Литература Швейцарии

Размещено на http://www.allbest.ru/

3

Размещено на http://www.allbest.ru/

Литература Швейцарии

Швейцарскую Конфедерацию обычно рассматривают как страну, олицетворяющую свободу и демократию, воплощающую точность, надежность и стабильность, как образец современной рационализированной цивилизации. Особую роль в истории Европы Швейцария приобрела еще в XVIII веке, став космополитической и в то же время европейской культурной державой. В XIX веке она определяется как единое экономическое, изолированное государство, как образцово-показательный микромир, когда все обычное, нормальное для страны, является исключением даже для Европы. Своеобразие развития страны определило особый менталитет его жителей: спокойную созерцательность, замкнутость и конформизм, отразившиеся на характере философии, литературы, искусства. Модель государства закрытых границ продолжала существовать и в XX веке. При этом статус изоляции предполагал благоприятное и выигрышное положение нейтральной страны: Швейцария не лежала в руинах после двух мировых войн, не прошла через испытания концлагерями фашизма, не испытала социальных катаклизм. Обладая статусом наибольшего благоприятствования, она по прежнему находится в изоляции. Однако в современных условиях глобализации Европы страна ощущает одиночество. Парадоксально, но самая, казалось бы, благополучная страна Европы во второй половине века переживает комплексы по поводу своей изолированности от сформировавшегося европейского сообщества. Оказалось, что жизнь в условиях материального благополучия и полной безопасности избавляет от одних недугов, но не исключает другие. Известный писатель Адольф Мушг отметил в интервью журналу «Иностранная литература» в 1998 году, что Швейцарии «… придется распрощаться с комфортным самодовольством и вступить в диалог с реальной действительностью».

Мировую известность четырех язычная литература страны приобрела только в XX веке. Для литературы Швейцарии всегда было характерно, с одной стороны, тяготение к целостности единой национальной литературы, а с другой - сопротивление этнических и языковых сфер. По мнению некоторых исследователей, например, Г.Бенцингера, «…литературе не доставало конфликта с постоянным движением мира, не было драматического напряжения ситуацией в стране». В 1966 году швейцарский литературовед Э.Штайгер обвинил соотечественников «в разрушении величественного здания старой культуры». Он утверждал, что в произведениях современных ему писателей отсутствуют «гармония и воля к общности». Сторонников у Штайгера не нашлось, а оппоненты утверждали, что возвращение к прошлому и национальная изолированность не всегда означали гуманизм. Швейцарская литература, в ее этнических и языковых вариантах, видела противоречия современной действительности и обращалась к их решению. Для немецкоязычной литературы характерна также близость с литературами других немецкоязычных стран. Еще в первой половине XX века более привычным было определение немецкая литература, которое включало творчество писателей всех немецкоязычных стран Европы. В данном учебном пособии развитие литературы Швейцарии рассматривается в контексте традиций национальной и мировой литератур.

Немецкоязычная литература Швейцарии отличается от других литератур страны центробежным характером: интересом к событиям за пределами страны, желанием общения и разоблачением конформизма, а также заинтересованностью вопросами социальной действительности. Три названные черты определяют, в основном, тематическое своеобразие литературы и могут быть рассмотрены как тенденции в развитии немецкоязычной литературы в ХХ веке, нашедшие выражение в творчестве трех поколений писателей. Активизация немецкоязычной литературы отмечается уже в начале века. Одно за другим появляются произведения, для которых характерно возрастание интереса к проблемам социальной действительности и вопросам внутреннего мира человека. При этом внутренний мир рассматривается как укрытие от отчужденной внешней действительности. Особое место среди писателей первого поколения занимают Карл Шпиттелер и Роберт Вальзер.

Творчество Карла Шпиттелера (1845-1924) малоизвестно широкому читателю. В своих произведениях он представил национальный вариант решения столь важного вопроса как вопрос взаимоотношения художника и общества. Первое крупное произведение писателя-неоромантика «Прометей и Эпиметей» (1882) поднимало актуальные вопросы морали и норм человеческого общения. В романе 1906 года «Имаго» предметом художественного воспроизведения становится «Я» писателя, «расчлененные» элементы которого находят свое выражение в различных сферах человеческого существования и прежде всего в любви. Но отказываясь от бездуховности мещанского мира, герои К. Шпиттелера уходили в мечты и грезы и не мешали оставаться действительности такой, какой ее хотели видеть самодовольные жители Швейцарии. Наиболее ярко внутренний мир художника раскрыт в эпосе «Олимпийская весна» 1900-1909 гг., отмеченного Нобелевской премией 1919 года в области литературы.

Иную позицию выбирали герои Роберта Вальзера (1878 -1956), чье творчество приобрело большую известность в 60-70-е годы ХХ века. Уже в ранних поэтических произведениях Вальзера начала века звучал протест против бездуховного окружения художника. Но лирический герой Вальзера не скрывается в «неоромантических» грезах. Его позиция - трезвость и ирония. Р.Вальзер отказывается от характерных для литературы его времени социальных тем, он вышучивает мещанское благонравие, соблазны предпринимательства. Несоответствие образцам, своенравие, попытка проникнуть в тайники жизни, «остранить» и сделать зримыми примелькавшиеся детали быта, приблизиться к правде века - таковы позиции неоднозначных героев, которых автор наделял многочисленными масками и шутливыми перевоплощениями. Наибольший интерес вызывает роман 1909 года «Якоб фон Гунтен», где слиты воедино действительность и мечта. Действие происходит в пансионе Беньяменты, который представлен писателем не только как гимназия, но и как некое учреждение, соприкасающееся с новым измерением, отгороженным от реальной жизни. В романе представлены этапы жизни Якоба фон Гунтена, потомка «древнего рода завоевателей». Рассказывая о жизни воспитанника, писатель показывает пути становления личности, направленные на утверждение самоидентичности героя, а не на достижение утопического равновесия между личностью и обществом, как это было в воспитательных романах И.В.Гете и Г.Келлера. Герои многочисленных романов воспитания ХIХ века приходили в отчаяние, потому что не могли утвердить себя в жизни. Для Вальзера главное показать развитие заложенного природой потенциала, поиск идентичности человека и его адекватности самому себе. У его героев отчаяние вызывает бесполезность действия в мире, обрекающем на гибель светлые мечты и надежды. В этом плане можно говорить о пародийности романа-воспитания Р.Вальзера. Строя сюжет, автор соединяет конкретные реальные ситуации и сны, видения и фантазии своего героя. Такое сочетание придает изложению особую объемность, а содержанию - философскую глубину. Его роман не рассказывает об избавлении от злых чар, хотя среди действующих лиц есть и романтические феи. Герои романа открыты навстречу жизни с ее многочисленными нерешенными проблемами. Автор сумел обогатить свой роман признаками философского и социально-психологического романов. Интересна и форма романа. Это дневниковые записи воспитанника Якоба. В них отсутствуют комментарии, описания и другие формы авторского присутствия. Здесь нет хронологии, т.к. связь с календарем могла бы нарушить структуру пространственно-временных отношений в системе всего романа. Эти черты получили дальнейшее развитие в неоконченном романе 20-х годов «Разбойник», для которого характерна также усложненность отношений между повествователем и героем романа. Как и в романе «Якоб фон Гунтен», Вальзер развивает жанр дневника, нашедший широкое развитие в реалистической и постмодернистской литературе второй половины XX века. Стилистическая многозначность вопреки традиционной одномерности героев, наивность, искренность и бескомпромиссность - таковы черты стиля Вальзера-прозаика, чье творчество было критически воспринято современниками. Спустя десятилетия характерная для его книг символическая многомерность образов, чудаковатость героев и привычка к пародированию стали признаком новейшей литературы Швейцарии.

