечественной истории, крушении вековой Империи - царской и коммунистической, - когда «ржавеют остатки российских основ» («Старики», «Петербург»), и в трагедийном звучании военных баллад, в которых значительное место занимает афганская, а затем чеченская тематика и где история и современность России прочувствованы в объемной перспективе и в своих болевых точках («Афганская рана», «Была война», «Мать солдата» и др.).

В своих песнях Дольский предстает и как утонченный лирик, философ элегического склада, певец родного Ленинграда-Петербурга, и как поэт остро ироничный, социальный, привносящий, особенно в произведения конца столетия, гротескно-сатирические и публицистические ноты. Подобное соединение проявляется на жанрово-тематическом уровне, реализуясь и в лирико-исповедальных вещах, и в исторических ретроспекциях, и в напряженной «драматургии» баллад, бытовых сцен, и в пронзительной лирической сатире последних лет. Все это позволяет увидеть в произведениях Дольского оригинальное взаимодействие лирико-романтической тенденции в авторской песне, идущей от Б.Окуджавы, Н.Матвеевой и др., с тенденцией гротескной, трагедийно-сатирической, представленной в балладах о России В.Высоцкого, М.Анчарова, А.Галича, И.Талькова, в сатирических песнях о советской современности Ю.Кима.

В итоговом обобщении второй главы в диссертации, в частности, отмечено, что в песенно-поэтическом творчестве Е.Аграновича, А.Городницкого, А.Дольского лирико-романтические истоки стали основой созданных впоследствии самобытных у каждого автора эпических полотен, альтернативных по отношению к официозным догмам. Здесь в многоплановых образных ассоциациях, жанрово-стилевых формах запечатлелись поэтический эпос военных лет, разнообразные пласты русской истории и современной действительности.

На место лирико-романтической условности образного мира песен Н.Матвеевой, Е.Клячкина, Б.Окуджавы в творчестве рассмотренных во второй главе авторов выдвигается подробная художественная разработка сюжетной, персонажной сфер, нередко публицистическая, сатирическая острота художественной мысли. В плане эпизации жанровой системы особенно показательны в творчестве этих поэтов балладные тенденции, а также крупные лиро-эпические формы, в чем обнаруживается их родство с трагедийно-сатирическим направлением авторской песни, об истоках и жанрово-стилевых формах которого, воплотившихся в творчестве представляющих это направление поэтов-бардов, пойдет речь в третьей главе.

Третья глава освещает трагедийно-сатирическое направление авторской песни, связанное с усилением социально-критической тенденции и с особыми доминантами на проблемно-тематическом, жанрово-стилевом уровнях. В самостоятельных разделах анализируются художественные миры Михаила Анчарова, Владимира Высоцкого, Александра Галича, Юлия Кима, Игоря Талькова. Второй, третий и четвертый из названных разделов делятся на подразделы.

Трагедийно-сатирическое направление бардовской поэзии явило самобытный ракурс художественного познания бытия, социально-исторической действительности и человеческой души. Его отличительными особенностями стали эпическая многомерность картины мира, «балладная» доминанта в жанрово-стилевых исканиях, глубинная причастность традициям неофициальной смеховой культуры, что знаменовало оппозиционное звучание песенно-поэтического слова в отношении к догмам официальной идеологии.

Начальным в главе является раздел «У истоков авторской песни. Война и мир в балладах Михаила Анчарова».

Рассмотрение наследия М.Анчарова как одного из основателей авторской песни, первые произведения которого были написаны еще в 1937 г., а расцвет творчества пришелся на вторую половину 1950 - середину 60-х гг., позволило установить, что трагедийно-сатирическое направление складывалось синхронно с лирико-романтическим, хотя на раннем этапе развития бардовской поэзии именно последнее оказалось доминирующим.

В балладном творчестве Анчарова были заложены основные константы трагедийно-сатирического направления. В его «городских», философских, социально-исторических балладах в призме мироощущения «дворовой» среды, «щербатых улиц», в многоплановой персонажной системе художественно постигалась социально-психологическая реальность довоенного, военного и послевоенного быта и бытия современников («Сорок первый», «Песня про низкорослого человека…», «Цыган Маша» и др.). Нелицеприятное изображение грубой обыденности сочеталось в художественном мире Анчарова с открытием масштаба бесконечности мира и личности, сохраняющей вопреки жестокой повседневности высокие романтические устремления, обостренное чувство красоты. Парадоксальное явление высокой романтики посреди ужаса «страшного мира» становится «нервом» многих баллад Анчарова. Герои «Песни про деда-игрушечника с Благуши», «Баллады о мечтах», «Баллады о танке Т-34…» обнаруживают в себе высокие романтические чувства в отнюдь не романтических обстоятельствах, этим возвышаются над жестокостью тленного, преисполненного великими и малыми потрясениями мира и приобщаются к вечности.

Глубокое проникновение в сердцевину мироощущения балладного героя предопределило в поэзии Анчарова новаторское использование композиционной формы «ролевого монолога», песни «от героя». Во многих «ролевых» балладах («МАЗ», «Песенка про психа из больницы имени Ганнушкина…») создается художественный ансамбль образов современников, в чьих подчас надрывных исповедях, рефлексиях о времени и о себе генерируется мощная энергия балладного лиризма.

В позднем творчестве поэта-певца трагедийная панорама века и современности, многоплановое раскрытие категорий войны и мира предстали в образном мире социально-исторических баллад, имевших подчас пронзительное исповедальное звучание («Большая апрельская баллада», «Баллада о двадцатом веке»). Язык баллад Анчарова, призванный к неизбирательному отражению больших и малых обстоятельств жизни героев, порой неожиданно соединяет далекие стилевые регистры - от сниженно-разговорного, «блатного», «профессионального» языка до высокой патетики; достигает максимальной выразительности в особой манере авторского исполнения, где «чеканная» сдержанность таит за собой душевную боль.

