Тема семьи в рассказах А. Платонова ("Третий сын", "Возвращение", "Маленький солдат", "Цветок на земле")

Семья сидит за столом. Отец видит, что дети едят мало. Когда сын равнодушно объясняет: «А я хочу, чтоб вам больше досталось», -- родители, содрогнувшись, переглядываются. Настя прячет кусок пирога -- «для дяди Семена». Иванов расспрашивает жену, кто такой этот дядя Семен. Любовь Васильевна объясняет, что у Семена Евсеевича немцы убили жену и детей, и он попросился к ним ходить играть с детьми, и ничего дурного они от него не видели, а только хорошее... Слушая её, Иванов улыбается по-недоброму и закуривает. Петрушка распоряжается по хозяйству, указывает отцу, чтобы он завтра стал на довольствие, -- и Иванов чувствует свою робость перед сыном.

Вечером после ужина, когда дети ложатся спать, Иванов выпытывает у жены подробности жизни, которую она провела без него. Петрушка подслушивает, ему жалко мать. Этот разговор мучителен для обоих -- Иванов боится подтверждения своих подозрений в неверности жены, но она откровенно признается, что с Семеном Евсеевичем у неё ничего не было. Она ждала своего мужа и только его любила. Лишь однажды, «когда совсем умирала её душа», с ней стал близким один человек, инструктор райкома, но она пожалела, что позволила ему быть близким. Она поняла, что только с мужем может быть спокойной и счастливой. «Без тебя мне некуда деться, нельзя спасти себя для детей... Живи с нами, Алеша, нам хорошо будет!» -- говорит Любовь Васильевна. Петрушка слышит, как отец стонет и с хрустом раздавливает стекло лампы. «В сердце ты ранила меня, а я тоже человек, а не игрушка...» Утром Иванов собирается. Петрушка выговаривает ему все про их тяжёлую жизнь без него, как мать его ждала, а он приехал, и мать плачет. Отец сердится на него: «Да ты ещё не понимаешь ничего!» -- «Ты сам не понимаешь. У нас дело есть, жить надо, а вы ругаетесь, как глупые какие...» И Петрушка рассказывает историю про дядю Харитона, которому изменяла жена, и они тоже ругались, а потом Харитон сказал, что у него тоже много было всяких на фронте, и они с женой посмеялись и помирились, хотя Харитон все выдумал про свои измены... Иванов с удивлением слушает эту историю.

Он уходит утром на вокзал, выпивает водки и садится на поезд, чтобы ехать к Маше, у которой волосы пахнут природой. Дома Петрушка, проснувшись, видит одну только Настю -- мать ушла на работу. Расспросив Настю, как уходил отец, он на минуту задумывается, одевает сестру и ведёт её за собой.

Иванов стоит в тамбуре поезда, который проезжает недалеко от его дома. У переезда он видит фигурки детей -- тот, кто побольше, тащит быстро за собой меньшего, не успевающего перебирать ножками. Иванов уже знает, что это -- его дети. Они далеко позади, и Петрушка по-прежнему волочит за собой непоспевающую Настю. Иванов кидает вещевой мешок на землю, спускается на нижнюю ступень вагона и сходит с поезда «на ту песчаную дорожку, по которой бежали ему вослед его дети».

Разрушение семьи -- жестокое последствие войны (По рассказу А. П. Платонова «Возвращение»)

1. «Вина» писателя.

2. Нравственная проблема капитана Иванова.

3. «Прозрение» главного героя.

В послевоенные годы Андрей Платонов написал правдивый рассказ «Семья Иванова» («Возвращение»), получивший в критике отрицательную оценку. «Вина» писателя заключалась в том, что он серьезно заговорил о том, что наблюдал в жизни и на что хотел обратить общественное внимание. Платонов не собирался очернить и бросить тень на нравственность советских людей. Этот рассказ проникнут удивительной нравственной чистотой и моральной взыскательностью, которые были свойственны советскому человеку, советской семье.

Платонов одним из первых серьезно заговорил в этом рассказе о бедах войны, о травмах, которые она принесла, о детях, ставших до времени взрослыми, о неизбежном загрубении человеческих душ. Герой этого рассказа, гвардии капитан Иванов, не изверг. Наоборот, он хороший, добрый, но только неглубокий человек. За годы войны он просто отвык от семейной жизни. Ему вообще свойственны грубость в чувствах, бессознательный эгоизм, которые проявляются в его взаимоотношениях с самыми различными людьми. Существует слепота и глухота физические. Это больно и обидно. Бывают слепота и глухота нравственные, когда человек просто не понимает и не может поверить в доброту другого человека, в чистоту его жизни, в бескорыстие его помыслов и поступков. Такие слепота и глухота страшны. От непонимания, от ослепления эгоизмом, от грубости в чувствах, от нравственной глухоты -- один шаг к жесткому поступку, к разрушению семьи, к обездоливанию детей. И Иванов делает этот шаг. Его сын все понимает, а вот он сам, отец, «взрослый дядя», проживший тридцать пять лет на свете, не научился по-человечески понимать самых близких ему людей. Иванов, обвиняющий свою жену в неверности, сам не отличался честностью и верностью.

Прибыв с войны в родной дом, в семью, главный герой столкнулся с нищетой, голодом. Иванов испугался трудностей, он вспомнил о другой женщине, с которой ему было тепло и уютно. Выход из этой ситуации он видел один. Сославшись на обиду, он решается уйти из семьи, сбежать. Но когда Иванов увидел своих детей, бегущих за поездом, который увозил его, ожесточенного, от родной семьи, он будто впервые прозрел. «Он узнал вдруг все, что знал прежде, гораздо точнее и действительней. Прежде он чувствовал жизнь через преграду самолюбия и собственного интереса, а теперь внезапно коснулся ее обнажившимся сердцем». Психологически точно и сильно писатель изобразил в своем рассказе нравственный перелом, пережитый Ивановым. Есть в жизни людей моменты, которые можно выразить только искусством.

«Возвращение». В нем господствуют два мотива: «дом» и «дорога». С ними связаны жизненные ощущения героя.