Несмотря на оригинальность решения названных тем, творчество этих писателей знали лишь в пределах швейцарских кантонов. Только в 50-е годы ХХ века положение меняется. На мировую арену выходят два крупнейших автора - Макс Фриш и Фридрих Дюрренматт, пьесы которых в ХХ веке играли почти во всех театрах мира. Причина не только в значимости и оригинальности их таланта или в расширении тематической палитры и обращении к интернациональной проблематике. Изменилась ситуация в мире и традиционный швейцарский нейтралитет становится невозможным. Он сдерживает развитие культуры, а созерцательное, безразличное к судьбам мира существование представляется социально опасным. М.Фриша и Ф.Дюрренматта критики относят ко второму поколению швейцарских писателей ХХ века. В их творчестве нашли дальнейшее развитие традиции старшего поколения писателей. Они смогли открыть миру литературу своей страны, однако это не означает, что они были яркими представителями духовной атмосферы Швейцарии тех лет. Как пишет Элсбет Пулвер, «… они являются выдающимися аутсайдерами, которыми восхищаются и с которыми борются». Не случайно первые литературные награды и литературную известность они получили сначала в Европе, а уж потом на родине.

Публиковаться Макс Фриш и Фридрих Дюрренматт начали почти одновременно и ставили в своих произведениях проблемы, которые далеко выходили за рамки национальных проблем. Макс Фриш, был в 1939 году призван в армию и служил артиллеристом на границе. Здесь он начал вести дневник, который вышел в 1940 году под названием «Листки из вещевого мешка». Нейтральная Швейцария не участвовала в войне, поэтому характерная для немецкой литературы 40-х- 50-х годов тема войны не играла в ее литературе значительной роли. М.Фриш в своем «Дневнике» представлял собственные впечатления солдата о войне, которая, хотя и шла за пределами отечества, изменила отношения человека с миром. Именно мировая война определила в дальнейшем характер его литературного труда - потребность смотреть на действительность с некоторой дистанции, со стороны. Позже в 70-е годы писатель вновь обращается к теме войны, что позволило ему вскрыть противоречия там, где, казалось, царила гармония, и представить разные варианты хода военных событий и отношений нейтральной Швейцарии и фашистской Германии. Остраненность в изображении событий первых военных лет открыли для него возможность раскрыть важную тему изменчивости и двойственности человека.

Вопрос о взаимоотношении человека и общества поднимает в своих произведениях конца 40-х - начала 50-х годов и Ф.Дюрренматт. В его комедиях «Ибо сказано…»(1947), «Ромул Великий»(1949), а позже «Визит старой дамы»(1956) и «Физики»(1962) скрупулезно рассмотрены те отрицательные качества человека, о которых прежде писать избегали: цинизм, продажность, алчность, предательство, боязнь и жажда власти, жажда богатства. Именно они побуждают человека совершать неожиданные для него самого поступки: согласиться на убийство за деньги, уйти от семьи, ждать захватчиков и другие. Обращение к темным сторонам человеческой души позволило драматургу по новому поставить важные философские проблемы: Власти и Безвластия, Веры и Безверия, Добра и Зла. Однако окончательное решение этих проблем Ф.Дюрренматт предоставляет читателю. литература швейцария творчество шпиттелер

Наряду с развитием жанра драматургии в 50-е годы возросла роль немецкоязычной поэзии. Творчество Эрики Буркарт, Курта Марти и Ойгена Гомрингера созвучно лирическим произведениям поэтов Германии и Австрии. Однако при решении общих для поэзии тем важно отметить своеобразие швейцарского варианта. Прежде всего это мотив бегства, характерный для поэзии второй половины века. Так немец Г.Бенн ищет забвения от мрачных картин действительность в экзотических красках природы, австрийская писательница И.Бахман безуспешно пытается укрыться от действительности в маленьком селении, где прошло ее детство. Эрика Буркарт (р.1922) ищет спасения от сумбура реальности в гармонии космоса. Уже в стихах первого сборника «Темная птица»(1953) намечен мотив отрыва от земли и особого перемещения в пространстве и времени. Лирическая героиня Э.Буркарт рассматривает планету Земля издалека, что и открывает ей новое понимание места и роли Земли как атома мировой гармонии, но и центра дисгармонии. Э.Буркарт создает цельный поэтический мир, в котором царит гармония космоса. Достичь ее человек может не словом, а молчанием. В этом прослеживается еще один мотив, характерный для конца 50- 60-х годов прошлого века. Он связан с теорией Л.Витгенштейна, согласно которой слово расценивается как Творец, отождествляется с миром (слово= мир), как например, в стихах Г.Бенна. И.Бахман утверждает, что слово утратило свою первоначальную сущность и потому создаваемый им мир отвратителен. В отличие от других поэтов Э.Буркарт за обесцененными словами слышит космическое молчание. В мире все молчаливо - боль, страх, любовь, молчаливы солнце и звезды. Человек своей речью вносит хаос во Вселенную. Слово мешает, поэтому «наш родной язык - это молчание»:

Молчание прячет

невнятный смысл

речи, слова

выбрасывает на берег,

смывает прочь: они,

словно пустые раковины, диковинные

вогнутые поверхности

пытаются

объять море.

