Фольклор как художественный и духовно-философский феномен в эстетических исканиях поэтов английского романтизма

Двоемирие - не только свойство индивидуально-творческого художественного сознания. Оно культивирует образ героя - исключительную личность, заглянувшую в бездну собственного сознания. Возможно, стихотворение «В беседке» одно из самых интересных, написанных С. Кольриджем. По словам Майкла Шмидта это «одно из его лучших стихотворений, стихотворение разделенной радости поэта, непродолжительного оптимизма, искреннего великодушия» [Хилл Дж. С.].

И еще не однажды в своем творчестве С. Кольридж будет обращаться к природе. Так, стихотворение «Природе», написанное в поздний период творчества поэта, которое можно рассматривать как эстетический манифест Кольриджа, является программным в развитии темы природы в творчестве поэта. В нем Кольридж, не без доли самоиронии, воспринимает свое творчество как службу в храме Бога и Природы, главная задача которого - прославление всех проявлений Природы. Кольридж искал общий принцип, по которому развиваются и природа и человек. Таким принципом для него стал принцип органического единства духа и природы. Этот принцип предопределяет общность черт объективного мира природы и субъективного мира человека.

Можно сказать, что в целом поэзия Кольриджа духовна в своей основе, так как она объединяет музыкальные, словесные и живописные возможности передачи чувств, настроения, состояния души человека. При этом она материальна в самом широком смысле этого слова, так как она способствует пробуждению ощущений, эмоций, приводит в движение душу человека, вызывая реальные, действительные изменения и модификации в окружающем человека пространстве.

В шестой главе «Художественное своеобразие творчества Роберта Саути и фольклор» описывается то, что сблизившись с У. Вордсвортом и С. Кольриджем, Р. Саути знакомится с основными положениями эстетической программы лейкистов, изложенной в предисловии к сборнику баллад, и практически полностью их принимает. Вообще Р. Саути определяют как самого типичного представителя «Озерной школы», в то время как С.Кольриджа называют самым ярким и У. Вордсворта - самым глубоким. Из ряда лозунгов, провозглашенных «Озерной школой», автор основное внимание обращал на правду - историческую и бытовую. И потому, прежде всего, следует обратить внимание на баллады Р. Саути, в центре которых находятся какие-либо значительные исторические события.

На раннем этапе творчества Р. Саути, в стихотворении «Бленхэймский бой» (1798) речь идет о подлинном историческом событии 1704 года. Здесь автор заявляет о тщете земной славы и осуждает политические перипетии, проводимые европейскими монархами ради собственной выгоды. В этом произведении звучат весьма ощутимые критические интонации, направленные против войн, - событий, всю тяжесть которых несет простой народ. Композиция баллады Р. Саути «Бленхэймский бой» строится на неодносложной оценке событий, на различии в точках зрения.

Реакционно-идеалистическая концепция истории и критической оценки действительности легла также в основу поэмы Р. Саути «Жанна д'Арк» (Joan of Ark, 1790). Наряду с мистическими эпизодами, заимствованными из средневековой легенды, в этой поэме вновь нашлось место для острого социального обличения придворной знати.

Целый пласт первых работ Р. Саути пронизан авторским сочувствием к беднякам и нищим бродягам. В ряде произведений - «Жена солдата», «Жалобы бедняков», «Похороны нищего» - поэт выступает против бесправия и угнетения народа. Острый разлад между идеалами и гнетущей реальностью вызывал в сознании поэта характерное для всего романтизма болезненно-фаталистическое или проникнутое негодованием чувство двоемирия, горькую насмешку над несоответствием мечты и действительности, обозначенную в литературе и искусстве как принцип «романтической иронии».

Герои произведений Р. Саути в соответствии с представлением Фихте о цели человека, порой устремлены к обретению абсолютного знания. И на этом пути они проходят все этапы, указанные немецким философом - от идеи души к идее космоса, а затем Бога, то есть от внутреннего к надличностному. Сама Идея понимается Фихте как цель, к которой стремится познающий. И в этом процессе ведущая роль отведена абсолютному «Я», наделенному творческой силой. «Я» - это разум и воля, оно свободно и деятельно. Отпущенное на волю воображение позволяет строить себя, расширять и превышать себя. Таким образом, в деятельности этого абсолютного «Я» и происходит становление мира. Человек словно вновь открывает бездны мира, но уже как производное бездны собственной души. В возможности жить полноценной и многообразной внутренней жизнью романтики видели условие возвращения человеку ощущения подлинности его бытия, возвышение его достоинства. Отсюда проистекает и романтическая идея вечного обновления, понимание мира как вечного движения становления, соотносимого с бесконечностью мира свободы.