Второй раздел (««На сгибе бытия»: Владимир Высоцкий») состоит из трех подразделов, обращенных соответственно к исследованию онтологических оснований поэтического мира Высоцкого; граней исторического опыта, отразившихся в образном мире его военных баллад; характера творческого диалога барда с поэтической классикой («Лирические «автобиографии» В.Маяковского и В.Высоцкого») и современностью («В.Шукшин и В.Высоцкий: параллели художественных миров»).

Песенно-поэтическое творчество Высоцкого стало одним из главных явлений в авторской песне второй половины 1960-70-х гг., в значительной мере определивших общий художественный облик данного направления поэзии. Глубина онтологических оснований поэзии Высоцкого соединилась в его многогеройном и многожанровом художественном мире с разносторонним постижением психологических, социально-исторических, культурных аспектов жизни современника.

В призме анализа жанра лирической исповеди в диссертации предпринята попытка предложить целостную интерпретацию онтологических оснований поэтического мира Высоцкого. В этом ракурсе было осуществлено рассмотрение генезиса лирико-исповедальных стихов-песен, сквозного для них образа двойника; пространственных лейтмотивов «края», «пропасти», «последнего приюта», многопланового выражения категории пути лирического «я», его современников, России; архетипического сюжета взыскания подлинного мистического опыта, встречи с Богом, раем. В этой связи подробно анализируется образный строй таких философских баллад, как «Кони привередливые», «Моя цыганская», «Две песни об одном воздушном бое», «Райские яблоки», лирический герой которых предстает одновременно и несвободным от отрицательного религиозного опыта породившей его эпохи, и настойчиво стремящимся вернуть народу, отдельной личности способность задумываться о трансцендентном смысле своего бытия.

В стихах-песнях Высоцкого проявилось оригинальное взаимодействие исповедальных и балладных жанровых тенденций, изначально лирические раздумья об «истории болезни» родной земли приобрели здесь масштаб грандиозных эпических обобщений, обнаружив в своих глубинах параллели с поэзией А.Блока: особенно значимым с этой точки зрения оказалось в работе рассмотрение таких стихотворений-песен, как «Я никогда не верил в миражи…», «История болезни», «Баллада о бане», «Купола».

Грани исторического опыта, обогащенные мистическим чувствованием свершившихся потрясений, запечатлелись в военных балладах Высоцкого, звучание которых пронизано нотами острой социально-критической рефлексии («Штрафные батальоны», «Песня о звездах»). В жанрово-стилевом плане значимы здесь генетическая связь «блатных», «дворовых» и военных баллад, способы драматизации повествовательной структуры, «новеллистически» динамичная прорисовка фронтовых эпизодов, взаимодействие диалоговых и монологических речевых форм. Усиление обобщающе-символического потенциала образного ряда привносило в стихи-песни Высоцкого о войне элементы философской баллады («Песня о Земле», «Мы вращаем Землю»), а тенденция к эпическому расширению картины бытия активизировала циклообразующие жанровые процессы («Две песни об одном воздушном бое», «дорожная» трилогия 1973 г.). Военная баллада в творчестве Высоцкого оказывается открытым жанровым образованием, вступающим в активное взаимодействие и с балладой философской, и с лирической исповедью, и с поэтическими «новеллами». Передавая трагедийный накал частных эпизодов войны, она обнаруживает в себе значительный потенциал эпохальных, бытийных, мифопоэтических обобщений, становясь одним из путей творческого самовыражения поэта-певца в его причастности к общенародному историческому опыту.

Существенным и далеко не в полной мере изученным в осмыслении творчества Высоцкого остается аспект литературных связей. Помимо предложенного еще в первой главе сопоставления персонажного мира поэзии Высоцкого и Визбора, здесь распространенный у Высоцкого жанр лирической автобиографии («Баллада о детстве», «Большой Каретный», «Памятник» и др.) рассматривается на фоне автобиографических лирических поэм В.Маяковского («Люблю», «Хорошо!», «Во весь голос», «Человек»). В многомерном соотнесении художественных систем двух поэтов особое внимание было уделено сплаву интимно-личностного и эпохального в их прозрениях «о времени и о себе»; значимому для обоих московскому хронотопу; соотношению утопических и антиутопических тенденций поэтической мысли; бытийным основам мироощущения лирических героев Маяковского и Высоцкого. В онтологическом плане биографические пути героев Маяковского и Высоцкого характеризуются максимальной, подчас надрывной, самоиспепеляющей интенсивностью проживаемого времени жизни, частым стремлением заглянуть за грань отпущенного судьбой земного срока, которое продиктовано пронзительным ощущением того, что «дожить не успел».

В плане исследования синхронного литературного контекста авторской песни значимым видится изучение параллелей художественных миров В.Высоцкого и В.Шукшина. Шукшин и Высоцкий - актеры по типу творческого дарования - глубоко запечатлели в своем «драматургичном» творчестве, в объемной социально-психологической характерологии сложнейшие процессы, происходящие в русской душе, потрясенной историческими катаклизмами недавнего прошлого и отягощенной бременем демагогического мышления современности. Во многом сходное воплощение у Шукшина и Высоцкого обрел новый для литературы эпохи тип «чудика», утверждающего нравственную позицию «бесконвойности» и противостоящего давлению агрессивно-равнодушного социума. В их произведениях явлены мучительная потребность современника в духовном «празднике», мистическом опыте - и вместе с тем деструктивные стороны инертного массового сознания. Рассказы Шукшина и песни Высоцкого, при всей их тематической и художественной самобытности, близки своей «сценичностью», «новеллистичным» сюжетным динамизмом, частым преобладанием явной или имплицитной диалоговой организации, активно вводящей в дискурсивное поле «чужое» слово; соединением театральной эксцентрики и пронзительного исповедального лиризма, предельной конкретности изображения и глубины бытийного содержания.