Этот мотив продолжен и в других поэтических сборниках Э.Буркарт «Минуты молчания» (1988), «Нежность теней»(1991). В целом, стихи Буркарт можно рассматривать как литературную форму медитации.

С именем Ойгена Гомрингера (род.1925) связано рождение конкретной поэзии в Швейцарии. Он радикально отходит от традиционной поэзии и использует словесные построения как условие лирической медитации.

Многогранно творчество Курта Марти (род. 1921), поэта, прозаика и драматурга, основная тема произведений которого вызвана опасностью разрушения природы человеком. Первые стихи К.Марти - сборники republikanische gedichte (1959) и rosa loui (1967) - написаны в традициях конкретной поэзии, его рассказы - «Жить вне времени. Истории между городом и деревней» (1965) и другие воспевают возможность единения человека и природы, но предсказывают гибельность этого единства. Интересно обращение К.Марти к жанру дневника, особое личное содержание которого позволяет автору представить процесс воспоминаний, и вызвать рефлексии политического плана, хотя политические и социальные мотивы в целом не характерны для творчества этих писателей.

В начале 60-х годов в Швейцарии опубликовано большое количество романов, авторов которых по возрасту и манере письма критика относит к третьему поколению швейцарских писателей. Иногда их называют поколение после Фриша и Дюрренматта. Это Отто Ф. Вальтер (1928-1994), Хуго Лечер ( род.1929), Альфред Мушг (род. 1934), Эрнст Хальтер (род.1938) и другие. Их объединяет новое отношение к конформизму швейцарцев и более широкий характер тематики произведений. При этом влияние двух корифеев очевидно как при разработке характерной для Фриша темы раздвоенности человека, его подлинном лице и маске, так и в использовании форм условного иносказания, развитых Дюрренматтом и Фришем в их драмах и романах. Наиболее распространенной формой можно считать параболу. Условность формы открывает возможность отразить ситуацию неблагополучия, царящую в реальном мире.

Швейцария 60-х годов - это образец страны, где стабильность экономики и нормы общественного сознания порождают девиз жизни: пусть все останется так, как есть. Граждане Швейцарии живут как будто выключенные из хода времени. Человек и история разделены, его частная жизнь сосредоточена на самом себе. Об этом пишут Л.Ент, Йорг Федершпиль, Отто Штейгер и другие авторы. Внутренние переживания героя положены в основу романа Отто Вальтера «Немой» (1959). Молодой человек искалечен в детстве своим отцом: он потерял голос, видя издевательства отца над матерью. Теперь этот взрослый больной человек нашел отца, но тот с трудом узнает в калеке своего давно брошенного сына. Автор представляет будничную жизнь дорожных рабочих, подробно описывает горные пейзажи Юры. Сложная и четкая композиция романа связывает прошлое и настоящее. Повествование ведется от лица нескольких персонажей, воплощающих разные судьбы. Но все они оказываются погруженными в атмосферу чистоты, исходящей от работящего и ненавязчивого немого парня. Его болезнь создает несколько искусственную ситуацию, которая, по мнению писателя, позволяет раскрыть бескорыстие и высокий духовный настрой героя и его поступков. Ситуация «болезни» в современной швейцарской литературе сродни мотиву бегства. И тут, и там человек поставлен в условия изоляции, хотя она часто ненадежна и искусственна. Главным для О.Вальтера остается показ внутреннего состояния пережившего катарсис индивидуума. В более поздних произведениях О.Вальтера, например в романе «Господин Турель» (1962), осознана бесперспективность изоляции: духовная чистота человека не очевидна сама по себе. Она - результат жизненных испытаний. В романе «Первые шаги» (1972) писатель отказывается от жанра замкнутой в себе психологической драмы и обращается к анализу коллективного сознания. Права личности он включает в сферу анонимного «мы». Однако и эта попытка обречена на провал. Устами героя своего романа «Удивление лунатиков на исходе ночи»(1983) писатель призывает людей к бережному отношению к жизни. «Как можно назвать то, что мы сами, люди, сделали со своей планетой, с природой, с животным и растительным миром? Это война.» Современная ситуация в общественной жизни и в природе настолько возмущает О.Вальтера, что он, по его словам, «не в состоянии заниматься беллетристикой» и призывает людей к ответственности за сделанное.