В лирической поэзии Р. Саути много страстности: он пламенно ненавидел Наполеона, написал, среди других официальных «стихотворений на случай», нежную поэму «На смерть принцессы Шарлотты» и много других маленьких стихотворений, идиллических и отчасти добродушно юмористических. Под влиянием деятельности Наполеона, которого Р. Саути считал врагом свободы, он начал ценить английские порядки и скоро сделался ярым приверженцем церкви и государства, что вызвало резкую вражду к нему со стороны Байрона.

С падением Республики и приходом к власти Наполеона окончательно рушится романтический миф о неком идеальном обществе. У Р. Саути происходит переосмысление ценностей, но он не перестает быть республиканцем. Мечты об индустриальной общине с культурными традициями Европейского общества уходят в прошлое. Но вместе с крахом утопических идей приходит осознание того, что с захватом власти Наполеоном во Франции сменилась не только одна политическая форма правления другой, но и республиканизм, в той форме, в которой он существовал во Франции, был потерян безвозвратно. Саути сам говорил в этой связи, что ему оставалось лишь «циничное рычание».

Начав как радикал (драма «Уот Тайлер», 1794, опубл. 1817), с конца 90-х гг. Р. Саути перешёл на реакционные позиции; в его творчестве всё большую роль играют мистика, теологическая дидактика. Именно к этой тематике обратился Р. Саути в своих балладах конца XVIII - начала XIX вв., разрабатывая в них мотивы, тесно связанные с церковной средневековой литературой или с историей церкви. Он пропагандировал «возвышение» искусства над жизнью, выдвигал на место разума и логики религиозную мистику. Так, средневековую мистическую поэтику Р. Саути широко использовал еще в своей ранней поэме «Жанна д'Арк». Дальнейшую эволюцию в направлении обогащения фольклорными мотивами отчетливо отразили такие произведения Р. Саути, как «Талаба-разрушитель» (1801), «Мэдок» (1805), «Проклятие Кехамы» (1810), «Родерик, последний из готов» (1814), «Видение суда» (1821). В балладе «О том, как старушка ехала на черном коне вдвоем и кто сидел впереди» Р. Саути повествует о суевериях, глубоко укоренившихся в патриархальном крестьянском сознании, однако пытается увлечь читателя искусственным нагнетанием драматизма. Как и всегда в романтическом произведении главным здесь является не воспроизведение жизни, а отношение автора к изображаемому. Используя фольклорный сказочный мотив борьбы дьявола за душу умершей, поэт трактует это в мистическом плане, рисуя натуралистические подробности торжества дьявольской затеи.

Мир для Р. Саути, как и для всех романтиков - тайна, загадка, познать которую может только откровение искусства. Объективная действительность сплошь состоит из масок, она обманчива, имеет второй и третий план и по этой причине не может выступать для искусства питательной почвой, а напротив, отрицательно воздействует на художественное воображение. Мир романтики познают всеми органами чувств, через игру, смотрят на него сквозь призму сердца, сквозь призму субъективных эмоций личности, причем это воспринимающее сознание равновелико всему остальному внешнему миру. Причем неизбежное при такой эстетической программе разрушение прежних устойчивых способов формообразования нередко сопровождается некоторой абсолютизацией субъективности.

Разделяя эстетические воззрения С. Кольриджа и У. Вордсворта и обратившись к народному творчеству, Р. Саути продолжил реформу стиха, сделав его более гибким и простым, внеся некоторые изменения в литературный стиль своей эпохи. Например, в произведениях «Талаба-разрушитель» и «Проклятие Кехамы» использован ямб в сочетании с другими размерами, а также с различными по длине рифмующимися строками.