Чувство дома, ощущение покоя приносит Иванову встреча с женой Любой: он «обнял ее и так стоял с ней не разлучаясь, чувствуя забытое и знакомое тепло любимого человека». Но он вспоминает и волосы Маши, его случайной спутницы с фронта, только они «пахли лесною листвою, незнакомой заросшей дорогой, не домом, а снова тревожной жизнью». Тревожная жизнь остается и в его душе. Иванов, прошедший фронт, не может понять своей жены Любы, прожившей долгие годы в условиях, когда жизнь и смерть предельно сближаются и главной целью человека становится только выжить. Суть этой ситуации четко выразилась в реплике сына Иванова Петрушки: «У вас дело есть, жить надо, а вы ругаетесь...» Солдат познал близость смерти на войне, но не может понять тыловой жизни, полной трудноразрешимых каждодневных забот и ответственности не за себя, а за других, еще более слабых и беспомощных. Он не хочет прочувствовать открытую ему Любой драму выживания человеческого сердца за счет «какой-нибудь радости». Он не в состоянии осознать, что смерть «сердца», угасание души в Любе неизбежно привели бы к смерти и ее, и детей. Прозрение наступило в тот момент, когда он увидел своих детей, бегущих за поездом, который увозил его из родного города.

В мире Платонова такие понятия, как ребенок, детство, мать, сирота, -- понятия ключевые и постоянно употребляемые. В герое Платонова всегда живет в «спрятанном состоянии» ребенок: человек оказывается привязан к детству на всю жизнь. Ребенок наделен всеми чертами взрослого персонажа, он поставлен в типичную платоновскую ситуацию, но и приметы личности, и сама ситуация взяты в предельном выражении. Например, вся отвратительность человеческого своекорыстия и жадности открывается у Платонова через равнодушие к голоду и бесприютности девочки- сиротки.

Счастье ребенка, как считает Платонов, заключается в любви к нему матери: в ее сердце беспрерывно и безвозмездно рождается это чувство, которое озаряет своим теплом и детей, находящихся рядом, и тех, кто далеко, но тем не менее чувствует его. Мать -- образ бескорыстной любви и вечного страдания. Этот образ -- самый светлый в искусстве Платонова. Умирая, мать навсегда оставляет ребенка сиротой, грустным и одиноким странником в человечестве. Сиротство у Платонова -- синоним одиночества человека в равнодушном к нему мире несправедливости. Одинокие, потерявшие мать дети -- первейший признак социального и нравственного неблагополучия. «Страной бывших сирот» называл Платонов советскую Россию тридцатых годов. Создать «истинную родину на месте долгой бесприютности» помогло государство. Но нехватку «домашнего тепла» ребенок, усыновленный страной, ощущать не перестанет. В рассказе «На заре туманной юности» читаем: «Девочка хотела, чтобы ее снова любил кто-нибудь -- отдельный человек, подобно отцу и матери, а не все люди, которые сейчас ее кормят и учат, но которых она хорошо не знает». Платонов считает, что сиротство -- это горе, которое не может быть уничтожено, оно должно и может быть только изжито близ родного человеческого сердца.

Книги Платонова несут «свет жизни», которая ушла, но не исчезла, став частью нашего сегодня. Платоновское искусство формирует «память сердца», так необходимую человеку для его нравственного созревания и совершенствования. Великое, доброе сердце героев Андрея Платонова отзовется в душе человека, но только такого, который примет их радости и горести как свои собственные.

Особое место в творчестве А.II. Платонова занимают рассказы, адресованные им детям. Около 20 книг написал Платонов для детей. Это переложение русских и башкирских народных сказок, написанные им после войны (например, книги «Финист - Ясный сокол» и «Волшебное кольцо», сборник башкирских народных сказок); это такие популярные и талантливые рассказы, как «Корова», «Еще мама». «Июльская [роза», «Неизвестный цветок», «Никита», «Цветок на земле» и другие.

А. Платонову как старшему ребенку в семье приходилось заботиться о младших братьях и сестрах, работать, чтобы спасти их от голода. Через всю свою жизнь он пронес проникновенное чувство к детям, самым незащищенным существам на свете, понимание особенностей их восприятия мира, сильно отличающееся от восприятия мира взрослыми. Рассказы писателя для детей написаны им «всерьез» - он не подстраивается под маленького человечка, наивно смотрящего на мир, во многом еще не умеющего понять и воспринять его; незамысловатые, даже простенькие на первый взгляд эти рассказы поднимают - с учетом возраста читателей - важные вопросы, волнующие маленького человека, пытающегося осмыслить окружающий его мир.

В рассказе «Цветок на земле», очень простом по содержанию, герой Афоня пытается узнать у дедушки, прожившего долгую жизнь, «Что есть самое главное на свете?»

Дед отвечает, но не сразу. Он хочет, чтобы внук сам пришел к ответу на этот вечный вопрос, показать ему на примере, наглядно, что «есть самое главное». Дедушка Тит ведет Афоню на пастбище и показывает на голубой цветок, растущий не из земли, а из мелкого чистого песка. «Тут самое главное тебе и есть, - говорит дед. - Ты видишь: песок мертвый лежит, он каменная крошка, а более нет ничего, а камень не живет и не дышит, он мертвый прах». Он спрашивает внука, понял ли тот, почему он показывает ему этот цветок. Но Афоня не понимает. И тогда дед терпеливо разъясняет «непонятливому» внуку: «Ну, не понял, так чего ж тебе надо, раз... А цветок, ты видишь, жал - конький такой, а он живой, и тело себе он сделал из мертвого праха. Стало быть, он мертвую сыпучую землю обращает в живое тело и пахнет от него чистым духом. Вот тебе и есть самое главное на белом свете, вот тебе и есть, откуда все берется.

Цветок этот - самый святой труженик, он из смерти работает жизнь». А. Платонов в своем рассказе для детей поднимает вопросы философские о целесообразности всего живого, о необратимости жизни, ее непрерывности. «Жалконький» цветок все время работает, он «свято труженик», он «из смерти работает жизнь»; цветок - символ непрерывности бытия. Но Афоня хочет знать больше; он задумывается над этим чудом: как из неживого происходит живое - вот в чем тайна жизни.

Афоня уверяет своего любимого деда, что, когда он вырастет, он узнает у молчаливых цветков об этой тайне, самой большой тайне на земле, и хочет он эго узнать для того, чтобы на земле не было смерти, чтобы подарить своему дедушке бессмертие. «Теперь я знаю про все! - сказал Афоня. - Иди домой, дедушка, ты опять, должно быть, спать захотел: у тебя глаза белые... Ты спи, а когда умрешь, ты не бойся, я узнаю у цветов, как они из праха живут, и ты опять будешь жить из своего праха. Ты, дедушка, не бойся!