Третий раздел (««Песня об Отчем Доме». Александр Галич») представляет творчество А.Галича (Александр Аркадьевич Гинзбург). Начинавший свой творческий путь во второй половине 1930-х гг. как вполне благополучный советский драматург и поэт, прошедший через участие в студиях К.Станиславского и А.Арбузова, с переломных 60-х гг. он постепенно становится создателем песенно-поэтического эпоса - по словам В.Шаламова - «энциклопедии нашей жизни», в которой философская глубина соединилась с освещением «изнаночных», зачастую болезненных сторон русской истории и современности, порабощенного тоталитарными догмами индивидуального и общественного сознания.

В подразделе «Трагедийно-сатирическое осмысление современности. Образ советского обывателя в песенной поэзии Галича» исследуется многоуровневая персонажная характерология песен Галича, где одно из центральных мест занимает образ советского обывателя, от лица которого в ряде произведений выстроено повествование. Данное социально-психологическое явление здесь гетерогенно: чаще всего это представители простонародной среды, как, например, бывшие заключенные, советские рабочие, служащие и т. д.; но вместе с тем носителями обывательского сознания могут выступать и герои, имеющие немалый социальный статус, - как директор антикварного магазина («Баллада о том, как едва не сошел с ума директор антикварного магазина…») или «депутат горсовета» Клим Петрович Коломийцев. Художественная сверхзадача поэта-певца при изображении социальных характеров обозначенного ряда заключалась в исследовании глубин народного сознания; того, как - подчас в мифологизированном виде - восприняты этим сознанием официальные идеологические схемы и реалии повседневного бытия. В обывательской психологии и порожденной ею «вторичной» мифологии о советской жизни Галичу важно отыскать как признаки духовного увечья, несвободы, так и парадоксальное, часто инстинктивное противопоставление душевной искренности, выхолощенных из социальной действительности ценностей общечеловеческого порядка - клишированному тоталитарному дискурсу. В работе выделены и рассмотрены три уровня существования обывателя в галичевских песнях: семейно-бытовой («Красный треугольник…», «История, проливающая свет…»), общественный («Отрывок из репортажа…», цикл о Коломийцеве), а также уровень истории («Рассказ старого конармейца», «Поэма о Сталине»). В бытовых сценах, песенных «репортажах», подчас пронзительно звучащих исповедях «ролевых» героев, поэтических циклах многоплановую художественную разработку получили приемы сатирического изображения, сказовые формы, «драматургия» речевого взаимодействия автора, рассказчиков и персонажей.

Значительный проблемно-тематический срез поэзии Галича, осмысление которого выделено в следующий подраздел, образуют культурфилософские рефлексии барда, ставшие сердцевиной его диалога с культурной традицией. Этот аспект галичевского творчества был рассмотрен на примере обращения поэта к осмыслению человеческой и творческой судьбы А.Ахматовой (««Кресты», или снова август», «Занялись пожары», «Без названия»), что позволило установить фундаментальную для двух художников категорию памяти - в ее индивидуально-личностной, исторической и онтологической ипостасях. В ходе сопоставительной характеристики жанра поэмы-реквиема у Ахматовой и Галича («Реквием» и «Кадиш») выясняется, что личностная память перерастает в лиро-эпических полотнах двух художников в тему национально-исторического, бытийного и даже мистического содержания. Художническое вчувствование в мучительные парадоксы и зигзаги пути Ахматовой открыло для Галича способ постижения судеб отечественной культуры в пору катастроф, трагедийных отношений Поэта и Времени.

В динамике жанровых исканий поэта-певца с годами все отчетливее проступала лиро-эпическая природа его творческого дарования. В этом плане значимым нам представлялся анализ «поминального» цикла «Литераторские мостки», поэмы-реквиема «Кадиш», а также «Поэмы о Сталине». Нравственная и историософская проблематика последней, о которой идет речь в особом подразделе, наиболее рельефно проступает в зеркале пушкинских ассоциаций и подтекстов («Борис Годунов», «Медный всадник»), позволяющих через сопряжение реалистических и условно-фантастических изобразительных форм передать глубинные раздумья барда о метафизике власти в России, об отношениях личности и государства в разные исторические эпохи.

В четвертом разделе (««Снятие страха смехом». Юлий Ким») продолжено установление глубинной причастности искусства авторской песни вековым традициям народной смеховой культуры. Изображая, как и Галич, быт и бытие личности в тоталитарной действительности, Ким использовал богатство жанрово-стилевых форм песенной поэзии, оригинальность языковых приемов сатирического изображения, связанных, в частности, с каламбурной игрой с социально-политическими составляющими лексического значения слова, со смеховым опровержением советского «новояза» («Пионерская лагерная песня»). Непосредственное лирическое самовыражение авторского «я» органично соединилось в сатире Кима с разработкой таких «эпических» жанровых форм, как песенное «сказание» («Сказание о Петре Якире…»), сатирическая «мининовелла» («Волшебная сила искусства»), басня («Истерическая перестроечная»), «письмо вождям» («Кадриль для Матиаса Руста»). Не меньшую весомость имела здесь и «драматургичная» ролевая сатира, связанная с созданием образов-масок советского обывателя, представителей Системы и даже самих вождей: в песнях «Монолог пьяного Брежнева» (исполняется на мелодию «Цыганочки»), «Иные времена», «На парткоме». Стихия игрового, многоголосого, пародийно-цитатного слова наполняет собой и песни-диалоги Кима, и сатирические стихи-песни, создававшиеся им для театра и кино. Последние вступают в значимое «соавторское» соприкосновение с традициями отечественной сатиры. Показательны в этом ряду написанные по мотивам «Недоросля» «ролевые» песни «Цыфиркин и Кутейкин», «Вральман», «Митрофан», а также предназначенные для кинофильма «Феерическая комедия» песни «Присыпкин» и «Эльзевира». Каждая из них - искусная художественная имитация стилистики и тональности речи известных литературных персонажей.

