Русская литературная критика на рубеже ХХ-ХХI веков

Размещено на http://www.allbest.ru/

40

РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА НА РУБЕЖЕ ХХ - ХХI ВЕКОВ

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

доктора филологических наук

Говорухина Юлия Анатольевна

Томск 2010

Работа выполнена на кафедре истории русской литературы ХХ века ГОУ ВПО «Томский государственный университет»

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор Суханов Вячеслав Алексеевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Анисимов Кирилл Владиславович

доктор филологических наук, профессор Крылов Вячеслав Николаевич

доктор филологических наук, профессор Силантьев Игорь Витальевич

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет»

Защита состоится «27» октября 2010 г. в _____ часов на заседании диссертационного совета Д 212.267.05 при ГОУ ВПО «Томский государственный университет» (634050, г. Томск, пр. Ленина, 36).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан «___» __________ 2010 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

канд. филол. наук, профессор Л. А. Захарова

Общая характеристика работы

Актуальность и постановка проблемы исследования. Современный этап литературоведения характеризуется ситуацией методологического плюрализма, гуманитарного «взрыва» (Ю. М. Лотман), «эпистемологического разрыва» (М. Фуко), совпавшего с тотальной модернизацией всех уровней социальной жизни. Рубеж ХХ - ХХI веков в гуманитарной сфере - время терминологической неопределенности, когда понятия лингвистики, философии, психологии и психоанализа, социологии, культурологии, герменевтики и семиологии конкурируют в языковой картине мира. Возникают новые области гуманитарного знания, обостряются терминологические и понятийные проблемы, формируются многообразные подходы к исследованию и истолкованию как отдельных терминов, текстов, литературных явлений, так и литературного процесса в целом. Все это определяет актуальность изучения разных уровней литературного процесса рубежа ХХ - XXI веков: от изучения художественных миров отдельных авторов до выявления закономерностей, тенденций развития ведущих (литературных) направлений в широком литературном контексте. В то же время предметом большинства исследований становится по преимуществу художественная литература, в то время как современная литературная критика, являющаяся неотъемлемой частью литературного процесса и выполняющая функцию самосознания литературы, пока должным научным образом не описана и не исследована. Формирующиеся новые методологические подходы используются для исследования исключительно художественной литературы. Литературная критика изучается в рамках прежних методологических парадигм, созданных в 1970 - 1980-е годы - в период активного развития теории критики (работы В. И. Баранова, Ю. Б. Борева, А. Г. Бочарова, Б. И. Бурсова, А. С. Бушмина, А. Я. Иезуитова, В. Н. Коновалова, М. Я. Полякова и др.). Позитивистски ориентированная и в этом своем качестве генетически восходящая к метакритике ХIХ века, теория критики этого периода актуализирует понятия «метод», «объективность», «научность», направляет исследовательские усилия на анализ содержательных, проблемных историко-культурных аспектов литературно-критической практики. В конце 1980-х - начале 1990-х годов литературоведение накапливает основательный опыт критического осмысления позитивистских концепций литературной критики (в работах В. С. Брюховецкого, Г. А. Золотухина, В. Е. Хализева, Л. В. Чернец), однако методологического обновления, которое могло бы послужить импульсом дальнейшего активного развития теории, в 1990-е годы не произошло. Сегодня теория критики как отдельная самостоятельная ветвь литературоведения практически не существует, отсутствуют методологические и теоретические основания для исследования современной литературно-критической практики. Внимание литературоведения обращено к истории критики, персональным критическим дискурсам XIX - начала ХХ веков Ермолаева И. Литературно-критический метод В. В. Розанова: Истоки. Эволюция. Своеобразие: дис.... к. филол. наук. - Иваново, 2003; Юрина Н. Литературно-критическая концепция В. С. Соловьева: истоки, становление, развитие: дис.... к. филол. наук. - Саранск, 2004; Локтева С. Типологические принципы литературной критики А. М. Скабичевского: дис.... к. филол. наук. - Смоленск, 2005; Крылов В. Русская символистская критика (1890-1910-е гг.): генезис, типология, жанровая поэтика: дис.... д-ра. филол. наук. - Казань, 2007; Чернаков И. «Художественная критика» И. Ф. Анненского в составе его литературного наследия: дис.... к. филол. наук. - Вологда, 2007 и др., истории критики того или иного региона Плюхин В. Писательская критика Сибири: рецептивно-функциональные аспекты регионально-исторического самосознания: дис. … д-ра филол. наук. - Абакан, 2008.. К новейшему времени хронологически наиболее приближены исследования, посвященные критике А. И. Солженицына Автократова Т. Из литературной коллекции А. Солженицына как явление писательской критики: дис. … к. филол. наук. - Тюмень, 2004; Алтынбаева Г. Литературная критика А. И. Солженицына: проблемы, жанры, стиль, образ автора: дис.... к. филол. наук. - Саратов, 2007; Малышкина О. Писательская критика в жанровой структуре книги А. И. Солженицына «Бодался теленок с дубом»: дис. … к. филол. наук. - Тюмень, 2010.. Научное же изучение современной критики, главным образом, ограничивается узким лингвистическим аспектом Гугунава Д. Специфика словопроизводства в литературной критике произведений постмодер-низма: дис.... к. филол. наук - Нижний Новгород, 2003., посвящено новым формам бытования критики Сергунина Н. Литературная критика в рулинете как звено коммуникативной системы: автор-текст-аудитория. Теория вопроса: дис.... к. филол. наук. - М., 2006; Чиненова О. История телекритики в России на фоне истории русской литературной критики: дис.... к. филол. наук. - Саратов, 2006; Пасынков Н. Литературная критика в средствах массовой информации в русскоязычном интернете 1994 - 2006 гг.: дис.... к. филол. н. - М., 2006.. Отсутствуют целостные монографические исследования, посвященные осмыслению специфики литературно-критической деятельности и ее структуры, взаимодействия критики и риторики, изучению современной критики: ее проблемно-тематического поля, методов, ведущих персональных коммуникативных и интерпретационных стратегий, типологии дискурсов.