Дед Тит ничего не сказал. Он невидимо улыбнулся своему доброму внуку и пошел в избу на печку».

В рассказе жизнь противопоставлена смерти. «Любознательный Афоня, узнав, что самым большим благом на земле является жизнь, - пишет исследователь творчества А. Платонова O.A. Кузьменко, - ставит перед собой целью открыть тайну жизни, тем самым косвенно победить самое большое зло - смерть, подарить своему любимому дедушке бессмертие».

Как и во всех рассказах А. Платонова для детей, в рассказе «Цветок на земле» образ Афони вызывает большие симпатии. Привлекает любознательность и пытливость мальчика, его желание дойти «до самой сути» явлений, докопаться до ответа на интересующие его вопросы. Афоня очень добр - это проявляется в его отношении к деду - он уважает его мудрость, заботится о нем, мечтает о том, что, когда вырастет, вернет жизнь дедушке, сделает его бессмертным.

Не случайно писатель наделяет своего маленького героя таким именем; как пишет O.A. Кузьменко, «...имя героя рассказа «Цветок на земле» не безразлично к теме и идее рассказа. Афоня - эго Афанасий, имя этимологически восходящее к древнегреческому athanatos, что означает «бессмертный», «наделенный исполинской жизненной силой».

Рассказ Л. Платонова носит характер притчи. Для писателя неважно, где и когда происходят события (он говорит только, что «отец его (Афонии) на войне, а мать с утра до вечера работает в колхозе на молочной ферме...»), как называется цветок (рассказ носит обобщенное название «Цветок на земле»), он не уделяет большого внимания и сюжету произведения. В центре рассказа - главный вопрос, который задает Афоня дедушке («Что есть самое главное на свете?»), и в ответе дедушки заключается большой философский смысл.

В вопросе Афонии чувствуется стремление постичь жизнь, узнать «все», и в этом желании проявляется активность личности человека - быть на земле хозяином, творцом. По мнению А. Платонова, человек, живущий в мире природы, в мире растений, животных, птиц, несет ответственность перед ними. И человек, так же как все ^сивое, как безымянный цветок из рассказа А. Платонова, «из смерти работает жизнь». Boт в этом и заключено основное нравственное содержание рассказа, центральная мысль писателя: «Афоня задумался среди трав и цветов. Он сам, как цветок, тоже захотел теперь делать из смерти жизнь; он думал о том, как рождаются из сыпучего скучного песка голубые, красные, желтые счастливые цветы, поднявшие к небу добрые лица и дышащие истым духом в белый свет».

Первое впечатление от любого художественного произведения -- нравится тебе оно или нет. И только потом начинаешь задумываться, о чем оно, что дало тебе или что ты в нем открыл. Читая Платонова, трудно сразу сказать, нравится или нет. Его просто читаешь. Мысли и чувства приходят чуть позже, и их так много, что в них трудно разобраться. Проза Платонова ни на что не похожа, она единственна в своем роде. Язык произведения -- первое, что сразу бросается в глаза. Платонова трудно читать, но он завораживает. Он заставляет вновь и вновь браться за книгу, чтобы прочитать ее до конца. И Платонова не спутаешь ни с кем другим.

И еще одно, что присуще только Платонову. Он умеет молчать в своих произведениях. В его прозе много пауз, которые красноречивее слов. Но главное, чем меня привлекает его творчество -- это то, что оно заставляет думать. Современная проблематика его книг совпадает с древнейшими представлениями человека о мире, о счастье, о смысле жизни.

Семья лежит в основе платоновского художественного мира, где культ предков и потомков становится таким образом средством выражения отношения ко времени -- настоящего к прошлому и будущему. Для писателя умершие отцы и матери -- это умершие эпохи, отошедшие в прошлое, предшествующие нашим, современным этапы чувства и сознания. А дети -- это залог сердечности, одухотворенной человечности будущего. Поэтому платоновские рассказы о детях несут в себе двойную нагрузку.

Еще одна тема заставляет задуматься -- это переустройство мира в сознательной деятельности человека. Платонов считает, что «гнев, мысль, надежда изменяют природные формы». Потому они одновременно являются и трудом. «Труд стал символом жизни вселенной, когда стал смыслом человека». Но труд бывает не только созидающим, но и разрушающим. Разрушающим старую природу, старое знание, старое искусство. В рассказах «Потомки солнца», «Лунная бомба», «Эфирный тракт» человеческая мысль, гнев способны изменить природные формы и создать новую материю, даже перекроить лицо вселенной. Вот только главного они не могут сделать -- создать на земле счастье и человечность. Ведь они работали для торжества абстрактного человечества, поэтому оказались и не нужны конкретным людям.

Для сравнения в рассказах «Родина электричества», «Песчаная учительница», в повести «Епифанские шлюзы» платоновский герой-энтузиаст, охваченный новым знанием о мире, убежденный, что техника может решить все проблемы, встречается лицом к лицу со стихией: природой и человеком, живущим по ее законам. Люди, подчиненные биологическим ритмам мира, сопротивляющиеся вместе с природой, вместе с ней противостоящие подвижнику-одиночке, создают ситуацию, на первый взгляд почти безнадежную.

Но этим самым автор нас подводит к мысли, что человек должен бороться за человечное в человеке: только тогда он сможет покорить и подчинить природу. Один только труд, основанный на техническом знании, недостаточен для коренных преобразований. Требуется некое дополнительное начало. Им у Платонова становится одухотворение задачи, поставленной перед человеком.

Только в этом случае можно говорить о преображении и преобразовании жизни. Платонова беспокоят вечные проблемы: счастье, любовь и мир. В рассказе «Афродита» Назар Фомин ищет свою утраченную в жестоком круговороте войны жену. Найти ее -- обрести мир, потому что все -- любовь, везде -- она. Она то исчезает, то возникает вновь, но обрести ее -- значит найти гармонию, родить, как в мифе, мир изначально.

Книги Андрея Платонова заставляют нас задуматься над смыслом жизни, учат великому дару любви, милосердия, доброты -- всему тому, что делает человека человеком.