В специальном подразделе проиллюстрирован грандиозный жанрово-родовой синтез, который был осуществлен Кимом в песенно-драматической поэме «Московские кухни». В ее сценичной динамике, «диалоге интертекстов», лирических и ролевых монологах наметились широкие горизонты эпического изображения судеб личности, интеллигенции, культуры в абсурдистской исторической реальности ХХ столетия. В своей пространственно-временной организации поэма заключает художественное обобщение, касающееся жизни общества в «послеоттепельные» десятилетия, социокультурной роли творческой интеллигенции. Произведение демонстрирует жанрово-родовой синтез лирического самовыражения автора, эпической повествовательности и напряженной драматургической динамики, где элементы сатирической комедии, фарса обогащаются трагедийным началом, - синтез для искусства авторской песни весьма продуктивный.

Трагедийно-сатирическое направление авторской песни в исторической перспективе - таков предмет заключительного пятого раздела третьей главы («Трагедийно-сатирическая линия в перспективе развития бардовской поэзии. Стихи-песни Игоря Талькова»).

Песенное творчество Талькова приобрело широкую общероссийскую известность в конце 1980-х гг. и явило новую фазу в развитии трагедийно-сатирического направления бардовской поэзии на современном этапе. Постепенно наступает пора объективного исследования поэтических текстов Талькова в их эстетическом единстве и смысловой многомерности - исследования, свободного от той злободневно-политической пристрастности, с которой нередко эти песни воспринимались в пору их создания и исполнения. В диссертации анализируется художественное своеобразие «социальных» стихов-песен («Россия», «Бывший подъесаул», «Кремлевская стена» и др.), любовной лирики, отличающейся тонким психологизмом и насыщенностью бытийной проблематикой («Наш дом», «Когда засыпает город…», «Праздник», «Летний дождь»), а также представлена тема творчества, в освоении которой публицистичность, сатирическая заостренность и даже политическая злободневность мысли соединились у Талькова с проникновенным лиризмом, масштабными лирико-философскими обобщениями («Сцена», «Бубен-тамбурин», «Я вернусь»). На сцене, в творческом уединении, в любви, в нелегкой социальной борьбе, постижении судьбы России - лирический герой Талькова раскрывается во внутренней цельности, основанной на религиозной сущности миропонимания, в напряженной саморефлексии, этике духовного стоицизма. Его глубинное «я» выражается как в проникновенной исповеди о своей душевной жизни, так и в подчас нелицеприятном диалоге с современниками о кризисных чертах национального сознания, тяжелых страницах прошлого и смутного настоящего, в балладном звучании притч, пророчеств о будущем России. В нередко надрывном голосе поэта-певца резонировал, как и в песнях В.Высоцкого, голос поколения, сформировавшегося в условиях брежневского «застоя» и драматично осознавшего себя на перепутье во второй половине 1980-х гг.

Поэзия Талькова, развивавшаяся на стыке традиций классической авторской песни и иных художественных форм (рок-поэзия, эстрадная песня), явилась ярким выражением эпохи болезненного крушения Системы, обнажившего зияющие пустоты в национальной картине мира. Она в полноте выразила стремление общества обрести утерянные духовные, религиозные ориентиры бытия, соединив в себе публицистическое, рефлексирующее начало с сильнейшим эмоциональным зарядом, богатой гаммой душевных переживаний.

Таким образом, трагедийно-сатирическое направление вобрало в себя значительный пласт бардовской поэзии и, в отличие от направления лирико-романтического, выразившего прежде всего дух «оттепельного» раскрепощения, оно было обращено в основном к социально-психологической реальности, мучительным парадоксам «застойного» времени и нацелено на превозмогание общественной лжи и демагогии, на возвращение современникам ценностных основ частного и общенационального бытия.

В Заключении подводятся итоги исследования, намечаются перспективы дальнейшей работы.

В предпринятом исследовании авторская песня отчетливо представлена в качестве целостного, многопланового и значительного явления русской поэтической культуры ХХ века. В заключительной части диссертации акцентированы обобщения историко-литературного и теоретического характера, которые дают основания рассматривать авторскую песню как литературный и культурный феномен, идейно-эстетическую общность при всей неповторимости индивидуальных творческих манер поэтов-бардов.

Представителей авторской песни объединял общий круг чувствований, на уровне художественной концепции личности это выразилось в пафосе протеста против тоталитарного, «гулаговского» сознания, который подчас, например в произведениях В.Высоцкого, А.Галича, выходил на экзистенциальный уровень. Уже самые первые барды утвердили сердечность, теплоту, неформальность, неофициальность в отношении к человеку, что было труднопредставимо для массовой советской песни и даже для «шестидесятнической» поэзии. На уровне поэтики, как это обосновано в диссертации, такая концепция личности вела к созданию образа «неофициального» героя, героя «в свитере», живущего вне подчинения официозным канонам и стандартам и художественно постигаемого, в частности, с помощью устойчивых пространственных образов, атрибутов (костер, палатка, дальнее плавание, горная романтика, арбатские дворики и др.), форм «персонажной», «ролевой» лирики, через особый «протеизм», который был свойственен бардовской поэзии.

Весомым в свете изучения авторской песни оказалось системное рассмотрение ее синтетической жанрово-родовой системы, связанной с взаимодействием как песенно-фольклорной и литературной традиций, так и лирических, эпических и драматургических элементов. В работе было предложено выделение важнейших жанрово-стилевых направлений бардовской поэзии - лирико-романтического, трагедийно-сатирического, а также рассмотрение творчества поэтов, эволюционировавших от «чистой» лирики к освоению больших лиро-эпических форм и созданию трагедийного песенного эпоса. Данная типология впервые позволила проследить основные векторы развития данного художественного феномена от 1950-х гг. к рубежу столетий - эволюции, обусловленной комплексом как литературных, так и общекультурных, социально-исторических закономерностей. Суть этой эволюции заключалась прежде всего в усилении трагического звучания бардовской песни, углублении в ней экзистенциального начала, во все более явственном обнаружении антиофициальности как ключевого аспекта ее пафоса.