Такая ситуация в изучении современной литературной критики детерминирована, на наш взгляд, двумя основными группами взаимосвязанных социокультурных и теоретико-методологических причин. Первая - специфика самой литературно-критической ситуации. Еще в XIX веке сложилось мнение о том, что в идеале именно критика определяет направление, стержень журнала. Переходные периоды 1950-х - начала 1960-х годов (оппозиция «Нового мира» и «Октября»), второй половины 1980-х - начала 1990-х годов (оппозиция «Нового мира» и «Молодой гвардии», «Огонька») - время острейшей журнальной борьбы, пропаганды своих ценностей. Идеологическая составляющая в период «оттепели» и перестройки обусловливала особенности литературно-критического мышления, ценностные иерархии, оценки. Критика являлась центром общественного внимания, литературные статьи вызывали отклик не меньший, чем сами литературные произведения, а «толстые» журналы переживали настоящий бум. В 1990-е годы, по мнению самих критиков, критика перестает восприниматься как поле идеологической борьбы, журналы теряют былое позиционное единство, а в конце 1990-х - начале 2000-х годов процесс противостояния перетекает в процесс диффузии Так, например, А. Василевский отмечает: «Идет процесс медленной диффузии между «патриотической» и «либеральной» сферами в местах их соприкосновения. Эта диффузия имеет самые разные формы» (см.: Ответственность и ответность литературной критики: материалы круглого стола [Электронный ресурс]. URL: http://lecture.imhonet.ru/element/1005065/ (дата обращения: 16.12.2010).. Неслучайно в дискуссиях последних лет одной из причин упадка журналов называют публикацию в них идеологически (в широком значении) разнонаправленных публицистических и литературно-критических работ. Консервативно ориентированная критика уже в 1990-е годы преодолевает сложившийся своеобразный закон критического освоения только «своих» текстов, а либеральная во второй половине 1990-х практически перестает быть агрессивной в отношении своих оппонентов. Литературная критика утрачивает прежний статус идеологического стержня журнала. По инерции еще продолжается деление «толстожурнальной» критики на либеральную и консервативную (патриотическую), однако, оно уже не определяет то семантическое ядро, которое позволяло бы говорить о том или ином «толстом» журнале как о сверхтексте, о «новомирском», «знаменском» и других типах литературно-критического дискурса.

Ситуация идентификационного кризиса в критике 1990-х годов осложнилась сменой поколений: большая часть критиков периода «оттепели», для которых процесс самоидентификации предполагал в основном социальное и идеологическое самоопределение, уходит из литературной жизни. Приходящее в критику молодое поколение работает в совершенно иных социокультурных обстоятельствах, ему в меньшей степени свойственно стремление выступать «от группы» и более характерен эгоцентричный тип проявления «самости».

Вторая группа причин эпистемологического тупика отечественной теории критики - отсутствие методологической парадигмы, которая была бы релевантна особенностям литературно-критического мышления переходной эпохи, сформированного кризисными социокультурными обстоятельствами. Все это обнажает проблему построения нелинейной модели литературно-критической деятельности, типологии литературной критики, поиска новых классификационных критериев, лежащих в области текстопорождающих механизмов. Существующие сегодня основания типологии современной критики (по форме бытования: журнальная, газетная, телевизионная, сетевая; по ценностно-идеологическому критерию: либеральная, патриотическая) охватывают лишь видимый пласт литературно-критического дискурса и не дают представления о коммуникативных и интерпретационных механизмах современной литературной критики, самоидентификационных процессах, протекающих в ней.

В обстоятельствах отсутствия теоретико-критического дискурса функцию самоосмысления берет на себя сама критика. В «толстых» журналах рубежа ХХ - ХХI вв. она представляет такой опыт интерпретации и самоинтерпретации, который начинает противоречить сложившимся теоретико-критическим описаниям, требуя смены научного подхода. Традиция классической методологической герменевтики, полагающая средоточие смысла в авторской интенции либо в самом тексте, не «совпадает» ни с опытом интерпретационной деятельности, ни с самопредставлением современного критика, который склонен в собственной деятельности видеть процесс самоосмысления, понимания не столько текста, сколько себя в связи с этим текстом, и который воспринимает литературно-критический акт как творческий, сродни художественному. Ситуация «конфликта интерпретаций» внутри метакритики (теоретико-критической и литературно-критической) делает актуальным поиск нового методологического основания для исследования критики постсоветского периода, которое, с одной стороны, преодолевало бы позитивистскую гносеологическую парадигму, а с другой, соответствовало литературно-критической практике и отразившимся в ней коммуникативным (в широком значении) установкам. На наш взгляд, таким основанием для адекватного современной литературной критики метакритического описания может стать герменевтико-онтологическая философская традиция в комплексе с «археологическим» структурализмом М. Фуко и коммуникативным подходом к тексту.