2.1 Образ семьи и нравственный смысл рассказа А. Платонова «Цветок на земле»

Особое место в творчестве А.II. Платонова занимают рассказы, адресованные им детям. Около 20 книг написал Платонов для детей. Это переложение русских и башкирских народных сказок, написанные им после войны (например, книги «Финист - Ясный сокол» и «Волшебное кольцо», сборник башкирских народных сказок); это такие популярные и талантливые рассказы, как «Корова», «Еще мама». «Июльская [роза», «Неизвестный цветок», «Никита», «Цветок на земле» и другие.

А. Платонову как старшему ребенку в семье приходилось заботиться о младших братьях и сестрах, работать, чтобы спасти их от голода. Через всю свою жизнь он пронес проникновенное чувство к детям, самым незащищенным существам на свете, понимание особенностей их восприятия мира, сильно отличающееся от восприятия мира взрослыми. Рассказы писателя для детей написаны им «всерьез» - он не подстраивается под маленького человечка, наивно смотрящего на мир, во многом еще не умеющего понять и воспринять его; незамысловатые, даже простенькие на первый взгляд эти рассказы поднимают - с учетом возраста читателей - важные вопросы, волнующие маленького человека, пытающегося осмыслить окружающий его мир.

В рассказе «Цветок на земле», очень простом по содержанию, герой Афоня пытается узнать у дедушки, прожившего долгую жизнь, «Что есть самое главное на свете?» Дед отвечает, но не сразу. Он хочет, чтобы внук сам пришел к ответу на этот вечный вопрос, показать ему на примере, наглядно, что «есть самое главное». Дедушка Тит ведет Афоню на пастбище и показывает на голубой цветок, растущий не из земли, а из мелкого чистого песка. «Тут самое главное тебе и есть, - говорит дед. - Ты видишь: песок мертвый лежит, он каменная крошка, а более нет ничего, а камень не живет и не дышит, он мертвый прах». Он спрашивает внука, понял ли тот, почему он показывает ему этот цветок. Но Афоня не понимает. И тогда дед терпеливо разъясняет «непонятливому» внуку: «Ну, не понял, так чего ж тебе надо, раз... А цветок, ты видишь, жал - конький такой, а он живой, и тело себе он сделал из мертвого праха. Стало быть, он мертвую сыпучую землю обращает в живое тело и пахнет от него чистым духом. Вот тебе и есть самое главное на белом свете, вот тебе и есть, откуда все берется.

Цветок этот - самый святой труженик, он из смерти работает жизнь». А. Платонов в своем рассказе для детей поднимает вопросы философские о целесообразности всего живого, о необратимости жизни, ее непрерывности. «Жалконький» цветок все время работает, он «свято труженик», он «из смерти работает жизнь»; цветок - символ непрерывности бытия. Но Афоня хочет знать больше; он задумывается над этим чудом: как из неживого происходит живое - вот в чем тайна жизни.

Афоня уверяет своего любимого деда, что, когда он вырастет, он узнает у молчаливых цветков об этой тайне, самой большой тайне на земле, и хочет он эго узнать для того, чтобы на земле не было смерти, чтобы подарить своему дедушке бессмертие. « Теперь я знаю про все! - сказал Афоня. - Иди домой, дедушка, ты опять, должно быть, спать захотел: у гебя глаза белые... Ты спи, а когда умрешь, ты не бойся, я узнаю у цветов, как они из праха живут, и ты опять будешь жить из своего праха. Ты, дедушка, не бойся!

Дед Тит ничего не сказал. Он невидимо улыбнулся своему доброму внуку и пошел в избу на печку». В рассказе жизнь противопоставлена смерти. «Любознательный Афоня, узнав, что самым большим благом на земле является жизнь, - пишет исследователь творчества А. Платонова O.A. Кузьменко, - ставит перед собой целью открыть тайну жизни, тем самым косвенно победить самое большое зло - смерть, подарить своему любимому дедушке бессмертие».

Платонов - писатель не обычный, самобытный, часто нарушающий все традиции литературы. Он как бы упрек нам - людям с обычным языком и с обычными понятиями. «Такого рода писатели уже при жизни из жизни выпадают...»,- так сказал о П писатель Сергей Залыгин, и мне кажется, что его оценка справедлива. Биография П напоминает лестницу с выломанными ступенями: его роман «Чевенгур», повести «Котлован», «Ювелирное море», пьесы «Шаромыжка», «Высокое напряжение» не были оценены по достоинству современниками. Возрождение платоновской прозы и драматургии произошло лишь в конце 80х годов, через 40 лет после его смерти.В своих произведениях П писал о вечных темах: о добре и зле, о смысле жизни, о предназначении человека в нашем мире. В этом отношении интересны его многие рассказы, которые несут важную смысловую нагрузку. Один из них - «Цветок на земле», написанный в 1949 году. Сюжет прост и незатейлив: маленький Афоня мается от скуки, оставшись дома вдвоем с дедушкой, он просит деда рассказать ему про все. Дед Тит отводит его на пастбище, показывает голубой цветок, растущий прямо из песка, и объясняет, что самое главное на свете - из смерти делать жизнь, как этот цветок из праха творит жизнь. Афоня радуется, что понял дедушку, в нем пробуждается желание самому сделать что-нибудь хорошее он ...., а полученный в награду гребешок дарит дедушке. И сюжет, и композиция рассказа способствуют раскрытию основной идеи произведения. Рассказ построен традиционно. События охватывают небольшой промежуток времени (несколько часов) и изложены в хронологической последовательности. Отличительной чертой рассказа является и язык, которым он написан. П использует простые по конструкции предложения, поэтому создается впечатление, что все происходящие описывается самим ребенком. Они реалистичны и правдивы. Эту правдивость им предают слова, заимствованные из живой народной речи: нынче, смежать, обожди. В качестве художественного приема в этом рассказе, как впрочем, и во многих других П использует перенесение свойств одного предмета на другой. В данном случае легко провести параллель между образом цветка и образом человека: цветок, превзойдя все невзгоды растет на мертвом песке, тянется к теплу и свету, так и человек должен трудиться всю свою жизнь, чтобы чего-то достичь в этой жизни. Таким образом основная идея заключена в образе цветка (Он...самый с труженик... жизнь...). Устами дедушки Тита писатель доносит до нас правду жизни, предлагает простой с виду рецепт счастья, который, тем не менее, бывает не легко воплотить в жизнь. Далеко не каждый человек способен достичь гармонии с окружающим миром, но тот, кто сумеет это сделать, обретет истинное счастье. Маленький мальчик Афоня, усвоив дедушкины слова о самом главном на свете, по-своему начинает делать шаги к собственному счастью. Он говорит: «Ты не бойся...не бойся!». Итак, мы видим, что П затрагивает в рассказах вечные проблемы человеческого счастья, смысла жизни, которые остаются актуальными и по сей день. И я надеюсь, что эти маленькие рассказы писателя, в том числе и «Ц н з» будут радовать людей, неся мир в их сердца и покой в души.