Большую роль в осмыслении современной жизни Швейцарии играет проблема личности. Она определяет тематику романов Хуго Лечера. Однако характер ее решения значительно отличает поэтику Х.Лечера от произведений других писателей его страны. В своем первом романе «Сточные воды. Отчет»(1963) автор показывает современный город как бы «снизу вверх». Образ своего героя, инспектора службы подземных очистительных сооружений, писатель рисует с глубокой насмешкой. Писательская ирония носит двойной характер: она создает критическую дистанцию к изображаемому, и в то же время выражает скептицизм автора к самому себе. Герой Лечера убежден: «Чем чище хочет быть общество, тем шире должен быть диаметр канализационных труб». Он настолько погружен в решение этих проблем, что не замечает усилившихся политических баталий на поверхности, смены правительств, захвата земель. Но и правительство редко волнуют его проблемы. Сатирическое изображение действительности характерно и для других романов Лечера. Его роман «Ной»(1967) сатирически переосмысливает библейский сюжет о всемирном потопе и строительстве ковчега. В роли праведника, избранного небесами для спасения человечества, оказывается бизнесмен-волюнтарист. Убежденный в неизбежности скорой экологической катастрофы, он начинает строительство огромного ковчега. Это порождает кратковременный экономический бум, но результат его плачевен: Ной разорен и приговорен к исправительным работам. Будучи по натуре оптимистом, Х.Лечер не поддается тому трагическому мировосприятию, которое характерно для современной Швейцарии. Писатель много путешествует, он проявляет интерес ко всем сторонам жизни. Искусство художественного обобщения жизненного опыта, выраженное в особой стилистической манере, придают его произведениям общеевропейскую значимость. Он не видит трагедии в положении Швейцарии как малого государства. Подлинную трагедию для него составляют голод и нищета, царящие, например, в странах Латинской Америки, власть диктаторов и закат великой культуры. Его романы 70-х - 90-х годов соединяют в себе интеллектуализм и сострадание, глубокую искренность и безукоризненный стиль. Это «Невосприимчивый» (1975), « Осень в городе Большого Апельсина»(1984), «Сезон» (1995) и «Глаза мандарина» (1999). Одним из важных вопросов в романах Лечера стал вопрос о противостоянии интеллектуальной идентичности и грубого насилия, социального очуждения и общечеловеческой солидарности. Х.Лечер пишет о многом: о двух культурах Северной и Южной Америки и образе жизни в США, об американской концепции города и противоречивости многих явлений европейской общественной жизни, о восприятии европейцами чужой культуры, о своей встрече с культурой Китая и о закате атлантического мира. Главной идеей его книг остается ключевая фраза: «Если важно все, значит, ничего более не важно». Писатель считает: «Если вымысел не отличишь от реальности, если размыта граница между вымыслом и реальностью, значит - это закат древнего мира». Эту мысль он подчеркнул в своем интервью журналу «Иностранная литература» в 2002 году.

Стабильность Швейцарии, устойчивость быта и его возможности создают специфические сложности при его отражении в литературе. Ряд писателей ищет в человеке и его частной жизни те нормы, которые мешают человеку в его повседневной жизни. Этот поиск порождает кропотливую точность, привязанность к деталям быта, которые можно считать еще одной тенденцией в развитии поэтики швейцарской прозы 60-х годов. Наиболее ярко она выразилась в творчестве Петера Бикселя (род.1935). В своей первой книге рассказов «Фрау Блюм хотела бы познакомиться с разносчиком молока»(1964) автор повествует о вещах, настолько простых, что их существование кажется неустранимым. В его историях не происходит ничего необычного. Это несколько меланхоличный рассказ о том, как невозможно выйти из идиллии повседневного быта, из идиллии прошедшей и часто неудавшейся жизни. Таковы рассказы «Сан-Сальвадор», «Дочь», «Музыкальный автомат» и другие. Важную роль у Бикселя играют вещи, они подчеркивают реальность жизни, обрисовывают место человека в реальном мире. Манера детализированного письма П.Бикселя, как считает критика, продолжает традиции Р.Вальзера. Как и Вальзер, Биксель может показать существенное и важное через малое и замкнутое явление. Двое пожилых людей из рассказа «Дочь» каждый вечер ждут дочь, которая возвращается из города, а вернее, из мира других ценностей и вещей. Несколькими точными штрихами автору удается воспроизвести картину простого небогато обставленного деревенского дома, создать тревожную атмосферу ожидания, и нарисовать портрет молодой красивой девушки, мечтающей о счастливой жизни в современном городе. Ждет возвращения жены герой рассказа «Сан-Сальвадор». Он мечтает о поездке в дальние страны, но вынужден проводить время, сидя в одиночестве в своей квартире. Будни героев дают реальный срез повседневной жизни, когда люди, даже в пределах семьи, отчуждены друг от друга и существуют в разных временных и пространственных плоскостях. Писателю удается открыть тщательно скрываемую героями горечь жизни, их мысли о бренности мира, об одиночестве человека в мире. Микрокосм в рассказах писателя отражает большой мир. П.Биксель считает, что вещи, штампы, детали быта и застывшие нравственные нормы мешают людям постичь глубину взаимных отношений. Муж боится признаться жене, что слушает дешевые пластинки в пивной. Фрау Блюм хочет увидеть молочника, но боится нарушить нормы приличия. Детальное описание быта в рассказах Бикселя скрывает второй план, психологический подтекст, призванный своеобразно раскрыть столь важную тему изоляции и одиночества человека. Эта тема продолжена и в его романе «Времена года»(1967). Герой романа Кинигер, заезжий, случайный человек, выполняет странное ненужное ему дело: он выбирает и сеет семена цветов. У него нет истории, нет прошлого и неизвестно, что он намерен делать в будущем. Его поступки не раскрывают характера. В романе ничего не меняется и не происходит. П.Биксель отказывается от фабулы, так как считает, что вымысел - это прежде всего произвол, который может быть заменен другим вариантом. С другой стороны, любой вариант обесценен тем, что ничего существенного не выражает. И последнее. Автор не видит поступков, имеющих общественное значение. Что бы ни случилось с героем, это не имеет общего смысла. В этом плане писатель близок создателям французского «нового романа». П.Биксель стремится познать мир в самом достоверном, предметном пласте существования. Наверное, поэтому он столь подробно описывает стол «размером 93х53, высота 73, из ясеня, с четырьмя маленькими выдвижными ящичками с правой стороны», описывает запахи дома и способы, которыми можно вывести из узкой двери большой велосипед, и другие детали «внеисторического существования». За ними скрыт реальный мир, тот старый и хорошо знакомый мир, который так трудно поддается пониманию. «Человек живет для себя»,- утверждает герой романа. «Придет январь, потом март, апрель, более или менее теплое лето, но наверняка именно лето». Ощущение движущейся жизни заменяется сменой времен года: «придет январь, потом март…» Неподвижность не дарит спокойствия персонажам П.Бикселя. Стабильность оставляет нереализованными многие возможности человека. В своих произведениях 70-х -90-х годов - «История неправедного времени» (1979), «Чтец. Рассказ» (1982), эссе «Швейцария глазами швейцарца» (1990) и другие он выступает как активный и политически аргументированный хронист своего времени. Его попытки исследовать и пародировать в своих произведениях «новый роман» критика считает безуспешными.