Таким образом, актуальность настоящего диссертационного исследования связана, с одной стороны, с теоретической необходимостью изучения современного литературно-критического дискурса как способа осмысления и описания социокультурных событий постсоветского периода в социальном и экзистенциальном аспектах и поиска новой литературно-критической (само)идентичности; изучения литературной критики в контексте теоретической проблемы способов презентации события в различных нарративных дискурсах, а с другой стороны, с исследованием критики как особого коммуникативного пространства, в котором смысловая организация критического текста и структура предполагаемой авторской программы воздействия на читателя находятся в особом взаимодействии с прагматикой текста. Необходимость конкретизации представлений о феномене современной литературной критики обусловливает актуальность изучения интерпретационных и коммуникативных стратегий ведущих ее представителей, проявления в них (стратегиях) типологического и индивидуального в осмыслении социокультурных явлений и поисках самоидентичности.

С актуальностью диссертации связана и ее научная новизна: впервые в отечественном литературоведении литературно-критическая деятельность исследуется в аспекте онтологической герменевтики и теории коммуникации как особого рода целостный дискурс, что служит новым основанием для типологии литературной критики, функционирующей в эпоху «разрыва». Осмысление литературной критики как дискурсивной деятельности особого рода позволяет впервые исследовать интерпретационные стратегии критики «толстых» журналов как отражение поисков новой идентичности (самоидентичности) в эпистемологической ситуации рубежа ХХ - ХХI вв. и выявить взаимосвязи типологического и феноменального в анализе персональных критических стратегий. Впервые исследуется все множество литературно-критических текстов, опубликованных в «толстых» журналах «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Наш современник», «Молодая гвардия» на рубеже ХХ - ХХI вв., а также персональные интерпретационные стратегии ведущих критиков (Н. Ивановой, В. Бондаренко, М. Липовецкого, В. Курицына, Д. Быкова).

Материал исследования. Авторы немногочисленных исследований современной литературной критики опираются на тексты ведущих литературных критиков. Такой подход к отбору материала основывается на справедливом убеждении, что именно они (ведущие критики) определяют общий модус и направление развития литературно-критической мысли, делают открытия, которые затем «подхватят» и развернут критики второго и третьего ряда.

Построение типологии литературной критики рубежа ХХ - ХХI вв. требует привлечения всего множества критических текстов, опубликованных в период с 1992-го по 2002-й год, поэтому основным материалом исследования стала идеологически и эстетически многообразная литературная критика «толстых» журналов («Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Наш современник», «Молодая гвардия»). Выбор в качестве материала «толстожурнальной» критики обусловлен тем, что она представляет такую форму бытования литературной критики, которая наиболее остро почувствовала системный и, в том числе, литературный, кризис конца ХХ века и в этом смысле наиболее явно демонстрирует процесс поиска новой идентичности. В работе не исследуется критика, публикуемая в журналах «Вопросы литературы», «Новое литературное обозрение», «Критическая масса» и т.п. Это объясняется задачей осмысления феномена литературно-критического «толстого» журнала конца ХХ века: его идеологической основы, гносеологических установок, определяющих стратегии функционирования, освоения литературного пространства.

Выбор журналов обусловлен необходимостью привлечения в качестве материала идеологически разнонаправленных критических суждений, задачей исследования качественного изменения оппозиции либеральной и патриотической критики на рубеже веков. Обращение к критике «Нового мира» и «Октября» связано с предположением сохранения гносеологического противостояния журналов в условиях неактуальности прежней идеологической оппозиционности. Выбор «Знамени» объясняется наибольшим количеством публикуемых в нем критических суждений-саморефлексий - материалом, значимым для изучения процесса поиска новой идентичности в критике рубежа веков.

В связи с проблемой генезиса теоретико-литературного дискурса в качестве материала привлекается метакритика ХIХ - начала ХХ вв. (статьи П. В. Анненкова, В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, А. В. Дружинина, Н. Г. Чернышевского, И. Ф. Анненского, В. Я. Брюсова, А. Белого, А. А. Блока, Д. С. Мережковского и др.), теоретико-критические работы второй половины ХХ века (Ю. Б. Борева, В. С. Брюховецкого, Б. И. Бурсова, Б. Ф. Егорова, В. В. Кожинова, В. Н. Коновалова, Б. Г. Лукьянова, В. П. Муромского, Ю. И. Суровцева, Т. С. Щукиной и др.), а также критические тексты А. Агеева, П. Басинского, В. Бондаренко, Д. Быкова, Ф. Быкова, Т. Глушковой, И. Дедкова, Н. Елисеева, Е. Иваницкой, Н. Ивановой, С. Костырко, В. Курбатова, В. Курицына, Л. Лазарева, М. Липовецкого, М. Лобанова, К. Мяло, А. Немзера, В. Новикова, Н. Переяслова, С. Рассадина, И. Роднянской, О. Славниковой, К. Степаняна, П. Ткаченко, Н. Федя, С. Чупринина, М. Эпштейна и др., позволяющие выявить динамику интерпретационных стратегий в критике рубежа ХХ - ХХI вв.

Объект исследования - литературно-критическая практика 1990-х - начала 2000-х годов.

Предмет исследования - современная литературно-критическая деятельность, ее методы и структура, типология, интерпретационные стратегии, дискурсы и проблемно-тематическое поле.

Выбранный материал, предмет и аспект исследования определили его цель и задачи.

Цель работы - выявление типологии современной литературной критики как в плане структуры ее деятельности, так и в аспекте интерпретационных стратегий и дискурсов со всеми входящими в них компонентами.

Цель исследования предполагает решение следующих задач:

- анализ существующих в теории критики теоретико-методологических парадигм, выяснение их генезиса и принципов исторического функционирования;

- обоснование необходимости герменевтико-онтологического основания для интерпретации критики переходных эпох;

- построение и описание структуры литературно-критической деятельности на основе положений онтологической герменевтики и теории коммуникации;

- создание модели метода литературно-критической деятельности;

- характеристика новых классификационных оснований типологии литературной критики;

- описание социокультурной и эпистемологической ситуаций функционирования литературной критики на рубеже ХХ - ХХI вв., форм ее бытования;

- изучение процессов самоидентификации в метакритике «толстых» журналов конца ХХ - начала ХХI вв.;

- выявление, описание и исследование интерпретационных стратегий в критике «толстых» журналов;

- анализ персональных критических стратегий ведущих критиков в их связи общими тенденциями развития современной критики.