Безусловным обогащением научных представлений об авторской песне становится подробное изучение творческих индивидуальностей поэтов-бардов, наследие которых определило общий эстетический облик этого направления поэзии. В качестве актуальной нами была осознана задача по расширению исследования литературного контекста бардовской поэзии. Важным с этой точки зрения оказалось выявление связей с традициями, образным миром классической поэзии ХIХ в.: осмысление диалога с пушкинской традицией в песенно-поэтическом творчестве А.Городницкого и А.Галича, с поэтической философией Ф.Тютчева в образном мире стихов-песен Б.Окуджавы. Не менее весомо уяснение преемственных связей авторской песни с художественным опытом Серебряного века, что было отмечено в «литературных» циклах А.Галича; в «московских текстах» М.Цветаевой и Б.Окуджавы; в песенной поэзии В.Высоцкого, развивавшей многие трагедийные интуиции А.Блока, напряженные рефлексии «о времени и о себе», которые пронзительно прозвучали в поэзии В.Маяковского. В плане изучения синхронного литературного контекста творчества поэтов-бардов нами было особенно выделено сопоставительное рассмотрение творчества В.Высоцкого и В.Шукшина. Существенным оказывается и выявление разнонаправленных диалогических связей в художественном поле самой бардовской поэзии. Анализ этих традиций позволил уточнить научные представления о генезисе авторской песни, о месте бардовского движения в литературе и культуре ХХ столетия.

В диссертации системно доказано, что авторская песня стала оркестром индивидуальных голосов, обогатила поэтическую культуру и шедеврами утонченной исповедально-психологической, любовной, философской лирики, и оригинальными формами «сюжетной», «персонажной» поэзии; она вместила достойное продолжение лучших традиций отечественной сатиры, гражданско-патриотической поэзии; поэтами-бардами были созданы и масштабные лиро-эпические полотна, заключающие художественное постижение судеб русской и мировой истории и культуры. Рожденная атмосферой послевоенной, «оттепельной» эпохи, бардовская поэзия в своих вершинных образцах вышла далеко за пределы того времени, став органичной составляющей национального культурного опыта.

Важными перспективами осуществленного исследования должны стать дальнейшее изучение творческих индивидуальностей поэтов-бардов, детализация предложенной здесь типологии данного поэтического направления, а также расширение спектра литературных связей авторской песни, ее осмысление как в синхронном литературном и социокультурном контекстах, так и в сфере «большого» исторического времени.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора

Монография

1. Ничипоров, И.Б. Авторская песня в русской поэзии 1950 - 1970-х гг.: творческие индивидуальности, жанрово-стилевые поиски, литературные связи [Текст]: монография / И.Б.Ничипоров. - М.: МАКС Пресс, 2006. - 436 с. (27,25 п.л.)

Учебное пособие

2. Ничипоров, И.Б. Пособие по русской литературе ХХ века для поступающих на филологический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова: Для заочных подготовительных курсов. [Текст]: учеб.-метод. пособие / И.Б.Ничипоров, А.В.Леденев. - М.: МГУ, 2004. - 84 с. (5,25 п.л.)

Работы, опубликованные в ведущих рецензируемых научных ихданиях, определенных ВАК МОиН РФ

3. Ничипоров, И.Б. Песенно-поэтическая антропология. Люди трудных профессий в изображении Ю.Визбора и В.Высоцкого [Текст] / И.Б.Ничипоров // Развитие личности. - 2003. - №2. - С.71-82. (0,7 п.л.)

4. Ничипоров, И.Б. «Московский текст» в русской поэзии ХХ в.: М.Цветаева и Б.Окуджава [Текст] / И.Б.Ничипоров // Вестник МГУ. Сер.9. Филология. - 2003. - №3. - С.58-71. (0,9 п.л.)

5. Ничипоров, И.Б. Вглубь авторской песни [Текст] / И.Б.Ничипоров, Е.И.Жукова // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. - 2003. - №4. - С.198-203. (0,3 п.л.)

6. Ничипоров, И.Б. «Я стою, как пред вечною загадкою…». Взыскание рая в песенной поэзии Владимира Высоцкого [Текст] / И.Б.Ничипоров // Развитие личности. - 2003. - №3. - С.43-52. (0,6 п.л.)

7. Ничипоров, И.Б. Голос надежды: Новое о Б.Окуджаве [Текст] / И.Б.Ничипоров // Вопросы литературы. - 2004. - ноябрь-декабрь. - С.358-359. (0,1 п.л.)

8. Ничипоров, И.Б. Поздняя драматургия В.Набокова («Событие», «Изобретение Вальса») [Текст] / И.Б.Ничипоров // Вестник МГУ. Сер.9. Филология. - 2002. - №6. - С.39-47. (0,5 п.л.)

9. Ничипоров, И.Б. Цветовое и звуковое оформление степных пейзажей в прозе А.П.Чехова [Текст] / И.Б.Ничипоров // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. - 2007. - №5. - С.108-114. (0,5 п.л.)

10. Ничипоров, И.Б. На путях постижения русской души: И.А.Бунин и «деревенская» проза [Текст] / И.Б.Ничипоров // Филологические науки. - 2002. - №1. - С.30-37. (0,5 п.л.)

11. Ничипоров, И.Б. Рец. на кн.: Романова, Е.А. Опыт творческой биографии Софии Парнок: «Мне одной предназначенный путь…» [Текст] / Е.А.Романова. - СПб.: «Нестор-история», 2005 [Текст] / И.Б.Ничипоров // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. - 2006. - №4. - С.175-178. (0,2 п.л.)

Работы, опубликованные в других научных изданиях

12. Ничипоров, И.Б. Поэтические портреты городов в лирике Булата Окуджавы [Текст] / И.Б.Ничипоров // Окуджава. Проблемы поэтики и текстологии. - М., 2002. - С.68-80. (1,0 п.л.)

13. Ничипоров, И.Б. Образы природного мира в стихах-песнях В.Высоцкого о войне [Текст] / И.Б.Ничипоров // Природа: материальное и духовное. - СПб., 2002. - С.209-213. (0,2 п.л.)

14. Ничипоров, И.Б. Своеобразие лирической исповеди в поздней поэзии В.Высоцкого [Текст] / И.Б.Ничипоров // Мир Высоцкого: Исслед. и материалы. - М., 2002. - Вып. 4. - С.218-233. (0,7 п.л.)