2.2 Тематика семьи в рассказе «Третий сын». Анализ рассказа

В областном городе умерла старуха. Ее муж, семидесятилетний рабочий на пенсии, пошел в телеграфную контору и дал в разные края и республики шесть телеграмм однообразного содержания: «Мать умерла приезжай отец».

Пожилая служащая телеграфа долго считала деньги, ошибалась в счете, писала расписки, накладывала штемпеля дрожащими руками. Старик кротко глядел на нее через деревянное окошко красными глазами и рассеянно думал что-то, желая отвлечь горе от своего сердца. Пожилая служащая, казалось ему, тоже имела разбитое сердце и навсегда смущенную душу -- может быть, она была вдовицей или по злой воле оставленной женой.

И вот теперь она медленно работает, путает деньги, теряет память и внимание; даже для обыкновенного, несложного труда человеку необходимо внутреннее счастье.

После отправления телеграмм старый отец вернулся домой; он сел на табуретку около длинного стола -- у холодных ног своей покойной жены, курил, шептал грустные слова, следил за одинокой жизнью серой птицы, прыгающей по жердочкам в клетке, иногда потихоньку плакал, потом успокаивался, заводил карманные часы, поглядывал на окно, за которым менялась по года в природе, -- то падали листья вместе с хлопьями сырой усталого снега, то шел дождь, то светило позднее солнце, нетеплое, как звезда, -- и старик ждал сыновей.

Старший сын прилетел на аэроплане на другой же день. Остальные пять сыновей собрались в течение двух следующих суток.

Один из них, третий по старшинству, приехал вместе с дочкой, шестилетней девочкой, никогда не видавшей своего деда.

Мать ждала на столе уже четвертый день, но тело ее не пахло смертью, настолько оно было опрятным от болезни и сухого истощения; давшая сыновьям обильную, здоровую жизнь, сам старуха оставила себе маленькое, скупое тело и долго старалась сберечь его, хотя бы в самом жалком виде, ради того, чтобы любить своих детей и гордиться ими, -- пока не умерла.

Громадные мужчины -- в возрасте от двадцати до сорок лет -- безмолвно встали вокруг гроба на столе. Их было шест человек, седьмым был отец, ростом меньше самого младшей своего сына и слабосильнее его. Дед держал на руках внучку которая зажмурила глаза от страха перед мертвой незнакомой старухой, чуть глядящей на нее из-под прикрытых век белыми неморгающими глазами.

Сыновья молча плакали редкими, задержанными слезами искажая свои лица, чтобы без звука стерпеть печаль. Отец их уже не плакал, он отплакался один раньше всех, а теперь с тайным волнением, с неуместной радостью поглядывал на могучую полдюжину своих сыновей. Двое из них были моряками -- командирами кораблей, один -- московским артистом, один -- у кого была дочка -- физиком, коммунистом, самый младший учился на агронома, а старший сын работал начальником цеха аэропланного завода и имел орден на груди за свое рабочее достоинство. Все шестеро и седьмой отец бесшумно находились вокруг мертвой матери и молчаливо оплакивали ее, скрывая друг от друга свое отчаяние, свое воспоминание о детстве, о погибшем счастье любви, которое беспрерывно и безвозмездно рождалось в сердце матери и всегда -- через тысячи верст -- находило их, и они это постоянно, безотчетно чувствовали и были сильней от этого сознания и смелее делали успехи в жизни. Теперь мать превратилась в труп, она больше никого не могла любить и лежала как равнодушная, чужая старуха» А.П.Платонов «Рассказы» «Третий сын» изд. Просвещение, М.; 2002., 72с..

Стиль - это мировоззрение, жизненная позиция, выраженная в художественном слове. Именно стиль “вел” Платонова, иногда вопреки его рациональным установкам, идеологическим и политическим пристрастиям, - к открытию трагического содержания жизни ХХ века. А. Платонов явно не относится к художникам, творчество которых позволяет расслабиться, забыться, уйти от проблем. Его произведения погружают читателя в самые болевые проблемы времени: убывание добра, безверие, тупики сознания, горе одиночества. Но здесь нельзя поставить точку. Продолжая традицию великой русской литературы, Андрей Платонов пишет правду - взыскует истину. Литература, по Платонову, ответственна перед жизнью. Мало погрузить человека в боль времени, надо поднять его с “адова дна” существования, снять с него кору отчуждения и равнодушия, пробудить творческие силы, помочь обрести “высшую участь”.

Читать Платонова трудно, но если мы хотим понять жизнь человека ХХ века, понять себя, то Андрей Платонов предлагает свою помощь, свое знание, оплаченное сердцем. Время не раз отрекалось от писателя, писатель от времени - никогда.

Вечные ценности, которые выстрадал художник, о которых не уставал напоминать, остаются актуальными и по сей день.

Художественно - философская система Платонова имеет свои устойчивые опоры, постоянные и верные ориентиры. И все же она, следуя за жизнью, преломляя ее, развивается. В середине и конце 30-х годов такие перемены начинают ощущаться в новой прозе Платонова. Это движение выразилось в таких рассказах, как “Третий сын”, “На заре туманной юности”.

Сердце матери в рассказе А. Платонова «Третий сын»

«Третий сын» (1936) - рассказ зрелого периода творчества Платонова, писателя, уже создавшего «Город Градов», «Со-кровенного человека», «Котлован», «Чевенгур», «Счастли-вую Москву» - самые крупные и, может быть, самые значительные свои творения. Современное платоноведение, опираясь на публикацию ранее запрещенных произведений, а также появившихся архивных материалов, в том числе «3аписных книжек» писателя, убеждено в том, что отлучение Платонова от легального, подцензурного литературного процесса 1930-х годов совпало с мировоззренческим прозрением художника, которое можно охарактеризовать как «прощание с утопией», как прорыв во вненаходимость и независимость от социалистического мифа.