Конкретные научные результаты исследования:

- проанализированы методологические и теоретические парадигмы теории критики второй половины ХХ века, выяснен их генезис и принципы исторического функционирования;

- обоснована необходимость герменевтико-онтологического основания для интерпретации критики переходных эпох, что расширяет представления о возможностях теоретического и практического применения неклассической (герменевтико-онтологической) методологической парадигмы;

- построена и описана многокомпонентная структура литературно-критической деятельности на основе положений онтологической герменевтики и теории коммуникации;

- создана модель метода литературно-критической деятельности, охватывающая не только процесс освоения критиком литературного явления, но и читателя как важнейшего структурообразующего компонента деятельности критика;

- охарактеризованы новые классификационные основания типологии литературной критики (тип интерпретационной стратегии), что позволяет исследовать динамку развития современной критики, учитывая гносеологические основания литературно-критической деятельности;

- описана социокультурная и эпистемологическая ситуация функционирования литературной критики на рубеже ХХ - ХХI вв., многообразие форм ее бытования;

- изучены процессы самоидентификации в метакритике «толстых» журналов конца ХХ - начала ХХI вв.;

- выявлены, описаны и исследованы интерпретационные стратегии в критике «толстых» журналов, обнаруживающие не ценностно-идеологические, а гносеологические основания оппозиции «толстых» журналов на рубеже ХХ - ХХI вв.;

- выявлены особенности персональных интерпретационных стратегий ведущих критиков исследуемого периода.

Методологической основой диссертации служит комплексный подход, опирающийся на философско-методологические концепции онтологической герменевтики. Процесс интерпретации, вслед за Х.-Г. Гадамером, М. Хайдеггером, П. Рикером, понимается нами как способ бытия, непрерывный процесс понимания и самопонимания; критик - как «вопрошающий» субъект; литературная критика порождена всеобщей потребностью в понимании как способе существования. Определяющими для анализа литературной критики являются следующие вопросы: как смена статуса, потеря читателя отражается на процессе самоидентификации критики в 1990-е годы; какие стратегии самоутверждения используются ею, насколько они успешны; какие фрагменты литературной практики вычленяются критикой, как этот выбор объяснить онтологически; какой «вопрос» задает критик как «вопрошающий», обращаясь к литературному бытию и бытию, отраженному в литературе; как характеризует этот «вопрос» саму критику; какой «ответ» вычитывает критика в литературной практике и какой «ответ» предлагает сама, можно ли говорить о конфликте интерпретаций. В ходе исследования был использован «археологический» метод М. Фуко, позволивший выявить гносеологические инвариантные установки, обусловившие появление множества литературно-критических суждений в тот или иной период.

Другая составляющая методологии - философско-эстетические, структурно-типологические и семиотические исследования М. М. Бахтина, В. Н. Топорова, В. И. Тюпы, и др. Особое значение для исследования имеют положения современной теории коммуникации. Опираясь на работы Т. А. ван Дейка, Ю. Хабермаса, Е. Н. Зарецкой, Х.-Р. Яусса, В. Изера, М. К. Мамардашвили, Г. П. Щедровицкого, мы рассматриваем литературно-критическую деятельность как вид коммуникативного акта, который в снятом виде присутствует уже на этапе первичной интерпретации и оценки литературного явления; его двунаправленность обусловлена промежуточным положением критика в триаде художественное произведение/объект интерпретации - критик - читатель; критическая деятельность представлена как прагматический коммуникативный феномен, проявляющийся в некотором классе ситуаций коммуникативного взаимодействия. Методология «рецептивной эстетики» позволяет утверждать, что структурную организацию текста обеспечивает инстанция «имплицитного читателя», на которого возлагается ответственность за осуществление идеальной коммуникативной ситуации. В связи с этим значимыми для работы явились идеи, изложенные в работах В. Ф. Асмуса, А. И. Белецкого, А. Г. Горнфельда, Б. О. Кормана, Д. Н. Овсянико-Куликовского, Н. В. Осьмакова, А. А. Потебни. Теоретически важными также явились работы исследователей проблем поэтики литературного произведения с точки зрения его восприятия - Б. И. Бурсова, В. С. Брюховецкого, М. Г. Зельдовича, Г. Д. Клочека и др.

Теоретическая и практическая ценность исследования определяется его вкладом в развитие представлений о феномене литературно-критической интерпретации и способах ее научного описания. В результате исследования на пересечении историко-литературного и теоретико-методологического дискурсов была осмыслена структура и сущность критической деятельности, создана обновленная модель критического метода, выявлены и описаны механизмы текстопорождения и гносеологические установки, которые обусловили появление критических дискурсов отдельных журналов.

Полученные результаты могут быть использованы при чтении общих курсов по истории русской литературы, истории русской литературной критики, спецкурсов по теоретическим проблемам литературной критики.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В литературно-критическом мышлении, воплотившемся в критической практике литературно-художественных журналов рубежа ХХ - ХХI вв., обнаруживаются основания не классической, а онтологической герменевтики. Это объясняет проявление в критических текстах помимо интерпретации литературной действительности опыта самопонимания, фактов «вычитывания» в художественных произведениях экзистенциально/ментально значимых смыслов; уход от традиции обнаружения авторитетного источника смысла в авторской интенции или структуре текста к гносеологической ситуации столкновения «вопроса» и «ответов».