Хотя Французская революция потерпела неудачу, необходимо было продолжать борьбу со сложившейся действительностью. И потому цели главных героев Р. Саути всегда величественны и прекрасны. Таков арабский витязь Талаба, поборник справедливости, выступающий против злых волшебников, символизирующих мировое зло; таков кельтский князь Мэдок, отправляющийся в Мексику создавать новое государство ацтеков; таков Ладурлад, побеждающий Кехаму, или Родерик, искупающий свою вину перед вассалами отречением от королевской власти. Свое высшее предназначение герои Р. Саути видят в осуществлении идеала. Однако далеко не всегда героям романтических произведений удается достичь великих целей. Здесь впервые звучит мысль о невозможности осуществления мечты. Любое действие, направленное на ее осуществление, оказывается губительным, ибо для романтика-идеалиста мечта всегда предпочтительнее реальности. Трагический финал предвещает и убежденность романтика в том, что удел избранной личности - гибель. Идеалистические воззрения Р. Саути, формировавшиеся под влиянием романтизма, определились уже на раннем этапе его творчества: вторичность реального по отношению к идеальному, действительности - по отношению к мечте, исключительное положение субъекта, творящего мир силой своего слова и воображения.

Таким образом, стихотворения Р. Саути - это целый мир творческой фантазии, мир предчувствий, страхов, загадок, о которых лирический поэт говорит с тревогой, и в которых эпический находит своеобразную западную логику, только некоторыми частями соприкасающуюся с отечественной. На основе произведений Р. Саути возникает романтическая поэзия мысли, легко переходившая, образно выражаясь, в критику чистого сердца, апофеоз постижения не только умом, но и сердцем сложных отношений человеческого сознания с объективной действительностью. Никаких моральных истин, кроме, возможно, самых наивных, взятых как материал, невозможно вывести из этого творчества, но оно бесконечно обогащает мир ощущений читателя и, преображая таким образом его душу, выполняет назначение истинной поэзии.

В седьмой главе «Европейский романтизм и его влияние на русскую литературу начала XIX века» анализируется романтизм, который открыл в искусстве новый мир чувств и страстей, сферу порыва к идеалу, творческого воображения. Романтический художественный метод оказал многими своими сторонами огромное и зачастую плодотворное влияние на дальнейшее развитие искусства. Лучшие традиции прогрессивного романтизма питало творчество большинства крупных мировых художников первой половины XIX в., в том числе и русских авторов. Так, влияние на произведения русских романтиков, прежде всего, оказали рассказы Э.Т.А. Гофмана и Э.А.По, романы И.В. Гете, С.Сервантеса и О. Уайльда, поэзия С.Т. Кольриджа, У. Вордсворта, П.Б. Шелли и В. Шекспира. К примеру, в ранней молодости А.С. Пушкин, как он пишет друзьям, «сходил с ума по Байрону», позже увлекся другими поэтами (У. Вордсворт, С. Кольридж, Саути, Мур), творчеством Вальтера Скотта, драматургией Шекспира. Творческая встреча А.С. Пушкина с Байроном произошла в элегии «Погасло дневное светило...». Одинокий странник бежит с родины, печально.пересматривает пройденный жизненный путь; разочарованный в возможности счастья, он, плывя на корабле под послушным парусом, призывает бурю, потому что один бурный океан близок его душе. А.С. Пушкин широко использовал прощальную песнь Чайльд-Гарольда и окружающие ее строфы из поэмы Байрона и напечатал элегию с пометой «Подражание Байрону».

Романтизм в России имеет многовековые и даже тысячелетние корни. Можно сказать, что фольклорные легенды и мифы, родившиеся две-три тысячи лет назад, вновь ожили с классиками русской литературы - А.С. Пушкиным, М.Ю. Лермонтовым, Н.В. Гоголем, составили базу и материальную основу русского романтизма. В соответствии с этим особо выделяется фантастическая романтическая повесть с фольклорной окраской, в которой оживает народная демонология - черти, ведьмы, духи, а чудесные явления (сплав языческой и христианской мифологий) предстают зримыми воплощениями легенд, поверий, преданий.

Социально-историческими предпосылками зарождения романтизма в России можно считать обострение кризиса крепостнической системы, общенациональный подъём 1812 г., формирование дворянской революционности. Разочарование в окружающей действительности, столь характерное для европейского романтизма, лежит и в основе всех разновидностей русского романтизма. Романтические идеи, настроения, художественные формы явственно обозначились в русской литературе на исходе 1800-х гг. Известно, что различные формы влияния западного романтизма на русскую литературу, как и различные формы переосмысления творчества европейских романтиков, являются традиционными. В этой связи важно представить русский романтизм в широкой концепции большого общеевропейского романтизма, в поступательном развитии всей мировой литературы.