Однако одного из самых тонких знатоков платоновского слова, И. Бродского, на наш взгляд, весьма обоснованно не интересует, был ли Платонов «внутри» социалистического мифа или «вне» его. Для Брод-ского Платонов - феномен языка, а не идей. Вернее, по Бродскому, тупи-ковая идея Рая (= социализма = энтропии) спровоцировала языковой ту-пик, в который писатель заводит русскую речь. И в этом смысле, действи-тельно, благо тому языку, на который Платонов непереводим, но мы, к несчастью, говорим уже на платоновском языке. Тупиковостью языка объясняет Бродский ту ауру «философского бешенства», которой, по мне-нию поэта конца XX века, маркирован каждый текст Платонова. И здесь начинаются наши расхождения с автором «Предисловия» к «Котловану», переведенного на английский язык.

Безусловно, «Третий сын», как и многие произведения Платонова, текст психологически дискомфортный, первоначально вызывающий резко негативную реакцию своей эпатирующей неправильностью, открытой странностью и одновременно - загадочностью, парадоксальностью, своей тайной завораживающий.

Напомним, что в основе его материал, на обращение к которому решается далеко не каждый художник. Тема последнего прощания с матерью заявлена в первом же абзаце пятистраничного рассказа: «В областном городе умерла старуха. Ее муж, семидесятилетний рабочий на пенсии, пошел в телеграфную контору и дал в разные края и республики шесть телеграмм однообразного содержания: «Мать умерла приезжай отец»2.

Рассказ буквально насыщен редким платоновским даром на грани эстетического риска совмещать несовместимое («едкий стиль царской водки», по замечанию Ю. Нагибина). Но при данном содержании этот дар писателя ощущается почти кощунственным. От фразы «Мать ждала на столе уже четвертый день» до финального аккорда: «он (старик. - Т.С.) теперь уже привык тосковать по старухе и был доволен и горд, что его также будут хоронить эти шестеро могучих людей, и не хуже». Состояние психологического дискомфорта, эмоционального отторжения постоянно провоцируется писателем на протяжении всего рассказа. Это и описание немыслимого в своем цинизме и бездумии веселья, детской возни сыновей возле гроба умершей матери. Это и открыто профанированный обряд отпевания. Это и более чем странное утешение девочки-внучки своего деда: «Ты по старухе скучаешь? - говорила она. - Лучше не плачь: ты старый, скоро умрешь, тогда все равно не будешь плакать». И так вплоть до внезапного и необъясняемого автором обморока третьего сына.

Более того, усугубляя ситуацию, А. Платонов предлагает несколько вариантов прощания с матерью, и все они, за исключением, возможно, последнего, вызывают ощущение неистинного, неподлинного прощания. Первое происходит после того, как все шестеро сыновей приезжают в отчий, родительский дом, дом детства, для похорон матери: «Сыновья молча плакали редкими, задержанными слезами, искажая свои лица, чтобы без звука стерпеть печаль» (252). Однако подобающая ситуации торжественно-печальная нота повествования тут же сменяется подробным перечислением того, каких успехов достигли братья в социальной иерархии нового общества, что переводит текст в иной - чуть ли не бытовой - план: «Двое из них были моряками-командирами кораблей, один - московским артистом, один, у кого была дочка, - физиком, коммунистом, самый младший учился на агронома, а старший сын работал начальником цеха аэропланного завода и имел орден на груди за свое рабочее достоинство».

При первом прощании сыновья плачут не по матери, а по себе, по своему ушедшему детству и страшатся своей вдруг открывшейся незащищенности перед жизнью: «Теперь мать превратилась в труп, она больше никого не могла любить и лежала как равнодушная чужая старуха»

Второе неудачное прощание связано с попыткой возвращения к традициям православного отпевания. Автор подчеркивает, что старуха не была особо религиозна, но «не хотела расставаться с жизнью без торжества и без памяти», отсюда ее предсмертная просьба о панихиде. Ни старик, ни сыновья, верящие уже в иного Бога, не смогли проститься с матерью так, как она просила. Доминантная атмосфера этого фрагмента текста - атмосфера неудобства, неловкости и стыда: «Они (сыновья. - Т.С.) неподвижно, в затылок друг другу, стояли перед гробом, опустив глаза. Перед ними поспешно, почти иронически, пел и бормотал пожилой человек, поглядывая небольшими, понимающими глазами на гвардию потомков покойной старухи. Он их отчасти побаивался, отчасти же уважал и, видимо, не прочь был вступить с ними в беседу и даже высказать энтузиазм перед строительством социализма. Но сыновья молчали, никто, даже муж старухи, не крестился...» (253). Сцена завершается прямой и жесткой авторской оценкой-определением: «это был караул у гроба, а не присутствие на богослужении».

Третья попытка прощания, условно обозначаемая нами как «веселие у гроба», может быть рассмотрена как тайная апелляция к языческому восприятию смерти. Смех, шумные разговоры, увлеченные рассказы о жизненных успехах, схватки, детская возня, наконец, пение и громкий хохот сыновей - проявление инстинкта жизни перед страхом смерти. Не случайно у некоторых народов похороны сопровождаются бегом и пляской, не случайно, видимо, и русские поминки нередко заканчиваются застольным пением. Но «веселие у гроба» в платоновском рассказе резко обрывается обмороком третьего сына и страшным криком его дочери.

Эти несостоявшиеся прощания осуществляются в замкнутом пространстве дома, в котором действующие лица не имеют имен собственных, но число их строго определено и неоднократно арифметически артикулировано: одна старуха, одна шестилетняя девочка, один семидесятилетний старик, шесть сыновей от двадцати до сорока лет. Магия цифр - отдельный самостоятельный пласт рассказа: «шесть сыновей», «их было шесть человек, седьмым был отец», «все шестеро, и седьмой отец», «старший сын», «младший сын», «шесть постелей», «пять сыновей и третий сын», «могучая полудюжина», «один из них, третий по старшинству» и т. д. Наконец, именно «цифровое» определение человеческого статуса вынесено в одну из самых сильных художественных позиций - в название рассказа.

Возникает соблазн перевода рассказа из философского в социальный план: цифры, номера, простая арифметика заменяет имена, лица. Текстовой материал, безусловно, подталкивает на такую трактовку. Сыновья имеют характерные и престижные для периода «трудового энтузиазма» профессии, они утратили старую веру и казенно-официальным караулом стоят у гроба своей матери. В доме, где смерть, старший сын «с увлечением, с восторгом убежденности говорил о пустотелых металлических пропеллерах». Кажется, открыто определена авторская оценка поведения своих героев: «и голос его звучал сыто и мощно, чувствовались его здоровые, вовремя отремонтированные зубы и красная гортань» (254). В данном случае использован саркастический прием, который был обретен писателем еще в «Котловане» при обличении той пустоты в сердце человека, принявшего «готовое счастье из радиотарелки», что характерна для всех платоновских «карьеристов от революции».