2. Литературно-критическая деятельность - это деятельность, направленная на интерпретацию и оценку литературной действительности в ее актуальных в данное время проявлениях, где интерпретация - процесс неразрывного понимания и самопонимания, который осуществляется путем «набрасывания вопроса» (эстетически, экзистенциально, социально и т.п. актуального) на текст, а сама деятельность обладает сложной структурой, развернутой к читателю.

3. Метод литературно-критической деятельности - обусловленная целеполаганием критика и гносеологическими принципами того или иного «толстого» журнала стратегия (само)интерпретации и текстопорождения, определяющая отбор и анализ материала, «вопрос», коммуникативно-прагматическую установку на реципиента. Литературно-критическое высказывание является вариантом ментатива, то есть помимо информационной функции в качестве следствия коммуникативного события предполагает некоторое «ментальное событие» в сознании адресата.

4. Интерпретационная и коммуникативная стратегии метакритики либеральных «толстых» журналов эволюционируют от «разоблачительной» стратегии и негативной самоидентификации (идентификации «от противного»), проявляющейся в отказе от прежней модели критической деятельности, к конструированию новых принципов интерпретации текстов, анализу обстоятельств и специфики функционирования критики.

5. Динамика интерпретационных стратегий в критике «Нового мира», «Знамени», «Октября» проявляется в движении от «реставраторской» стратегии в познании литературной действительности и самопознании (направленной на разрушение, отсечение в сознании читателя тех ментальных проявлений, которые генетически восходят к советской ментальности, на восстановление нормы) к «коррекционной» (ориентированной на осмысление порожденных современностью отклонений от нормы в сознании современника, актуализацию этой нормы), а затем «аналитической» (предполагающей безоценочное осмысление новой ментальности, ее эволюции).

6. Сетка значений, которую «набрасывает» современная критика на литературную и социальную действительность, определяется вопросом «каковы способы выживания/существования/присутствия литературы в ситуации кризиса/перелома/конца». Литературно-критическая рецепция «ответа» (его экспликация, осмысление и соотнесение с собственным видением) принимает вид самоинтерпретации, осложненной обращением к онтологическим, экзистенциальным вопросам.

7. Стратегия увеличения символического капитала, расширения «своего» литературного поля в литературной критике «Нашего современника» и «Молодой гвардии» включает тактики освоения нового литературного явления в «своих» ценностных координатах, отвержения «чужого», актуализации границы «свое» - «чужое», захвата литературного явления, присвоенного оппонентами, путем его перекодирования.

8. Динамика интерпретационной стратегии критики «Нашего современника» и «Молодой гвардии» свидетельствует об эволюции консервативной литературной критики в период с 1992 по 2002 гг.: от охранения идеологических и гносеологических принципов/границ к аналитике, сужению ракурса видения и интерпретации литературной действительности - от обзора современной поэзии/прозы, угадывания некоторых тенденций ее развития, обязательно соотносимых с социальными проблемами, к анализу отдельных произведений или группы текстов одного автора.

9. Гносеологическое основание «толстожурнальной» литературно-критической оппозиции заключается в том, что критика журналов «Новый мир», «Знамя», «Октябрь» демонстрирует личностный тип идентификации, установку на поиск, обращается к творческой и жизненной судьбе писателей как к возможному ответу на экзистенциальные, онтологические вопросы, сокращает дистанцию между собой и опытом Другого. Критика «Нашего современника» и «Молодой гвардии» ориентирована на идентификацию социальную, на поиск соответствия, «патриотический» критик в большей степени дистанцирован от своего объекта, говорит от лица группы, интерпретируемая литературная, социальная действительность для него - это прежде всего поле битвы литературных тенденций как воплощений тех или иных ценностей, идеологий.

10. Персональные критические стратегии ведущих критиков рубежа ХХ - ХХI вв. демонстрируют разные направления преодоления кризиса/поиска новой идентичности: выбор позиции критика-семиотика, декодирующего реальность как текст (Н. Иванова); установка на ослабление дихотомии значимых идеологических оппозиций, соединение охранительной стратегии в понимании литературного явления(типичной для консервативной критики) и стратегии «захвата» позиций, закрепленных в «чужом» (либеральном) литературном поле (В. Бондаренко); конструирование модели критики на пересечении дискурсов критики и науки (М. Липовецкий); постструктуралистская установка на разрушение момента тоталитарности литературно-критического дискурса (В. Курицын); позиция самоутверждения в процессе критического письма, наделяемого онтологической ценностью и порождающего не суждения о тексте, а его образ (Д. Быков).

Апробация работы. Основные положения работы были изложены на международных, всероссийских, региональных, межвузовских и кафедральных конференциях в период с 2004-го по 2010 годы, в том числе «Дальний Восток: наука, образование. ХХI век» (Комсомольск-на-Амуре, 2004, 2005, 2006), «Смысловое пространство текста» (Петропавловск-Камчатский, 2004, 2007, 2008), «Культура Тихоокеанского побережья» (Владивосток, 2005), «Дальний Восток: динамика ценностных ориентаций» (Комсомольск-на-Амуре, 2008), «Проблемы славянской культуры и цивилизации» (Уссурийск, 2008, 2009), «Общетеоретические и типологические проблемы языкознания» (Бийск, 2008), «Проблемы современного коммуникативного образования в вузе и школе» (Новокузнецк, 2009), «Высшее гуманитарное образование ХХI века: проблемы и перспективы» (Самара, 2009), «Литература о литературе: Проблема литературной саморефлексии» (Томск, 2009), а также в статьях, вошедших в сборники научных трудов «Литература и культура Дальнего Востока и восточного зарубежья» (Уссурийск, 2008), «Лингвистика: вопросы теории и методики» (Комсомольск-на-Амуре, 2009), «Науки о человеке, обществе и культуре» (Комсомольск-на-Амуре, 2009), «Актуальные проблемы социогуманитарного знания» (Москва, 2009), «Литературная критика: онтология и гносеология» (Бийск, 2010), научные журналы «Критика и семиотика» (Новосибирск, 2009), «Филологические науки. Вопросы теории и практики» (Тамбов, 2010). Различные аспекты проблематики исследования были апробированы при чтении курсов по истории русской литературы, теории литературы, спецкурсов по истории русской литературной критики на филологическом факультете Амурского гуманитарно-педагогического государственного университета.