Однако уже на первых стадиях развития русского романтизма в нем проявились некие особые мотивы, которые в дальнейшем формировались уже вне рамок романтического движения как своеобразные черты русского самосознания и русской культуры. Ранний русский романтизм отразил ранний этап социально-исторического перелома, начавшегося в России. В эту пору тревога перед неясным будущим вызывала особенно волнующие колебания и противоречия, борьбу прогрессивных и консервативных тенденций - на тот момент еще не было смелого и решительного разрыва с уходящим, а будущее представлялось неясным и опасным. В первую очередь это порожденное разочарованием во Французской революции сомнение в мудрости Запада, в идущей с Запада идее прогресса и, в более общем плане, - сомнение в ценности самих основ европейской жизни.

Западноевропейский романтизм первой трети XIX века то смыкался с церковной и монархической реакцией, то выступал как революционный, протестующий. Но самый характер этого протеста определялся все же атмосферой послереволюционной реакции. Хотя русское романтическое направление также в известной мере является откликом на события на Западе, но вместе с тем оно предшествует вооруженному восстанию первых русских революционеров, декабристов против самодержавия и крепостничества.

Романтизм в России возник на рубеже 1810 - 1840-х годов. На фоне западноевропейских литератур русский романтизм выглядел и как менее, и как более романтичный: он уступал им в богатстве, разветвленности, широте общей картины, но превосходил в определенности некоторых конечных результатов. Истоки русского романтизма можно найти в «Русских сказках» (1780) В.Левшина, в незаконченной драме «Русалка» (1832) А.С. Пушкина, в поэме «Демон» (1829-1838) М.Ю. Лермонтова, в балладе «Садко» (1872) А.К. Толстого и др. Но у романтизма каждого из авторов есть своя специфика. К примеру, у В.А. Жуковского-романтика еще много элементов сентиментализма, у декабристов - просветительского рационализма (на что указывает также в своих работах В.Г. Базанов).

В произведениях раннего романтизма личность рассматривалась абстрактно-психологически, вне ее зависимости от национальных, исторических и социальных условий. Подобному пониманию человека и его свободы отвечал характер романтического протеста у В.А. Жуковского и Батюшкова: они не приемлют окружающей действительности, но избирают путь ухода от нее, а не борьбы с ней. Отказ от деятельного переустройства действительности на рациональных началах привел к тому, что в среде дворянской интеллигенции наряду с подспудным протестом развилось стремление к уходу от этой действительности в характерную для романтизма «трансцендентность» или во внутренний мир самосовершенствования и самоанализа.

Для развивавшегося позднее русского романтизма в течение долгого времени характерно было взаимодействие не только с традициями «Бури и натиска» или «готического романа», но и Просвещения. Последнее особенно осложняло облик русского романтизма, ибо, как и романтизм западноевропейский, он культивировал идею автономного и самобытного творчества и выступал под знаком антипросветительства и антирационализма. На практике же он нередко перечеркивал или ограничивал свои исходные установки.

Постепенно специфика русского романтизма начинает предопределяться социальными особенностями (сосуществование самодержавия, буржуазии и помещиков), следовательно, с ходом времени обостряется традиционная для европейского романтизма сатирическая направленность.

Ведущим, а точнее наиболее массовым классом было крестьянство, следовательно, в основе литературы - проблемы народа. В отличие от немецких романтиков, для которых факт расслоения народа на сословия и классы не был особенно значимым, русская эстетика и художественная критика еще в 20-е годы отводит роль хранителя национальной идентичности прежде всего «простому народу». Россия еще не пережила буржуазных революций, и буржуазия не сформировалась здесь как прогрессивный класс.

Наиболее аутентично душа простого народа передается в песнях и сказках. В сказке - один мир - мир сказки. В рассматриваемый период фольклорная сказка прошла обработку романтизма, в призме которой стала несколько иной. При этом сказка утратила жанровую строгость, смыкаясь с мифом, символико-философской притчей и новеллой. Примером гармоничного синтеза русской народной сказки с психологией романтизма могут служить произведения В.А. Жуковского. Таинственная история в его балладе «Светлана» (1813) оказалась страшной сказкой, приснившейся героине во время гадания.