Однако уже магия цифр открывает иные, нежели только социально-обличительные смыслы рассказа. Числа живут самостоятельной жизнью, «играют» друг с другом, высвечивая и приоткрывая все новые пласты текста, пласты главным образом культурно-религиозного и архетипического характера. Девочке, дочке третьего сына, шесть лет, столько, сколько братьев в семье. Она спит в постели, где до нее спала сорок лет старуха. Сорок - знаковое число - сорокоуст, сороковой день, день поминовения усопшего, когда душа его по православной вере, уходит в иной мир, расставаясь с земной жизнью. Третий сын - вне сомнения - Иванушка-дурачок, который во всех русских сказках оказывается не только главным, но и самым умным героем. Точное определение возраста: шесть лет (внучка) - от двадцати до сорока (сыновья) - семьдесят (старик) заявляют главную тему: тему кровного родства трех поколений одной семьи.

Столь же суверен, самостоятелен, таинственен, впрямую не связан с внешними действиями и поступками героев рассказа мир его чувств, ощущений, состояний. Доминантные характеристики его: тоска, печаль, отчаянье, одинокое биение сердца человеческого. Лейтмотивы «разбитого сердца» живых и «ушедшего сердца» матери постоянно поддерживаются описаниями состояния мира природы. Здесь Платонов открыто традиционен: душевная тоска сопровождается осенне-зимним пейзажем. Но для писателя принципиально важно то, что природа, ночь, космос, вселенная видны из окна дома, который одновременно является отчим домом, но и домом, где ныне царит смерть. И только в финале рассказа, после загадочного и никак автором внешне не мотивированного обморока третьего сына, братья выходят из дома, где смерть, в мир, где жива мать и память о ней. Именно здесь, в ночи и космосе происходит четвертое, последнее и истинное прощание с матерью, прощание с телом и воссоединение с ее сердцем и душой. «Равнодушная чужая старуха», «мертвая старуха», «тело», «труп» исчезают, происходит возвращение матери, ее живого сердца: «Они поодиночке, тайно разошлись по квартире, по двору, по всей ночи вокруг дома, где жили в детстве, и там заплакали, шепча слова и жалуясь, точно мать стояла над каждым, слышала его и горевала...». Мать отдала своим сыновьям свое тело, что неоднократно и натуралистически обнаженно подчеркивается Платоновым: «… Давшая сыновьям обильную, здоровую жизнь, сама старуха оставила себе экономичное, маленькое, скупое тело и долго старалась сберечь его, хотя бы в самом жалком виде, ради того, чтобы любить своих сыновей и гордиться ими, - пока не умерла». Не случайно писатель смело и постоянно вводит лексику избыточной телесности при описании сыновей: «громадные мужчины», «могучая полдюжина», «гвардия потомков», «строй шестерых мужчин», «могучие люди» и т. д.

Но ужас смерти, по Платонову, это неотчуждение от тела матери, а отчуждение от ее сердца. Только счастье обращенной на тебя материнской любви, «которое беспрерывно и безвозмездно рождалось в сердце матери», находило сыновей «через тысячи верст» и делало их сильней. Видимо, это понял главный герой рассказа - третий сын - своим озарением, восстановивший распавшуюся было «связь времен», кровное родство души и сердца одной семьи. В единственном эпизоде текста все три поколения соприсутствуют в одном пространстве-времени: «Он подошел к матери в гробу и наклонился над ее смутным лицом, в котором не было больше чувства ни к кому. Стало тихо из-за поздней ночи. Никто не шел и не ехал по улице. Пять братьев не шевелились в другой комнате. Старик и его внучка следили за своим сыном и отцом, не дыша от внимания» .

Обморок от сильного эмоционального напряжения как сигнал проявления запредельных человеческих чувств - факт беспрецедентный для литературы XX века. А обморок мужчины, да еще, как мы помним, физика, коммуниста, - для отечественной словесности явление фактически уникальное. Скорее всего, А. Платонов решается на этот сильный художественный прием для шоковой остановки сознания читателя, для фиксации особой важности происходящего. Именно в этот момент третий сын не только в полной мере осознает смерть матери, но и «принимает ее на себя», осознает собственную конечность через «микросмерть» - потерю сознания: «Третий сын вдруг выпрямился, протянул руку во тьме и схватился за край гроба, но не удержался за него, а только сволок его немного в сторону, по столу, и упал на пол. Голова его ударилась, как чужая, о доски пола, но сын не произнес никакого звука, - закричала только его дочь». В момент осознания своей собственной смерти, по Л. Толстому, человек начинает истинную жизнь, превращается в личность, собственно в человека.

В этот момент третий сын становится и следующим звеном родовой це-пи семьи, он первый и единственный раз назван отцом. Крик его дочери - крик рождения и прозрения своей главной роли на земле - роли жены, ма-тери, бабушки, продолжательницы рода, принявшей сердце только что ушедшей.

Ощущение потока жизни через смерть и воскрешение в другом поколении рода подтверждено финалом. В нем встает эпическая картина шествия единой в своей телесной и духовной биографии семьи: «Утром шестеро сыновей подняли гроб и понесли его закапывать, а старик взял внукку на руки и пошел им вслед...».

«Торжество и память», о которых мечтала мать, возобладали, это дает нам право говорить о том, что далеко не все творчество А. Платонова отмечено «философией бешенства», бессилия перед жизнью и смертью, о чем так блестяще и ярко было сказано в свое время И. Бродским.

Ничем нельзя, по Платонову, разделить людей - в том числе и самой смертью, и полнота соучастия делает человека не “пылью”. А частицей неуничтожимого и всемогущего человечества.

А. Платонов оставил нам романы, повести, рассказы, стихи, статьи, пьесы, письма. Далеко не все из написанного им найдено и опубликовано. Но и то, что в разрозненных публикациях уже стало достоянием читателей, представляет огромный художественный материал, который надо осваивать.