Сосредоточенность швейцарской литературы на частной жизни граждан вызвало упрек со стороны М.Фриша. Однако, возражая ему Отто Вальтер, подчеркнул: на каких бы предметах ни была сосредоточена литература, ее соприкосновение с политикой безусловно, прежде всего потому, что «…в центре литературы находится человек как общественное существо».

На пересечении разных тематических и временных пластов строит свои рассказы Йорг Федершпиль (род.1931). Сам писатель не причисляет себя ни к каким литературным течениям и группам. Он дебютировал в начале 60-х годов двумя сборниками рассказов - «Апельсины и смерть» (1961) и «Человек, который принес счастье» (1966). Й.Федершпиль соединяет в своих рассказах сюжеты, на первый взгляд, не связанные между собой. Этот художественный прием не только открывает новые возможности в раскрытии темы изоляции человека, но и создает глубокий психологический подтекст. Показ событий, происходящих в мире взрослых, глазами ребенка обуславливает резкий художественный контраст, как например, в рассказе «Смерть лошади». Контраст и сравнения помогают понять истинный смысл описанных событий. Две истории описаны в рассказе «Соседи». Первая повествует о сложных отношениях людей, живущих в одном маленьком местечке. Вторая - воспроизводит газетную заметку о совершенном в городе убийстве. Она-то и помогает понять смысл первой. Несколько десятков человек слышали крики женщины, но закрывали окна, полагая, что «это меня не касается». Никто даже не позвонил в полицию. Нравственные нормы как будто не нарушены, но перед лицом испытания открылась истинная сущность человека. Какой же реальности следует верить, ставит вопрос автор - вежливому благонравию или открывшейся истине? Тема этого рассказа Федершпиля перекликается с темой рассказа Ганса Беша (род.1926) «Благородные побуждения»(1960). Ситуация описанная в этой параболе вряд ли возможна в реальной действительности: счетная машина предсказала возможность автомобильной аварии с жертвами. В назначенный час огромная людская толпа собралась в ожидании предсказанной аварии у обочины шоссе. Высчитанная машиной катастрофа произошла в срок, погибла маленькая девочка. Двух интеллектуалов, участвовавших в этом странном и страшном эксперименте, поразила прежде всего удивительная точность расчета машины, которая предугадала даже то, что никто из толпы не помешает опыту. «Зрители» остались безучастны к гибели ребенка. Элементы гротескной фантазии, развитой еще в драмах Ф.Дюрренматта, позволили обнажить те характерные особенности общественной психологии, которые обычно скрыты нормами поведения. Гротескная, но основанная на фактах история положена в основу повести Федершпиля «Баллада о Мэри, зараженной тифом» (1982). Эмигрантка Мэри заражена палочками тифа, но обладает иммунитетом и потому не болеет сама. Она работает кухаркой в богатых домах, где ее всячески эксплуатируют, иногда побуждают к сожительству. Сама Мэри не задумывается о последствиях, но ее действия вызывают сложный вопрос: не является ли ее поступок абсурдной попыткой достичь справедливости?

Совмещение психологического и философского планов характерно и для творчества Адольфа Мушга (род. в 1934), одного из крупнейших современных писателей Швейцарии. Действие в его первом романе «Летом в год Зайца» (1965) перенесено в экзотическую Японию. Шестеро молодых людей описывают свое путешествие в Страну восходящего солнца. Спонсор этого путешествия преследует одну цель - выбор шефа отдела рекламы. Автор романа исследует принципы социального психологизма, в данном случае на примере человека, попавшего в чужую страну. Его дальнейшие произведения - «Чужая игра»(1969), «Свет и ключ»(1984) и другие можно считать этапами в разработке этого феномена, непревзойденным мастером которого критики считают М.Фриша.

Рубеж 60-70-х годов характеризуется в странах Европы активными выступлениями студенческой молодежи, что нашло свое отражение в литературе. С нарастанием «левого бунта» связана также литература неоавангардизма, позже, с конца 60-х усиливается социальная направленность литературы. Во взаимодействии действительности и литературы Швейцарии этого периода прослеживаются сложности. Хуго Лечер, ставший в эти годы уже довольно известным автором, ставил вопрос о возможности писать в мире, «где самые высокие понятия - одновременно и самые продажные». Ответ, который он сформулировал, критика расценивает как кредо литературы первой половины 70-х годов: «Тема - разложение, способ изображения - ирония, цель - ясность». Весной 1970 года группа литераторов вышла из Союза швейцарских писателей, протестуя таким образом против его политической инертности. Писатели этой группы, ее называют «Ольтенская группа», считали, что быть «ангажированным» означает быть в центре общественных событий, быть «интеллектуальным спектром страны», ее общественно-политическим форумом. Было высказано сомнение в истинности традиций утонченного областничества, основанных на непоколебимой вере в устойчивость жизненных укладов, в высокую посредническую миссию страны, в патриотические мифы. «Швейцария когда-то была великой идеей», - утверждал писатель Вальтер Фогт. «Мы слишком часто оглядываемся на свое великое прошлое, мы слишком привязаны к собственности». За благополучными фасадами швейцарских домов часто скрываются исковерканные судьбы, страх собственников и их нерешенные проблемы. Критика общественных пороков была намечена в литературе еще в 60-е годы. Однако индифферентность граждан не придала ей общественной значимости. В 70-е годы писатели подвергали сомнению незыблемые аксиомы отечественной истории, расхожие национальные легенды. Излюбленными приемами становятся ирония, гротеск, введение фантастических элементов, соединение реального и ирреального миров, притчевое воссоздание сложных социальных явлений. В эти годы продолжают творить Й.Федершпиль и А.Мушг, О.Вальтер и Г.Беш. Создают свои сатирические произведения Франц Холер и Иорг Штейнер.

Одним из первых писателей, развенчавших «национальную святыню» был М.Фриш. В повести 1971 года «Вильгельм Телль для школы» он создал новый образ легендарного стрелка из лука. Телль в повести Фриша - не патриот и защитник бедного люда, а трусливый и коварный обыватель, убивший из засады наместника Габсбургов. Писатель лишил его героического ореола, высмеял старые аргументы о врожденной швейцарской добродетели, при этом, разрушая табу прежних идеологических постулатов, он использовал богатый справочный материал.