15. Ничипоров, И.Б. Художественная рефлексия о песенном творчестве в прозе Ю.Визбора [Текст] / И.Б.Ничипоров // PRO=ЗА: тезисы междунар. науч. конф. «Поэтика прозы», Смоленск / Смоленск. гос. пед. ун-т. - Смоленск, 2003. - С.89-91. (0,25 п.л.)

16. Ничипоров, И.Б. Мотивы песенной поэзии Игоря Талькова [Текст] / И.Б.Ничипоров // Литературная учеба. - 2003. - №1. - С.134-149. (1,0 п.л.)

17. Ничипоров, И.Б. Песенно-поэтическое творчество Александра Городницкого 1990-х гг. [Текст] / И.Б.Ничипоров // Современная русская литература: проблемы изучения и преподавания. - Пермь, 2003. - С.63-71. (0,6 п.л.)

18. Ничипоров, И.Б. Проект университетского спецсеминара «Авторская песня в литературном и культурном контексте ХХ века» [Текст] / И.Б.Ничипоров // Проблемы литературного образования: материалы IХ всерос. науч.-практ. конф., Екатеринбург, 25-26 марта 2003 г. / Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург, 2003. - Ч.1. - С.242-245. (0,2 п.л.)

19. Ничипоров, И.Б. Фольклорная традиция в песенной поэзии Ю.Визбора [Текст] / И.Б.Ничипоров // Вторые Лазаревские чтения: материалы всерос. науч. конф., Челябинск / Челяб. гос. академия культуры и иск-ва. - Челябинск, 2003. - С.166-169. (0,2 п.л.)

20. Ничипоров, И.Б. «Петербургский текст» в авторской песне: Б.Окуджава, А.Городницкий, А.Дольский [Текст] / И.Б.Ничипоров // Пушкинские чтения - 2003: статьи и материалы всерос. науч. конф., Санкт-Петербург / Лен. гос. обл. ун-т им. А.С.Пушкина. - СПб., 2003. - С.24-34. (0,8 п.л.)

21. Ничипоров, И.Б. Педагогический потенциал стихов-песен Юрия Визбора [Текст] / И.Б.Ничипоров // Педагогические идеи русской литературы: сб. ст. / Колом. гос. пед. ин-т. - Коломна, 2003. - С.217-220. (0,2 п.л.)

22. Ничипоров, И.Б. Юрий Визбор (творческая индивидуальность поэта-певца) [Текст] / И.Б.Ничипоров // Творческая индивидуальность писателя: традиции и новаторство: межвуз. сб. науч. ст. / Калм. гос. ун-т; отв. ред. В.И.Харчевников. - Элиста, 2003. - С.70-79. (0,6 п.л.)

23. Ничипоров, И.Б. Автобиографический миф в «московской» поэзии М.Цветаевой и Б.Окуджавы [Текст] / И.Б.Ничипоров // Марина Цветаева: эпоха, культура, судьба: сб. докл. / Дом-музей Марины Цветаевой. - М., 2003. - С.168-180. (0,9 п.л.)

24. Ничипоров, И.Б. Образ Вселенной в поэзии Ф.Тютчева и Б.Окуджавы [Текст] / И.Б.Ничипоров // Поэтическое наследие Ф.И.Тютчева: Литературоведение, лингвистика, методика: материалы юбилейной науч.-практ. конф., Брянск / Брянск. гос. ун-т. - Брянск, 2003. - С.168-173. (0,3 п.л.)

25. Ничипоров, И.Б. Песенно-поэтическое творчество иеромонаха Романа (Матюшина): духовное содержание и образный строй [Текст] / И.Б.Ничипоров // Духовные начала русского искусства и образования: материалы III всерос. науч. конф., Великий Новгород / НовГУ им. Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 2003. - С.218-235. (1,1 п.л.)

26. Ничипоров, И.Б. Малоизученные имена в авторской песне: поэтическое творчество Евгения Аграновича [Текст] / И.Б.Ничипоров // Малоизвестные страницы и новые концепции истории русской литературы ХХ века: материалы междунар. науч. конф., Москва, 24-25 июня 2003 г. / Мос. гос. обл. ун-т. - М., 2003. - Вып.2. - С.138-144. (0,6 п.л.)

27. Ничипоров, И.Б. Жанр песни-диалога в поэзии Ю.Визбора и В.Высоцкого [Текст] / И.Б.Ничипоров // Сборник трудов участников IV межвуз. конф. молодых ученых / Череповецк. гос. ун-т. - Череповец, 2003. - С.14-18. (0,6 п.л.)

28. Ничипоров, И.Б. У истоков авторской песни: баллады Михаила Анчарова [Текст] / И.Б.Ничипоров // Проблемы литературы ХХ века: в поисках истины: сб. материалов по результатам всерос. науч. конф. молодых ученых «Проблемы литературы ХХ века», Архангельск / Поморский гос. ун-т им. М.В.Ломоносова. - Архангельск, 2003. - С.176-186. (0,8 п.л.)

29. Ничипоров, И.Б. Пушкинские «обертоны» в песенной поэме Александра Галича «Размышления о бегунах на длинные дистанции (Поэма о Сталине)» [Текст] / И.Б.Ничипоров // Третьи междунар. Измайловские чтения, посвященные 170-летию приезда в Оренбург А.С.Пушкина: материалы в 2 ч., Оренбург / Оренб. гос. пед. ун-т. - Оренбург, 2003. - Ч.1. - С.50-56. (0,4 п.л.)

30. Ничипоров, И.Б. Русская история в стихах и песнях: поэзия Александра Городницкого [Текст] / И.Б.Ничипоров // Владимир Высоцкий: взгляд из ХХI века: материалы третьей междунар. науч. конф., Москва / Гос. культ. центр-музей В.С.Высоцкого. - М., 2003. - С.234-248. (0,8 п.л.)