Характерным для раннего творчества В.А. Жуковского было сочетание традиций сентиментализма с индивидуальным восприятием жизни. Именно это индивидуальное и определяло сущность его поэзии. В произведениях В.А. Жуковского обнаружилось мастерство передачи внутреннего мира человека, его непосредственных чувств, поэтизация народной старины и фольклора; ему присуща музыкальность, позволяющая читателю за самыми на первый взгляд обычными вещами увидеть их глубину и ощутить скрытую связь с миром человеческих переживаний и настроений, с миром человеческой души. Сам поэт оказался способным подняться от меланхолической разочарованности до Шильонского узника Байрона, которого перевел на русский язык. Стихи В.А. Жуковского всегда окрашены его личным переживанием. Это придает особый лиризм всему его поэтическому творчеству. Однако консервативный характер романтизма В.А. Жуковского сказался на односторонности его поэзии, ограниченной миром личных переживаний, на идеализации прошлого, на созерцательных, религиозно-меланхолических настроениях. Из содержания литературы он брал в основном то, что отвечало его собственным, традиционным для романтизма идеально-мистическим стремлениям и мечтам.

Однако как традиционно романтическое в период 10 - 20-х гг. XIX в. рассматривается творчество другого русского поэта - А.С. Пушкина. Поэзия лицеиста А.С. Пушкина росла в литературном контексте эпохи предромантизма - романтизма (и Оссиан, и упоение жизнью в духе сентименталистов - «Пирующие студенты» и т.п., и робкие попытки своеобразно трактуемой народности). Запад насыщал русскую поэзию, музыку и живопись хмурыми и меланхолическими ритмами романтических баллад Гёте и Шиллера, Бюргера и Уланда, Вальтера Скотта и Саути. Так, баллада Ф. Шиллера «Рыцарь Тогенбург», воспевающая идеальную небесную любовь, переведенная В.А. Жуковским, оказала воздействие на пушкинскую балладу о рыцаре бедном. Либо лермонтовское увлечение балладным жанром возникло одновременно с пробудившимся в юные годы интересом к поэзии Ф. Шиллера.

Стихотворения А.С. Пушкина, носящие явно выраженный предромантический характер известны в период с 1813 г. Этот этап предромантической лирики длился вплоть до 1816 г. В 1817 г., еще на лицейской скамье, поэт начинает поэму «Руслан и Людмила», работает над ней три петербургских года и завершает в 1820 г. 1817 - 1820 гг. - второй этап творчества А.С. Пушкина, период предромантической лирики и предромантической поэмы. Шаг окончательного вступления русской литературы в романтизм был сделан А.С. Пушкиным в элегии «Погасло дневное светило...». Одновременно шла работа над первой романтической поэмой «Кавказский пленник», которая была завершена в следующем году. За нею последовали другие. По сути 1820 - 1822 гг. - период русской романтической лирики и романтических поэм.

Начиная с 20-х годов XIX в. влияние общемирового романтизма, развивавшегося как литературное направление в начале века, преломлялось так или иначе в творчестве А. Погорельского, Н. Полевого, В. Одоевского, а через такие произведения, как «Гробовщик» и «Пиковая дама» А.С. Пушкина, «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Петербургские повести», «Портрет» Н.В. Гоголя, «Двойник» Ф.М. Достоевского, оказало и оказывает воздействие на многих последующих писателей.

Общемировое романтическое движение сформировало цельный образ боговдохновенного поэта-прозорливца. В таком ключе может быть услышан «Пророк» А.С. Пушкина - здесь равнозначно совместимы и проповедник слова Божия, и боговдохновенный поэт. Одновременно стихотворение включается в несобранный цикл, посвященный предназначению поэта. Именно во второй половине 1820-х - в 1830 гг. А.С. Пушкин создал многие наиболее убедительные произведения на эту тему. В стихотворениях «Поэт» («Пока не требует поэта...») и «Поэт и толпа» А.С. Пушкин вновь обращается к той же мысли о высшем и самодовлеющем значении поэзии. При этом стихотворение «Поэту» («Поэт! Не дорожи любовию народной...», 1830) находится в отдаленной связи с сонетом У.Вордсворта «There is a pleasure in poetic pains...» («Есть удовольствие в поэтических муках...», 1827), опосредованной также через перевод Сент-Бёва, послуживший А.С. Пушкину прямым творческим импульсом.

В период 1829 - 1830-х гг. интерес А.С. Пушкина к У. Вордсворту стимулировали переводы сонетов английского поэта в поэтических сборниках Ш.-О. Сент-Бёва, под этим впечатлением А.С. Пушкин создает в 1830 г. три стихотворения в данном ключе. Первое из них «Сонет» («Суровый Дант не презирал сонета...», 1830), в котором декларируется правомерность существования жанра и беглым обзором важнейших моментов его истории демонстрируются широкие жанровые возможности, является свободным переложением сонета У.Вордсворта «Scorn not the Sonnet...» («He презирай сонета...», 1827) со значительной опорой на французский перевод Сент-Бёва.