Известный еще с 60-х годов Й.Федершпиль выпустил в 1973 году сборник рассказов «Паратуга возвращается». Паратуга - собирательный аллегорический образ, воплощение страха и предчувствие катастроф, которые сопутствуют человеку в жизни. Он существует вне рационального сознания, он возникает и исчезает бесследно, как фантом в фильмах ужасов. Это постоянное напоминание о неизбежном зле, от которого невозможно избавиться. Паратуга появляется там, где назревает катастрофа, в итоге выживает только он сам. «Я только тогда могу уснуть», - заявляет он, - «когда трагедию, пусть даже несостоявшуюся, мысленно доведу до наихудшего конца».

О страхах и тревогах обывателей, порождающих особую атмосферу «пугливой охранительности», пишет в 70-е годы Урс Видмер (род.1938). Страх, боязнь чего-то неизвестного отличают, по мнению писателя, жизнь швейцарского гражданина: «…боятся все. Но одни весь день звонят по телефону, продают и покупают, говорят и действуют. Другие сидят и размышляют о том, что может произойти». Самодовольный обыватель ревниво оберегает свой покой и, скрывая страх, прячется в своем уютном доме. Он живет в соответствии с устоявшимися нормами и всячески препятствует тому, что может нарушить его покой. В первом романе «Алоис»(1968) У.Видмер показывает жизнь, проводимую согласно шаблонам времени. При этом писатель выбирает необычную художественную форму, которая помогает ему проанализировать рождение самого литературного произведения. Герои романов Гете, Штифтера и Т.Манна, которых Видмер упоминает в своем романе «Алоис», используют те же литературные клише, что и персонажи комиксов и вестернов. Показывая стандартизацию и уравнивание материального мира швейцарцев, автор в шутливо- ироничной форме утверждает, что в реальном мире штампов и клише писать невозможно. Вопрос о возможностях творчества и задачах литературы пародийно решается и в других произведениях писателя. Но во всех его книгах, будь то «Швейцарские истории»(1975) или «Рай забвения» (1990), этот вопрос является сопутствующим для писателя. Главным предстает человек с его чувствами, переживаниями, страхами, радостями и страданиями. В произведениях У.Видмера, и конечно, М.Фриша и А.Мушга усиленное внимание к личностному началу не исключало разрыва связей между характерами и обстоятельствами. Ганс Беш, Герман Бургер и другие, стремясь подчеркнуть право личности на индивидуальность, призывали к «революции в душе и теле каждого человека», воспевали экзистенциальную чувствительность. Например, роман Г.Беша «Киоск»(1978), герои которого, люди физически ущербные, противопоставляют времени новых технологий и компьютеров эмоциональную насыщенность страданий и радостей любви. Но абсолютизация интересов к внутреннему миру человеческой личности не вели к полной утрате социальной проблематики. Подтверждением тому могут служить роман О.Ф.Вальтера о молодежном движении «Одичание» (1974) и роман Э.Хальтера «Урвиль».

Место действия романа «Урвиль» - кантон Ааргау, хотя на географической карте кантона такой деревни нет. Само слово «Ур-виль» означает «пра-деревня» и претендует на то, чтобы стать символом швейцарской деревни. Сельскохозяйственной общины уже нет, а есть район новостроек с бетонными домами и промышленными предприятиями, даже речка заключена в бетонную трубу. Хальтер создал в своем романе географическую фикцию, синтетическую модель современной деревни, одни сутки из жизни которой воспроизведены в романе. В одном из домов совершается чудовищное преступление. Дочь пьяницы Болли Бригитта рожает ребенка, отцом которого является сам Болли. Грубый, обуреваемый животными страстями Болли убивает ребенка и, спрятав в коробку из-под обуви, закапывает в лесу. Поиск преступника и составляет основной сюжет романа, в котором главный герой - весь Урвиль, около сорока персонажей. Автор расследует преступление не с криминальной, а с нравственной и социально-политической точек зрения, т.е. не как преступление Франца Болли, а как проступок всего общества. Мотивы преступления раскрыты по ходу действия, они - следствие вырождения нравов в современном Урвиле. Основная тема романа таким образом - тема деградации общества, распада и одичания личности. Роман получился остро социальным. Преступление послужило катализатором, всколыхнувшим на какое-то мгновение сознание жителей. Писатель подробно описывает жизнь сельчан, при этом его интересуют не только их действия и поступки, сколько внутренние переживания, надежды, беды, страхи. Страх представлен, как и у других авторов, доминирующим чувством швейцарцев. Художественная структура романа содержит многократные повторы и вариации схожих сцен и эпизодов, выписки из газет, описания снов. Пародия, фантастика и документализм способствуют в целом созданию реалистически достоверной картины жизни урвильцев. Посвященный, казалось бы, узкому кругу локальных проблем, роман раскрывает жизнь Швейцарии, страны внешнего благополучия и нерешенных внутренних проблем.

В 70-е годы в целом усложнились способы и приемы художественного отражения действительности. Популярны были разного рода коллажи, монтажи, смещения временных пластов, возврат в прошлое, в историю. Поэтика большинства произведений этих лет содержит черты постмодернизма. Важно отметить, что изменилось само понятие «ангажированности», в котором все активнее присутствовало убеждение в духовной взаимосвязи искусства и общества. Макс Фриш писал: «Зависимость от общества имеет по крайней мере то преимущество, что дает право изучать общество не только с сомнительной позиции «незапятнанного наблюдателя», но и с позиции заинтересованного, пострадавшего лица».