31. Ничипоров, И.Б. Ролевая сатира Юлия Кима [Текст] / И.Б.Ничипоров // Проблемы поэтики и стиховедения: материалы междунар. науч. конф., Алматы / Казахск. национ. пед. ун-т им. Абая. - Алматы, 2003. - Ч.1. - С.182-187. (0,3 п.л.)

32. Ничипоров, И.Б. «Северный текст» в песенной поэзии Александра Городницкого [Текст] / И.Б.Ничипоров // Северный текст в русской культуре: материалы междунар. конф., Северодвинск, 25-27 июня 2003 г. / Поморский гос. ун-т им. М.В.Ломоносова; отв. ред. Н.И.Николаев. - Архангельск, 2003. - С.100-108. (0,6 п.л.)

33. Ничипоров, И.Б. Язык песенной сатиры Александра Галича («Истории из жизни Клима Петровича Коломийцева…») [Текст] / И.Б.Ничипоров // Русский язык: исторические судьбы и современность: II междунар. конгресс исследователей русского языка: труды и материалы, Москва / МГУ им. М.В.Ломоносова. - М., 2004. - С.638-639. (0,25 п.л.)

34. Ничипоров, И.Б. Тема памяти в поэзии А.Ахматовой и А.Галича [Текст] / И.Б.Ничипоров // Творчество А.А.Ахматовой и Н.С.Гумилева в контексте русской поэзии ХХ века: материалы междунар. науч. конф., Тверь / Тверск. гос. ун-т. -Тверь, 2004. - С.379-393. (0,6 п.л.)

35. Ничипоров, И.Б. Романтический мир песенной поэзии Новеллы Матвеевой [Текст] / И.Б.Ничипоров // Филология в ХХI веке: проблемы и методы исследования: материалы науч. конф. «Пушкинские чтения», Санкт-Петербург, 6 июня 2004 г. / Лен. гос. обл. ун-т им. А.С.Пушкина. - СПб., 2004. - С.207-215. (0,7 п.л.)

36. Ничипоров, И.Б. Лирические «автобиографии» В.Маяковского и В.Высоцкого [Текст] / И.Б.Ничипоров // Маяковский в современном мире: сб. статей и материалов / Рос. ун-т дружбы народов; отв. ред. А.С.Карпов, А.Г.Коваленко. - М., 2004. - С.53-63. (0,6 п.л.)

37. Ничипоров, И.Б. Песни-притчи иеромонаха Романа (Матюшина) [Текст] / И.Б.Ничипоров // Православие и русская литература: материалы всерос. науч.-практ. конф. «Православие и русская литература. Вузовский и школьный аспект изучения», Арзамас, 22-24 мая 2003 г. / Арзам. гос. пед. ин-т; сост. Б.С. Кондратьев. - Арзамас, 2004. - С.188-193. (0,3 п.л.)

38. Ничипоров, И.Б. «Чудики» в произведениях В.Шукшина и В.Высоцкого [Текст] / И.Б.Ничипоров // В.М.Шукшин: взгляд из XXI века: тезисы докл. к VII междунар. науч. конф. «В.М.Шукшин. Жизнь и творчество», Барнаул, 23-26 июля 2004 г. / Алтайский гос. ун-т. - Барнаул, 2004. - С.79-82. (0,2 п.л.)

39. Ничипоров, И.Б. «Скорбь мыслящего интеллигента»: философская элегия в песенной поэзии Евгения Клячкина [Текст] / И.Б.Ничипоров // Русская литература ХХ века: Проблемы жанра и стиля: сб. науч. трудов / Тверск. гос. ун-т. - Тверь, 2004. - С.31-40. (0,5 п.л.)

40. Ничипоров, И.Б. Евангельские мотивы в песенной поэзии иеромонаха Романа (Матюшина) [Текст] / И.Б.Ничипоров // Библия и национальная культура: межвуз. сб. науч. статей и сообщ. / Пермск. гос. ун-т; отв. ред. Н.С.Бочкарева. - Пермь, 2004. - С.279-282. (0,5 п.л.)

41. Ничипоров, И.Б. Художественное пространство и время в драматической поэме Ю.Кима «Московские кухни» [Текст] / И.Б.Ничипоров // Город, усадьба, дом в литературе: сб. науч. ст. / Оренб. гос. пед. ун-т; сост. и науч. ред. А.Г.Прокофьева, О.М.Скибина, В.Ю.Прокофьева. - Оренбург, 2004. - С.43-47. (0,3 п.л.)

42. Ничипоров, И.Б. Любовные элегии и песенные «новеллы» Евгения Клячкина [Текст] / И.Б.Ничипоров // Русская литература ХХ-ХХI веков: проблемы теории и методологии изучения: материалы междунар. науч. конф., Москва, 10-11 ноября 2004 г. / МГУ им. М.В.Ломоносова; ред.-сост. С.И.Кормилов. - М., 2004. - С.335-338. (0,2 п.л.)

43. Ничипоров, И.Б. «И на жалость я их брал да испытывал…». Советский обыватель в песенной поэзии Александра Галича [Текст] / И.Б.Ничипоров // Историк и художник. - 2004. - №2. - С.33-42. (0,9 п.л.)

44. Ничипоров, И.Б. В.Шукшин и В.Высоцкий: параллели художественных миров [Текст] / И.Б.Ничипоров // Шукшинские чтения. Феномен Шукшина в литературе и искусстве второй половины ХХ века: сб. материалов музейн. науч.-практ. конф., Сростки / Всерос. мемор. музей-заповедник В.М.Шукшина. - Барнаул, 2004. - С.32-49. (1,0 п.л.)

45. Ничипоров, И.Б. Сатирические стихи-песни Юлия Кима (поэтика жанровых форм) [Текст] / И.Б.Ничипоров // Смех в литературе: семантика, аксиология, полифункциональность: межвуз. сб. науч. ст. / Самарский гос. ун-т. - Самара, 2004. - С.144-155. (0,7 п.л.)