По теме работы опубликованы монография «Метакритический дискурс русской критики: от познания к пониманию» (2009) и 38 статей, в том числе 8 в журналах, рекомендованных ВАК России.

Структура исследования. Работа состоит из введения, шести глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

Основное содержание работы

литературный критика социокультурный эпистемологический

Во Введении обосновывается актуальность и научная новизна исследования, выбор методологии, описывается круг теоретических и методологических проблем, в рамках которых осуществляется изучение современной литературной критики, обосновывается выбор привлекаемого материала, формулируются цель, задачи исследования, теоретическое и практическое значение его результатов, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В главе 1. «Познание и самопознание литературной критики: границы интерпретации» исследуется теоретико-критический дискурс, его генезис и становление.

К концу 1980-х годов сложившаяся парадигма осмысления литературной критики вступает в противоречие как с новыми реалиями литературной ситуации, так и с текущей литературно-критической практикой и характером ее саморефлексии. Отсутствие теории критики, способной адекватно осмыслить специфичную критическую практику, обозначена в диссертационном исследовании как отдельная актуальная эпистемологическая проблема.

В разделе 1.1. «Метакритический дискурс XIX - начала ХХ веков» исследуются причины эпистемологического кризиса, в котором оказалась теория критики. Продуктивные, но не востребованные пути осмысления критики обнаруживаются в истории метакритики XIX - XX веков, которая представляет собой смену когнитивных рамок и «слепых зон» (Де Ман П.). В дискурсивных практиках XIX - начала ХХ веков обнаруживаются гносеологические установки, которые стали актуальными в теории критики 1970 - 1980-х годов, предопределили констатируемый «конфликт интерпретаций» и возможный путь его преодоления.

Два рубежных периода близки эпистемологически. Модель критической деятельности, реконструируемая в символистском критическом дискурсе, отражает уникальный опыт выстраивания стратегии интерпретации и текстопорождения, появившийся в результате переосмысления старой, позитивистски ориентированной модели. Прерванная в советский период, эта традиция (в ряде ее проявлений) становится востребованной метакритикой 1990 - 2000-х годов, когда антипозитивистские гносеологические установки накладываются на обновленную герменевтическую парадигму.

В разделе 1.2. «Теория и методология критики 1970-х - 1990-х годов» на материале работ, посвященных осмыслению категории метода критической деятельности, исследуется научный теоретико-критический дискурс периода 1970 - 1990-х годов. Процесс теоретического освоения категории «метод литературной критики» осложнен одновременным существованием трех концепций самой критики: критика как часть науки (А. С. Бушмин, А. Я. Иезуитов, Б. С. Рюриков, Л. И. Тимофеев, Б. М. Эйхенбаум, и др.), критика как разновидность публицистики (В. М. Горохов, В. И. Здоровега, Е. П. Прохоров, М. С. Черепахов), критика как литература (Б. И. Бурсов, В. Я. Лакшин, М. Я. Поляков, М. А. Сапаров).

Эволюция научных представлений о методе критической деятельности включает три периода, для которых характерна своя система гносеологических установок. Первый (вторая половина 1970 - начало 1980-х годов) характеризуется преимущественным отождествлением в методологическом плане литературной критики и научного познания. Такая позиция объединяет работы Ю. Б. Борева, Л. А. Зеленова, В. Н. Коновалова, Б. Г. Лукьянова, Т. С. Щукиной. Следующая дискурсивная формация оформляется со второй половины 1980-х по 1990-е годы. Принципиально новым ее качеством является попытка уйти от представления о критической деятельности как преимущественно познавательной (В. С. Брюховецкий, Г. А. Золотухин, В. Е. Хализев, Л. В. Чернец). Гносеологически принципиальным становится смещение исследовательского взгляда в теории критики 1980 - 1990-х годов в область реципиента. Только в этот период начинается теоретическое осмысление критической деятельности как коммуникативного акта, а ее структура предстает в целостном, не редуцированном виде.

Вычленение инвариантных гносеологических установок показывает, что теория критики второй половины 1980-х - 1990-х годов пытается преодолеть инерцию в осмыслении критики и ее метода, берущую свои истоки еще в метакритике XIX века. Обновленный теоретико-критический дискурс только формируется, однако его развитие в 1990-е годы было приостановлено в силу ряда причин социокультурного характера.

Позитивистски ориентированной теории критики сопротивляется сама современная критика. Традиция классической методологической герменевтики входит в противоречие с опытом интерпретационной деятельности и самопредставлением современного критика. В связи с этим актуальной становится проблема поиска нового методологического основания, релевантного особенностям литературно-критического мышления переходной эпохи рубежа ХХ - XXI веков.