Жизнь во всех ее проявлениях остается ведущей темой и в 80-е годы. Однако ей сопутствует интерес к теме болезни и смерти. Философские оппозиции «Жизнь и Смерть», «Жизнь и Болезнь» - лейтмотивы творчества многих крупных писателей. Об этом, например, повесть М.Фриша «Человек появляется в эпоху голоцена»(1979). О них рассуждал в своих трагикомедиях Ф.Дюрренматт. О болезнях и страданиях людей, о разрыве между телесным и духовном пишет в рассказах сборника «Тело и жизнь»(1982) А.Мушг. В 80-е годы к теме жизни и смерти обращаются также молодые авторы. Среди них наиболее известны рассказы Юрга Ледераха (род. 1945). По форме они напоминают причудливую мозаику из обрывков воспоминаний и фрагментов реальности. Мир его рассказов - развалины, в которых обитают призраки искалеченных жизней. Не сама действительность, а ее распад становятся объектом изображения в его рассказах. Таковы «Наступление сумерек» (1974), «Книга жалоб» (1980) и «69 способов сыграть в блюз» (1984) и другие. Свою главную задачу писатель видит в фиксации боли, безумия, смерти. Его «тексты» нельзя пересказать, они воплощают не сюжет, а фрагменты ситуаций, художественно выраженных обрывками фраз и несвязных слов. «Я запретил себе писать так, чтобы в моем творчестве чувствовались закон и порядок. Нужно противодействовать этим факторам - закону и порядку, а не множить их в своих текстах» - так звучит эстетическое кредо писателя, высказанное им в книге «Моя жизнь».

Потоки слов и метафор, скрытое цитирование, литературные параллели и реминисценции отличают стиль Германа Бургера (1942-1989), писателя, болезненно реагирующего на тотальное отчуждение человека. Его книги содержат в основном монологи, рассуждения с самим собой. Это целительный разговор, с помощью которого автор борется со страхом болезни и смерти. Странное впечатление производит описание жизни в одной из горных деревушек из романа «Шильтен. Отчет учителя конференции инспекторов» (1979). Здесь все напоминает о смерти, даже школа расположена ради экономии рядом с церковью и кладбищем. Единственный учитель тридцатилетний Петер Штирнер чувствует себя заживо погребенным в этих горах. В деревне его знают как Армина Шильдкнехта. Выбор псевдонима - своего рода попытка скрыть собственный внутренний мир. Но это и та раздвоенность личности, что в итоге вызвала раздвоенность сознания учителя. Протестуя против сложившейся ситуации, он начинает преподавать своим немногочисленным ученикам вместо «страноведения» «кладбищеведение». Чем бы ни занимался он со своими учениками, в его рассказ обязательно врываются рассуждения о смерти. Исполнительный и дотошный учитель Шильдкнехт в конце романа преподает в пустых классах, т.к. его последние ученики разбежались по соседним школам в других деревнях. Бургер выступает против распространенного мнения о том, что вдали от цивилизации люди сохранили истинное лицо. Симптомы распада человеческой личности, осложнение нравственного здоровья царят и в провинциальной глубинке. В своем отчете Штирнер отказывается от псевдонима, чем восстанавливает свою идентичность. Однако учитель отстранен от работы и направлен на лечение. Так по новому решен вопрос о сущности человека и его маске. Наиболее известна книга Г.Бургера «Человек из слов» (1983), которая представляет иную Швейцарию: это не страна красочных пейзажей, изображенная на открытках и туристических проспектах, а страна жестокая и равнодушная к своим и чужим гражданам. Помочь открыть истинную Швейцарию, преодолеть безысходность замкнутого мира и расширить его властью поэзии Бургеру помогло волшебное искусство слова. В творчестве Г.Бургера нашли отражение принципы техники «текста», характерные для постмодернизма, однако элементы сюжета еще сохраняются в его прозе.

Виртуозное повествование и барочная игра слов характерна для стиля Герольда Шпета (род.1939). Его книги стали появляться в начале 70-х годов. Это были два тома рассказов, общим объемом более 600 страниц. В своих героях-одиночках писатель подчеркивал низменные желания - тщеславие, корыстолюбие, похоть, голод. Необузданным жизнелюбием и безнравственным поведением они напоминали героев плутовских романов. Но их тяга к жизни помогала автору доказать, что нравственное существование законопослушных бюргеров свидетельствует об отсутствии жизни. Его рассказы потрясли читателя легкостью повествования и буйством фантазии. Источник творчества Г.Шпета - воспоминания о прошлом, о своем детстве и юности, семейные предания, рассказы местных старожилов. Герои его романов «Уншлехт» (1970), «Бальцаф или как я появился на свет» (1977) и другие - личности активные и своенравные, оригиналы и еретики. Для достижения целей они готовы пойти на преступление. Их жизненная активность, несовместимая с устаревшим мрачным социальным организмом, определяет трагическую коллизию героев и основную проблему творчества Шпета. Безразличие к прошлому и развал настоящего дополняют друг друга в романе «Комедия» (1980). Он состоит из двух частей, озаглавленных «Люди» и «Музей». Многочисленные персонажи романа больше похожи на призраков, они лишь имитируют взаимопонимание и участие к близким. Одиночество, невозможность соразмерять свою жизнь с настоящим, печальное будущее - таковы составляющие их земного существования. Г.Шпет не жалеет читателя и подробно пересказывает отрывки старых историй, забавные и жуткие происшествия. Он точный наблюдатель, чутко реагирующий на симптомы распада человеческих отношений, писатель, воспевающий силу жизни. Но делает он это парадоксальным способом, нагромождая ужасы, представляя изуродованные жизни. Особо ярко эта манера проявилась в его романах «Земля Синбада»(1984) и «Исчезновение в Венеции»(1985).

Стремление исследовать причину конфликта личности и общества, изучить основы кризиса, породившего душевную опустошенность и нравственный крах граждан, определяют развитие еще одной тенденции в развитии литературы 80-х годов. Наиболее интересным представляется творчество Кристофа Гайзера (род. в 1949). Его роман «Пустырь»(1980) содержит историю крушения семьи известного детского врача из города Базеля. На примере жизни нескольких поколений писатель прослеживает причины и последствия распада семейных связей. Романное действие начинается в момент, когда семьи фактически уже нет. Отец живет в маленьком сельском домике, который он приобрел после выхода на пенсию, мать пребывает в постоянных разъездах и благотворительная деятельность заменяет ей семейный уют, братья поглощены заботами о карьере. К семье мечтает возвратиться «блудный сын», журналист, покинувший дом много лет назад. Как и в других книгах Гайзера - это двойник автора. Но в старом доме живет только служанка, а попытка примириться с отцом заканчивается неудачей. По мнению автора, причиной гибели семьи стал дефицит искренности в общении и исполнение навязанной моральными нормами роли. Благополучие обернулось изоляцией и разобщенностью. Символом духовного опустошения граждан становится в книге образ пустыря, запущенного земельного участка перед домом старого врача. Содержание романа углубляют подтекст и умелое сцепление повседневных деталей. За внешним описанием событий автор скрывает показ внутреннего состояния персонажей. В этом романе К.Гайзера нет зашифрованности, характерной для произведений его современников. Здесь как и в романах «Поездка в пустыню»(1984) и «Скрытая лихорадка»(1987), писатель поднимает вопрос о социальной ответственности человека. Для последних романов характерно также изменение поэтической манеры. Здесь больше фантастических элементов: образ рассказчика сливается с образом итальянского художника 16 века М.Караваджжо, нарушена временная последовательность событий. Вопрос о сущности человеческой личности рассматривается на фоне вопроса о границе между жизнью и искусством.