Романтическая поэзия строит собирательный образ личности, причем эта личность имеет несколько типовых вариантов. Русский романтизм второй половины 1820 - 1830-х годов выдвинул два основных собирательных образа. Это протестующая демоническая личность (проблема добра и зла) и это поэт-жрец философского романтизма молодых русских шеллингианцев (идея искусства - как высшей формы познания мира). Первое, революционное направление в трактовке личности проявилось в творчестве декабристов К.Ф. Рылеева (1795 - 1826), А.И. Одоевского (1802 - 1839), В.К. Кюхельбекера (1797 - 1846) и др., в раннем творчестве А.С. Пушкина (1799 - 1837). Почвой данной тенденции была дворянская революционность. Так, по мере роста революционного движения А.С. Пушкин все более и более отмежевывался от романтизма В.А. Жуковского - Батюшкова, в котором, наоборот, усиливались консервативные тенденции. Гражданские мотивы у поэтов-декабристов не были простым изложением просветительских тезисов. Эти мотивы окрашены в тона самопожертвования, нередко обреченности, явно почерпнутых из опыта современной им истории. Рылеевское стихотворение «Гражданин» целиком построено на живописном воспроизведении романтической позы героя, непонятого средой, преисполненного ощущения, что он живет в роковое время.

Вершиной периода революционно-романтической поэзии 30-х гг. стало творчество М.Ю. Лермонтова, у которого воплощение романтической темы вновь было связано с утверждением первого из выделяемого нами типа личности - свободолюбивой, мятежной, противостоящей обществу. На пороге периода коренных преобразований русской культуры творчество поэта стало предельным выражением русского романтизма. Проблематика М.Ю. Лермонтова прорастала не только из напряженной атмосферы 30-х годов, - в решении своих поэтических задач молодой М.Ю. Лермонтов выступает наследником русской и мировой романтической мысли.

Одна из центральных для русского романтизма 1830-х годов - тема личности поэта. Основные гражданские стихи М.Ю. Лермонтова 1838 - 1840 годов - это и есть стихи о поэте: «Поэт», «Не верь себе», «1-е января», «Журналист, читатель и писатель». Для романтизма тема поэта - это непременно и тема отношений поэта (избранной личности) с обществом, народом, «толпой», «чернью». Эти различные понятия отражают разнообразные соотношения, определяемые философской и общественной позицией автора. В юношеском творчестве М.Ю. Лермонтова антитеза личность - общество, поэт - толпа не выходит за пределы романтических представлений.

«Земное» и «небесное», личность и природа слиты и взаимообусловлены в произведениях русских романтиков. Причем использование в элегиях образов природы вновь восходит к народной песне. В фольклорной лирике эти образы служили и поэтическим зачином, и художественным фоном, помогавшим глубоко выразить настроение песни. Природа грустила вместе с героем, оплакивала его кончину. К таким изобразительным средствам охотно прибегали авторы элегических стихотворений в разные эпохи. Романтическими мотивами окрашена и пейзажная лирика В.А. Жуковского, занимающая в его поэзии значительное место. Причем в пейзажах, которые создавал В.А. Жуковский, всегда присутствует воспринимающий ее человек. Как и у других романтиков, пейзаж у него всегда связан с миром высокого и возвышенного. Более того - человек и природа даны у В.А. Жуковского в некотором единстве.

С темой трагедийности человеческого существования тесно связаны характерные для В.А. Жуковского мотивы тоски и томления, вечной неудовлетворенности и вечного стремления к недостижимому. Однако рядом с мотивами грусти, тоски и страдания у В.А. Жуковского звучат мотивы светлые, примиряющие. Трагизму внешнего бытия поэт противопоставляет неисчерпаемые богатства человеческой души, безрадостному в жизни - возможность счастья в своем внутреннем мире. Вот на этой положительной основе - «счастье в на самих» - построено стихотворение В.А. Жуковского «Теон и Эсхин», в основе которого лежит мысль о том, что не нужно далеко ходить за счастьем, - оно в самом человеке. Это произведение проникнуто скрытым драматизмом, который разрешается романтической верой в то, что любовь и стремление к «возвышенной цели» сильнее даже смерти («Сих уз не разрушит могила»).