В главе 2. «Герменевтико-онтологическая интерпретация литературно-критической деятельности» дается обоснование возможности использования герменевтико-онтологической методологии для осмысления феномена современной литературной критики и ее соответствия современной критической практике. В разделе 2.1. «Герменевтико-онтологические основания исследования критики» литературно-критическая интерпретация осмысливается в рамках выбранной методологической парадигмы как сложный процесс (само)интерпретации, в котором совмещаются два акта понимания - первичное (мгновенное прозрение истины бытия) и вторичное (фиксация того, что понято, словесное выражение, его развертывание в качестве интерпретации, отрефлексированное воспоминание). На первом этапе критик выступает как некий субъект, как Dasein, для которого художественное произведение/литературное явление - часть «сущего» - то материальное, что до интерпретации не отмечено бытийственностью, но открыто для интерпретаций/осознания. Критику порождает всеобщая потребность в понимании, или, опираясь на М. Хайдеггера, само-бытие, понимание как сам способ существования. Акцентирование момента «вопрошания» в критической деятельности предполагает рассмотрение критики как ценной и уникальной деятельности, специфика которой не определяется какими-либо иными сферами (наукой, публицистикой, литературой).

Процесс понимания непредставим без «чужого» сознания, без Другого. Это делает необходимым подключение к герменевтико-онтологической парадигме положений теории коммуникации, той ее части, которая изучает прагматический аспект коммуникации. Исследование литературно-критической практики на стыке герменевтико-онтологического и коммуникативного подходов позволяет увидеть феномен интерпретации одновременно на стыке двух актов - (само)понимания как процесса онтологизации и передачи (продления) направленного онтологизирующего импульса реципиенту.

В границах терминологического и понятийного поля герменевтической онтологии в исследовании выявляется и описывается структура литературно-критической деятельности, предлагается иное содержательное наполнение категории метода литературной критики, вводятся новые классификационные критерии для типологии литературной критики.

Акцентирование момента «вопрошания», интерпретации как феномена (само)понимания позволяет по-новому осмыслить суть критической деятельности. В разделе 2.2. «Структура литературно-критической деятельности» структура критического акта представлена как сложноструктурированное целое, компоненты которого динамичны, обусловлены доминирующей целеустановкой, изначальной ориентированностью текста на Другого. Над уровнем истолкования текста и его оценки надстраивается уровень гносеологической и коммуникативной установок, которые обусловливают программу интерпретации. Первая во многом определяется социокультурной ситуацией, в которой функционирует критик как «вопрошающий». Вторая является важным структурообразующим фактором - именно вокруг реципиента формируется коммуникативная модель литературно-критической деятельности.

Литературно-критическая деятельность рассматривается в исследовании как вид коммуникативного акта, который в снятом виде присутствует уже на этапе первичной интерпретации и оценки литературного явления; его двунаправленность обусловлена промежуточным положением критика в триаде литературное явление - критик - читатель. Литературно-критическая деятельность - это сложноструктурированная деятельность, направленная на интерпретацию и оценку литературной действительности в ее актуальных в данное время проявлениях, где интерпретация - процесс неразрывного понимания и самопонимания, который осуществляется путем «набрасывания вопроса» (эстетически, экзистенциально, социально и т.п. актуального) на текст, а сама деятельность обладает сложной структурой, развернутой в то же время к читателю.

В качестве активного компонента структуры критической деятельности критик начинает функционировать в момент целеполагания. Структура цели включает: познание литературного явления как части бытия; интерпретацию художественного произведения/литературного явления в аспекте, заданном мотивом, и самоинтерпретацию; оценку художественного произведения/литературного явления в соответствии с представлениями об эстетическом идеале, своим представлением об «ответе», эстетическим вкусом, либо, как вариант, в соответствии с заданной («заказанной») оценкой; порождение критического текста; осуществление ментальных, поведенческих изменений в реципиенте. Отдельные целеполагания могут редуцироваться, осознаваться как первостепенные или второстепенные в зависимости от мотива. Наличие последней цели дает основание определить литературно-критическое высказывание как вариант ментатива (ментатив - класс дискурсивных практик, которые «предполагают - в качестве следствия коммуникативного события - некоторое ментальное событие (изменение картины мира) в сознании адресата» Тюпа В. Коммуникативные стратегии теоретического дискурса // Критика и семиотика. 2006. № 10. С. 40.). В работе исследуются референтные, креативные и рецептивные коммуникативные условия функционирования критического ментативного высказывания.

Критерием типологии интенций в их связи с целеполаганием становится степень осознанности, приоритетности той или иной цели, с одной стороны, и интенсивности привлечения интерпретируемого и оцениваемого материала, с другой. В работе выделяются и описываются следующие критические интенции: аналитико-ориентирующая, условно вербализуемая в действиях «изучить, проанализировать, проследить и т.п.»; полемически-прагматическая интенция («оспорить, дать оценку, доказать свою точку зрения, убедить, внушить и т.п.»); интенция самопрезентации.

Предлагаемые в разделе 2.3. «Метод литературной критики: сущность и типология» модель метода и классификационные критерии преодолевают традиционное позитивистское понимание, которое охватывает только познавательную деятельность критика, отождествляет критический метод с научным литературоведческим и оказывается не востребованным в критической практике рубежа ХХ - ХХI вв. Метод определяется в исследовании как обусловленная целеполаганием и гносеологическими принципами того или иного «толстого» журнала стратегия (само)интерпретации и текстопорождения, определяющая отбор и анализ материала, «вопрос», коммуникативно-прагматическую установку на реципиента.