2.3 Анализ рассказа “Третий сын”

Художественно - философская система Платонова имеет свои устойчивые опоры, постоянные и верные ориентиры. И все же она, следуя за жизнью, преломляя ее, развивается. В середине и конце 30-х годов такие перемены начинают ощущаться в новой прозе Платонова. Это движение выразилось в таких рассказах, как “Третий сын”, “На заре туманной юности”.

Размышление о человеке и его деле, его участии в развитии жизни и раньше включало у Платонова чувство родительской любви и глубокого ответного чувства, переживаемого детьми.

В “Третьем сыне лишь тот “смелее делает успехи в жизни”, у кого есть неизмеримая защита материнской любви, отчего дома.

Какое трагическое событие собрало в доме всех сыновей?

(Умирает мать. Съезжается “могучая полдюжина сыновей”, чтобы проводить ее в последний путь.)

Кем стали в жизни сыновья?

(“Двое из них были моряками - командирами кораблей, один московским артистом, один, у которого была дочка, - физиком, коммунистом, самый младший учился на агронома, а старший сын работал начальником цеха аэропланного завода и имел орден на груди за свое рабочее достоинство”.)

Как автор показывает страдания сыновей?

(“Сыновья молча плакали редкими задержанными слезами, искажая свои лица, чтобы без звука стерпеть печаль”, “все шестеро и седьмой отец находились вокруг мертвой матери и молчаливо оплакивали ее, скрывая друг от друга свое отчаяние, свое воспоминание о детстве, о погибшем счастье любви, которое беспрерывно и безвозмездно рождалось в сердце матери…”, “каждый ее сын почувствовал себя одиноко и страшно…”)

Как повели сыновья поздней ночью? Можем ли мы объяснить это поведение?

(Поздней ночью, испытывая такую, в общем, понятную радость от встречи друг с другом, они затевают в соседней комнате, рядом с гробом матери, жизнерадостную возню).

Меняется ли отношение автора к ним?

(На наших глазах меркнет ореол могучей силы сыновей, перед нами оказываются всего лишь преуспевающие, здоровые физически и туповатые нравственно люди. Старший сын “ с восторгом убежденности” говорил о “ пустотелых пропеллера”. “Голос его звучал сыто и мощно, чувствовались его здоровые, вовремя отремонтированные зубы и красная глубокая гортань”.)

Обратите внимание на неожиданный и убийственно двойной смысл слова “пустотелый”.

На что обращает наше внимание автор? Поясните это слово.

(“Пустотелый” - значит абсолютно пустой, не наполненный душой. Можно сделать вывод, что у человека, говорящего об этих пропеллерах также пусто и в душе.)

Все ли забыли о причине приезда в дом матери?

(Нет, внучка остро переживает всю неуместность самодовольного веселья. “Мне бабушку жалко… Все живут, смеются, а она одна умерла”. Не выдерживает этого неосознанного кощунства веселья ее отец - третий сын. “До сих пор не слышно было его звука: он ничего не говорил и не смеялся. Он чем-то успокоил всех своих братьев, и они перестали даже разговаривать”.)

Много лет назад, на заре своей литературной работы Платонов писал: “Человечество - одно дыхание, одно живое теплое существо. Больно одному - больно всем. Умирает один - мертвеют все… да здравствует человеческий организм” “третий сын” особенно требовательно отстаивает чувство единой жизни всех поколений, которое поддерживается спасительной скорбью по каждому отдельному человеку.

Выводы по 2 главе

Сила рассказа в том, что он дает более глубокое, более человечное определение жизни. Жизнь - это не только веселье от полноты жизненных сил и успехов, в том числе и трудовых. А смерть не одно лишь отсутствие такого веселья. Жизнь включает в себя все состояния духа: и страдание, и тоску, и безутешную память. Она неполна без ощущения утраты того света, который погас вместе со смертью матери.

Когда в финале рассказа снова возникает образ “шести могучих людей”, - в их силе на наших глазах заметно прибавилось духовности. Одинокое горестное шептание вокруг мертвой матери, ночное переживание каждым своей утраты снова сделало их сильнее, вернуло друг к другу.

Когда в финале рассказа снова возникает образ “шести могучих людей”, - в их силе на наших глазах заметно прибавилось духовности. Одинокое горестное шептание вокруг мертвой матери, ночное переживание каждым своей утраты снова сделало их сильнее, вернуло друг к другу.

Ничем нельзя, по Платонову, разделить людей - в том числе и самой смертью, и полнота соучастия делает человека не “пылью”. А частицей неуничтожимого и всемогущего человечества.

А. Платонов оставил нам романы, повести, рассказы, стихи, статьи, пьесы, письма. Далеко не все из написанного им найдено и опубликовано. Но и то, что в разрозненных публикациях уже стало достоянием читателей, представляет огромный художественный материал, который надо осваивать.

Память о своем детстве Платонов пронес через всю жизнь. К теме семьи, детству, к проблеме сиротства, духовного и физического, Платонов возвращается не один раз. Духовный опыт его детства несут в себе герои его рассказов и повестей -- Саша Дванов, Назар Чагатаев, мальчик -- герой рассказа «Глиняный дом в уездном саду», Никита из одноименного рассказа, наконец, дети из «Возвращения». Нельзя не задуматься вместе с автором над проблемой семьи, вечно актуальной, и нельзя не согласиться с утверждением Платонова: «Чувству родины и любви к ней, патриотизму человек первоначально обучается через ощущение матери и отца, то есть в семье... именно в любви ребенка к своей матери и к своему отцу заложено его будущее чувство общественного человека; именно здесь он превращается силою привязанности к источникам жизни -- матери и отцу -- в общественное существо, потому что мать и отец в конце концов умрут, а потомок их останется -- и воспитанная в нем любовь, возжженное, но уже не утоляемое чувство, обратится, должно обратиться, на других людей, на более широкий круг их, чем одно семейство. Сиротства человек не терпит, и оно -- величайшее горе». «Мать» -- это родина, народ, женское начало, чувство, душа, естество, природа. «Отец» -- это пастырь, идеолог, начало мужское, духовное, идеальное. И они, по Платонову, не должны существовать раздельно, потому что тогда возникает дисгармония. Маленькую семью автор связывает с большой -- государством. Становится ясной и понятной проблема сиротства. Она чревата бездуховностью. Ведь человек, выросший без родителей, в некоторой степени бесчувственный и бессердечный.

Глава 3. Сравнительный анализ образа семьи в произведениях русских классиков и произведениях А. Платонова