Бурные события конца 80-х - начала 90- х годов не имели большого значения для жизни и литературы страны. Но девальвация нравственных ценностей и рост бездуховности оставались важными проблемами швейцарской литературы.

ФРИДРИХ ДЮРРЕНТАТТ

Friedrich Duerrenmatt (1921-1990)

Имя Фридриха Дюрренматта стало известно в 50-е годы после публикации его комедий «Ибо сказано…» (1947), «Брак господина Миссиссиппи» (1952), «Ангел прибывает в Вавилон» (1953), «Визит старой дамы» (1956) и других. В своих теоретических работах, статьях и тезисах к комедии «Физики» он писал о том, что «комедия является единственным жанром, в котором можно адекватно отразить современную действительность, т.к. только комические образы в состоянии однозначно представить лицо мира, утратившего свою конкретность». Поэтому комедия, полагает он, «это форма выражения отчаяния». Это утверждение одно из основополагающих не только в эстетике, но и в философии писателя. Ф. Дюрренматт считает, что понятие добра и зла в сознании современного человека нивелированы и в отличие от прошлых времен утратили свою однозначность. Эта авторская мировоззренческая позиция проявилась еще в первых прозаических опытах писателя. Дюрренматта, которые он начал писать в годы второй мировой войны. Художественный мир этих произведений наполнен фантастически несообразными предметами: стонущий земной шар, клейкий воздух, автобусы-чудовища и прочее. Герои рассказов придавлены не столько этими неправдоподобными предметами, сколько сложными неестественными отношениями между людьми: соединением злости, страха, подобострастия, униженности, отсутствием контактов. Уже в этих рассказах наметились основные темы и художественные приемы его творчества. Поэтика Дюрренматта складывалась постепенно. На разных этапах своего творчества он испытывал влияние Франца Кафки и Бертольта Брехта, античных драматургов, В.Шекспира, переосмысливал пьесы Стриндберга, считал своими учителями Аристофана, Г.Бюхнера, Ф.Ведекинда и Нестроя. В своих произведениях Ф.Дюрренматт представляет кризисные или поворотные ситуации, отвлеченные коллизии; его сюжеты напоминают события детективных романов, а роль случая сближает его эстетику с театром абсурда и призвана показать безнадежность и бессилие героев. Драматург называет себя противником проблем в искусстве и отказывается от однозначного вывода в своих комедиях и прозаических произведениях. Его пьесы условно воссоздают ситуацию, не дают готового решения темы и предполагают параболу как условную форму выражения современных проблем.

Для первых пьес Фридриха Дюрренматта характерно обращение к истории, однако сам драматург оговаривает, что он не следует документам. Причину обращения к истории можно видеть в поисках ассоциаций и параллели. Но для драматурга важнее не закономерность, а случайность. В истории он выбирает случай и придает ему новое звучание. Действие пьесы «Ибо сказано…» происходит в 16 веке в городе Мюнстере, где религиозная секта анабаптистов, восстав против епископа, пыталась установить «царство божие», осуществить идею всеобщего братства и материальное равновесие. Три главных героя пьесы воплощают три жизненные философии. Иоганн Бокельзон, в прошлом портной, а потом пророк анабаптистов, видит в религиозном движении средство к обогащению. Его отличают цинизм, жажда к утехам жизни, стремление к власти. Его антагонист Книппердоллинк мучается из-за несоответствия собственного богатства словам писания. Он оставляет свой дом и сознательно отходит от власти. Книппердоллинк убежден в том, что люди - братья, поэтому бедные и богатые должны быть равными. Его философия в сравнении с заявлениями Иоганна Бокельзона может показаться позитивной. Но конец у героев один: оба погибают на колесе. Драматург вводит в пьесу еще одно важное лицо. Это католический епископ, возглавляющий осаду Мюнстера, убежденный в том, что все усилия людей не могут изменить мир. Этот образ вводит в творчество Дюрренматта позицию «неучастия» и позже «неприсоединения» как одного из способов поведения человека. Позже эта тема будет развита в «Ромуле Великом» и «Физиках». В своей первой комедии, а позже и в других пьесах Дюрренматт не отражает действительность, а пересоздает ее в условных моделях созданного им мира. Он смешивает характерные черты разных героев и эпох и создает иную реальность, смешную и страшную одновременно, которая существует по своим законам. При этом сам драматург не причастен к мировоззрению своих героев, он не делает авторских выводов. Так постепенно осваивается новая форма параболы, которая стала затем одной из ведущих в литературе Швейцарии. Уже в этой комедии просматривается обращение к актуальным философским проблемам Власти и Бездействия, Веры и Цинизма, Добра и Зла, которые определили основные философские мотивы его драм. Интересно решен вопрос о власти и безвластии в комедии «Ромул Великий»(1949). Пьеса начинается с известия об очередной победе германского полководца Одоакра и кончается его торжественным вступлением в права властителя Рима. Показанный на сцене развал могучей Римской империи ассоциировал с развалом фашистского рейха. Но Ромул - император, ненавидящий власть. Он бездействует, т.к. сознательно мечтает о гибели империи. Безволие, лень и равнодушие - это маски римского императора, жертвующего собой в надежде на возможные изменения. Но завоевавшие Рим германцы одержимы только жаждой грабежа и насилия, а их вождь, любитель-птицевод, не в силах бороться с ложными идеями своих воинов. Бездействие и неучастие привели к краху иллюзий и гибели империи.