В работе предложено несколько классификаций литературно-критического метода, основание которых позволяет, с одной стороны, «не потерять» выделенные сегменты структуры критической деятельности, а с другой, - прояснить типы стратегий критической деятельности. Критерием первой классификации является доминирование в целеполагании аналитического или прагматического компонента. В соответствии с ним типология метода литературной критики имеет следующий вид: аналитико-ориентированный, прагматико-ориентированный, аналитико-прагматический. Анализ литературно-критических работ, опубликованных в журналах «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Наш современник» за 1990-е годы в аспекте выявления аналитической и прагматической компонент, позволил выстроить следующие критерии определения метода литературной критики исходя из структуры целеполагания и с учетом всех компонентов структуры критической деятельности: авторская формулировка цели/задачи, разнообразие риторических приемов, оценка литературного явления, коммуникативный статус реципиента, степень эмоциональности/экспрессивности, использование специальных литературоведческих методов. Аналитически ориентированный метод используется в статьях М. Эпштейна «После будущего: о новом сознании в литературе» (Знамя. 1991. № 1), М. Липовецкого «Конец века лирики» (Знамя. 1996. № 10), Н. Лейдермана, М. Липовецкого «Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме» (Новый мир. 1993. № 7), И. Роднянской «Преодоление опыта, или двадцать лет странствий» (Новый мир. 1994. № 8), М. Красновой «Между «вчера» и «завтра» (Октябрь. 1994. № 7) и др. Прагматическая составляющая определяет специфику метода в работах И. Дедкова «Между прошлым и будущим» (Знамя. 1991. № 1), Л. Лазарева «Былое и небылицы. Полемические заметки» (Знамя. 1994. № 10), В. Камянова «Игра на понижение» (Новый мир. 1993. № 5), Н. Елисеева «Пятьдесят четыре. Букериада глазами постороннего» (Новый мир. 1999. № 1), К. Анкудинова «Другие» (Октябрь. 2002. № 11), Ф. Быкова «Глотать, не подумав, опасно» (Наш современник. 1998. № 11 - 12) и др. Ряд критических текстов не дает оснований для выделения доминанты, в них аналитическая и прагматическая составляющая метода равно значимы (работы М. Липовецкого «Совок-блюз» (Знамя. 1991. № 9), «Апофеоз частиц, или диалоги с хаосом» (Знамя. 1992. № 8), А. Немзера «Страсть к разрывам» (Новый мир. 1992. № 4), Кокшеневой К. «Все та же любовь. Проза молодых: мифы и реальность» (Наш современник. 2001. № 10), А. Наймана «Паладин поэзии» (Октябрь. 1998. № 8) и др.).

Вторым основанием классификации является направление интерпретации. Литературно-критические тексты «толстых» журналов дают возможность выделить три направления: интерпретация Я-центричная, тексто(авторо)центричная и интерпретация, направленная на читателя. Каждое из них подразумевает свой вопрос. Для Я-центричной критики - «Кто есть Я?», для тексто(авторо)центричной - «Что есть то или иное явление в моих координатах (ценностных, гносеологических)?», для убеждающей - «Как убедить читателя в моих взглядах?». Присутствие Я в каждом из вопросов характеризует литературную критику рубежа веков как гносеологически эгоцентричную.

Предложенные во второй главе представление о герменевтико-онтологической сущности литературно-критической интерпретации, модель критической деятельности и ее метода послужили теоретическим допущением для анализа «толстожурнальной» критической практики, которой посвящены главы 3 - 5.

В главе 3. «Литературная критика «толстых» журналов рубежа ХХ - ХХI вв.: обстоятельства функционирования» описаны такие обстоятельства функционирования литературной критики, которые входят в область коммуникативного контекста и определяют пред-структуру критической деятельности. В разделе 3.1. «Социокультурная и эпистемологическая ситуация конца ХХ века» такими обстоятельствами являются события кризиса - экономического, ценностного, литературного. Взлет и утрата литературоцентризма стал одним из важнейших проявлений перелома, непосредственно повлиявшим на литературную критику. Критика теряет читателя и былой статус авторитетной инстанции. Как следствие - активизация метакритики, осмысление проблемы выживания в социокультурных условиях конца ХХ века как экзистенциальной, связанной с поиском идентичности; поиски успешной коммуникативной стратегии; переструктурирование модели критической деятельности. Кризис литературоцентризма отразился на функционировании «толстых» журналов, традиционном месте «прописки» профессиональной критики. По мнению М. Ю. Берга, публикуемые в 1990-е годы в «толстых» журналах тексты перестают обладать культурным капиталом, притягательным для обмена «писатель - читатель» и преобразования культурного капитала в символический и социальный Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе. - М., 2000. С. 265..

Еще один социокультурный фактор, отразившийся на литературной критике, а именно, на степени ее потенциальной полемичности - постепенная деполитизация литературной жизни. В начале 1990-х годов «журнальная война» практически прекращается. Вслед за идеологической критика утрачивает полемичность как таковую. Во второй половине 1990-х годов в ней практически не фиксируются острые полемики, дискуссии. Политический характер критических споров сменяется на собственно литературный, а сами дискуссии приобретают формат «круглого стола». Эти изменения свидетельствуют об уходе на периферию смыслового поля понятия «критики» значения «спорить».

Помимо социально-политических обстоятельств, обусловливающих данный факт, необходимо учитывать фактор гносеологической переориентации критики. Постмодерн приносит усомнение в авторитетности и окончательности суждения как такового, нейтрализует претензию критического суждения на общезначимость, утверждает идею множественности взглядов как норму, а следовательно, обессмысливает ситуацию спора. Этот процесс проходит на фоне смены поколений: старшее поколение критиков, самоопределение которых в основном разворачивалось в поле идеологических интенций, уходит из литературной жизни. Молодые критики работают в совершенно иных социокультурных обстоятельствах, они в меньшей степени стремятся выступать «от группы», для них более характерен эгоцентричный тип проявления самости.