46. Ничипоров, И.Б. Образ России в песенно-поэтическом творчестве Александра Дольского 1980-х - 1990-х годов [Текст] / И.Б.Ничипоров // Мир России в зеркале новейшей художественной литературы: сб. науч. трудов / Саратовский гос. ун-т. - Саратов, 2004. - С.119-127. (0,5 п.л.)

47. Ничипоров, И.Б. Песенно-поэтические притчи Булата Окуджавы [Текст] / И.Б.Ничипоров // Res philologica: Ученые записки Северодвинского филиала Поморского гос. ун-та им. М.В.Ломоносова / Поморский гос. ун-т. - Архангельск, 2004. - Вып.4. - С.276-281. (0,5 п.л.)

48. Ничипоров, И.Б. Национальное сознание в кризисную эпоху (рассказы В.Шукшина и песни В.Высоцкого) [Текст] / И.Б.Ничипоров // Национально-культурный компонент в тексте и языке: материалы докл. III междунар. науч. конф. под эгидой МАПРЯЛ, Минск, 7-9 апр. 2005 г. / Минский гос. лингв. ун-т. - Минск, 2005. - Ч.1. - С.181-183. (0,2 п.л.)

49. Ничипоров, И.Б. Авторская песня в контексте современности: творчество Олега Митяева [Текст] / И.Б.Ничипоров // Современная русская литература: проблемы изучения и преподавания / Пермский гос. пед. ун-т. - Пермь, 2005. - Ч.1. - С.289-301. (0,9 п.л.)

50. Ничипоров, И.Б. Военные баллады В.Высоцкого [Текст] / И.Б.Ничипоров // Лiтературознавчi обрii. Працi молодих учених / Iнститут лiтератури iм. Т.Г.Шевченка НАН Украiни. - Киiв, 2005. - Випуск 7. - С.175-180. (0,5 п.л.)

51. Ничипоров, И.Б. Организация речевого пространства в «персонажных» песнях Юрия Визбора [Текст] / И.Б.Ничипоров // Художественный текст и языковая личность: материалы IV всерос. науч. конф., Томск, 27-28 октября 2005 г. / Томский гос. пед. ун-т; под ред. Н.С.Болотновой. - Томск, 2005. - С.171-177. (0,4 п.л.)

52. Ничипоров, И.Б. Пушкин и его эпоха в песенной поэзии Александра Городницкого [Текст] / И.Б.Ничипоров // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер.8: Литературоведение. Журналистика. - 2005. - Вып.4. - С.109-113. (0,6 п.л.)

53. Ничипоров, И.Б. Авторская песня на современном этапе: песенные «новеллы» Олега Митяева [Текст] / И.Б.Ничипоров // Литература в контексте современности: материалы II междунар. науч. конф., Челябинск / Челябинский гос. пед. ун-т. - Челябинск, 2005. - Ч.II. - С.89-93. (0,3 п.л.)

54. Ничипоров, И.Б. Война и мир в песенных балладах Михаила Анчарова [Текст] / И.Б.Ничипоров // Война и мир в русской словесности, истории и культуре: материалы междунар. науч. конф., Калининград / Рос. гос. ун-т им. И.Канта. - Калининград, 2005. - С.124-137. (0,6 п.л.)

55. Ничипоров, И.Б. Тальков Игорь Владимирович [Текст] / И.Б.Ничипоров // Русская литература ХХ века. Прозаики, поэты, драматурги: биобибл. словарь: в 3 т. / под ред. Н.Н.Скатова. - М., 2005. - Т.3. - С.465-467. (0,4 п.л.)

56. Ничипоров, И.Б. Авторская песня в русской поэзии второй половины ХХ в. (лирико-романтическое направление) [Текст] / И.Б.Ничипоров // Художественный текст: варианты интерпретации: труды ХI всерос. науч.-практ. конф., Бийск, 12-13 мая 2006 г. / Бийский гос. пед. ун-т им. В.М.Шукшина. - Бийск, 2006. - Ч.2. - С.44-50. (0,4 п.л.)

57. Ничипоров, И.Б. Авторская песня в русской поэзии второй половины ХХ века (трагедийно-сатирическое направление) [Текст] / И.Б.Ничипоров // Художественный текст в диалоге культур: материалы междунар. науч. конф., посвященной Году Пушкина в Казахстане, Алматы, 4-6 октября 2006 г. / Казак университетi. - Алматы, 2006. - Ч.1. - С.199-205. (0,4 п.л.)

58. Ничипоров, И.Б. «Русский огонек». Родное и вселенское в поэтическом мире Н.Рубцова [Текст] / И.Б.Ничипоров // Духовные начала русской словесности: материалы VI междунар. науч. конф. «Духовные начала русского искусства и образования» («Никитские чтения»), Великий Новгород / НовГУ им. Ярослава Мудрого. - Великий Новгород, 2006. - Вып.2. - С.180-186. (0,5 п.л.)

59. Ничипоров, И.Б. Художественная картина мира в «цветаевских» стихотворениях Б.Ахмадулиной [Текст] / И.Б.Ничипоров // Художественный текст: варианты интерпретации: труды ХII всерос. науч.-практ. конф., Бийск, 18-19 мая 2007 г. / Бийский гос. пед. ун-т им. В.М.Шукшина. - Бийск, 2007. - Ч.2. - С.126-136. (0,7 п.л.)

60. Ничипоров, И.Б. Город и мир в песенной поэзии В.Цоя [Текст] / И.Б.Ничипоров // Русская литература ХХ - ХХI веков: проблемы теории и методологии изучения: материалы второй междунар. науч. конф., Москва, 16-17 ноября 2006 г. / МГУ им. М.В.Ломоносова; ред.-сост. С.И.Кормилов. - М., 2006. - С.153-158. (0,4 п.л.)

61. Ничипоров, И.Б. Авторская песня как предмет лингвистических и междисциплинарных исследований [Текст] / И.Б.Ничипоров // Русский язык: исторические судьбы и современность: III международный конгресс исследователей русского языка: труды и материалы. Москва / МГУ им. М.В.Ломоносова. - М., 2007. - С.400-401. (0,3 п.л.)

Размещено на Allbest.ru